Мальчик с "Молнии" (книга первая)

Мальчик с "Молнии"

Фантастическая повесть

Глава 1

В жизни иногда случается так, что у тебя в одно мгновение рушатся все планы. Вот, скажем, запланировал ты вместе с друзьями слетать сегодня на космодром, чтобы посмотреть на то, как приземлится "Звёздный плуг" и, вдруг — бах! — и все твои планы летят кувырком. И вместо космодрома ты на всех возможных скоростях добираешься до больницы, потому что: "Ленка в больнице! Срочно жми туда! Я потом тебе всё объясню!"

Эх, Стёпка, Стёпка! У меня аж сердце чуть не остановилось от его воплей!

Я сидел на подоконнике и с тоской рассматривал свои ноги. Ноги были одеты в штаны, обуты в тапочки, а потому ничего интересного собой не представляли.

Конечно, мне было стыдно. Я даже посыпал себе волосы пеплом и вымазал лицо углем. Уголь, кстати, был от Степкиного арбалета — он сам его сжег. Вместе со стрелами. Кузнечик после этого заявил, что не собирается больше поставлять Степке стрелы, потому что их — стрелы — нужно в кого-нибудь пускать, а не превращать в черный порошок...

Нет, ну кто бы мог подумать, что все так обернется? Ленка — и вдруг не справится с управлением? Ха! Да скажи кто подобное пару дней назад, ему бы просто не поверили! Теперь же Ленка лежит в больнице, а нам приходится маяться в тоске и одиночестве. Степка, например, считает, что это несправедливо. И я с ним согласен. Сколько дел пропадает! Представить страшно. А все из-за какой-то нелепой случайности. Нет, правда, разве это жизнь? К тому же, мы сейчас оба находимся в глубокой депрессии и печали. Степке, по-моему, ещё хуже. С моральной, естественно, точки зрения. Как зачинщику и инициатору. А если Ленка не верит насчёт инициатора, пускай спросит у Степки. По крайней мере, это будет честно.

Сидеть на подоконнике было ужасно неудобно. Я всё время сползал, точно смазанный маслом. Приходилось постоянно ерзать, скрябаться и нервничать. От этого путались мысли, и весь монолог получался как газировка в стакане — воды много, толку мало.

Наконец, я кончил бубнить и уставился в пол, ожидая услышать в ответ что-нибудь краткое и выразительное. И не ошибся.

— Иди ты знаешь куда... — устало сказала Ленка. Тихо так...

Грустная она была сегодня. Даже немного странная. Все смотрит в потолок и кусает себе губы. Думает, что ли?

— А все-таки это Степка, — я вздохнул и поднял глаза на спинку кровати.

— Ну и дундук, — отрубила Ленка.

Всегда она такая... Ну, вот кого она имела в виду — меня или Степку?

Я отковырнул от подоконника высохшую на солнце пластинку пластика и украдкой посмотрел на Ленку.

Смотреть на себя она категорически запретила. Словно бинты могли испортить ее лицо. Фи! Степка в прошлом году на зачёте вместо положенной по программе мягкой посадки сыграл вниз головой, а потом целую минуту мячиком скакал по степи. И ничего — смотреть на себя после этого не запрещал. Во всяком случае, издали. А ведь физиономия у него была так разукрашена, что чуть не пришлось делать пластическую операцию. Правда, все обошлось. Степка потом заявил, что аналогию такого уникального лица второй раз можно получить лишь одним единственным способом — заставить драться на чьей-нибудь физиономии тысячу кошек.

Я до сих пор вздрагиваю, как только представлю себе эту картину.

Бинты, естественно, Ленкиного лица не портили. Даже наоборот, делали его каким-то нежным и слегка незнакомым. Зеленые глаза казались еще темнее, пушистые волосы полыхали на стерильных бинтах тяжелым золотом, мягкий овал лица... Н-да...

А вообще, если честно признаться, мне она такой больше нравилась. Такой вот тихой и задумчивой.

— Лен, — я снова перевожу глаза на спинку кровати. — Больно, Лен?

Ленка, как и положено, не отвечает и бросает на меня презрительный взгляд.

Я, как и положено, смиренно вздыхаю.

В палате прохладно, пахнет черёмухой. Рядом с кроватью стоит столик со свежими газетами. Ленка, законно, их уже все просмотрела. Она не любит виртуалку, она предпочитает читать. Ее, конечно, дело.

Из-под газет торчит уголок потрепанного журнала. Наверняка, "Космических самоделок". У Ленки их в школе самая большая подборка. Интересно, новый номер или старый? И ведь не спросишь, совсем прогонит. "Надоел", — скажет, и точка. И моргай потом растерянно.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно. До сих пор не могу понять, кто додумался выстроить больничный городок прямо на обрыве? С одной стороны, конечно, здорово — море, горизонты, облака, яхты плавают... Красиво, одним словом. Можно даже сказать — шикарно. Было такое слово раньше, Степка в одной книжке откапал. Но с другой-то стороны, люди добрые, кто же строит больницы на обрывах? А если какой-нибудь человек окажется лунатиком? Или, например, захочется больному человеку выйти ночью подышать свежим воздухом... И что? Выйдет он, шагнет пару раз — и поминай, как звали. Так и будет шагать полсотни метров вниз головой, пока не булькнется в море. А каждый ли сможет булькнуться с такой высоты, и остаться при своих костях? В больницах же не спортсмены по прыжкам в воду отдыхают, на самом-то деле! Хотя бы оградку, какую поставили, что ли...

Ленка, вдруг, командует:

— Брысь!

Я мигом соскакиваю с подоконника и на коленках отползаю в сторону. Слух у Ленки не чета моему — как у косули.

Через секунду в палате раздается чей-то громкий голос:

— Здравствуй конопатая. Как мы себя сегодня чувствуем?

— Спасибо, хорошо.

Ха! А что ей еще отвечать? Ах, извините, плохо? Ну и вопросик.

— Вот и отлично. Еще пару дней полежишь и сможешь вновь смело падать на землю из-под облаков.

Доктор то, оказывается, шутник. Ему бы так грохнуться.

— А теперь посмотрим на экран. Так... Температура нормальная, давление, пульс... Прекрасно. Как голова? Не беспокоит? Нет? А вот здесь? Еще чуть-чуть... еще... Нет? Ну, это совсем изумительно. Просто замечательно. Дай-ка руку... Так... Выше... Еще выше... Теперь вместе... Молодец. Ты у нас, можно сказать, совсем поправилась... Да, чуть не забыл. К тебе тут гости пришли.

Какие еще гости? Степка?

— Я позову их. Только прошу тебя не волноваться во время беседы. Это вредно... Впрочем, я ограничу время. Думаю, минут пять хватит. Договорились? Вот и отлично.

Слышно, как доктор уходит. С чмокающим звуком открывается и закрывается дверь. Ленка тут же спрашивает громким шепотом:

— Сашка, ты здесь?

Конспираторша... Кто же так делает? А если услышат?

Я не отвечаю и быстро подползаю обратно к окну. Устраиваюсь так, чтобы в случае опасности можно было мгновенно исчезнуть.

Вновь слышится этот глупый звук. В палату кто-то входит. Кажется, двое.

— Здравствуй, Лена.

— Здравствуйте.

— Мы не помешали?

Сейчас начнут извиняться.

— Проходите. Садитесь...

— Спасибо... О, да у тебя здесь черемуха! Откуда такое чудо?

Я хватаюсь за голову. Но Ленка молчит.

— Понимаю. Вероятно, подобным образом некие личности пытаются загладить свою вину. Сейчас они, конечно, где-нибудь поблизости.

Я не слышу, что отвечает Ленка. Я уже сижу за углом корпуса и дую на расцарапанную коленку — штанину пришлось задрать. Кто его знает, может обладатель скрипучего голоса пожелает проверить свою проницательность. Лучше не рисковать.

Передо мною вдруг возникает кибер. Возникает так стремительно, что я теряюсь и в замешательстве вскакиваю на ноги.

Кибер зажигает на панцире красный фонарь и торопливо поясняет:

— Прошу не волноваться, я из службы ВСМП. Отвечаю за случайные травмы. Вам нужна помощь.

С этими словами кибер подскакивает ко мне...я невольно прижимаюсь спиной к стене...и принимается мазать мне коленку белой вонючей мазью...мазь у него выступает из капилляров в пальцах манипуляторов. Лихо так мажет, словно так и нужно.

— А ну брысь! — я, наконец, прихожу в себя и невежливо пинаю медицинскую косиножку.

— Себе мажь, если хочешь.

Фонарь на спине кибера начинает тревожно мигать.

— Эмоциональное возбуждение. Просьба сформулирована заведомо бессмысленно. Воспринимаю, как отказ от помощи. Вероятность заражения крови выше нормы. Вынужден вызвать врача ближайшего медицинского пункта.

Я подскакиваю, точно ужаленный. Какого врача?

— Что ты врешь?! — ору я шепотом на кибера и торопливо выставляю вперед ногу с перемазанной коленкой. — Кто тебе сказал, что я отказываюсь? Мажь скорее!

Кибер ошеломлен таким поворотом событий. Целую секунду он в нерешительности топчется на месте. Поддать бы ему еще раз, чтобы впредь не ябедничал!

Наконец, кибер подскакивает ко мне и в два движения заканчивает лечение. Коленку тут же начинает невыносимо щипать.

К окну я подползаю перебинтованный и раздосадованный.

Так и есть! Я уже опоздал. Разговор зашел далеко, а знакомятся, обычно, в начале беседы.

У-у, медицинская пчелка, попадись мне ещё раз!

— Значит, он просто попросился?

— Я так и сказала. Он попросился. Чего здесь такого?

— Но ведь ты его не знала.

— Ну и что? А если человеку полетать захотелось?

— И ты взяла его с собой?

— Да.

Я ничего не понимаю и переключаю свое внимание на прыгающий по волнам парусник. С такого расстояния трудно определить тип судна но, похоже, это "Морская чайка". Ветер сегодня сильный, ровный, одним словом, мечта парусной души. Ветер гонит по небу облака и среди них мелькают треугольные тела дельтаботов. Ленка именно на таком и грохнулась оттуда. Из-под облаков. Чудненько так грохнулась, по всем правилам аварийной посадки. От бота остались одни колеса, а Ленке хоть бы хны. Через недельку снова полетит...

Стоп! А кого это Ленка взяла с собой? И куда?

Я прислушался.

— Лена, вспомни еще раз. Это очень важно. Только, прошу, не волнуйся.

— Я не волнуюсь. Он исчез.

— Ты в этом уверена?

— Он еще какие-то слова сказал, но я не расслышала. Он тихо сказал.

Кто он? Какие слова? Чертовщина какая-то...

— Слова?

— Ну да... А потом исчез...

— Значит, сразу после слов... Ты точно не помнишь, что именно он сказал?

— Я не знаю... Я тогда растерялась, а когда пришла в себя, то было уже поздно.

— Поздно?

— Конечно, он уже пропал.

— Лена... Понимаешь, нас очень интересует этот момент. Не могла бы ты вспомнить более подробно, как именно он исчез?

— Исчез? Сразу... Ну, как? Был — и вдруг пропал. Я даже ничего не успела понять в первое мгновение, а потом испугалась.

— Испугалась или растерялась?

— Растерялась... И испугалась тоже...

— И, потому, не смогла справиться с управлением?

— Да.

— Понятно. Посадка же по маяку была невозможно благодаря Семенову. Не слишком ли много случайностей для одного полета? А, Юзеф Янович?

Послышался шум шагов. Потом, видимо, второй, спросил:

— Скажи, Лена, в самом полете, Мальчик, кроме последних слов, которые ты не расслышала, о чём-нибудь говорил с тобою? Какие-то вопросы, фразы?

— Нет.

— Он молчал весь полет? ,

— Да. Мы еще на земле договорились об этом.

— Договорились?

— Я шла на зачет, а он мог помешать. Я и сказала, чтобы вопросы он оставил на потом.

— Какие вопросы?

— Но он же первый раз полетел на боте!

— И в связи с этим у Мальчика должны были возникнуть вопросы?

— Конечно.

— Значит, вопросы. Вопросы и исчезновение.

Наступило молчание. Я поймал себя на том, что сижу с открытым ртом и смотрю в одну точку в пространстве.

Ленка в полёте была не одна! Вот это новость...

У-и-ш-ш! Я закрыл рот и покрутил головой. Почему же она нам ничего не сказала? Обиделась на неудавшеюся шутку? Или решила, что мы испугаемся? Ведь и мальчишка, наверняка, тоже пострадал... Стоп! Сто-оп...

Но ведь когда бот упал, в нем же находилась только Ленка...

В палате несколько секунд стояла тишина. Потом Ленка спросила:

— А Мальчик... Кто он?

Я замер. И даже перестал дышать.

— Ну что же, — незнакомец со скрипучим голосом осторожно, кашлянул.

— Признаться, мы ждали этого вопроса, правда, э-э... несколько раньше. Впрочем... Юзеф Янович, я думаю, мы можем рассказать Лене историю "Молнии"?

— Разумеется.

— Как у нас со временем?

— Пора.

— Жаль... Придется отложить нашу беседу до завтра. К этому времени мы как раз успеем подготовить для тебя обзорную информацию. Ты не возражаешь?

— Нет...

Я чуть не свалился с обрыва. Ленка не возражала! Ее спокойненько обвели вокруг пальца, а она даже не возмутилась! Что происходит на белом свете?!

— Вот и прекрасно. Значит, договорились?

— Скажите, — перебила Ленка. — Что будет теперь со Степ... с Семеновым?

— Семенов на два месяца отстранен от полетов.

Бум! Меня точно по голове ударили. Я представил, как Степка воспримет эту информацию, и мне сделалось нехорошо. Очень нехорошо.

— На два... А соревнования?

— Придется подождать до следующего года.

— У нас команда.

— К сожалению, Семенов грубо нарушил дисциплину и должен понести наказание.

Незнакомцы стали прощаться. Я, на всякий случай, отполз от окна. Естественно, на такое расстояние, чтобы все были слышно.

— С доктором мы договорились, ты не беспокойся.

— Выздоравливай, Лена. В школе все тебя ждут и передают огромный-огромный привет.

— Спасибо.

— И последнее.

Я затаил дыхание.

— История с Мальчиком должна остаться между нами. Не стоит, пока, о ней рассказывать.

— Я понимаю.

— Так нужно. А с ребятами...

Чмокает дверь. Доктор... Я стремглав исчезаю за углом.

Ну, Ленка!

Так. Только спокойно, спокойно.

Я быстро осматриваюсь. Руки слегка дрожат. В голове настойчиво продолжает звучать: "История с Мальчиком должна... должна... должна..."

— Эх! — я с досады топаю ногой.

Ну почему Ленка нам ничего не сказала?! Что мы — хуже других? А еще в дружбе до гроба клялась.

Короче. Одна нога здесь, а другая на дельтадроме. Необходимо выяснить, кто эти двое. А там посмотрим...

Я не закончил мысль и бросился по тротуару. Только ветер в ушах засвистел.

Несколько секунд спустя, ноги на приличной скорости вынесли меня на теннисный корт. Возле сетки какой-то пацан, лет восьми, с независимым видом вертел в руках огромную, чуть ли ни с его рост, ракетку. Пацан был босой, давно не стриженный, весь в веснушках. На загорелом до шоколадного цвета тонком теле красовались ярко-оранжевые плавки с широким металлопластиковым поясом космического десанта.

И здесь у меня возник план. Спонтанно, как любит выражаться Степка. Ленка, так та вообще считает, что планов в моей голове всегда больше, чем мыслей. Я не обижаюсь. Я на Ленку вообще никогда не обижаюсь. Ни я, ни Степка.

— Привет! — я резко затормозил рядом с мальчишкой.

— Привет, — охотно отозвался он. Ракетка в его руках провернулась.

— Есть дело, — сразу начал я. — Вопрос только в том — поможешь ты мне или нет. Но тогда это с твоей стороны...

— Помогу, — быстро перебил меня пацан. Глаза его стремительно потемнели.

— Тогда бежим к дельтадрому!

Аллея тянулась через весь сад. С обеих сторон свешивались спелые персики и абрикосы. Больным здесь раздолье, законно. Протянул руку — на тебе персик, вторую — яблоко пожалуйте. Хорошо. Можно и пробежаться, если сильно хочется.

Бежать было легко. Как на дистанции в спорткомплексе. Там, правда, персики не маячат перед глазами.

Пацан не отставал, лишь усиленно работал локтями. Они у него так и летали вниз-вверх-туда-сюда. Впрочем, что у него взлетало выше — локти или пятки, разобрать было трудно. К тому же он дышал как паровоз.

Степка говорит, что видел в документальных кадрах, как настоящий паровоз мчался наперегонки с жеребенком. Я ему тогда не поверил — Степке, конечно, и он обиделся. А сейчас мне, вдруг, почудилось, что мы с пацаном как жеребята, а паровоз мчится где-то рядом — железный, грохочущий, нехороший.

Аллея кончилась, и мы оказались на краю больничного дельтадрома.

Весь дельтадром блестел в капельках росы. Видимо, недавно здесь прошел искусственный дождик.

Бот я увидел сразу. Он стоял прямо в центре площадки. Двухместный бот класса "С". На стектролитовом колпаке матово блестел серп Земли. Вдоль основания тянулась цепочка отверстий аварийной посадки. Двигатели спрятаны за бронированными листами титана. На хвостовом стабилизаторе с интервалом в две секунды мигал "маячок".

Бот стоял на широких лапах, слегка присев, слегка накренившись, приподняв лобастую голову к небу.

Так. Значит "Скоростной". Биплан типа "Косая капля". На Земле разрешается пользоваться в исключительных случаях. Обязательное условие — наличие у штурмана удостоверение космополита.

— Фью-ють, — тихо присвистнул мальчишка.

Я положил ему на плечо руку.

На этот раз я растерялся не на шутку. Космоботы просто так не появляются на плитах Земных дельтадромов. Кто эти двое? Почему Ленке приказано молчать?

От нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой.

— Слушай, Десантник, — я присел на корточки. — Нужно узнать, кто пассажиры "капли". Я тебе потом все объясню. Попробуй их задержать. Если получится — в семь вечера вызови меня по "персоналке". Мой шифр! Ш — 100, А— 155. Запомнил?

— Сотая школа, А — 155. В семь.

— Молодец. Буду ждать. Ну, бывай.

Я вскочил и, не оглядываясь, бросился в самый дальний угол дельтадрома.

Мой личный бот стоял на прежнем месте, укрытый со всех сторон кустами шиповника.

Когда, заложив крутой вираж, я на бреющем полете ушел в сторону моря, в небе вспыхнули две сигнальные ракеты.

Глава 2

Степку я нашел в мастерской. Он сидел вблизи окна, обложившись со всех сторон блоками дешифраторов, селекторов связи и копался в какой-то схеме. Когда я подошел, он даже не поднял головы.

— Здорово, — сказал я и сел рядом.

— Привет, — буркнул Степка. Недовольно буркнул, словно я ему помешал.

Еще над морем я представил, как Степка отреагирует на Ленкино предательство. Выпятит губу, откинется на, спинку стула и коротко бросит: "Бить!" С минуту мы помолчим, гордые от принятого решения и чувства собственного достоинства, затем тихо спустимся с небес на Землю. С Ленкой мы никогда не дрались. Если не считать первого дня знакомства.

— Был у Ленки.

— Знаю.

— Насчет двух месяцев уже в курсе.

— Трех, — хмуро поправил Степка.

— Ага, — сказал я и тактично промолчал.

У Степки желтые волосы, черные брови и голубые глаза. Это у него с детства такой цветовой фон. Но сегодня он был весь серый.

— Есть информация, — сказал я и включил вентилятор. Для шума.

Вообще-то, вентилятор поначалу был бесшумный, но Ленка как-то попыталась сделать из него вертолет, и теперь он немножко завывал при работе.

— Ну?

— Нас надули.

Степка сразу насторожился. Я включил вентилятор на полную мощность.

— Может не здесь?

— Давай выкладывай.

— Ленка в полете была не одна.

Степка в замешательстве уставился на меня. Вся серость слетела с него мигом, как парашутики с одуванчика. Он открыл рот, собираясь, видимо, что-то сказать, а закрыть забыл. Это у него иногда случается. Редко, правда.

— К ней в больницу приходили два типа, — торопливо пояснил я. — И Ленка призналась им, что брала с собой в полет какого-то мальчишку. Именно он, по ее словам, и виноват в катастрофе.

— Мальчишка? — на лице Стёпки промелькнула сотня эмоций одновременно. -Почему он?

— А потому что он прямо в полете исчез из бота! Ну, был — и пропал. Ленка сдрейфила и в результате бумбарахнулась об полигон.

— Постой, — слегка ошарашено перебил Степка. — Что значит исчез?

Я пожал плечами. .

— Не знаю. Исчез и все. Ленка сама так сказала. А потом еще добавила, что он после каких-то слов исчез.

Степка в растерянности поморгал.

— Причем здесь слова? — спросил он.

— Как при чем? — удивился я. — Может, мальчишка не мог без них исчезнуть?

Степка, неожиданно, успокоился.

— Чушь, — сказал он. — Элементарная чушь. Чудовищная.

— Не веришь? — обиделся я. — Спроси сам у нее. С какой стати Ленка будет врать?

— Слушай! — рассердился Степка. — Ты соображаешь, что говоришь? Как можно исчезнуть?! Ну, как?! Он что — из бота выпрыгнул? Или в воздухе растворился? Ленка надула твоих незнакомцев, а ты поверил. Это в сказке можно исчезнуть, а всамоделешне — шиш! Законы бытия не позволяет.

Я вскочил со стула.

— Но она сама говорила!

— Ха!

— Что — ха?!

— О, вселенная! — Степка схватился за голову. — Вразуми несчастного.

Я мгновение смотрел на Степку. Потом решительно сел обратно.

— Между прочим, — сказал я. — Незнакомцы к Ленке на "Капельке" прилетали.

— Ну и что? — не понял Степка.

— На "Капельке", — с нажимом повторил я. — Скоростная, двухместная, десантная.

Степка машинально выключил вентилятор. Тот чихнул, словно у него не сработал выхлоп газа, и резво остановился.

— На "Капельке"?

— Класса "С".

— Настоящей?

Я покрутил у виска пальцем. Степка широко открыл глаза.

— Ой-ля-ля, — тихо сказал он.

— В том-то и дело, — вздохнул я. — Просто так на космоботах не прилетают.

— Выходит, — Степка наклонился ко мне. — Ленка что-то скрывает от нас?

Я насупился. После таких слов у кого хочешь настроение пропадет.

— Не знаю. Они ей приказали молчать.

От неожиданности Стёпка вздрогнул. Точно его ударили. Глаза у него сделались колючими.

— Врешь, да? — с надеждой спросил он.

Я секунду колебался, потом выложил ему все. И про перекрестный допрос, и про явное нежелание незнакомцев отвечать на Ленкин вопрос, и про космобот, и про Десантника. Про свои нехорошие предчувствия я ему тоже рассказал. А под конец намекнул о том, что неплохо было бы слетать к Ленке и все толком разузнать.

Степка долго молчал. Я его, конечно, понимал и не торопил с ответом. У меня самого кошки скреблись на душе.

— Ладно, — наконец, сказал он. — Выходит, мальчишка....

Степка встал.

— Десантник вызовет тебя в семь?

— Да.

— Сейчас три. Что думаешь делать?

— Нужно к Ленке!

— Она скажет, что все это неправда и выставит тебя на улицу!

— Ленка?

— Ленка.

Я немножко подумал и понял, что Ленка на такое способна.

— Она сможет, — вздохнул я.

— Еще как.

— Тогда клятва!

Степка удивленно посмотрел на меня.

— Не хочешь же ты сказать, что потребуешь у нее признания под страхом нашей клятвы?

Я еще подумал. Получалось нехорошо.

— А что делать?

— Действовать!

— Как? .

— Самостоятельно!

Самостоятельность любили все. Это я про нас. В позапрошлом году, например, решив всерьёз проверить свои возможности, мы похитили в ангаре школы четырехместный дельтабот и под покровом ночи потихоньку улетели на нем в устье Амазонки. Конечно, предварительно мы проштудировали всю, имеющуюся в школьном информатории литературу о тамошних местах. Проштудировали основательно и добросовестно. Даже устроили под конец нелегальные экзамены. Учителя, правда, заметили нашу повышенную возбудимость, повышенную бледность и некоторую отрешенность. Но значения этому не придали, свалив всё на недавнюю сенсацию с "Двадцаткой".

"Двадцаткой" коротко именовался "Пегас — 20", вернувшийся месяц назад из экспедиции в созвездие Гончих Псов. Все предыдущие "Пегасы", включительно с первого по девятнадцатый, продолжали бороздить просторы Дальнего Космоса и возвращаться назад не собирались еще, по крайней мере, пять лет. "Двадцатка" вернулась первой. Вернулась в панике, в грохоте загнанных до белой пены "С"— бимолекулярных двигателей, вернулась, чтобы тут же, на второй день, умчаться обратно.

"Двадцатка" нашла Планету. Сначала этому не поверили, но "Пегас" оставил контейнеры, а в них были доказательства. Доказательства пищали, щебетали, рычали, прыгали и вообще вели себя очень доказательно. На Земле в срочном порядке развернулись работы по подготовке Особой Экспедиции.

Что здесь началось в Школе, страшно вспомнить. Во-первых, мальки вдруг с неописуемым восторгом открыли в себе кучу неизвестных способностей. Эти способности, до поры до времени потенциально скрытые в нас, перевернули Школу вверх дном, заполнили близлежащие окрестности совершенно дикими звуками и поставили под сомнение факт нормального состояния нашей психики.

Во-вторых, когда прошел первый восторг, возникла новая неожиданность — совершенно нереальная, абсурдная в своей основе, нелепая до глупости. Все ударились в бега. Причем, ни кто не мог толком объяснить: куда и зачем он бежит, но бежали все, с завидной бесшабашностью и упрямством. От тех бегов у многих сохранилась масса наиприятнейших воспоминаний. Для учителей это были черные дни.

Затем, когда и этот порыв угас, наступило время кристаллизации сознания. В том смысле, что все одумались и на законных правах продолжили учебу. Правда, младшекурсники отныне являли собой боевые отряды передовой информации. Словно приведения, они возникали по ночам в спальнях и тоненькими голосами сообщали нам Большие Новости. Это бал их хлеб, их игра, их жизнь. Старшекурсники отрешенно бродили по школе с вздернутыми носами и ждали ответа из комиссий по Набору первопереселенцев. Наши же продолжали тайком строить подавляющие своей нереальностью планы.

А мы переживали тяжелейшие дни депрессии.

Что на Планету нам не попасть в ближайшие лет десять — это было ясно, это был факт, и вообще, это была аксиома на уровне комбинации из трех пальцев. Депрессия грозила перерасти в меланхолию, и здесь Ленка нашла выход.

— Летим на Амазонку, — сказала она однажды. — По меньшей мере, там не хуже, чем на Планете.

Это был эффектный выход.

Амазонка. Кто не грезил ей в детстве? Перуанские Анды, в которых брала начало самая полноводная река в мире. Волнушке крики в ночном лесу, шорохи, схватки экзотических зверей на тропических полянах, укусы комаров, змей, мух "Це-це". Крокодилы! Пираньи! И индейские пироги. О-о, пределом всех мечтаний, конечно, был воинствующий крик вышедшего на тропу войны индейца племени "Черноногих". Или "Команчей". На худой конец можно и ''Шошонов", но принципиальной разницы не было. Был бы индеец, а там... У-и-ш-ш! Ш-ш-у! Бах! Трах! С-с-с-с-с-с-свист с-с-стрелы!

Улетели мы тайком, под покровом ночи. Улетели, чтобы на собственном опыте опровергнуть все сведения об экзотике тропических джунглей.

История окончилась печально. Нас засекли на восьмые сутки со спутников ВСМП и в принудительном порядке вернули в школу. К этому времени Ленка подхватила жестокую лихорадку, Степка бредил в малярийном тумане, а я свалился с воспалением легких.

Еще месяца два после этого нас донимали расспросами. Но мы лишь хмуро отмалчивались. А по ночам вскрикивали и метались по кровати.

Да, печальная была концовка у нашей истории. Одно утешение — легенды. Я бы никогда не подумал, что столько можно насочинять про трех, человек.

А на "Двадцатке" штурманом был Ленкин отец. Вот так.

— Кстати, — вспомнил я. — Завтра эти двое обещали рассказать Ленке историю какой-то "Молнии". Ты, случайно...

Я, вдруг, замолчал.

"Молния". Корабль-разведчик. Предназначен для работы в свободных секторах Дальнего Космоса. Экипаж: два человека. Крейсерская скорость: в разведке — треть световой, в прыжке — семь астрономических единиц. Имеет вооружение. Основная цель: свободный поиск. Впервые стартовал с базы Ганимеда в 26 году. Последний корабль этой серии был выведен на орбиту Юпитера в 51 году.

Я смотрел на Степку, Степка смотрел на меня, и мы оба проморгали тот момент, когда рядом возник Кузнечик.

— Ветров, — звонким голосом сказал он. — Тебя вызывает директор.

Степка выскочил из-за стола, схватил Кузнечика за плечи и выставил его из мастерской.

— Скажи — сейчас придет, — Степка захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной и нервно закусил губы.

-Эх! — я хлопнул себя по лбу, — Не мог раньше вспомнить!

— Главное, опередить их, — вдруг сказал Степка.

— Кого? — испугался я.

— Этих двух...

В кабинете директора было шумно. Сан Саныч с трудом отбивался от насевших на него со всех сторон практикантов. Практиканты толкались, громко спорили, размахивали руками и вообще вели себя нескромно. При моем появлении они оживились еще больше.

— Видите? Какой же это индивидуум? Обычный учащийся!

— Но позвольте...

— У них у всех занижена мобильность! Вы совсем упустили из системы воспитания высшие этапы психотренировки!

— Но позвольте!

— Следует все уроки превратить в ролевые игры. У них же отличная трансформация! А моторика?! Необходимо добиваться мгновенной усвояемости материала на уровне сенсорного восприятия...

Незнакомца я заметил не сразу. Он сидел на диване, устало откинувшись на мягкую спинку и, казалось, дремал. Рядом с ним, на полу, стоял чемодан. Огромный такой, с костяной ручкой и магнитными замками. На замках поблескивали две золотистые буквы — "К" и "Д".

Сан Саныч повернулся ко мне.

— Ветров? Проходи.

Практиканты пошли в новую атаку.

— Уважаемый Александр Александрович! Ну, как Вы не поймете...

Я сделал шаг и здесь понял, что незнакомец следит за мной. Внимательно, из-под полуприкрытых век. Следующий шаг я сделал, скорее, по инерции. Еще никогда за мной не следили. По-настоящему.

Ленка, конечно, сразу же полезла бы на рожон. У нее скверный характер. "Вся в отца", — вздыхает директор. И не поймешь — хвалит он ее или, наоборот, ругает. Ленкин отец был давним другом Сан Саныча. Поговаривают, что они вместе кончали Высшую Школу Космопилотов. Но потом с Сан Санычем случилось несчастье (в Хьюз штате — базовом полигоне испытателей, при установке ферм "Роп"-носителя, с последнего сорвался макет пульсатора и взрывом Сан Саныча контузило) и с тех пор врачи запретили ему полеты. Даже на ботах.

Едва незнакомец почувствовал мою настороженность, как сразу же расслабился, улыбнулся и поманил меня пальцем. Хорошая у него была улыбка.

— Здрасьте, — нерешительно сказал я.

— Здравствуй, — незнакомец кивком указал на диван. — Садись.

Я осторожно сел на самый краешек.

— Ты к директору?

— Вызывали, — неопределенно сказал я.

— Я, вот, тоже. Никак не могу дождаться, когда он освободиться.

Практиканты продолжали обстреливать Сан Саныча заумными фразами. Я хмуро покосился на них. Их бы на его место, сразу бы взвыли...

— Мальчишки, — незнакомец точно угадал мои мысли. — А посади любого в кресло мэтра — через неделю сбежит. Педагогика, брат, при всём моем уважении к ней, кроме обширных познаний в области теории требует дважды практики и трижды опыта.

Я поднял на незнакомца удивленный взгляд.

— Не веришь? — спросил он.

Когда меня спрашивают вот так в лоб, я всегда стараюсь выдержать паузу, прежде чем ответить. Некоторые наивно полагают, что своим вопросом сильно озадачили меня и дальнейшую беседу начинают вести с ноткой превосходств. Степка ненавидит меня в такие минуты. "Своим поведением ты провоцируешь хороших людей на нехорошие поступки!" — кипятится он. "Они такие же хорошие после этого, — тоже кипячусь я. — Как вы с Ленкой на дистанции!" Обычно, это успокаивает Степку. Иногда убивает. Смотря, какое у него настроение. Зато на следующих гонках Степка соревновался по правилам и не пытался таранить Ленкин бот. Чем несказанно удивлял ее и невероятно разочаровывал болельщиков.

Незнакомец молчал и ждал ответа. Лишь в глазах у него мелькали веселые искорки. Я неопределенно пожал плечами.

— Нет, почему же...

— А зря, — вдруг, сказал незнакомец. — Кроме практики и опыта еще нужна любовь. Без нее эта наука превратиться в обыкновенное нравоучение. Прежде всего — любовь. К работе, к школе, к таким вот как ты. А потом уже теория.

Незнакомец довольно закинул ногу на ногу.

— А ты говоришь "конечно".

Видимо, он решил, что сразил меня. Это со многими бывает.

Я вздохнул, и с сожалением посмотрел на незнакомца.

— Во-первых, на одной любви далеко не уедешь. Вы забыли еще про терпение. А без терпения вся эта наука превратиться в никому не нужную потасовку. К тому же мои слова относятся не к педагогике, а к мэтру, который через неделю сбежит.

Я закинул ногу на ногу.

— А вы говорите "любовь".

Незнакомец открыл рот. Я впервые видел, чтобы взрослый человек от моих слов впадал в такой сильнейший шок. Наверное, он никогда не бывал в школьных учебных заведениях.

Потом он очнулся, удивленно осмотрел меня с ног до головы и, вдруг, расхохотался. Громко так, на весь кабинет. Мне даже неудобно за него стало. За незнакомца, естественно.

Практиканты замолчали и озадаченно уставились на нас. Все разом.

Сан Саныч сразу распрямился как-то, протиснулся вперед и извиняющимся голосом сказал:

— Приходите завтра. Очень рад был познакомиться. К сожалению, сегодня я занят.

Практиканты смущенно переглянулись и тихо вышли из кабинета. В дверях они еще раз посмотрели на нас. Точнее, на меня одного. Дико так посмотрели.

— Ветров, как всегда, в ударе? — Сан Саныч подошел к нам.

Незнакомец вытер слезы.

— Ну, не ожидал. Они у тебя все здесь такие? — он кивнул в мою сторону.

— Да как тебе сказать, — директор с задумчивостью смотрел на мои крест-накрест ноги.

Я вспыхнул и сел "по-человечески".

— Большей частью, конечно, нормальные. Это худший вариант.

Я смущенно засопел.

— Но с ними еще полбеды, а вот с практикантами...

— Что-нибудь случилось?

— Очередная катастрофа. Оказывается, что моя методика воспитания давно устарела и нужно в срочном порядке перекраивать всю школьную программу. Ты к нам надолго?

Незнакомец усмехнулся.

— Ну, если ты позволишь...

— Ах, да, — Сан Саныч с силой потер лоб. — Ты же по делу... Жаль, жаль. Давненько мы не собирались просто так.

— Да уж. Лет, эдак, пять.

— Как там Толя?

Незнакомец встал.

— Анатолий, как всегда, работает за всех. Дай что-нибудь выпить.

— На столе сок.

Директор повернулся ко мне. Я вскочил с дивана.

— Вот, — директор печально поджал губы. — Посмотри на себя.

Я поморгал.

— В следующий раз ты, конечно, заявишься с перебинтованной головой. Семенов отстранен от полетов. Панина лежит в больнице, все теперь ждут, что выкинет Ветров Александр. Кстати, как чувствует себя Панина?

— Лучше...

— Это хорошо. Но, друг мой, как ты мог улететь в самый разгар занятий? Какой пример ты показываешь младшекурсникам?

— Я выучил уроки.

— Все? — не поверил Сан Саныч.

Я обиделся.

— Проверьте.

Незнакомец поперхнулся, вдруг, соком и закашлялся.

— Черти... Анатолию расскажу... Макаренко...

Директор обернулся.

— Сергеич! Не лезь не в свое дело!

— Да, — незнакомец поставил стакан на стол. — Ты бы познакомил меня с человеком Ветровым Александром. А то получается — я его знаю, а он меня нет.

Директор с недоверием посмотрел на него. Потом с еще большим недоверием на меня.

— Ты не знаешь этого человека? — спросил он.

Я покраснел. Незнакомца я не знал. Правда, я не понял, почему я его должен был знать.

— Бакунина Станислава Сергеевича? — переспросил Сан Саныч

Я тихо ойкнул...

Ух, как я мчался по коридору! От меня шарахались как от гоночного бота.

Сам Бакунин разговаривал со мной! Конечно, мне было капельку стыдно. Не узнать легендарного Разведчика. Стыд и срам. Позор! Скажи кому — заживо засмеют. Но кто виноват, если настоящий Бакунин совсем не похож на Бакунина, который на фото-блоках?

— Ветров! — меня догнал запыхавшийся Кузнечик.

Я резко остановился. Кузнечик по инерции пронесся мимо, но тут же круто повернул обратно.

— Степка велел передать, чтобы ты срочно летел в Главный Информаторий, а то он за последствия не ручается, а Мальчика нет, потому что это гипноз, а Степка улетел на боте, а ему нельзя. Вот.

Бамц! Я глупо уставился на Кузнечика.

— Гипноз?

— Ага, — Кузнечик с готовностью кивнул.

Потом обернулся.

По коридору быстро шагали двое незнакомцев. Один был маленький, полный, с квадратиком лейкопластыря на лбу. Второй хмуро переставлял свои длинные ноги и бережно поддерживал левую руку.

Оба торопливо поворачивали в сторону кабинета Сан Саныча. Нас они не замечали.

— Здравствуйте! — крикнул им вдогонку Кузнечик. Длинный на ходу обернулся.

— Здравствуйте, — он слегка наклонил голову.

Я вздрогнул.

У незнакомца был голос Юзефа.

Глава 3

Бот я посадил так, что до смерти напугал чью-то собаку. С жалобным воем, она унеслась в сторону заповедника Маленьких Гномов.

На ступеньках я споткнулся и здорово разбарабанил вторую коленку. Никогда бы не подумал, что ступени могут быть такими твердыми.

Прихрамывая, я доскакал до колонн парадного входа. У меня еще хватило ума обернуться назад перед самыми дверьми, и робот службы ВСМП остался с носом.

В античной тишине Информатория я всегда терялся. Мое воображение поражала мысль, что здесь находится информация, накопленная человечеством за все тысячелетия развития цивилизации. Ленка как-то подсчитала, что если каждый бит информации, хранящийся в светокристаллах, превратить в стальной шарик размером с вишенку, то этими шариками можно было бы заполнить всю Солнечную систему.

Коленку начало щипать. Я осмотрелся по сторонам, незаметно намусолил ладошку и быстро вытер кровь. Ладошка сразу сделалась цветной. Я спрятал ее за спину и боком-боком проскочил холл. Мимо торопливо просеменили две девушки в строгой одежде диспетчеров связи. Одна из них обернулась на меня и покачала головой. Я бы на ее месте тоже покачал. В таком виде явиться в Информаторий!

Теперь на второй этаж. Быстрее. Незнакомцы уже у Сан Саныча. И Бакунин там же.

— Саша! Ветров! .

Громкий голос Лебедевой настиг меня на середине лестницы. Я мысленно застонал и схватился за перила.

— Саша! А я как раз тебя искала. — Лебедева изобразила на лице радость.

До мозаичной площадки второго этажа оставался всего один пролет...

— Завтра семинар по истории, нам необходимо подготовить доклад. Придут представители из другой школы. Мария Семеновна сказала, что мы будем выступать первыми. Я так волнуюсь, — Лебедева спустилась на ступеньку.

Я тоже спустился.

— Мария Семеновна искала тебя, но не нашла. Я сказала, что ты, наверное, в Информатории.

Я спустился еще на одну ступеньку.

— Между прочим, Семенов уже готовиться к докладу. Я так думаю, что и нам пора начинать... — Лебедева заметила ранку на моей коленке.

— О-о, — она округлила глаза.

Они у неё часто округляются. Иногда сами по себе. Уставится на меня, и они тут же начинают округляться.

— Александр! — Лебедева всплеснула руками. — Ты весь в крови!

— Не весь, — я попытался проскочить наверх.

— Александр! — Лебедева встала у меня на пути. — Немедленно спускайся в холл! Тебя нужно показать врачу!

Я застонал во второй раз. Уже вслух.

— Тебе плохо? — испугалась Лебедева. — Голова кружится?

— Послушай, Лебедева, — торопливым шепотом сказал я, — Ну что ты суешься не в свое дело? Еще ни кто не помирал от царапин, пропусти.

Я метнулся в сторону.

— Ветров! Сейчас же спустись в холл!

О, вселенная! Я замычал, словно у меня болели зубы.

— Ветров! Я обо всем расскажу Александру Александровичу! И, пожалуйста, не строй из себя артиста!

— Сама строишь! — огрызнулся я.

— Спускайся в холл!

— А ты, собственно, кто такая? — я встал в позу.

Лебедева прищурилась и бросилась ко мне. Зря, конечно. Я сделал ложный нырок и оказался в стороне. Потом в три прыжка взлетел наверх.

Лебедева все еще неслась вниз. Как грузовой шагоход. У неё масса не позволяла с ходу остановиться.

Я перевёл дыхание и бегом захромал к лифту. Хорошо еще, что коленка не сильно болела. Однажды, я так разбарабанил ногу, что ходить не мог. И надо же такому случиться — как раз в эти дни Сан Саныч устроил внеплановую экспедицию на Вторую Юпитерианскую. Конечно, без меня. Нет, понятное дело, из больницы я сбежал, но поделать ничего уже не мог. Наши стартовали на лунный модуль.

Догонять я их не стал. С одной стороны у меня была богатая фантазия, и я хорошо представлял себе лицо Сан Саныча при моем возникновении на модуле, а с другой стороны — гордость у меня, какая ни какая, но тоже была. И я остался.

Разные люди отнеслись к этому по-разному. Особенно ликовала Ленка. Она даже набралась нахальства и явилась лично, чтобы меня успокоить. Успокаивать, правда, пришлось обоих. Скандалистка несчастная. Но на Ганимед она, почему-то, не полетела. Расхотела. В самую последнюю минуту. Просто так.

Я ей потом букет эдельвейсов нарвал. Тоже просто так.

Лифт поднял меня на девятый этаж. Вообще, в информатории было сорок этажей. Не считая ячеек подземных хранилищ. Говорят, они расположены чуть ли не под всем городом.

Степка сидел в кабинке перед экраном видеотора, обхватив голову руками. Рядом с ним на столе валялась рубашка. Пахло снегом.

Прежде, чем захлопнуть двери, я осмотрелся. Коридор был пуст.

— Они уже у Сан Саныча, — быстро сказал я. — Оба. Что с Ленкой?

Степка отреагировал мгновенно. Не успел я рта закрыть, а он уже стоял рядом — босой, взлохмаченный — и держал меня за руки.

— Оба? Это точно?

— Да точно! Они это!

— Эх! — Степка отпустил меня, секунду постоял на месте, кусая губы, затем схватил со стола рубашку.

— Дело плохо, — сказал он, торопливо просовывая в рукава загорелые, и вечно расцарапанные руки. — Вот уже и комиссии стали собираться.

Степка затянул потуже пояс и сразу сделался похожим на стрижа. Его так Ленка в детстве звала. Давно это было.

— Что с Ленкой? — снова спросил я.

Вместо ответа Степка ткнул в меня пальцем.

— Сколько сейчас времени?

Я машинально сосредоточился. Было ровно четыре.

— Четыре.

— Вот. В три тридцать тебя вызывал Десантник. Он узнал, как зовут незнакомцев.

Степка замолчал и, неслышно ступая, подошел к клавиатуре видеотора.

Степка ходил по кабинке босиком. Всегда. Ленку, поначалу это шокировало, потом начало злить, а сейчас ей, как и мне, глубоко "по фене". Ленка сама так сказала. Степка как-то попытался выяснить у БИМ (большая Информационная Машина) смысл этого фразеологического оборота, но БИМ решила, что нам еще рано знать такие вещи и, на всякий случай, наябедничала Сан Санычу. Степку спасло лишь то обстоятельство, что Сан Саныч сам не знал перевода данного выражения. Откуда Ленка его выкопала?

— Мстислав Гжановский и Юзеф Янович. Это все, что мог узнать о них Десантник, — Степка отключил видеотор и повернулся ко мне.

— Кстати, у пацана свой шифр — семнадцать бис. Так что можешь вызвать его.

— У Десантника, бис? — не поверил я.

— Псих он, твой Десантник, — Степка постучал костяшками пальцев по лбу. — Зачем ты приказал задержать ему незнакомцев?

— А что? — насторожился я.

— А то! Он их, знаешь, как задержал? Залез в бот и отключил автоматику. Они не успели взлететь, как тут же грохнулись обратно.

Я уставился на Степку.

— Как это — "залез в бот"?

— Это ты у своего Десантника спроси. Лично я не представляю, как можно попасть в "капельку".

Я тоже не представлял. Проникнуть в десантный бот было невозможно. .

— Далее, — Степка сунул ноги в тапочки, подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, сказал. — Десантник слышал, о чем разговаривали незнакомцы. По их мнению, Ленку загипнотизировали. Только таким образом можно объяснить катастрофу на полигоне.

— Кто? — глупо спросил я.

— Не знаю. Кому-то понадобилось шарахнуть Ленку об полигон. Короче, так. Я полетел к ней, а ты садись к компьютеру и попытайся что-нибудь узнать о незнакомцах. Я уже пытался, но ничего не вышло — их, оказывается, нет в картотеке.

— Подожди, — ошалело перебил я. — Что значит, к Ленке? А я?

— А ты оставайся. У нас мало, времени. Я Ленке все объясню.

Я растерянно заморгал. Гипноз, Ленка, Десантник. Что творится вокруг?

— И еще, — сказал Степка. — Зачем тебя вызывал Сан Саныч?

Однажды, а дело было во время весенних каникул, Степка обнаружил в старых школьных архивах странную книгу. Издания конца девятнадцатого века. Прочитать он ее прочитал, но толком ничего не понял. Тогда он направился прямехонько к Сан Санычу и потребовал у него разъяснений по поводу отдельных мест в книге. Сан Саныч ничего разъяснять не стал, книгу у Степки отобрали, а архив срочно ликвидировали. Неделю Сан Саныч ходил по школе сам не свой. С тех пор он периодически вызывает нас к себе. По очереди. Для профилактики.

А что это была за книга, Степка нам так и не сказал.

— Он спросил, как чувствует себя Ленка.

Степка ничего не ответил и подошел к двери. На пороге он обернулся.

— А откуда он знает, что ты был у Ленки?

Я пожал плечами. Наивный вопрос. Сан Саныч знал все.

— Ладно, — Степка шагнул в коридор. Дверь с легким шелестом исчезла в стене. — Я полетел. Если что, сразу вызывай. А незнакомцев попробуй отыскать без картотеки.

— Погоди, — вспомнил я. — У Сан Саныча еще был Бакунин.

— Кто? — не понял Степка.

— Бакунин, — повторил я. — Станислав Сергеевич.

Степка широко распахнул глаза и уставился на меня. Потом закусил губы и побледнел. Я впервые видел Степку таким испуганным.

— Бакунин, Гжановский, Янович, — медленно произнес он. — Это уже слишком. Что происходит, Сашка?

Степка постоял, потом резко повернулся и быстро зашагал по коридору. Дверь за ним бесшумно встала на свое место.

— Вот так, — тихо сказал я сам себе. — Происходит непонятное...

На душе, вдруг, сделалось тоскливо.

Впервые нас привели в Информаторий пять лет назад. Тогда у него еще не было филиалов в Хьюз штате и на Ганимеде. Помню, Информаторий поразил меня тишиной и странным жутковатым величием. Я знал, что в подземных помещениях хранятся такие кристаллы, в которых есть все на свете. Нет, я, конечно, понимал, что это просто информация — вот как, например, в старинных книгах. Буквы, слова, а прочитаешь всё подряд, и представляется тебе холодный север, долгая полярная ночь и затертый во льдах "Седов". Но в Информатории книг не было, а были чудесные кристаллы в которых жил, спрятанный кем-то, луч света. Он превращал кристаллы в волшебные фонарики, и они весело мерцали по ночам разноцветными огоньками. Мне казалось, что это сама История зажигала на берегах бесконечной реки свои костры Памяти. И вспыхивали зарницы, стучали копытами горячие кони, полоскали на ветру разноцветные флаги.

Информаторий поражал не только мое воображение. Многие в школе относились к нему с какой-то робостью. Особенно, первогодки. И это чувство оставалось потом на всю жизнь. Ведь получалось, что в Информатории был спрятан весь наш огромный мир.

Я подошел к видеотору и опустился в кресло. Потом медленно положил руки на клавиатуру. Экран слегка засветился. В левом верхнем углу возникла трафаретная надпись: "Ваш шифр. Цель работы"

"А Степка снова на дельтаботе", — вдруг мелькнула мысль.

Мелькнула и тут же пропала. Ну и что? Ну и что, что на дельтаботе? Не всегда приказы взрослых следует выполнять. Иногда стоит и подумать. Сан Саныч сам так говорил.

Тоскливое чувство не проходило. Оно засело во мне, точно заноза и мешало сосредоточиться.

"Происходит непонятное" — это словно предчувствие чего-то. И это "что-то" уже не за горами.

Я стиснул зубы и быстро набрал на клавиатуре свой шифр. Экран мгновенно покрылся сеткой. Подумав, я высветил на ней схему: "Цель работы: игра в поиск".

Больше всех мой метод работы на машине нравился Сан Санычу и Ленке. Степка же не одобрял его. "Я уж не маленький, чтобы в бирюльки играть", — сердился он. Впрочем, не объясняя, что такое "бирюльки". Сан Саныч же, напротив, твердил нам с самых пеленок, что в любом взрослом всегда должен жить мальчишка.

А Ленка, так та просто принимала мой метод как нечто само собой разумеющееся. И поколебать ее убеждения не мог даже Степка. "Человек должен играть!" — говорила Ленка. "Иначе, зачем тогда жить?" Она порой бывала, категорична до максимализма. Но если ей это говорили в глаза, она смеялась: "Играть нужно. Но не в жизнь". Вот и пойми ее после этого.

Итак, начнем. Первое. Вводные данные.

Утром 7.7.01.1 двое неизвестных посетили больницу "Ласточкино гнездо". Адрес больницы: Крым, Ялта. Цель посещения: выяснить у больной — Паниной Е.К. — некоторые подробности учебного полета на дельтаботе г — в/п 2.7.01, полигон школы номер 100 — в результате которого на полигоне произошла катастрофа. Имена неизвестных, предположительно: Юзеф Янович и Мстислав Гжановский. В качестве транспорта доставки неизвестные использовали космический бот класса "С" — биплан; тип: "косая капля".

Второе. "Игра в прятки". Вводная часть, непосредственно поиск, вывод информации. В разделе "Поиск" установить настоящие имена неизвестных, место их работы, автобиографию.

Третье. "Игра в логику". Вводная часть, непосредственно логико-текст, разбор текста. Вводная часть: "Игра в прятки". В разделе логической текстовки установить цель посещения неизвестными больной Паниной Е.К.

Четвертое. Дополнения. Играть в учебном порядке. Обращаться к партнеру в исключительных случаях.

Я кончил набирать текст и еще раз внимательно перечитал его. Кажется, все было верно. Степка, видимо, напутал с трактовкой текста, вот у него и не вышло. —

Ну что же, пора начинать. Я нажал клавишу "Ввод информации" и чуть не свалился со стула — на экране возник Десантник.

— Привет! — бодро бросил он, пританцовывая посреди какого-то заснеженного леса.

Этот мушкетер снова был в одних лишь плавках. А с неба, между прочим, падал снег. Настоящий. И тайга вокруг, похоже, была тоже настоящая.

Секунду-другую я растерянно моргал на экран, потом вскочил.

— Чокнулся?! — заорал я. — Ты как туда попал?

Десантник весело махнул рукой в сторону заснеженного леса.

— Прилетел.

— На чем?!

— На машинке.

— На какой такой машинке? Десантник, — я перешел на ласковый тон. — Снег же вокруг. Садись в свою машинку и улетай обратно!

Теперь растерялся Десантник. Он отступил назад и испуганно спросил:

— Зачем?

— Холодно ведь! Простудишься и заболеешь!

Этот тип тут же заулыбался.

— Не а, — радостно сообщил он, снова подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. — Я уже весь первый цикл прошел. Вот.

Я мысленно присвистнул. В восемь лет пройти весь первый цикл общего курса физической подготовки... Лично мы со Степкой прошли его в десять лет. Ленка, правда, в девять. Так то Ленка...

— Врешь? — спросил я.

Десантник отрицательно покачал головой. Потом легким движением поправил на талии космопояс.

— Тебе Стёпка передал, как этик двух зовут? — спросил он.

— Передал.

— Ага, — Десантник потоптался на месте. — Ну, тогда я пошел.

Он повернулся и прямиком направился к дельтаботу. Тот, оказывается, стоял рядом. Десантник забрался в него, помахал мне рукой и взмыл в небо. На поляне вслед за дельтаботом взметнулся маленький снежный смерч. Изображение пропало.

Я покачал головой и опустился в кресло. Ну и тип. Где только таких делают?

И здесь я, вдруг, замер. Я вспомнил, что Десантник появился на экране видеотора без вызова. Просто так. Словно прервать работу БИМ для него не составляло труда. Выходит, Десантник имел прямую связь с машиной?

Я удивленно откинулся на спинку кресла. Но ведь подобными полномочиями наделен весьма ограниченный круг людей. В школе, насколько мне было известно, право прямой связи имел только Сан Саныч.

Мои мысли прервал мелодичный звук зуммера. На экране возникла надпись: "Игра в логику. Раздел: логико-игровая текстовка. Информация отсутствует. Подтвердите свой шифр"

— Спокойно, — сказал я, недоверчиво глядя на экран. — Без паники.

В подобных ситуациях Ленка, светлая голова, советовала постоять вверх ногами. По её мнению лишь йога могла оградить человека от стрессовых перегрузок. И все бы ничего, но Степка как-то попробовал встать в подобную позу и с тех пор стал питать ко всей философии йоги поразительное недоверие. Правда, дело было на уроки математики, когда Сан Саныч неожиданно заявил, будто бесконечно большие величины, собственно, ничем не отличаются от бесконечно малых. Это вызвало в классе определенный шок, и Степка тут же встал на голову. Эффект оказался поразительным. Степкины одноклассники впали в восторженную панику и моментально последовали его примеру. Все без исключения. А Сан Саныч, вместо того, чтобы должным образом отреагировать на подобное безобразие и потребовать от учеников немедленной перемены положения в пространстве всех ног и всех голов, с задумчивым видом продолжил объяснение Галловской теории. В итоге, к концу урока, йога обрела в лице учащихся третьего класса двенадцать заклятых врагов. Причем, вполне усвоивших теорию больших и малых величин.

— Так, — я встал и с нарастающим беспокойством прошелся взад-вперед перед висевшим в воздухе полупрозрачным экраном. — Нет информации, значит...

Это был абсурд. Нехороший абсурд. От которого холодеет в груди. И я это понимал. Ведь в данной ситуации БИМ располагала для анализа всей необходимой информацией. Она просто не имела права так отвечать! Выходит, дело было в чем-то другом.

Я задумался. В принципе, могли существовать две причины. Первой, естественно, являлся этот мушкетер, который своим внезапным появлением внутри программы нарушил какие-нибудь связи. Программа дала сбой и возникла внештатная ситуация. А вот второй причиной мог быть лишь незнакомый для меня фактор. Что-то вроде сверх секретов и всё такое прочее. Кажется, Сан Саныч однажды вскользь упоминал об этом. И если это именно так...

— Без паники, — я вернулся на место и, помедлив, повторно набрал свой шифр.

Экран, неожиданно, отозвался игрой цифр. Медленно поползли строчки.

"Игра в прятки. Принцип поиска: спиральный. Адрес поиска: Б-123, 7.7.01; 9ч 15мин. Объект поиска: люди, двое.

Информация: Жданов Юзеф Янович. Родился 1.3.62. Врач, художник, психолог, учитель пятого раздела космоведения, историк. Участник трех межзвездных экспедиций. С 6.8.82 по 7.8.85 по программе "Водолей" на Лаланд 211385; с 8.9.85 по 10.1.88 по программе "Круг" на 61 Лебедя; с 3.4.90 по 3.4.94 в рамках программы "Спираль" на ВД + 5 1668. Автор проекта "Вега", основатель первой базы на планете 3 звезды 61 Лебедя. С 4.5.94 по 3.1.96 преподаватель пятого раздела космоведения на Марсе. С 4.4.96 работает в отделе..."

В каком отделе работает Жданов Юзеф Янович, БИМ сообщить отказалась. Именно отказалась. Она стерла с экрана всю предыдущую информацию, а всю последующую изложила в двух строчках:

"Информация по "Игре в прятки" отсутствует. Игра закончена".

И все. И никаких объяснений.

Минуты две я не шевелился. И даже не возмущался. Потом откинулся на спинку кресла и попытался сосредоточиться.

В голову тут же полезли всякие нехорошие мысли.

Выходит, закрытая информация все же существует. БИМ не умеет лгать. И тогда "извольте, пожалуйста, пройти на нашу секретную базу". Ёлки-моталки! Всё это очень интересно, но что мне теперь делать? Если идти напрямую, то через минуту обо всем станет известно Сан Санычу, а если идти в обход, то, похоже, о том же самом и через тот же промежуток времени, станет известно неизвестным мне людям из непонятно какого секретного отдела!

Я возмущенно уставился на клавиатуру и в ту же секунду тишину нарушил тонкий писк. На экране видеотора замигал красный треугольник срочного вызова. Славно маленький рубиновый фонарик. Я торопливо щелкнул по клавишам.

Возник Степка.

— Ты один? — быстро спросил он.

Я слегка испугался.

— Что-нибудь случилось?

— Вылетай. Ленка пропала.

Глава 4

Степка был злой как черт. Едва я выпрыгнул из бота, как он схватил меня за руку и потащил в сторону больницы.

— Ты представь, — шипел он на ходу. — Она отключила всю аппаратуру, свистнула в ангаре дельтабот и умчалась неизвестно куда! Естественно, все в шоке, шум стоит невероятный. Но самое главное...

Степка остановился, вытащил из кармана клочок бумажки и сунул мне под нос.

— Видал? Что ты на это скажешь?

Я взял в руки бумажку и, не веря своим глазам, прочитал:

"Виват! Мальчики, искать меня не нужно. Вернусь, всё объясню. Встретимся сегодня в 24.00"

Степка отобрал у меня записку и спрятал обратно в карман.

— Короче, плохо дело. Скорее всего, она решила действовать в одиночку. И если мы ее в ближайшее время не перехватим, что-нибудь случится. Вот увидишь.

Он коротко посмотрел на меня и снова устремился к больнице. Я кинулся следом.

— А врачи?

— Та! — Степка безнадежно махнул рукой. — Паникуют. Шесть поисковых групп отправили. Толку-то...

— Связаться с ботом нельзя?

— Она отключила автоматику.

— Как?! — Не понял я. — Совсем?

— Нет, наполовину, — мрачно усмехнулся Степка. — И автоматику, и браслет. Все отключила? Малахольная...

Я вспомнил, как Ленка прошлой зимой целый месяц тренировалась в блок-секторе свободных полетов. Вот и пригодилось...

— Найдем — голову оторву, — серьезно пообещал Степка.

— Но погоди, — я уставился перед собой невидящим взглядам. — А Орбита? Почему на орбите-то молчат?

— А фиг их знает!

— Но так не бывает!

— Вот-вот, — Степка поморщился. — Старая истина. Кстати, она не только отключила в палате станцию Контроля, но и заблокировала всю информационную и диагностическую сеть больничных корпусов.

Я присвистнул. Масштабы побега начинали меня пугать.

Не сбавляя шага, Степка свернул на тропинку.

— Удалось выяснить некоторые детали, — сказал он. — По данным независимой станции биоконтроля выходит, что незадолго перед побегом у Ленки кто-то побывал. И, что самое интересное, неизвестным оказался мальчишка лет восьми — десяти.

Тресь! Я проглядел под ногами ярко-желтый набалдашник дождевика-орошателя и с шипением грохнулся на землю. Степка даже не обернулся.

— Степка! — я вскочил и, прихрамывая, догнал его. — Какой мальчишка? Ты толкам можешь объяснить?!

— Лично я — нет, — Степка хладнокровно пнул сидевшего на тропе робота. Тот от неожиданности подпрыгнул, потом с визгом рухнул в кусты шиповника и длинными скачками умчался куда-то к морю,

— А кто тогда может? — рассердился я. — Дяди из Ординаторской?

— Там все психи! — убежденно сказал Степка и, вдруг, стремительно повернулся ко мне. — Вот ты можешь объяснить, зачем ей понадобилась вся эта комедия? Вернусь в двадцать четыре, ноль-ноль. Надо же, успокоила! Короче, я вижу три причины. Это Мальчик, гипноз, катастрофа. Если ты видишь другие — валяй.

Я остановился.

— Причем здесь гипноз?

Степка ссутулился, сунул руки в карманы и обошел меня вокруг. Точно статую.

— Не веришь? — тихо спросил он.

— Ерунда!

— А Десантник?

— Все равно, ерунда? Ты представляешь, что это значит? В конце концов, Десантник мог ошибиться!

— Десантник не мог ошибиться.

— Но Степка!

— Что Степка?! — внезапно рассердился он. — Да пятерка по психотренингу у твоей Ленки! Пятерка! Ее загипнотизировать вообще нельзя! Даже теоретически! И вся эта история с катастрофой — сплошной бред и мираж! Мистика! — Степка покрутил у меня перед носом растопыренной пятерней. Или, если хочешь, кошмарный сон! — добавил он и резко опустил руку. В его глазах заплясал нехороший огонь.

Я приоткрыл рот. Потом слегка ошарашено заморгал. Потом растерянно оглянулся назад. И, наконец, вытаращился на Степку. Как на приведение.

— Спятил, да?!

Вместо ответа Степка схватил меня за плечи и рывком притянул к себе. Лицо в лицо.

— Сашка! — горячо прошептал он. — А что, если мальчишка обладает неизвестными нам способностями? Понимаешь — руки, ноги, глаза, уши, но лет этому творению всего лишь семь-восемь. Подари такому блестящую саблю и он тут же начнет ею размахивать во все стороны. Вспомни себя! — Степка встряхнул меня. — Ну?! Что смотришь? Мальчишка просто балуется, неужели не ясно? Возомнил, что ему все дозволено, вот и расшумелся на всю галактику! Еще и на коня сгоряча вскочил! И никакой психотренинг здесь не поможет, потому что у этого нахаленка уникальные способности. Уникальные! А когда нет аналогов, нет и способов зашиты! Этим все объясняется! Он всего лишь ребенок и ни фига не понимает, что творит. Носится по свету и размахивает шпагой! А по пятам за ним носятся Незнакомцы! Казаки-разбойники... Только вот шпаги у них нет. Нету! — Степка замолчал и секунду разглядывал меня. Потом медленно отступил назад.

— Они же боятся его, Сашка, — сказал он. — Просто боятся...

Все слова у меня сразу пропали. Я шагнул в сторону, сорвал с низкой ветки персик и ошеломленно сунул его в рот.

"Так вот почему незнакомцев интересовал мальчик", — мелькнула мысль.

— И никакого преступления здесь нет, — словно догадавшись, о чем я думаю, добавил Степка.

Я чуть не подавился. Катастрофа на полигоне, внезапно, представилась совершенно с другой стороны.

— Выходит, Ленка обо всем догадалась? — воскликнул я.

— Не знаю, — Стёпка пожал плечами. — Если бы снова не этот мальчишка...

Рядом, неожиданно, мелькнула серая тень. Мы разом вскинули головы.

Низко, едва не касаясь брюхом верхушек деревьев, над парком несся многоцелевой бот службы ВСМП. Бортовые огни были погашены и, казалось, будто это гигантская птица пикирует в сторону моря, высматривая себе там добычу.

— Седьмая пошла, — сказал Степка. — Нужно спешить.

— Но куда? — спросил я.

— В палату. К Ленке.

Главный корпус издали напоминал пирамиду. Огромную, четырехгранную, с планарием на крыше, воздушным бассейном и стабилизированной, относительно орбиты, платформой.

Вблизи же это сооружение странным образом распадалось на удивительное множество маленьких пирамид, каждая из которых походила на волшебный замок, непонятно как попавшим в двадцать первый век.

Ленка как-то сказала, что все сказки начинаются в сердце. И только потом попадают в голову. Мы тогда расхохотались со Степкой и отправились в дельфинарий. В тот день там выступал цирк. А вечером, вернувшись обратно, страшно удивились, узнав, что Сан Саныч отменил свои уроки и просидел эти часы в кабинете один. На следующий день Ленке исполнилось девять лет...

Оказавшись на площади, Степка перешел на шаг.

— Ленка не могла исчезнуть бесследно, — пояснил он. — Попробуем порыться у ней в палате. Во всяком случае, это шанс.

— Ну и каша, — выразительно сказал я.

Что-то творилось со мной. Я был и не был самим собой. В душе метался ветер неясных предчувствий.

Мы обошли стороной фонтаны и направились к центральному входу. Вблизи полуоткрытых дверей Степка остановился.

— Дальше пойдешь один, — сказал он.

— Как один? — не понял я.

— Так. Рисковать вдвоем нет смысла. Попробуй подключиться к внутреннему биокомплексу.

— А ты?

— А я прикрою тебя. Действуй, — Степка легонько толкнул меня в плечо.

Наверное, на моем лице что-то появилось. В виде выражения. Степка хмыкнул, но почти сразу же стал серьезным.

— Не тяни резину. И так времени в обрез. Вопросы есть?

0-у! Сердиться на Степку было бессмысленно.

Я на секунду прикрыл глаза.

— Кошки — мышки...

Степка промолчал.

К Ленкиному окну я подполз спустя две минуты. Вокруг стояла тишина, ничто не вызывало подозрений. Все так же грело солнце, плыли в небе облака, стрекотали кузнечики. В оконной раме поблескивала, по-прежнему, прозрачная биопленка. Даже ионизатор и тот продолжал время от времени чихать.

Затаив дыхание, я подполз ближе. Теперь оставалось лишь приподнять голову...

"Кристо выхватил револьвер и первой же пулей вдребезги разнес компас..."

"— Капитан! Впереди — земля!"

"— Вашу шпагу, сударь! Вы проиграли"

У-и-ш...

С моря, вдруг, налетел порыв ветра. Он взлохматил мои волосы, упругой волной толкнулся в грудь и снова успокоился. Это было похоже на взмах крыла.

Ветер принес запах соленых странствий. Лично я думаю, что любой ветер в душе всегда мальчишка. Веселый и босоногий мальчишка. Со своими тайнами, мечтами и необъяснимой тягой к просторам. Нужно только верить в это.

"Пора", — решил я.

В ладошках сразу застучал пульс. Закусив губы, я бесшумно приподнялся с корточек. Потом взялся руками за раму и осторожно заглянул в палату.

В следующее мгновение, отлетев метров на пять, я шлепнулся на камни, перевернулся и замер, пораженный так, будто на меня опрокинулось небо — в палате, рядом с журнальным столиком, стоял Юзеф Янович.

Мысли мои смешались. В одну секунду нахлынули чувства, самые разные. Казалось, мы со Степкой торопимся изо всех сил, сбиваемся с ног, а незнакомцы, тем не менее, все время опережают нас. И при этом явно не спешат.

"Кто же они?! Кто!"

Едва из-за угла показался Степка, я замахал руками. Степка остановился, потом в два прыжка очутился рядом. Я притянул его голову к себе и, сдерживая волнение, прошептал:

— Там... в комнате... Юзеф Янович!

Степка отшатнулся и припечатался спиной к стене. Р-раз! Рыжие волосы его мотнулись туда-сюда и наполовину прикрыли потемневшие глаза.

"Кто-о?"

Я кивнул, подтверждая свои слова.

В ту же секунду Степка вскочил на ноги так быстро, словно, мячик какой-то, и открыто заглянул в окно.

Меня словно кипятком ошпарило!

-Ты что?! — зашипел я, хватая его за штанину. — Рехнулся?!

Степка снова упал на колени и повернулся ко мне лицом. Как тигренок перед прыжком.

— Бежим! — коротко приказал он.

Стремительно рванулись навстречу секунды. Время необъяснимым образом обрушилось на наши чувства шквальным ветром и едва не сбило с ног. Превратившись в два маленьких метеорита, мы с ловкостью фокусника возникли сразу в нескольких местах и уже в следующую минуту, хватая ртами жаркий воздух, влетели в сад.

— На дельтадром! — тут же крикнул — Степка и с ходу вломился в кусты шиповника.

Я ринулся следом. В воздух ввинтился треск и хруст раздираемых веток. Время, по-прежнему, осязаемое, но полостью опрокинутое со своих позиций, расколотое и похожее теперь, скорее, на две неуправляемые торпеды, неслось внутри нас и вместе с нами.

Мы торопились. И дорога была прямой.

Вблизи дельтадрома Степка, неожиданно, затормозил, развернулся и хрипло спросил меня:

— Где Ленка, догадываешься?

Я отрицательно покачал головой. Воздуха катастрофически не хватало.

— На Полигоне она! Вот где.

Не дав мне опомниться, Стёпка перепрыгнул через кусты, и нетерпеливо махнул рукой.

— Быстрее!

В боку закололо. Чертыхнувшись, я прыгнул следом, зацепился ногой за предохранительную планку и чуть не упал.

— Стёпка! Постой!

Кто-то, вдруг, шепнул в самое ухо:

"Опоздаешь... хе-хе..."

— Степка!

Злая беспомощность охватила меня. Чудилось — еще миг и, дельтадром с ужасным скрипом накренится вниз, задрожит и сбросит с себя весь этот надоевший ему груз.

— Степ... Эх! — я с досады трахнул ногой по ограждению. С хрустом переломилась одна из опор.

"Бумеранг" стоял как всегда в центре. Бот был заляпан грязью, исцарапан и повернут носом в сторону маяка.

Когда я подбежал, Степка уже забрался в кабину.

— Степка! — сердито крикнул я.

Тот нервно глянул на меня, включил блокировку и в ту же секунду бот осел на корму, вздрогнул и свечой ушел вверх и в сторону.

Я открыл рот...

Впервые мы познакомились со Степкой на Урале. Уже в те далекие времена он слыл весьма озорным пацаненком, и когда меня привели в школу, с ходу заявил, что нам вдвоем не место под одной крышей. Заявление свое он сделал, разумеется, тайно, ночью, проникнув в мою спальню через окно.

Но, к своему великому изумлению, Степка не учел, что на свете могут жить личности, так же как и он напичканные сверх всякой меры старыми книгами про индейцев, Дикий Запад, ковбоев и прочая, и прочая.

С неделю мы вели ожесточенные бои. Летали дротики, свистели стрелы, взрывались небольшие бомбы. Причем, все это проделывалось, с нашей точки зрения, совершенно бесшумно. Итогом же всех войн стало неожиданное перемирие. Мы подружились сразу и крепко.

Сан Саныч признался много лет спустя, что ту неделю, наполненную невероятным шумом и всякими криками, он вспоминает до сих пор. Как, кстати, и двух глазастых сорванцов в широкополых шляпах.

Ленка же пришла позже.

В левую руку кольнуло. Продолжая с глупым видом стоять посреди бетонопластиковых плит, я машинально провернул браслет.

— Она им не поверила, — раздался Степкин голос. — А в диспетчерской хранится полная информация о полёте. Электронику-то не проведёшь, — было слышно, как Степка чертыхнулся, — Блин... Лечу на Полигон. — сказал он. — Скорость три маха.

Наверное, бывают мгновения, как две капли похожие на несильный шлепок чуть пониже спины. Ты еще бежишь куда-то, но уже по инерции.

Шлеп!

Я опустился на дельтадром.

— Ну, Степка, — только и мог выговорить я. — Ну, Степка...

— Не ори, — ответил он. — Вот вернусь, тогда и поколотишь. А сейчас лучше подними возмущенные глаза к небу и жди Ленку. Она может первой нагрянуть.

— Псих!

— Будь на связи, — Степка отключился.

Наступила тишина.

Я отрешенно посмотрел на свои ноги, подумал и негромко застонал. Попадись мне сейчас под руку киберуборщик, я бы, наверное, завязал ему все конечности в узел.

Степка обнаружился в эфире минуты через две.

— Получил предупреждение, — спокойно сказал он. — Снижаю скорость до двух махов.

Я гневно промолчал.

— Штормовое оповещение, — пояснил Степка. — На всем протяжении до Урала.

— Оповещение? — перебил я, чувствуя, как в душе начинает что-то бурлить и шипеть. — До самого Урала? Ам-мазонку т-тебе... Да за такие шуточки!.. Ты мог мне все толком на земле объяснить?! А?! Бах, трах, вперед! Ну, Степка... Вернешься еще!

Прямо на нос упала дождинка. Я сердито утерся.

— Все? — ровным голосом спросил Степка.

— Все!

— Тогда ответь... Ленка гордая?

— Причем здесь это?!

— А при том! Ленка умнее нас обоих! И она просто не могла пройти мимо того, как её пытаются обвести вокруг пальца какие-то непонятные люди. Помнишь Амазонку? "Полный самоконтроль... Нестандартное мышление"... Что молчишь? Я не прав?

0-у! Я поднял голову.

От горизонта сплошной грядой шли облака. Тяжелые, грозовые. Все вместе они сейчас походили на огромного серого дракона. Захочет он — и будут гром и молнии. И дождь — все как положено.

— Прав!

— Ну вот!

— Вернешься — поколочу!

— А! — Степка возмущенно отключился.

Я встал и в самом мрачном настроении направился к маяку.

"Полный самоконтроль... Нестандартное мышление..."

Внутри меня продолжало бурлить и шипеть.

Рядом с маяком я остановился и обвел дельтадром долгим взглядом. Восемь линейных ботов. Все класса "Ш". Автономность в полете одни сутки, в земных условиях безопасность гарантируется. Скорость — до двадцати махов. Вместимость — от одного до восьми человек. Одно и двухместными ботами разрешается пользоваться с десяти лет. Я притронулся к браслету.

— Эй, там, на помеле...

— Сам такой, — ответил браслет хмурым Степкиным голосом.

— Я пошел в больницу, — сообщил я. — А ты лети, но учти — если Ленка уже все выяснила, дело кончится плохо.

— Почему? — растерялся Степка.

— Потому что она гордая.

Не дожидаясь ответа, я прервал связь.

— Точно псих...

Дракон на небе воинственно расправлял крылья...

К главному корпусу я подошел все в том же угрожающе-мрачном настроении.

"Самоконтроль..."

Конечно, Степка был прав. Дважды прав. Но, квазар ему за пазуху, неужели нельзя было объяснить все по-человечески? Без стрельбы и криков? Так, мол, и так — корабль тонет, пора уносить ноги. . . Ценности можно оставить... А то — "Пожар! Пожар!"

Засунув руки в карманы, я поднялся по ступенькам центрального входа, открыл двери, и нос к носу столкнулся с Десантником. Это было настолько неожиданно, что у меня пропал дар речи.

Десантник, видимо, тоже растерялся. Он молчал, дышал ртом, даже поздороваться забыл. Упустить такой случай я не мог.

Быстро осмотревшись, я схватил Десантника за плечи и вытащил его на улицу. Тот не сопротивлялся. Спустя минуту мы были уже в саду.

— Значит, так, — я уселся на первую попавшуюся скамейку и поставил мальчишку перед собой. — Давай все по порядку.

Десантник захлопал ресницами.

— Что по порядку? — испуганно спросил он.

На этот раз он был в шортах и рубашке навыпуск яичного цвета. Под рубашкой, на уровне талии, угадывался космопояс.

— Не юли! — строго сказал я. — Во-первых, зачем ты отключил у Незнакомцев автоматику?

Вопрос попал в цель. Десантник заерзал, отвел глаза в сторону, надулся. Потом, вдруг, сказал сердитым голосом:

— Ты же сам просил узнать их имена!

Вот те раз! Я попытался уловить связь, между моей просьбой и выключенной аппаратурой. Связь не улавливалась.

— Но они шлепнулись на дельтадром! — воскликнул я.

Десантник пожал плечами. Словно это его не касалось. Не умеют летать — пусть на земле сидят.

— Зря ты так, — сказал я. — А за имена спасибо.

Десантник сразу заулыбался. Ну, фрукт! Я посадил его на колени.

— Ты к Ленке приходил?

— Ага.

— Зачем?

— Так...

— Что — так?

— Просто.

— Просто так?

— Ну...

— Десантник, — я серьезно посмотрел ему прямо в глаза. — Если ты знаешь, где Ленка, пожалуйста, скажи.

Мальчишка напрягся весь. Точно отгородился стеной. Холодной, каменной стеной.

— Не знаю, — сипло сказал он.

Я почувствовал, что Десантник что-то скрывает.

— Ей нельзя летать, тихо сказал я. — Понимаешь? Она может не справиться с управлением.

Десантник отвернулся. Плечи его заострились. Я осторожно взял его за руки и повернул к себя.

— Десантник...

Тот дернулся и спрыгнул на землю. Поковырял ее ногой. Потом повернул ко мне обиженное лицо.

— Она просила снега принести... А сама куда-то исчезла.

Я удивился. Снег? Причем здесь еще снег? Снова кольнуло в руку.

— Я на Полигоне, — сообщил Степка. — Ленка только что была здесь.

Десантник, вдруг, бросился бежать.

— Десантник! — вскочил я, — Десантник!

— Что там у тебя? — встревожился Степка.

— А кто его знает! — в сердцах сказал я.

Жёлтая рубашка Десантника мелькала уже далеко. Бежал он в сторону обрывов. Неужели Стёпкино сообщение так его напугало? Мальчишку точно ветром сдуло!

Я посмотрел под ноги. На том месте, где секунду назад стоял Десантник, медленно выпрямлялась помятая трава.

— Что случилось? — уже ни на шутку встревожено переспросил Степка.

— А! — я сел обратно на скамейку. — С Десантником разговаривал.

Степка молчал.

— А как ты только сказал про Ленку, он как угорелый рванул! — сердито произнес я. — И не спрашивай, куда! Почем я знаю?

— Я и не спрашиваю, — ответил Степка.

И здесь до меня дошел смысл его последних слов.

— Выходит, Ленка была на Полигоне?

— Она искала свой бот.

— Ты ее видел?

Было слышно, как Степка, вздохнул.

— Я видел ее бот... Так вот. Никакого Мальчика во время полета бортовая аппаратура не зафиксировала.

Бум!

Я вздрогнул и безмолвно поднялся на ноги. Мир вокруг сразу сделался неинтересным.

— Это точно? — быстро и тихо спросил я.

— Вполне. Блок памяти "Гнома" у меня в кармане.

— А Ленка?

— Что Ленка?

— Ленка знает?

— Ошалел?!

— Ах, да... — я потер щеки. Все лицо горело. — Конечно, знает и, конечно, больше нас...

— Вот именно... Я вылетаю обратно.

В браслете щелкнуло.

Тот час, словно кто-то нехороший вселился в меня! С непередаваемым возмущением я в мгновение ока разметал вокруг прошлогоднюю листву, опрокинул скамейку, гневно сорвал с яблони два нежных плода и с дурным голосом запустил их по очереди в небо.

Выходит, всё-таки, гипноз. Уникальный. От которого нет защиты. И весь вопрос теперь в том — кто за всем этим стоит. Кому понадобилось шарахнуть Ленку об полигон?

Это было уже серьезно. Это было уже нехорошо.

"Кристо выхватил револьвер..."

— У-у, — сквозь зубы прогудел я и уткнулся лбом в ближайшее дерево.

Вот так, сударь. Чудес на свете не бывает. А вы хотели без стрельбы и криков...

— Сашка, — без предупреждения позвал Степка. — Так что там случилось у тебя с Десантником?

В висках стучало. Я оторвался от дерева и засунул руки в карманы. Постоял.

— А ничего, — наконец сказал я. — Он, похоже, тоже чокнутый. Как и Ленка.

Я нагнулся, поставил скамейку на место и прямиком направился в Ординаторскую.

Шутки кончились. Пора было начинать играть в открытую.

Над площадью, как всегда, висел туман. Каскады фонтанов здесь располагались полукольцом, и тонкое марево брызг постоянно струились в прохладном воздухе. Даже в дождь фонтаны не отключали.

Я вошел в серебристую пыль и двинулся вдоль сверкающих сооружений.

Туман завораживал. То в одном, то в другом месте, вдруг, вспыхивали разноцветные прожектора и обманчивая перспектива тут же уносила возникшую радугу в бескрайние дали. Зеркальные наслоения от всполохов био-лазеров, неожиданно расстилали под ногами волны мягкого света, зажигали в них отраженье звездного неба и, мгновенно исчезнув, оставляли после себя безмолвное удивление. Невидимые глазу поля постоянно скручивали метрику пространства в затейливые замки и тогда тысячи струй словно рассыпались на узоры, ошеломляя совершенством форм и красок. В воздухе плыли облака нагазированного свежестью озона. Звучала музыка, и великий Штраус с улыбкой шел рядом.

Три дня назад Степка, впервые попавший сюда, долго бродил среди фонтанов, а потом признался, что у него от всего увиденного "глаза запутываются". Ленка нашла данное выражение весьма образным, но Степку не пожалела и обозвала его кретином. Наверное, она этим — что-то хотела сказать. Но что?

Я мрачно вздохнул, обошел бассейн с барахтающейся в воде малышней и едва успел отскочить обратно — совсем рядом, метрах в десяти, спиной ко мне стояли Незнакомцы.

Дальнейшее произошло очень быстро.

Развернувшись, я присел, сжался в комок и, погасив стремительно нарастающую волну паники, закрыл глаза.

"Ну. Санька..."

Концентрированный удар сознания больно резанул по натянутым нервам. Ноги обдало жаром.

"Ну же... Еще!"

В глазах вспыхнули разноцветные шары, но тут же погасли.

"Бух — бух — бух!" — запрыгало сердце.

Усилием воли я, наконец, отключил посторонние звуки.

И в наступившей тишине кто-то отчетливо произнес:

— В противном случае вся ответственность ляжет на нас.

— К сожалению, мы не имеем права вмешиваться в его психику. Решение Общего Совета по этому вопросу может просто опоздать.

— Какие еще есть новости?

— Очередное ЧП. На этот раз из Екатеринбурга. Из здания государственного архива по восточному региону выбросился робот службы ВСМП. Жертв нет.

— Мальчика видели в Екатеринбурге?

— Помимо Екатеринбурга, поступили сообщения с Камчатки, Томска, Центрального поста связи.

— Что говорят инженеры?

— Мозг робота был блокирован магнитным полем большой мощности. Полностью разрушена нейтронная структура всех кристаллов. Захват по времени составил одну наносекунду.

— Весьма... Как дела на орбите?

— "Молния" войдет в Солнечную систему, по всей видимости, в ближайшие дни.

— Точнее?

— Это будет известно после стыковки с "Молнией" развед-зонда.

— Мы упускаем время. Четвертый день Мальчик продолжает отклонять все наши попытки к контакту. Почему? Четвертый день... Где сейчас Лена?

— Над Волгой. Восьмой сектор.

— Что там?

— Сильная гроза. Шестой сектор свободен. Может нам стоит подстраховать ее?

— У девочки бот класса "М". Думаю, она справится...

"Ты что?"

Я качнулся, открыл глаза и почувствовал, что сижу весь мокрый.

— Ты что? — снова спросил какой-то пацан лет трех, озабоченно опускаясь рядом со мной. — Прячешься, да?

"Восьмой сектор..."

— Прячусь, — прошептал я и погладил его по голове. — Вот только не знаю от кого...

Глава 5

Наши боты неслись рядом. Почти крыло к крылу. За органикой колпака бесновался хаос из ливня и вспышек молний. Боты то и дело швыряло из стороны в сторону и на экране видеотора, не переставая, мигал сигнал опасности. По данным бортовой аппаратуры мы пересекали эпицентр грозы.

Степку я перехватил над Азовским морем. Он здорово растерялся, хотя и не подал вида. Моё сообщение, видимо, потрясло его, и с тех пор он молчал.

"Ласточкино гнездо" осталось позади. Все это время мы шли на гиперзвуковых скоростях. Чувство тревоги росло с каждой минутой, мы торопились, и не обращали внимания на контрольные запросы Службы Слежения. Это было грубым нарушением правил ППДУ (полетные правила для учащихся) и ближайшие станции Службы в любое время могли, заблокировать работу аппаратуры дельтаботов. Нас спасало лишь то обстоятельство, что идти с меньшей скоростью внутри грозовых масс было небезопасно.

— Вижу разрыв, — неожиданно раздался Степкин голос. — Ухожу в левый коридор.

На экране компьютера возникло изображение разрыва — бледного, свободного от грозовых облаков, участка неба. От него, словно щупальца гигантского осьминога, разбегались по спирали в разные стороны тяжелые и холодные облака.

— Понял, — ответил я. — Разрыв по курсу, дальность пятьдесят.

Степкин бот плавно отвалил в сторону. За ним, похожий на мираж, тянулся длинный, едва различимый шлейф испарившихся капелек дождя.

Я сосредоточился, и бот повторил Степкин маневр. Теперь мы шли в соседнем воздушном коридоре. Разрыв в облаках мог позволить Службе Слежения затормозить дельтаботы, а затем посадить их. Приходилось обходить все свободные от грозовых туч участки неба.

Совсем рядом возникла молния. Бот тряхнуло — мощный выброс сгущено энергии рванулся навстречу разряду. Молния изогнулась, подобно змее, и бот пронесся мимо.

Гроза захватила почти полстраны. На всем протяжении от западных границ до Урала шли дожди. Судя по информации на экране компьютера, синоптики не торопились предпринимать какие-либо действия. По всей видимости, их удовлетворяла погода.

"Гроза... Фи! — вспомнились Ленкины слова. — На Венере нас бы подняли на смех. И что вы в ней нашли?"

Я сжал зубы. Вот тебе и Венера. Где сейчас Ленка? Ну, где?! Венера... Эх!

— Через сорок секунд войдем в границы сектора, — Степкин голос был неузнаваем. — Приготовься.

— Сорок секунд. Понял.

Значит, скоро будем на месте.

Я поерзал в кресле, не отрывая взгляда от слепящих вспышек.

И будем искать. Искать, хотя сектор — это пятьсот тысяч квадратных километров. И еще тридцать километров по вертикали.

Бот слегка тряхнуло. Колпак мгновенно почернел, отгораживая меня от чересчур яркого света.

"Двадцать секунд... девятнадцать... пятнадцать..."

В стороне, одна за другой, прошили тьму четыре молнии. И сразу же возникли летящие навстречу брызги, облака, куски чистого неба. Я точно оказался посреди огромного тоннеля, в котором все смешалось — и свет, и мрак, и мне вдруг почудилось, что мы словно фантомы несемся со Степкой сквозь пространство и время. Неподвластные никаким силам и такие маленькие в этом мире.

— Мы в секторе, — негромко сказал Степка.

Я вздрогнул. Навалилась странная тяжесть.

— Предлагаю "Карусель", — хриплым голосом произнес я. — От самых границ.

— Принято. Скорость полтора маха.

Степкин бот нырнул вниз. Я выждал три секунды и последовал за ним.

Теперь наша скорость лишь в полтора раза превышала скорость звука. Мы шли параллельными курсами, но с постоянным разрывом в тридцать километров,

— Ухожу на "Карусель", — все так же негромко сказал Степка.

"Каруселью" в школе назывался вынужденный поиск по развертывающейся спирали. Местность в таком случае захватывалась, практически, полностью.

— Понял. Повторяю.

Я помедлил, затем щелкнул переключателем на автопилоте. Вспышки за колпаком, вместе с ливнем и всей массой облаков медленно поплыли вправо.

"...Мы упускаем время... Где сейчас Лена?"

"...выбросился робот службы ВСМП. Жертв нет..."

— Включаю сирену, — сказал, вдруг, Степка.

На панели управления вспыхнул сигнал "SOS". Кабину тут же заполнил громкий прерывистый свист. Если Ленка где-то рядом, она была обязана ответить на сигнал.

— Как слышно меня? — спросил Степка.

— Как положено.

Степкина сирена захватывала мой район до третьего витка в дальних тачках расхождения. На третьем витке я включил свою сирену. Гроза продолжалась. По колпаку хлестал ливень, бот то и дело ощетинивался защитными энерговыбросами и приходилось каждую минуту включать аккумуляторы захвата. Изредка, точно из гигантского водоема, в лоб "Малютке" выплескивался темный вал густых брызг и пространство вокруг тот час вспыхивало ярким огнем плазменного облака. Всполохи запоздалых разрывов метались внутри кабины, словно солнечные зайчики.

"У девочки бот класса "М". Думаю, она справится"

Руки сами по себе сжались в кулаки. "Справится..."

Где же ты, Ленка?

Неожиданно включилась дальняя связь.

— Бот "Малютка"... Бот "Малютка"... Ответьте Службе Слежения.

Я закусил губы. .

— Бот "Малютка"... Ответьте, — повторили на Орбите.

— Я "Малютка". — глухо сказал я.

— Категорически запрещаю продолжение полета. Подтвердите прием.

Я молчал, кажется, целую вечность. Потом сказал:

— Борт номер А — 155. Прием подтверждаю. Но я ищу человека...

— Приказываю немедленно произвести посадку, — перебили на Орбите. — Немедленно! Борт, номер А — 155, вы поняли?

— Понял, — ответил я, чувствуя, как отчаянье захлестывает меня. — Понял... Я не сяду.

"А-и, а-и, а-и... , " — выла Степкина сирена.

— Что? — спросили на Орбите. — Борт, А — 155...

С левого крыла, вдруг, сорвался веер искр. Я пригнул голову и вытер злые слезы. В горле стоял ком.

— Не сяду, — шепотом повторил я.

На Орбите возникла секундная пауза. Потом кто-то спокойно сказал::

— "Малютка". Слышу вас. Что случилось?

Сдерживая внезапную дрожь, я едва слышно произнес:

— Ищу человека. Ему нужна помощь. Срочно...

"Ленка, где ты?"

— "Малютка", — голос по-прежнему оставался спокойным. — Вас понял. Приказ отменяю. Чем можем помочь?

Встречный порыв сорвал с крыла еще один сноп искр. Бот клюнул носом.

— Спасибо, — я помолчал. В ладошках словно бились два маленьких сердца. — Прошу расширить сектор пеленга моей сирены.

— Пеленг семь-семь-ноль-семь... Сектор расширяем...

И сразу же раздался Степкин голос:

— Сашка. Слышу тебя. Ты живой?

— Почти, — ответил я.

— Я выключил свою сирену, — помедлив, сказал Степка.

На правом экране неожиданно возникла развернутая карта сектора. Над ней, в проекции, зажглись два рубиновых треугольника наших ботов и медленно поплыли в разные стороны.

— Борт, А — 155, — в эфире стояла удивительная тишина. — Даю карту района.

— Принял, — торопливо сказал я. — Спасибо.

Слезы уже высохли. Запоздало шмыгнув носом, я сердито утерся.

Помню, на второй месяц после начала свободных полетов, Служба Слежения точно таким же образом посадила Ленку. Она, видите ли, проверяла свой организм на выносливость. Когда в школу пришел с Орбиты подробный отчет вместе с маршрутом полета, Сан Саныч схватился за голову — половину всего времени Ленка шла с шестикратными перегрузками. Ленка потом призналась, что интереснее всего было идти на бреющем полете. Вниз головой и на высоте десять метров.

Я посмотрел на экран. Отраженный от орбитального маяка, луч моей сирены захватывал теперь, практически, весь сектор. Степка правильно сделал, что отключил "SOS" — незачем ему было лишний раз вступать в разговоры со Службой Слежения.

Параллельно курсу вспыхнул огненный шнур. Накренившись, "Малютка" подстраховал защиту встречным полем ионизированного газа под крыльями и вновь вошел в горизонтальный полет.

— Степка, — негромко позвал я. — Попробуй на малой высоте.

Степка отозвался не сразу.

— Думаешь, есть смысл? — негромко спросил он

— Думаю. И скорость сбрось. Тогда к тебе на Орбите не будет претензий.

Я продолжал разматывать гигантскую спираль. Бот прошивал грозовой фронт, точно черная молния и ничто сейчас не могло остановить его.

Постепенно сектор захвата расширялся. Стали поступать сигналы от южных радаров, расположенных на Каспийском море. Все отчетливее слышался голос северных маяков. Но Ленка, по-прежнему, молчала.

— Вижу Волгу, — сказал Степка,

Я промолчал. Разговаривать не хотелось.

На экране возникли цифра: 44... 45... 46... Карта сектора покрылась координатной сеткой, и часть прямоугольников сразу же погасла.

"Половина... Осталась половина..."

"Малютка", вдруг, вырвался из облаков, и всю кабину мгновенно залило синевой чистого неба.

"Как в сказке" — подумал я.

— По-твоему, Ленка все еще в секторе? — неожиданно спросил Степка.

Впереди стремительно вырастал грозовой фронт. Бот летел к нему, забирая чуть левее, и в последнюю секунду с ходу лег на правое крыло.

"Ап!" — я непроизвольно прикрыл глаза.

— Сашка...

— Не знаю, — хмуро сказал я. — Скорее всего, уже нет.

Степка промычал в ответ что-то неразборчивое и надолго замолчал.

На душе было тревожно. Бешеное раскручивание "Карусели" уже не приносило облегчения. Еще минут десять — и спираль накроет весь сектор. Нужно было что-то предпринимать.

Очередная молния заставила бот резко вильнуть в сторону. Почернел колпак, на панели загорелись секции аккумуляторов накопления.

И здесь, едва прорываясь сквозь какой-то шум, из динамика донесся Ленкин голос:

— Сашка... — позвала она. — Ребята.

Я подскочил в кресле.

— Ленка! — заорал я не своим голосом. — Ленка! Где ты?!

— Ребята... — снова позвала она. — Ребята...

Ленка не слышала нас!

Громадным усилием воли подавив в себе испуг, я сначала по касательной сошел с "Карусели", а затем, перевернувшись в воздухе, швырнул бот в сторону Полигона. Именно оттуда, с Уральских гор, бортовой компьютер принял пеленг Ленкиного дельтабота.

"Ленка! Что с тобой, Ленка?!"

Бессилие овладело мной. И, не раздумывая больше ни секунды, я до упора выжал педаль акселератора.

Степка догнал меня спустя лишь минуту. Его бот медленно приблизился к моему, затем так же медленно отвалил в сторону. Слепому было видно, что Степка перепуган.

— Сашка, — дрогнувшим голосом позвал он. — Почему она молчит?

Я сжал зубы.

Ленка больше не звала нас. Чтобы исключить всякий риск, я связался со Службой Слежения и коротко доложил обстановку. После секундного замешательства на Орбите ответили, чтобы мы продолжали следовать по пеленгу. Спустя еще секунд тридцать нам сообщили, что в предполагаемый район срочно направлены три поисковых группы, семь автоматических развед-зондов и один десантный бот, переоборудованный в бот службы ВСМП. Так же сообщалось, что координаты переданы всем группам, всем дельтаботам, находящимся в заданном и прилегающих к нему районам. Затем нас очень осторожно попросили снизить скорость до безопасной. Мы отказались.

Мучительно тянулось время. Хлестал ливень, и плясали молнии. Медленно приближался Уральский хребет. Боты все чаше ощетинивались вспышками энерговыбросов. Было такое ощущение, будто эпицентр грозы перемещается вместе с нами.

Над Полигоном мы сбросили скорость и ринулись вниз. Пронеслись вдоль магистральной линии, облетели Городок, словно пчелы потыкались в Старые Котлованы и, не обнаружив ни где даже признаков Ленкиного бота, высадились вблизи школьных ангаров.

Степка тут же выскочил на бетонопластик, сдернул с себя биошлем и зашвырнул его в ливень.

— Я не могу! — звонко крикнул он, совершенно, не прячась от дождя. — Я не знаю, где она! Сашка! — он подбежал ко мне, задыхаясь. — Ты же умеешь! Где она?! Ну!!

Я закрыл глаза и схватился за голову. Почему я такой? Это не подчиняется моей воли! О н о не слушается меня! Но мне ведь нужно! Ленка звала меня! Я должен! Должен!!

Неясный звук, вдруг, возник совсем рядом. Славно кто-то на мгновение приоткрыл тяжелые железные двери и тут же захлопнул их. В небе ударил гром. Я вздрогнул.

— Не могу, — прошептал я и опустился на колени. — Не получается.

В висках громко стучал пульс. Меня знобило. Степка всхлипнул и с размаху опустился рядом.

— Ты должен, — он осторожно, взял меня за плечи. — Понимаешь? Должен!

Я молча посмотрел на него и отрицательно покачал головой.

— Дурак! — заорал Степка. — Она, может, умирает, а мы, мы... Ты обязан, понял?! — он рывком придвинул меня к себе. По его лицу бежали слезы. Или дождинки. — Она же звала нас! Не Орбиту, не Скорую, а нас, нас — тебя и меня! Плохо ей, значит, очень плохо, а ты... — Степка закашлялся, потом горячо зашептал. — Ты же можешь. Сашка? А? Ну, чуть-чуть... Помнишь, как в Школе? Ты только сосредоточься, а? Ну, Санька...

— Не могу, — тихо сказал я, не отрываясь взглядом от мокрых Степкиных глаз. — Не могу.

Степка секунду смотрел на меня, потом опустил руки и заплакал.

И в то же мгновение всё звуки вокруг разом пропали. Точно чья-то рука повернула выключатель.

Шелк!

Тишина.

Только звук собственного сердца.

Степка неожиданно замахал руками, быстро уменьшаясь, и исчез. Я медленно выпрямился.

Тук-тук.

Тук-тук.

Повеяло космическим холодом. Откуда-то издалека пришли неясные шорохи. Зазвучала грустная мелодия, и чей-то голос тихо спросил меня:

— Ты был в детстве?

Я широко открыл глаза. В голове заметались растерянные мысли:

— Нет, нет, нет...

— Да, да, да...

— Как так? Как так? Как так?

— Был, был, был.

— Не был, не был, не был...

— Тихо! — кто-то рассерженно кашлянул.

Послышались быстрые шаги. Мысли испуганно смешались.

— Эй, — спросили. — Кто там?

Тс-с-с...

— Только тихо, — предупредили. — Без шума.

Возникло видение знойной пустыни. Дрожащий воздух медленно и лениво струился над ней. Жаркое небо дышало негой и отрешенностью. Я шагнул вперед, протягивая руки, и тотчас мир вокруг заволновался, закружился и с необыкновенной быстротой умчался в пустоту ночи. Редкие звезды мелькнули, где-то в стороне и сразу пропали.

Раз-два.

Раз-два.

Раз-два и кто-то остался позади.

Снова послышались шаги. Отчетливо и громко засмеялся ребенок.

Раз-два и кто-то остался в стороне.

Да... Мне же нужно идти... Но куда?

Всем нужно идти.

Куда?

Раз-два и рушатся замки.

Раз-два и рушатся города.

— Стой! — приказал голос.

Нет. Мне нужно идти. Только идти.

Идти!

Раз-два и рушатся миры.

Раз-два.

Раз-два.

Где-то заплакал ребенок.

Где-то родился мальчик.

Я падал. Я стремительно падал в пропасть, проваливаясь вместе с чувствами в бездонную глубину пространства и времени. Крутилась звездная карусель, гремели фанфары.

В отчаянье я протягиваю руки, пытаясь позвать на помощь, но лишь холодный ветер чьих-то надежд касается моих ладошек.

Словно я уже умер.

— Эй, — зову я. — Эй...

— Здесь я, — говорит знакомый голос. — Здравствуй.

Раз-два.

Раз.

Все исчезло. Кто-то держал меня за руки. Откуда-то лилась вода.

— Сашка! Сашка! Очнись!

Я покрутил головой и пришел в себя. Хлестал ливень.

— Я знаю, где она, — почти беззвучно сказал я. — На перевале "Октябрь".

Степка, кинулся к боту.

Первым, кому я еще в детстве открыл свою тайну, был, конечно, Степка. Мы относились друг к другу с необычайной мальчишеской доверчивостью и открытостью. О нашей бескомпромиссной дружбе по Школе ходили легенды. В ту пору нам было всего лишь по восемь лет.

Вторым человеком, кому я доверился, была Ленка. Отчаянная голова, она умудрилась подраться с нами в первый же день знакомства. Ее не интересовал тот факт, что нас двое. "Психопатка, — с уважением отозвался о ней Степка, когда понял, что у этой нескладной на вид девчонки начисто отсутствует чувство страха. Уже на второй день мы носились по Школе втроем.

И третьим человеком был Сан Саныч. Тот самый Сан Саныч, который не мыслил свою жизнь без воспитанников, без ежедневной и полной самоотдачи, без любви к детям. Именно он, Сан Саныч и помог мне развить эту исключительную способность к предугадыванию событий. И именно Сан Саныч оградил меня впоследствии от ненужных встреч и бесед.

"На перевале "Октябрь". Она там"...

Ленкин бот я нашел точно в том месте, где и представлял себе. Накренившись, он застрял между валунами, словно Ленка с ходу врезалась в них. Колпак отскочил в сторону, треснул и теперь раскачивался под проливным дождем.

Ленка была в боте. Голова ее бессильно повисла, и дождь разметал по лицу мокрые волосы. В левой руке Ленка сжимала портативный диагностер.

— Аптечку! — крикнул Степка, запрыгивая в бот.

Я быстро отстегнул от пояса аптечку, протянул ее Степке и кинулся обратно к "Малютке".

— Вызываю Орбиту! Вызываю Орбиту! Срочно нужна медицинская помощь! Наши координаты...

Смолкли все радиостанции. Индикатор телеметрии беззвучно погас. Дрогнув, развернулись к небу лепестки антенн внепространственной связи.

Включив авто пеленг, я выскочил из бота.

Степка уже ждал меня.

— Помоги, — торопливо сказал он.

Мы вдвоем осторожно вытащили Ленку из разбитой кабины и перенесли в "Бумеранг".

Заработал кондиционер. Насыщенный микроэлементами воздух светлым туманом окутал кресло. Вокруг запястьев Ленкиных рук захлестнулись металлизированные ремешки секций биостимуляцин.

Степка спрыгнул на камни.

— У неё шок, — сказал он. — Я ввел блокаду.

Бесшумно опустился на место колпак. На хвостовом стабилизаторе а режиме "SOS" замигал маячок.

Я попытался улыбнуться, но лишь криво усмехнулся. Губы дрожали.

— Все нормально, — Степка прерывисто вздохнул. — Шок. Скоро пройдет.

Где-то в горах прокатился гул.

" А наши, наверное, уже спят", — мелькнула неожиданная мысль.

В руку, вдруг, кольнуло.

— Ребята, — позвал тревожный голос. — Ребята! Ответьте Орбите.

Мы со Степкой переглянулись.

— Слышим вас, — быстро сказал я.

— Срочно покиньте перевал! Повторяю. Срочно покиньте перевал. Ожидается обвал. Обвал, — повторил тот же голос.

Степкино лицо вытянулось.

— Блин, — прошептал он.

— Ребята, — снова позвали нас. — Торопитесь, пожалуйста. У вас мало времени. Безопасны перевалы Высокогорный, Мир, Владимир Высоцкий...

На Орбите закашлялись. Нервно, с натугой. Кто-то сердито приказал; "Дайте же воды!" Послышался нарастающий свист, что-то с грохотом взорвалось. Связь прекратилась.

"Кристо выхватил револьвер... ... Выхватил револьвер..."

— Вот так, — я облизнул мокрые губы, — Как всегда.

Степка постоял, потом запрыгнул на крыло.

— Высокогорный, — коротко сказал он.

А сверху все падала и падала вода. Низкие облака, повиснув над всем миром, низвергали из себя целые потоки, реки, водопады воды. Стихия бушевала и веселилась, и холодный ветер с диким посвистом носился над землей.

"Бумеранг" взлетел легко. Степка по крутой дуге увел его вверх и сразу скрылся в тучах. На экране видеотора это выглядело так, будто на Степку шлепнулась чернильная клякса.

Судя по данным телеметрии, служба ВСМП должна была перехватить "Бумеранг" секунд через сорок.

Я взлетел следом. "Малютка" стрелой прошил облака и вырвался в чистое небо.

И наступила тишина.

Где-то шла гроза. Где-то гремел гром.

Далеко-далеко.

Щурясь от яркого солнца, я побарабанил пальцами по коленкам, откинулся на спинку кресла, снова сел прямо. Лицо потихоньку расплывалось в улыбке.

— Спокойно, — прошептал я, кусая губы. — Только спокойно.

В душе словно кто-то хихикнул.

Не выдержав, я порывисто щелкнул клавишей.

— Степка, — ясным голосом позвал я. — Степка.

Вместо ответа Степка, вдруг, сказал;

— Еще чего!

— Но девочка находится в шоковом состоянии! — воскликнул кто-то женским голосом.

— Я тоже.

— Нет, это невероятно! Мальчик, ты понимаешь, что сейчас не время для обид?

— Понимаю.

— Тогда останови бот.

— У вас антенна отвалилась...

— Павел Сергеевич! Я так больше не могу работать!

Оп!

Я отключил связь и, зажав рот рукой, скорчился в кресле от смеха.

Святая простота! Степка не хотел подчиниться "Скорой"! Если на Орбите сейчас еще не все попадали в обморок, ему тут же влепят по первое число. За папу, за маму и за бедного дедушку!

Неожиданно запищал зуммер. Бортовой компьютер бесцветным голосом доложил:

— Неизвестное тело. Следует параллельным курсом.

Я перестал смеяться и поднял голову.

Что такое?

Компьютер снова повторил:

— Неизвестное тело. Не хватает данных. Находится по курсу слева.

Я поспешно выпрямился и ткнулся носом в колпак. Где?!

За бортом шипел воздух, светило солнце и сияло небо. Чистое небо.

— К-кажется, приплыли, — прошептал я, пожав плечами. Потом подумал и включил сирену.

По экрану видеотора поползли цифры: масса, скорость, дальность, гравитационные характеристики.

Чужак летел чуть ниже — над самой кромкой облаков. По данным компьютера выходило, что он обладает массой, в пять тонн, циркулируемым защитным полем, дополнительной нейтронной зашитой и плотной структурой фонового излучения. Все это было более чем странно, к тому же он упорно молчал.

"Ф-филармония... "

Я провернул браслет.

— Степка, — позвал я. — Как дела?

— Приземляюсь, — хмуро отозвался он.

— Слышь, Степка, — я продолжал следить за экраном. — У меня появился гость. Оч-чень интересный. Мы с ним, п-пока, в кошки-мышки играем. П-попробую открыть карты...

— Какой гость? — не понял Степка.

— Потом объясню. П-привет Ленке, — я отключился.

Чужак шел, точно волк по следу. Ни на сантиметр не приближаясь ко мне, ни на сантиметр не удаляясь.

— Ну и денек, — прошептал я.

На карте сектора возник и сразу пропал слабый сигнал. Компьютер коротко доложил:

— Тело блокирует собственное поле. Не хватает данных.

Я даже растеряться забыл. Как это блокирует? Что он — с Луны свалился? Здесь же Земля, а не ядерный полигон. Куда смотрит Орбита?

Я торопливо нажал клавишу экстренного запроса. На экране возникла продублированная надпись:

— 1ОО R, К100, Р1/2, 1:1/123, Ш — 15; V — 0,081

"Сто рентген!". Я машинально поправил рубашку. "Сто рентген.." Если, он с-сядет на Высокогорный...

Раздумывать больше не было смысла. Я отключил сирену и мысленно приказал "Малютке" сойти с курса.

Чужак тотчас повторил мой маневр. Точь в точь. По центральному экрану пробежала серия всполохов отраженного сигнала. Все это произошло настолько быстро, что в первое мгновение я ничего не понял. "Малютка" продолжал скользить вниз, крен увеличивался, и навстречу с возрастающей скоростью стремительно неслись серые громады облаков.

"Он что, чокнутый?!" — я резко сбросил скорость и замер на месте. Из кармашка кресла выпал шарик от тенниса.

Чужак на этот раз опоздал. Он по инерции проскочил дальше, врезался в тучи и лишь тогда остановился.

Я молча уставился на экран.

В конце концов, это уже меньше всего начинало походить на чьи-то шуточки.

— Ну, ладно, — я наклонился и поднял с пола шарик. Потом хладнокровно перевел "Малютку" в режим ручного управления — без базовых сигналов автопилота, незнакомец терял на некоторое время со мной связь.

"Ш-шуточки, значит..."

Прикинув разницу в массе, я развернулся носом к чужаку, и с места включил форсаж.

Расчёт оказался верным. Не ожидавший ничего подобного, незнакомец метнулся в сторону, затем отвесно ухнул вниз. И оказался в ловушке — со всех сторон взметнулись гольцы Снежного цирка.

Опережая события, я круто пошел в небо.

Здешние места я знал отлично. У чужака был теперь только один выход — на полной скорости уходить снова вверх.

Навалились перегрузки. Над самым пиком Альпинистов я положил "Малютку" на правое крыло и, развернувшись, бросился наперерез незнакомцу.

Растерявшись от неожиданности, чужак затормозил и в ту же секунду я оказался совсем рядом.

"Десантный бот!" — ахнул я.

И, уже переворачиваясь над чужаком, вздрогнул — в боте, испуганный и взлохмаченный, крепко вцепившийся обеими руками в штурвал, сидел Десантник.

Глава 6

Дальнейшие события понеслись со стремительной скоростью.

Для начала служба ВСМП взяла управление нашими ботами на себя и без всякого предупреждения аккуратно вляпала каждого носом в какую-то поляну на земле.

Затем, видимо сверху, спикировали еще два десантных бота и с грохотом опустились рядом.

Спустя мгновение меня принялись вытаскивать из "Малютки" сердитые дяди в "комби" спасателей, рядом точно таким же образом вытаскивали упирающегося Десантника, а в следующую минуту мы уже мчались в "Скорой" и одной Орбите было известно куда именно.

Мир точно взорвался буйством событий. Ошеломленный и растерянный, я уже ничего не соображал. Мысли из головы исчезли, и всякие чувства так же покинули меня.

Нас высадили минут через пять на базовом дельтадроме перевала "Белый". Десантник к этому времени, похоже, был тоже "тёпленький". Он не реагировал на окружающую суматоху, не отвечал на вопросы и отрешенно смотрел перед собой темными глазами.

Первым появился, конечно, Степка. Он возник, буквально, из воздуха и с ходу заявил, что нам всем крышка, потому что прилетел Сан Саныч. Так же он успел передать, что с Ленкой все в порядке — она жива.

Подошел какой-то мужчина в строгой одежде с повязкой Ординатора на руке, нас всех троих поставили перед ним и в эту секунду мир поплыл передо мной, все вокруг перекувыркнулось и последнее, что я увидел — это снова грозовое небо в объятиях Снежного и испуганные глаза Десантника за прозрачным стектролитом...

Очнулся я только в больнице. Слегка кружилась голова, и что-то неясное плавало перед глазами. Вокруг было совершенно темно и тихо.

Пошарив справа от себя рукой, я нашел личный пульт и тронул сенсор. Под потолком плавно разлился мягкий свет. Зажегся экран "персоналки", с легким шелестом надо мной развернулись бесчисленные лепестки ионизатора, мелькнула на мгновение полевая сфера вечно неугомонного "хирурга".

Воздух тотчас сделался как в сосновом бору перед грозой.

И здесь я вспомнил всё и сразу.

— Мамочка родная! — я поспешно сел в кровати.

Даже голова — и та перестала кружиться.

В мыслях тут же наступила полная и отвратительная ясность.

Выходит, я — шлепнулся — в обморок?!

О-о!

Буря чувств в одну секунду превратила меня в безмолвно-потрясенную личность тринадцати с половиной лет, а потом с шумом и мстительной радостью повалила эту личность обратно в постель. Головой на подушку.

Так я и остался бы лежать неизвестно сколько еще времени, но тут открылись двери и в палату вошел Сан Саныч.

Конечно, он сразу понял, что у меня всё в порядке.

— Здравствуй, — сказал он и сел рядом на стул.

— 3-здрасьте, — неловко ответил я, соскочил на пол и принялся торопливо одеваться.

Сан Саныч секунды две наблюдал за мной, потом шумно вздохнул.

— Панина снова в больнице, Семенов... да, под арестом... и не строй, пожалуйста, такие глаза... А Ветров, как я и предполагал, ходит... нет, не ходит — прыгает на одной ноге, потому что он не может нормально надеть трико... да, прыгает с перебинтованной головой.

Я замер. Потом осторожно потрогал свою голову. Голова была забинтована.

— Садись, — Сан Саныч указал рукой на кровать.

— Сан Саныч...

— Сядь, — перебил меня директор.

Я шлепнулся на перину.

— А теперь, сударь, расскажите мне, пожалуйста, все по порядку.

Как-то раз, Сан Саныч уже просил меня рассказать "все по порядку". И не как-нибудь там "тяп-ляп", а с подробностями, разными деталями и, желательно, с эффектом присутствия. Ну, "детали" я наскреб, подробности вспомнил, а вот с "эффектом" ничего не вышло. Как, впрочем, не вышло и на самом деле.

Вообще-то, "эффект присутствия" выдумала Ленка. В тот день она с утра носилась по школе с "очередным" выражением лица и к вечеру, как мрачно и предполагал Степка, у неё родилась "грандиозная" идея. Мы, естественно, сразу же были поставлены в известность об этом. Несмотря на звездное небо, первый час ночи и все такое прочее.

Честно сказать, идея и на самом деле оказалась сногсшибательной. Степка даже заметил, что Ленка на этот раз "открыла двери в неведомый мир". Но лично мне от этого легче не стало. После известных событий в устье Амазонки, я стал относиться к подобным идеям довольно осторожно, а к "грандиозным" — тем более.

— Трус! — сказала мне в ту ночь вконец рассерженная Ленка. — Обойдемся без тебя!

Утром, правда, на меня "свалился" день рождения, и Ленка была вынуждена отменить свой вердикт. Степка тайно пожал мне руку и умчался в мастерские строить "звездолет". Я же в тревожном предчувствии надвигающейся грозы отправился в столовую замерять оконные проемы.

Идея заключалась в следующем. Как известно, малыши обедали в столовой первыми. В час дня они заходили в корпус, в час тридцать выходили.

— Это будет потрясно! — Ленка умела рассказывать. — Грохот, свист, рвется оконная биопленка, ломаются оконные рамы, у мальков из рук падают ложки и вилки и в столовую, точно призрак, влетает звездолет инопланетян! Из дюз валит дым, грозно горят бортовые огни, с верха тарелкообразного корпуса кусками отваливается обгоревший металл обшивки...

Ну и так далее. Короче, получалось, что благодаря многим факторам — эффекту присутствия, внезапности, тщательной предварительной подготовки — мальки должны были поверить в реальность происходящего. А уж сделать так, чтобы звездолет через минуту — другую исчез, не представляло трудностей.

И в итоге — потрясение души ребенка, соприкоснувшегося с чудом.

— Самое главное, — вполне серьезно сказал в ту ночь Степка. — Что подобные "чудеса" теперь можно будет придумывать столько раз, сколько захочется. Дверь открыта...

На техническую подготовку у нас ушло два дня. Еще один день ушел на абсолютно закрытые испытания. А когда мне исполнилось одиннадцать лет и четыре дня — Ленкина идея в виде небольшого звездолета отливала полированными боками в самом дальнем углу школьного ангара.

Все произошло так, как и задумывалось. Грохот, дым, свист, обгоревшие куски металла.

Мы не учли лишь одно обстоятельство. Погоду.

Поэтому в этот день, естественно, пошел дождь, малыши задержались в походе и первыми приступили к обеду ничего не подозревавшие учителя...

— Гхм, — Сан Саныч деликатно кашлянул. Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания.

— Извините...

— Извиняю. Вот что, Сашка, — Сан Саныч, вдруг, сделался серьезным. — История с катастрофой оказалась намного серьезнее, чем это можно было себе представить. К огромному сожалению, я не был поставлен в известность обо всем происходящем с самого начала.

Я удивленно посмотрел на директора.

— И теперь мне приходится наверстывать упущенное. Кстати, тебя зачем-то ищет Лебедева... — Сан Саныч прервался на мгновение, достал из наружного кармана рубашки плоскую коробочку и положил ее на стол. — Ей что-нибудь передать?

Я уставился на прибор. Это был стандартный модуль памяти наземной отслеживающей аппаратуры. И на нем светилась надпись: "Ш-100, Полигон"

— Так что передать Лебедевой?

— Сан Саны-ч! — я возмущенно указал пальцем на коробочку. — Причем здесь Лебедева? У Вас блок памяти с Полигона, а Вы говорите про каких-то девчонок!

— Да? — слегка растерялся директор. — Э — э... Ну, хорошо... Так... О чем мы?..

— Сан Саныч!

— Слушай, Сашка, не перебивай взрослых, — Сан Саныч встал со стула и прошелся по комнате взад-вперед. — Во-первых, твое мнение по поводу девочек оставляет желать... мно-ого лучшего. Во-вторых. Тебе, конечно, уже известны результаты вскрытия блока памяти?

Я вздохнул.

— Степка говорил...

— Вот, — Директор горько усмехнулся. — Известно. А мне, лично, подобную информацию преподнесли десять минут назад.

Я промолчал. Сан Саныч остановился напротив меня.

— А может, вы уже и Мальчика нашли?

Во мне что-то беспокойно шевельнулось.

— Так ведь... — начал я. — Вы же тоже...

Сан Саныч как-то неестественно наклонился ко мне и замер.

— Что... тоже?

— Ну... Нашли гипнотизера, — пожал я плечами.

Директор секунду смотрел на меня, потом опустился на стул.

— Какого гипнотизера? — тихо спросил он.

Беспокойство внутри меня принялось стремительно разрастаться.

— Сан Саныч, — жалобно сказал я. — Вы же все знаете... У вас же блок! И Десантник.

— Стоп! — Сан Саныч поднял руку. — Десантник, это... кто?

Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Это тот мальчишка. С которым нас посадила Орбита.

— Так.

— Ну вот. Он и есть Мальчик. Мальчик-гипнотезер. С уникальными способностями.

В комнате наступила тишина. Нехорошая такая. С предчувствием штормового ветра и молниями в облаках.

Через некоторое время Сан Саныч спросил спокойным голосом:

— А причем здесь гипноз?

Я моргнул и перевел взгляд на блок памяти. Потом снова посмотрел на директора.

— Но мы же... Информация, — я ткнул пальцем в прибор. Директор молчал.

Я поерзал на кровати. Что-то подсказывало мне, что случилось нечто непоправимое.

— Раз ни какого Мальчика не было в полете, — твердо сказал я. — Значит, был гипноз. И гипнотизер этот — Десантник!

На этот раз директор молчал дольше. Я даже успел подумать, что Степкин арест, пожалуй, сейчас нам на руку — больше свободы действий. У меня, естественно.

— Сашка, — наконец, сказал Сан Саныч. — Ты лично просматривал информацию блока памяти?

— Нет...

— А почему ты считаешь, что никакого Мальчика в полете не было?

Я снова поерзал на кровати.

— У Степки блок памяти "Гнома".

— "Гнома"? А... Личный бот Елены... — директор на мгновение задумался. Потом спросил: — Саш... А ты знаешь Десантника? Кто этот мальчик, как его зовут?

— Нет, — помедлив, сказал я.

— Дело в том, что мальчик, которого ты называешь Десантником, это сын Бакунина Станислава Петровича. И никакой он не гипнотизер. Это первое. И второе. Информация данного блока, — директор кивнул на прибор, лежащий на столе. — Позволяет однозначно утверждать, что во время тренировочного полета Лена в воздухе находилась не одна. С ней в боте был неизвестный мальчик. И этот Мальчик точно не является... Десантником. А теперь ты успокойся и расскажи все по порядку.

Тра-ах!

Я открыл рот.

В голове с ужасающей скоростью что-то пронеслось — может мысли, может, нет.

— А... — начал я и замолчал.

Сан Саныч покинул меня через два часа.

За это время несколько раз приходил главврач и столько же раз уходил совершенно успокоенный. Мне это, конечно, стоило сил. Но зато, уже через двадцать минут после того, как Сан Саныч распрощался со мной, я, находился в "Малютке" и на законных основаниях чертил в небесах прямую линию.

Степка встретил меня в гневном одиночестве.

— Арест! — с неподдельным сарказмом сказал он. — И это в наше время! Умру!

— Забудь, — коротко буркнул я и ударил кулаком по стенке. Открылась панель, и выкатилось кресло. — Запри все двери! — велел я Степке и упал в "перинку".

Ох... На душе было нехорошо.

— Сан Саныч был здесь?

Степка мигом все сообразил.

— Ты разговаривал с Санычем? — насторожился он. Светлая голова.

— Разговаривал, — серьезно сказал я. — Так что теперь слушай и не перебивай...

Степка не перебивал. Вначале, первые минут так пять, он таращился на меня как на летающего бегемота, затем, похоже, Степка пришел в себя, начал все больше и больше хмуриться и к концу моего монолога стал и вовсе мрачнее тучи.

— Выходит, нас надули, — сухо сказал он, когда я замолчал.

Я вскочил с кресла и прошелся по комнате.

— Нужна систематизация! Срочно! Систематизация и полная информированность! Что молчишь?

— Думаю, — все так же сухо произнес Степка.

— Думаю! — я шлепнул ладошкой себя по лбу. — Я тоже думал! И что? К Ленке нужно... Сан Саныч, кстати сказал, что с ней все в порядке. Это правда?

— Да, — Степка сунул руки в карманы шорт. — Она в стационаре.

Кто бы мог подумать, что прошло всего три дня с тех пор, как Ленкин бот потерпел аварию? Стремительный водоворот событий закружил нас в своем потоке, и теперь мы мчались в нем, влекомые двумя великими силами — Судьбой и Случаем — и ни кто не ведал, что ждет нас там — в далеком и, почему-то уже начинающим казаться страшным — последнем пункте нашего пути.

К Ленке, естественно, нас не пустили. Веселого вида врач при нашем появлении сделался строгим и попросил, мягко говоря, исчезнуть куда подальше. Я сразу же расстроился.

Было ясно, что вновь кто-то опередил нас.

— Ерунда, — сердито сказал Степка. — Прорвемся. Все равно больше нет выбора.

— Есть идея? — спросил я.

— План, — буркнул Степка.

В морозильной камере грузового робота было сухо, холодно и просторно. Правда, здорово трясло на поворотах. Случись подобное со мной пятью днями раньше, я бы как минимум удивился бы таким очевидным недостаткам грузовых самоходок. Сейчас же я лишь вполголоса ругался.

Робот спустился на нижние этажи складских помещений и там замер. Мы осторожно выбрались наружу.

Степкин план оказался простым и, как всегда, слегка гениальным. Нам и нужно-то было лишь обнаружить терминал и подключиться к нему. Ленка, таким образом, оставалась у себя в палате, мы, по-прежнему, оставались в подвале и, следовательно, оказывались вне пределов видимости медперсонала, а связь между нами и давала тот результат, за которым мы сюда примчались — информацию. Точнее — полную информацию.

В конце концов, терминал мы обнаружили в одной из комнат. Степка мигом пристроился рядом и принялся колдовать с входными кодами. Я же аккуратно запер двери таким образом, что попасть теперь к нам не предоставлялось возможным. Конечно, если без всяких там взрывов.

Степка проник в файл корпуса секунд через двадцать. На мой молчаливый вопрос он лишь презрительно пожал плечами — коды оказались простыми.

Еще через минуту на экране монитора появились все необходимые нам данные.

— Готово, — сказал Степка.

— Ловко, — я уселся рядом с креслом на корточки, посмотрел на экран, потом перевел взгляд на Степку. У того на лбу блестели бисеринки пота. — Пробуем?

Степка сумрачно усмехнулся.

— Если повезет, мы будем очень много знать.

Я кивнул на монитор.

— Ты начинай, начинай. Время.

Степка помолчал, словно не услышал моего нетерпеливого замечания и, вдруг, сказал:

— Или мало.

После чего положил пальцы на клавиатуру и "пробежался" по ней. Экран сделался черным. Несколько мгновений он оставался таким, затем очень даже просто на нем возникло изображение Ленкиной палаты.

Я придвинулся ближе к Степке.

В палате было пусто. Две кровати, один столик с цветами. Одна кровать заправлена, на другой лежит Ленка. В бинтах, но с открытыми глазами.

— Все! — Степка щелкнул по клавиатуре, и изображение исчезло.

В моей груди гулко билось сердце.

— Давай! — я сжал Степкин локоть.

Он коротко повел плечами, вытер со лба пот и легонько тронул клавиатуру.

— Привет, Ленка.

Мы затаили дыхание.

Было слышно, как над нами кто-то неторопливо прошлепал в тапочках. Где-то, совсем рядом, включился кондиционер. Или что-то вроде этого.

— Ленка, — не выдержал Степка.

— Слышу, — раздался из динамика Ленкин голос. — Привет, мальчики.

Я перевел дыхание и радостно рассмеялся. Шепотам, конечно.

— Привет!

Ленка слышала только Степкин голос, но даже на мгновение не засомневалась в том, что я где-то рядом. Не знаю почему, но это меня очень обрадовало.

Степка же сделался серьезным.

— Как там... у тебя? — осторожно спросил он.

— Да вот... Лежу помаленьку...

— И... что?

— Ничего... Там немножко, здесь слегка... Руку, вот, сломала...

Вся радость слетела с меня с такой скоростью, что я даже поперхнулся.

— Лен... — Степка кашлянул. — Мы здесь ничего не знаем...

— Ладно вам, ребята. Со мной все в порядке, выкручусь как-нибудь... Эй, там, я точно говорю — все в порядке. Рука не в счет — ерунда на постном масле, заживет! Так что, не переживайте!

Я чувствовал, как в груди стучит сердце: бум-бум! Неужели, я настолько стал чувствительным? Ведь через три, максимум, четыре дня Ленке полностью восстановят руку! Эх, ты, будущий звездоплаватель!

Я сердито помотал головой.

Степка даже не посмотрел на меня.

— Мы по делу... — сказал он. — По очень и очень важному.

Наступила пауза.

Я открыл, было, рот, но Степка приложил палец к губам. Секунд через пять Ленка негромко сказала:

— Хорошо. Давайте поговорим. Минут десять у нас теперь есть точно... Валяйте первыми.

Мы согласно кивнули.

Со стороны это, наверное, выглядела смешно.

— Вопрос первый, — Степка на мгновение задумался. — Кто такой Десантник?

— Сын Бакунина Станислава Петровича. Наша школа. Звать Родька... то есть Родион. Восемь лет. Познакомились случайно неделю назад. Кажется, что он что-то знает про Мальчика.

Мы со Степкой переглянулись. Один, и тот же вопрос, похоже, застыл в наших глазах, но вслух Степка спросил совершенно о другом:

— Что случилось в горах?

Ленка долго молчала. Потом медленно произнесла:

— Я встретилась на высоте с неизвестным ботом. Потом ничего не помню.

— Это был Десантник? — перебил я и даже побледнел. — Десантник, да?

— Родион? Причем здесь он? — удивилась Ленка.

Я попытался успокоиться, но ничего не вышло.

— Б-бот, — снова заикаясь от волнения, спросил я. — Бот б-был д-десантный?

Ленка помедлила с ответом.

Мы со Степкой не отрываясь смотрели на черный экран.

— Нет. Обычный школьный бот. Только вот... Понимаете...

Ленкин голос, вдруг, сделался жалобным:

— Мальчики, вы ничего такого не подумайте, но бот был пустым. Я не знаю, как так может быть и что вообще происходит, но он точно был пустым, я помню!.. И мне еще показалось, что... что рядом с ботом... в воздухе кто-то был...

Ленка замолчала.

В моей голове с ужасающей медлительностью принялся возникать вопрос, но Степка опередил меня:

— Мальчик? — наклонившись чуть ли не к самому экрану, спросил он.

— Не знаю... — Ленка вздохнула. — Я была в тот момент очень сердитая. Даже злая, скорее... — Ленка грустно усмехнулась. — Я повернула свой бот к Чужаку и тут — бах! — и я ничего не помню.

— Что — бах? — быстро спросил Степка,

— Бах — и всё. Очнулась уже в больнице.

— И что? Ты совершенно ничего не помнишь? — переспросил я.

— Стоп! — Степка, не глядя, тронул меня за плечо. — Лен... Почему, именно — Мальчик?

— Это сложно объяснить. Наверное, предположение... на основе ощущений.

Степка разочарованно откинулся в кресле.

— Понятно, — протянул он.— Хотя, конечно, ни фига не понятно... Ты что-нибудь выяснила на Полигоне?

— Отвечаю в темпе. Первое. Мальчик существует. Второе. У него нечеловеческие способности. Третье и последнее. Я не знаю, кто он или что он такое. Все. Что у вас?

Степка перевел на меня полные тревоги и невысказанных вопросов глаза.

— Давай ты.

" Мальчик существует"...

" Мозг робота был блокирован полем большой мощности"...

"К сожалению, мы не имеем права вмешиваться в его психику"...

— Лен, привет, — я молчаливым жестом согнал Степку с кресла. — Я хочу сначала сказать, чтобы ты быстрее выздоравливала. А то здесь такие дела творятся, дым столбом! Мы со Степкой вдвоем просто не успеваем за всем уследить. Сегодня, вот, Сан Саныч приходил...

Я, чуть было, не брякнул: "Ко мне в палату", но Степка вовремя долбанул меня по коленке.

— Мы с ним встретились, — я потер ушибленное место. — Поговорили о разных вещах... Короче, Лен... Что-то происходит. Что-то очень непонятное. Незнакомцы и Бакунин, оказывается, работают в каком-то спецотделе. Одной из задач данного отдела является, по-моему, скрытое наблюдение за твоим Мальчиком. Мальчишка, похоже, существует на самом деле. Нам, конечно, от этого не легче, но все же приятно сознавать, что никакого гипноза не было и ни кто не давил на твою психику, — я на секунду сбился. В моей голове мелькнула какая-то мысль, причем мысль была весьма важная — я это успел почувствовать, но на этом все и закончилось. Осталось лишь тревожное предчувствие чего-то. Я посмотрел на Степку, тот кивнул мне на экран.

— Лен, — я наклонился вперед вместе с креслом. — Сан Саныч попросил меня больше не заниматься "разными расследованиями", но я точно говорю тебе, что он сам толком ничего не знает. Соображаешь? Если и директору не все рассказывают, то в какую историю мы попали? И еще. С Десантником у нас вышла ошибка — мы его приняли за Мальчика и решили, будто он тебя загипнотизировал. Правда, есть одно "но". Некоторое время Десантник следил за тобой. Это точно, не перебивай — я чуть не столкнулся с ним в горах после твоего падения, И последнее...

Я, вдруг, замолчал.

Мальчик!

В то же мгновение, словно что-то щёлкнуло в голове и все последние события сложились в понятную и чёткую картинку.

— Лен! — я в волнении наклонился вперёд. — Ты сказала, что Мальчик обладает нечеловеческими способностями? Как это понимать?

— Он исчез на моих глазах, — сразу же ответила Ленка. Тихо ответила, но твердо. — Я видела. Это точно.

— Тогда всё ясно! — я на секунду повернулся к Стёпке. — Ты был прав насчёт уникальных способностей у пацана, — я снова повернулся к экрану. — Лен! Слушай внимательно. Стёпка предположил, что Мальчик обладает такими способностями, которых больше нет ни у кого. Не знаю, левитация там, и всё такое. Именно поэтому, сейчас Мальчика ищут по всей Земле. Я лично слышал разговор неких людей, и могу подтвердить, что за Мальчиком в настоящее время внимательно следят разные службы, включая Общий Совет. Более того, с ним пытались связаться в последние четыре дня, но пацан отклоняет все попытки контакта. Далее. Скорее всего, в ближайшие дни эти самые неизвестные службы попытаются вмешаться в психику Мальчика, возможно, ещё до решения Общего Совета по этому вопросу. Представляешь? Я не знаю, для чего это делается, но я точно знаю, что еще ни кто и никогда не давал никому права вмешиваться в чью-либо психику! Тем более — в психику ребенка! Именно ребенка, так как данное стремление этих незнакомцев — пусть и преступное — говорит о том, что Мальчик такой же человек, как и мы все! — я в волнении сцепил пальцы рук. — Лен... Эти люди боятся его. Здорово боятся. Вывод: происходит нечто очень тревожное! — Я помолчал, перевел дыхание и уже более спокойным голосом закончил свою мысль:

— И, похоже, про все это знает Десантник!

Глава 7

Встреча с Бакуниным, которую мы потребовали самым категорическим образом, не состоялась. Нам было официально заявлено, что Бакунин Станислав Сергеевич полчаса назад покинул Землю и отбыл по личным делам на Юпитерианскую базу Дальней Космической Разведки. К сожалению, нам отказались сообщить, какие такие личные дела бывают на базах серии ДКР. От подобного явного очковтирательства со Степкой сделалось дурно, он принялся размахивать руками, орать на всех и уже через десять секунд нас в очень вежливой форме выставили за дверь Ординаторской.

Сан Саныч нашел нас в приемной Отдела Безопасности.

— Поехали, — коротко сказал он и, спустя минуту, мы мчались в

сторону Школы.

— Ваши действия одобряю, — Сан Саныч не смотрел на нас. — В Отдел Безопасности запрос с требованиями я уже отправил... Когда в последний раз вы видели Родиона?

— В горах, — ответил я, тоже глядя куда-то в иллюминатор. — Рядом с местом Ленкиного падения.

— Он был один?

— Сан Саныч, — вдруг, перебил Степка. — Что происходит?

Директор вздохнул.

— Переполох, ребята. Просто переполох.

— Уж больно странный переполох, — Степка посмотрел на меня. — Дети разбиваются, а взрослые по личным делам на Юпитер сматываются...

— Дети не только разбиваются, а еще и исчезают, — добавил я, читая в Степкиных глазах горькую растерянность.

— В Школе обо всем поговорим, — Сан Саныч на мгновение устало прикрыл глаза. — Там нас ждут.

Незнакомцев, на этот раз, было трое. Юзефа Яновича и Мстислава Гжановского мы, можно сказать, знали, а вот третьего видели в первый раз.

— Пол Смит, — представился тот. — Отдел по контактам с внеземными цивилизациями.

Мы кивнули в ответ. Прошли те времена, когда от подобных речей я и Степка застыли бы в восторженном остолбенении. Теперь нас было сложно чем-либо удивить.

— Прошу, — Сан Саныч пригласил всех к столу.

Стол был пуст.

Назревала явно необычная беседа.

Когда все расселись, Сан Саныч сказал:

— Я собрал вас всех здесь, считая, что имею на это полное право. Всю ответственность за проведение беседы я беру на себя. Прошу всех высказываться, по каким бы то ни было вопросам, вполне определенно и с пониманием того, что, возможно, от данного разговора зависит не только психическое здоровье детей, но и чьи-то жизни.

Бах.

Я прикусил язык и замер.

— Зачем же вы так, — заметил Пол Смит. — Да, не скрою, ситуация в данный момент... сложилась несколько необычная, но... говорить о возможности... э-э... человеческих жертв я, думаю, преждевременно.

Степка пнул меня под столом ногой. Я понял его намек — он не верил представителю Отдела по Контактам.

— У меня вопрос, — сказал я. — Можно?

Сан Саныч промолчал, поэтому Пол Смит был вынужден улыбнуться.

— Да... Конечно. Ко мне?

— Нет, — я посмотрел на Юзефа Яновича и Мстислава Гжановского.

— К ним.

— Саня, зачем ты так, — мягко сказал Сан Саныч.

— Ничего, ничего, — Юзеф Янович в упор посмотрел на меня. — Они же еще дети.

— Ага, — сказал Степка. — Дети.

Я пропустил замечание Юзефа мимо ушей. Не до того.

— Я бы хотел знать, — негромко и спокойно сказал я. — Для чего вам необходимо вмешиваться в психику Мальчика и когда конкретно ваш Совет примет по этому вопросу положительное решение.

И я в упор посмотрел на Юзефа Яновича.

Если бы в комнате сейчас и вдруг взорвалась бомба, вряд ли она произвела бы более впечатляющее воздействие.

Растерялись все — Степку я, конечно, не беру в расчет. Здорово растерялись.

Лишь Сан Саныч не изменился в лице — похоже, директор не все понял из того, что я сказал. Но, зато, он ясно увидел реакцию остальных!

— Э — э... — кашлянул Юзеф Янович. — Я не совсем...

— Понятное дело, — тут же встрял Степка.

— Сан Саныч, — я указал пальцем на Юзефа Яновича и Мстислава Гжановского. — Я сам это слышал! Точно!

Директор некоторое время молча смотрел на меня, потом перевел взгляд на незнакомцев.

— Вмешиваться в психику ребенка, насколько мне известно, не разрешается ни кому, — тихо сказал он.

— Ну, хорошо, — Юзеф Янович встал, и прошелся по комнате. Остановился у меня за спиной. — Во-первых, Совет еще не принял решения по данному вопросу. Во-вторых, ни кем пока не доказано, что Мальчик, это — человек. И в третьих...

— А в третьих, — перебил Пол Смит. — Давайте прекратим этот разговор. Решения принимать не нам. Всю ответственность в данном вопросе есть, кому взять на себя и говорить сейчас, как мне кажется, следует совершенно о другом.

— Я бы, все-таки, хотел услышать, что "в-третьих", — негромко сказал я.

Мстислав Гжановский, неожиданно рассмеялся.

— Сядь Юзеф, — весело сказал он. — Наши методы давно, видишь сам, устарели. Саша, — Мстислав повернулся ко мне, и лицо его сделалось серьезным. — То, что ты слышал, не совсем верно. Совет не будет принимать подобного решения до тех пор, пока...

— Мстислав, — Пол Смит поднял руку. — Прежде, чем вы сейчас что-либо скажете, хочу напомнить, что программа еще не завершена.

Степка снова пнул меня род столом. Зря, конечно. Я и так все видел.

— Да-да, помню, — Мстислав склонил на мгновение голову, словно прислушиваясь к чему-то. Я заметил у него на мочке уха капсулу портативного передатчика. — Тем не менее... я продолжу. Так вот, пока не будет выяснено, кто же такой, в конце концов, этот Мальчик — ни каких решений по сканированию психики данного... молодого человека Совет, естественно, принимать не станет.

— И кто же он такой, по-вашему? — спросил Степка. Спокойно так спросил. Как бы, между прочим.

— Минутку, — Мстислав вновь склонил голову. Слегка нахмурился — Получено сообщение. Родион покинул Землю и в настоящей отрезок времени местонахождение его не установлено.

Стало тихо.

Сан Саныч встал и подошел к окну.

— А Мальчика... установлено? — спросил он, спустя секунды две.

— Мальчик, — начал Мстислав, но Пол Смит резко перебил его.

— Местонахождение Мальчика тоже, к сожалению, неизвестно.

— Врете! — Степка даже привстал со стула. — Врете вы все!

— Степан, — негромко сказал Сан Саныч, и Степка сразу сел обратно.

Директор повернулся к нам лицом, и я сразу понял, что он что-то задумал. Уж кого-кого, а Сан Саныча мы знали как самих себя.

— Мы вот что сейчас сделаем, — сказал он. — Мы сейчас с вами выпьем чая и тогда, я думаю, наш разговор станет... э-э... более мягким и содержательным. К тому же, в нашей столовой пекут такие замечательные булочки.

Я лихорадочно соображал. В словах Сан Саныча должен был быть, второй смысл, но я его, почему-то, "не находил.

"Мы сейчас... выпьем чая..."

— Степан, — голос Сан Саныча сделался слегка равнодушным, словно директор думал уже о другом. — Принеси нам, пожалуйста, из столовой термос с чаем.

Степка мигом вскочил из-за стола и исчез.

— А мы пока, с вашего позволения, вернемся к теме нашего разговора, — Сан Саныч опустился в кресло. — И, прежде всего, нам бы хотелось узнать — кто такой Мальчик.

— Точно сказать мы не можем, — сразу же ответил Пол Смит, точно опасался, что его опередят. — Но думаем, что, скорее всего, он является сыном одной семьи, пропавшей в недавнем прошлом в Даль-разведке. Конечно, более подробной информацией мы, пока, не располагаем, но кое-чем поделиться сможем...

— Минутку, — Мстислав поднял руку. — Так... Ясно... Через полчаса вылетаем, — Мстислав встал. — Прошу извинить. Получена информация о том, что Родион направился на базу ДКР — 7... Александр Александрович, — Мстислав повернулся к директору и серьезно сказал. — Мы сделаем все, что в наших силах и более, но Родьку вернем вам обязательно. Целым и невредимым, — он склонил на мгновение голову.

Почему-то, меня задело то, как он назвал Десантника. Не имел этот человек, пока, на это права. Не заслужил еще...

Пол Смит бросил на меня быстрый взгляд и продолжил:

— Да... Информация, которой мы располагаем, следующая. Некий... Мальчик, э-э... обладает удивительными способностями. Левитация, телепортация и прочее в том же духе. Основываясь на том, что энергетические ресурсы человеческого организма для подобных... действий весьма и весьма ничтожны, естественно, можно предположить, что данный объект... извиняюсь, э-э... Мальчик — обладает неким устройством, изготовленным вне рамок технологии нашей цивилизации. Так же, нами не исключаются и два других варианта — это, прежде всего, версия о прямой принадлежности, э-э, Мальчика к другой цивилизации и версия о том, что данный объект... извиняюсь, Мальчик, не является живым мыслящим организмом, а представляет собой... ну, скажем, неизвестное многофункциональное устройство. Робот. Но в любом случае, все три гипотезы подтверждают факт вмешательства иного разума.

— Секундочку, — Сан Саныч нахмурился. — Почему же все три? Первый ваш вариант, как я понял, предполагает всего лишь наличие у земного мальчика некого устройства — так, кажется, вы сказали?

Пол Смит побарабанил пальцами по столу. Голос у него, почему-то, сделался скрипучим:

— Если взять за основу первую гипотезу, сразу же возникает вопрос — кто научил Мальчика пользоваться подобным устройствам? Не думаю, что это возможно без вмешательства со стороны. А в таком случае, ни кто не может дать гарантии, что подобное вмешательство не изменила коренным образом человеческую сущность бывшего, э-э... ребенка.

— Почему — бывшего? — прямо спросил я.

— Потому что, мы вынуждены предполагать самые худшие варианты. Если мы этого не сделаем, может случиться... непоправимое.

— А если он просто ребенок? — перебил я.

Пол Смит не ответил и пожал плечами.

Мне сделалось страшно.

— Значит, если я правильно понял, все ваши действия носят агрессивно-оборонительный характер? — спросил Сан Саныч. Нехорошо так спросил.

— Комитет считает, что необходимо предпринять срочные меры по защите от возможного вторжения на Землю... Александр Александрович! — Пол Смит уставился на директора немигающим взором. Я заметил, что глаза у него слегка косили. — Речь идет о возможности Вторжения! Мы не имеем права даже на малейшие ошибки! Действия же ваших ребят мешают нашей работе! Если вы не запретите им с данной минуты...

— Успокойся, Пол, — очень громко сказал Юзеф Янович. — Ни кто, ни чего запрещать не станет, — он посмотрел на меня и улыбнулся. Правда, глаза у него остались колючими. — Ребята и так уже все поняли, я прав?

Я почувствовал, как напрягся Сан Саныч. Директор прекрасно знал, что я мог ответить в подобных случаях.

Но на этот раз все было гораздо сложнее. И я позволил себе лишь вежливо сказать:

— Мы, конечно, понимаем...

— Отлично! — Юзеф Янович откровенно улыбнулся. Похоже, он поверил в то, что я сказал. — Мы весьма довольны результатами нашей встречи...

— Извините, — Сан Саныч утроился в кресле поуютнее. — Прежде, чем закончится наша беседа, я бы хотел уточнить кое-какие, детали. Если позволите...

— Пожалуйста... — кивнул Пол Смит.

— С вашего позволения, я бы хотел для начала систематизировать полученную от вас информацию. Первое. Вы предполагаете наличие в настоящее время на Земле угрозы со стороны иной цивилизации. Второе. Носителем данной угрозы является Мальчик или, как вы называете — объект. Третье. Комитетом выдвигаются гипотезы, исходя из которых, следует, что Мальчик является либо представителем данной цивилизации, либо роботом, либо, все же, обычным земным мальчиком. В последнем случае, правда, вы строите очередную гипотезу о том, будто Мальчик обладает неким устройством, изготовленным, опять же, чужим разумом. Но с вашей точки зрения, тот факт, что Мальчик умеет пользоваться своим устройством, говорит о прямом вмешательстве иного разума в его человеческую природу. Кстати, вы ни разу не предоставили, каких бы то ни было фактов. Я правильно обрисовал ситуацию?

Пол Смит с Юзефом Яновичем переглянулись.

— Или я что-то упустил? — добавил Сан Саныч.

— Нет. В принципе, вы все правильно поняли, — сказал Пол Смит.

— В таком случае, я бы хотел услышать ответ на следующий вопрос, — Сан Саныч аккуратно положил руки на стол. — Что вы будете делать, если мальчик окажется обыкновенным земным ребенком?

— Комитет рассматривал и ату гипотезу, — сказал Пол Смит.

— И?

— Что — и?

— Вы сказали — рассматривал. По-моему, вы употребили прошедшее время.

— Я ошибся, — на лице представителя Комитета нельзя было прочесть каких-либо чувств. — Конечно — рассматривает.

— Пойми те же! — вдруг сказал Юзеф Янович. Его лицо сделалось красным. — То, что происходит в последние дни, является уже доказанным фактом вмешательства извне! Да, в нашей деятельности возможны ошибки. Да, случилась утечка информации. Да, наконец, произошло множество накладок! Но мы не боги! Мы такие же люди, как и все!

— Если факт вмешательства доказан, — Сан Саныч, казалась, совершенно не обращал внимания на повышенную нервозность бывших незнакомцев. — Почему, в таком случае, не объявлена тревога по линии "А"? "

Юзеф Янович откинулся в кресле и вытер платком лоб.

— Видите ли, — сказал он уже более спокойным голосом. — Тревога уже объявлена. Ровно два часа назад.

Брови Сан Саныча поползли вверх. Он па-очереди посмотрел на Пол Смита и Юзефа Яновича, затем убрал руки со стола.

— Значит, вон оно, как выходит, — задумчиво произнес он. — А я-то, грешным делом, всегда был уверен в том, что буду поставлен в известность в подобных случаях...

— Извините. В известность ставим не мы, — сказал Пол Смит.

"Дядюшка!" — чуть не брякнул я. Про линию "А" ни я, ни Степка, ни Ленка и слыхом ни слыхивали.

— Не вы, — согласился Сан Саныч. — Иначе бы... — он замолчал на полуслове. Я замер. Возникла небольшая пауза.

— Что — иначе? — не выдержал первым Пол Смит.

Все. С этой секунды я больше ему не верил. Сан Саныч предпринял элементарную проверку, и представитель Комитета ее не прошел.

— Нет, ничего, — Сан Саныч посмотрел на меня. Я не шелохнулся.

— Если вы считаете, что с вами поступили несправедливо, можете обратиться в Совет... — начал было Пол Смит, но директор перебил его:

— Я так не считаю. А вот то, что я считаю, так это действительно потребует обращения в Совет, — голос Сан Саныча, вдруг, сделался жестким. — Каким образом вы допустили возможность столь негативного проявления последствий вашей деятельности? У меня сложилось однозначное мнение, что работа, проводимая Отделом и Комитетом, выполняется неграмотно и результаты ее уже напрямую влияют как на физическое, так и на психическое здоровье детей. Я буду вынужден подать на вас жалобу и просить ваше непосредственное начальство рассмотреть вопрос о профессиональной пригодности вас, как работников столь ответственных отделов.

Сан Саныч встал.

Пол Смит с Юзефом Яновичем тоже встали. Мне показалось, что в их глазах я заметил некоторую растерянность.

— Конечно, — произнес Пол Смит своим скрипучим голосом. — Вы имеете на это полное право.

— Именно, — Сан Саныч вопросительно посмотрел на меня, но я остался сидеть. — Директор повернулся к представителям всех этих отделов и комитетов. — Прошу извинить нас, но, к сожалению, чай придется, видимо, выпить в следующий раз.

— Ничего, — Юзеф Янович чуть кивнул головой. — Естественно, мы не в обиде. До-свидания.

— До следующей встречи, — Пол Смит тоже склонил голову. Как только мы остались в кабинете одни. Сан Саныч задумчиво спросил меня:

— Как ты думаешь, где сейчас Степка?

— Как, где? — я не понял вопроса. — Пошел за термосом...

И здесь, наконец, до меня дошло! Великая Галактика! Конечно — ни за каким чаем Сан Саныч ни кого не отправлял. Степке, просто-напросто, была предоставлена возможность быстро смыться и приступить к незамедлительным поискам Десантника. Сан Саныч не поверил Незнакомцам.

— Догадался? — Директор сел рядом и ласково обнял меня за плечи. — Эх вы, Шерлоки Холмсы...

Обнаружить Степку в эфире мне удалось лишь к вечеру.

— Ты где? — заорал я в браслет, но тут же перешёл на шепот. — Нашел?

— Слушай меня внимательно, — Степкин голос, как ни странно, доносился вместе с каким-то присвистом, непонятным шумом и периодическими вздохами. — Ближайший транспорт на "Даль — 7" отправится в полночь. Если повезет, я отправлюсь вместе с ним. Правда, я совершенно не уверен в том, что Десантник ушел именно на базу. У меня странное подозрение ко всей этой... Короче, какие у тебя новости?

Я коротко пересказал Степке всю беседу. Он отреагировал моментально:

— Психи! Они что там — все с ума посходили?!

— Степка, — осторожно сказал я. — Похоже, дело серьезное...

В эфире секунды три слышался лишь непонятный набор звуков.

— Думаешь? — наконец, спросил Степка.

— Так ведь тревога.

— Тревога... Ленка вон еще, когда разбилась... Что предлагаешь?

— Что-что, — я рассердился. — Ты давай дуй на Юпитер, а я здесь как-нибудь... Десантника искать! Степка! — вконец разозлился я. — А что я могу предложить? Тревогу же не просто так объявили. Да нас запросто выставят в три шеи! Тебе же русским языком сказали — вторжение! Пусть это окажется и не так, но в Совете-то считают именно так!

— Не ори, — Степка вздохнул. — Я и без твоих рыданий все понимаю. . . Ты за какую гипотезу?

— За самую первую.

Степка вопросительно промолчал.

— За человека, — пояснил я. Этот пацан — сын какой-то семьи, пропавшей в Даль-экспедиции. Нашел себе где-то инопланетное устройство — и вперед... А ты?

— Согласен, — начал, было, Степка и осёкся. Даже на расстоянии я почувствовал, как он напрягся. — Сашка! — голос его, вдруг, охрип.

Я тоже весь замер.

— "Молния"! Корабль-разведчик!

У-и-ш-ш !

Как же мы забыли про это!

— Жми в Информаторий! А, черт, поздно уже! — Стёпка замолчал.

Я вскочил на ноги.

— Как-нибудь пробьюсь! Степка... Ты там поосторожнее...

— Буду. А на связь я выйду первым. Ленке не рассказать. Всё, пока!

— Давай, — я опустил руку с браслетом.

Сердце в груди запрыгало — бух, бух.

С каждой минутой мы все ближе и ближе подступали к разгадке тайны Мальчика. Что ждало нас там, впереди? Может быть, просто ответы на вопросы, а, может нечто другое? Я не знал, да и никто не мог этого сейчас знать. Одни лишь тревожные предчувствия переполняли мое сердце.

К Ленке, понятное дело, я не попал. По той простой причине, что я этого даже и не попытался сделать.

Всю необходимую информацию я передал Ленке вместе с журналом "Космических самоделок" и пакетом апельсин. Насколько я знал, почта по каналу больничных вакуумных линий доставляется, практически, немедленно.

Правда, я не попал и в Информаторий. Мне было заявлено, что, во-первых, уже несколько поздновато для работы, а, во-вторых, Информаторий закрывается на два дня для профилактического осмотра.

Лапшу я, конечно, с ушей стряхнул. Но результаты тревоги, по какой-то там букве "А", уже вставали передо мной довольно высокой стеной, которая, к тому же, становилась с каждым часом все выше.

В подобных случаях, ну, быть может, все-таки не совсем в подобных... и, тем не менее, у нас всегда оставался в запасе один беспроигрышный ход. Мозговой штурм. Я, Ленка и Степка. И все. Просто и эффективно.

Сан Саныч как-то признался, что наш Штурм — весьма и весьма отличается от традиционных студенческих Штурмов. Не только своей интуитивной формой, повышенной громкостью, и до безобразия отвлеченными разговорами, но и, прежде всего, своей абсолютной и безапелляционной направленностью к единственно верному решению. Это, как он говорил, было выше его понимания, но результаты всегда радовали.

К сожалению, на данный момент, у меня не было возможности проведения мозгового штурма. В одиночку такие вещи не проходят. И, тем не менее, я прекрасно понимал, что необходимо срочно предпринять однозначно не традиционный ход. В противном случае, сигнал Тревоги обещал маячить впереди постоянным красным светом.

Первым делом, я вышел на связь с Сан Саныч.

— Александр Александрович, — официально сказал я в браслет. — Сегодня ночью я бы хотел поспать в заповеднике. Один. Если, конечно, вы разрешите.

Директор прекрасно понял меня.

— Разрешаю, — ответил он таким же официальным голосом. — Ты должен появиться завтра в Школе к десяти утра.

— Спасибо, — я отключил связь.

Так. Значит, Сан Саныч дал Степке время до десяти утра... Не густо. Выходит, что в Школе уже кто-то торчит из Отдела... Да, кстати нужно будет выяснить — какого именно отдела... И интересуется нами. Вывод... Так. Вывод простой: всякие разные там Отделы пытаются аккуратно пресечь наши дальнейшие попытки разгадать, что именно кроется за всей этой историей с Мальчиком ... Ну-ну. Пусть пытаются. Нам это не повредит, а у них слегка поубавится чистого времени. Отлично.

Вторым делом, я направился прямехонько в Школу. Что наш разговор с Сан Санычем прослушивался — я нисколько не сомневался. А потому в Школе меня сейчас, понятное дело, не ждали.

Но я ошибся.

— Сань, — окликнули меня тоненьким голосом, едва я подкрался к окну спальни.

Я подскочил на месте и обернулся. Рядом стоял Кузнечик.

— Т— с! — я схватил его за плечи и стремглав юркнул вместе с мальчишкой в кусты акации.

— Сань, — снова начал малек, едва мы очутились в зарослях.

— Тихо! — перебил я его. Потом осторожно высунул голову наружу и осмотрелся.

Никого.

— Сань, Сань, — сердито передразнил я, оборачиваясь к Кузнечику. — Уже нельзя просто одному побыть. Что?

— Сань, — Кузнечик не обратил внимания на мои слова. — Где Родька? Я знаю, с ним что-то случилось.

Я поперхнулся и уставился на мальчишку.

Удивление, тревога, растерянность, ноющая вина за Десантника и еще куча разных чувств в мгновение ока окутали меня с ног до головы.

— Откуда ты знаешь? — выдохнул я.

— Знаю. А где он? — Кузнечик нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

И здесь, как всегда, у меня возник план. Спонтанно, конечно.

— Вот, что, — я на всякий случай еще раз выглянул из кустов. Мы были, по-прежнему, одни. — Вот, что, — повторил я, оборачиваясь к Кузнечику. — Родька в беде! И я не знаю точно, где он сейчас. Этим вопросом занимается Степка. Но ты можешь помочь нам. Только учти, что за это тебе потом здорово влетит.

— За то, что помогу? — в черной глубине мальчишеских глаз возникла недоумение.

— За то, что ты ночью удерешь из Школы.

— П-фе! — сразу успокоился Кузнечик. — Ну и пусть!

Я мысленно рассмеялся.

Кузнечик направит представителей всех задействованных в этом переполохе отделов по ложному следу. Это и будет моим нетрадиционным ходом. Еще, каким ходом!

— Лети в Информаторий, — сказал я, чувствуя, как во мне веселой волной поднимается хорошее настроение. — Запрись в кабинке и попытайся вытащить любую информацию про Отдел по Контактам с внеземными цивилизациями.

У Кузнечика приоткрылся рот.

— Учти следующее. Первое. Попасть в Информаторий теперь сложно, так как он временно не работает. Второе. В кабинку ни кого не впускай. Запрись и тяни время. А когда до тебя все же доберутся, обязательно скажи, что это именно я отослал тебя за информацией, понял? Ничего не перепутай — от твоих слов, возможно, зависит свобода наших дальнейших действий. И еще. Когда тебя начнут расспрашивать о нас, добавь, будто я ушел, на ночь глядя, в лес. Запомнил?

— Ага, — сказал Кузнечик и, вдруг, весь, точно подобрался.

— Смотри, — быстро прошептал он и указал рукой куда-то мимо меня. — Тот самый мальчик!

Я вздрогнул. И, ощущая, как в груди стремительно вырастает испуг, резко обернулся.

В следующую секунду неведомая сила легко оторвала меня от земли и с размаху швырнула об стену здания Школы.

Мир взорвался резкой болью, и все пропало.

Глава 8

Кузнечик привел меня в чувство очень простым способом. Он вызвал Антонину Ивановну.

Честно сказать, я бы тоже так поступил, будь на его месте. Когда у вас на глазах человек, вдруг, взлетает в воздух, с места включает форсаж и на скорости вписывается в ближайшую железобетонную преграду, хочешь, не хочешь, а все свои дальнейшие действия начнешь совершать, находясь, так сказать, несколько в обалделом состоянии. Особенно, когда тебе еще всего восемь лет.

Самое интересное заключалось в том, что Кузнечик после своего вынужденного проступка исчез в неизвестном направлении.

— Ты хоть объясни, как это тебя так угораздило? — Спросила Антонина Ивановна, когда выяснилось, что мое здоровье находится вне опасности.

Антонина Ивановна была главным школьным доктором. Точнее, докторшей. Во-всяком случае, ее так называли мальки. Слово это они всегда произносили с обожанием и на каждом углу старались попасться Антонине Ивановне на глаза.

— Ориентировку потерял, — немножко хриплым голосом ответил я.

Врать, конечно, было нехорошо. Но не мог же я рассказать, что случилось на самом деле.

— Болит? — сочувственно спросила Антонина Ивановна,

— Болит, — вздохнул я и осторожно потрогал шишку на затылке.

— Ничего, — успокоила меня Антонина Ивановна. — До свадьбы заживет. Правда, придётся тебе отдохнуть здесь денька два...

— Как?! — подскочил я на кровати. — Два дня?! Но, почему? Не — е, я не могу!

— Ляг и успокойся, — Антонина Ивановна рассмеялась. — Сама вижу, что в данном случае это нереально. Скажем, завтра утром я тебя и выпишу. Эх, ты — ориентировщик...

0-у!

Целую ночь!

Что же делать?!

Кажется, А.И. — а именно так все старшекурсники называли между собой Антонину Ивановну, причем с неподдельной любовью — заметила что-то подозрительное на моем лице и устало опустилась рядом на стул.

Я впервые с запоздалой жалостью обратил, вдруг, внимание на то, что руки у неё уже давно были не молодыми.

— Вот что, голубчик, — А.И. сделала строгое лицо, но глаза выдавали ее. Глаза у неё всегда оставались добрыми. В любых случаях. — Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Почему Василек попросил ни кому из начальства про тебя не рассказывать и куда он так быстро сразу же убежал?

— Это два вопроса, — сказал я, оттягивая время.

— Ничего. Попытайся представить, что ты просто присутствуешь при новой методике задавания вопросов.

— Старой, — вздохнул я, вспомнив один случай и тоже спросил. — А кто такой Василек?

Первый раз я попал в больничные покои нашей Школы лет в девять.

В тот день, забаррикадировавшись в своей комнате и махнув рукой на Ленкины предупреждения о возможных последствиях предполагаемого опыта с громоотводом, Степка соорудил из металлопластиковых ведер какой-то "замкнутый контур" и два часа терпеливо ожидал возникновение шаровой молнии, которая по его твердому убеждении была ничем иным, как представителем чужеродного разума. За окном, понятное дело, бушевала гроза.

Шаровая молния так и не появилась в тот памятный день. Но вот обычная, мегавольт на пятьсот, так шарахнула в торчащую над Школой металлическую мачту, что от моей комнаты, в которой сверхконсперативным образом находилась наиболее важная и сложная часть Степкиного "прибора", осталась лишь гора битой посуды вперемешку с размазанным по стенам и потолку малиновым вареньем, да еще свихнувшийся со страху ничейный кот, которого мы подобрали на улице двумя днями раньше и для которого я и стащил на кухне семь банок варенья.

На кличку "Васька" кот с тех пор не отзывался и целыми днями бродяжничал по окрестностям, нагоняя страху на всех местных животных, которые в своей бедной жизни никогда еще не видели котов, предпочитающих мяуканью художественный свист.

В те незабываемые часы, сами понимаете, я тоже находился в своей комнате...

А Васильком, как оказалось, звали Кузнечика.

— А ты, разве, не знал? — задал свой второй вопрос удивленный Степка.

Я даже не рассердился. Не поймет.

Первый же Степкин вопрос, естественно, был совершенно другой. Едва он возник в комнате, как сразу же возмущенно заорал:

— Очумел?! Вызывать меня в такой момент! Не мог, что ли, так все объяснить? Ну, что случилось?

— Сядь, — сказал я бесцветным голосам. — И поясни, почему ты считаешь, что я тебя куда-то вызывал?

— А... — начал Степка и глаза его мгновенно сделались серьезными.

— И не шуми, — добавил я. — У меня сильно болит голова после встречи с Мальчиком.

— С кем? — начал, было, Степка и осекся.

— Степка, — сказал я, помолчав. — Я боюсь.

Это было правдой. Все факты говорили о нехороших вещах, и я признавался теперь в этом самому себе.

— Почему Ленка разбилась на Полигоне? — спросил я и тут же ответил. — Из-за Мальчика. Почему Ленка разбилась в горах? Из-за Мальчика. Так вот. Я сегодня тоже разбился. О стену Школы. И тоже... из-за Мальчика.

Степка молчал.

— К сожалению, я его не успел увидеть, — я уставился в потолок, вспоминания мгновения встречи. — Кажется, мелькнула какая-то тень... Нет, не помню... Но тень, кажется, была. Кузнечик его первым заметил. Знаешь, было такое ощущение, будто меня схватили гравиполем и сразу — бамц! — головой об стену. Вот... А ты говоришь, что я тебя вызывал.

— Где Кузнечик? — быстро спросил Степка.

— В Информатории... наверное.

Степка покрутил браслет.

— Кузнечик, ты? — спросил он.

— Ну, — ответили недовольно из браслета.

— Ты вызвал меня к Сашке?

— Ну, — помолчав, подтвердил браслет.

Степка отключил связь.

— Почему в Информатории? — спросил он, продолжая стоять посреди комнаты.

В двух словах я рассказал Степке про идею нетрадиционного хода.

— Это, конечно, хорошо... — начал он немного севшим голосом, как только я замолчал.

И в эту секунду время, почему-то, замедлило свой бег. И я увидел Степку, словно чужими глазами.

В перепачканной чем-то футболке навыпуск, в шортах, из которых торчали загорелые ноги, тоже чем-то вымазанные, с широким браслетом личной связи и личного хранителя на левой руке, на которой выше локтя красовалась совершенно новая царапина — а над всем этим было Степкино лицо и на лице этом, тоже перемазанном, темнели недетской тревогой ясные голубые глаза, в которых отражался и я, и комната, и весь наш мир. Таким я его и запомнил в ту секунду.

— Но сейчас мы сделаем так. Ты остаешься здесь и спишь до утра как убитый, — Степка поднял руку, останавливая меня. — Не перебивай. Я снова отправляюсь на стартовый комплекс. Ленке, пока, про свою встречу с Мальчиком ни слова! Если завтра с утра не сможешь найти меня, сразу начинай действовать по обстоятельствам. Я, выходит, буду уже на Даль-7...

— А Мальчик? — спросил я и сел на кровати.

— Мальчик... — Степка продолжал смотреть на меня. — Как быстро все изменилось... Я не знаю... Если случиться что-то подобное еще раз, тогда... Сашка. Мне тоже... ни фига не понятно. И тоже... неуютно, — Степка отвел взгляд. Плечи его поникли. — Но, тогда, незнакомцы были правы...

На этот раз я не стал ничего говорить. Спорить, почему-то, не хотелось.

Степка переступил с ноги на ногу.

— Возможно, мы еще не все знаем... Короче. Я пошел снова искать Родьку. Сейчас это главное.

Я кивнул. Степка бросил на меня какой-то затравленный взгляд, побледнел и быстро вышел.

Мне сделалось не по себе. Ветер неясностей, предчувствий и чужой Тайны пронесся вихрем по комнате, но душа не открылась радостно ему навстречу, а наоборот — испуганно замерла в груди, и лишь сердце выдавало этот немой испуг и билось все быстрее и быстрее. Быстрее и быстрее.

Я зажмурился на мгновение, потом протянул руку и включил "персоналку". Воздух рядом со мной заклубился, принял форму "хирурга" и тревога внутри меня принялась исчезать, таять, затем стали тяжелеть веки, и меня потянуло в сон. Вспомнились слова Антонины Ивановны о том, что "Василек, во-первых, все же звучит лучше, чем Кузнечик или даже Бегемотик, а, во-вторых, это, как-никак, имя". Возникли десятки вопросов, которые мы не успели со Степкой обсудить и перед тем, как я окончательно провалился в сон, я, вдруг, понял, что меня постоянно тревожило в последний час.

Почему Кузнечик сказал именно так: "Смотри! Тот самый Мальчик?"

Почему?

Проснулся я рано утром.

Солнце весело стреляло зайчиками по всей палате, но за окнами еще висела тишина. Было шесть часов утра.

Ровно через четыре минуты после этого я уже стоял метрах в ста от Школы и торопливо подворачивал свои штанины.

Антонина Ивановна выполнила нашу с Кузнечиком вчерашнюю просьбу. Ни Сан Саныч, ни кто-либо другой так и не появились в моей палате ночью, пока я спал. Поэтому, прекрасным утром и свободой до десяти часов утра я был полностью обязан Антонине Ивановне.

Степка на мой сигнал не ответил. Предполагать что-либо было глупо, и я вызвал Кузнечика.

— Саша? — сразу же спросил он.

Я удивился про себя, но вслух сказал:

— У меня все в порядке. Как у тебя дела?

Кузнечик помолчал немного, потом сказал сердитым голосом:

— Они все равно Мальчика не поймают!

От такого ответа я слегка напрягся.

— Эй, эй, Кузнечик! — я даже шагнул вперёд. — Ты не исчезай никуда. Объясни толком, что случилось? Ты где сейчас?

Из браслета, вдруг, раздался непонятный шум, но сразу же пропал.

— Они меня тоже хотели поймать, — в голосе Кузнечика возникла нотка торжества. — Но я убежал! Саша, — торжество пропало, осталась лишь сердитая тревога. — Я там! Ну, ты знаешь, где! Мы вчера договорились. Но я сейчас уйду... Я спать хочу. Саш! Родька ночью сказал мне, что это плохие люди, а я и так это понял. Саш? Они делали эксперимент "Колыбель"...

— Саша Ветров, — вдруг сказал браслет незнакомым голосом. — Если вы немедленно не явитесь в Школу, мы вынуждены будем снять Александра Александровича с работы...

Оп!

Я отключил браслет и уставился на него перепуганными глазами. Затем, неожиданно, зло рассмеялся.

— Шиш вам! Ни фига у вас не выйдет!

Вмешаться в личный разговор? Я о таком даже не слышал никогда.

Время вновь принялось раскручивать тугую спираль событий.

Я осмотрелся и побежал к недалекой кромке леса.

Кузнечик находился в Информатории. Это было понятно. Что они его там теперь не найдут после того, что сейчас произошло — в этом я тоже ни сколько не сомневался. Но пойти на такой подлый шантаж! Ха! Снять Сан Саныча с работы! Да от вашего отдела камня на камне не останется! Скажи я об этом в Школе, о-о! Ха! Да Ленка первой снимет вас с работы!

На полной скорости, я влетел в лес, пробежал еще метров сто и исчез. Точнее, забрался в нашу тайную базу БДКР-1.

Базу Дальней Космической Разведки придумал Степка. Место для нее нашла Ленка. Я же потратил целую неделю на то, чтобы кроме нас больше никто и никогда не смог бы обнаружить землянку. Даже Сан Санычу мы так ничего и не сказали. С тех пор прошел год и на данный момент БДКР-1 представляла из себя вполне комфортабельную комнату на глубине трех метров, оборудованную не хуже Школьных классов для мальков.

Первым делом я проверил питание. Затем отключил на всякий случай связь со Школой, поставил кипятиться чай, придвинул кресло к монитору и опустился в мягкую оболочку надувной "перинки".

Странное ощущение овладело мной. Казалось, будто я все еще бегу, сердце стучало по-прежнему быстро, мысли в голове тоне носились друг за дружкой в стремительном ритме, и лишь неподвижное положение моего тела говорило о том, что — все. Приехали.

Эх!

Я не выдержал и ударил кулаком по коленке.

0-у

Вот, блин! Я вскочил с кресла и прошелся по комнате взад-вперед.

Ну, хорошо. Похоже, наступил именно тот случай, когда мои последующие поступки не будут выглядеть как прямое нарушение нравственных законов. Фиг! Мои эти самые последующие поступки будут даже наоборот — еще как выглядеть нравственно! Потому что, отныне, я больше не верил Незнакомцам и не знал — какие именно действия они предпримут теперь по отношению к Десантнику и Кузнечику — Родьке и Васильку. Так как все эти комитетчики, скорее всего, уже общались с Мальчиком. Не уверен насчет Василька, но вот Родька общался, это факт. И если Незнакомцы их тоже посчитают переделанными... О-у!

Что же это происходит-то вокруг?

Я поежился. Мысли, конечно, были нехорошими, но именно они окончательно убедили меня в том, что я теперь имею полное моральное право на то, чтобы воспользоваться светокристаллом с копией кибер-интелекта настоящей БДКР-1. Главной тайны нашей базы.

Пискнул зуммер. Я вспомнил про чай и насыпал в кружку из пакетика ложку сахара. Взял кружку в руки и снова опустился в кресло.

Светокристалл оказался у нас случайно. В позапрошлой экскурсии от Школы на Базу номер один Ленка просто стащила его с центрального пульта. Как память об экскурсии. И лишь вернувшись на Землю, Ленка ужаснулась, когда поняла — что именно она так легкомысленно положила себе в карман. И в тот же день отнесла кристалл Сан Санычу. Правда, как потом оказалось, Ленка не смогла удержаться и сняла с кристалла Базы стопроцентную копию. Вот откуда у Степки впервые возникла мысль о собственной БДКР. И хотя базу мы построили, но никогда еще не подключали кристалл к пульту. Нам было капельку стыдно.

Я отхлебнул чая и поставил кружку на стол. Так. Довольно воспоминаний. Пора, наконец, что-то делать.

Я протянул к мини сейфу персонального терминала руку и, спустя секунду, мне на ладошку выкатился светящийся шарик. Не раздумывая ни мгновения, я осторожно вставил кристалл в появившийся захват и нажал кнопку "Вкл". Вспыхнул экран монитора, тихонько запел сигнал обратного отсчета времени.

На пятой секунде, вдруг, пискнул аварийный зуммер, и на экране возникла надпись:

"Не хватает памяти. Необходимость в дополнительных 98 проц."

Точно! Я схватился за голову, но тут же опомнился и принялся выстукивать на клавиатуре необходимые команды.

Для того, чтобы вместить информацию кибер-интеллекта, требовались громадные объемы памяти. Мне пришлось подключиться к школьной сети.

Наконец, таймер перестал пиликать и экран мягко замерцал.

Я терпеливо ждал.

Синтезатор, неожиданно, сказал низким контральто:

— Здравствуйте. Я — кибер-интелект Базы Даль-разведки номер один.

— Ух, ты... — выдохнул я, боясь поверить в удачу. Неужели получилось?

— Прошу подтвердить прием в устной форме более разборчиво, — здесь же произнес киб-Интел.

— Здраст... Здравствуйте, — торопливо сказал я. Все слова у меня, почему-то, из головы исчезли.

Экран перестал мерцать, и на нем возникло объемное изображение БДКР-1. Графика была выполнена, естественно, в цвете и с большой степенью достоверности. Казалось, будто я смотрю прямо в иллюминатор с соседней базы или корабля. В верхнем правом углу светился край Юпитера со своими огромными завихрениями воздушных масс на поверхности, неподвижно висел рядом с базой сторожевой робот мгновенного реагирования РМР-10, а раскинувшийся вокруг космос сиял сотнями и сотнями звезд.

— Прием подтверждаю, — сказал киб-Интел. — Сообщаю, что по невыясненной причине в настоящей момент времени я отключен от базы. Прошу внести необходимую информацию.

— Информация следующая, — от волнения у меня зачесался кончик носа. Я разговаривал с киб-Интелом! — Вы являетесь копией, снятой с центрального кристалла. БДКР-1 и подключены к Земному терминалу... А можно я буду называть вас просто Киб?

Синтезатор ответил не сразу. Сначала он вздохнул — ну точно, как человек! — а в это время на экране с бешеной скоростью замелькали кадры с непонятными чертежами, затем в комнате, где-то прямо передо мной, возник голос.

— Информация подтверждена, — от неожиданности я вздрогнул — голос был мальчишеский! — Я являюсь копией и нахожусь в окрестностях сотой Школы-интерната планеты Земля. Данный факт относится к разделу моей программы: "Несанкционированное вторжение" и требует со стороны всего комплекса Базы Даль-разведки определенных действий. Оперативная прямая связь с БДКР-1 установлена. Прошу внести для возможной корректировки программы дополнительную информацию. У вас ровно десять секунд... Девять секунд... Восемь секунд...

Я испуганно заморгал.

— Семь секунд... Шесть секунд...

— Эй! — заорал я, вскакивая с кресла. — Киб! Подожди! Человек в опасности! Мне нужна помощь! Срочно! Не отключайся! Слышишь, Киб?! Не отключайся!

— Информация принята, — тут же ответил киб-Интел. — Программа приостановлена. Жду указаний. Назовите, пожалуйста, свое имя.

Я постоял мгновение, потом плюхнулся обратно в кресло. Ничего себе, ситуация!

— Киб, — сказал я и прокашлялся. — Меня зовут Александр. Мне тринадцать лет. Я учусь в сотой Школе и мне необходима твоя помощь...

— Подобная информация уже принята.

— Киб, — сказал я. — Не перебивай... У нас в Школе пропал мальчик. Зовут Родион, восемь лет, сын Бакунина Станислава Петровича. Он вчера...

— Ответ готов, — сказал Киб.

Я поперхнулся.

— Как? — глупо спросил я. — Какой ответ?

— Бакунин Родион, с двадцать третьего мая получил прозвище Десантник. В настоящей момент находится на базе Даль-разведки семь. Вне опасности. Помощь принята?

Из моей головы словно высыпались все мысли. Я в ответ сразу и сказать-то толком ничего не сумел. Наверное, я бал ошарашен.

— Помощь принята? — снова спросил киб-Интел.

Десантник был вне опасности.

Но как быстро я это узнал!

— Послушай, Киб, — сказал я немного очумелым голосом. — А ты не мог бы выяснить заодно, где находится сейчас Степ... Семенов Степан, тоже сотая школа?

— Прошу внести полную информацию, — голос киб-Интела вновь сделался взрослым. — Вопрос первый. Почему вам для получения данной информации потребовалась копия киб-интеллекта? Вопрос второй. Почему вы не прибегаете к помощи Земных служб спасения и наблюдения? Вопрос третий. Принята ли вами моя помощь?

На экране возник и замигал знак вопроса.

— Эй, эй, Киб! — снова испугался я. — Помощь принята, спасибо. Но это еще не все! Мне все равно нужна твоя помощь, понимаешь?

Знак вопроса с экрана исчез. Кибер-интеллект с первой базы молчал.

Я перевел дыхание.

— Киб. Выслушай меня внимательно. Я считаю, что в ближайшие дни на Земле может случиться беда. И при этом, наверняка, пострадают дети. Поэтому сделай так, чтобы никто не знал в эти минуты про то, что мы оба с тобой находимся именно здесь и не перебивай меня теперь до тех пор, пока я не расскажу тебе все до самого конца!

— Информация принята.

Я повеселел.

— Отлично, Киб! А сейчас слушай меня внимательно...

Со стороны, наверное, я выглядел смешно. Рубашка завязана вокруг талии и болтается где-то позади квадратом клетчатой материи, руки выпачканы в земле — это я открывал потайной люк в БДКР-1, шорт не видно из-за рубашки, а в глазах, если присмотреться, наверняка можно было увидеть шарахающихся друг от друга сотню-другую различных мыслей, таких же беспокойных и перемазанных суровой действительностью.

Всю историю, в которую мы попали, я рассказал минут за десять. Это было нелегко, но я понимал, что время дорого и торопился.

— А теперь я прячусь здесь, — сказал я в конце своего монолога. — Ленка снова в больнице, Степка, непонятно где, Десантник на Базе семь, но неизвестно с какой целью, а это, поверь мне, главное — уж я то его знаю! Кузнечик... Кузнечик тоже играет в прятки с Незнакомцами и, похоже, мы теперь все еще и в розыске! Киб! Объявлена тревога по линии "А". Но никто не объявлял тревогу по нашей линии! Я делаю вывод — на данный момент мы находимся в опасности со стороны секретных Земных служб. Я не шучу — они все там посходили с ума от страха и готовы всех засадить за решетку, толком не разобравшись в чем дело... Поэтому мне нужна твоя помощь и ответы на некоторые вопросы.

Едва я замолчал, как Киб тут же сказал вновь мальчишеским голосом:

— Информация принята. Задавайте вопросы.

Здорово!

От нахлынувшего облегчения я рассмеялся. Вот теперь-то мы узнаем, кто есть кто. Только бы успеть!

— Киб, — я наклонился вперед. — Вопрос первый. Кто сейчас знает, что мы с тобой находимся в окрестностях сотой Школы?

— В соответствии с полученной мною информацией, доступ в файл по данному вопросу временно закрыт. По причине возможного негативного воздействия на психику детей. Проблема изучается.

"Проблема изучается". Ого.

Я неуверенно поерзал на месте. Кибир-интеллект изучал проблему вне зависимости от моего желания. Это, конечно, с одной стороны было неплохо, но с другой... К тому же, как он сам сказал, Киб имел с настоящей БДКР-1 прямую оперативную связь. А что это значит, представить до конца я, естественно, не мог.

— Киб. Вопрос второй. Какими возможностями связи ты обладаешь?

— Любыми, — мальчишеский голос был беспристрастен. — В данный момент связь с действительной базой Даль-разведки номер один я поддерживаю через косвенную цепочку: Школа сто — Школа двадцать — Школа пять — Центральная клиническая больница — Орбита — научный центр "Крым — Байкал" — Орбита — Центр космической связи в Тампе — Школа города Тампа пять — Орбита — БДКР-1. Данная последовательность исключает возможность обнаружения источника первичного сигнала.

0-у!

— Киб! — я рассмеялся. — Ну, ты даешь! Спасибо, Киб... Вопрос третий. Где находится в эту минуту Семенов Степан, Школа сто.

— Неизвестно. Браслет отключен.

— Какой браслет? — не понял я.

— Личный браслет Степана Семенова отключен. Пять часов назад.

Я в недоумении откинулся на спинку кресла. Степка отключил браслет? Зачем? И почему для Киба это так важно?

— А... Слушай, Киб? Попробуй выяснить — где находится Куз... Василек... Нет — Кузнечик... Киб! Я не знаю, как его полностью зовут! Восемь лет, сотая Школа, час назад он наверняка был в Информатории?

— Василий Ларин. Информатории подтверждает наличие Ларина в информационной кабинке номер пятнадцать тридцать минут назад. В настоящее время браслет Василия отключен.

Б-ба-бах!

Я растерялся. Это было уже чересчур! В конце концов, за такие вещи им ведь придется отсчитываться потом!

Внезапно, мне пришла в голову очень нехорошая мысль.

— Киб? — воскликнул я. — А по браслету разве можно... Вот, блин!

Я испуганно уставился на свой браслет.

Можно! Как же я забыл? Конечна, па браслету Орбита может установить местонахождение человека. Просто, я давным-давно забыл про это. Выходит, что меня уже могли засечь?

В одну секунду я стащил браслет с руки и отключил его.

— Киб? — поспешно сказал я. — Главный вопрос. Кто такой Мальчик?

— Для точного ответа не хватает информации. Отдел по Контактам с внеземными цивилизациями, международный комитет по чрезвычайным ситуациям, спецотдел подразделения космического десанта, международный Совет Даль-разведки считают Мальчика не человеком, — доложил киб-Интел.

И все.

Ха! Челюсть у меня не отвалилась лишь потому, что такого на самом деле случиться не может. Только что, лишь в книжках.

— Какого под-дразделения? — слегка, заикаясь, переспросил я, хотя и так все было ясно.

— Подразделения космического десанта. Спецотдел. Базируется на Земле, Луне, станциях Сатурна и Урана.

— Ага, — сказал я, ощущая в груди холодок. — Спецотдел, значит... Луна там и все такое... Киб. Для чего им нужен Мальчик?

— Первое. Для локализации. Второе. Для выяснения его цели пребывания на Земле. Третье. Для определения местонахождения отправителей объекта. Четвёртое. Для изучения сущности объекта.

— Постой, постой, — перебил я и в недоумении вскинул правую руку. — Но они же сами говорили про одну гипотезу о человеке... Ну, что Мальчик — человек?

— Данная гипотеза опровергнута последними событиями, — коротко ответил Киб.

— А если у него просто прибор такой?!

— Не подтверждено. В случае же подтверждения вступает в силу однозначный вывод Комиссии по контактам о нечеловеческой сущности объекта. Возможно, что сущность изменена вмешательством.

— Киб, — я прищурился. — Я всё это уже слышал. Мне нужна новая информация. Новая, соображаешь?

— Ответ готов, — на экране, неожиданно, возникло изображение Ленкиного бота. Вокруг вновь высился перевал "Октябрь".

— Исследованием установлено, что данный бот был перехвачен неизвестным полем высокой плотности, — картинка сменилась другой. Ленкин бот теперь летел на бреющем полете, весь окутанный пересекающимися линиями, образующими замкнутый кокон. — Природа поля не поддается определению...

— Киб, — перебил я, начиная волноваться. Почему-то, я был уверен, что у меня оставались считанные минуты. — Киб, Василек говорил про какой-то эксперимент... кажется. "Колыбель". Попытайся выяснить...

— Ответ готов, — встрял киб-Интел. — Файл отсутствует.

Вот как.

Уже успели... Быстро.

Я нервно усмехнулся. Если Незнакомцы считают, что с нами это может пройти, они очень и очень ошибаются. А если Незнакомцы думают еще что-нибудь — туда им и дорога!

— Киб, — сказал я, внезапно успокаиваясь. — Мне нужна информация про "Молнию". Ты знаешь про какую "Молнию" идет речь?

— Корабль-разведчик "Молния-7". Б Совете обсуждается вопрос именно про данный корабль. Стартовал с базы ДКР-1 в 51 году. Связь с кораблем была потеряна спустя три года после старта. Экипаж корабля: Шатров Андрей Яковлевич, Шатрова Елена Ефимовна. Цель экспедиции — свободный поиск. Автоматическая спасательная капсула "Снегирь" с "Молнии-7" войдет в Солнечную систему ровно через сорок четыре часа. В эти минуты советом Даль-разведки принимается решение о стыковке со "Снегирем" робота службы Контроля. Ответ принят?

Я нахмурился. "Снегирь"? Это еще что такое?

— Не принят, — сказал я. — Поясни толком, что ты там говорил про "Снегиря"?

Деловитым мальчишеским голосом киб-Интел сообщил:

— Корабли класса "Молния" комплектовались двухместными спасательными капсулами, типа "Робот-автомат". Данный тип капсул снабжался жизнеобеспечивающим комплексом сроком на пятьдесят лет, нормированным запасом топлива и имел бортовое навигационное оборудование, позволяющее при необходимости вернуть экипаж из любой точки видимого космоса в Солнечную систему. По причине отсутствия в космической практике подобных случаев, прежде, чем "Снегирь" войдет в Солнечную систему, с ним состыкуется робот службы контроля для полной дезенфикации. А идентификация "Снегиря" как автоматической спасательной капсулы именно с "Молнии-7" произведена вне Системной станцией Обнаружения "Паритет". Ответ принят?

— Принят, — машинально ответил я и вспомнил про "Ласточкино гнездо". — Киб! Почему Незнакомцы уверены в том, что существует связь между Мальчиком и "Молнией-7"?

— Информация отсутствует.

Экран, внезапно, мигнул. Под потолком загорелось сигнальное табло аварии.

— Внешнее питание данного комплекса отключено, — сразу же сказал киб-Интел. Комплекс перешел на автономное питание. Предполагаю, что в ближайшие минуты комплекс будет обнаружен.

Я вскочил с кресла и замер, растерявшись. Началось! Мысли сразу спутались. Ноги требовали срочной перемены мест, голова же не знала, где это самое место искать.

— Киб! — я принялся торопливо одевать рубашку. — Киб! Мне необходимо тебя срочно спрятать! Если есть идеи — предлагай! Ах, да — Киб, я по-прежнему нуждаюсь в помощи копии киб-Интела!Так что выручай!

— Информация принята. Проблема продолжает изучаться, — киб-Интел секунду помолчал. — Поступило сообщение. Семенов Степан задержан на Лунном модуле "Скаут".

Степка?!

Я даже рукой в рукав промахнулся от такой новости. Только этого сейчас нам не хватало! Ой-ля-ля...

— Предлагаю просчитанный вариант, — сказал киб-Интел, — Как копия, я остаюсь на Земле в одном из комплексов Совета по Контактам. Это исключает мое обнаружение. Для связи со мной необходимо будет послать на Орбиту кодовое слово "Киб"...

— Отлично! — воскликнул я, не дожидаясь стандартной концовки фразы. — Действуй!

Экран тут же погас.

Я быстро набрал на клавиатуре несколько команд, сжал в ладошке, выкатившийся в неё светокристалл, и язвительно покачал головой.

Вот так-то, господа Незнакомцы. Попробуйте теперь меня поймать!

Спустя минуту я был уже на приличном расстоянии от БДКР-1, и продолжал мчаться на своих двоих, не останавливаясь и не оглядываясь.

Я знал, где искать Кузнечика.

Глава 9

Естественно, я оказался прав. Кузнечик, по прежнему, был в информатории.

Обнаружил я его случайно. Этот тип залез в своей кабинке под диван, уснул там и я едва не споткнулся о его ноги. Разумеется, ноги были босыми и торчали из под дивана самым нахальным образом.

Я быстро осмотрелся. По всей видимости, "взрослые дяди" из различных там Комитетов уже побывали здесь. Не могли же они вот так запросто "проморгать" восточный отдел здания с кабинками для мальков. Кузнечику, похоже, просто повезло.

— Ну и прекрасно, — сам себе прошептал я и опустился на корточки. — Кузнечик! — я подёргал мальчишку за правую ногу. — Кузнечик, вылезай!

Под диваном произошло движение, послышался глухой удар, возмущённое шипение и сразу же наступила тишина.

Я вздохнул.

— У тебя ноги торчат.

Ноги тот час исчезли, и через мгновение из-под дивана показалась стриженая голова.

Секунду Кузнечик смотрел на меня, затем быстро выбрался наружу.

— Саш...

— Т-с-с... — я взял Кузнечика за локти. — Тихо. Потом всё расскажешь. Где здесь запасной выход, знаешь?

Стриженная макушка утвердительно качнулась и её обладатель уверенно ткнул пальцем куда-то в сторону.

— Там.

— Точно?

— Ну...

— Отлично, — я поспешил к дверям.

С лёгким шелестом они открылись, и я тут же осторожно выглянул в коридор.

Ни кого...

Из-под мышки высунулась голова Кузнечика.

— Они меня искали, — серьезно сообщила она. — Я им не нашёлся.

— Молодец, — сказал я, с беспокойством прислушиваясь к окружающему нас пространству. — Не нашёлся, значит... Где выход, говоришь?

— Та вон же! — Кузнечик ещё раз показал пальцем на дальний конец коридора.

Там, под самым потолком, неясно проступал сетчатый контур вентиляционного люка.

Помолчав, я почти спокойно спросил:

— Спятил?

Сеть вентиляционных каналов Информатория представляла собой довольно сложную систему самых разнообразных шахт, труб, тепловентиляторов, аэроионизаторов, морозильных воздухонагнетателей и барокамер искусственных атмосфер, не говоря уже о шлюзовых камерах, секциях мусоросборников, всевозможных пылеотстойниках, кондиционерах, насосных станциях, сотнях датчиках, микрогравитационных уловителях, и прочая, и прочая. И для того, чтобы пробраться сквозь весь этот лабиринт нужно было, похоже, чтобы у Вас, для начала, хотя бы слегка "поехала крыша". Конечно, это Ленкино выражение. Чьё же ещё...

Неожиданно где-то совсем неподалёку раздался неясный шум. Кузнечик тут же выскользнул у меня из-под мышки и в одно движение очутился в коридоре.

— Слышишь? — шёпотом спросил он. — Это они.

Я чуть было не спросил в ответ "Кто?", но вовремя поперхнулся и мягко выпрыгнул в коридор.

— Бежим! — я повернул малька лицом в нужном направлении.

Ощущение стремительно приближающихся Незнакомцев было пугающе ясным и сильным. Я точно знал, что у нас в запасе оставались считанные секунды.

В несколько мгновений мы пролетели весь коридор и с размаху включили на стене аварийный блокиратор вентиляционной шахты. Мембрана люка сделалась прозрачной.

— Прыгаем! — я присел, обхватил Кузнечика за талию и, резко выпрямившись, подбросил его вверх. Мальчишка так и влетел в отверстие.

Спустя секунду я был рядом с ним.

— А если они... — начал Кузнечик, но я быстро закрыл ему рот рукой и легонько подтолкнул.

— Тихо...

Я осмотрелся.

Тоннель направо и тоннель налево.

— Показывай дорогу.

Кузнечик молча кивнул, повернулся на корточках направо и бесшумно пополз вдоль магистральных маячков. Я двинулся следом. Позади быстро потемнело — это входная мембрана вновь обрела плотность.

— Только не разговаривай, — шёпотом попросил я Кузнечика.

Магистральный трубопровод в сечении был квадратным и довольно высоким. Это давало возможность довольно быстро ползти по нему на корточках. Нас с Кузнечиком этот факт устраивал, а вот взрослым людям, если такие окажутся, это обстоятельство заставит отказаться от преследования по трубопроводу.

Я не выдержал и на ходу оглянулся.

Ни кого.

Ощущение близкой опасности не проходило. У меня даже ладошки вспотели. Но с каждой секундой мы удалялись от преследователей всё дальше и дальше. И если повезёт, мы, возможно, успеем сбежать.

Торопливо передвигаясь, мы проползли метров десять и свернули направо — труба здесь делала плавный поворот. Кузнечик тут же оглянулся на меня и состроил на лице хитрую улыбку — мол, какие мы молодцы, так здорово убежали от всех. Я сердито махнул рукой — ползи. Ещё не время радоваться. Вот когда выберемся из Информатория... Точнее, когда я встречусь с Ленкой... А ещё точнее...

Эх!

Я нахмурился. Время, по-прежнему, работало против нас. Ленка находилась в больнице, Родион болтался на "Даль-7", а Стёпка в эти самые секунды маялся где-то на лунном модуле. Картинка получалась невесёлой — было от чего хмуриться.

— Эй... — тихо позвал я.

Кузнечик тут же остановился и повернулся ко мне. Глаза его весело блестели. Малёк ещё.

Я поднёс палец к губам.

— Только тихо... Давай быстро расскажи, что тебе удалось выяснить. Тридцать секунд.

Кузнечик моргнул и сразу же сделался серьёзным.

— А Родьку нашли? — спросил он.

Я кивнул.

— На "Даль — 7". Живёхонький.

— Саш... Там коды нужно было и я не всё успел знать про Отдел по контактам, но они делали эксперимент "Колыбель", а это неправильно, потому что на детях нельзя экспериментировать!

— Стоп! Давай по порядку. Кто — они?

Кузнечик секунду смотрел на меня, чуть приоткрыв рот, затем, видимо вспомнив всё "по порядку", скороговоркой продолжил:

— Ну, те, которые за мальчиком охотятся. Я случайно узнал, ну, не совсем, но по правилам! Честное слово! Они там твои файлы просматривали, ты ещё в "логику" играл. Бим мне сама всё рассказала...

— Постой! — я вытаращился на Кузнечика. — Ты проник в мои файлы?

— Ну! Я у БИМ попросил, и она мне помогла. Ты же сам говорил, чтобы я узнал про Отдел по Контактам, а я не мог без этих файлов, потому что первый был.

Я секунду-другую пытался что-нибудь сообразить.

Оказывается... все, кому ни лень, сегодня свободно рылись в моих личных файлах... Что же это такое получается?!

Стоп. Это — на потом.

Так, что ещё...

Я сердито потёр переносицу.

— Ползём ровно одну минуту. Быстро и тихо.

Кузнечик, не разговаривая, с места "включил третью" и быстро засеменил на корточках дальше по зеркальной поверхности. Тонкие ноги так и замелькали перед моими глазами.

Я прислушался к себе. Ощущение постороннего присутствия медленно отпускало меня. Словно мы где-то разминулись и сейчас двигались в разных направлениях.

Итак. Первое. Незнакомцы что-то искали в моих файлах...

Мне, неожиданно, сделалось противно, и я на ходу даже передёрнулся весь.

Т-шшш!

Второе. Второе... Нужны коды... Точно! Значит, снова секреты. Так. Хорошо. Третье. Третье... Да. Эксперимент "Колыбель". "Колыбель"... Нет, не помню. Дальше. Четвёртое. Суть эксперимента, если Кузнечик не ошибся — это эксперименты на детях... Бред! Что ещё? У-и-шш... Что-то было ещё...Не помню... Вспомнить. Вспомнить! Блин!

Бамц!

Я замер.

Оказалось, это Кузнечик врезался головой в маячок.

Сейчас он неподвижно "висел" в пространстве трубопровода и очень медленно поворачивал ко мне эту самую голову.

Я прислушался.

Было тихо.

— Балда...

Я подполз ближе.

— Поехали дальше. Ты узнал, кто именно интересуется Мальчиком?

Кузнечик бесшумно втянул носом в себя воздух. Испуг на его лице медленно превращался во что-то, наподобие вины.

— Ну..., — он кивнул.

— И?

— Ну, там человек сто, наверное, было. Бим сама сказала.

Кузнечик, наконец, перевёл дыхание.

Я помедлил, потом переспросил:

— Сто?

— И ещё эти двое, про которых ты говорил, только их не двое, а трое. Юзеф, Мстислав и Пол Смит. Так... Отдел по Контактам с внеземными цивилизациями, член совета Федерации, академик, председатель Комитета спецподразделений космодесантников... Медик, юрист, историк... и это... не помню.

Я молчал.

— Вот.

— Дальше.

— Всё.

Я задумался. Нехорошо так задумался. Сто человек... А за кадром их там и вся тысяча наберется...

Вот ничего себе!

— Ладно. Теперь ползём не останавливаясь, только я буду первым... Нет, постой. Что ты там про "Колыбель" успел выяснить?

Кузнечик нахмурился.

— Бим сказала, что много лет назад был произведён эксперимент по рождаемости детей не на Земле. Эксперимент, ну ему и дали такое название — "Колыбель". Потом у них что-то не получилось или случилось, и все дети умерли. Ну, которые родились не на Земле. А эти сейчас хотят повторить эксперимент! Саш! Это же нельзя! Давай всем расскажем, а?

Я не успел ответить. Опережающее чувство предвосхищения событий накрыло меня на секунду тяжелой волной страха, и я мгновенно взмок.

Родиона больше не было на "Даль-7". Его вообще ни где не было.

— Саш.... — Кузнечик испуганно смотрел на меня.

— Подожди, — я схватился руками за голову, снимая вздымающуюся боль. — Потом всё расскажешь... Сматываемся отсюда!

Кузнечик без лишних слов развернулся и быстро пополз по зеркалу трубы.

Что-то случилось. Что-то точно случилось, я это чувствовал. Возникшая опасность была непонятной и оттого пугающей. Она зародилась совсем недавно и теперь стремительно неслась к нам из глубин вселенной. И на её пути был Десантник!

Лабиринт вентиляционных труб закончился только минут через пятнадцать. Никем не замеченные, мы выбрались из небольшого полуподвального помещения с кучей разных вакуумных насосов и, спустя какие-то мгновения, скрылись в ближайших насаждениях яблони и вишни.

И сразу же включили предельную скорость. Пулей мы просвистели сквозь какие-то кусты, сшибли на ходу своими головами несколько яблок, обогнули по широкой дуге внутрипарковые постройки и, совершенно не разбирая дороги и игнорируя все тротуары, устремились в сторону речки — прочь от Информатория и от незнакомцев!

Остановились мы лишь оттого, что Кузнечик, вдруг, споткнулся и кубарем полетел в шиповник.

Я, наконец, перевёл дыхание.

Итак, мы удрали. Незнакомцы остались с носом и, наверняка, с кучей вопросов. Но от этого мне легче не становилось. Что-то в нашем мире изменилось. Какие-то события случились совсем недавно — события предельно важные, но — где, где они случились?

Я этого не мог знать.

— Больно? — спросил я у Кузнечика.

Досталось мальчишке здорово — обе его руки были в багровых царапинах.

— Та! — он беспечно махнул рукой.

Вообще-то, Кузнечик начинал мне нравиться. Десантник умел выбирать себе друзей. С одной стороны, казалось, они были совершенно разными личностями... Но, тем не менее, чем-то они здорово походили друг на друга. Ну, и на нас, естественно.

Когда вся эта история закончится (а ведь она закончится когда-нибудь!), нужно будет с Ленкой и Стёпкой поговорить об этих мальках...

— Кузнечик! А откуда ты знаешь про Мальчика?

— Та! Он друг Родьки.

Б-ба-бах!

Наверное, я не помер только потому, что всё ещё был маленьким.

— К-как?

— Ну! Правда, правда, — Кузнечик замолчал и принялся зубами вытаскивать из левой ладошки очередную занозу. Я молчал. Наконец, Кузнечик сплюнул и сказал следующие слова:

— Он недавно с ним познакомился. Он мне сам это сказал.

— Кузнечик, — сказал я слегка бесцветным голосом после некоторой паузы. — Расскажи, пожалуйста, поподробнее.

Малёк виновато развёл руками.

— Не. Нельзя. Родька не разрешил.

Я сдержал в себе всякие эмоции и всё тем же голосом заметил:

— Это очень важно, понимаешь? Для самого же Мальчика важно. И для твоего Родьки тоже важно. Понимаешь?

Кузнечик мгновенно вскинул на меня глаза.

— А что с ним? Ты же сказал, что он на "Даль-7"?

— Да, сказал! — я, вдруг, не сдержался и треснул себя кулаком по лбу. — Потому что, мне так сказали! А где он сейчас на самом деле — ни кому не известно! А Ленка, например, так та вообще лежит в больнице из-за этого пацана! Кузнечик! — я придвинулся к нему вплотную. — Откуда Десантник знает про Мальчика?

Кузнечик виновато отвёл глаза, потом опустил голову. Плечи его поникли.

— Я обещал... — прошептал он.

— Обещал! — я чувствовал, что время уходит. И если я сейчас всё не выясню, потом уже будет поздно. — Ну, хорошо. Ты обещал. А если твоё обещание навредит Родьке? Что важнее — обещание, или Родька? Скажи?

Макушка Кузнечика качнулась.

— Не знаю...

— Знаешь! Потому что человек важнее любых обещаний! Обещание останется, а человека нет! И что тогда с этого обещания, а?!

Кузнечик молчал.

— Вот что, — я слегка наклонился и посмотрел мальчишке прямо в глаза. — Тогда я тебе даю обещание. И я обещаю, что Родька точно простит тебя, когда всё узнает. Честное слово... Ну, идёт?

В глазах у Кузнечика загорелась слабая надежда.

— А так можно?

— А то нет! Я же дал честное слово!

Кузнечик секунду раздумывал, потом кивнул и серьёзным голосом сказал:

— Хорошо. Спрашивай.

— Как они познакомились?

— А Родька сам с ним познакомился. В снежном заповеднике, он его первым узнал.

— Кто? Десантник?

— Ну да.

— А как?

— Не знаю. Родька сказал, что Мальчик искал кого-то...

— В снежном заповеднике?

— Родька сказал.

— И?

— Они и познакомились.

Я молча смотрел на Кузнечика.

— Та правда! Он какого-то дедушку искал. Ну, Родька и помог ему. Только они не нашли его.

— Дедушку?

— Ну.

— Кузнечик! Какого дедушку, какого?

Малёк виновато пожал плечами.

— Не знаю. Я не спрашивал.

— Хорошо, — я заставил себя немного успокоиться. — Давай дальше.

— Всё...

— Кузнечик, — очень спокойным голосом сказал я. — Ещё раз спрашиваю — что было д а л ь ш е? Понимаешь — потом. Вот скажи — ты сам Мальчика видел?

— Так то было потом! Родька с ним в догонялки играл на дельтаботе, но Мальчик выиграл. Я это сам видел! Случайно... Но Родька не обиделся. Он только сказал, что Мальчик не хочет, чтобы про него знали. Вот он и попросил меня, чтобы я... ну... ни кому не рассказывал тоже...

— Кто попросил? Родька или Мальчик?

— Та! Родька, конечно!

Кузнечик отступил на шаг.

— Всё? Больше не будешь спрашивать?

— Ещё два вопроса, — я показал два пальца. — Идёт?

— Ну... спрашивай...

— Когда это было? Когда Десантник был в Заповеднике?

— Позавчера.

Я быстро посчитал в уме.

— Так... А в догонялки они когда играли?

— Та тоже позавчера!

Так. Выходит, Десантник уже позавчера всё знал. Здорово! Просто блеск! Стёпка с ума сойдёт!

— Ну, а почему он нам то ничего не сказал, дубина сиреневая?! — опустился на землю. — Вот, блин!

Кузнечик осторожно опустился рядом.

— Я не знаю, правда.

Целую минуту я раскачивался из стороны в сторону и соображал. Если Десантник сумел познакомиться с Мальчиком, то он наверняка выяснил, так же, и откуда этот Мальчишка родом, и кто он, вообще, такой. Десантник умненький мальчишка. Во-вторых. Родька ничего нам не сказал. Что из этого следует? А то, что Родька узнал нечто такое, от чего он сам и испугался...

— Насчёт охоты на Мальчика тебе Родька сказал?

Кузнечик кивнул.

— Ага. Он ещё сказал, что Мальчик плакал из-за этого.

Я покачал головой. Какие же мы все болваны...

— Родька тебе, случайно, не говорил — откуда появился Мальчик? Кто он такой?

— Я не спрашивал...

Я не стал уточнять. Конечно, Кузнечику сейчас было ой как не по себе. Растерянность, обида так и были написаны на его лице заглавными буквами. Но ведь и Родька, наверняка, заранее понимал, что Кузнечик на него обидится. Если дружишь — какие могут быть тайны? И, тем не менее, Десантник даже своему другу не стал ничего толком рассказывать. Что же за тайна такая страшная прячется за Мальчиком? И почему Родька так спешно отправился на "Даль-7"? Встретиться с отцом и потребовать ответов на все вопросы?

Я задумчиво посмотрел на Кузнечика. Опять вопросы. Вопросы и ответы. Сколько же их ещё будет?

Неожиданно, мне пришла в голову одна мысль.

— Кузнечик! — я даже закашлялся. — Куз... Василёк! А Мальчик имеет прямое отношение к эксперименту "Колыбель"? Ты что-нибудь успел узнать?

Малёк испуганно моргнул.

— Я не знаю...

— Ты вспомни! Что БИМ говорила про этот эксперимент вообще? Может, что-нибудь... Ну?

Кузнечик сделал движение правой рукой, словно что-то поднял на ладони вверх.

— Та не спрашивал я про Мальчика. Ты же не просил?

Я кивнул.

— Не просил...

Похоже, всё становится на свои места. Существует нехороший эксперимент с кодовым названием "Колыбель". Каким-то образом, Мальчик связан с этим экспериментом. Может быть, он удрал из него? Или что-то узнал лишнее. Вот его и принялись срочно искать. Чтобы поймать...

— Ладно! — я шлёпнул ладошкой по земле и поднялся на ноги. — Будем искать связь между Мальчиком и экспериментом.

Кузнечик тоже вскочил.

— А мы вместе будем искать?

Я на мгновение задумался.

— Хорошо. Но учти, что это не так то просто.

— Ага! — Кузнечик весь просиял.

Выходит, снова я не один. К тому же, если честно, куда теперь денешь Кузнечика? И вообще, что скажет Ленка, когда узнает, что нас отныне пятеро?

Василька я отправил обратно в Информаторий. Шаг, конечно, с моей стороны был на первый взгляд совершенно не логичный, но именно потому — единственно правильный. Вряд ли его там будут ждать в ближайшие часы. Скорее всего, Незнакомцы сейчас ищут нас по дельтадромам и станциям метро. С одной стороны это было плохо — придётся разгуливать пешком, вместо того, уничтожать километры на ботах, но с другой стороны — хорошо. Так как внештатная ситуация наверняка породит нестандартное решение возникших проблем.

— Всю информацию по эксперименту перепиши в мои файлы, — напоследок сказал я Кузнечику. — Код поставь следующий... — я продиктовал вслух невероятно длинный, абсолютно нестандартный и уж что точно — совершенно непрослеживаемый код, состоящий из четырёх пунктов, сутью которых являлся замкнутый логический круг, разорвать который мог только я сам. — Потом жми в школу и обязательно передай наш... весь наш разговор Сан Санычу. Запомни — передать весь разговор!

Последние слова я сказал специально. Возможно, это и не педагогично, не знаю. Зато я теперь был полностью уверен в том, что Сан Саныч в самое ближайшее время будет проинформирован обо всех последних событиях. Что бы это Кузнечику не стоило.

Покинув сад, я прямиком направился к ближайшему торговому сектору. Необходимо было переодеться. Меня помнили в шортах и рубашке, что теперь скажут насчёт чёрного китайского кимоно?

Народу под куполом сектора, как всегда, было много. Звучала лёгкая музыка. Я провёл рукой со своим кодом перед торговой панелью возникшего робота и уже через минуту стал походить на мальчика из китайских народных сказок. В салоне мод мне наложили на лицо соответствующий грим и подобрали красивый парик.

На всякий случай я зашёл ещё в сектор с игрушками и купил "весёлого скунса". Теперь меня невозможно было вычислить по "след-запаху".

У первого попавшегося зеркала я остановился. О-у... Что и говорить — картинка получилась весёлой. Видел бы меня сейчас Стёпка...

Потолкавшись ещё немного среди народа и не обнаружив за собой чьих-либо подозрительных глаз, я зашёл в игровую комнату, заплатил за один час игры и закрылся в личной кабинке. С того времени, как мы с Кузнечиком выбрались из Информатория, прошло ровно двадцать восемь минут.

Выход из игрового поля в информационную городскую сеть придумала Ленка. Год назад. В тот день мы поспорили с ней о том, кто быстрее пройдёт "Космический лабиринт" — игра была новая, очень красочная с отличными объём-эффектами — и разбежались по компьютерам. В роли арбитра выступал, естественно, Стёпка. Первый час игра шла на равных. Затем Ленка начала спотыкаться, отставать, делать какие-то немыслимые ходы и в итоге, за пять минут до конца намеченного срока, я опережал её на сорок процентов ходового времени. Догнать меня теперь было уже невозможно ни какими способами.

Но это мы так думали! Ленке же, как всегда, было глубоко "начхать" на правила и, в результате, она в последнюю минуту умудрилась стрелой промчаться по всем закоулкам Лабиринта и обогнать меня на целых двадцать семь процентов! Это меня-то!

Как потом выяснилось, всё то время, когда нам чудилось, будто Ленка делает глупые ходы, она просто решала в уме одну весьма хитрую задачу — каким образом подключить к игре БИМ. И в конце концов, успешно решила её. Помню, Стёпка ужасно расстроился — даже отказался от обеда. "Завидует, пфе!" — пренебрежительно сказала Ленка. "Сама такая!" — огрызнулся я, но к Стёпке с расспросами не пошёл. Может быть, человек и на самом деле завидует, что здесь такого?

К общей сети я подключился за три минуты. У меня была ясная цель, и я не терял времени даром.

Для общения я выбрал клавиатуру. Голос могли запросто идентифицировать, а я не собирался так вот быстро проигрывать.

Вызвав Орбиту, я ввёл ключевое слово "Киб" и почти сразу же прочитал на экране:

"Здравствуй, Александр. Жду новую информацию. Для завершения моего анализа не хватает данных"

— Киб! — обрадовано прошептал я и быстро отстучал:

"Здравствуй, Киб. Рад тебя слышать. У меня срочный вопрос — где сейчас Десантник?"

На экране тот час возникла надпись:

"Ответ готов. Родион находится на базе Даль-разведки номер семь"

Я сдержал нахлынувшую информацию.

"Но у меня другая информация. Родиона там сейчас нет. Его вообще ни где нет"

"Ни где не быть невозможно. Подтверждаю информацию — Бакунин Родион находится в данное время на базе Даль-разведки номер семь"

"Откуда ты получаешь данную информацию?" — торопливо отстучал я.

"База фиксирует всех прибывающих"

"А браслет?"

"Вопрос не понят, повтори"

"Проверь, где находится личный браслет Десантника"

"Проверка не проходит. Браслет не отвечает"

Я сжал зубы.

"Если браслет не отвечает, откуда ты знаешь, что Десантник сейчас на базе?"

"Базу ни кто не покидал. Несчастных случаев на Базе не зафиксировано. Сигналов бедствия ни кто не подавал. Срочных вызовов не зафиксировано"

"А если именно в эти минуты Десантник терпит бедствие?"

"Такая ситуация возможна. Проверяю... проверка не возможна — с Родионом нет связи. Данную информацию передаю службе слежения и отцу Родиона... Информация передана"

Я поёрзал на стуле. Ох как не хорошо мне сейчас было! Что-то происходило в эти мгновения... Там... Далеко от сюда... Но где было это "там"? Где именно?

"Где сейчас Стёпка?"

"Семёнов Степан, по прежнему, находится на лунном модуле "Скаут"

"Подтверди данную информацию по трём источникам"

"Информация подтверждается"

"Киб. Срочно найди любые данные по эксперименту "Колыбель"

"Такой информацией не располагаю"

"Посмотри в БИМ"

"Отрицательный ответ"

"Посмотри в моих файлах"

"Информация отсутствует. Информация стала поступать... Имею вопрос — ты разрешал кому-либо работать с твоими файлами?"

"Разрешал. Не могу назвать имени. Передай мне информацию"

Экран на мгновение стал чёрным, затем на нём возникло изображение Земли. Внизу экрана зажглась надпись:

"Совершенно секретно. Нулевой допуск. Введите код"

Не успел я округлить глаза, как надпись стала мерцать, таять и, спустя секнду, возникли слова:

"Код подтверждён. Введите голосовой код... код подтверждён. Введите логический код... код подтверждён. Вы допускаетесь к первому уровню информации.

ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ

2007 год

Адрес: Россия, США, Китай

Эксперимент "Колыбель"

Совершенно секретно

Доступ разрешён: Президенту России, Президенту США, Председателю совета Китая, членам космического челнока: Немцовой Валентине, Романову Сергею, Полу Андерсону, Чай Ли; международной комиссии экспертов — "Норма-Ти-Эй" (информация через международный передвижной космический комплекс "Паритет")

ВТОРОЙ УРОВЕНЬ

Введите код... код подтверждён. Введите голосовой код... код подтверждён. Назовите своё личное время... Идёт сверка...Сверка завершена. Подтверждение завершено.

Эксперимент "Колыбель"

Адрес: Россия, США, Китай

Паритет: 100%

Основание: национальная и мировая безопасность

Дополнение: фундаментальные исследования свойств человеческого организма вне влияния планеты Земля

Цель: выяснение возможных изменений в человеческом организме при зачатии, 9-месячном цикле беременности, рождении, первых 2-х лет жизни ВНЕ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ

Дополнения: выяснение возможных изменений в паре "мать-ребёнок" при зачатии и рождении ребёнка вне планеты Земля

Дополнения: как психических, так и физических

УРОВЕНЬ ТРЕТИЙ

Ведите код... код подтверждён. Введите личное время трёх глав правительств на данный день... код подтверждён. Идёт сверка... сверка завершена. Подтверждение завершено.

Этапы проведения: май 2007 г — мая 2009 г.

Адрес: окололунное космическое пространство

Дополнения: нет

Паритет: США — весь цикл полёта, Россия — информация о длительных космических полётах, Китай — связь на время всего эксперимента

Дополнения: США — челночная экстренная космическая связь, Россия — технология полной космической Пси-защиты, Китай — космический военный спутник-шпион "Орион-1"

Я читал, не дыша. На моих глазах рассказывалась одна из самых, быть может, грандиозных тайн времён технологической революции.

Год 2012 — запуск космического челночного корабля и начало эксперимента "Колыбель"

Год 2013 — рождение первого ребёнка вне планеты Земля. Спустя шесть месяцев замечены первые отклонения в организме ребёнка. Отклонения нарастают.

Конец 2014 — ребёнок начинает проявлять необыкновенные способности — телепатия, телекинез, биосинтез.

Конец 2014 — возвращение корабля на Землю. Спустя две недели ребёнок умирает. Спустя ещё два дня умирает мать ребёнка.

Год 2014 — год 2016 — обработка полученных данных ни к чему не приводят.

Год 2017 — повторное проведение эксперимента теми же странами.

Все последующие события в точности повторили события первого эксперимента.

Год 2024 — год 2027 — третья мировая война. Гибель 6 миллиардов человек.

Год 2028 — приход к власти мирового правительства.

Год 2028 — 2040 — частичное восстановление науки, экономики, инфраструктуры человеческой цивилизации.

Год 2061 — на базе старых космических технологий и некоторых революционных открытий в науки — Совет федерации проводит третий идентичный эксперимент, но на этот раз на окололунную орбиту выводят одновременно четыре экипажа на четырёх космических аппаратах.

Результат — гибель всех детей и их матерей.

Год 2065 — принятие решения о запрете на проведение любых экспериментов, связанных с вопросом рождаемости детей вне планеты Земля, до 2100 года...

Я щёлкнул клавишей, и информация с экрана пропала.

Несколько секунд я не двигался.

"Ребёнок... телепатия... телекинез... смерть... Ребёнок... телепатия... телекинез... смерть... Смерть... Смерть..."

И при всём при этом — продолжать и продолжать эксперимент!

Во мне крутой волной поднималось негодования вперемешку с мерзким чувством отвращения к этим подонкам. Но что я мог теперь поделать?

"Киб! Срочно проверь — проводился ли подобный эксперимент в период с 2065 года до наших дней!"

"Анализ всех последних событий и полученная информация даёт мне право обратиться с вопросом в Совет Федераций. Данное обращение не нарушает тайны твоей личности. Подобный эксперимент не проводился. Из Совета Федераций поступает запрос... Запрос следующего содержания: "Кто интересуется данной информацией?" Что мне ответить?"

Я даже не моргнул.

"Ответ отрицательный"

"Ответ передан"

"Киб, — я поёрзал на стуле. — Узнай, существует ли связь между Мальчиком и экспериментом "Колыбель"

"Ответ готов. Ответ положительный"

Я замер. Мир вокруг вздрогнул.

"Киб. Поясни подробнее"

Возникли ровные строчки:

"Отдел по контактам с внеземными цивилизациями предполагает, что Мальчик -является сыном экспедиции с корабля "Молния — 7". Отец — Шатров Андрей Яковлевич, Мать — Шатрова Елена Ефимовна. Советом Даль-разведки утверждён график стыковки со "Снегирём" — аварийной капсулой-роботом корабля "Молния — 7". Стыковка произойдёт через 122 часа. Анализ всей полученной информации завершён. Вынужден уничтожить копию КИБ-а. Задавай последние вопросы"

Я некоторое время смотрел на экран неподвижным взором.

Мальчик родился вне планеты Земля...

Мальчик родился вне планеты Земля...

Следовательно — ... телепатия... телекинез... смерть... Телепатия... телекинез... смерть...

Мальчик...

Ребёнок...

Ребёнок... смерть!

Я похолодел. И торопливо отстучал на клавиатуре:

"Киб! Срочно узнай, сколько лет Мальчику — больше двух или меньше?"

"Возраст Мальчика неизвестен. Предположительно — около восьми лет. Но, основываясь на информации о том, что корабль "Молния-7" находился в неизвестных секторах пространства и мог пройти предполагаемые хроноанамалии, а так же на том предполагаемом факте, что Мальчик рождён вне планеты Земля, я, со своей стороны, так же могу предположить, что Мальчику менее двух лет. Я понял твой вопрос. Возможна смерть ребёнка. Всю информацию передаю в Совет Федерации. Информация передана. В виду важности твоих предположений, самоуничтожение временно откладываю. Жду указаний"

Я встал со стула и на всякий случай выглянул из кабинки. И чуть не вскрикнул — метрах в двадцати от меня стоял Пол Смит.

Нашли!

Я захлопнул дверь и подскочил к компьютеру.

"Киб! Меня преследует Пол Смит. Свяжусь с тобой позже"

Я выключил компьютер, глубоко вздохнул и неторопливо вышел из кабинки.

Пол Смит смотрел на какой-то прибор в своих руках. Потом он поднял голову и повернул её в мою сторону.

Глава 10

Я бежал по огромному вспаханному полю. Рубашка давно была изодрана в клочья, один рукав оторвался и болтался позади на тонком лоскуте материи, словно сломанное крыло. Шорты остались в пасти гигантского волка, несшегося позади меня огромными прыжками. Стояла жуткая тишина, в неподвижном небе висели тусклые звёзды, и полная луна разливала вокруг холодный и яркий свет. Волк постепенно догонял меня.

Страх липким потом выступил на спине и застлал глаза. Страх был везде — в свистящем воздухе, в мягких и тяжёлых шлепках нечеловеческих лап позади меня, в сиплом хрипе чудовищной твари, в колотящемся сердце, в руках, оцарапанных от плеч до ладошек, в негнущихся ногах и, конечно, в душе — замерзшей в ожидании страшной развязки и спрятавшейся глубоко-глубоко внутри меня от этого дьявольского мира, от приближающейся минуты смертельной боли и от чего-то ещё, что неслось тоже рядом и немигающим взором равнодушно наблюдало неравную схватку. Я всхлипнул и прибавил немного скорости.

Волк был уже совсем рядом. Он беззвучно пролетел мимо невероятной тенью, но успел повернуть морду и рвануть моё плечо клыками. Правая рука сразу онемела и безвольно повисла вдоль тела.

Я упал на колени, вскочил и снова упал. Волк, развернувшись, стоял от меня в трёх метрах.

Я затравленно закричал, но лишь шёпот вырвался из моего. Сведённого судорогой, горла: "Ма-а-ма-а..." Волк слегка отступил и весь подобрался перед прыжком. Шерсть на его загривке встала дыбом, морда оскалилась, и в глазах загорелся пылающий огонь.

В последнем безнадёжном порыве я выставил вперед левую руку и в один миг вместе с прыжком зверя закричал — тонко и дико...

Я приходил в себя постепенно. Сначала я услышал шум. Шум был похож на шелест листьев в лесу.

Затем я почувствовал, что лежу на чём-то твёрдом и прохладном. Это несколько удивило меня.

Следующим моим открытием был тот факт, что вокруг находятся незнакомые мне люди и о чём-то тихо говорят. Я прислушался.

— Плечо у него заживёт не скоро. По-всей видимости, в рану попал неизвестный нам яд и нам придется синтезировать противоядие.

— У вас есть какие-нибудь предварительные результаты?

— Пока нет.

— Прошло уже два дня.

— Мы делаем всё от нас зависящее. Но перенесённый мальчиком шок, накладывает на эхограмму непонятные помехи. Что вы хотите? Мы даже не знаем, что с ним вообще произошло.

— Оч-чень удобный ответ. Если мы с вами не сможем хотя бы приблизиться к разгадке... Вам знакомо такое понятие, как "национальная безопасность"? Так вот, я вас уверяю, что с некоторых пор эта самая "безопасность" находится в руках нескольких, скажем, ребятишек. Один из них — перед вами. Всего доброго...

Я пытаюсь уловить суть разговора, но голова начинает кружиться, и я мягко проваливаюсь в спасительный сон...

Следующее моё пробуждение было лёгким и быстрым. Я, вдруг, очнулся и открыл глаза.

Вокруг было удивительно светло. Прямо надо мною покачивался на гравии-подушке хрустальный шар "хирурга". По потолку бегали весёлые солнечные зайчики. У изголовья стоял столик с фруктами, где-то неподалёку звучала музыка.

Что я в больнице и нахожусь в палате — это я уже сообразил. Конечно, данный факт меня несколько озадачил. Я повернул голову направо и увидел приоткрытое окно. За окном висело яркое безоблачное небо с солнечным шаром, а рядом с ним — и тоже висело — красное яблоко. Тонкую ветку и не сразу можно было различить. Я улыбнулся...

Второе моё пробуждение было таким же простым. Я проснулся и сразу открыл глаза. Но на этот раз я всё вспомнил.

— Ни фига себе! — удивлённо прошептал я и посмотрел на свою правую руку. Правая рука была перебинтована.

Я поморгал и перевёл взгляд на левую руку... Потом приподнял голову и посмотрел на всего себя...

Я был весь перебинтован!

Секунду я таращился на самого себя, не веря глазам, потом уронил голову на подушку.

Но ведь этого не может быть!

Я снова приподнял голову. Но бинты не исчезли и по-прежнему светились на мне стерильной белизной.

Приплыли!

Я мягко шлёпнулся затылком обратно на подушку.

Волк что — на самом деле... меня... покусал? И вообще — он, что... на самом деле... был?

Я обалдело поморгал в потолок.

Но ведь этого — не! — может! — быть!

Или я сошёл с ума?

Я попытался помотать головой. Но легче от этого не стало.

— Хирург, — позвал я и прокашлялся. — Это... Хирург, что вообще со мною?

Послышался лёгкий шум. Шар надо мною покачнулся.

— У тебя всё в порядке. Не волнуйся. Не переживай. Твоё здоровье на эту минуту совершенно отличное. Все последствия несчастного случая устранены. Ни каких побочных эффектов не наблюдается. Ты здоров.

— А это... Бинты зачем?

— Не волнуйся. Всё хорошо. Бинты сегодня снимут. Я вызвал доктора. Это необходимо, потому что ты проснулся. Не волнуйся.

Ага. Я здоров. А некоторое время назад, оказывается, я был даже и вовсе не здоров. Это оч-чень даже интересно. Потому что возникает маленький вопрос — а почему, собственно, я был не здоров? И что вообще случилось такого со мною? Мне это кто-нибудь объяснит? Что происходит? Где Стёпка... Стоп. Десантник!

Я вспомнил, наконец, всё окончательно и почувствовал, как быстро забилось сердце.

Вошёл доктор.

— Ну? Кто у нас здесь? Ага, молодой человек...

Сколько я здесь валяюсь? Какой сегодня день? Где эта больница находится?

Доктор подошёл ко мне.

— Ну, здравствуй, больной.

Я, вдруг, сам того не ожидая, рассмеялся. До этого дня я знал только одного человека, который вечно "нукал" — Кузнечика. Теперь я узнал ещё одного.

Доктор неподдельно обрадовался.

— Э-э, братец, да ни как мы смеёмся? Ладушки. Совсем дело на поправку пошло. Дай-ка я пощупаю твой пульс... так... слегка быстро, но терпимо... а глаза? Открой, открой их пошире... Отлично! Теперь рот... правильно... ещё шире... Закрой быстро!

Я захлопнул рот. Даже зубы щёлкнули.

Доктор рассмеялся.

— Совсем молодец! Голова не болит?

— Нет.

— Руки-ноги?

— Нет...

— Ни где не ноет? Что-нибудь беспокоит?

— Скажите, — не ответив на последний вопрос доктора, спросил я. — А почему я здесь?

Доктор приподнял брови.

— Ну... — сказал он. — Видишь ли...

— Вы не знаете сами? — напрямик спросил я его.

— Что значит — не знаю... Ты здесь проходишь курс лечения...

— Да нет! Что случилось со мною?

Доктор задумчиво потёр подбородок, потом осторожно сел рядышком на кровать.

— А ты сам... не помнишь?

— Нет...

Доктор снова потёр подбородок, и, вдруг, улыбнулся.

— Вот что, любезный. Давай-ка перед началом разговора представимся друг другу. Тебя я, сам понимаешь, знаю. А вот меня зовут Ярослав Ткач. Ага... Ну, руки мы завтра пожмём. Хотя нет, уже сегодня.

— С меня снимут бинты?

— А ты как хотел? В бинтах остаться?

Я не улыбнулся.

— Ярослав... извините...

— Ах! — Доктор всплеснул руками. — Я же не на симпозиуме! Да... Звать меня Ярослав Тимофеевич. Можешь просто — дядя Ярослав.

— Ярослав Тимофеевич. Скажите, а какое сегодня число?

— Пятое сентября. И вот что, друг мой. Ты лежи здесь, а я сейчас схожу к себе в кабинет, кое-что принесу тебе. Здесь некоторые личности оставили посылку.

Я чуть было не спросил "Кто?", но сдержался. И так скоро узнаю.

Доктор улыбнулся мне, снова потёр подбородок и вышел.

Несколько секунд я не двигался.

Выходит, я валяюсь здесь уже трое суток. Без памяти. Прекрасно! Приплыли, значит...

Я чуть зубами не заскрипел с досады. Ну вот где сейчас Стёпка, Десантник, Кузнечик? Ленка... что происходит в эти вот саамы мгновения там... вообще везде! Вот вляпался!

— Хирург, — снова позвал я. — А мне можно связаться с другими людьми?

— К сожалению, должен огорчить. Связь через меня с внешним миром невозможна. Для решения данного вопроса тебе необходимо обратиться к доктору.

Я промолчал.

Итак. Первое. Я нахожусь в больнице. Следовательно, со мною что-то случилось. Второе. Последние мои воспоминания восходят к торговому сектору — когда я увидел Пола Смиту, и, затем — к схватке с волком. Следовательно, эти два воспоминания каким-то образом связаны между собою... Или не связаны. Блин! Третье... А третье — это то, что у меня провалы в памяти!

Я возмущённо вздохнул.

Так что же случилось со мною на самом деле? Не с живым же волком же я дрался, галактику мне за пазуху?!

Снова вошёл доктор.

— Как и обещал... Вот здесь тебе подарок, — доктор поставил на столик коробку и открыл её. Там лежали апельсины.

Ленка! Это могла прислать только Ленка!

Я сдержал радость и сделал вопросительные глаза.

— Апельсины?

— Ты не рад? — удивился доктор. — Тебе присылают подарок, а ты не рад? Как же так?

Я не выдержал и улыбнулся. Доктор начинал мне нравиться.

— А от кого подарок? — спросил я повеселевшим голосом.

Ярослав Тимофеевич пожал плечами.

— Я-то от куда знаю? Пришёл сегодня на работу, а в отделе почты она уже лежит. Лежит и пахнет. А буковки светятся в воздухе — "Передайте Саше Ветрову. С приветом в двадцать четыре часа". Подписи не было, так что и не спрашивай. Ну что — рад?

Я кивнул. Потом посмотрел на свои руки.

— А как я их буду... апельсины...

— Потерпи. Через час бинты снимут. Теперь, пожалуйста, отдохни немного. Мы и так с тобой разговаривали дольше, чем положено. — доктор легонько щёлкнул меня по носу и вышел.

Через час... И — что? Всё равно меня не выпустят из больницы!

Я попробовал медленно пошевелить пальцами ног. Нормально. Так же осторожно я пошевелил пальцами левой руки. То же всё в порядке. Я переключил внимание на пальцы правой руки...

Волк врезался в меня, опрокинул навзничь и впился клыками в шею...

Я подскочил в кровати.

— Хирург! — возопил я. — Что сейчас со мною было?!

— Идеомоторные воспоминания. Всё нормально. Успокойся, пожалуйста. У тебя всё нормально.

Я шлёпнулся обратно на кровать. Ни фига себе воспоминания!

Сердце колотилось так, будто решило с испугу выпрыгнуть из меня.

Воспоминания, понимаешь ли! Хо-рошие воспоминания!

— Что значит, идеомоторные? — спросил я у "хирурга" и уже в следующее мгновение замер от подступившего страха.

Идеомоторные? Выходит, мои мышцы помнят... движение? Так это что... что ли я и волк... Ни фига себе заявочки!

Я захлопнул открытый рот. Мысли мои спутались.

Что же это получается, люди добрые? Что за бред творится вокруг? Что это ещё за светопреставление с волками всякими? Да и не мог я с волком драться взаправдашне! Тем более, что волков таких размеров не может быть, потому что волки это не коровы. Нет, здесь что-то явно не так. Здесь даже оч-чень что-то не так!

— Хирург! — сказал я таким голосом, что любому бы стало понятно — человек нервничает. — Мне кажется, что у меня провал в памяти. Проверь, пожалуйста. Могу дать отсчёт... с третьего сентября. Девять часов утра. Торговый сектор номер три. Давай!

Воздух вокруг тот час загустел и бесшумным облаком накрыл меня. Сразу запахло снегом. В голове возникло неясное ощущение... Казалось, будто кто щекочет меня изнутри.

— Временная сверка завершена, — вдруг раздался голос прямо у меня в голове. — Обнаружен разрыв причинно-следственных связей психофизических процессов оперативной памяти. Начинаю глубинный поиск причин разрыва...Прошу тебя уснуть... уснуть... уснуть...

Я попытался что-нибудь возразить, но лишь успел подумать: "Нужно срочно связаться с Ленкой". И я отключился.

Меня разбудил звук. Звук был тихим, как шёпот ребёнка и ласковым как поцелуй мамы. Он звучал где-то совсем рядом. Казалось, протяни руку — и можно будет дотронуться до него.

Я открыл глаза и увидел небо. Голубое-голубое. Звук сразу пропал и кто-то тихо рассмеялся. Я удивился и сел. И удивился ещё больше — оказывается, я сидел на берегу моря. Прямо на песке.

"Вот так-так..." — растерянно протянул я про себя.

Море было синим-синим. И безбрежным. А на горизонте оно выгибалось дугой.

"Наверное, я ещё сплю" — подумал я, и чтобы проверить это ущипнул себя за ухо.

— Уи-ш-ш! — зашипел я негромко.

Позади меня снова кто-то рассмеялся. Я быстро оглянулся.

Совсем рядом, метрах в трёх от меня, на песке сидел мальчик. Лет восьми. Загорелый и в одних лишь плавках. Он держал в руках стеклянный кубик и смотрел сквозь него на меня смеющимися глазами.

"Но так не бывает!" — мелькнула ошарашенная мысль. И сразу же пропала. Возникли другие мысли — тысячи других мыслей — и принялись возмущённо толкаться, что-то требовать, спорить друг с дружкой и подняли такой гвалт, что мне пришлось хорошенько помотать головой, чтобы угомонить их.

— Ну что же ты?

Вопрос прозвучал невероятно просто и от неожиданности я чуть не прикусил себе язык. Все мысли разом пропали и лишь одна из них, удиравшая со всех ног, успела напоследок прошептать: "Чокнулся..."

Я посмотрел на море, потом снова уставился на пацанёнка.

— Ты кто? — спросил я его.

Мальчик негромко засмеялся. Затем бросил на песок свой кубик, встал и подошёл ко мне.

— Здравствуй! — звонким голосом сказал он и опустился рядом. — Ты пришёл.

— Куда пришёл? — не понял я и снова оглянулся по сторонам. — Где я? И вообще — что это всё значит? Кто ты?

— Я тебя ждал, — сказал мальчик, глядя на меня снизу вверх ясными глазами. — И ты пришёл.

В полном замешательстве я всплеснул руками.

— Но где мы? Послушай, — я показал вокруг рукой. — Что это? Объясни мне, пожалуйста, всё по порядку, хорошо?

Мальчик улыбнулся и кивнул.

Я затаил дыхание, каждой клеточкой своего тела по-прежнему ощущая необыкновенные просторы вокруг и абсолютную, дикую неестественность всего происходящего.

Мальчик, всё так же улыбаясь, смотрел на меня весёлыми глазами и словно чего-то ждал.

Я облизнул губы, начиная нервничать.

— Ты почему молчишь? — вдруг, спросил меня пацанёнок.

От такой постановки вопроса я даже на мгновение растерялся.

— Это ты молчишь! — воскликнул я. — Я же тебе задал вопрос!

— Это был вопрос? — весело спросил мальчик. — Я ответил на него. Я тебя ждал. Теперь всё? Пошли купаться! — мальчик вскочил и точно страусёнок скаканул в сторону моря. — Пошли! Я тебе радугу сделаю!

— Эй! — уже в полном обалдении вскричал я и тоже вскочил на ноги. — Ты не ответил! Где мы? Что это за место?

Мальчишка снова рассмеялся и вскинул вверх обе руки. В воздухе рядом с ним тот час рассыпались миллионы солнечных брызг.

— Ты у меня, — сказал он, и крутанулся на одной ноге. — В гостях.

Открыв рот, я некоторое время пялился на тающие в воздухе маленькие искорки, потом перевёл взгляд на мальчика. Помолчал и спросил:

— Послушай... — я обвёл рукой вокруг. — Это Земля?

Мальчик пожал плечами.

— Море, — он указал рукой на море. — А это — песок, — он поддел босой ногой песок под собою. — Ты у меня. Я ещё не делал землю. Ну, пошли купаться?

"Я схожу с ума, — подумал я. — Или уже сошёл"

— Пошли! — мальчишка взял меня за руку и настойчиво потянул за собой. Рука была вполне настоящая. — Ну, пошли же?

"Ленка бы померла с испугу", — почему-то подумал я и, машинально переставляя ноги, двинулся за мальчиком.

Вы никогда не забирались внутрь спичечного коробка? Или наручных часов? На худой конец — внутрь теннисного шарика? Нет? Тогда вам меня не понять.

Что мир вокруг реален — я уже догадался. Что я фиг знает где в пространстве — можно было и не догадываться вовсе. На Земле таких горизонтов не бывает. Оставалось всего два вопроса — зачем я здесь и кто такой этот пацанёнок... Ну и ещё пара-другая вопросов...

И здесь мне пришла в голову мысль, от которой я чуть не помер!

— Постой! — я схватил мальчишку за руку и развернул лицом к себе. — А ты, случайно, не... Ты знаешь Десантника?

Мальчик наклонил голову набок и с интересом посмотрел на меня.

— Он кто? Твой друг? Я его не знаю.

"Врёт! Точно, врёт! Или не врёт..." — я совсем запутался.

— Ну, пошли же скорее! — меня снова потянули за руку к морю.

Я не стал больше сопротивляться. Моим извилинам срочно нужна была передышка. Иначе, я ни за что не ручался.

Море было тёплое и ласковое. И какое-то... совсем не опасное. Я вошёл в него по пояс и хлопнул по воде обеими руками.

И тот час прямо передо мною возникла небольшая радуга. Совсем маленькая! Это было похоже на чудо!

Я боялся пошелохнуться. А в голове настойчиво билась одна и та же мысль: "Так не бывает... Так не бывает..."

— Здорово! — закричал мальчик. — У тебя получилось! Ты добрый! Давай ещё!

Он тоже ударил руками по воде, и рядом с ним возникла небольшая радуга. Настоящая, семицветная, сверкающая!

— Хороший сон, правда? — Мальчик повернул ко мне сияющее лицо. — Правда?

Я почувствовал, как земля под ногами закачалась.

— Сон? — растерянно спросил я.

— Я его сегодня выдумал! — доверчиво сказал мальчишка и взмахнул руками, словно хотел обнять всё небо вместе с морем. — Мне он нравится! А тебе нравится? Я ещё могу придумать, хочешь?

Я шагнул вперёд, закрывая глаза и чувствуя, как мир вокруг стремительно летит в тартарары, а когда открыл их, оказалось, что я снова лежу на койке. Рядом стоял Ярослав Тимофеевич и несколько ошарашено смотрел на меня.

— Э-э... друг мой, — сказал он странным голосом. — А где ваши бинты? И почему вы ...э-э... мокрый?

Я уставился на себя.

На мне были плавки. И больше ничего. А ещё я был весь мокрый.

Я машинально лизнул руку. Рука была солёная.

"Море!" — была последняя мысль перед тем, как я грохнулся во второй уже раз в обморок...

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что обстановка вокруг совершенно изменилась. Бегали какие-то люди в странных одеждах, во всю мерцал под потолком "хирург", комната была битком забита различной аппаратурой, доктор разговаривал с Юзефом Яновичем, а рядом, на стуле, улыбаясь и одновременно тревожно всматриваясь в меня, сидел Сан Саныч.

— Сан Саныч! — обрадовался я и хотел привстать с кровати, но не смог — тело было ватным и словно чужим.

— Лежи, Саня, — Сан Саныч осторожно погладил мне голову. — Лежи.

Я так и потянулся к нему навстречу.

— А вы надолго? И из-за меня, да?

— Надолго, — Сан Саныч заговорщицки подмигнул мне. — Ещё поговорим, уверяю тебя. Главное, ты не исчезай больше никуда.

Увидев, что мы разговариваем, к нам тут же подошли доктор и Юзеф Янович.

— Пришёл в себя? — доктор взял мою ладошку себе в руки. — Ну, братец, и напугал ты нас! Прямо чудеса какие-то! А ну-ка, давай мы попробуем сесть... Так... Теперь поворачиваемся...

С помощью доктора я сел на кровати и свесил ноги.

— Ну? — спросил Ярослав Тимофеевич.

— Нормально, — я пожал плечами.

— Голова не кружится?

— Нет.

— Ни где не ноет? Не болит?

— Нет...

— Ощущения?

— Так... Чуть усталости...

— Дай-ка я, всё-таки, кое-что посмотрю... Наклони голову... Теперь широко открой глаза... Так... Да нет, всё нормально... Это хорошо... Вот что братец, — доктор отпустил мою голову и слегка отступил. — С тобой тут хотят немного поговорить...

— Но времени вы можете дать только пять минут, — перебил я доктора и растянул губы в улыбке. Глаза, правда, мои не смеялись.

Доктор удивлённо приподнял брови.

— Мысли чужие, друг мой, не хорошо читать, — несколько растерянным голосом произнёс он. — Да... Я оставлю вас на пять минут. Не больше, — он посмотрел на Сан Саныча и Юзефа Яновича. Потом перевёл взгляд на меня. В его глазах была непонятная тревога. — А ты ложись пока. Нельзя тебе ещё сидеть.

Комната моментально опустела. Остались лишь директор с одним из "незнакомцев". Мне, иногда, так привычнее было его называть.

— Здравствуй, Саша, — Юзеф Янович взял стул и сел рядом с Сан Санычем. — Если ты не возражаешь, мы зададим тебе несколько вопросов.

Я не возражал.

Юзеф Янович повернул голову к директору. Сан Саныч пожал плечами.

"А ведь они бояться его!" — с каким-то злорадством подумал я.

— Тогда, если мне позволят, я задам следующий вопрос, — Юзеф Янович наклонился ко мне. — Ты знаешь, где сейчас находится Мальчик?

— Нет, — здесь же равнодушно ответил я.

Вот как выходит. Прежде всего — Мальчик. А мы, значит, потом...

С этого мгновения для меня всё стало на свои места. "Ты просто повзрослел" — сказала бы Ленка. Я знаю. И, наверное, была бы права. Видимо, дети быстрее всего взрослеют, когда узнают, что мир вокруг, оказывается, не такой уж и светлый.

— Сан Саныч, — я перевёл взгляд на директора. — Где сейчас Лена, Родион и Василий?

Сан Саныч потускнел лицом.

— Видишь ли... — начал он, но Юзеф Янович перебил его.

— Саша, давай поговорим о твоих друзьях попозже, хорошо? — он нервно пошевелился на стуле. — Ты же сам видишь, что события последних дней уже вышли за рамки... простых приключений. И у нас к тебе, в связи с этим, возникли некоторые вопросы. Поверь — мы хотим лишь быстрее во всём разобраться...

— Сан Саныч, — я продолжал смотреть на директора. — Вы не ответили.

— Понимаешь, — сказал Сан Саныч и на мгновение запнулся. Я тут же насторожился.

— С Леной и Василием всё нормально, а вот Родион...

— Вы не знаете, где он? — спросил я.

— А ты знаешь? — тут же заинтересовался Юзеф Янович.

Я даже не пошевелился.

— Да, Саня, мы не знаем где он, — ответил директор. — Последний раз его засекли на "Даль-7". Потом он... потерялся.

— А Станислав Сергеевич?

— Отец Родиона... Что отец? Сам понимаешь...

— Саша, — кашлянув, начал было Юзеф Янович, но я повернул к нему свою голову и, глядя прямо в глаза, вежливо попросил:

— Пожалуйста, не перебивайте меня. После того, как я поговорю с директором, я обязательно отвечу на все ваши вопросы. Хорошо?

"Незнакомец" смешался. Возможно, дети с ним ещё не разговаривали в таком тоне.

— Хорошо, — сказал он. — Я подожду.

— Спасибо, — я отвернулся от него.

Сан Саныч печально покачал головой, но ничего не сказал.

— Сан Саныч, где сейчас Стёпка.

— У себя дома.

— Дома? — растерялся я.

— Степана и Василия забрали родители. Понимаешь, так нужно пока.

Вот оно что... Выходит, нас потихоньку изолируют друг от друга. Ну-ну...

— А Василий вам что-нибудь передавал после Ин... Вы его видели?

— Каюсь. Не успел. Да ты его сам скоро увидишь.

Эх, Кузнечик!.. Хотя — что это со мной? Может быть, он просто не успел повидаться с директором? А теперь страдает... Да, похоже, так всё и произошло.

— Хорошо, — я посмотрел на Юзефа Яновича. — Спрашивайте.

— Благодарю, — кивнул он. — Я буду предельно краток. Когда ты в последний раз видел Родиона?

— Мне уже задавали этот вопрос. В последний раз я видел Дес... Родиона в горах. Он был один.

— Верю. Теперь послушай, пожалуйста, следующий вопрос. Он может оказаться для тебя трудным, поэтому я и пригласил к тебе вместе со мною директора.

"Фиг тебе! Он бы и сам приехал"

— Что с тобой случилось два дня назад? Откуда на твоём теле были такие... раны?

— Не знаю, — честно признался я.

— Как? — удивился Юзеф Янович. — Нет, погоди. Ты, что — не помнишь, что ли?

Я кивнул.

— Не помню. Я просто взял — и оказался здесь. Можете у "Хирурга" спросить.

В прозрачных глазах "незнакомца" возникло холодное недоверие.

— Тебя едва удалось спасти, а ты не помнишь кто с тобой... так?

— Я же сказал — не помню!

Юзеф Янович задумчиво нахмурился.

— Предположим. Тогда второй вопрос — где ты был час назад?

Я внутренне засмеялся. И, продолжая смотреть на этого "комитетчика", сказал:

— Во сне.

Тот приподнял брови.

— Э-э, где?

— Во сне. У одного человека. Это был его сон, так что я не знаю, как я там очутился.

— Саня, — укоризненно произнёс Сан Саныч.

— Сан Саныч! — я повернулся к нему. — Я правду говорю!

Директор и Юзеф Янович переглянулись.

— Сан Саныч, — позвал я. — А вы спросите у Юзефа Яновича почему они нас всех обманывали, когда говорили, что Мальчик нашёл какое-то инопланетное устройство? Они же, наверняка уже знали, что Мальчик — это обыкновенный человек, только родившийся не на Земле? — я перевёл взгляд на неподвижного Юзефа Яновича. — Они же знали про эксперимент "Колыбель"?

Юзеф Янович слегка побледнел.

И в это время вошёл доктор.

— Сан Саныч! — быстро сказал я. — Потребуйте у них информацию по эксперименту "Колыбель" — тогда вы всё поймёте! И вот что, — я насмешливо посмотрел на Юзефа Яновича. — Советую вам самим рассказать Сан Санычу про "Колыбель". А то Ленка со Стёпкой могут неправильно истолковать ваши поступки.

Я не стал объяснять, что из этого вытекает. Не поверит.

Но Сан Саныч прекрасно всё понял. Он наклонился ко мне и прошептал в самое ухо:

— Я всё узнаю. Выздоравливай...

— Спасибо, — так же тихо ответил я ему.

— Ну — всё, всё, — доктор открыл двери. — Прошу...

Спустя несколько секунд мы остались с доктором наедине.

Некоторое время он изучал показания "хирурга", потом вздохнул и убеждённо произнёс:

— Если это — показания, то весь мир рехнулся.

Я засмеялся.

Доктор подошёл ко мне.

— Давай-ка разберёмся вот с чем, — он присел на краешек кровати. — Как ты сам догадываешься, меня посветили в некоторые детали всего здесь происходящего. Даже потребовали дать слово о неразглашении... Информация, конечно, прелюбопытнейшая. Только, как уже и я сам догадываюсь, далеко не полная. Таким образом, мы находимся с тобой, где-то, даже в одинаковых условиях информационной блокады. Правда, ты знаешь одну часть истории, а я другую. Но как доктору мне хотелось бы услышать от тебя твою часть всей этой истории. Тогда, быть может, для меня прояснятся некоторые моменты. А я — доктор. Как, спрашивается, я могу тебя лечить, не прояснив моменты? — Ярослав Тимофеевич сердито посмотрел на меня.

Я снова рассмеялся. Доктор был свой человек.

— Я не знаю...

— Вот именно! Не знаешь! И я не знаю! Поэтому слушай первый вопрос...

Я рассказал Ярославу Тимофеевичу почти всё. Во всяком случае, про волка и мальчика с морем я рассказал очень подробно. Я понимал — эту часть всей истории доктор должен был узнать первым.

— Может быть, галлюцинации? — предположил я под конец.

— Какие уж там галлюцинации, — вздохнул Ярослав Тимофеевич. — Ты же сам понимаешь...

— Но ведь известно же, что под влиянием сильного стресса, аутогенное вмешательство в организм со стороны психики, может привести к изменениям...

Доктор закрыл мне рот ладонью.

— Правильно. Но не к таким... Скажем, пока я не в силах ответить на этот вопрос. Но медицина в наши дни научилась творить чудеса. Если, конечно, твой случай относится к медицине... Ты в своих... видениях не заметил чего-нибудь такого... неправильного, что ли?

Я подумал.

— Волк... Таких волков не бывает... С корову. Да и вообще...

— Ладненько. Разберёмся потихоньку. Ложись пока, отдыхай, — доктор поправил у меня под головой подушку. — И, пожалуйста, постарайся больше не покидать данную территорию. Договорились?

Я кивнул.

Доктор улыбнулся мне на прощание и вышел.

"Такие вот дела, Сашка" — я печально опустил плечи. "Что на этот раз случится?"

В палате слышалось едва различимое гудение. Повсюду были понатыканы различные устройства — вдоль стен, на потолке, вокруг окон, по обеим сторонам двери. Я таких раньше и не видел... Даже силовые генераторы я смог узнать — лишь благодаря антеннам развёртки метрики пространства, очертания которых нельзя было спутать ни с чем.

"Охрана, что ли? — подумал я. — Совсем весело"

— Хирург, — позвал я.

— Слушаю тебя.

— А эти... идеомоторные воспоминания нельзя внушить на расстоянии?

— Внушить можно. Изменить тело — нет.

— Ну да... Понятно.

Я замолчал.

Но тогда как всё объяснить?

Я пошевелился в кровати, устраиваясь поудобнее. Гудение приборов сделалось на мгновение угрожающим. Охраняют...

Я закрыл глаза и попытался успокоиться.

"Мои ноги расслабляются... Мои ноги... Блин!"

Да причём здесь ноги, когда вокруг весь мир — кувырком?! Ноги... Осталась бы башка целой!

Я открыл глаза.

— Хирург, — сказал я. — Слушай внимательно. Пункт первый — мне становится всё хуже и хуже. Пункт второй — срочно выясни через сеть — где сейчас находится Степан Семёнов, школа сто, адрес — сто пятьдесят пять. Пункт третий — если ты не выполнишь пункт два, то смотри пункт первый. Пункт четвёртый — пока ни кому о моей просьбе не говори. В противном случае смотри пункт первый. Действуй.

Конечно, могло и не сработать. Подобным логическим кругом я закодировал свои файлы. Через Кузнечика.

"Хирург" молчал. Лишь светился огоньками.

Мне было не до шуток. Ещё бы! Думаете, приятно, когда одна половина головы барахтается с построением рабочей гипотезы, а другая усердно этому мешает? Вот как не бейся, а не получается и всё тут! А почему? А потому, что сцена схватки с волком меня просто пугала. И ничего поделать я с этим не мог.

Я на мгновение задумался. Не могло же быть так, чтобы всё это случилось на самом деле? Ерунда же, правда?

"Хирург", вдруг, кашлянул.

— Ищу, ищу. Не нервничай.

Я обрадовано усмехнулся — глупая машина. Хотя и умная по части медицины. Похоже, мой план мог всё же сработать.

Я сел на кровати и свесил ноги. Так, на всякий случай.

Потом ещё раз внимательно осмотрелся вокруг.

И поймал себя на мысли, что я из всех сил стараюсь думать о чём угодно, но только не о последних событиях.

Я глубоко вздохнул. Интересно, что скажут Стёпка с Ленкой, когда узнают о моих... приключениях?

"Хирург" снова кашлянул.

— Лучше бы отдыхал, пока я работаю.

Я округлил глаза? Это что — новая медицинская шутка?

— Эй, — осторожно позвал я. — Ты что сейчас делаешь?

— Ищу дружка твоего. Не мешай мне.

Я открыл рот. Что за...

— Эй, хирург! А ну быстро проверь себя! — приказал я.

— Слушай! Отстань, а?

Этого не могло быть. Похоже, назревали очередные "события". Я решил не рисковать.

— Ярослав Тимофеевич! — громко крикнул я.

В ту же секунду прямо передо мною возникло облако сгущённого воздуха и, не успев даже испугаться, я бросился с кровати на пол.

Рядом что-то упало, сверху посыпались какие-то осколки. Мягкая сила приподняла меня над самым полом, и я внезапно оказался в защитном силовом коконе генераторов личной охраны.

Распахнулись двери, и в комнату ворвалась толпа народу. Среди них был и испуганный доктор.

— Что? — спросил он.

Я указал глазами на потолок.

Там, вместо "хирурга", весь осыпанный осколками хрусталя, вновь чем-то перемазанный и схваченный, как и я, силовым полем, неподвижно висел изумлённый Стёпка и пялился на нас так, словно это мы, а не он возникли здесь таким поразительным способом.

А на кровати, свернувшись калачиком и сонно посапывая, лежал Кузнечик.

И тогда я расхохотался.

Глава 11

Веерная подпрограмма "Сфера" была развёрнута в течение одного часа. В ней приняло участи двадцать тысяч человек, семь орбитальных станций типа "Галактика", три базы Дальней космической разведки, один околосолнечный модуль "Меч" и примерно шесть боевых кораблей Федерации.

"Сфера" была частью общепланетной программы "Вторжение" и носила строго оборонительный характер. По факту поступившей информации, Совет Федерации не дал пока своего согласие на развёртывание полномасштабной программы "Вторжение". Тем не менее, Совет по-прежнему находился на одном из передвижных космических комплексов и мог в любую секунду адекватно прореагировать на изменение ситуации.

Все случившееся было следствием трёх событий. Во-первых, робот службы Контроля обнаружил на "Снегире" неизвестные ранее формы жизни. "Два объекта". Объекты представляли собой сверкающую пару неких образований, явно похожие на застывшие в пространстве маленькие радуги. Первая же попытка определить у объектов наличие разума, закончилась плачевно — робот службы Контроля был уничтожен на месте точным и коротким ударом силового поля незнакомой структуры.

Во-вторых, с околосистемной орбиты пропала сверхмощная силовая установка генераторов "Распахивания пространства". Причём, на том месте, где она находилась, нашли обыкновенное яблоко.

А в-третьих, как оказалось, Совет не на шутку переполошился, когда ему предоставили информацию о мгновенных перемещениях в пространстве некоторых отдельных личностей.

Всё это вместе и заставило Совет Федерации сделать предположение о том, что факт случайного совпадения по времени событий подобного рода маловероятен. Налицо было вторжение в земную цивилизацию неизвестных сил.

Мы же молчали.

Всестороннее исследование наших тел и психики ни к чему не привели. Ярослав Тимофеевич сказал, что "у детей явно хорошее здоровье", но "умным" дядям этого показалось мало. Они принялись приставать с расспросами, требовать каких-то отчётов, показаний и прочего в том же духе. В результате, мы слегка расстроились, устроили небольшую сцену, а под конец плюнули с горя и перестали реагировать на вопросы.

К этому времени поступили новые сообщения. Во-первых, из заповедника Синь-Ли, что близ горы Шао, исчезли все звери. Бесследно. Во-вторых, нашлась силовая установка "Плуг". Она с невероятной скоростью удалялась от Солнечной системы в сторону созвездия Гончих Псов. У экипажа "Сириуса", обнаружившего её, сложилось твёрдое убеждение, что эту установку кто-то сильно пнул — такой искорёженноё и помятой была теперь её форма.

— Класс! — сказал потрясённый Стёпка, рассматривая в воздухе перед собою голограмму установки.

К этому времени он, естественно, успел мне рассказать о своих похождениях на Луне, вытрясти из меня последнюю информацию и теперь делал вид (для окружающих, понятно), что ему всё "по-барабану". Это тоже Ленкино выражение. Как бы с ней связаться...

— Ух, ты... Кузнечик смотрел на голограмму.

Мне же это было неинтересно.

Родька. Вот кто сейчас беспокоил меня больше всего. Где он? Что с ним? Одно утешало — на поиски Родиона были брошены крупные силы космического десанта. Совет Федерации решил, что история с Мальчиком напрямую связана с событиями последних дней и, таким образом, она попала под действие программы "Сфера". Если Родька не исчез из нашей галактики, его обязательно должны обнаружить.

Пришёл Сан Саныч. Сначала он о чём-то долго разговаривал с Ярославом Тимофеевичем, потом подошёл к нам и остановился вблизи защитного поля.

— Сидим?

— Сидим! — тут же весело откликнулся Кузнечик.

Мы со Стёпкой промолчали.

— Всю информацию я получил, — директор посмотрел на меня. — Буду думать.

При этих словах я обрадовался. Появилась надежда, что теперь хоть что-нибудь изменится. Сан Саныч не допустит проведения эксперимента "Колыбель".

Час назад, когда Стёпку снимали с потолка, а проснувшегося Кузнечика успокаивали подбежавшие к нему "комитетчики", я всё ещё ни как не мог остановиться и продолжал хохотать. Самое смешное заключалось в том, что смеялся я на самом деле — от души и на всю катушку. А докторам вокруг, почему-то, казалось, что "у мальчика истерика!" А как я мог не смеяться, если у Стёпки было такое очумелое выражение на лице?

По линии "прямой связи" продолжали поступать сообщения. Прежде всего, на юге Австралии обнаружили трёх самок шимпанзе, принадлежащих ранее заповеднику Синь-Ли. Их засекли со спутника ВСМП по сигналам личных чипов, вживлённых под кожу. Шимпанзе вели себя вполне спокойно, даже дружественно и не совершенно не выражали, каких бы то ни было, признаков беспокойства.

В это же время локаторами внепространственной связи Службы Слежения, установленными на орбитальном комплексе "Евразия", был замечен некий объект, который выписывал вокруг Меркурия замысловатые петли. Траектория "петель" не поддавалась каким-либо расчётам, и вычислительным центром комплекса был сделан однозначный вывод — объект движется автономно. То есть, объект менял свою траекторию, не обращая внимания на законы физики. По собственному, так сказать желанию.

На попытку приблизиться к нему, объект ответил тем, что попросту исчез со всех экранов наблюдения.

Нашлась пара бегемотов. Тоже "меченых". Правда уже — на севере Африки.

Масштабы событий впечатляли. Мы даже отложили на время возникшие вопросы к некоторым "взрослым дядям". А когда Ярослав Тимофеевич разрешил нам связаться через "прямую линию" с Ленкой — и вовсе повеселели.

— Мальчики! — обрадовалась она, как только увидела всех нас. Степка, молодчина, успел ей подмигнуть — мол, смотри, не болтай лишнего — и Ленка сделала умные глаза. Поняла, значит.

Как выяснилось, дела у Ленки во всю шли на поправку. Ей даже пообещали уже, что на днях выпишут из больницы. Мы со Стёпкой, правда, не стали говорить Ленке про Родиона, но встрял Кузнечик и всё испортил.

— Родька пропал? — Ленка аж побледнела от испуга.

Степка чуть не закатил Васильку затрещину сквозь "охранку".

— Балда! — в сердцах сказал он и повернул к видеотору хмурое лицо. — Родька ведь! Попёрся на "Даль-7" — и с концами! Говорили же ему... Ты, случайно, не знаешь, где он?

Педагог... Я хмыкнул.

Ленка отрицательно покачала головой.

Мы перекинулись с Ленкой ещё парой предложений и "линию" отключили.

— Ты что, совсем... маленький?! Балда... — второй раз сказал Стёпка Кузнечику и о чём-то задумался.

Я тоже успел заметить в Ленкиных глазах вспыхнувший свет за мгновение до того, как она пропала с экрана видеотора. Может быть, Ленка все же догадалась, куда подевался Десантник?

Я вопросительно посмотрел на Стёпку. Он пожал плечами.

Мальчик. Вот где был ответ. Ответ на все вопросы, разгадки всех сверхпереставлений. Это понимал я, это понимал Стёпка, это, наверняка, знала и Ленка. Кузнечик, к сожалению, не знал — уже выяснили. Кстати, как оказалось, мою просьбу по поводу передачи Сан Санычу всей информации по "Колыбели", Василёк не успел выполнить. Его умудрились всё-таки засечь до того, как он покинул Информаторий. Малёк ещё...

Конечно, мы здесь время даром не теряли и давно уже обо всём поговорили. Кузнечик рассказал свою часть истории, а Стёпка свою. Меня они тоже внимательно выслушали. И что толку? Разве можно рассказывать друг другу чрезвычайно секретную информацию, когда вокруг не только находится неопределённое количество совершенно незнакомых людей, а когда все твои слова, шевеления, повороты головы, полувздохи, подмигивания и даже возмущённые шипения — строго фиксируется сотнями датчиков?! Как, спрашивается, секретничать в таких условиях?!

Да и времени на разговоры, если подумать, у нас было до безобразия мало. То доктора пристанут, то серьёзные дяди из серьёзных комитетов. И всем от нас чего-то надо! Не соскучишься, одним словом.

Вновь поступила информация.

Как выяснилось, установка "Плуг" подверглась энергетическому удару колоссальной плотности. От полного уничтожения установку спасло лишь то обстоятельство, что именно в эти мгновения "Плуг" находился в режиме "Вспашка". То есть он генерировал вокруг себя фазовые импульсы силовых полей, резонируя окружающую метрику пространства. Полный анализ всей информации еле функционирующего мозга "Плуга" ни к чему не привел. Определить природу воздействия — разум это или физическое явление — так и не удалось.

В это же время к "Снегирю" с четырёх сторон подошли боевые катера флота Федерации. Они создали вокруг спасательной капсулы силовой кокон и постепенно затормозили её. Затем, они осторожно повели её своими установками в сторону Юпитера — подальше от Земли. Капсула и неизвестные "Объекты "Х" молчали. Выяснить же наличие внутри капсулы кого-либо из экипажа "Молнии", пока, так и не удалось.

Появилось и печальное известие — в небольшом заповеднике, оставшимся от уссурийской тайги, погиб "меченый" медведь семейства бурый. Он не был подготовлен к жизни в естественных условиях дикой природы и скончался от отравления плодами бересклета. Десантники прибыли уже слишком поздно.

Смерть животного являлась, конечно, печальным событием. Но она, как таковая, ни чего не означала. А вот факт появления "меченого" медведя на берегах Амура оказался серьёзным доводом для членов Совета Федерации. Он снял некоторые последние сомнения относительно сути происходящих событий. Сформировались окончательно два вопроса: "С какой целью животные перебрасывались на данные территории? И, собственно, каким способом всё это осуществлялось?" Вопрос же о том, кто именно стоял за всеми вышеуказанными событиями, уже не поднимался. Он был самым главным и, поэтому, подразумевался само собой.

Разрешение на предоставление нам полной информации по "прямой линии" добился Сан Саныч. Своё требование он высказал членам Совета Федерации (обалдеть!) в самой категоричной форме. Мы, как участники всех основных событий, причём — пострадавшие участники — имели на то законное право. Тем более что обладали информацией если и не большей, чем уважаемые члены Совета, то, по крайней мере, и не меньшей. Мне кажется, именно последний довод больше всего и убедил Совет.

Теперь мы находились в окружении — личной! — охраны! — и наблюдали за тем, что происходит в мире.

Не скрою, нас "защищали" по последнему слову техники. "Пси-защита", энергетическая защита, "био-защита", локальное космо-трассирование окружающего пространства. Даже притащили "шкаф" силового генератора, снятого с космического катера серии "Б-5". Пробить купол поля, которым мы теперь были накрыты, мог отныне, разве что метеорит размером с гиппопотама и с конечной скоростью, где-то, порядка "пяти тысяч". "Км" в секунду, конечно.

Наконец, случилось то, что рано или поздно должно было случится. Нас вызвал Совет Федерации.

О! Если бы подобное событие случилось неделей раньше! Представляю, что стало бы в тот момент с нашими лицами! Ну, про Кузнечика я речи не веду, малёк ещё. Но мы со Стёпкой... О-у! Наверное, лишились бы дара речи.

Сейчас же всё было по-другому.

Разговор длился пять минут. Нас спрашивали, мы отвечали. Потом нас попросили дать собственную оценку происходящим событиям. Мы дали. В Совете молча удивились и попросили повторить. Мы повторили. С этого момента у членов Совета довольно сильно изменилось к нам отношение. В лучшую сторону, понятно. Когда же пришло время "закругляться", нам пообещали самым тщательным образом проверить все полученные сведения, проанализировать их и сообщить нам результат. Подумать над нашей собственной точкой зрения, по поводу оценки событий, Совет Федерации тоже пообещал.

Вот и всё.

С нами вежливо попрощались, и голограмма исчезла.

— Та! Здорово, правда? — воскликнул Кузнечик, но увидел наши лица и затих.

Степка даже делиться впечатления не стал. Просто отвернулся и погрузился в раздумья.

А чему нам было радоваться? Про Мальчика Совет знал. Про эксперимент "Колыбель" Совет знал. Про все наши приключения, подозрения и догадки, Совет тоже знал. Но после всего этого я, например, боялся за Родиона и Мальчика, а Совет Федерации — за Родиона и всё человечество в целом. "Вы считаете, что опасен не Мальчик, а те, кто наблюдают за ним? Интересно..." Выходит, Совет считает иначе? Нет, нас уверили, что: "Никаких экспериментов над детьми никто не собирался проводить. Во всяком случае, Совет этого не допустит". Но я так и не понял главного — кем именно считал Мальчика сам Совет? Обыкновенным человеческим ребёнком, пусть даже и со странностями? Это одно. Или кем-то другим?

Однажды, что-то около двух лет тому назад Ленка выразила вдруг желание стать великой актрисой. На эту мысль её натолкнул наивный тогда ещё Стёпка.

— Ленка! — напрямую сказал он ей после очередного спектакля школьной самодеятельности. — А ты здорово сыграла роль Наполеона!

Дело было в том, что три дня назад Ленку, в который уже раз, подряд пригласили в театр-студию "Пилигрим". И так случилось, что она в этот день решила не отказывать. Но, правда, с ходу потребовала самую трудную и сложную (читай — интересную) роль.

Так вот. Сложную и трудную роль ей предоставили. Руководителем театра тогда был один весёлый студент-практикант, а потому он решил немного повеселиться. На свою голову. И к Ленкиному беспредельному счастью, а к моему и Стёпкиному ужасу, роль оказалась мужской. Какого-то там Наполеона.

Но к нашему удивлению, Ленка с таким энтузиазмом принялась за работу, что когда она, наконец, появилась на сцене в форме Наполеона с треуголкой на голове, зал встретил её выход громовыми овациями.

Нет, мы не спорили — играла Ленка вдохновенно. Но ведь должны же были быть какие-то причины за всеми этими "трали-вали"? Лично мы со Степкой глубоко сомневались в том, что Ленка вот так просто решила, вдруг, стать актрисой. Уж кто-кто, а мы её хорошо знали.

Но прошла одна неделя, за ней другая, а Ленка только в раж входила. Она уже сыграла Отелло, Буратино, Пеппи Длиный Чулок. К нам в школу стали прилетать "из-за куличек", лишь бы попасть на очередной спектакль. Все равно Ленка во всех участвовала.

И вот однажды случилась пренеприятнейшая вещь. Ленка, поверив в свой талант, решила всех разыграть. А так-так розыгрыш теперь должен был соответствовать её новому творческому уровню, Ленка, не долго думая, превратила себя в Джека Лондона. Другими словами, она не просто глубоко погрузилась в роль, а начисто перевоплотилась. У ней даже голос изменился.

Ну, день-другой, на Ленкино выпендривание ни кто внимания не обращал. Актриса. Может быть, она тренируется таким образом?

Но прошёл ещё день, за ним ещё... А Ленка, по прежнему, оставалась Джеком Лондоном. Она уже и рассказик небольшой нацарапать успела. Про снег, золото, дружбу. Неплохой рассказик. Нам со Стёпкой понравился.

Первым заподозрил неладное Сан Саныч. А когда он наедине поговорил с Ленкой, то и вовсе серым на лицо сделался.

"Ленка сошла с ума!"

Эта новость потрясла всю школу.

Даже мы со Стёпкой поверили.

Примчались какие-то люди, в Школе стали говорить на непонятном языке, Ленку попытались куда-то увезти...

Семь дней!! Нет, вы вдумайтесь — семь дней Ленка умудрялась вешать лапшу на уши не только всей Школе, но и нескольким светилам медицинской науки.

Ленку подвёл её характер. Он у неё, по моему и Стёпкиному глубокому убеждению, с детства был ненормальным.

И утром восьмого дня Ленка не выдержала.

— Сами вы... больные! — сказала она шокированным докторам и, оскорбленно швырнув в них томиком великого писателя, ушла горевать к себе в комнату.

Ленку потряс, оказывается, тот факт, что её окончательно признали "душевнобольной", вместо того, чтобы окончательно признать Джеком Лондоном!

Представляете?!

Ну, что было потом, лучше не рассказывать...

Почему я сейчас вспомнил эту историю? А потому, что Ленку, хоть и считали душевнобольной, а другими словами — "девочкой со странностями", но зато её не перестали считать человеческим существом.

А кем сейчас считал Мальчика Совет?..

Подпрограмма "Сфера" продолжала раскручивать стремительную цепь событий. К этой минуте были временно прекращены все пассажирские межпланетные рейсы. Приостановлено строительство очередной установки "Плуг" за орбитой Урана. Выведены на внешнюю орбиту ещё два боевых корабля флота Федерации. Предпринята вторая попытка контакта с "х"-объектами. На этот раз стыковку со "Снегирём" произвёл боевой катер. При подлёте катер включил генератор защитного энерго-кокона типа "Геркулес" (что-то вроде нашего, только на несколько порядков мощнее). Результат ошеломил даже видавших виды десантников. Катер был вывернут наизнанку, экипаж вышвырнут наружу, а энерго-кокон уничтожен одним ударом чужеродного поля невероятной силы! "Х"-объекты, по всей видимости, не горели желанием вступать с Землянами в контакт. На Земле же к этому времени обнаружили остальных зверей из заповедника. Все они оказались живыми и невредимыми. Правда, их пришлось собирать по поверхности шести континентов.

Со стороны Плеяд был замечен приближающийся объект. Судя по характеристикам, полученным из центра космоорбитальной внесистемной станции "Щит", объект представлял из себя шар диаметром пять километров и являлся простым астероидом. На всякий случай, за ним установили постоянное наблюдение.

Поступили и другие сообщения.

Из Калифорнийского дельфинария пропали все дельфины. В Гималаях туристы в очередной раз обнаружили следы "снежного человека". Следы, как это ни странно, принадлежали "маленькому снежному человеку". Судя по фотографиям отпечатков ног, этому созданию было, примерно, лет семь-восемь. БИМ города Новоатомск сообщила о том, что "неизвестный ребёнок пытался выяснить у БИМ данные относительно всего пожилого населения города".

Так же сообщалось, что попытки обнаружить Бакунина Родиона в окрестностях "Даль-7" и на ближайших спутниках, результатов не принесли. Полностью просканированы "пси"-детекторами Уран, Нептун, Юпитер. Группами десантников осмотрены и остальные станции БДКР.

— Куда же он пропал? — недоумевал Стёпка. — Да и зачем он вообще попёрся на эту станцию?

С другой стороны, тот факт, что Родион, пока, так и не нашёлся, вселял хоть какую-то но надежду. Если с ним что-нибудь случилось, тело давно бы уже было обнаружено.

Совет Федерации ответил положительно на моё требование о рассекречивании всей информации, связанной с экспериментом "Колыбель". Нас лишь попросили на время ни кому не говорить про Мальчика. С точки зрения Совета, данный вопрос был, "несколько не в нашей компетенции".

И, по-прежнему, прозрачным маревом висел вокруг каждого из нас лёгкий туман охранного поля.

— Фигня это, а не поле, — мрачно заметил Стёпка после того, как увидел последствия второй попытке контакта с "х"-объектами. — Вот у них, наверняка, поле так поле!

Кем же были эти самые "х"-объекты? Разумными существами? Механизмами? Этот вопрос волновал всех — и нас, в том числе. Не они ли так серьёзно обошлись с установкой "Плуг"? Сколько их всего находилось в Солнечной системе? Существовала ли связь между "х"-объектами и последними событиями на Земле?

— Ты считаешь, что это они? — спросил я.

— А кто — Мальчик? Я понимаю — телепатия и всё остальное. Но не "нуль" же транспортировка тридцати тонн одновременно!

По справочным данным, вес всех животных из заповедника Синь-Ли составил тридцать тонн.

Что думал по этому поводу Совет Федерации, мы не знали. На наш вопрос пришёл вполне уклончивый ответ: "Ситуация изучается".

С точки зрения Стёпки, Совет сейчас придерживался следующего мнения: "Мальчик прилетел к нам вместе с представителями иной цивилизации. Но вот откуда у Мальчика экстрогерные возможности, Совет сейчас не знает. Либо всё это — последствия "Колыбели", либо вмешательство в физиологию Мальчика чужих. Лично я думаю, что Совет будет придерживаться обеих точек зрения, но разрабатывать только вторую. С точки зрения безопасности человечества. Так что..."

У меня пошла голова кругом. А здесь ещё и Кузнечик устроил очередную "пакость" — он, видите ли, "сильно захотел в туалет", но от пользования предоставленного "комитетчиками" горшком отказался наотрез.

— Сами в него... Не буду!

Пришлось в туалете ставить ещё одну установку генератора охранного поля, затем сооружать прокол в нашем поле и строить силовой тоннель между двумя "куполами". И всё это для того, чтобы Кузнечик заявил спустя одну минуту:

— Ну... Я это... Лучше потом схожу.

У него, понимаете ли, не получилось!

Группа охраны сначала расхохоталась, а потом схватилась за голову. Количество энергии, потребляемой нестандартным "сооружением", превысило все допустимые нормы в пятнадцать раз! "Сооружение" тут же отключили и сказали, что в следующий раз ходить в туалет придётся на месте.

Мы со Стёпкой попробовали выяснить у охраны, когда нас отпустят, но, как и предполагали, не смогли получить вразумительного ответа.

— Что будем делать? — спросил Стёпка, но я лишь пожал плечами.

А что я должен был говорить? И так всё понятно — нас здесь будут держать до тех пор, пока не разрешится вопрос о возможности сворачивания программы "Сфера". А это попахивало ещё ни одним днём.

К большому сожалению, безрезультатно закончились и попытки врачей определить характер моих "галлюцинаций". Глубокое сканирование подсознания лишь всё запутало. Приборы показывали, что мои ощущения были, всего лишь, результатом воздействия внешней среды. Никаких остаточных явлений психического воздействия обнаружено не было. Тем более что уцелевшая часть памяти "Хирурга" подтвердила "факт исчезновения больного". В конце концов, тот же "факт" мог подтвердить и весь персонал комплекса. Поэтому, были выдвинуты три основных гипотезы, каждая из которых претендовала на сенсационность. Лично я придерживался мнения, что с выводами и предположениями стоит подождать. Успеется ещё.

Следующие три часа прошли относительно спокойно. А когда "стукнуло" восемнадцать вечера, перед нами возникла голограмма кабинета Совета Федерации.

На этот раз членов Совета интересовала последовательность тех событий, участниками которых являлись непосредственно мы. Кто, где, во сколько именно, в течении какого именно времени — и так далее. Кузнечик, с моего молчаливого согласия рассказал им про то, как он залез в секретные файлы БИМ и вытащил информацию об эксперименте. Но ничего не стал рассказывать — тоже с моего молчаливого согласия — сверх меры. Василёк был нашим человеком! Правда и Стёпка, как мне показалось, тоже не стал сильно вдаваться в некоторые подробности своей жизни последних дней, но, тем не менее, я узнал много нового для себя.

Я же рассказал мало. Точнее, говорил я, конечно долго, чтобы не вызвать лишних подозрений, но не слишком насыщено. Рано было ещё полагаться на доверие к этим "взрослым". Они ведь тоже скрывают от нас информацию о своих предполагаемых действиях. Ну и что, что Совет Федерации? Это не убедительный аргумент. Тем более, что ни Мальчика, ни Десантника, они пока, не нашли. А мои сведения "личного пользования" — например, про киб-Интела с "Даль-1", да и другие — не содержали информации, которая могла бы помочь Совету найти Мальчика и Родиона. А вот потерять возможность общения с киб-Интелом я мог в две секунды...

Поблагодарив лично каждого из нас и извинившись за вынужденное беспокойство, Совет отключил связь. Было очевидно, что последовательность наших поступков, выявленная в ходе беседы, привела членов Совета в замешательство. Что их взволновало? Мы не знали.

Неожиданно, возникла ещё одна проблема. Произошла "утечка информации". Дело было в том, что программа "Сфера", как таковая, не развёртывалась ранее в полном объёме. Дорого. И, в связи с этим, не имела отработанной защиты от несанкционированной передачи конфиденциальных сведений.

Первые же статьи в прессе о "х"-объектах и той участи, которая постигла установку "Плуг", повергли читателей газет в шок. В Солнечной системе, оказывается, появились инопланетяне и они уже вели боевые действия! Война! Нашлись умные корреспонденты, которые тут же связали данные сведения с фактом временного прекращения перевозок пассажиров на всех космических линиях. Это только подлило масла в огонь. И, буквально час спустя, все мировые средства массовой информации принялись с жаром обсуждать возможные последствия "вторжения инопланетян". В представительства Евросоюза, Федерации Объединённых Штатов, Азиатского Союза посыпались требования как со стороны отдельных граждан, так и со стороны различных блоков, партий, общественных организаций. Требования были самыми разными, начиная с категорических предложений о необходимости мирного разрешения военного конфликта между нашими цивилизациями и заканчивая не менее категоричными призывами к немедленным "ответным мерам".

— Они что, психи? — удивлялся Стёпка. — Какие ещё меры?

— А что это такое? — тоже удивлялся Кузнечик.

И здесь, как гром среди уже не совсем ясного неба, появляются рассекреченные материалы об эксперименте "Колыбель". Это ж надо додуматься — рассекречивать материалы в такое время? Не совсем, что ли ещё жарко?

У Стёпки даже слов не нашлось для такого случая. Он лишь плюнул и занялся гимнастикой "Синь-Хай".

Обстановка в мире накалилась ещё и из-за того, что в полемику между собой вступили различные религиозные конфессии. Мы себя не считали верующими людьми, но с уважением относились к тем или иным вероисповеданиям. Поэтому были удивлены, когда между всеми культами и религиями разгорелся такой яростный спор. Степка оставил гимнастику и подсел поближе к терминалу.

Кузнечик, кстати, тоже сначала заинтересовался этим спором, но потом, послушав внимательно некоторое время все аргументы и ответные контраргументы конфликтующих сторон (а их с каждой минутой становилось всё больше), неожиданно уснул.

Спор, начавшийся как попытка к осмыслению происходящих событий в свете религиозных представлений человека о мире, о своём месте в этом мире и об относительности всех событий, постепенно перерос в обыкновенный религиозный шум, в котором полностью затерялся первоначальный смысл разговора.

— С ума сойти! — сказал через два часа потрясённый Стёпка и упал на пол, раскинув руки.

Степка любил иногда вот так падать. Это красиво смотрелось. Ленка в таких случаях молчала и пожимала плечами. В Стёпку это, по-видимому, вселяло какую-то надежду. Ленка ничего не говорит! По мне же — а что она должна была говорить?

Но на этот раз, похоже, Стёпка забыл, где находится. И едва не переполошил весь персонал комплекса. Включая, естественно, и охрану.

— Пора улепётывать, — мрачно заметил он, покачиваясь в новеньком коконе личной защиты в десяти сантиметрах от пола. Этот кокон поймал его в полёте и не дал возможности довести до конца театральное действо. — Умру...

Я его понимал. Кому интересно сидеть взаперти?

Из "Снегиря" исчезли "х"-объекты. Судя по тому, что эти объекты имели своё фоновое излучение (уже изучено) и в настоящее время датчики, разбросанные по всей Системе, не могли "запеленговать" данный тип излучений, был сделан простой вывод — "х"-объекты исчезли не только из "Снегиря", но и из Солнечной системы тоже. Появилась, наконец, возможность выяснить, кто находится в спасательной капсуле.

И уже через пять минут оказалось, что капсула была пустой.

Мы со Стёпкой долго молчали по этому поводу, но "умные" мысли в наши головы так и не пришли.

— Короче! Утро вечера мудренее, — сказал Стёпка, зевая. — Давай спать.

И, уже "укладываясь", добавил:

— Могу поспорить, что завтра что-нибудь случится. Спорим?

Степка ещё мог шутить. А у меня в душе, словно всё замерло. Я чувствовал, что приближается развязка. Вот только не знал, какой она будет.

Глава 12

Утро следующего дня наступило для нас весьма неожиданно. Исчез Кузнечик.

Узнали мы об этом, разумеется, не сразу, а лишь после того, как сначала нас выдернули гравиполями из постелей, затем, слегка ошарашенных, зашвырнули куда-то под самый потолок, окатили с головы до пяток настоящей ледяною водою и укутали каждого — уже брыкающихся — в дополнительные коконы личного охран-поля. И все это — под жуткий вой сторожевой сирены.

И только после всех вышеуказанных манипуляций нам, очень кратко и невразумительно, сообщили в чем, собственно, дело.

Понятное дело, мы не обрадовались. Еще бы! Огрейте кого-нибудь сначала по голове поленом, а потом выдайте ему какую-нибудь сногсшибательную информацию. И вы увидите, что можно чувствовать в такие мгновения.

Короче, пришли мы в себя не скоро. Сирену к этому времени отключили, временной ход событий восстановили, а всех "лишних" уже успели выставить за двери.

Кузнечик пропал пять минут назад. На сигнал тревоги, как это не парадоксально, охрана обратила внимание не сразу. "Хирург", почему-то, тоже промолчал. А когда автоматика врубила сирену на полную мощность, под куполом остались уже только я, да Степка.

Судя по данным телеметрии, Василек прошел сквозь защитный силовой экран, словно того и не существовало вовсе. На "объемке" это здорово смотрелось.

Теперь же вокруг экрана бегали люди с оружием, надсадно гудели генераторы поля и растерянные операторы требовали срочной связи с Советом. Назревала паника.

— Вот блин! — в сердцах сказал Степка, покачиваясь в метре от меня. — Это фиг знает что такое!

Мокрый, взъерошенный, с блестящими от гнева и растерянности глазами, Степка молча негодовал. Штормовое предупреждение, написанное на его лице большими буквами, не предвещало ни чего хорошего.

У меня же все мысли в голове перепутались. Буря чувств то сжимала мою душу в тисках, то швыряла ее в огненную бездну. И в том и в другом случае думать было невозможно, и я лишь то покрывался "гусиной" кожей, то начинал дрожать как в лихорадке. Со стороны это выглядело, наверное, весьма печально.

В палату, неожиданно, ворвался Сан Саныч.

— Где? — гаркнул он, мгновенно осмотревшись но, так и не обнаружив нас.

Я осторожно кашлянул.

Сан Саныч поднял голову и тут же шумно выдохнул.

Секунду он безмолвно разглядывал нас. Было заметно, как у него дергается левое веко.

— Когда? — наконец, спросил он.

Степка молча показал ему растопыренную ладонь.

— Александр Александрович! — к директору уже спешил главврач.

Сан Саныч задержал на мне взгляд (я едва заметно покачал отрицательно головою), потом повернулся к Якову Тимофеевичу.

Тот торопливо обогнул по периметру сферу и протянул директору какую-то бумагу. Мне показалось, что это была фотография.

Сан Саныч секунду-другую внимательно рассматривал ее.

— Не знаю, — коротко сказал он. — Это в вашей компетенции.

— Яков Тимофеевич! Зонд вернулся!

Взволнованная медсестра в другом конце палаты указывала рукой в нашу сторону.

Зонд?

Мы со Степкой мгновенно обшарили глазами все окрестности вокруг.

Купол, мерцающие коконы "охран-поля", два мокрых человека в них. И все.... Еще раз — купол, мерцающие коконы.... Где зонд-то?!

Когда же мы вопросительно посмотрели вниз — ни доктора, ни Сан Саныча в палате уже не было.

— Что за зонд-то? — сердито крикнул Степка кому-то.

Ему не ответили, а в следующую секунду пронзительно заверещал "Хирург". Воздух в трех метрах от сферы, вдруг, затуманился, видимые формы пространства внутри его исказились и, через мгновение, над полом вырос шар "нуль-перехода". Стоящего рядом оператора беззвучно отшвырнуло в сторону. По стенам и потолку промчались световые блики. На всех предметах, находившихся рядом с "переходом", выступила изморозь.

И стало тихо.

Степка, висевший рядом, попытался толкнуть меня в плечо. Что, разумеется, совершенно у него не вышло.

Но я и без него все понял. Космодесант! И не ошибся.

Один за другим из шара принялись выпрыгивать серьезные дяди в форме космического десанта. Каждый из них держал в руке личный аннигилятор, на поясе мигал маячок личного "охран-поля", а бронированный шлем с личным кибер-интелектом скрывал лицо за черным экраном опущенного забрала.

В несколько секунд комната наполнилась невероятным количеством народа. Кто-то из операторов подал знак "хирургу" и три стены нашей палаты медленно растаяли. Десантники образовали вокруг купола живое кольцо, развернулись по неслышной команде лицом от центра и выставили перед собой аннигиляторы.

Время точно замерло на месте.

Загипнотизированный происходящими на моих глазах событиями, я не сразу услышал Степку.

— Сашка... Сашка!

— А? — я повернул голову.

— Тебя Сан Саныч зовет, — он кивнул в сторону.

Я посмотрел в указанном направлении и мгновенно пришел в себя.

Сан Саныч держал в руках джойстик от "хирурга"! Прямая связь!

Я скомкано махнул рукой — мол, понял и сосредоточился.

"Саша.... Слушай внимательно!"

"Хорошо"

"Я задам сейчас два вопроса. Отвечай быстро и коротко.... Первый вопрос. Ты точно не знаешь, где сейчас Василий Грач?"

"Кто это?.. Кузнечик, что ли?"

"Да"

"Не знаю"

Второй вопрос..."

Сквозь прищуренные веки я увидел, как из "перехода" вышли двое в штатском. По огромному росту, орлиному профилю и кошачьей походке одного из них, я тут же догадался, что именно он и есть Командир спец подразделения...

"Саша! Не отвлекайся"

"Извините..."

"Второй вопрос.... Нет, поздно! Вот, что... слушаешь?"

Я машинально кивнул.

"Если ты, вдруг, тоже исчезнешь, попытайся пробиться своим способом к интеллекту БИМ интерната. Там теперь "веер-датчики". БИМ тебя засечет. Все понял?"

"Да"

"Последнее. Лену мы спрятали, не беспокойся"

"Спасибо"

Я открыл глаза. Сан Саныч, не попрощавшись, уже выходил из палаты.

— Двери закрыть! Ни кому не выходить! Всем стоять!

Громкий голос, усиленный, и специально искаженный, резко ударил по сознанию. Выпущенный импульс "альфа ритма" человеческого мозга на мгновение швырнул меня в пропасть...

...какие-то тени...

...голоса...

...лицо Ленки...

...двери за Сан Санычем закрылись.

— Всем стоять!

Я еще раз внимательно осмотрел палату, но директора в ней уже не было.

Мы со Степкой переглянулись.

Сан Саныч — опередил — десантников?!

Степкины брови изумленно поползли вверх, а в глазах принялся плясать огонек веселого восторга. Я тоже, если честно, слегка обалдел. Опередить "призраков" — так называли за стремительность космодесантников, было просто невозможно. Пси-связь, биостимуляторы, генераторы "векторного" времени ("сжималки" времени), годы тренировок, внешняя подстраховка, личные кибер-интеллекты, паро-нормальные возможности и прочая в том же духе. Как же здесь, скажите, можно соревноваться в скорости? Так что наше удивление и восхищение было вполне объяснимо.

Быстрота и предельная жесткость, с которой действовали космодесантники, поражала. В несколько секунд весь рабочий персонал палаты был разделен на две равные группы, помещен в противоположных концах комнаты и накрыт куполами "защиток" экстренного реагирования. Все три выхода из палаты блокировали "тф"-щитами полевой защиты; аппаратуру связи, мед-контроля и компьютерную сеть отключили от внешних систем питания и перевели в автономный режим. Даже прежнего "хирурга" поменяли на совершенно нового — огромного и похожего на краба.

Мы же со Степкой в эти минуты медленно, но верно, приходили в себя.

Исчезновение Кузнечика, понятно, нас насторожило. Уж больно очевидна была направленность событий. Как ни гадай, а стрела времени летела точно в нашу сторону. Словно кто-то специально подтасовывал факты, менял временные рамки и подбирал ситуации. Конечно, ни я, ни Степка не верили в предначертанность или в судьбу. Но если всё и далее будет продолжаться в том же духе, история эта закончится довольно скоро и весьма печально.

Мои размышления прервал сигнал срочного вызова. Вызывал Совет.

— Начинается, — буркнул Степка.

Но он ошибся. Совет не стал с нами связываться. Были поставлены два вопроса, получены от человека-кошки (это я его, естественно, уже так окрестил) предельно короткие ответы и все. Связь прервалась.

Кстати, ни я, ни Степка не поняли, ни смысла вопросов, ни, тем более, смысла ответов.

И вообще, оказалось, что из палаты к этому времени, вдруг, исчезли всякие звуки, и любое передвижение со стороны кого-либо тоже прекратилось.

Последующие три минуты были неинтересными. В воздухе висела тишина, мы тоже висели и лишь мысли так и прыгали в голове. Думаю, что у всех.

Кузнечик нарисовался совершенно неожиданно. Ведь кого-кого, а его никто не ждал, это точно. Причем, спокойненько нарисовался, словно он и не исчезал никуда: в мерцающей сфере образовалось темное пятно, из него вышел Кузнечик, поправил трусики и пошел к своей кровати. И все. Сверху-то хорошо видно.

А в следующее мгновение Кузнечик уже висел рядом с нами. В новеньком коконе охран-поля, тоже весь мокрый и брыкающийся. Мы со Степкой и успели лишь округлить глаза. То есть, глаза успели округлиться, а чувства не успели. Ну, вы понимаете. Это когда, например, кто-нибудь поднимает голову и видит уже совсем близко падающий на него с неба кирпич. Этот человек успеет округлить глаза? Успеет. А удивиться?

— Всем лечь! Быстро! Вторым — развернуться! Приготовиться к вторжению! — резкие команды тугими воздушными ударами обрушились на наши чувства.

Мы со Степкой тут же уставились вниз.

Вторжение? Какое вторжение?

— Эй! — завопил, наконец, Кузнечик. — Саша!

Я даже не обернулся.

Слабый импульс "пси"-энергии, вдруг, кольнул в мои ноги. Я дернулся и увидел, как все попадали на пол — врачи, операторы, охрана. Космодесантники же лишь качнулись и, как в сказке, каждый второй из них уже стоял лицом к центру. С мигающим маяком охранного поля и с аннигилятором в руках.

— Всем — тишина!

И сразу стало тихо. Точно кто-то выключил звук.

Даже Кузнечик перестал возмущённо сопеть. Лишь негодование на его лице приняло явно бесконечный оттенок. А это, сами понимаете, говорит о богатых внутренних переживаниях человека.

И через секунду-другую он не выдержал.

— Саш! — прошептал он с опасной ноткой затравленного волчонка. — Эй!

В напряжённой тишине помещения, шёпот Василька звучал необыкновенно громко.

Вместо того чтобы повернуть к нему голову я, почему-то, посмотрел на человека-кошку. Оказалось, что он тоже смотрел на меня.

Не успел я сделать вопросительные глаза, как командир "призраков" уже кивнул в ответ.

— Ты где это был?! — ту же спросил я, поворачиваясь к Кузнечику.

Тот слегка отшатнулся, и возмущение на его лице мгновенно сменилось изумлением.

— А? — спросил он.

— Я спрашиваю, — снова начал я. — Где ты шлялся двадцать минут?

— Пятнадцать, — поправил Стёпка.

— Пятнадцать, — повторил я.

Кузнечик быстро стрельнул по сторонам колючими глазами.

— А что? — напряжённо спросил он. — Нельзя, что ли?

— Что нельзя? — спросил Стёпка. — Что именно?

— Ну... это, — Кузнечик снова быстро осмотрелся. Но, наткнувшись на внимательный и холодный взгляд командира "призраков", вздрогнул (было видно как сразу же быстро-быстро запульсировала жилка на тонкой шее) — В туалет...

Я застыл. Выходит, Кузнечик всего лишь на всего...

— И не пятнадцать минут, а две! — с едва сдерживаемыми слезами в голосе добавил Кузнечик. — Сами вы — пятнадцать!

Последовавшая затем пауза была довольно продолжительной. Но первым не выдержал Стёпка. Он как висел в своём дурацком коконе, так и принялся хохотать. Если бы я мог дотянуться, я бы дал ему подзатыльник. Что здесь смешного-то?

— Сколько? — вдруг спросил "человек-кошка".

Кузнечик, всё ещё мокрый и взъерошенный, шмыгнул носом и с опаской посмотрел на него.

— А?

Стёпка перестал смеяться.

— Сколько, по-твоему, времени, ты находился в туалете? — переспросил командир десантников.

Кузнечик бросил насупленный взгляд на Стёпку, потом посмотрел на меня. Я пожал плечами — мол, а что здесь особенного?

— Ну, это... быстро, — насуплено сказал он.

— Точнее, — мягко сказал "человек-кошка".

— Ну, две минуты... Я по-маленькому...

Вот и всё. Привлекаются колоссальные средства, мир переворачивается кувырком; везде, где только можно, расставляются силовые колпаки, возводятся ещё более непроходимые и непробиваемые силовые барьеры, во все углы пихается куча аппаратуры, приглашается взвод космического десанта для нашей охраны... нас вообще — подвешивают! — в какой-то ледяной жиже где-то под потолком, а Кузнечик, видите ли, ничего этого не замечает и под предлогом "сильно хочется" спокойненько проходит туда-обратно сквозь все эти самые "поля и защиты". Словно их и не существует вовсе.

— Значит, две минуты... — задумчиво произнёс командир "призраков".

— Я не вру, — хмуря брови, сказал Кузнечик.

"Человек-кошка" машинально кивнул и что-то сказал в микрофон внепространственной "даль"-связи.

Я повернулся к Стёпке.

Тот секунду смотрел на меня, потом вздохнул и сказал Кузнечику:

— Слушай внимательно. Тебя не было в палате ровно пятнадцать минут. Не две минуты, ни даже три, а ровно пятнадцать. Это означает, что... — Стёпка покосился на командира "призраков". — Короче... И вообще, ты понимаешь, что только что прошёл сквозь защиту?

Кузнечик пожал плечами.

— Ну и прошёл, — всё ещё напряжённым голосом сказал он. Потом помолчал и добавил. — Ага. А ты бы не прошёл, если невтерпёж?

— Кузнечик! — Стёпка неожиданно и стремительно покраснел. — Хочешь по башке схлопотать?

— Сам ты... — буркнул Василёк, начавший, похоже, приходить в себя.

В конце концов, удалось выяснить довольно интересные вещи. Как оказалось, Кузнечик был твёрдо уверен в том, что он — Василий Грач — находясь в трезвом рассудке и твёрдой памяти, прибывал в одном интимном месте около двух минут. А попал он туда очень даже просто — через двери. Откуда они взялись, он — Василий Грач — не знает. Взялись и точка. Обычные двери, с ручкой и соответствующим рисунком на пластике — маленьком мальчике на горшке!

— На каком горшке? — не смог удержаться от ехидного вопроса Стёпка.

— На белом, — подумав мгновение, серьёзно ответил Кузнечик.

Я незаметно показал Стёпке кулак.

Некоторое время Кузнечику ещё продолжали задавать вопросы, надеясь, видимо, вытащить из него дополнительно хоть какую-нибудь важную информацию.

Но вскоре вопросы прекратились. Ибо картинка, которая начинала вырисовываться на основе полученной информации, поражала воображение своей полной абракадабрщиной.

Кузнечик, естественно, обиделся. На Стёпку, на меня, на десантников, короче — на весь мир. Он надул губы, уставился слегка мокрыми глазами в какую-то точку и, точно нахохлившейся воробей, замер в своём гравитационном коконе высшей защиты.

Впрочем, что Кузнечик не врал, это было и ежу понятно. Математический анализ, поступившей от многочисленных датчиков информации, показал темпоральное возмущение поля в нашем пространстве. Кузнечик отсутствовал и в пространстве и во времени. И проделал он всё это без применения, каких бы то ни было, спецсредств земных технологий. Поэтому, у всех к Васильку было масса невысказанных вопросов, а у Василька — адекватное количество негодования, помноженное на его возраст, состояние души и обречённость положения.

Вот он и обиделся. Я его понимал.

Короче, последующие четыре часа были наполнены тоской и нудной профилактикой. Нас обмеряли, замеряли, взвешивали, просвечивали и всё в таком же духе. Правда, на расстоянии. Но четыре часа подряд?!

Настроение катастрофически падало. Что-то должно было случиться и это самое "что-то" не заставило себя долго ждать.

— Хочу есть! — в начале пятого часа наших мытарств вдруг сказал Кузнечик.

Движение внизу нас прекратилось. В возникшей паузе мы со Стёпкой переглянулись, и я пожал плечами — Василёк в чём-то, несомненно, был прав.

— Есть хочу! — ещё раз сказал Кузнечик. На этот раз его голос подозрительно задрожал.

Все снова внизу задвигались, но как-то бестолково — ситуация с нами, как ни крути, была тупиковой. Как, спрашивается, кормить детей, когда те висят в гравитационных коконах высшей защиты?

Выход нашёл Стёпка. Простой и эффективный.

— Мне кажется, — сказал он в окружающее пространство равнодушным голосом. — Что защиту можно убрать. Все равно это фигня.

Стёпка посмотрел на меня. Я, подумав, кивнул. Фигня.

Кузнечик тоже кивнул.

Как ни странно, но последовавшая за этими словами пауза принесла, фигурально выражаясь, свои плоды. С помощью генератора случайных чисел, в грави-коконах были сделаны мгновенные проколы, и перед каждым из нас появился съёдобный такой набор из трёх блюд.

Защитное поле, правда, полностью ни кто так и не отключил.

Кузнечик обрадовался первым и тут же принялся уплетать за обе щёки виноград без косточек, яблоко без косточек и две печёных картошки без кожуры.

Мы со Стёпкой даже переглядываться не стали. Наши наивные и заманчивые предположения в ожидании чего-то горячего и в большом количестве оказались и на самом деле наивными, а потому не оправдались. Была бы здесь Ленка, она бы что-нибудь сказала по этому поводу. Но Ленки здесь не было.

К этому времени поступление новой информации прекратилось. Точнее, информация, как таковая продолжала поступать, но ничего особенного в ней уже не содержалось. Пространство вокруг Земли сканировалось, корабли наматывали по Системе сотни тысяч километров, общественность возмущалась, комиссии заседали, пресса поражала своих читателей непрекращающейся чередой сенсационных статей, средства на подпрограмму "Сфера" продолжали расходоваться. Что здесь скажешь? Ничего. А потому мы молчали и просто ждали.

Нет, конечно же, раза два я попробовал хоть что-нибудь прояснить "своим способом", но безрезультатно. Моя сила, по прежнему, не была подвластна моему разуму. Висеть же в воздухе как фрукт без дела, было весьма противно. А потому я, от нечего делать, принялся крутить в голове самые различные обрывки, поступившей за последние часы информации, и методично анализировать её. Тем же, самым, похоже, занимался сейчас и Стёпка — вон как он старательно делает вид, что дремлет.

Я мельком глянул на Кузнечика — тот точно спал. Везёт же некоторым...

Так какую же выбрать информацию для обдумывания? Родька... Нет, не смогу... Мальчик? И что — Мальчик? Пропажа животных из заповедника? Возможно, но не более того. Остановимся на загадке "Снегиря"... Почему, спрашивается, капсула робота оказалось пустой? Наверняка, она была отправлена с "Молнии" в сторону Земли с какой-то целью, так? Так. А с какой, спрашивается, это целью может быть направлена в сторону Земли спасательная капсула, без пассажиров на борту? Есть только одно объяснение подобной ситуации — именно в капсуле и прилетел на Землю Мальчик. Возможно, во время полёта "Молнии" случилась авария и родители были вынуждены срочно спасать ребёнка... Интересно... И, главное, логично всё, даже придраться не к чему... Так, ещё раз... "Молния", авария, "Снегирь"... Да нет, вроде всё сходится... Летел к нам в аварийной капсуле со всеми удобствами, рос потихоньку, набирался этих самых неординарных способностей... Интересно — сколько лет он их набирался... Предположим, в районе орбиты Плутона или ближе, Мальчик почувствовал, что где-то совсем уже рядом находятся люди и — хлоп! — очутился на Земле... С помощью своих способностей... А "Снегирь" полетел дальше... Интересно... Оч-чень интересно... Вот вам и все объяснения... Блин! Стоп. Спокойно. Ну, предположим, что всё так и было. И что нам это даёт? То, что Мальчик с "Молнии"? Это мы уже предполагали. То, что он умеет перемещаться в пространстве на большие расстояния? Ага... Уже теплее.. Вот вам и яблоко на орбите Меркурия... Возможно, кстати... А дальше? Почему Мальчик до сих пор не вступает в контакт... со взрослыми людьми?.. Какой интересный вопрос... Ведь точно — с детьми-то он контактирует... Дедушка, ещё, кстати какой-то... А, может быть, он своего дедушку искал?!

Мысль была такой неожиданной, что я даже на мгновение забыл, где нахожусь. И выпрямился, точно спущенная пружина от часов.

Стёпка приоткрыл глаза и скосил их на меня.

Ёлки-моталки!.. Дедушка! Ну, точно! Он искал своего родного дедушку! Вот он кого искал — своих родных! Галактику мне за пазуху!

Я чуть не заскрипел зубами с досады. Как же мы сразу не догадались. Если он искал дедушку, тогда выходит, что...

Тень метнулась ко мне от самой дальней стены. Размытое от скорости существо, уже в середине полёта было встречено ослепительным веером вспышек личных анигиляторов десантников, беззвучно выплевывавших в сторону полупрозрачной серой массы трассирующие молнии сгущенной энергии. Но я уже понял, что оружие против этой твари бессильно.

Удар отбросил меня вместе с охран-полем в другой конец комнаты.

Кувыркаясь в пространстве, я успел заметить, как серая тень разворачивается прямо в воздухе, словно готовясь ко второму прыжку.

"Всё..." — мысль, точно раскалённое пламя, обдала меня нечеловеческим ужасом, и остановила время.

Это было невероятное мгновение. Группы десантников замерли в разных позах со вскинутым оружием. Растерянные лица персонала. Испуганное лицо Стёпки. Кузнечик с удивлённо поднятыми бровями. Пойманный в первую фазу пульсации прозрачный пузырь нуль-перехода. Кипящий белым светом ионизированный воздух вдоль идеально прямых и тонких трасс лазерных выстрелов. И в перекрестии этих выстрелов, словно на объёмном чертеже в школе — что-то жуткое и абсолютно нечеловеческое. Ещё какую-то миллиардную долю секунды это "что-то" продолжало, в отличие от всего окружающего мира своё движение, затем, мгновенно развернувшись в воздухе, бесшумно и со страшной скоростью метнулось в мою сторону...

Я упал на бок с высоты двух метров и не успел сгруппироваться.

Удар о землю буквально потряс меня — перед глазами вспыхнули искры, и на какое-то время в голове всё перевернулось.

А когда я вскочил на ноги, мир вокруг уже изменился.

Десантники со своим оружием исчезли. Кузнечик со Стёпкой тоже. И вообще — исчезла вся больница.

Вокруг был лес, рядом шумела речка, а я стоял прямо в траве посреди какой то поляны.

У-иш!

Не ожидавший ничего подобного, я ошалело крутанулся на месте, чувствуя, как у меня внезапно вспотели ладони, затем пригнулся и в три прыжка очутился метрах в пяти от точки моего "приземления".

Где я?

Что происходит?!

Перед глазами вот-вот должна была появиться тварь. Я это ощущал каждой клеточкой своего тела. Стремительный до безумия поток времени продолжал мчаться сквозь всё моё существо с невероятной скоростью. Потом он, вдруг, со всего размаху ударил меня в грудь.

Я взмахнул руками и, точно в немом кино, медленно шлёпнулся на корточки.

"Что проис..."

Время вновь рванулось вперёд, и в ту же секунду я почувствовал, как на меня налетел лёгкий ветерок.

Я инстинктивно завертел по всем сторонам света своей головой.

Лес. Никого. Чистое небо.

Лес. Никого. Чистое небо.

Сердце в груди принялось колошматиться с такой силой, что казалось, сейчас выпрыгнет наружу. Руки, конечно, тут же начали противно дрожать. А у кого они, извините, не стали дрожать бы?!

"Фьють... фьють..."

Непонятный звук заставил меня вздрогнуть. И лишь секунды через две до меня дошло, что этим звуком было чириканье птиц.

— Ничего себе... п-постреляли... — слегка заикаясь, прошептал я.

Я помедлил, затем осторожно провёл ладонью по своей груди. Всё тело продолжало ныть от удара о землю. Похоже, что я грохнулся и на самом деле метров с двух-трёх.

Хорошо, что не с десяти.

Лес вокруг, похоже, был настоящий. Трава, похоже, тоже. Даже вот птички — и те в небе чирикали.

Я помотал головой. Выдержал несколько секунд. Потом сжал зубы и сильно себя ущипнул.

У-и...

Я зашипел, но тут же замолчал. Слегка приподнялся.

Так...

Твари нет, десантников нет.

Стёпки с Кузнечиком тоже.

Только лес кругом, небо и всё такое прочее.

Прекрасно. Значит, я снова непонятно где!

Я опустился на четвереньки и торопливо прополз метров десять. Поближе к лесу. На всякий случай.

Короче говоря, я ничего не понимал. Каким то восьмым чувством я догадывался, что то самое существо только что едва не лишило меня жизни. Оно попросту игнорировало все законы физики, а это было неправильно. Это было страшно.

— Блин... — тихо сказал я. Не хватало ещё, что бы я сейчас нюни свои распустил. Ленка так и говорила нам иногда: "Что нюни распустили свои, задохлики?".

Ещё раз. Что мы имеем?

Я стрельнул по сторонам глазами.

А ничего мы не имеем!

"Просто, сударь, нас снова занесло непонятно в какие края"

Занесло?

Я чертыхнулся и перевёл взгляд на свою левую руку, на которой, естественно, должен был быть мой личный браслет. Браслета, естественно, не было.

Тьфу!

Я ударил себя по голой коленке.

Ну, вот куда меня зашвырнуло на этот раз? Куда?!

Я чуть было не заскрипел зубами с досады.

А потом до меня неожиданно дошло, что не только коленка-то была у меня голой. Оказывается — и плавок на мне теперь тоже не наблюдалось. Совершенно. И получалось, что сидел я здесь, как это ни странно, совершенно "ни в чём".

А-п!

В первое мгновение я даже дышать от стыда перестал, но уже в следующую секунду рассмеялся. Правда, слегка затравленно.

Плавки с браслетом могли исчезнуть только в том случае, если смена моего пространственного местоположения произошла с помощью "нуль-перехода". А не с помощью, например, Мальчика.

Выходит, я не до конца ещё "вляпался"... И, следовательно, мир вокруг был реальный.

Вывод, конечно, радовал своим оптимизмом.

— Живём, значит... — прошептал я. Потом быстро осмотрелся и боком-боком пробежался на корточках ещё поближе к лесу. В моей ситуации это стоило сделать.

Чувство страха начало понемногу отступать.

Небо. Поляна. Лес. Никого...

Вряд ли эта тварь могла вслед за мной самостоятельно "нуль-транспортироваться" в эти края. Либо "хирург", либо десантники успели всё-таки в последнюю секунду правильно оценить обстановку. Хорошо хоть, что вовремя — опоздай с этим самым "зашвыриванием" всего лишь на мгновение, и кое-кому определённо пришла бы "крышка".

Меня всего передёрнуло.

Мысль о "крышке" мне не понравилась. Нужно было что-то делать — либо думать, либо двигаться.

Я осторожно выпрямился во весь рост, чувствуя, как сжимается душа, и на некоторое время затаил дыхание. Лишь мои глаза продолжали цепко выхватывать из окружающей действительности основные детали.

Да. Пейзаж вокруг был вполне реалистичный. Вместо всяких непонятных тварей, как и положено, в небе летали птички, вместо всполохов лазерных аннигиляторов, на землю струился солнечный свет, а вместо космодесантников вокруг стояли деревья.

Лес с поляной, небо с птицами, шум речки.

Как ни крути, мир вокруг казался вполне привычным. Так сказать — обыкновенный земной пейзаж. А если это — Земля, то меня, так или иначе, но через какое-то время обязательно найдут.

Ну...минут десять-пятнадцать.

— Лучше десять, — сам себе тихо прошептал я.

Вот и всё. Теперь оставалось просто ничего не предпринимать, сидеть на одном месте и ждать. Мои координаты известны либо "Хирургу", либо десантникам — смотря, кто из них меня сюда "доставил". Но и в том и в другом случае, результат будет одним и тем же — за мной скоро "прилетят".

Я усмехнулся и зябко поёжился. Мысли были, конечно, очень правильными, но... кто его знает, как всё обернётся на самом деле...

Да... События начали разворачиваться неправильно. Логическая цепочка причинно-следственных связей вот уже в который раз жёстко прерывалась неведомой рукой. И, если честно признаться, рука эта мне не нравилась. Сначала волк, теперь вот — существо неведомое. Сплошная мистика, а мистика не имеет права на существование. Миром должны управлять нормальные физические законы. Если в мире появиться нечто, что эти законы игнорирует, как жить потом в таком мире?

Я нервно поёжился, потом снова (в который раз) на всякий случай поднял голову.

Небо. Пусто. Твари нет...

— Мальчик...

Голос позади меня раздался настолько неожиданно, что я едва не подпрыгнул от испуга.

Мгновенно обернувшись, я метрах в пяти от себя увидел какого-то старика.

В одну секунду я рассмотрел и седые волосы, и бороду — такую же седую, и чёрный балахон до самых пят.

В правой руке он держал палку, на которую и опирался.

— Здравствуй, маленький путник, — он вдруг поклонился мне почти до самой земли.

Я растерянно захлопал глазами. Со мной ещё ни кто так не здоровался.

— Здравствуйте... — сказал я и неловко попытался поклониться в ответ. Вышло глупо.

В голове быстро возникло несколько вопросов и так же быстро все они пропали.

Старик медленно выпрямился.

— Не бойся меня, — сказал он. Видимо мой испуг был нарисован на моём лице довольно яркими красками. — Ты, наверное, потерялся?

Я переступил с ноги на ногу, потом молча кивнул.

Старик понимающе улыбнулся.

Хорошая у него была улыбка. Добрая.

— С кем не бывает... Тебя как зовут-величают?

— Саша, — сказал я глухо и прокашлялся. — Меня Саша зовут.

— Александр, значит... Ну, а меня Феодором называют... Вот и хорошо, вот мы и познакомились... Только давай-ка, Александр, перед тем, как мы с тобой побеседуем, ты наденешь на себя вот это, — с этими словами старик снял с себя через голову странный на вид балахон и протянул мне.

Я машинально взял в руки протянутую одежду и на мгновение замер — на груди у старика, поверх чистой белой рубахи из какой-то толстой ткани, висел огромных размеров медный крест.

Старик заметил мой взгляд.

— Это православный крест. Ну и я... выходит тоже православный.

Я растерянно заморгал. Крест? Православный?

Где я?!

Старик, словно не замечая всей моей гаммы чувств на лице, ласково посмотрел мне прямо в глаза.

— Одевайся, Александр. Нехорошо молодому человеку ходить нагишом, — с этими словами он деликатно отвернулся в сторону.

— Ой! Простите...

Я "вспыхнул" и мгновенно накинул на себя, предложенную мне одежду.

— Простите...

Старик промолчал в ответ. Потом приложил к глазам ладонь и на несколько секунд поднял глаза к небу.

— Немного времени тебе ждать осталось. Скоро уже прилетят за тобой, да. Потеряться в наше время стало уже почти и невозможно... А вот моя станция уж года два как не работает... по причине слепоты одного старого брата моего меньшего... Ого! — Старик снова перевёл взгляд на меня. — Большевата одежонка для тебя... Но уж ты не серчай, ежели что не так...

— Да что вы, дедушка! Всё нормально!

Я попытался незаметно подтянуть изнутри руками балахон, но из этого ничего не вышло. Просто я был короче моей новой одежды сантиметров, где-то, на сорок. А потому я просто стоял на одном месте и не двигался.

— Извините... А что со зрением у вашего брата? Может быть, нужно... ну... к врачам обратиться?

Старик снова улыбнулся.

— Куда уж ему теперь... в такие года-то. Ничего не видит... Пришёл он ко мне как-то ранним утром — меня нет. И решил, хитрец эдакий, без спросу полакомиться сухариками. А лапа то у него, что пять моих. Залез ей в форточку и давай шарить по столу. В одну секунду всю аппаратуру и смял в гармошку... — Старик замолчал.

Я открыл рот.

— Шучу я, — старик подошёл и ласково взъерошил мои волосы. — Редко кто ко мне приходит... — он снова отступил на шаг. — Бог сотворил на земле не только нас с тобой — людей, стало быть, значит, но и тварей неразумных — зверей всяких разных — братьев наших меньших. Нам же, выходит, на радость. Так что ты не удивляйся шибко рассказу моему... Братом меньшим медведя я назвал. Живёт он здесь неподалёку...

Медведь! Я сообразил, что всё ещё стою с открытым ртом.

— Медведь? — переспросил я.

— Он самый. Мишка косолапый. Годков уж как пятнадцать знакомы.

Я моргнул.

— Вот что, Александр, — старик, неожиданно, стал очень серьёзным. — Моя келья... мой домик стоит совсем рядышком — метрах в двухстах, у самой речки, — он показал рукой в сторону. — Вон там. И я не слышал сегодня ни людских голосов, ни шума двигателей. Скажи, какими ветрами занесло тебя в наши края?

Секунду-другую я молчал, изумлённо переваривая услышанное — медведь, тайга, православная келья — потом сообразил, что меня о чём-то спросили.

— Меня это... внезапно "нуль-транспортировали", — я кашлянул. — А где мы? Это Урал?

— Нет. Западная Сибирь, — старик серьёзно смотрел на меня. Я невольно всей душой словно потянулся к нему — такой добротой светились его глаза. — Говоришь, будто тебя переместили в пространстве, не спросив на то разрешения? Я правильно понял?

Я кивнул.

— Да. Правда, там... всё сложно... — я замялся, не зная, что говорить дальше. Не мог же я сейчас начать рассказывать всю нашу историю. — Но всё уже хорошо, честно.

Старик покачал головою.

— Если всё хорошо, тогда и ладненько... Только отчего в твоих глазах такая тоска вселенская, Александр?

От такого вопроса я даже растерялся. Потом пожал плечами и отвёл глаза в сторону.

Неожиданно высоко в небе, прямо над нами, вспыхнули ослепительным светом два сигнальных заряда красного света.

"Нашли!" — обрадовался я.

Старик даже не шелохнулся.

— Молиться я теперь буду о тебе, Александр, — негромко сказал он. — Что-то тревожит меня. Видно, не спроста ты здесь оказался...

Я поправил на себе одежду и в смущении произнёс.

— Я это... неверующий...

Словно неясная тень набежала на лицо старика и сразу пропала.

— Ничего, — вздохнув, сказал он. — Молиться ни за кого не грех. Тем более за детей...

Снова где-то высоко над нами вспыхнули сигнальные заряды.

"А как же одежда?" — вдруг, мелькнула мысль.

Словно в ответ на мои мысли, старик, неожиданно сказал:

— Одежду оставь себе. Ну, а если снова появишься здесь — заходи в гости. Буду рад тебя видеть, Александр.

— Спасибо...

Я чувствовал себя неловко. Моё имя в устах этого старого человека звучало как-то иначе. Словно в имени этом была спрятана история многих и многих людей, живших до меня.

— Что ж... пойду я, — старик опёрся ладонями обеих рук на свою палку. — Ты теперь и один дождёшься спасателей... Не забудь — меня Феодором зовут.

— Не забуду, дедушка Феодор.

— Вот и славно.

Старик поднял правую руку и начертил ею в воздухе какой-то знак.

Я неловко кивнул.

А что я мог ещё сделать? Я же не знал хорошо ни одну из конфессий. В том числе и Православие. Конечно, мы что-то проходили по истории религий, но, честно говоря, я давно всё уже забыл.

— Очень рад был с тобою познакомиться, — сказал старик. — Если найдёшь время — прочти сегодня или завтра что-нибудь важное. Мне кажется, что тебе это обязательно следует сделать. Ну, до-свидания.

— До-свидания, — слегка растерянно сказал я в ответ.

Спросить же, что именно имел в виду дедушка Феодор, я постеснялся.

А когда он скрылся в лесу, рядом со мною буквально упал на землю обычный школьный бот.

Из открывшегося колпака показалась Ленкина голова.

— Залазь, — быстро сказала она. — Сматываться нужно.

Не теряя ни секунды, я подскочил к боту и с ходу запрыгнул в него.

Коротко кивнув Ленке, я быстро захлопнул колпак аппарата и одним движением пристегнулся к креслу.

— Товсь! — приказала Ленка и мягко приподняла бот над землёю.

В следующую секунду бот сначала свечой взмыл в небо, потом, вдруг, резко снизился до минимальной высоты и, набирая с каждой секундой всё большую и большую скорость, рванул к далёкому горизонту...

КОНЕЦ 1 ЧАСТИ