Осень бедствий

— Я не просто так провел эту ночь. Я ходил в главный храм.

— Так-так...

— С коронацией не все так просто. И с императором тоже.

— Наместник Бога на земле?

— Да, что-то в этом роде. Как пришел к власти император из династии Вороновых?

— Триста лет назад пресеклась старая династия, — жом Пламенный не любил риторических вопросов, но в том-то и дело, что Тигр их тоже не любил. Если он спрашивает, значит, есть причина. — Народ бунтовал несколько лет, потом на трон общим решением посадили первого Воронова...

— Не совсем так.

— Да?

— Было несколько условий. Первое — Воронов был родственником старой династии. Пара капель крови в нем была. Пара капель, этого хватило.

— Несколько условий?

— Была принесена жертва.

— Жертва?

— Да. Ребенок императорской крови, как я понял, какой-то бастард, но тем не менее...

— И?

— Династию Вороновых благословила Хелла.

— Хелла... языческие бабкины сказки.

— Возможно. Но с этим хорошо складываются известные нам истины. Говорили, что в предках императора была жрица Хеллы.

— И что?

— Внимание, жом, внимание, — протянул наслаждающийся игрой Тигр. — Те королевские регалии, которые лежат сейчас в сокровищнице, не стоят и ломанного гроша.

— Почему?

Тигр даже залюбовался соратником. Ни шума, ни гама, конкретные вопросы по конкретной теме.

— Они драгоценные, там великолепная художественная работа, но нас интересует один-единственный камень. Черный, матовый, похож на гематит, но тверже любого алмаза. Он режет алмазы, как стекло.

— Такого не бывает.

— Бывает. Один-единственный камень, который, по свидетельству историка, подарила основателю династии сама Хель. Когда принесли жертву, тело ребенка начало иссыхать прахом, а из его сердца на свет появился этот камень. Раньше он был вделан в корону, и именно с его помощью короновали нового императора.

— А сейчас?

— Вот. Жрец рассказал мне интересные вещи. На короне есть... нечто вроде шипа. Один раз его отгибают, во время коронации. Кровь нового императора попадает на камень, и тот получает благословение Хеллы. Признание власти.

— Тогда почему мы так легко разобрались с Петером, если у него есть это благословение?

Тигр пожал плечами.

— Возможны несколько причин. Петер — тряпка, слабак, ничтожество, которое лишь по недоразумению родилось в императорской семье и нацепило корону. Ему бы угольщиком родиться, в самый раз было бы.

— И поэтому Хелла от него отреклась?

— А еще — императорская семья демонстративно верила в Единого Творца. Не в Хеллу, вы, жом, сколько ее храмов знаете?

— Один. И тот... м-да.

— Я бы на месте богини обиделся.

— Допустим, богиня тоже обиделась. И лишила династию своего благословения. Один раз колокол звонит, когда умирает старый император. Три раза звонит, когда император выбирает наследника.

— То есть у нас есть наследник?

— Практически, законный император. Царь-пушку в Борисоглебской крепости помните, жом?

— Да...

— К ней нет ни ядер, ни пороха. Она стреляет один раз, когда наследник принимает трон. Сама стреляет. Без помощи людей.

— Сказки, — но выглядел жом Пламенный не слишком уверенно.

Какая магия?

Люди на машинах ездят, телеграфом пользуются, телефонируют друг другу, какие тут боги? Сказки все это! Чтобы народишко не бунтовал, ему и капают в уши воском...

Или — не сказки?

— Императорская семья это не афиширует. В курсе буквально несколько человек.

— Давно бы слухи пошли...

— Так слухи и ходят, — пожал плечами Тигр. — Слухи, сплетни... вы им много внимания придаете?

Жом пламенный поежился. Много внимания? Да он и сам прекрасно такие слухи распускал! Хоть что сочинит, дайте время!

— Что мы можем с этим сделать?

— Боюсь, ничего.

Жом Пламенный нахмурился. Ладно, зайдем с другой стороны.

— Принимает трон? Как выглядит принятие наследником трона?

— Дает клятву заботиться, беречь, может, есть и еще что-то, но жрец не знает. Сказал, есть ритуалы, но только императорская семья в курсе.

— Таким образом, у нас есть наследник, который признан богиней, но пока еще не принял свое наследство?

— Именно так.

— Если его убьют?

— Если он не передаст свое наследство никому из императорской семьи, линия крови оборвется.

— И что тогда?

Жом Тигр пожал плечами.

Что?

Да кто ж богов знает? Людей-то не всегда поймешь!

— Неизвестно. Страна очутится в подвешенном положении...

— Приносить жертву Хелле?

— Вполне возможно.

Жом Пламенный покачал головой.

— Нет. Я думаю, надо расспросить... кто у нас там? Гаврюшка?

Жом Тигр хищно ухмыльнулся.

— Он самый. Думаете, он что-то знает?

— Должен хотя бы догадываться.

— Что ж... можно и его расспросить. А я должен уехать.

— Жом Тигр?

Не то, чтобы жом Пламенный был против. Слишком уж сильный соратник, слишком уж агрессивный... даже ему было тяжело глядеть в глаза Тигра, но...

Куда уехать?

И в такое время?

Зачем!?

— Я телеграфировал в Зараево. Если у нас происходит... то, что происходит, значит, Петер мертв. Но также — он передал кому-то ключ от престола.

— С...а!

— Безусловно. Вот мне и хотелось бы знать — кто, кому...

— Ваш побратим еще не отчитался?

— Я ждал телеграмму ближе к вечеру. Но... я волнуюсь.

Жом Пламенный не поверил.

Волнуется он, как же! Но, с другой стороны...

— Вы хотите съездить в Зараево?

— Да. Даже самый хваткий человек может что-то упустить.

Жом Пламенный улыбнулся каламбуру.

— Что ж. Мне не хотелось бы вас отпускать, жом Тигр, но...

— Я вернусь, — заверил его человек в кресле. И улыбнулся.

И на миг жому Пламенному показалось, что у его собеседника совершенно тигриные клыки. Странно, правда?

Яна. Русина, где-то в дороге.

Задница — это не деталь организма, а характеристика ситуации.

Милейший человек сказал, полковник ГРУ в отставке. Правда, он не совсем 'задница' говорил, но это уже такие мелочи!

Вот здесь и сейчас Яна была с ним полностью согласна.

Она уже залила почти все горючее.

Она один раз меняла колесо, благо, предусмотрительно погрузила себе пару запасных. Цельнолитные каучуковые шины, это конечно жесть! Тяжелые, неудобные, и гробятся просто врагу на радость.

Какому врагу?

А, неважно! Были б шины, враг найдется!

Нини лежала в машине трупом. У девчонки поднялась температура, и вообще она впадала в беспамятство через каждые пять минут. Врача по дороге не предвиделось. Населенного пункта...

Яна навострила уши.

Колокольный звон!

Отлично!!!

Церковь!

Церковь — это село, село — это люди, а где есть люди, там есть и врачи. Хоть травница какая или повитуха!

Яна потерла руки. Ну а раз так...

Вперед?

Однозначно!

Яна принялась распихивать сестру.

— Нини, очнись! Нини!!!

Девочка наконец открыла глаза.

— Анетт...

Яна скрипнула зубами в ответ на идиотское имя (ну не нравится оно ей, не нравится!!!) и коснулась губами лба девчонки.

Плохо.

Тут не меньше тридцати восьми, а то и покрепче уже жарит.

— Нини, ты сможешь какое-то время побыть одна?

— Ан-нетт?!

— Мне надо сходить в село, привести травницу. Или врача.

— А почему мы не можем поехать вместе?

— Потому что машина — это след. В таком захолустье это как белого медведя на веревочке водить, — разъяснила Яна. — Ты можешь какое-то время побыть одна?

— А если меня кто-то найдет?

Яна, недолго думая, сунула девчонке пистолет.

— Стрелять умеешь? Справишься...

Судя по круглым глазам Нини, в родственниках у Вороновых лемуры отметились. Мадагаскарские.

— Ты... ты что!?

— Смотри сюда! Вот так снимаешь с предохранителя, и нажимаешь на курок. Главное направляй в нужную сторону, а то себе что-нибудь отстрелишь.

— Я не....

— Вернуться — хочешь? К милым и добрым людям, которые убили родителей?

Наверное, со стороны Яны это было жестоко. Но Нини перестала хлюпать носом и собралась.

— Н-нет...

— Тогда изволь за себя постоять. Поняла?

— А если я опять лишусь сознания?

— Придется тебе пока с ним не расставаться.

— Я... я....

Яна скрипнула зубами — и погладила девочку по голове. По белокурым пушистым локонам.

— Нини, детка, соберись. Я обещаю, все будет хорошо...

— А...

— Посиди, подумай, в какой стране ты хочешь жить? Мы вылечим тебя и уедем туда, обещаю... денег у нас хватит. Проживем как-нибудь. Замуж тебя выдадим, детей нарожаешь...

— А... а Русина?

— Мне жить хочется. А в этой стране нас с тобой просто за фамилию закопают.

— Анетт, все так плохо? Да?

Яна пожала плечами. У нее пока не было возможности как следует перебрать память Анны, но судя по освоенному...

Спасибо тебе, гугл и интернет. Когда привыкаешь плавать в его волнах, начинаешь быстрее искать информацию, осваивать ее, осмысливать. Яна примерно понимала, о чем идет речь — ну и хватит пока. В основах она потом разберется. А Петер...

Не то, чтобы он был плохим монархом. Хорошим он тоже не был, так серая скотинка. Другие с таким характером и досиживают, и уходят в мир иной под плач любящих подданных... Петеру не повезло.

С таким везением, как у него, и кондуктором-то в трамвае быть стремно — или билеты сопрут, или из трамвая выпихнут.

Начать с начала.

До брака с Аделиной — два неудачных романа. Один с разведенной дамой, второй с дамой полусвета. А поскольку был Петер весьма влюбчив и наивен, обе истории оставили ему шрамы на сердце.

Потом его взяла в свои ручки Аделина Шеллес-Альденская.

Родня, скрипя зубами, дала свое согласие, все ж не куртизанка.

Конечно, плохо, что сыновей у Петера не будет, но у него еще старшие братья есть...

Петер думал точно так же, и править не готовился. Но угодил на трон. И тут же Аделина стала камнем на его шее...

Мало того!

Война с Ифороу, война с соседним Борхумом, клятые комитетчики, покушения на царскую семью...

Вроде бы и дураком Петер не был. Но звезды в момент его царствования сошлись в одно короткое слово.

Да, 'звездец'. А вы что подумали?

Вот и перетекала страна из одного кризиса в другой. А сюда же еще в комплект вороватых министров, родственничков-уродственничков, которые тоже перли все, что гвоздями не приколочено и интриговали...

Яна б на месте Петера давно им организовала экскурсию на фабрику колбас. В цех, по убою скота. Так, с намеком.

Петер терпел и пытался урезонить всех словами.

Дотерпелся.

В итоге к нему его же генералы пришли, и едва ли не силой заставили подписать отречение. Анна об этом мало знала, так, обрывки разговоров, Яна тоже не знала, и злилась.

Не могла эта тетеха головой подумать! За себя боролась, не за чужого дядю! Яна б давно и разнос всем устроила, и сына забрала...

Ладно!

Не до того!

— Все не просто плохо, Нини. У нас... у нас — задница.

— Анетт!!!

— Что?

— Как ты... если бы мама...!

— Нини, успокойся и привыкай. С этого дня мы самые обыкновенные девушки. Без титулов и дворянства. Чем раньше ты с этим смиришься, тем будет проще. А пока... спорить со мной ты можешь? Значит, и в обморок в ближайшее время не шлепнешься. Пошла я в село.

— Мне страшно! — едва не заплакала сестра.

Яна указала пальцем на сумки.

— Там еда. Советую что-нибудь съесть, и отвлечешься, и полегче будет.

— Не хочу.

— А ты через не хочу. Тебе нужны силы. Все, я пошла.

Яна развернулась и направилась к деревне. То есть к селу.

Разницу она отлично знала. Но... хоть убивайте — упорно путала эти два понятия. Для нее-то не было разницы, есть в деревне церковь или ее нет. Везде люди живут.

* * *

Великий князь Гавриил был в ярости.

Он метался по кабинету, швырялся предметами и крыл своего кузена такими словами, что ей-ей, осколки ваз краснели.

Таким его и застал сын.

— ПапА?

— Да!? — рявкнул Гавриил, не особо скрывая свое бешенство.

— Что случилось? Меня вызвала мамА, сказала, что вы чем-то сильно недовольны...

— Недоволен!? Это еще мягко сказано!

Гавриил шваркнул об стену тяжелый малахитовый прибор для письма, заполировал креслом, и почувствовал, что выдыхается.

Устал...

— С...кин кот!

— Кто, папА?

— Петер! Сволочь, с..., б..., п... ...ный!!!

Матерщина из уст великого князя неслась такая, что даже грузчики не стали бы перебивать. Стояли бы и восхищенно внимали. Отведя душу, Гавриил почти упал в уцелевшее кресло, и кивнул сыну на столик с ликерами.

— Налей.

— Что именно, папА?

— Давай горькую настойку.

Мишель хмыкнул, но повиновался. Да, похоже и впрямь что-то серьезное.

Отец вообще предпочитал ликеры или сладкие вина, хотя и тщательно скрывал свою слабость. Домашние знали, конечно.

С посторонними Гавриил с удовольствием пил и водку, и коньяк, но дома...

Ликерчик, да под хорошую сигару, а ликер должен быть тягучий и приторно-сладкий...

А сейчас — горькую настойку?

М-да...

Получив рюмку, Гавриил осушил ее одним глотком и протянул сыну.

— Еще...

Нормально говорить он смог после третьей рюмки.

— Петер, с..., сдох.

— Один удар Колокола, — кивнул Мишель.

Об этом уже вся страна знает.

— И даже сдохнуть нормально он не мог! Он назначил себе преемника! Б...

— Чем это чревато, отец?

Мишель не собирался слушать тут отцовскую матерщину весь вечер, у него и поинтереснее дела найдутся.

Гавриил хмыкнул.

Да, сына он во многое не посвящал. Даже из того, что знал... вроде как и ни к чему было. Вот и не понимает мальчишка...

Разъясним.

— Тем, что никого другого короновать не смогут. Вообще.

— И что? Разве это препятствие?

— В нашей стране — да.

— Не понимаю. ПапА, почему? — молодой человек действительно не понимал.

Гавриил вздохнул.

— Потому что дураков, которые готовы навлечь на себя проклятье Хеллы, мало.

— Проклятье Хеллы?

— Оно падет на убийц действующего императора.

— На убийц Петера?

— В том числе.

— На тех, кто отдал приказ — или на тех, кто убил?

— На тех, кто убил — сразу. На тех, кто отдал приказ... не знаю. Тут сложная ситуация, Петер от престола отрекся. Сам. По доброй воле. А вот его наследник не отрекался. И тут...

— Что такое проклятие Хеллы? ПапА?

— Смерть. О которой мечтают и умоляют. Но — не получают. И муки после смерти.

Гавриил отвечал с таким серьезным видом, что...

Шутить Мишелю не захотелось. И вместо этого он задал другой вопрос.

— Наследником может быть только человек с каплей нашей крови в жилах?

— Да.

— Или наследницей?

Гавриил задумался.

— Да, возможно и такое.

— Тогда...

Великий князь с умилением поглядел на сына. Ну не умница ли у него растет? Не сообразительный ли мужчина?

А ведь действительно...

— Я постараюсь узнать. А ты... готовься очаровывать и влюблять.