Славке почудилось, что у него реактивный двигатель заработал во рту, настолько ощутимой оказалась подъемная тяга. Но Лилия не позволила ему взлететь. Крепко удерживая парня руками, она за три-четыре секунды влила в него галлон своего сока. Потом качнула хайрой вниз, извлекая ее примерно на треть и резким ударом засадила обратно разражаясь вторым извержением.
Несмотря на столь экстремальное воздействие молодой человек совсем не чувствовал себя пострадавшим. Уже после первого выплеска его тело охватил запредельный кайф, и все последующие вливания он воспринимал в виде потоков блаженства, наполняющих его изнутри. Наслаждение было таким интенсивным, что затмевало собой все остальные чувственные впечатления, оставляя их за гранью восприятия. И возвращались они ненадолго, когда фута протрезвляла Славу с помощью ментальной магии, позволяя тому в полной мере ощутить, с какой страстью она вонзается ему в рот, вплоть до сумасшедшего извержения, уносящего парня на небеса.
Молодой человек чувствовал себя одной большой трубой, в которой тесно скользит массивный поршень. Вот он осознал себя лежащим в постели на спине, пребывая под весьма энергичным воздействием. Лили, сидела на коленях за его головой и судорожно сжимая ее руками, со всей дури вгоняла ему в рот свою гигантскую хайру. Причем движения эти становились все более и более порывистыми. Потом любовница вскрикнула, навалилась на него всем своим весом, ее хайра затряслась, вздуваясь, и пронзила парня потоками наслаждения. Каааайф! И сладострастные крики футанари постепенно удаляются, а уши закладывает странной ватой, издающей ровное пчелиное гудение, которое заглушает все остальные звуки.
Несколько раз Слава просыпался в разных позициях и на разных стадиях обработки. Он успел ощутить себя и на животе, и на спине, и на боку, и на коленях, и вверх ногами. Пару раз имел удовольствие наблюдать процесс с самого начала и почувствовать, как Лили в него входит. Но происходило это теперь очень быстро. Фута одним длинным движением заполняла его собой и сразу принималась яростно шпились, кончая уже через тридцать-сорок секунд и снова отправляя любовника в нирвану.
Слава сбился со счета, сколько раз его рот принимал любвеобильную гостью, и понятия не имел, куда делась вся влитая в него жидкость. По ощущениям ее было так много, что он давно уже мог раздуться как пузырь. Но ничего подобного вроде бы не происходило, хотя юноша не был в этом полностью уверен. Ведь ни одну кульминацию он до конца так и не досмотрел по причине своего опьянения.
В какой-то момент он почувствовал себя сидящим на коленях у Лили, которая жадно пила воду из двухлитровой бутылки и, поскольку второй рукой она продолжала плотоядно прижимать парня к себе, тот сделал вывод, что ничего еще не закончилось. Так собственно и оказалось. Опустошив бутылку, фута поставила ее на стол и стала сладко мурлыкать, покусывая юношу за ухо и обводя его раковинку языком.
— Ты просто до невозможности вкусный мальчик, — шептала она и тихонько хихикала. — Никак оторваться от тебя не могла, только жажда и остановила. Но сейчас осталось попробовать самое вкусное, — добавила Лили и лизнула парню затылок.
Слава охнул и задрожал, чувствуя мурашки, непрерывным потоком бегущие по спине.
— О, да! Самое вкусное! — со стоном вожделения повторила футанари.
Она прикусила зубами кожу на затылке молодого человека, и тот сразу вспыхнул от желания. Тело его сладко прогнулось в спине, расслабилось и перешло в состояние томного ожидания. Ощутив, как ягодицы рывком раздвигает массивный предмет и вдавливается в анальную дырочку, Слава испытал вспышку удовольствия, а потом охнул и застонал, чувствуя, что задний проход его заполняется смазкой. Ладонь парня опустилась вниз и нащупала монолитное тело, упиравшееся ему в попу. Пальцы скользнули по его упругой поверхности, наткнулись на толстый канал, который ритмично пульсировал, прокачивая через себя вязкую жидкость, и остановились на интересном месте. Юноша ощущал, как смазка толчками нагнетается в него с каждым сокращением трубочки и тащился от внешних и внутренних своих впечатлений.
А Лилия уже снова пребывала в невменяемом состоянии. Она урчала как зверь, удерживая в объятиях свою добычу, и предвкушала удовольствие, которое совсем скоро собиралась получить. Ну, очень скоро, прямо вот-вот. Ее хайра усилила нажим, и юноша вскрикнул от неожиданного проникновения толстого тарана в свою попу. И опять это почувствовалось очень кайфово. Казалось, нейроны в мозгу парня окончательно сбрендили, и любые сигналы воспринимали исключительно как удовольствие.
Футанари рычала от блаженства, плавно внедряясь в задний проход, растягивая его, забираясь глубже. А эти звуки отдавались в душе Славы волнительным резонансом, очаровывая его своим тембром и вибрирующими нотками. Он чувствовал, как массивный орган пульсирует у него внутри, прокладывая себе дорогу, и одновременно отслеживал его движение пальцами. Гладил ими по упругой вибрирующей поверхности, водил вдоль канала, раздувающегося от сладостного напряжения, собирал все эти сигналы в единую захватывающую картину и наслаждался ей.
В какой-то момент хайра оказалась настолько глубоко, что Слава почувствовал себя шприцем, внутри которого движется поршень, постепенно заполняющий его собой. Ему совершенно неважно было, каким образом он так глубоко забрался, по какому пути прошел и что с ним сделал. Не волновало парня и, что дальше с ним будет. Он просто заходился от блаженства, чувствуя, как приближается к взрывоопасному порогу. Предвкушал сокрушительный шторм, грозящий ему потрясениями. Шприц вот-вот вот должен был выстрелить, и под вопросом оставалось только, как это произойдет.
Но выстрелил все же поршень, и юноша с футанари закричали одновременно, переживая через чувственную связь один оргазм на двоих. Мощные струи изверглись в Славу с такой силой, что тому показалось, будто они пробились к самому мозгу, затапливая его наслаждением. Так что идиома: "сперма ударила в голову" реализовалась для молодого человека практически буквально. Голова его словно на самом деле заполнилась кипучей субстанцией, которая под мощным напором устремилась куда-то ввысь, проникла через отверстие в игле и длинной струйкой вырвалась наружу. Шприц выстрелил. И это было последним образом, мелькнувшим у парня в голове, перед тем как он погрузился в сладкое небытие.
Что происходило дальше, Слава помнил очень смутно. Безусловно, он не умер, и жизнь его продолжалась весьма активно. О чем он мог судить по смутным образам и разрозненным фрагментам событий, изредка всплывающим в памяти. Вот только некоторые из них были настолько невероятными, что легко могли сойти за фантастический сон. Например, как фута несла его в спальню, удерживая одной лишь хайрой, на которую он был надет. Короткими шлепками ног по ягодицам и бедрам она слегка подбрасывала юношу вверх после чего тот под собственным весом насаживался обратно на ее орган. Или как он лежал в постели на спине, а Лилия остервенело долбила его в попу, удерживая руками за ноги. И сам по себе этот процесс не был бы необычным, если б юноша не видел свой живот, раздувшийся до объемов девятимесячной беременности, от колоссального количества закачанной в него спермы.
Слава сомневался в реальности этих воспоминаний, однако мог догадаться, что сексуально озабоченная футка развлекалась с ним долго и результативно. Он помнил каждый укус в затылок, потому что ласка эта производила на него столь сильное воздействие, что на короткое время вытягивала из самого глубокого обморока. И почти сразу же Лили вонзалась в него, рыча от восторга, после чего принималась месить с таким наслаждением, что довольно быстро отправляла назад в нирвану. Парень просто не выдерживал интенсивности ее ощущений.
Таких укусов было порядочное число, и путем логических размышлений можно было предположить, что каждому из них сопутствовала естественная кульминация с массированными жидкими инвестициями. Ведь в своем невменяемом состоянии вытаскивать хайру из задницы парня фута могла лишь после разрядки. И то скорее всего затем, чтобы выпустить излишки сока наружу.
Что остановило Лилию, сложно было понять. По крайней мере, она совсем не выглядела уставшей, когда молодой человек осознал себя лежащим на кровати и понял, что в очередной раз полностью протрезвел. Первым делом он посмотрел на промежность любовницы, чтобы проверить в каком состоянии находится ее хайра и обнаружил там пушистую женскую писечку без каких-либо намеков на аномальное строение.
— Уже насытилась? — спросил Слава, улыбаясь, и блаженно потянулся в постели. Попутно он мельком оглядел себя и не нашел ни каких странностей вроде растянутого живота или горла. Рот его снова был прежних размеров, а в попе не гулял сквозняк. И вообще она чувствовала себя вполне комфортно. Парень не стал ощупывать свою заднюю дырочку, итак чувствуя, что сфинктер его плотно сжат.
— С тобой можно бесконечно развлекаться, — хихикнула футка. — Просто у нас осталось полчаса времени до семи часов, и мне захотелось поиграть с твоим огурчиком.
Юноша ощутил всплеск возбуждения от слов Лили, и член его мигом принял боевую стойку, словно радуясь, что и о нем, наконец, вспомнили. Однако вслед за этим парня посетили скептические мысли о ценности своего относительно небольшого органа. Ну какое удовольствие могло получить влагалище, свободно принимавшее руку юноши, от мужского члена средних размеров.
— А тебе понравится? — с сомнением спросил он.
— Конечно! — сверкнула глазами собеседница. — Ты еще спрашиваешь?! Стала бы я хотеть того, что мне не понравится.
— У меня же маленький.
— Чего? С ума сошел? Он классный! Самого что ни на есть нормального для мужчины размера.
— С твоей хайрой не сравнить.
— Хе-хе. Тоже мне нашел объект для сравнения. Моя девочка с твоим мальчиком разного поля ягоды.
— Но назначение-то у них одно.
— Зато строение разное. И вообще, футки не мужчины, у нас все по-другому.
— Это да, но факт остается фактом, мой дружок заблудится в твоей пещерке.
Лилия рассмеялась:
— Ну, ты и юморист! Не заблудится, не бойся. Моя пещерка схватит его так крепко, что не сможешь выдернуть. Сейчас сам убедишься.
Фута перекинула ногу через парня, подгребла его под себя и молниеносно захватила внутрь. Слава ойкнул от неожиданности и напрягся, ощущая очень сильный захват.
— Попался! — хихикнула Лили. — Будешь еще со мной спорить?
— Нет-нет, — поспешно сдался юноша, а потом охнул и застонал, переживая волну приятных ощущений.
— Послушных мальчиков принято вознаграждать, — промурлыкала футанари. — Чувствуешь, как выгодно быть послушным.
— Ох! Да! Боже!
— На самом деле мне тоже очень приятно, — шепнула Лилия. — Твой член такой классненький! Ну прям как конфетка.
И она стала перекатывать его в себе, обсасывая со всех сторон, словно действительно конфету сосала. Юноша стонал и взграгивал от запредельного блаженства. Удовольствие его было таким интенсивным, что он стремительно приближался к оргазму.
— А, а! — сказала фута, ловя парня на самой границе в свои ментальные сети и не позволяя ему кончить. — Не так быстро торопышь. Во-первых, удовольствие будет сильнее, если немного потомиться, а во-вторых, истинный джентльмен должен пропустить даму вперед. Разве не так?
— Я сейчас помру! — простонал Слава, содрогаясь от переполнявшего его возбуждения.
— Не помрешь, — промурлыкала фута, заметно оживляясь и начиная двигать бедрами, постепенно переходя от внутреннего массажа к быстрым фрикциям. Потом она вдруг задрожала и резким толчком до предела загнала в себя мужской член.
— Вау! — простонала она, и парень ощутил вдруг, как блаженство ее стремительно нарастает. Он догадался, что снова сработала их чувственная связь, но понятия не имел, что поспособствовало усилению приятных для любовницы ощущений.
Лилия уже рычала от кайфа и перевернув парня на спину скакала на нем в бешенном темпе. Влагалище ее очень плотно сжимало славкин член, так что стимуляция получалась весьма действенной. Каждый толчок воспринимался вспышкой блаженства, и сложно было понять, чьи именно рецепторы производили столь восхитительные сигналы.
Славу накрыло волной запредельного кайфа, он успел осознать, что оргазм этот переживает женщина, пережить все его стадии, содрогаясь от восхитительных разрядов вместе со своей любовницей. А потом ментальные сети развеялись, возбуждение его вырвалось на свободу, и он взорвался сам в ослепительно-яркой вспышке наслаждения. Несколько долгих секунд парень не чувствовал ничего кроме чистого блаженства. Тело его извивалось в сладостных муках и, напрягаясь изо всех сил, выбрасывало из себя сперму объемными струями. Оно словно пыталось сравниться по силе эякуляции с самой футанари, но быстро расстреляло весь боезапас. И теперь юноша переживал полное опустошение, продолжая изредка вздрагивать от остаточных импульсов, сопровождавшихся ломотой в паху.
Но это был еще не конец, его опять накрыло блаженством через чувственную связь. Лили теперь кайфовала от его спермы, и он вслед за ней завис в сладком релаксе, переживая совершенно незнакомое для себя наслаждение.
— Мааамочка! — простонал Слава через несколько долгих минут, когда вновь обрел дар речи.
— Что, сладкий мой, — промурлыкала Лилия.
— Перестань, — хрипло попросил юноша и откашлялся. — Ты мне не мамочка, и это просто счастье!
— Почему?
— Потому что я рехнулся бы, наверное, если б с мамой моей у меня что-то подобное произошло.
— Почему?
— Ну как? Вот ты смогла бы переспать со своим сыном?
— Нет. У футок не рождается сыновей. И с мужчинами, и с женщинами мы производим только футок.
— Ну, хорошо, тогда с дочерью своей?
— Нет. Я футофобна. В здравом уме я вообще ни с какой футкой переспать не смогу.
— А в не здравом?
— В не здравом кинусь на первого попавшегося парня.
"А если парня не окажется поблизости?" — хотел спросить Слава, но вовремя остановился, поняв, что уходит от первоначальной темы разговора.
— Хорошо. С отцом своим ты могла бы переспать?
— Ага.
— К...как?!
— И так, и сяк. По-разному.
— Да я не об этом!
— А что такого-то, если не для зачатия? У него должно быть вкусная сперма. И чисто внешне, как мужчина, он вполне привлекателен.
— Блин! — выдохнул потрясенный парень. — Ну, у вас и порядочки!
— Но на самом деле я с отцом своим ни разу не спала, — рассмеялась собеседница. — У меня муж есть, да и других парней в клане хватает.
— А что так? — ехидно уточнил Вячеслав. — Не для зачатия ведь.
— Потому что для папы моего инцест — тоже на табу. Помню, — хихикнула Лилия, — когда во мне футка просыпалась со всем сопутствующим ей сексуальным голодом, отец на работе оставался ночевать, чтобы я его случайно ночью не поимела.
— Ну вот! Хоть один нормальный человек, — обрадовался парень.
— Да у многих людей подобные же заморочки, — улыбнулась собеседница. — Футанари по-другому воспитаны. Мы можем контролировать зачатие, поэтому секс с родственниками не считаем зазорным.
