— Этот вопрос с подтекстом, — предупредил он. — Мока — бисексуалка, и, спрашивая нечто подобное, она держит в уме все смыслы вопроса.
— О! — слегка округлила нимфа глаза. — Э... ясно... Мока, ты очень милая девушка и, конечно же, мне нравишся, но... нравишься просто как подруга. За разного рода интимными вещами я предпочитаю обращаться к мальчикам.
— И даже не хочешь попробовать? — не сдавалась цукумогами, обворожительно хлопая огромными глазами, включая режим детской невинности и обаяния.
— Ну... не сейчас, — замялась Света. — Но я подумаю о твоём предложении.
— Знаешь, я ведь и как мальчик могу, — продолжала рекламировать себя Мока. — У меня есть для этого инструмент ублажения девочек. Причём гораздо лучше и приятнее, чем у мальчиков. Ты просто офигеешь от удовольствия. Правда-правда!
— У тебя есть член? — удивилась нимфа. — Ты футанари?
— Не член, — отрицательно мотнула Мока. — Гораздо лучше!
Она отпрыгнула на кровать и встала, слегка расставив ноги и подавшись бёдрами вперёд, немного красуясь. Половые губки её раздвинулись и выпустили наружу розовую змейку около двух сантиметров шириной и пяти миллиметров толщиной. Она волнообразно двигалась, извиваясь как лента, и плавно вытягивалась из влагалища, становясь всё длиннее и длиннее. Достигнув сантиметров десяти-двенадцати в длину, влагалищный язычок Моки надулся, принимая цилиндрическую форму с закруглённым концом, и словно бы затвердел, оттопытываясь вперёд и вверх. Толщина его стала примерно со средний палец, а длина — больше, чем у пальца, раза в полтора. Девушка даже специально оттянула штырёчек пальчиками вниз и отпустила, заставив подскочить, демонстрируя твёрдость.
— Вот такой размерчик в самый раз для девственной попки, — прокомментировала она. — Можно и в мальчиков, и в девочек проникать. Получается не сильно глубоко и не больно. А если я сделаю так, — поверхность стержня с едва слышным гудением завибрировала, — или вот так, — она пошла волнами, — или так, — стержень слегка сплющился и закрутился, становясь похожим на сверло, а потом канавки пришли в движение, создавая иллюзию плавного вращения, — то ощущения будут очень разнообразными и запоминающимися. Могу сделать длиннее и толще, — продолжила комментировать Мока, — но это уже для тех, чья попка более разработанная.
Её язычок вновь стал извиваться как лента, выползая из влагалища, причём делал это теперь гораздо быстрее. Он вымахал примерно до двадцати пяти сантиметров, а затем, сжавшись до прежней длины, утолщился раза в полтора и потом, плавно наращивая размер, достиг сантиметров пятнадцати при трёхсантиметровом диаметре. В этих габаритах влагалищный язычок цукумогами напоминал уже член средних размеров.
— Уф, в таком виде это предел, — слегка запыхавшись, сказала Мока. — Не толсто и не длинно, но для попки вполне сойдёт, — добавила она. — Особенно если использовать вибрацию и волны. Вот только некоторым девочкам может показаться маловато. Поэтому у меня есть гораздо более функциональная форма, которая требует меньше усилий, даёт больше возможностей и мне самой нравится больше.
Влагалищный язычок цукумогами стал снова вытягиваться, утончаясь, и одновременно с этим закручиваться пружинкой. Не прошло и пяти секунд, как он превратился в пружинный агрегат двадцатисантиметровой длины и пятисантиметровой по внешнему диаметру толщины.
— Вот это уже внушительный размерчик, — довольным голосом сообщила Мока. — А если кому-то захочется подлинней, то можно и вытянуть.
Пружина растянулась раза в два, увеличив зазор между витками всего лишь на толщину этих самых витков, потом сжалась в длину, нарастив толщину, затем, наоборот, удлинилась, уменьшив толщину. А далее она стала играть вибрацией и волнами, пуская их то по спирали вдоль витков, то по самой пружине, варьируя диаметры витков и заставляя каждый из них вибрировать отдельно.
— Охренеть! — выдохнула Света, глядя на демонстрируемое устройство с восхищением. — Это просто чудо какое-то! Только... только, боюсь, оно для меня великовато чересчур.
— Это не проблема, — небрежно заявила Мока и, втянув половину витков во влагалище, сделала всю конструкцию гораздо компактнее. — Я могу обеспечить габариты на любой вкус. Ну как, хочешь попробовать?
— Ва-а-ау! — восхищённо протянула нимфа. — Я... я подумаю, — робко добавила она. И теперь фраза её прозвучала на порядок более прочувствованно, чем раньше. В этот раз слово "подумаю" действительно подразумевало размышление, а не вежливую форму отказа. — Не обижайся, Мока, но сейчас действительно неудачный момент для сексуальных игр и предложение твоё чересчур неожиданное, я... ещё морально к нему не готова.
— Хорошо, — кивнула цукумогами, нимало не огорчившись, — всему своё время, — согласилась она. Синевласая девушка перевела взгляд на Славу, и губы её растянула похотливая улыбка.
Надо сказать, что молодой человек был впечатлён ничуть не меньше Светы возможностями своей подопечной, а то и больше. Он уже испытывал на себе действие тёмной энергии, а потому имел гораздо более полное, чем у нимфы, представление о том, какие крышесносные ощущения может вызвать цукумогами, если применит весь продемонстрированный арсенал воздействий. Более того, пружинообразная форма влагалищного язычка основательно его зацепила, пробудив самые разнообразные желания в душе, как традиционные для мужчины, так и не совсем традиционные. Вернее, совсем не традиционные. Память некстати подкидывала Славе яркие ощущения, как этот самый язычок ласкал его член во влагалище мамоно, обернувшись вокруг него пружинкой. Или же наоборот, эти воспоминания были своевременными? Потому что они отвлекали мысли парня от иных фантазий, связанных с нетрадиционным для мужчины удовольствием, которое тоже обещало быть весьма феерическим.
— Славе мой язычок очень нравится, — с удовольствием промурлыкала цукумогами. — Я в него уже проникала, — с мечтательными интонациями похвасталась она, — и было очень...
— Мока! — перебил её Вячеслав, стремительно краснея. Острое чувство стыда перед одноклассницей мигом вывело его из зачарованной прострации и позволило прийти в себя.
"Ну не при посторонних же!" — мысленно возмутился он.
"А что такого? — так же мысленно спросила Мока. — Она же знает, что ты с футкой встречаешься, и потому должна понимать, что та..."
"С футками можно заниматься сексом по-разному! — перебил её Живцов. — И я вовсе не желаю, чтобы ты рассказывала всем встречным-поперечным подробности моей интимной жизни!"
— Извини, хозяин, — вслух пискнула цукумогами, делая виноватое лицо, так что со стороны могло показаться, что она отреагировала на строгий оклик молодого человека.
— Мока, нам нужно с тобой серьёзно поговорить, — сказал Вячеслав. Эти слова предназначались прежде всего для Светы и намекали ей, что молодой человек хочет остаться с подопечной наедине, чтобы сделать ей нагоняй и обсудить вопросы субординации.
Живцов мог отложить этот разговор на более удобное время, но он чувствовал, что с Мокой что-то не так. Она воспринималась какой-то излишне возбуждённой, плохо управляемой, и ему требовалось разобраться, в чём причина. Вот и сейчас, даже испытывая чувство вины за болтливость, она продолжала соблазнять парня своим вагинальным язычком, слегка поигрывая им: растягивая и сжимая пружинку, пульсируя её колечками. У цукумогами не было эмпатической связи с хозяином, но, видимо, и по ментальному каналу до неё доходили отголоски соблазняющего воздействия, и она нахально пользовалась этой информацией, чтобы желания Славы раскрутить.
— Хе-хе, ладно, я схожу на кухню, посмотрю, что Маша там делает, — хитро улыбнулась Светлана, обращая на парня пикантный взгляд, — может быть, чем-нибудь ей помогу, — безусловно, она приняла к сведению полученную от Моки информацию и та потешила её чувства.
"Так вот что тебе нравится? — будто бы говорил её взгляд, — какой ты извращенец, однако". И от этого взгляда молодой человек почувствовал себя ещё более неловко.
— Не хулиганьте тут одни, — добавила нимфа и вышла из комнаты, оставив Моку со Славой наедине.
Цукумогами тут же обняла парня, крепко прижимаясь к нему и покрывая лицо своими поцелуями.
"Хочу тебя! Хочу!" — мысленно повторяла она, и её язычок, обернувшись пружинкой вокруг запястья молодого человека, энергично натирал его, покрывая скользкой смазкой. Сознание Живцова затопилось яркими образами, следующими от девушки. Вот она опрокидывает его на постель животом вниз, крепко связывает по руками и ногам, прижимается со спины и порывисто заполняет собой. Моку всю трясёт от страсти, и она, сделав несколько фрикций, кончает, выплёскиваясь в парня тёмной энергией, опьяняет. Вот и готов её вкусный обед, схвачен и одурманен. А далее шли картинки энергичной верховой езды на члене хозяина, который совсем не долго сопротивлялся напору синевласой хищницы и наполнил её потоками своей восхитительной спермы, под завязку заряженной мощным потенциалом духовной энергии. О! Сытость, сытость растекается по телу! Сладостная, восхитительная сытость! Сделать всё это! Немедленно, сейчас!
Надо сказать, что фантазии цукумогами очень возбудили и самого юношу. Упали, так сказать, зёрнами на благодатную почву. Уж больно парню нравился насильственный подход со стороны женщин. Но в то же время он понимал, что если сейчас даст слабину, лидерство в их связке может перейти к мамоно. И как бы Вячеславу ни хотелось поддаться искушению, как бы этот вариант ни тешил его кинки, сознанием ангела он чётко понимал, что нельзя допускать такого развития событий ни в коем случае. А вот почему нельзя, для него оставалось пока неясно.
— Мока, остановись! — со стоном приказал Слава, чувствуя, как его самого трясёт от желания. Живцов всерьёз рассчитывал, что цукумогами последует его приказу и он, получив передышку, сможет успокоиться. Но Мока, казалось бы, стала действовать ещё более страстно. Она повалила юношу на постель и стала ловко расстёгивать пуговицы на ширинке его брюк.
"Господи! Дай мне сил! — взмолился молодой человек и стал приказывать себе: — Течь, течь, течь!"
"Водные" потоки начали нехотя пробуждаться в его теле, усиливаться и постепенно гасили огонь желания. К моменту, когда Мока стянула со Славы брюки и взялась нетерпеливыми пальчиками за резинку трусов, он нашёл в себе силы сделать вторую попытку.
— Стой! — приказал Живцов, дублируя команды по ментальной связи, и в этот раз голос его был наполнен холодной сталью. — Отпусти меня! Успокойся!
Цукумогами замерла, недоверчиво заглядывая парню в глаза. Как так? Ведь хозяин только что хотел её! Очень хотел! Так зачем останавливаться?! К чему этот приказ? Это, наверно, какая-то ошибка! Может, она неверно его расслышала?
Но нет, все попытки убедить себя, что вышло недоразумение, разбивались о строгий взгляд молодого человека. Глаза девушки быстро заморгали и наполнились влагой.
— Не плачь! — тут же приказал Живцов, и Мока, всхлипнув, обиженно надула губки. Даже горе излить ей было нельзя! Справедливо посетовать на горькую свою участь!
Тем не менее две слезинки выкатились из глаз и сбежали по очаровательным гладеньким щёчкам. Слава вздохнул, притянул девушку к себе, обнял её и погладил по голой спине.
— Ох, Мока-Мока, плохой из меня хозяин, — посетовал он.
— Нет! — тут же возразила девушка и чуть отстранилась, ловя взгляд молодого человека. — Ты хороший! Я тебя люблю. Просто дай мне своей любви! Мне очень хочется!
— Скажи, Мока, — спросил Слава задумчиво. — Ты действительно хочешь стать моей хозяйкой?
— Нет! — испуганно замотала головой цукумогами и даже слегка отпрыгнула от парня, разрывая с ним контакт. Её язычок при этом соскользнул с его руки и почти целиком скрылся во влагалище, оставив снаружи лишь маленький кончик. — Не хочу, нет! Так нельзя, нельзя!
— Но почему ты тогда ведёшь себя, как моя хозяйка? — продолжил расспрашивать Моку Живцов. Он говорил очень спокойно и даже будто бы с любопытством, но каждое слово его заставляло сердце девушки больно сжиматься.
— Я... я не веду-у-у, — захныкала цукумогами.
— Не плачь, — мягко сказал Слава. — Я ведь не ругаю тебя. Просто хочу разобраться и понять, как нам быть. Давай, одевайся, — добавил он и стал натягивать спущенные до колен брюки.
Мока почувствовала сильное внутреннее сопротивление. Ей не только не хотелось покрывать своё тело одеждой, наоборот, она испытывала дикое желание помешать хозяину одеться и силой им овладеть. Осознав это, цукумогами испытала страх.
"Хозяин прав! — подумала она с испугом. — Я действительно из-под контроля его выхожу! Этого нельзя допустить! Нельзя!"
Сделав над собой усилие, Мока оделась в спортивный костюм, и юноша с улыбкой распахнул руки, предлагая им обняться. Всхлипнув, цукумогами подсела к нему вплотную и обняла его руками и ногами, крепко прижимаясь к нему сбоку.
— Ну вот и хорошо, — сказал Слава, поглаживая девушку по спине. — Объясни мне одну вещь, Мока. Я ведь совсем недавно тебя кормил. Помнишь, там, в школьном туалете? Я знаю, что ты взяла много моей энергии. Мне казалось, что тебе до конца дня должно было хватить. Так почему ты снова голодная?
— Я повысилась, хозяин, — всхлипнула девушка. — Мой уровень увеличился с восьмого до девятого. И вся накопленная энергия на это потратилась.
— Вот как? О! Это круто! Ты стала сильнее, да? — уточнил молодой человек, глядя на Моку с гордостью, и у той тут же приятные струнки зазвучали в душе.
— Да! — ответила она, краснея от удовольствия. — Я, правда, ещё не освоилась с новыми возможностями, и энергии у меня мало, чтобы их почувствовать. Но они обязательно проявятся. Нужно только меня покормить.
— То есть ты испытываешь голод из-за повышения уровня?
— Да. Покорми меня! Покорми!
— Подожди, Мока. Я понимаю, что так проще и быстрее тебе помочь. Но... у меня странное ощущение, что я не должен этого делать. Вернее, могу сделать лишь в том случае, если другого выхода нет. Поэтому подумай, пожалуйста. Это действительно единственный способ? Или есть другой? Пусть худший и медленный, но другой.
Живцов чувствовал, что такой способ имеется, но в силу своей неопытности не мог его определить. А потом вдруг пришла невероятно пугающая мысль: "Если цукумогами скажет правду, значит для них ещё не всё потеряно, а если соврёт, то контракту конец. Придётся его расторгнуть".
Осознав это, но не понимая, почему всё обстоит именно так, Живцов замер и, затаив дыхание, ждал ответа своего фамильяра. Девушка молчала несколько секунд, напряжённо о чём-то думая, потом вздохнула и нехотя ответила:
— Есть другой способ, — сказала она. — Впитывать твою духовную энергию через кожу. Мне нужно просто тебя одеть, и терпеть голод сразу станет легче. И чем дольше я буду на тебя надета, тем слабее станет чувствоваться моя нужда. Насыщение будет приходить медленно, но к концу сегодняшнего дня чувство голода должно пройти полностью.
— Хорошо. Помнишь ту синюю рубашку, что ты для меня делала? Если ограничимся ею, верхней части моего тела тебе хватит, чтобы почувствовать облегчение?
