Повесть о дружбе и взаимопомощи

— Ещё — нет. Осваивай пока это, — показала на грудь.

Мне тут же, по короткой ассоциативной цепочке, пришла мысль об освоении целины, Рита о том же подумала; только я промолчал, а она — озвучила. Целуясь, посмеялись на тему 'у дураков мысли сходятся' и решили, что целина не паханая — это, всё-таки, ниже и освоению (пока) не подлежит.

Уселся на диван и раскрыл объятья для Ритки. Не поняла... объяснил, как по моему мнению, она должна сесть — ко мне спиной.

— Ага! — устроилась и откинула назад голову.

Рита вспомнила, как с подружкой принимала однажды ванну. Вот так же сидели! Нежничали, пока вода не остыла (голые, мокрые, скользкие от пены — ох...), потом вытерлись и переползли в постель... нужно будет повторить. И с Толей когда-нибудь... потом.

Потрогал подружку, где можно, и полураздел потихоньку, как вчера. Ей, похоже, нравится сам процесс раздевания, ну, и сопутствующие прикосновения, само собой. Сам, конечно, тоже до пояса разделся. Когда змейку расстегнул на Риткиной юбке, девушка воспротивилась, но я лезть в трусы не собирался. Сказано 'нельзя' — значит нельзя. А её ладошку, лежащую на животе, в трусики подтолкнул. Она-то знает, где и как (неглубоко) можно трогать.

— Помогай! — поняла, и не возразила, и поучаствовала.

По-моему, подружку неслабо завела ситуация. До этого ничего подобного в моём присутствии она не делала. Хотя разговоры на тему самоудовлетворения мы вели, и давно выяснили, что относимся к сему явлению одинаково терпимо.

Мы совершенно выпали из действительности — из времени и пространства, остались только ощущения на кончиках пальцев, и у меня, и у неё. Ласкал грудки, целовал шею и ушко, шептал нежные глупости, а девушка 'помогала', движения её пальчика были под одеждой почти неразличимы. Всё сложилось — как нельзя лучше!

— Мне нравится, как ты кончаешь...

— Мне тоже, — хихикнула Рита.

— Очень искренне...

Рита извернулась, мельком взглянула на пальцы (чистые!), поцеловала...

— Я тебя сейчас...

— Рит, время!.. — обратил внимание девушки на часы.

— О-о! — уже?.. это было долго... и приятно... — Рита потянулась довольно, но опомнилась, — а как же?..

— Ой! — отмахнулся я, — первый раз, что ли?

Рита ещё раз взглянула на часы, поняла, что действительно, времени нет совершенно, а быстро-быстро 'передёрнуть' я и сам в состоянии, но не того же душа желает?

Неожиданно придумала: сползла с меня, стала на колени у тахты, приподняла резинки и чуть приспустила штаны с трусами. Быстро, пока не передумала, почти не глядя, поцеловала кончик:

— Аванс, — объявила и сбежала в ванную, явно в восторге от собственной смелости.

Пока девушка приводила себя в порядок, успел одеться, благо, что мыться не нужно, и кожа хранит Риткин запах — пусть...

— Сидишь? — грозно подбоченившись, спросила Рита, — небось, зарплату ждёшь?

Я хохотнул, вид у девушки был не страшный: тапки, колготки, юбка, голая по пояс...

Ритка поняла, хихикнула, протянула мне лифчик и уселась на своё место:

— Учись застёгивать! — продела руки в подставленные бретели и приподняла волосы, чтоб не прищемил застёжкой.

С остальными одёжками быстро разобралась сама, причесалась, погладила вскользь выпуклость на штанах:

— Бедненький... — поцеловала, глядя чуть виновато.

К дому Аллы мы успели вовремя: она нас на подходе из окна увидела и сразу вышла.

Девушка поздоровалась и окинула нас цепким взглядом:

— Чем занимались?

— Освоением, — честно признался я, а Рита только фыркнула и отмахнулась: потом, мол.

До клуба добежали-доехали: разбегаешься и скользишь по раскатанной 'скользанке'. Дорога к школе ведёт, всяк норовит проехаться — пунктир блестит под фонарями, скоро сольётся в одну сплошную ледяную ленту.

В фойе... ну как 'фойе'? нету у нас в клубе никакого фойе, так — предбанник с окошком кассы, потом — коридор; из него с одной стороны — вход в кинозал, с другой — в несколько комнат, где (теоретически) работают кружки по интересам. В одном таком Алла занимается — рисовать учится по средам и пятницам...

Так вот, в этом самом коридоре, в толкотне, повстречали Федосееву с парнем из параллельного, я с ними раскланялся, а Ленка исподтишка показала мне кулак. Наверно, что-то вспомнила из новогоднего... ну, погладил, плохо ей, что ли? Так она ещё девочек осмотрела внимательно, и кивнула одобрительно. Как будто я в её одобрении сильно нуждался!

Рита посмотрела подозрительно ей вслед, потом — мне в глаза, прищурившись, но я взгляд мужественно выдержал, вины за собой не зная. Девушка успокоилась.

Билеты проверяли на входе в зал, купил я их с утра, хотя положено непосредственно перед сеансом возле кассы толпиться. Но — связи! На самом деле — всё просто: кассир, тётя Люба, в нашем доме живёт, а я (хороший мальчик) с ней всегда здороваюсь. Так что, три билета 'через заднее крыльцо' с двадцатикопеечной переплатой — чисто по знакомству, но заранее.

Разыскали свои места в зале. Пришлось согнать парочку совсем мелких школьников (и чего им в первом ряду не сидится? впрочем, туда они и отправились, сообразив, что зал хорошо наполняется). Уселись; девчонки стали шушукаться, а я отвлёкся на разглядывание публики. Практически вся школа тут. Ну, да, французская комедия, продолжение 'Высокого блондина'! Первую-то часть мы ещё в сентябре посмотрели, по отдельности, мы с Ритой тогда ещё 'дружить' не начали.

— Так что вы осваивали? — шепнула Алла в ухо подруге.

— Сиськи, — честно призналась Рита, тоже шёпотом.

— Опять?

— В другой позе, — поведала Рита, и Алла сильно призадумалась, — потом расскажу!

— В позе? — не отставала девушка, — вы что?..

— Нет, — терпеливо объяснила Рита, — мы не спешим. 'Половой акт должен быть лишь конечным звеном в цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих'! — последнюю фразу наставительно продекламировала.

— Охуеть! — искренне восхитилась Алла, — где ты такого набралась?

— У бабушки в шкафу брошюрку нарыла, аж двадцать четвёртого года. Там такого (о любви и дружбе среди комсомольцев) много. Называется: 'Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата'. Хочешь, дам почитать?

— Давай. В школе потрясу кого-нибудь.

— Потряси. Чем-нибудь, — Рита изобразила покачивание бюстом, Алла её за это ущипнула.

В смысле: не за бюст ущипнула, а за попу. Неубедительно получилось через куртку и прочее.

Девчонки ещё чуть-чуть повозились, но тут погас свет и начался фильм.

Рита тут же выдала мне свою ладошку, второй завладела подружка, я это заметил, и во мне впервые зародились смутные подозрения... нет, не может быть...

Впрочем, в сомнениях я пребывал недолго — фильм-то интересный!

Посмотрели, посмеялись, на поцелуи и тисканья не отвлекались — это и дома можно проделать. Да и сидели в центре зала, а самое интересное в нашем клубе происходит в заднем ряду. Местная молодая блатота курит там (не всегда табак) и выпивает без закуски из горлА, оттуда слышатся иногда картинно-возмущённые взвизги, там случаются миньеты и коитусы... Сам не общался с деклассированными, но слухами земля полнится. Федосеева с кавалером именно туда проследовала, выходила после сеанса взъерошенная, но довольная. Вспомнилось из детства: 'пьяная, помятая пионервожатая'.

Проводили домой Алку, прямо до дверей, и тут Рита нас слегка удивила. Она быстро чмокнула подругу в щёку, прощаясь, и мне кивнула, приглашая:

— Поцелуй девочку!

А я взял, да и послушался, хотя и в мыслях не было. Мы с Аллой до этого дня практически не пересекались, только здоровались вежливо, да улыбались издалека. Девочка симпатичная, но клеиться к Риткиной подружке? Увольте!

Правда, в кинотеатре Алла на меня поглядывала странно... я не стал вникать. Мало ли? Может, брякнул что-нибудь не то. Захочет — озвучит.

Приобнял Аллу за талию, склонился; девушка скорчила Ритке злобную рожицу, но уворачиваться не подумала: скосила губы в сторону и на лёгкое касание моих губ ответила.

— Пока, пока! — сказала Рита, ручкой помахала и поскакала вниз по ступенькам.

Мы с Аллой посмотрели друг на друга, плечами пожали, и я отправился следом за выдумщицей. Обернулся: Алла стояла, сунув руки глубоко в карманы пальто и подняв плечи, смотрела задумчиво вслед. А потом взяла, и язык показала. Розовый, симпатичный.

— Глаза у Алки, как у мышки, — сказал я, предлагая Рите локоть для поддержки.

— У какой? — прицепившись, поинтересовалась девушка.

— Из анекдота.

Ночью в кустах видны огромные светящиеся глаза, испуганный прохожий спрашивает:

— Ты кто?

— Мышка, — натужно отвечают из кустов.

— А почему глаза такие большие?

— Я какаю...

— Только ей не рассказывай, обидится.

— Кто, Алка? Посмеётся. Она, правда, удивилась.

— И я. Что это было?

— Ну-у... — протянула Рита, — мы с тобой...

— Дружим? — осторожно предположил я.

— Да! — обрадовалась подсказке подружка, — тесно дружим! А у Алки сейчас нет никого...

— И?

— Ну, тебе что, жалко? Подумаешь, поцеловал. Ей приятно.

— Надеюсь, что да. Ничего для Алки мне не жалко! — торжественно спел я.

— В старомодном ветхом шушуне, — заблажила Рита.

Размер она уловила, но мелодию я, похоже, сильно переврал.

— Я, вообще-то, имел в виду 'Выхожу один я на дорогу'.

— Может 'Три танкиста'?

— Или 'Жену французского посла'...

До самого Ритиного дома мы шли, распевая две песни одновременно, перемежая строчки: