Мальчик с "Молнии" (книга первая)

Бежать было легко. Как на дистанции в спорткомплексе. Там, правда, персики не маячат перед глазами.

Пацан не отставал, лишь усиленно работал локтями. Они у него так и летали вниз-вверх-туда-сюда. Впрочем, что у него взлетало выше — локти или пятки, разобрать было трудно. К тому же он дышал как паровоз.

Степка говорит, что видел в документальных кадрах, как настоящий паровоз мчался наперегонки с жеребенком. Я ему тогда не поверил — Степке, конечно, и он обиделся. А сейчас мне, вдруг, почудилось, что мы с пацаном как жеребята, а паровоз мчится где-то рядом — железный, грохочущий, нехороший.

Аллея кончилась, и мы оказались на краю больничного дельтадрома.

Весь дельтадром блестел в капельках росы. Видимо, недавно здесь прошел искусственный дождик.

Бот я увидел сразу. Он стоял прямо в центре площадки. Двухместный бот класса "С". На стектролитовом колпаке матово блестел серп Земли. Вдоль основания тянулась цепочка отверстий аварийной посадки. Двигатели спрятаны за бронированными листами титана. На хвостовом стабилизаторе с интервалом в две секунды мигал "маячок".

Бот стоял на широких лапах, слегка присев, слегка накренившись, приподняв лобастую голову к небу.

Так. Значит "Скоростной". Биплан типа "Косая капля". На Земле разрешается пользоваться в исключительных случаях. Обязательное условие — наличие у штурмана удостоверение космополита.

— Фью-ють, — тихо присвистнул мальчишка.

Я положил ему на плечо руку.

На этот раз я растерялся не на шутку. Космоботы просто так не появляются на плитах Земных дельтадромов. Кто эти двое? Почему Ленке приказано молчать?

От нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой.

— Слушай, Десантник, — я присел на корточки. — Нужно узнать, кто пассажиры "капли". Я тебе потом все объясню. Попробуй их задержать. Если получится — в семь вечера вызови меня по "персоналке". Мой шифр! Ш — 100, А— 155. Запомнил?

— Сотая школа, А — 155. В семь.

— Молодец. Буду ждать. Ну, бывай.

Я вскочил и, не оглядываясь, бросился в самый дальний угол дельтадрома.

Мой личный бот стоял на прежнем месте, укрытый со всех сторон кустами шиповника.

Когда, заложив крутой вираж, я на бреющем полете ушел в сторону моря, в небе вспыхнули две сигнальные ракеты.

Глава 2

Степку я нашел в мастерской. Он сидел вблизи окна, обложившись со всех сторон блоками дешифраторов, селекторов связи и копался в какой-то схеме. Когда я подошел, он даже не поднял головы.

— Здорово, — сказал я и сел рядом.

— Привет, — буркнул Степка. Недовольно буркнул, словно я ему помешал.

Еще над морем я представил, как Степка отреагирует на Ленкино предательство. Выпятит губу, откинется на, спинку стула и коротко бросит: "Бить!" С минуту мы помолчим, гордые от принятого решения и чувства собственного достоинства, затем тихо спустимся с небес на Землю. С Ленкой мы никогда не дрались. Если не считать первого дня знакомства.

— Был у Ленки.

— Знаю.

— Насчет двух месяцев уже в курсе.

— Трех, — хмуро поправил Степка.

— Ага, — сказал я и тактично промолчал.

У Степки желтые волосы, черные брови и голубые глаза. Это у него с детства такой цветовой фон. Но сегодня он был весь серый.

— Есть информация, — сказал я и включил вентилятор. Для шума.

Вообще-то, вентилятор поначалу был бесшумный, но Ленка как-то попыталась сделать из него вертолет, и теперь он немножко завывал при работе.

— Ну?

— Нас надули.

Степка сразу насторожился. Я включил вентилятор на полную мощность.

— Может не здесь?

— Давай выкладывай.

— Ленка в полете была не одна.

Степка в замешательстве уставился на меня. Вся серость слетела с него мигом, как парашутики с одуванчика. Он открыл рот, собираясь, видимо, что-то сказать, а закрыть забыл. Это у него иногда случается. Редко, правда.

— К ней в больницу приходили два типа, — торопливо пояснил я. — И Ленка призналась им, что брала с собой в полет какого-то мальчишку. Именно он, по ее словам, и виноват в катастрофе.

— Мальчишка? — на лице Стёпки промелькнула сотня эмоций одновременно. -Почему он?

— А потому что он прямо в полете исчез из бота! Ну, был — и пропал. Ленка сдрейфила и в результате бумбарахнулась об полигон.

— Постой, — слегка ошарашено перебил Степка. — Что значит исчез?

Я пожал плечами. .

— Не знаю. Исчез и все. Ленка сама так сказала. А потом еще добавила, что он после каких-то слов исчез.

Степка в растерянности поморгал.

— Причем здесь слова? — спросил он.

— Как при чем? — удивился я. — Может, мальчишка не мог без них исчезнуть?

Степка, неожиданно, успокоился.

— Чушь, — сказал он. — Элементарная чушь. Чудовищная.

— Не веришь? — обиделся я. — Спроси сам у нее. С какой стати Ленка будет врать?

— Слушай! — рассердился Степка. — Ты соображаешь, что говоришь? Как можно исчезнуть?! Ну, как?! Он что — из бота выпрыгнул? Или в воздухе растворился? Ленка надула твоих незнакомцев, а ты поверил. Это в сказке можно исчезнуть, а всамоделешне — шиш! Законы бытия не позволяет.

Я вскочил со стула.

— Но она сама говорила!

— Ха!

— Что — ха?!

— О, вселенная! — Степка схватился за голову. — Вразуми несчастного.

Я мгновение смотрел на Степку. Потом решительно сел обратно.

— Между прочим, — сказал я. — Незнакомцы к Ленке на "Капельке" прилетали.

— Ну и что? — не понял Степка.

— На "Капельке", — с нажимом повторил я. — Скоростная, двухместная, десантная.

Степка машинально выключил вентилятор. Тот чихнул, словно у него не сработал выхлоп газа, и резво остановился.

— На "Капельке"?

— Класса "С".

— Настоящей?

Я покрутил у виска пальцем. Степка широко открыл глаза.

— Ой-ля-ля, — тихо сказал он.

— В том-то и дело, — вздохнул я. — Просто так на космоботах не прилетают.

— Выходит, — Степка наклонился ко мне. — Ленка что-то скрывает от нас?

Я насупился. После таких слов у кого хочешь настроение пропадет.

— Не знаю. Они ей приказали молчать.

От неожиданности Стёпка вздрогнул. Точно его ударили. Глаза у него сделались колючими.

— Врешь, да? — с надеждой спросил он.

Я секунду колебался, потом выложил ему все. И про перекрестный допрос, и про явное нежелание незнакомцев отвечать на Ленкин вопрос, и про космобот, и про Десантника. Про свои нехорошие предчувствия я ему тоже рассказал. А под конец намекнул о том, что неплохо было бы слетать к Ленке и все толком разузнать.

Степка долго молчал. Я его, конечно, понимал и не торопил с ответом. У меня самого кошки скреблись на душе.

— Ладно, — наконец, сказал он. — Выходит, мальчишка....

Степка встал.

— Десантник вызовет тебя в семь?

— Да.

— Сейчас три. Что думаешь делать?

— Нужно к Ленке!

— Она скажет, что все это неправда и выставит тебя на улицу!

— Ленка?

— Ленка.

Я немножко подумал и понял, что Ленка на такое способна.

— Она сможет, — вздохнул я.

— Еще как.

— Тогда клятва!

Степка удивленно посмотрел на меня.

— Не хочешь же ты сказать, что потребуешь у нее признания под страхом нашей клятвы?

Я еще подумал. Получалось нехорошо.

— А что делать?

— Действовать!

— Как? .

— Самостоятельно!

Самостоятельность любили все. Это я про нас. В позапрошлом году, например, решив всерьёз проверить свои возможности, мы похитили в ангаре школы четырехместный дельтабот и под покровом ночи потихоньку улетели на нем в устье Амазонки. Конечно, предварительно мы проштудировали всю, имеющуюся в школьном информатории литературу о тамошних местах. Проштудировали основательно и добросовестно. Даже устроили под конец нелегальные экзамены. Учителя, правда, заметили нашу повышенную возбудимость, повышенную бледность и некоторую отрешенность. Но значения этому не придали, свалив всё на недавнюю сенсацию с "Двадцаткой".

"Двадцаткой" коротко именовался "Пегас — 20", вернувшийся месяц назад из экспедиции в созвездие Гончих Псов. Все предыдущие "Пегасы", включительно с первого по девятнадцатый, продолжали бороздить просторы Дальнего Космоса и возвращаться назад не собирались еще, по крайней мере, пять лет. "Двадцатка" вернулась первой. Вернулась в панике, в грохоте загнанных до белой пены "С"— бимолекулярных двигателей, вернулась, чтобы тут же, на второй день, умчаться обратно.

"Двадцатка" нашла Планету. Сначала этому не поверили, но "Пегас" оставил контейнеры, а в них были доказательства. Доказательства пищали, щебетали, рычали, прыгали и вообще вели себя очень доказательно. На Земле в срочном порядке развернулись работы по подготовке Особой Экспедиции.

Что здесь началось в Школе, страшно вспомнить. Во-первых, мальки вдруг с неописуемым восторгом открыли в себе кучу неизвестных способностей. Эти способности, до поры до времени потенциально скрытые в нас, перевернули Школу вверх дном, заполнили близлежащие окрестности совершенно дикими звуками и поставили под сомнение факт нормального состояния нашей психики.

Во-вторых, когда прошел первый восторг, возникла новая неожиданность — совершенно нереальная, абсурдная в своей основе, нелепая до глупости. Все ударились в бега. Причем, ни кто не мог толком объяснить: куда и зачем он бежит, но бежали все, с завидной бесшабашностью и упрямством. От тех бегов у многих сохранилась масса наиприятнейших воспоминаний. Для учителей это были черные дни.

Затем, когда и этот порыв угас, наступило время кристаллизации сознания. В том смысле, что все одумались и на законных правах продолжили учебу. Правда, младшекурсники отныне являли собой боевые отряды передовой информации. Словно приведения, они возникали по ночам в спальнях и тоненькими голосами сообщали нам Большие Новости. Это бал их хлеб, их игра, их жизнь. Старшекурсники отрешенно бродили по школе с вздернутыми носами и ждали ответа из комиссий по Набору первопереселенцев. Наши же продолжали тайком строить подавляющие своей нереальностью планы.

А мы переживали тяжелейшие дни депрессии.

Что на Планету нам не попасть в ближайшие лет десять — это было ясно, это был факт, и вообще, это была аксиома на уровне комбинации из трех пальцев. Депрессия грозила перерасти в меланхолию, и здесь Ленка нашла выход.

— Летим на Амазонку, — сказала она однажды. — По меньшей мере, там не хуже, чем на Планете.

Это был эффектный выход.

Амазонка. Кто не грезил ей в детстве? Перуанские Анды, в которых брала начало самая полноводная река в мире. Волнушке крики в ночном лесу, шорохи, схватки экзотических зверей на тропических полянах, укусы комаров, змей, мух "Це-це". Крокодилы! Пираньи! И индейские пироги. О-о, пределом всех мечтаний, конечно, был воинствующий крик вышедшего на тропу войны индейца племени "Черноногих". Или "Команчей". На худой конец можно и ''Шошонов", но принципиальной разницы не было. Был бы индеец, а там... У-и-ш-ш! Ш-ш-у! Бах! Трах! С-с-с-с-с-с-свист с-с-стрелы!

Улетели мы тайком, под покровом ночи. Улетели, чтобы на собственном опыте опровергнуть все сведения об экзотике тропических джунглей.

История окончилась печально. Нас засекли на восьмые сутки со спутников ВСМП и в принудительном порядке вернули в школу. К этому времени Ленка подхватила жестокую лихорадку, Степка бредил в малярийном тумане, а я свалился с воспалением легких.

Еще месяца два после этого нас донимали расспросами. Но мы лишь хмуро отмалчивались. А по ночам вскрикивали и метались по кровати.

Да, печальная была концовка у нашей истории. Одно утешение — легенды. Я бы никогда не подумал, что столько можно насочинять про трех, человек.

А на "Двадцатке" штурманом был Ленкин отец. Вот так.

— Кстати, — вспомнил я. — Завтра эти двое обещали рассказать Ленке историю какой-то "Молнии". Ты, случайно...

Я, вдруг, замолчал.

"Молния". Корабль-разведчик. Предназначен для работы в свободных секторах Дальнего Космоса. Экипаж: два человека. Крейсерская скорость: в разведке — треть световой, в прыжке — семь астрономических единиц. Имеет вооружение. Основная цель: свободный поиск. Впервые стартовал с базы Ганимеда в 26 году. Последний корабль этой серии был выведен на орбиту Юпитера в 51 году.

Я смотрел на Степку, Степка смотрел на меня, и мы оба проморгали тот момент, когда рядом возник Кузнечик.

— Ветров, — звонким голосом сказал он. — Тебя вызывает директор.

Степка выскочил из-за стола, схватил Кузнечика за плечи и выставил его из мастерской.

— Скажи — сейчас придет, — Степка захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной и нервно закусил губы.

-Эх! — я хлопнул себя по лбу, — Не мог раньше вспомнить!

— Главное, опередить их, — вдруг сказал Степка.

— Кого? — испугался я.

— Этих двух...

В кабинете директора было шумно. Сан Саныч с трудом отбивался от насевших на него со всех сторон практикантов. Практиканты толкались, громко спорили, размахивали руками и вообще вели себя нескромно. При моем появлении они оживились еще больше.

— Видите? Какой же это индивидуум? Обычный учащийся!

— Но позвольте...

— У них у всех занижена мобильность! Вы совсем упустили из системы воспитания высшие этапы психотренировки!

— Но позвольте!

— Следует все уроки превратить в ролевые игры. У них же отличная трансформация! А моторика?! Необходимо добиваться мгновенной усвояемости материала на уровне сенсорного восприятия...

Незнакомца я заметил не сразу. Он сидел на диване, устало откинувшись на мягкую спинку и, казалось, дремал. Рядом с ним, на полу, стоял чемодан. Огромный такой, с костяной ручкой и магнитными замками. На замках поблескивали две золотистые буквы — "К" и "Д".

Сан Саныч повернулся ко мне.

— Ветров? Проходи.

Практиканты пошли в новую атаку.

— Уважаемый Александр Александрович! Ну, как Вы не поймете...

Я сделал шаг и здесь понял, что незнакомец следит за мной. Внимательно, из-под полуприкрытых век. Следующий шаг я сделал, скорее, по инерции. Еще никогда за мной не следили. По-настоящему.

Ленка, конечно, сразу же полезла бы на рожон. У нее скверный характер. "Вся в отца", — вздыхает директор. И не поймешь — хвалит он ее или, наоборот, ругает. Ленкин отец был давним другом Сан Саныча. Поговаривают, что они вместе кончали Высшую Школу Космопилотов. Но потом с Сан Санычем случилось несчастье (в Хьюз штате — базовом полигоне испытателей, при установке ферм "Роп"-носителя, с последнего сорвался макет пульсатора и взрывом Сан Саныча контузило) и с тех пор врачи запретили ему полеты. Даже на ботах.

Едва незнакомец почувствовал мою настороженность, как сразу же расслабился, улыбнулся и поманил меня пальцем. Хорошая у него была улыбка.

— Здрасьте, — нерешительно сказал я.

— Здравствуй, — незнакомец кивком указал на диван. — Садись.

Я осторожно сел на самый краешек.

— Ты к директору?

— Вызывали, — неопределенно сказал я.

— Я, вот, тоже. Никак не могу дождаться, когда он освободиться.

Практиканты продолжали обстреливать Сан Саныча заумными фразами. Я хмуро покосился на них. Их бы на его место, сразу бы взвыли...