Мальчик с "Молнии" (книга первая)

— Мальчишки, — незнакомец точно угадал мои мысли. — А посади любого в кресло мэтра — через неделю сбежит. Педагогика, брат, при всём моем уважении к ней, кроме обширных познаний в области теории требует дважды практики и трижды опыта.

Я поднял на незнакомца удивленный взгляд.

— Не веришь? — спросил он.

Когда меня спрашивают вот так в лоб, я всегда стараюсь выдержать паузу, прежде чем ответить. Некоторые наивно полагают, что своим вопросом сильно озадачили меня и дальнейшую беседу начинают вести с ноткой превосходств. Степка ненавидит меня в такие минуты. "Своим поведением ты провоцируешь хороших людей на нехорошие поступки!" — кипятится он. "Они такие же хорошие после этого, — тоже кипячусь я. — Как вы с Ленкой на дистанции!" Обычно, это успокаивает Степку. Иногда убивает. Смотря, какое у него настроение. Зато на следующих гонках Степка соревновался по правилам и не пытался таранить Ленкин бот. Чем несказанно удивлял ее и невероятно разочаровывал болельщиков.

Незнакомец молчал и ждал ответа. Лишь в глазах у него мелькали веселые искорки. Я неопределенно пожал плечами.

— Нет, почему же...

— А зря, — вдруг, сказал незнакомец. — Кроме практики и опыта еще нужна любовь. Без нее эта наука превратиться в обыкновенное нравоучение. Прежде всего — любовь. К работе, к школе, к таким вот как ты. А потом уже теория.

Незнакомец довольно закинул ногу на ногу.

— А ты говоришь "конечно".

Видимо, он решил, что сразил меня. Это со многими бывает.

Я вздохнул, и с сожалением посмотрел на незнакомца.

— Во-первых, на одной любви далеко не уедешь. Вы забыли еще про терпение. А без терпения вся эта наука превратиться в никому не нужную потасовку. К тому же мои слова относятся не к педагогике, а к мэтру, который через неделю сбежит.

Я закинул ногу на ногу.

— А вы говорите "любовь".

Незнакомец открыл рот. Я впервые видел, чтобы взрослый человек от моих слов впадал в такой сильнейший шок. Наверное, он никогда не бывал в школьных учебных заведениях.

Потом он очнулся, удивленно осмотрел меня с ног до головы и, вдруг, расхохотался. Громко так, на весь кабинет. Мне даже неудобно за него стало. За незнакомца, естественно.

Практиканты замолчали и озадаченно уставились на нас. Все разом.

Сан Саныч сразу распрямился как-то, протиснулся вперед и извиняющимся голосом сказал:

— Приходите завтра. Очень рад был познакомиться. К сожалению, сегодня я занят.

Практиканты смущенно переглянулись и тихо вышли из кабинета. В дверях они еще раз посмотрели на нас. Точнее, на меня одного. Дико так посмотрели.

— Ветров, как всегда, в ударе? — Сан Саныч подошел к нам.

Незнакомец вытер слезы.

— Ну, не ожидал. Они у тебя все здесь такие? — он кивнул в мою сторону.

— Да как тебе сказать, — директор с задумчивостью смотрел на мои крест-накрест ноги.

Я вспыхнул и сел "по-человечески".

— Большей частью, конечно, нормальные. Это худший вариант.

Я смущенно засопел.

— Но с ними еще полбеды, а вот с практикантами...

— Что-нибудь случилось?

— Очередная катастрофа. Оказывается, что моя методика воспитания давно устарела и нужно в срочном порядке перекраивать всю школьную программу. Ты к нам надолго?

Незнакомец усмехнулся.

— Ну, если ты позволишь...

— Ах, да, — Сан Саныч с силой потер лоб. — Ты же по делу... Жаль, жаль. Давненько мы не собирались просто так.

— Да уж. Лет, эдак, пять.

— Как там Толя?

Незнакомец встал.

— Анатолий, как всегда, работает за всех. Дай что-нибудь выпить.

— На столе сок.

Директор повернулся ко мне. Я вскочил с дивана.

— Вот, — директор печально поджал губы. — Посмотри на себя.

Я поморгал.

— В следующий раз ты, конечно, заявишься с перебинтованной головой. Семенов отстранен от полетов. Панина лежит в больнице, все теперь ждут, что выкинет Ветров Александр. Кстати, как чувствует себя Панина?

— Лучше...

— Это хорошо. Но, друг мой, как ты мог улететь в самый разгар занятий? Какой пример ты показываешь младшекурсникам?

— Я выучил уроки.

— Все? — не поверил Сан Саныч.

Я обиделся.

— Проверьте.

Незнакомец поперхнулся, вдруг, соком и закашлялся.

— Черти... Анатолию расскажу... Макаренко...

Директор обернулся.

— Сергеич! Не лезь не в свое дело!

— Да, — незнакомец поставил стакан на стол. — Ты бы познакомил меня с человеком Ветровым Александром. А то получается — я его знаю, а он меня нет.

Директор с недоверием посмотрел на него. Потом с еще большим недоверием на меня.

— Ты не знаешь этого человека? — спросил он.

Я покраснел. Незнакомца я не знал. Правда, я не понял, почему я его должен был знать.

— Бакунина Станислава Сергеевича? — переспросил Сан Саныч

Я тихо ойкнул...

Ух, как я мчался по коридору! От меня шарахались как от гоночного бота.

Сам Бакунин разговаривал со мной! Конечно, мне было капельку стыдно. Не узнать легендарного Разведчика. Стыд и срам. Позор! Скажи кому — заживо засмеют. Но кто виноват, если настоящий Бакунин совсем не похож на Бакунина, который на фото-блоках?

— Ветров! — меня догнал запыхавшийся Кузнечик.

Я резко остановился. Кузнечик по инерции пронесся мимо, но тут же круто повернул обратно.

— Степка велел передать, чтобы ты срочно летел в Главный Информаторий, а то он за последствия не ручается, а Мальчика нет, потому что это гипноз, а Степка улетел на боте, а ему нельзя. Вот.

Бамц! Я глупо уставился на Кузнечика.

— Гипноз?

— Ага, — Кузнечик с готовностью кивнул.

Потом обернулся.

По коридору быстро шагали двое незнакомцев. Один был маленький, полный, с квадратиком лейкопластыря на лбу. Второй хмуро переставлял свои длинные ноги и бережно поддерживал левую руку.

Оба торопливо поворачивали в сторону кабинета Сан Саныча. Нас они не замечали.

— Здравствуйте! — крикнул им вдогонку Кузнечик. Длинный на ходу обернулся.

— Здравствуйте, — он слегка наклонил голову.

Я вздрогнул.

У незнакомца был голос Юзефа.

Глава 3

Бот я посадил так, что до смерти напугал чью-то собаку. С жалобным воем, она унеслась в сторону заповедника Маленьких Гномов.

На ступеньках я споткнулся и здорово разбарабанил вторую коленку. Никогда бы не подумал, что ступени могут быть такими твердыми.

Прихрамывая, я доскакал до колонн парадного входа. У меня еще хватило ума обернуться назад перед самыми дверьми, и робот службы ВСМП остался с носом.

В античной тишине Информатория я всегда терялся. Мое воображение поражала мысль, что здесь находится информация, накопленная человечеством за все тысячелетия развития цивилизации. Ленка как-то подсчитала, что если каждый бит информации, хранящийся в светокристаллах, превратить в стальной шарик размером с вишенку, то этими шариками можно было бы заполнить всю Солнечную систему.

Коленку начало щипать. Я осмотрелся по сторонам, незаметно намусолил ладошку и быстро вытер кровь. Ладошка сразу сделалась цветной. Я спрятал ее за спину и боком-боком проскочил холл. Мимо торопливо просеменили две девушки в строгой одежде диспетчеров связи. Одна из них обернулась на меня и покачала головой. Я бы на ее месте тоже покачал. В таком виде явиться в Информаторий!

Теперь на второй этаж. Быстрее. Незнакомцы уже у Сан Саныча. И Бакунин там же.

— Саша! Ветров! .

Громкий голос Лебедевой настиг меня на середине лестницы. Я мысленно застонал и схватился за перила.

— Саша! А я как раз тебя искала. — Лебедева изобразила на лице радость.

До мозаичной площадки второго этажа оставался всего один пролет...

— Завтра семинар по истории, нам необходимо подготовить доклад. Придут представители из другой школы. Мария Семеновна сказала, что мы будем выступать первыми. Я так волнуюсь, — Лебедева спустилась на ступеньку.

Я тоже спустился.

— Мария Семеновна искала тебя, но не нашла. Я сказала, что ты, наверное, в Информатории.

Я спустился еще на одну ступеньку.

— Между прочим, Семенов уже готовиться к докладу. Я так думаю, что и нам пора начинать... — Лебедева заметила ранку на моей коленке.

— О-о, — она округлила глаза.

Они у неё часто округляются. Иногда сами по себе. Уставится на меня, и они тут же начинают округляться.

— Александр! — Лебедева всплеснула руками. — Ты весь в крови!

— Не весь, — я попытался проскочить наверх.

— Александр! — Лебедева встала у меня на пути. — Немедленно спускайся в холл! Тебя нужно показать врачу!

Я застонал во второй раз. Уже вслух.

— Тебе плохо? — испугалась Лебедева. — Голова кружится?

— Послушай, Лебедева, — торопливым шепотом сказал я, — Ну что ты суешься не в свое дело? Еще ни кто не помирал от царапин, пропусти.

Я метнулся в сторону.

— Ветров! Сейчас же спустись в холл!

О, вселенная! Я замычал, словно у меня болели зубы.

— Ветров! Я обо всем расскажу Александру Александровичу! И, пожалуйста, не строй из себя артиста!

— Сама строишь! — огрызнулся я.

— Спускайся в холл!

— А ты, собственно, кто такая? — я встал в позу.

Лебедева прищурилась и бросилась ко мне. Зря, конечно. Я сделал ложный нырок и оказался в стороне. Потом в три прыжка взлетел наверх.

Лебедева все еще неслась вниз. Как грузовой шагоход. У неё масса не позволяла с ходу остановиться.

Я перевёл дыхание и бегом захромал к лифту. Хорошо еще, что коленка не сильно болела. Однажды, я так разбарабанил ногу, что ходить не мог. И надо же такому случиться — как раз в эти дни Сан Саныч устроил внеплановую экспедицию на Вторую Юпитерианскую. Конечно, без меня. Нет, понятное дело, из больницы я сбежал, но поделать ничего уже не мог. Наши стартовали на лунный модуль.

Догонять я их не стал. С одной стороны у меня была богатая фантазия, и я хорошо представлял себе лицо Сан Саныча при моем возникновении на модуле, а с другой стороны — гордость у меня, какая ни какая, но тоже была. И я остался.

Разные люди отнеслись к этому по-разному. Особенно ликовала Ленка. Она даже набралась нахальства и явилась лично, чтобы меня успокоить. Успокаивать, правда, пришлось обоих. Скандалистка несчастная. Но на Ганимед она, почему-то, не полетела. Расхотела. В самую последнюю минуту. Просто так.

Я ей потом букет эдельвейсов нарвал. Тоже просто так.

Лифт поднял меня на девятый этаж. Вообще, в информатории было сорок этажей. Не считая ячеек подземных хранилищ. Говорят, они расположены чуть ли не под всем городом.

Степка сидел в кабинке перед экраном видеотора, обхватив голову руками. Рядом с ним на столе валялась рубашка. Пахло снегом.

Прежде, чем захлопнуть двери, я осмотрелся. Коридор был пуст.

— Они уже у Сан Саныча, — быстро сказал я. — Оба. Что с Ленкой?

Степка отреагировал мгновенно. Не успел я рта закрыть, а он уже стоял рядом — босой, взлохмаченный — и держал меня за руки.

— Оба? Это точно?

— Да точно! Они это!

— Эх! — Степка отпустил меня, секунду постоял на месте, кусая губы, затем схватил со стола рубашку.

— Дело плохо, — сказал он, торопливо просовывая в рукава загорелые, и вечно расцарапанные руки. — Вот уже и комиссии стали собираться.

Степка затянул потуже пояс и сразу сделался похожим на стрижа. Его так Ленка в детстве звала. Давно это было.

— Что с Ленкой? — снова спросил я.

Вместо ответа Степка ткнул в меня пальцем.

— Сколько сейчас времени?

Я машинально сосредоточился. Было ровно четыре.

— Четыре.

— Вот. В три тридцать тебя вызывал Десантник. Он узнал, как зовут незнакомцев.

Степка замолчал и, неслышно ступая, подошел к клавиатуре видеотора.

Степка ходил по кабинке босиком. Всегда. Ленку, поначалу это шокировало, потом начало злить, а сейчас ей, как и мне, глубоко "по фене". Ленка сама так сказала. Степка как-то попытался выяснить у БИМ (большая Информационная Машина) смысл этого фразеологического оборота, но БИМ решила, что нам еще рано знать такие вещи и, на всякий случай, наябедничала Сан Санычу. Степку спасло лишь то обстоятельство, что Сан Саныч сам не знал перевода данного выражения. Откуда Ленка его выкопала?

— Мстислав Гжановский и Юзеф Янович. Это все, что мог узнать о них Десантник, — Степка отключил видеотор и повернулся ко мне.

— Кстати, у пацана свой шифр — семнадцать бис. Так что можешь вызвать его.

— У Десантника, бис? — не поверил я.

— Псих он, твой Десантник, — Степка постучал костяшками пальцев по лбу. — Зачем ты приказал задержать ему незнакомцев?

— А что? — насторожился я.

— А то! Он их, знаешь, как задержал? Залез в бот и отключил автоматику. Они не успели взлететь, как тут же грохнулись обратно.

Я уставился на Степку.

— Как это — "залез в бот"?

— Это ты у своего Десантника спроси. Лично я не представляю, как можно попасть в "капельку".

Я тоже не представлял. Проникнуть в десантный бот было невозможно. .

— Далее, — Степка сунул ноги в тапочки, подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, сказал. — Десантник слышал, о чем разговаривали незнакомцы. По их мнению, Ленку загипнотизировали. Только таким образом можно объяснить катастрофу на полигоне.

— Кто? — глупо спросил я.

— Не знаю. Кому-то понадобилось шарахнуть Ленку об полигон. Короче, так. Я полетел к ней, а ты садись к компьютеру и попытайся что-нибудь узнать о незнакомцах. Я уже пытался, но ничего не вышло — их, оказывается, нет в картотеке.

— Подожди, — ошалело перебил я. — Что значит, к Ленке? А я?

— А ты оставайся. У нас мало, времени. Я Ленке все объясню.

Я растерянно заморгал. Гипноз, Ленка, Десантник. Что творится вокруг?

— И еще, — сказал Степка. — Зачем тебя вызывал Сан Саныч?

Однажды, а дело было во время весенних каникул, Степка обнаружил в старых школьных архивах странную книгу. Издания конца девятнадцатого века. Прочитать он ее прочитал, но толком ничего не понял. Тогда он направился прямехонько к Сан Санычу и потребовал у него разъяснений по поводу отдельных мест в книге. Сан Саныч ничего разъяснять не стал, книгу у Степки отобрали, а архив срочно ликвидировали. Неделю Сан Саныч ходил по школе сам не свой. С тех пор он периодически вызывает нас к себе. По очереди. Для профилактики.

А что это была за книга, Степка нам так и не сказал.

— Он спросил, как чувствует себя Ленка.

Степка ничего не ответил и подошел к двери. На пороге он обернулся.

— А откуда он знает, что ты был у Ленки?

Я пожал плечами. Наивный вопрос. Сан Саныч знал все.

— Ладно, — Степка шагнул в коридор. Дверь с легким шелестом исчезла в стене. — Я полетел. Если что, сразу вызывай. А незнакомцев попробуй отыскать без картотеки.

— Погоди, — вспомнил я. — У Сан Саныча еще был Бакунин.

— Кто? — не понял Степка.

— Бакунин, — повторил я. — Станислав Сергеевич.

Степка широко распахнул глаза и уставился на меня. Потом закусил губы и побледнел. Я впервые видел Степку таким испуганным.

— Бакунин, Гжановский, Янович, — медленно произнес он. — Это уже слишком. Что происходит, Сашка?

Степка постоял, потом резко повернулся и быстро зашагал по коридору. Дверь за ним бесшумно встала на свое место.