Чаганов: Война- Часть 2

— Вы что предлагаете мне прервать с ними отношения?— холодно спрашивает он,— вот это будет очень подозрительно. Японская контрразведка давно определила круг моих знакомых, привыкла к тому, что я часто встречаюсь с ними, как видите это их не волнует.

— Извините меня, товарищ Зорге,— Оля снова надела маску безразличия,— что я говорю с вами об элементарных вещах, о том, как работает контрразведка. Если что-то не волнует её в настоящий момент, то это не значит, что она не заинтересуется вашими друзьями в будущем. Представьте себе, что через год иди два Япония объявит войну Соединённым штатам, контрразведка сразу же возьмёт в оборот всех, кто прибыл оттуда или раньше подолгу там проживал. 'Джо' сразу же попадёт в разработку и ей не составит труда узнать, что он, кроме этого, ещё и коммунист. Последует его арест, затем жёсткий допрос и всё головка вашей группы будет вскрыта. Это только одна из возможных ситуаций. Дело в том, что ваша группа разрослась до тридцати человек и с каждым новым человеком опасность провала сильно возрастает. Ещё один момент, я заметила, что вы довольно часто выходите в эфир, иногда по нескольку раз в день, причём действительно ценная информация перемежается со слухами и даже газетными сообщениями. Мы в Москве читаем те же самые газеты, что и вы, так что это бесполезно, а точнее просто вредно— вы подвергаете ненужному риску радиста... Хозяин дома насуплено молчит, опустив голову.

— ... Центр предлагает вам полностью перестроить свою работу. Как можно быстрее откомандировать всех членов группы, связанных компартией Японии за границу...

— И 'Отто' тоже?— поднимает глаза,— учтите, ведь именно он добывает особо ценную информацию из кабинета министров.

— Он поддерживает сейчас связь с товарищами по партии?

— Насколько я знаю, нет. Ещё со времени, когда он жил в Китае.

— Хорошо, пусть остаётся, но вы не должны больше встречаться с 'Отто'— вся связь через тайники. Оставьте в резидентуре всего несколько человек, самых ценных сотрудников. Ваш радист вскоре будет отозван на Родину...

— А что делать с компанией, которой он владеет?— Зорге достаёт сигарету, зажигает её и жадно затягивается.

— Пусть продаст, а вырученные деньги пойдут вам на оперативные расходы. А сейчас о главном, о тех задачах, которые ставит перед вашей группой Центр...

Чита, ул. Аргунская д.5,

Штаб Забайкальского военного округа.

26 мая 1939 года, 18:00.

— Проходите, товарищ Чаганов,— пожилой капитан распахивает передо мной высокую дверь кабинета командующего.

— ... 24 мая три И-16-х и два И-15-х 22 истребительного авиаполка майора Глазыкина,— стоя докладывает грузный полковник с авиационными петлицами,— при патрулировании монгольской территории к востоку от реки Халхин-Гол были атакованы пятёркой японских самолётов И-96... У длинного стола, покрытого зелёной ситцевой тканью, сгрудились военные. Рокоссовский, сидящий во главе стола, показывает мне на стул по левую руку от себя.

— Откуда здесь морские самолёты, это ведь палубный истребитель?— сидящий напротив меня Голованов, отрывается от чтения документа, в котором я узнаю свою дешифровку, переданную в штаб два часа назад.

— Так комполка доложил, а ему лётчики...— замялся докладывающий.

— Неоткуда им тут взяться,— хмурится начальник ВВС, бросая быстрый взгляд на меня,— это их новые армейские истребители Ки-27, отдалённо напоминающие японские палубники, продолжайте.

— ... один из И-16-х был сбит, лётчик Лысенко погиб.

— Каково на сегодняшний день соотношение сил нашей и японской авиации?— поднимает голову командующий.

— По данным разведки, самураи сосредоточили на двух аэродромах вблизи Хайлара и Ганьчжура примерно поровну 126 истребителей, 36 лёгких и 18 тяжёлых бомбардировщиков, всего 180 машин. Мы имеем 203 самолёта, 99 истребителей, 88 скоростных бомбардировщиков и 16 лёгких штурмовиков.

— То есть примерно поровну,— Рокоссовский достаёт из папки свой экземпляр моей дешифровки,— а вот что докладывает войсковая разведка, данные на 26 мая: В Хайларе— 33 истребителя, 6 разведчиков и 6 лёгких бомбардировщиков, в Ганьчжуре— 19 истребителей, итого— 64 машины. Товарищи, кто же прав, данные отличаются в три раза?...

Собравшиеся загудели.

— Товарищ командующий,— Голованов прочистил горло,— я посмотрел перед совещанием ещё раз перепроверил данные фоторазведки за всё время наблюдения, в том числе и в ночное время над Ганьджуром. Вынужден признать, что тамошнем аэродроме никогда не было замечено более 19 самолётов.

— Это как 'в ночное время'?— раздалось сразу несколько голосов.

— При помощи спецтехники,— отвечаю на выразительный взгляд начальника ВВС,— которая способна улавливать тепловые лучи, исходящие от разогретой за день техники. Эти лучи испускаются не только днём, но и ночью, попадают на чувствительную плёнку и формируют изображение наподобие того, которое получается на обычной фотографии.

— Нужная вещь,... а в остальном всё плохо,— Рокоссовский заиграл желваками,— присаживайтесь товарищ Иванов. Авиаторам нужно принимать срочные меры чтобы исправить положение: за три дня боёв мы потеряли десять самолётов, сбив лишь один. Учтите, без господства в воздухе нам самураев не одолеть... Вы что-то хотели сказать, товарищ Чаганов?

Голованов бросает испепеляющий взгляд на начальника ВВС округа.

— Да, я хотел предложить в дополнение к уже работающему в Монголии радиоуловителю 'Подсолнух', развернуть ещё один на нашей территории, вблизи границы с Манчжурией, оттуда до Хайлара не более тридцати километров, а не сто шестьдесят как от Тамцак-Булака. Тогда мы сможем прямо на экране радиоуловителя видеть японские самолёты, взлетающие и заходящие на посадку на аэродроме Хайлара.

— Это то, что надо, ведь там основные силы самураев,— потирает ладони Голованов,— в Приморье сейчас два радиоуловителя...

— Хорошо, я свяжусь с Апанасенко,— кивает командующий,— продолжим, получены заслуживающие доверия сведения, что в ближайшие день-два противник перейдёт в наступление на восточном берегу реки Халхин-Гол силами до одного пехотного и одного кавалерийского полка с целью захвата всего правобережья. Пусть вас не вводит в заблуждение довольно скромный наряд сил самураев, цели перед собой японское командование ставит высокие. Это наступление является по сути разведкой боем, они хотят прощупать нас, чтобы понять готов ли СССР в самом деле защищать границы Монголии как свои собственные. Вскоре за этим последует генеральное наступление. Так же считают и в Генеральном штабе, японцы затеяли строительство стратегической железной дороги, соединяющей Хайлар, что на КВЖД и Центральный Китай. Пройти она может только в долине Халхин-Гола на запад от Хингана. В случае начала войны с Монголией при нынешней границе эта дорога может оказаться в пределах досягаемости нашего артиллерийского огня, поэтому японцы захотят отодвинуть границу на запад километров на тридцать-сорок на рубеж реки. Товарищ Лукин, зачитайте приказ наркома обороны.

'Тот самый генерал, а сейчас заместитель командующего ЗабВО,— вглядываюсь в суровое лицо, поднявшегося с места, подтянутого комбрига,— поди пойми этого человека, вполне может статься, что протокол его допроса в немецком тылу— фальшивка, хотя какой в этом был резон у абвера делать это в 1941 году? Если б подделали, то точно б опубликовали... Просто повезло генералу Лукину больше, чем расстрелянному генералу Понеделину, хотя формально оба вели себя в плену одинаково, и штабные карты с расположением их войск схожим образом попали к врагу. Разница лишь в том, что протоколы допроса второго достались СМЕРШу, а первого— американцам'.

— ... Переформировать 57-й Особый корпус в 1-ю Армейскую Группу, командующий комдив Конев...

'Конев...,— неподалёку от меня поднимается с места комдив со знакомым лицом,— логично, был первым командиром 57 ОСК в Монголии, а до последнего времени— командующим 2-й Краснознамённой армией здесь в Приморье, подчиняющейся лично наркому обороны'.

— ... начальник штаба комбриг Богданов, в составе 57 ОСК, 11-го отдельного мехкорпуса и 32-й стрелковой дивизии Забайкальского Военного Округа.

'Отдельный... это 11-й мехкорпус ЗабВО, переведённый на новые штаты с артиллерийским полком трёхдивизионного состава'.

— ... образовать Забайкальскую Фронтовую группу, командующий комкор Рокоссовский, комбриг Кузнецов, в составе с расквартированием в городе Чита, в составе: 1-й Краснознамённой армии, 2-й Краснознамённой армий, 1-й Армейской Группы, частей ЗабВО и частей Монгольской Армии. Фронтовой группе передаётся авиационная группа под командованием комкора Голованова, в составе...

'Не понял, он же начальник управления ВВС, неужели... нет, не может быть, Сталин и Будённый Головановым очень довольны, скорее всего сам напросился, временно... Лукин... Снова и снова возникает этот вопрос— можно ли наказывать человека за то, чего он не совершал? Ведь поступки человека определяются не только его убеждениями, характером и подготовкой, но и сложившейся обстановкой, случаем. Война, конечно, в основном расставит всё по своим местам, но не слишком ли велика цена у такого 'естественного отбора' для страны? Не помню кто уж там считал, но лишь каждый пятый из довоенного высшего руководства РККА, начиная от командующих округов и заканчивая наркомом обороны, сумели сохранить свои высокие должности, окончив войну командующим фронтом и выше. То есть выходит, что генералы мирного времени плохо приспособлены к войне. Не знаю существуют ли вообще в мире такие методики, чтобы с помощью полиграфа или 'сыворотки правды' выявить негодных, но мне-то они и не нужны, я помню судьбы всех высших военачальников, успешных так точно, с множеством деталей, грех не воспользоваться этим знанием, но как'?

— Товарищ Кузнецов сейчас доложит военному совету фронту,— негромкий голос Рокоссовского с лёгким польским акцентом заполнил собой кабинет,— о мерах, принимаемых командованием фронта для отражения японской агрессии и о намётках плана контрнаступательной операции...

'Стоп, а я тут, собственно, каким боком?...— оглядываюсь по сторонам,— в лицо знаю ещё лишь лишь несколько человек: начштаба фронта Михаила Андреевича Кузнецова, корпусного комиссара Гапановича, начштаба 57 корпуса, а теперь армейской группы Богданова и командира мехкорпуса Терёхина... Ан нет, кто это там помогает развешивать карты? Пётр Григоренко! Помяни нечистого... Кстати, наглядный пример— на фронт попал в конце войны, генералом Григоренко стал уже после, сейчас майор, что с майорами начинать бороться'?

— ... Пользуясь личным знакомством с товарищем Чагановым,— командующий хитро прищурился,— нас с ним итальянцы бомбили в Средиземном море, едва не утонули, я пригласил его помочь нам в организации радио..., как правильно называется...

— Радиоэлектронной борьбы,— улыбаюсь я,— в общем, будем помехами нарушать противнику радиосвязь, при этом не мешая своей собственной.

Токио, район Нагато-тё,

Посольство Германии.

31 мая 1939 года, 14:00.

Из высоких дверей помпезного трёхэтажного здания красного кирпича показалась группа высоких, белокурых женщин, окружённых детьми и остановились у флагштока с огромным полотнищем с черной свастикой в центре.

— Смотрите, Хана, на наших детей,— назидательно говорит старшая среди женщин, обращаясь к одной из них постройнее и помоложе,— вам с Максом тоже надо, не откладывая дело в долгий ящик, решить этот вопрос. Германии нужны дети, они будут иметь счастливое будущее.

— Мы тоже с мужем очень хотим этого, фрау Эгер,— почтительно отвечает та, прижимая руки к груди,— надеемся, что бог услышит наши молитвы.

— Не забудьте, через неделю у нас в посольстве благотворительный завтрак,— пытается перекричать детей прощаясь старшая,— хайль Гитлер!

— Анна Жданкова?— перейдя через дорогу, Хана Клаузен вдруг слышит негромкий женский голос у себя за спиной.

— Э...э,— Хана поворачивается всем телом, вжимает голову в плечи и испуганно поднимает глаза на красивую девушку в белом шёлковом платье.

— Не бойся,— подхватывает та её под руку и увлекает за собой,— я— ревизор... зови меня Оля, центр отзывает вас с Максом домой... муж уже сказал тебе об этом?...

— Не-ет,— отвечает по-русски Анна и зажмуривается.

— ... Вот это меня и беспокоит...,— Оля тянет Жданкову на деревянную скамейку в укромном месте небольшого садика,— понимаешь, Аня, у Макса, видимо, другие планы... он здесь хорошо устроился, у него большой дом, автомобиль, два десятка наёмных рабочих в мастерской по производству и ремонту копировальной технике, не сравниться с работой электромеханика в колхозе в Республике немцев Поволжья...

— Что вы, Оля,— сжимает её руку Анна,— это всё не наше, это же для упрочения нашего положения в германском обществе, для материальной помощи нашей группе.

— Макс, похоже, не всё вам рассказывает,— Оля немигающе смотрит на неё,— практически никакой материальной помощи не оказывает, ссылается на недостаточную прибыльность своего предприятия. Наши специалисты проверили финансовый отчёт, который ваш муж прислал в Москву. Так вот по нему выходит, что он едва сводит концы с концами, а на самом деле дом в котором вы живёте стоит более шестидесяти тысяч иен. Это в двое превышает сумму, которую он получил из Москвы на организацию своего дела. Выходит, что на самом деле прибыль от компании есть и она не маленькая...

— Что снами будет, нас арестуют?— крупные слёзы катятся у неё по щекам.

— Не бойся, Аня,— Оля кладёт руку на плечо женщины,— я одна занималась проверкой финансов вашего мужа, я— бухгалтер по первой специальности. Обещаю сохранить этот факт в тайне, но для этого Макс должен передать, официально продать, всё свое имущество человеку, который прибудет ему на смену. Скажи, ты любишь своего мужа?

— Люблю... — В таком случае, это и в твоих интересах уехать отсюда,— Анна непонимающе смотрит на Олю,— мой помощник проследил за Максом... У него есть связи на стороне... Он ведь часто не ночует дома, так?

— Кто она?— Жданкова роняет голову на руки.

— Одна американка— художница, другая японка из ресторана... Только не вздумай устраивать ему сцены,— нашептывает женщине на ухо Оля,— всё испортишь, наоборот стань ласковой и печальной. Повторяй ему, что ты больше не можешь жить в постоянном напряжении за его жизнь... Говори, что у тебя предчувствие, тебе всё время кажется что он арестован... ну да ты не маленькая девочка, сама понимаешь. А остальное— моя забота, слежку я ему устрою...

— Спасибо тебе,— растроганная Аня в порыве благодарности бросается Оле на шею.

Токио, район Минато,

Полпредство СССР.

31 мая 1939 года, 16:00.

— Вот, товарищ Крылов,— в приёмную помощника военного атташе заходит дежурный консульского отдела, из-за его коренастой фигуры выглядывает женщина в широкополой шляпе и длинном сером пыльнике,— тут к вам женщина, назвала пароль.

Крылов с интересом рассматривает посетительницу, повернувшись спиной к своей секретарше, с которой только что заигрывал.

— Хорошо, Петров, ступай,— строгим голосом приказывает ему он и распахивает перед женщиной дверь своего кабинета,— прошу вас, товарищ.