Мальчик с "Молнии" (книга первая)

Кузнечик привел меня в чувство очень простым способом. Он вызвал Антонину Ивановну.

Честно сказать, я бы тоже так поступил, будь на его месте. Когда у вас на глазах человек, вдруг, взлетает в воздух, с места включает форсаж и на скорости вписывается в ближайшую железобетонную преграду, хочешь, не хочешь, а все свои дальнейшие действия начнешь совершать, находясь, так сказать, несколько в обалделом состоянии. Особенно, когда тебе еще всего восемь лет.

Самое интересное заключалось в том, что Кузнечик после своего вынужденного проступка исчез в неизвестном направлении.

— Ты хоть объясни, как это тебя так угораздило? — Спросила Антонина Ивановна, когда выяснилось, что мое здоровье находится вне опасности.

Антонина Ивановна была главным школьным доктором. Точнее, докторшей. Во-всяком случае, ее так называли мальки. Слово это они всегда произносили с обожанием и на каждом углу старались попасться Антонине Ивановне на глаза.

— Ориентировку потерял, — немножко хриплым голосом ответил я.

Врать, конечно, было нехорошо. Но не мог же я рассказать, что случилось на самом деле.

— Болит? — сочувственно спросила Антонина Ивановна,

— Болит, — вздохнул я и осторожно потрогал шишку на затылке.

— Ничего, — успокоила меня Антонина Ивановна. — До свадьбы заживет. Правда, придётся тебе отдохнуть здесь денька два...

— Как?! — подскочил я на кровати. — Два дня?! Но, почему? Не — е, я не могу!

— Ляг и успокойся, — Антонина Ивановна рассмеялась. — Сама вижу, что в данном случае это нереально. Скажем, завтра утром я тебя и выпишу. Эх, ты — ориентировщик...

0-у!

Целую ночь!

Что же делать?!

Кажется, А.И. — а именно так все старшекурсники называли между собой Антонину Ивановну, причем с неподдельной любовью — заметила что-то подозрительное на моем лице и устало опустилась рядом на стул.

Я впервые с запоздалой жалостью обратил, вдруг, внимание на то, что руки у неё уже давно были не молодыми.

— Вот что, голубчик, — А.И. сделала строгое лицо, но глаза выдавали ее. Глаза у неё всегда оставались добрыми. В любых случаях. — Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Почему Василек попросил ни кому из начальства про тебя не рассказывать и куда он так быстро сразу же убежал?

— Это два вопроса, — сказал я, оттягивая время.

— Ничего. Попытайся представить, что ты просто присутствуешь при новой методике задавания вопросов.

— Старой, — вздохнул я, вспомнив один случай и тоже спросил. — А кто такой Василек?

Первый раз я попал в больничные покои нашей Школы лет в девять.

В тот день, забаррикадировавшись в своей комнате и махнув рукой на Ленкины предупреждения о возможных последствиях предполагаемого опыта с громоотводом, Степка соорудил из металлопластиковых ведер какой-то "замкнутый контур" и два часа терпеливо ожидал возникновение шаровой молнии, которая по его твердому убеждении была ничем иным, как представителем чужеродного разума. За окном, понятное дело, бушевала гроза.

Шаровая молния так и не появилась в тот памятный день. Но вот обычная, мегавольт на пятьсот, так шарахнула в торчащую над Школой металлическую мачту, что от моей комнаты, в которой сверхконсперативным образом находилась наиболее важная и сложная часть Степкиного "прибора", осталась лишь гора битой посуды вперемешку с размазанным по стенам и потолку малиновым вареньем, да еще свихнувшийся со страху ничейный кот, которого мы подобрали на улице двумя днями раньше и для которого я и стащил на кухне семь банок варенья.

На кличку "Васька" кот с тех пор не отзывался и целыми днями бродяжничал по окрестностям, нагоняя страху на всех местных животных, которые в своей бедной жизни никогда еще не видели котов, предпочитающих мяуканью художественный свист.

В те незабываемые часы, сами понимаете, я тоже находился в своей комнате...

А Васильком, как оказалось, звали Кузнечика.

— А ты, разве, не знал? — задал свой второй вопрос удивленный Степка.

Я даже не рассердился. Не поймет.

Первый же Степкин вопрос, естественно, был совершенно другой. Едва он возник в комнате, как сразу же возмущенно заорал:

— Очумел?! Вызывать меня в такой момент! Не мог, что ли, так все объяснить? Ну, что случилось?

— Сядь, — сказал я бесцветным голосам. — И поясни, почему ты считаешь, что я тебя куда-то вызывал?

— А... — начал Степка и глаза его мгновенно сделались серьезными.

— И не шуми, — добавил я. — У меня сильно болит голова после встречи с Мальчиком.

— С кем? — начал, было, Степка и осекся.

— Степка, — сказал я, помолчав. — Я боюсь.

Это было правдой. Все факты говорили о нехороших вещах, и я признавался теперь в этом самому себе.

— Почему Ленка разбилась на Полигоне? — спросил я и тут же ответил. — Из-за Мальчика. Почему Ленка разбилась в горах? Из-за Мальчика. Так вот. Я сегодня тоже разбился. О стену Школы. И тоже... из-за Мальчика.

Степка молчал.

— К сожалению, я его не успел увидеть, — я уставился в потолок, вспоминания мгновения встречи. — Кажется, мелькнула какая-то тень... Нет, не помню... Но тень, кажется, была. Кузнечик его первым заметил. Знаешь, было такое ощущение, будто меня схватили гравиполем и сразу — бамц! — головой об стену. Вот... А ты говоришь, что я тебя вызывал.

— Где Кузнечик? — быстро спросил Степка.

— В Информатории... наверное.

Степка покрутил браслет.

— Кузнечик, ты? — спросил он.

— Ну, — ответили недовольно из браслета.

— Ты вызвал меня к Сашке?

— Ну, — помолчав, подтвердил браслет.

Степка отключил связь.

— Почему в Информатории? — спросил он, продолжая стоять посреди комнаты.

В двух словах я рассказал Степке про идею нетрадиционного хода.

— Это, конечно, хорошо... — начал он немного севшим голосом, как только я замолчал.

И в эту секунду время, почему-то, замедлило свой бег. И я увидел Степку, словно чужими глазами.

В перепачканной чем-то футболке навыпуск, в шортах, из которых торчали загорелые ноги, тоже чем-то вымазанные, с широким браслетом личной связи и личного хранителя на левой руке, на которой выше локтя красовалась совершенно новая царапина — а над всем этим было Степкино лицо и на лице этом, тоже перемазанном, темнели недетской тревогой ясные голубые глаза, в которых отражался и я, и комната, и весь наш мир. Таким я его и запомнил в ту секунду.

— Но сейчас мы сделаем так. Ты остаешься здесь и спишь до утра как убитый, — Степка поднял руку, останавливая меня. — Не перебивай. Я снова отправляюсь на стартовый комплекс. Ленке, пока, про свою встречу с Мальчиком ни слова! Если завтра с утра не сможешь найти меня, сразу начинай действовать по обстоятельствам. Я, выходит, буду уже на Даль-7...

— А Мальчик? — спросил я и сел на кровати.

— Мальчик... — Степка продолжал смотреть на меня. — Как быстро все изменилось... Я не знаю... Если случиться что-то подобное еще раз, тогда... Сашка. Мне тоже... ни фига не понятно. И тоже... неуютно, — Степка отвел взгляд. Плечи его поникли. — Но, тогда, незнакомцы были правы...

На этот раз я не стал ничего говорить. Спорить, почему-то, не хотелось.

Степка переступил с ноги на ногу.

— Возможно, мы еще не все знаем... Короче. Я пошел снова искать Родьку. Сейчас это главное.

Я кивнул. Степка бросил на меня какой-то затравленный взгляд, побледнел и быстро вышел.

Мне сделалось не по себе. Ветер неясностей, предчувствий и чужой Тайны пронесся вихрем по комнате, но душа не открылась радостно ему навстречу, а наоборот — испуганно замерла в груди, и лишь сердце выдавало этот немой испуг и билось все быстрее и быстрее. Быстрее и быстрее.

Я зажмурился на мгновение, потом протянул руку и включил "персоналку". Воздух рядом со мной заклубился, принял форму "хирурга" и тревога внутри меня принялась исчезать, таять, затем стали тяжелеть веки, и меня потянуло в сон. Вспомнились слова Антонины Ивановны о том, что "Василек, во-первых, все же звучит лучше, чем Кузнечик или даже Бегемотик, а, во-вторых, это, как-никак, имя". Возникли десятки вопросов, которые мы не успели со Степкой обсудить и перед тем, как я окончательно провалился в сон, я, вдруг, понял, что меня постоянно тревожило в последний час.

Почему Кузнечик сказал именно так: "Смотри! Тот самый Мальчик?"

Почему?

Проснулся я рано утром.

Солнце весело стреляло зайчиками по всей палате, но за окнами еще висела тишина. Было шесть часов утра.

Ровно через четыре минуты после этого я уже стоял метрах в ста от Школы и торопливо подворачивал свои штанины.

Антонина Ивановна выполнила нашу с Кузнечиком вчерашнюю просьбу. Ни Сан Саныч, ни кто-либо другой так и не появились в моей палате ночью, пока я спал. Поэтому, прекрасным утром и свободой до десяти часов утра я был полностью обязан Антонине Ивановне.

Степка на мой сигнал не ответил. Предполагать что-либо было глупо, и я вызвал Кузнечика.

— Саша? — сразу же спросил он.

Я удивился про себя, но вслух сказал:

— У меня все в порядке. Как у тебя дела?

Кузнечик помолчал немного, потом сказал сердитым голосом:

— Они все равно Мальчика не поймают!

От такого ответа я слегка напрягся.

— Эй, эй, Кузнечик! — я даже шагнул вперёд. — Ты не исчезай никуда. Объясни толком, что случилось? Ты где сейчас?

Из браслета, вдруг, раздался непонятный шум, но сразу же пропал.

— Они меня тоже хотели поймать, — в голосе Кузнечика возникла нотка торжества. — Но я убежал! Саша, — торжество пропало, осталась лишь сердитая тревога. — Я там! Ну, ты знаешь, где! Мы вчера договорились. Но я сейчас уйду... Я спать хочу. Саш! Родька ночью сказал мне, что это плохие люди, а я и так это понял. Саш? Они делали эксперимент "Колыбель"...

— Саша Ветров, — вдруг сказал браслет незнакомым голосом. — Если вы немедленно не явитесь в Школу, мы вынуждены будем снять Александра Александровича с работы...

Оп!

Я отключил браслет и уставился на него перепуганными глазами. Затем, неожиданно, зло рассмеялся.

— Шиш вам! Ни фига у вас не выйдет!

Вмешаться в личный разговор? Я о таком даже не слышал никогда.

Время вновь принялось раскручивать тугую спираль событий.

Я осмотрелся и побежал к недалекой кромке леса.

Кузнечик находился в Информатории. Это было понятно. Что они его там теперь не найдут после того, что сейчас произошло — в этом я тоже ни сколько не сомневался. Но пойти на такой подлый шантаж! Ха! Снять Сан Саныча с работы! Да от вашего отдела камня на камне не останется! Скажи я об этом в Школе, о-о! Ха! Да Ленка первой снимет вас с работы!

На полной скорости, я влетел в лес, пробежал еще метров сто и исчез. Точнее, забрался в нашу тайную базу БДКР-1.

Базу Дальней Космической Разведки придумал Степка. Место для нее нашла Ленка. Я же потратил целую неделю на то, чтобы кроме нас больше никто и никогда не смог бы обнаружить землянку. Даже Сан Санычу мы так ничего и не сказали. С тех пор прошел год и на данный момент БДКР-1 представляла из себя вполне комфортабельную комнату на глубине трех метров, оборудованную не хуже Школьных классов для мальков.

Первым делом я проверил питание. Затем отключил на всякий случай связь со Школой, поставил кипятиться чай, придвинул кресло к монитору и опустился в мягкую оболочку надувной "перинки".

Странное ощущение овладело мной. Казалось, будто я все еще бегу, сердце стучало по-прежнему быстро, мысли в голове тоне носились друг за дружкой в стремительном ритме, и лишь неподвижное положение моего тела говорило о том, что — все. Приехали.

Эх!

Я не выдержал и ударил кулаком по коленке.

0-у

Вот, блин! Я вскочил с кресла и прошелся по комнате взад-вперед.

Ну, хорошо. Похоже, наступил именно тот случай, когда мои последующие поступки не будут выглядеть как прямое нарушение нравственных законов. Фиг! Мои эти самые последующие поступки будут даже наоборот — еще как выглядеть нравственно! Потому что, отныне, я больше не верил Незнакомцам и не знал — какие именно действия они предпримут теперь по отношению к Десантнику и Кузнечику — Родьке и Васильку. Так как все эти комитетчики, скорее всего, уже общались с Мальчиком. Не уверен насчет Василька, но вот Родька общался, это факт. И если Незнакомцы их тоже посчитают переделанными... О-у!

Что же это происходит-то вокруг?

Я поежился. Мысли, конечно, были нехорошими, но именно они окончательно убедили меня в том, что я теперь имею полное моральное право на то, чтобы воспользоваться светокристаллом с копией кибер-интелекта настоящей БДКР-1. Главной тайны нашей базы.

Пискнул зуммер. Я вспомнил про чай и насыпал в кружку из пакетика ложку сахара. Взял кружку в руки и снова опустился в кресло.

Светокристалл оказался у нас случайно. В позапрошлой экскурсии от Школы на Базу номер один Ленка просто стащила его с центрального пульта. Как память об экскурсии. И лишь вернувшись на Землю, Ленка ужаснулась, когда поняла — что именно она так легкомысленно положила себе в карман. И в тот же день отнесла кристалл Сан Санычу. Правда, как потом оказалось, Ленка не смогла удержаться и сняла с кристалла Базы стопроцентную копию. Вот откуда у Степки впервые возникла мысль о собственной БДКР. И хотя базу мы построили, но никогда еще не подключали кристалл к пульту. Нам было капельку стыдно.

Я отхлебнул чая и поставил кружку на стол. Так. Довольно воспоминаний. Пора, наконец, что-то делать.

Я протянул к мини сейфу персонального терминала руку и, спустя секунду, мне на ладошку выкатился светящийся шарик. Не раздумывая ни мгновения, я осторожно вставил кристалл в появившийся захват и нажал кнопку "Вкл". Вспыхнул экран монитора, тихонько запел сигнал обратного отсчета времени.

На пятой секунде, вдруг, пискнул аварийный зуммер, и на экране возникла надпись:

"Не хватает памяти. Необходимость в дополнительных 98 проц."

Точно! Я схватился за голову, но тут же опомнился и принялся выстукивать на клавиатуре необходимые команды.

Для того, чтобы вместить информацию кибер-интеллекта, требовались громадные объемы памяти. Мне пришлось подключиться к школьной сети.

Наконец, таймер перестал пиликать и экран мягко замерцал.

Я терпеливо ждал.

Синтезатор, неожиданно, сказал низким контральто:

— Здравствуйте. Я — кибер-интелект Базы Даль-разведки номер один.

— Ух, ты... — выдохнул я, боясь поверить в удачу. Неужели получилось?

— Прошу подтвердить прием в устной форме более разборчиво, — здесь же произнес киб-Интел.

— Здраст... Здравствуйте, — торопливо сказал я. Все слова у меня, почему-то, из головы исчезли.

Экран перестал мерцать, и на нем возникло объемное изображение БДКР-1. Графика была выполнена, естественно, в цвете и с большой степенью достоверности. Казалось, будто я смотрю прямо в иллюминатор с соседней базы или корабля. В верхнем правом углу светился край Юпитера со своими огромными завихрениями воздушных масс на поверхности, неподвижно висел рядом с базой сторожевой робот мгновенного реагирования РМР-10, а раскинувшийся вокруг космос сиял сотнями и сотнями звезд.