Осень бедствий

— Это — твоя кровь.

Яна потерла лоб.

— Что сказали — спасибо. Но... я вам честно скажу, если б меня сейчас признали... на фиг такую родню! Кстати, а почему я тогда не Романова?

— А ты бы хотела жить с такой фамилией — ТОГДА?

Яна подумала и покачала головой.

Это как во время Великой Отечественной ходить в кожаном пальто и орать "руссише швайн". Пришибут к чертовой матери.

— Твой предок тоже хотел жить. И поменял фамилию, благо, это было недорого.

— Спасибо за разъяснения. Но все равно мне это... даже слышать такое — и то жутко. Уж простите.

— Понятно. А ты, девочка?

Анна вздохнула.

— Это — моя кровь. И...

— И история у тебя та же самая, верно?

Великая княжна кивнула с самым несчастным выражением лица.

— Да. Но...

Хель подняла руку.

— Предупреждая ваши вопросы — вы обе умерли. И перед смертью воззвали ко мне.

Несколько секунд девочки молчали. А потом...

— Ой...

— Ёпта...

— Осталось решить, что мы будем делать дальше, — с милой улыбкой добила их богиня.

Яна подняла руку, словно примерная школьница.

— Можно? — Дождалась благосклонного кивка, и продолжила. — Я правильно понимаю, что есть еще какое-то решение? Кроме смерти?

— Правильно.

— У меня сын. И я не могу его бросить.

— И у меня сын, — Анна распрямила плечи еще сильнее. — Если что-то нужно сделать... только скажите!

Хель искривила губы.

— Сын... и у одной, и у второй... только вот матери думают о детях только на пороге смерти.

— Что!? — Яна даже подобралась. — Вы не смеете!

— Молчать, — ледяным тоном приказала богиня. — Ты забеременела по глупости. И вот это — твоя вина. Помнишь? Твои вечеринки в первый месяц беременности?

— Но я же не знала!

— Догадывалась. И надеялась, что само рассосется, или будет выкидыш. Разве нет?

Яна опустила голову.

На колени капнула слезинка, вторая...

— Да. Дура была...

— И осталась. Вторая еще лучше — бросить ребенка на произвол судьбы... тебе рассказать, что сейчас творится в Звенигороде?

Анна выглядела не лучше.

— Я виновата.

Хель чуть смягчилась.

— Что ж. У вас действительно есть шанс. Вы — потомки моих жриц, вы воззвали ко мне, вы пообещали — все. Поэтому я дам вам шанс.

Девушки резко выпрямились.

— У вас будет возможность вернуться. На год.

— На год!?

— Не перебивай.

Яна послушно заткнулась и даже рот себе рукой зажала. Чтобы не ляпнуть, чего не надо.

Год!?

За этот год она моря выпьет и горы свернет! Лишь бы Гошка... да, была дурой! И что? Никто и никогда не бывал?

И веселилась с парнем!

И не подумала.

И пила, и травку попробовала... ей же двадцать лет было! Даже девятнадцать! Второкурсница!

Чего от нее было ждать?! Гениальности Энштейна?! Так он в физике был гений, а в семье...

Несколько жен, дети с отклонениями, куча любовниц...

Гениальности это не отменяло, но жить-то с ним как?!

— Мое условие. За год вы должны спасти детей. Ребенок должен быть спокоен за свою жизнь. И если я сочту, что условие не выполнено — пеняйте на себя.

Девушки закивали.

— Ребенок должен быть здоров, обеспечен, устроен — надеюсь, это понятно обеим?

Опять согласные кивки.

— Второе условие — четыре жертвы.

Девушки переглянулись.

— Жертвы?

— Да. Сразу уточняю — человеческие жертвы. Петухов, попугаев и крыс из зоомагазина не предлагать, — богиня явно издевалась. Четыре человека, убитые... впрочем, как и где вы их убьете — непринципиально. Можете просто сказать: тебе, Хель.

Девушки переглянулись.

Во взгляде Анны был ужас.

Во взгляде Яны...

У девушки была своеобразная биография. И она искренне считала, что жертва...

К примеру, какой-нибудь милейший маньяк. Или педофил. Или просто убийца...

Яна подняла руку.

— Да?

— А моральные качества жертвы? Ну там... девственница, или что-то еще...

— Безразлично.

Яна кивнула. Вот так, навскидку, она могла бы принести в жертву богине своего начальника, наркомана из соседнего двора и трех теток из жилктонторы. Главное — отловить.

— Я никогда не...

Яна пнула соседку по ноге. Сильно.

— А...

— От этого зависит жизнь твоего ребенка.

— Я согласна.

Яна и не сомневалась. Нормальная мать за своего ребенка не то, что маньяка порешит — она целый город напалмом зальет. И не задумается. Это — материнский инстинкт.

— А чтобы вы не думали, что я такой уж изверг... я могу помочь вам лишь одним. После принесения первой жертвы, вам будет доступна сила вашего рода.

Девушки навострили уши.

Увы, полученное, не обрадовало.

— Вы можете приказать человеку умереть. Условие — вы должны быть рядом с ним и видеть его.

Яна задумалась.

Полезное, вообще-то умение.

— А одному или нескольким?

— Одному. Только одному. А если нескольким — сама за ними уйдешь. Ко мне.

Улыбка у Хель была...

Брррр.

Вроде и красивая, а жуть берет. Хотя ни клыков, ни крови, а вот поди ж ты.

Яна медленно кивнула.

— Быть рядом и видеть, кому приказываешь?

— Да.

— Это тоже будет... жертва?

— Да.

Яна медленно кивнула. Она поняла.

А вот Анна...

— Я... я никогда... я не знаю. Я постараюсь.

Хель пожала плечами.

— Старайся. К сожалению, отправить вас в родные миры я не смогу. Для своих миров вы умерли.

Анна сообразила первой.

— Получается... вы можете отправить меня — в ее мир, а ее в мой?

— Да.

— Но мой ребенок...

— Ты позаботишься о ее ребенке, она — о твоем. Подведете друг друга — все умрете. И дети ваши погибнут.

Анна всхлипнула.

— Жоржи...

Яна подняла брови.

— Как зовут твоего сына.

— Георгий.

— И моего...

Женщины переглянулись, обретая нечто вроде... понимания. Яна даже телефон по карманам поискала, но телефоны магия не предусматривала.

— Ох... а как же она? Если она из невесть какого мира? Она ж даже сотовым пользоваться не умеет, она рехнется! — честно высказалась Яна в лицо богине.

— За себя ты не боишься?

— Боюсь. Но я умею разговаривать на универсальном языке — языке силы, — Яна пожала плечами.

— Думаюю, это не окажется лишним.

— Эммм... ваша божественность?

— Называй меня просто — Хелла. Так и быть.

— Спасибо. Скажите, а... я правильно понимаю, ее сейчас убивали? Вместе с семьей?

Яна невежливо ткнула пальцем в Анну.

— Да.

— А... я точно смогу что-нибудь сделать? Или меня штыками добьют? Я не икс-вумен, не росомаха и когтей у меня нет. Побуду там минуту, да и обратно, к вам, люлей получать.

Хелла усмехнулась.

— Я знаю твое прошлое, девочка. Рука у тебя не дрогнет... а чтобы вовсе уж верно было — я дам тебе свое благословение.

— А...

— Оно для тех, кто будет убивать. Действует короткое время, но пока работает — твоя рука не будет знать промаха.

Яна кивнула.

— Спасибо. Это не лишнее будет. А Анне?

— Ей не нужно. Там ты уже постаралась.

— Все равно. Спасибо вам.

Богиня хмыкнула, но сказала о другом.

— Последнее, что я вам могу дать — воспоминания друг друга.

— Спасибо, — от души высказалась Яна.

— Благодарю Вас за милость, — вторила ей Анна.

— Еще вопросы ко мне есть?

Яна мотнула головой.

Анна не удержалась.

— Мы сейчас вернемся в мир. Я — в ее, она — в мой. Я должна спасти и устроить в жизни ее ребенка, Яна устроит моего. Ровно через год мы опять окажемся здесь. За этот год мы должны принести вам четыре жертвы. Убить людей. А... все равно когда?

— Совершенно. Можно всех четырех за один раз, — кивнула Хель.

— За это вы нам даруете магию. Мы сможем убить любого человека, просто приказав ему...

— Смотришь на человека и говоришь: именем Хеллы я забираю твою жизнь. И он умрет.

Девушки выдохнули.

Все же...

Чтобы так высказаться, надо озвереть. А то...

Вот представьте, наступил вам человек на ногу — и пожелали вы ему сдохнуть. У того и сердце разорвалось. Неправильно это как-то.

А если почти ритуал...

Это надежнее.

— Спасибо Вам.

Яна вздохнула.

Не то, чтобы ей нравился такой расклад, но...

— Нас точно нельзя каждую вернуть в свой мир?

— Вы мертвы для того мира. А еще... поглядите друг на друга.

Богиня плавно повела рукой. И перед девушками из пола выросло зеркало. Большое...

Яна глядела на девушек в зеркале.

Анна глядела на отражения...

Отражения были похожи, как две капли воды. Правда, они были по-разному одеты, подстрижены и выражения лиц у них были разные, поэтому и сходство в глаза не бросалось. Но в остальном...

Копии.

Те же каштановые волосы, те же карие глаза, те же улыбки.

— А это ваши сыновья.

Смена картинки.

— Гошка, — Яна всхлипнула, протянула руку к изображению, но дотронуться не посмела.

— Жоржи...

Анна всхлипнула почти одновременно с ней.

Мальчишки были похожи, как копии.

Те же светлые вихры, те же карие глазенки, те же улыбки, даже зубы передние одинаковые — со щербинкой...

— Неважно, в каком мире это мой ребенок! — высказалась немного сумбурно Яна. И вдруг порывисто повернулась к Анне. — Ты мне Гошку сбереги. А я твоего откуда угодно вытащу!

— Он сейчас в Звенигороде... обещаю!

— Положите руки друг другу на плечи, — громыхнул голос Богини.

И отказаться не получилось.

Карие глаза встретились с карими, и между девушками протянулось... нечто.

Нити?

Воспоминания?

Яна застонала, чувствуя, как информация почти физически ощутимо переливается в ее разум... больно.

Ничего.

Ради Гошки?

Вытерпит!

— У вас год! — громыхнул тот же голос.

И Яна почувствовала, что летит куда-то во мрак.

Глава 2.

По лесу, по пустыне, в ранний и поздний час...

Анна. Россия.

Было больно.

Болела голова, болела спина, болело...

Да все болело, откровенно-то говоря.

Анна всхлипнула и открыла глаза.

Память возвращалась медленно.

Неужели это — было?

Она...

Отец, маменька, сестры — и расстрел. Жестокий и беспощадный.

И черная звезда.

И...

Анна поежилась. Неужели ЭТО — было?

Хелла.

Вообще, в Русине официальной верой считалась вера в Единого Спасителя, который снизошел на Землю и бродил по ней сорок дней и ночей, помогая людям и обучая их. А потом вознесся на небо...

А Хелла...

Сейчас это — демон ада. Но образование у Анны было хорошее, и она помнила.

Некогда небо населяли воинственный боги.

Могучий Одаль, который разъезжает на огнегривом коне и поражает молниями нечисть, его ближайший помощник — бой войны, Рор, бог океанов и морей — Авьерт, и Хелла — среди прочих.

Богиня смерти.

Это было давно, когда люди еще не знали истинной веры. Потом старые боги забылись...

Оказывается, не до конца.

И у нее в роду были жрецы Хеллы. Жрицы.

Страшно-то как!

Мамочки!

Рука сама метнулась сотворить символ Спасителя — лестницу, по которой он поднялся на небо. А в этом мире Спасителя нет.

И символ другой...

И рука повисла плетью на полдороге.

А можно ли...?

Анна кое-как поднялась.

Голова разламывалась и от своих воспоминаний, и от воспоминаний Яны, но сидеть здесь и пытаться все освоить?

Ночью, на улице... нет, это не выход.

Анна закусила губу.

Память Яны была при ней, он подсказывала, куда идти домой, надо только дойти...

В подворотне раздался тихий стон.

Анна ахнула, огляделась вокруг...

Они пока еще были здесь.

Те, кто напал на Яну.

Те, из-за кого девушки поменялись местами.

Здесь — и еще живые. Доживающие последние минуты своих жизней.

Анна ахнула, прижала ладонь к губам...

Рядом валялся нож.

Нож, на котором еще не высохла Янина кровь — ее кровь...

А ее ведь убили — здесь.

И шило, которым Яна пыталась защититься. У нас же самооборону — нельзя, ножи — ай-яй-яй. А вот шило... несла в кармане, бывает. Случайно ткнула, не хотела плохого!

Рука сама прибрала его в карман, хозяйственно, привычно...

Оба мужчины были еще живы, и первый, и второй — шило оказалось коротковато, не достало до сердца. Но убить Яна пыталась всерьез.

А она... она — может?

Если бы Анна могла, она бы ринулась прочь. И конечно, ничего бы не сделала. Только вот сил хватало пока только стоять. Анне казалось, что при первом же шаге она попросту упадет навзничь. Стоит только двинуться — и все.

Оставалось смотреть.

И...

Она может — убить?

Или нет?

Она...

Анна понимала, что у нее просто не хватит решимости.

Вот так, беспомощных, безоружных...

Яна бы смогла...

А еще — она должна Хелле...

Последнее было главным доводом.

Боги жестоки и коварны, и плодить долги богам — это нарываться на неприятности. А уж быть должной богине Смерти!

Анна даже охоту ненавидела лютой ненавистью. Убивать животных ради развлечения — гадко, гадко!!! А здесь — люди...

Она слово дала...

Четыре жертвы...

Жоржи...

Георгий, как и отец.

Растрепанные волосики, круглые глазенки, вцепившиеся в платье маленькие пальчики...

Ее сын.

Здесь ли, там ли....

Разве есть разница? Хелла не лжет.

Ради сына... она сможет?

Анна медленно опустилась на колени. Подобрала нож.

И почти на четвереньках подползла к своим несостоявшимся убийцам.

Они все помогали в госпитале. Анна привычно провела рукой, нащупывая биение пульса... есть.

Живой.

И... убить?

Ради сына.

Она должна остаться здесь на год, она должна сделать все, что угодно Хелле, ее вернули в мир...

Она справится.

Надо ударить точно в сердце. Вот сюда...

Сердце Анна тоже нащупала вполне профессионально.

Нож словно сам потянул ее руку вниз.

— Тебе, Хелла!

Тело под ее руками выгнулось, обмякло... раздался какой-то отвратительный булькающий звук — и Анна зажала уши.

Не слушать, нет...

И вытащить нож из раны.

Второй негодяй — еще жив?

Он был жив. И даже приходил в себя, стонал, пытался шевелиться, но получалось плохо... волной накатил ужас.

Анна понимала, что здесь и сейчас она полностью беспомощна. Она не сможет защитить себя. А это здоровый мужчина, то ли пьяный, то ли в наркотическом дурмане...

Она ударила в услужливо подставленную спину.

Раз, и второй, и третий...

— Тебе, Хелла. Тебе...

Бессвязный шепот, срывающийся с губ.

И... неожиданный прилив силы. Словно она только что выпила бокал вина.

Сил хватило подняться.

А потом?

Вот оно — благословение Хеллы?

Анна действовала так, словно кто-то другой ее рукой водил. Она хладнокровно обыскала обоих мужчин, собрала все имущество в свою сумку, внимательно осмотрела закоулок с помощью фонарика в телефоне... м-да. Натоптала.

Но тут ничего не поделаешь.

Все проверить, все собрать, взять и нож и шило, завернуть в полиэтиленовый пакет, который Яна хозяйственно носила в кармане, и только потом отправиться домой.