Главное сказано — мы не изменяли!
— Всё остальное — потом! — и мы телепортировались в спальню... ну, во всяком случае, я не запомнил, как перемещались, сразу у кровати оказались и принялись друг друга раздевать... блеснули не загорелым, и я повалил Ритку на кровать, раздвигая ей коленки...
Потом мы лежали, приходя в себя от бурной встречи после такой долгой разлуки...
Рита вдруг напряглась, обеспокоилась, пошарила, нащупала — и ощутимо расслабилась, обнаружив презерватив с содержимым.
— Ой, молодец, позаботился! Когда успел?
— Пока лизал... — не рассказывать же, что чуть не кончил, пока надевал, так возбудил меня подзабытый за три недели запах девушки... и вкус, и вид...
— Молодец! — повторила Рита и благодарно поцеловала, — у меня совсем мозги отключились, как только дотронулся.
Помолчала, и поправилась:
— Как только вошла.
И рассказала, как прошлым летом они с подружкой едва не продемонстрировали свои чувства Алкиной маме.
— Представляешь, стою перед Ларисой Ивановной, рассказываю, как лето провела... Алка в двух шагах, я запах её слышу... вот тут, — Рита накрыла мою руку своей, — как с тобой сейчас, чувствую, что ещё чуть-чуть — и по ноге капелька...
То, что девушка пришла уже мокрая, я, конечно, заметил (и ощутил), и целовать её там стал не с целью довозбудить, а... просто — ну, очень хотелось! и чтоб с презервативом разобраться. А девочка с первого касания аж взвилась, и подмахивать языку стала откровенно и яростно, и кончила через пару секунд, но не остановилась — и я не остановился, и лёг на неё, только когда за уши потащила вверх...
Ритка распахнулась пошире, вошёл — как по маслу, она пятки мне на поясницу пристроила и всеми мышцами низа мне навстречу! и попискивать начала, и постанывать... 'Дивная музыка' — сказал дедуля в фильме 'Председатель', наслушавшись изощрённых большевистских матюгов. Неправда, вот это — да, дивная: стоны девичьи и всхлипы, и просьбы! А когда кончили, рванувшись друг другу навстречу — обхватила руками и ногами, 'мой!' — крикнула, целуя...
Я с неё стёк, голову себе на плечо пристроил, а ногу она сама мне на живот забросила. Гладил мокрую попу и промежность, вздрагивающую в запоздалых судорогах... Вот тут девушка и вспомнила о контрацепции...
— Кстати об Аллочке: где наша девочка?
— О! Как я по ней соскучилась!.. по ней тоже... где-то ездит ещё. Тётя Лара с Олегом Сергеевичем решили весь отпуск на море провести. Медовый.
— Алка им не мешает там?
— Ну-у... не думаю. Она же с понятием? И днём даст время вдвоём побыть, и ночью не вломится... да они и не подростки уже, не всё время в койке... как мы. А пока она вернётся... — Рита ухватила яички в пригоршню, — это всё моё! иди, сполоснись чуть-чуть, я ещё хочу!
Сделал шаг к двери, а девушка вытянулась в струнку (руки над головой, носочки оттянуты), потянулась, извиваясь, и пропела: 'Я так хочу, я этим летом не кончала!..' — ухмыляясь совсем не по-девичьи.
— Врёшь ведь? — обернулся я.
— Вру, — ничуть не смутилась Рита, — но всё — сама! Ни мальчиков, ни девочек! Потом расскажу.
Когда вернулся, быстренько ополоснув кончик, девушка валялась, раскинувшись морской звездой, ноги сильно шире плеч — проветривала. При моём появлении, впрочем, 'застеснялась' и ножки сдвинула.
— Мне мыться?
Я провёл носом от щиколоток вверх, вдыхая запах, у лобка, под грудью и у подмышек задержался, сопя.
— Гнусно обнюхал! — захихикала Рита от щекотки.
— Не нужно, сойдёт!
Прилёг рядом, поцеловались, подружка снова завладела 'этим всем своим'.
— Не готов.
— Знаю, — нырнула вниз и пояснила, примеряясь, — давненько я ничего не сосала...
А когда решила, что уже достаточно стойко, поинтересовалась:
— До конца?
— Как хочешь...
— Сейчас? Нет, сюда хочу. А вот утром!..
— Останешься?
— Нет... — начала было отвечать Рита, деловито натягивая презерватив, и садясь сверху, — ой, потом...
А когда 'потом' наступило, стала излагать, так на мне и лёжа, и мурлыча от поглаживаний:
— Ты сейчас меня покормишь... нет, помоемся сначала!
— Вместе?
— Да, не перебивай! Потом покормишь, потом мы пойдём гулять, потом зайдём ко мне, и ты меня у мамы отпросишь, ночью — что хочешь, а утром...
— А ещё тебя на рассвете губы мои разбудят!* — мелодично пообещала Рита.
Случился у неё такой... вечер творчества Пугачёвой...
Мы немного поспорили, имела в виду певица простой поцелуй в качестве побудки, или всё-таки оральный секс; пришли к выводу, что сначала одно, а потом и другое — чтобы уж наверняка разбудить.
— Разбужу и провожу тебя на экзамен! Вот! Возражения есть?
— Какие тут возражения? Тебя после школы надо в Академию Генштаба. Такое планирование! На прогулке получишь мороженое.
— То-то же. Встаём?
— Лежим. Видишь: занят. Попу глажу.
— Кушать хочу. Я без завтрака к тебе сбежала.
— О! Тогда — мыться!
— Угу. Ещё минутку погладь... всё, встаём!
Помывка вышла долгой: пока намылили друг друга со всем тщанием, пока смыли пену, пока нацеловались и натрогались под льющейся на голову водой...
Пока оценили загар...
Мой-то — ладно, полуколхозный — верхняя половина тела загорела сильнее, и полоска от плавок на ногах выражена неявно; а Рита хвасталась тем, что весной купила два одинаковых купальника, чтобы сразу переодеваться и не загорать в мокром, и теперь лишних белых полосок на теле нет! И вертелась, демонстрируя.
А ещё мы присаживались время от времени на корточки, чтобы поцеловать любимую письку...
Пока вытерлись перекрёстно...
Рита нарядилась в футболку, которую часом ранее с меня стянула — только-только попу прикрыла, я небрежно обернул чресла полотенцем; мы в четыре руки приготовили завтрак и дружно его употребили... За чаем девушка 'забыла', как одета, и поставила пятку на стул — мне сразу расхотелось идти гулять — дразнилка 'сообразила', что я вижу...
— Ой! Не специально!
Так я и поверил! И Ленка, и Алёна 'не специально' мне это место демонстрировали. Похоже, все мои знакомые девицы — эксгибиционистки, только в разной степени.
Ритка хитро и с явным сожалением заглянула под резко приподнявшееся полотенце, и сама пресекла свой (и мой) порыв:
— Нет, нужно на вечер оставить! Подожди, может, ты собирался к экзамену готовиться, а я...
— Не, не, не! Готов... отдыхаю.
— Что готов — вижу. А отдохнуть, дружок, тебе не удастся! — торжественно пообещала Рита, и отправилась одеваться.
Ну, и я попробовал одеться, только вот, даже пока посуду мыл, успокоиться не смог! Так и стояла перед глазами аккуратно выстриженная девичья щёлка...
Скучал, да...
Когда вошёл в спальню и снял полотенце, девушка, уже одетая, прихорашивалась перед зеркалом.
— Н-да... незадача. И куда тебя, такого? — рассмотрела меня в зеркале, расчёску отложила и села на кровать, тщательно расправив платьице, — иди ко мне!
— Ритка!..
— Что? Не волнуйся, мне тоже приятно. Дружеская помощь, помнишь?
Ну, и помогла... так что смог я, наконец, одеться, чтоб ничего не торчало... пока Ритка рот полоскала...
Мы гуляли по городу, ели мороженое в кафешке на Пушкинской (благо, что белым днём, да в будний день очереди нет совсем), и я чувствовал, что снова хочу любимую девушку. Что если бы не утреннее соитие, и не миньет перед самым выходом из дому, я бы сейчас радовал окружающих не скрываемой летними штанами эрекцией.
— Терпи! — ответила на мой чересчур жаркий взгляд Рита, — я же терплю?
Я похвастался девушке, насколько за месяц выросла моя ящиконосность и тяпкоуверенность, посетовал на трудности подготовки; мы пересказали вкратце сюжеты прочитанных книг...
О своих путешествиях Рита говорить не стала: 'Аллочка приедет — тогда, чтобы всем интересно было'.
А потом вдруг прижалась грудью к плечу:
— Пойдём с мамой общаться. Заберёшь меня. Я не думала, что ТАК соскучилась...
Оксана Петровна встретила меня на диво радушно, в щёчку, как родного, поцеловала, и Ритку отпустила без звука. Женщины пошептались минутку, я расслышал только 'ну и что, что утром? я же соскучилась!' и просьбу 'аккуратнее, без детей... пока'. Ещё и свежеприготовленной еды с собой выдала, чтоб не только любил дочку, но и кормил.
Ни ужина, ни ночи Рита ждать не стала, вышла из ванной голенькая, и прошествовала в сторону спальни.
— Жду! — сказала строго, как Антон Семёнович Шпак.
И вскоре мы опытным путём определяли, как всё-таки девушке следует прогнуться, чтобы сзади было не больно и приятно. Определили, между прочим!
Просыпались вдвоём мы уже второй раз, и накопилась статистика: оказалось, что во сне держим руки не 'на пульсе времени', как рекомендует 'Комсомольская правда', а друг друга за сокровенное. С Аллой, кстати, было то же самое. Инстинкт собственников, похоже.
Не вполне проснувшаяся Ритка пробормотала, садясь сверху, что насосалась вчера, а утренняя палочка — гораздо прогрессивнее, и оную обрела. И снова уснула, хитрюга.
Я тихонько помылся, собрался и побрёл в институт на экзамен по математике. Зевал и до-, и во время подготовки, и сонным предстал перед преподавателем.
Молодой экзаменатор-аспирант посмотрел в мои кроличьи очи и спросил тихо:
— Бухал, что ли?
— Не, — возразил я, — готовился.
— Ага, ага... — согласился педагог, — ворот застегни!
И поставил в ведомость какую-то цифру. 'Пять', на самом деле, хоть отвечал я не очень.
Из аудитории прямым ходом направился в туалет, к зеркалу, посмотреть, что не так с воротом. Оказалось, 'не так' — с шеей: великолепный засос слева... а я и не заметил — опаздывал... То-то парочка в метро скалилась... Ритка ночью отличилась, и не призналась, испугавшись содеянного. А преподаватель, похоже, из женолюбов, посчитал братом по крови и бОльшим распиздяем, чем я есть на самом деле.
Рита при встрече (так у меня и сидела, вернее — не сидела: борщ сварила, а потом лежала и читала) покаялась, была мгновенно прощена, но настояла, что следует наказать её немедленно, в любой известной мне позе, чтобы завтра целый день отдыхать. Потому что послезавтра приедет Алла, и будет готовить меня к экзамену по физике.
Неожиданно сказала про презерватив 'не надо': доверяет, а завтра — месячные. Было необычно, приятно, хоть и чуть быстрее, чем хотелось бы. И ощущение полного обладания женщиной, без препон. Девушке тоже понравилось 'нАживо':
— Мокро, пахнет, вытекает — новые ощущения... — физиономия чуть смущённая и радостная, — отдалась тебе вся...
Назавтра поступили, как договаривались, стали отдыхать: вышли на опушку леса, расстелили покрывало, и мирно предались чтению. Я читал любимый учебник физики, а девушка хихикала над антивоенным романом 'Rally Round the Flag, Boys!' Макса Шулмена, в украинском переводе — 'Хлопці, наших бьють'. Нашлась случайно такая жемчужина в библиотечном навозе из производственных романов.
Время от времени Рита мягко предотвращала мои поползновения где-нибудь её погладить — мол, не место, не время, 'нельзя', и обещала Аллочку через всю кровать уже завтра.
Алла с порога на меня запрыгнула и обхватила руками и ногами — только крякнул. Дверь захлопнул, и к двери девушку спиной прижал — всё ж побольше ящика с консервами весит! Сползая, подружка упёрлась (в спортивных штанах встречал), и захихикала: поняла, что очень рад её видеть. Но предложила одежду всё же снять, хоть и прицелился с небывалой точностью.
Вспомнился анекдот:
— Ты что, девочкой была? — изумляется нетерпеливый юноша.
— Дурак! Я колготки снять не успела!
И — можно без прелюдий, ибо скучала и весь месяц 'ни-ни': ни затяжки, ни рюмки, ни сантиметра! А потому сейчас очень готова. А ещё потому, что передо мной заходила к Ритке, та её тоже спиной по двери возила, они поцеловались и чуть-чуть поговорили, а до секса у них дело не дошло, по причине подружкиного недомогания и мамы дома.
— Ага, — сказала задумчиво Оксана Петровна, — не прошло...
Алла отрицательно покрутила головой, а сказать ничего не смогла — в горле пересохло. От радости в зобу...
— Рита! — позвала женщина.
Ритка выглянула из дверей и молча метнулась к подруге, ухватила за руку... опомнилась и виновато посмотрела на маму.
Оксана Петровна, наклонила голову, рассматривая девочек.
— Ой, да идите уже! — и махнула рукой в сторону спальни.
Подружки мышками метнулись и захлопнули за собой дверь. К двери Рита гостью и прижала — так уже было когда-то. Обцеловала лихорадочно всё лицо, и в ответ получила столь же жаркие поцелуи. И облапала, точь-в-точь, как тогда... Алла тоже по стойке смирно не стояла, провела ревизию родного тела... и обнаружила проблемный участок.
— Ы-ы-ы! — огорчилась Алла, — я же хочу тебя!
— Ну, вот так, — развела руками Рита, и снова положила их на плечи подружки, — четыре дня... три уже... тебе на разграбление Толика... — продолжила между поцелуями, но уже спокойнее.
Девчонки плотно обнялись, и так стояли, не шевелясь, сопя друг другу в шею, вдыхая любимый запах.
— Я не блядовала! — шепнула Рита, — тебя люблю. Вас, — поправилась.
— И я...
Алла нашла Ритины губы, поцеловала — долго и вдумчиво.
— Вали к Толе! Нечего приставать. Потом всё.
— А поговорить?
— Нет, — замотала головой Рита, — голова крУгом... я тебя всю хочу, когда можно будет... а так... всё в порядке, все здоровы, люблю, жду.
— Тчк, — завершила Алла телеграмму, — он дома?
— Да, и завтра экзамен.
— Ага, — сообразила Алла, — надо подготовить... это я могу.
— К математике — я его... физика — твоя. Иди, а то я уже...
— Ясное дело, я тоже... всё, пока-пока!
— Что так быстро? — Оксана Петровна выглянула из кухни и переводила взгляд с одной раскрасневшейся на другую, разгорячённую.
Выражение лица у женщины... знакомое. О, Лариса Ивановна так на них смотрит! Иронично — мол, шалят детишки!
— Причешись! — шепнула Рита подружке, та мгновенно послушалась, одновременно, через зеркало, отвечая:
— Ой, тёть Оксана, я на секунду, только поздороваться, бежать нужно... — помахав пальчиками всем, быстро выскользнула за дверь.
Рита привалилась к двери спиной, посмотрела на маму.
— Не прошло, — повторила Оксана Петровна.
Рита подошла к матери, обняла, поцеловала в щёку:
— Не прошло, и у Алки — тоже.
— Куда это она?
— Я её к Толе послала. К экзамену его готовить.
— Не сдаст же?
— С чего, вдруг? Мы весь июнь, попеременно... — Рита поняла, что болтает лишнее, и заткнулась. А потом, махнув рукой, продолжила, — и ударно... всё сдал. А на днях — вступительный.
— Ты 'готовила'?
— Я.
— Ох, девочки...
— Ну, чего ты, мама? Вот так у нас... кому плохо?
С Аллой... было так же, как с Ритой. 'Соскучились' — это слово повторили мы не раз. И не раз повторили, пока (у меня) были силы. Впрочем, к обеду девушка уже тоже слегка морщилась: резко начали, 'перетрудила' долго не востребованный орган. От дальнейшего сотрудничества, однако, не отказалась — сходили к ней домой, пообщался с Ларисой Ивановной, получил, как и от Оксаны Петровны, поцелуй в щёчку, пирожки с собой и дозволение любить дочку днём и ночью.
