— А пряник сами ешьте и сами давитесь махинациями из правдивых слов, — отпуская руку Пинга с точно таким же знаком на своей.
— И куда делся приветливый Лиефиль? — задал риторический вопрос Пинг, мазнув глазами по клинку и камню.
— Вы пособничаете отрубанию корней Древа и виновны в смертях сотен тысяч моих собратьев. Скажите спасибо, что вас еще терпят и предлагают выбор: Ключ или Клинок?
— Царь сам виноват. Во-первых, с чисто нравственных позиций за чудесно проведенный день он отплатил черной неблагодарностью, применив силу через вами врученные нам ваджры. Во-вторых, нефиг тырить чужие инфэо. Вы оба иллюстрируете пример действия: один как омытый даритель, второй как получатель. Да, царь разобрался с целевым воздействием, однако не удосужился проверить откат. За ваше возвышение он заплатил уязвимостью к стороннему внушению — нельзя принимать и дарить Поцелуй без отдыха между этими принципиально разными действиями. При случае передайте ему. Хех, и кроме себя у него виноватых не осталось — самонадеянный квинтет сдал нелюбимых гроссмейстеров орденов демонам, и сам угодил в яму...
— Марионетки мертвы, а нити к затаившимся выкорчевали или испепелили...
— Ключа в природе нет, другим впаривайте скормленное царю словоблудие. Очень жаль, что и вы поддались, сойдя с тропинки веры. Ваша преданность сюзерену похвальна, но нерасторопность и попадание под прямой вопрос... Последствия налицо. Итак, время не терпит — против кого ваш Клинок?
— Выговорились? Куда бы маджестас не направил мой клинок, вам не жить после разглашения информации о вас. В мои руках ваша легкая смерть, все произойдет чисто и безболезненно — никакого пленения или пыток...
— Ясно. Потеряли близких в Ийлафаэль, — терпя боль от приложенного к плечу. — Жаль...
Ответная речь князя захлебнулась. Успев перерубить Понга пополам, он сам оказался пленен паутиной, обернувшейся плотным коконом. Вторая половина дня не зря прошла — инфэо Прядильщика, переложенного на астрал с учетом полученных от Сипаугри знаний, сработало как должно.
— Жаль, — проговорил Пинг, сдерживая себя. Понг распространял волны боли — сращивание давалось нелегко, но все же гораздо легче, чем происходило бы при первом погружении еще в Кюшюлю. — Сибиро за Вамс выполнит означенное, — сделав акцентное ударение после смены сцены на декорированную клубящейся серой дымчатой полусферой. — И научит чародейству. Пока он существует, отрезок вашей памяти, начиная с ответа на приглашение к разговору, останется видоизмененным, а так же вы не сможете находиться на ярусе мерцающих, что и так очевидно. Сеть сдерживания распадется вместе с единством, следом вас перенесет к столице. Вы недостойны царствования, увы...
— Дабы вы понимали суть и в будущем не казнились — вы новенький мерцающий, и не фигурировали в событиях, происходивших на Пантеоне два года назад. Так или иначе, все те и Давжогл канут в лету. Когда разыграется упомянутая ранее карта, вы сами будете рваться содействовать.
— Жаль, что вы поступились своим принципом "нас ослабляет все, что не усиливает", — процитировав его же.
— Ладно, хорош разводить политесы. Прощайте...
Дуот Панг вынырнул из раздумий как раз перед ужином в тот момент, когда выглядевший несколько ошеломленным центурион озвучивал переданную проводником волю маджестас Ориентали, которого Лис перестал уважать и звать хотя бы маджести. Прямое подтверждение ссоры, о которой все шептались, строя домыслы. И оправдание будущего поведения — яловы сияющие! Век бы их не видать! Да вот ж приперлись и одним своим присутствием обратили в блажь желание иметь среди эльфов дом и семью. До чертиков обидно! Вычурная формулировка на верхнем элоре сводила на нет ее понимание гимами.
— Фу, Сержи... — недовольно отстраняя от себя полезшего лизаться.
— Фрых, дурак, — буркнул тот, убегая столбить еду. Он тоже нервничал из-за предстоящего.
— Все наладится, дуот, — как-то сам собой нарисовался декан, присевший на корточки между Пингом и Понгом. — Идем ужинать, Панг, — спокойным и уверенным голосом, вводящим в заблуждение окружающих о том, что ничего из ряда вон выходящего не случилось.
— Да, надо бы... — рассеянно протянул Пинг, старательно отводя глаза. Он видит все вокруг, а вот окружающие так не могут, кроме разве что тихо всхлипывающего на свою горькую долю Эёуха, зато превосходно читают по лицу то, зачем в душу лезть не обязательно.
— Много не ешьте, — громко посоветовала центурион.
Чем темнее становилось, тем сильнее ощущалась гнетущая атмосфера предрешенной беды. Никто не кричал и не пихался на сей раз, распределенные по дуодекам гимы более менее организованно и разбирали фрукты и сыпучие специи к ним в съедобных корочках. Утром еще был гвалт, в обед уже потише, а ужин в шепотливом молчании леса, затаившегося в ожидании злой судьбы.
— Лопнешь ведь, — не выдержал Ваэрт, решивший подражать Мишу из-за расположения спальных мест.
— Держи, — прервался Пинг, передавав густой сок из сладких помидор, перцев и моркови. При этом он булькнул, как бурдюк.
— Кхе... — стушевался мальчуган. Сок принял, но отрешенно-печальной физиономии как бы не от мира сего что-то еще говорить не стал. Понг молча поделился с Ноартом.
Дуот Панг только этим и удовлетворился, поспешив отойти и уступить место. Самое время для сбора инструментов, чем он и занялся.
— Перемещать спальное место нельзя, дуот Панг, — навис сверху центурион, когда к собранной у юго-западного костра аккуратной кучке музыкальных инструментов добавился скудно уложенный вещмешок.
— Да, цен, — и мизинцем не пошевелив, чтобы подобрать. Оба ближайших легионера еле заметно пряданули ушами.
— !!! — округлил глаза Капринаэ, проглотив слова. Напрягшись с закрытыми глазами, старший громогласно объявил:
— Тревога! К гим-каэлесу Ахлессен приближается беспощадный враг из мифов — драконы! Всем дуотам лечь на свои места! Живее!!!
— Отставить страх! Мы вас защитим. Лицом к небу — врага надо знать. И самый главный из них — это ваш страх! Не бойтесь и не стесняйтесь его проявлений, но прилагайте силы для преодоления. Не прячьтесь и не бегите — так поступают трусы! Пропустите страх через себя в землю, она примет и растворит. Вас защитят, ничего не бойтесь! — Глубокий голос сам по себе внушал страх до трясущихся колен. Кто-то из новеньких уже обделался, но шелковая трава ласково слизнула все в себя.
— Это испытание, — теперь подхватил муж, вышагивая между скрючившимися и провожающими его огромными глазами, черными от расширившихся зрачков. — Перед вами развернется жестокое сражение. Наяву. Вы обязаны помнить о ценностях мира, обязаны уметь давать отпор супостатам ради сохранения мира. Почти два года назад вас огородили от ужасов битв. И что я вижу? Жалких червяков! При одном упоминании о пережитом трясущихся в припадке! Знайте, никто из вас, трусы, в эту ночь не погибнет — и не надейтесь! Хватит сюсюканий! Наш народ теснит древний враг, кто как не вы его остановит?! Кто как не вы преумножит наше могущество и прославит его в веках?! Древу не нужны хлюпики, размазывающие сопли. Пора бы это уже усвоить!
— Вы сами прочувствуете битву. Кто-то захочет стать бравым легионером, кто-то курансом, кто-то ученым — все будете помнить эту Битву. Все жители каэлеса! Кто еще не понял — наш гим-каэлес стал экспериментальной площадкой, из-за появления Жнеца у нас не осталось выбора. Древние враги копили свою злобу и оказались слишком сильны, а мы слишком возгордились.
— Знайте, дети. Враг сражается на уничтожение. Драконы напали так же внезапно, как гномы. Мы оплошали. Старшие не сдюжили... ордена и конгрегации... у-нич-то-же-ны! Нет больше их каэлосов! Сожжены... Кто не осилит и не поборет свой страх, у кого разум помутится — тот сдохнет как к-кр-рыса! — Сильный голос охрип, не потеряв давящую силу. Надиктовываемые слова застревали в горле, с трудом выходя.
— Глорас изменился, дети. Ежели мы останемся прежними, нас сметут с его лица. Вот некоторые новости с фронтов — Офийанэль и Ийлафаэль еще пока держатся. У Оккидентали Лес из мэллорнов, однако, и столицу, и гранд-эолосы из него вырезали. Древа еще держатся, защищая слегка поредевших жителей, но они вскоре умрут и эльфы их будут вынуждены покинуть. Некоторые из вас ощутили сердечную боль — это утраты кровных родителей.
— Война задевает каждого. У Древа Ориентали нет Леса — наши листья разлетелись по всему Орреджо, ища спасения согласно общей стратегии. Общие потери относительно невелики, тем не менее, кратно превосходят число погибших полтора-два года назад... Эти горькие и жестокие слова слышат все гимы гим-каэлеса Ахлессен. Ваш выбор прост: либо с честью преодолеть себя и с усердием выучиться на превосходно, либо стать пеплом трусливых слабаков! Заткнуть уши!!! — Самолично выполняя команду диктора, выступающего в не свойственном ему амлуа, но с с характерными манерами. Сибиро.
Однако мера не спасла от падения. Со всей четкостью дети, загипнотизировано проследив за взглядом, увидели движущееся созвездие, удивительно прекрасное в своей геометрической симметрии. Увидели искорки, зависшие как облако волшебной пыльцы на пути разноцветных точек. А через миг с неба посыпался бисер, внезапно ставший расколбашенной бараньей тушей, разбившейся и вместе с кровью и седлом сметенной ударной волной, продолжившей движение. Затык ушей помог слабо — радались истошные крики от пронзившего от макушки до пят ужаса, кошмарного из-за отсутствия видимой причины, кроме будоражащего нервы рыка.
Может, не зря цены распинались и пугали, может пример севшего дуота Панга, так и не прикрывшего уши, но Рупикарпа отреагировала гораздо сдержанней, когда волна жара выгнула поломанные деревья в другую сторону, а оглушительно затрещавшие и загромыхавшие молнии толщиной с руки и ноги стекали по куполу защиты. А может просто онемели от страха — включился защитный механизм оши, резко снизив порог восприятия звуков. Никто из них ранее не знал легионеров, от которых остались кучки пепла, так наглядно продемонстрировавшие слова центурионов.
Все воочию видели проявившуюся структуру защитного купола, по линиям силы коего, разрывая их к ялу, сбегало электричество. Все воочию увидели белесо-призрачную жизненную силу, вынужденно потраченную занимавшим пост под поляной старших военным деканом на укрепление затрещавшего по швам щита, не рассчитанного на столь мощную не магическую атаку. Наступившая тишина оглушала, а закрывший небо дым убивал надежду.
А вот когда их место заняли цео, каждого всерьез проняло или пронесло. Лица обратились в кривые гримасы, а не слушающиеся тела походили на восстающих из могил зомби. Островками смотрелись побывавшие в роще сияющей Эасо, загодя хлебнувшие аналогий, но и у них сердечки бешено и гулко колотились от понимания всей серьезности не игровой реальности.
— Ззасранцы! — презрительно бросили Пинг и Понг, как ни в чем ни бывало поднимаясь. Как раз прошли полторы минуты настройки, а запущенный выжившим деканом комплекс заклинаний послал два круга: один по земле с Прахом, второй по воздуху, разгоняя марево, где-то через метров триста скручивающееся в плотные шары.
Даже цен оказался шокирован фразой, однако гаджет взбодрил током его и жену, вместе с мужем рухнувшей в центре поляны, куда их заводил княжий диктор — с другими звеньями из-за служащих за основу полян фигур получилось сложнее.
— Всем застыть! — властно прохрипел центурион, кое-как поднявшись. Но встал скалой. И малор прозвучал правильно — трава облизала и эпилепсично дергающихся, и впавших в паралич, ветерок освежил воздух, а ледяная вода привела соображалку в какое-никакое чувство. Хотя по большей части в "никакое".
Обзор намного улучшился за счет обращенной в прах растительности. Открылась ужасающая панорама разрушений, особенно разгорающийся пожар на том и на этом берегах высохшего русла Пелцокшес.
— Мы разочарованы впавшими в истерику, — холодно заметили центурионы, как и десятки других. Диктор им промыл мозги, теперь они повторяли это с заозиравшимися подопечными, дрожащими в обнимку с братом или сестрой — вода уже впиталась в землю, а температура приблизилась к оптимальной, но запах гари, звуки и виды оптимизма не внушали.
К этому времени полоса не сдержанных облаков застелила небосвод, то и дело озаряющийся вспышками и огненными росчерками. Местами проливались струи дождя — не понять, кто нагнетает облака, кто разгоняет грозовые тучи. Из-под земли и со стороны Пелцокшес стал слышен отчетливый гул.
Всхлипы и придыхания на грани перехода в неконтролируемый рев разорвал струнный перебор, второй, третий...
Ценам поступил приказ действовать по собственному усмотрению — где-то они начали активно действовать, но не у Рупикарпа, которых два исполнителя куда-то уносили, утверждая что-то вечное. Розыгрыш все затягивался и затягивался, быстрый барабанный ритм смещал приоритеты, колыхая струны испуганных душ в строну покоя. Дуот Панг играл тему из знакомой всем мелодии, им самим подхваченной на аттестации в Кюшюлю, в свою очередь заимствовавшей основу с Груздевской импровизации, и постепенно островки разрастались в материковую сушу, в ядро, которое сплотит вокруг себя все остальные звенья и цепи.
А в небе летали звезды. Десять штук. Светящийся рунический магический контур сливался в сплошной пентакль, вписанный в соответствующий многоугольник. В середине мутнел светом шар почти метрового диаметра. У ребер седили пары эльфов в позах мудрецов — экзоскелет выгибал спину, его ребра крепко держали торсы подобно ремням безопасности, дужки прижимали колени, обруч удерживал голову. Руки оставались свободными, плетя телор. Широко расставив ноги, у центра стоял настоящий мужик — всем на платформе было как минимум три века, а ему за тысячу. За спиной хитрый колчан с механизмом, наискось поворачивающим стрелу из горизонтального блиндажа, спускающегося до икр. Длинные стрелы подстать луку — ручка делила композитную махину по золотому сечению, верхнее плечо соответствовало росту стрелка. Тонкая филигрань крегмаона сочеталась с инкрустациями из кости. Выпущенные из такого лука стрелы сами по себе пролетали сотни шагов, при помощи магии их число вместе со скоростью увеличивалось на порядок и даже выше.
Лучники стояли лицом в угол из граней воздуха и огня, соответственно поддерживаемых аэромантами и пиромантами. По бокам вода и земля, за спиной жизнь. Пентагоны с легкостью управлялись ногами, однако великой верткостью не обладали, распознавая пять направлений по углам, исключая верх и низ, отчего маневры получались дергаными. От части плевков и струй они уклонялись, часть впитывали, поворачиваясь соответствующей гранью, действуя аналогично и при магических атаках. Когда не получалось ни уклониться, ни четко определить основополагающую стихию, летающие площадки либо укрывались защитной сферой на основе школы жизни — пентагон, вписанный в сферу, — либо отвечали заковыристыми кантио. При этом соответствующие лучи разнообразно мигали, моргали и пульсировали, а шар то разгорался, поглощая энергию, то затухал, отдавая.
