— Ну, в общем да, — спокойно подтвердила девушка, не испытывая ни малейшего смущения по этому поводу.
— Замеча-а-ательно-о-о, — протянул Ральдерик, обхватывая руками голову. — Вот ответьте мне, пожалуйста, зачем вы хотите идти с нами?
— Как вам сказать, — задумалась Филара, — Просто я шла по улице, увидела ваше объявление. Мне показалось это интересным. Тем более что я подхожу по всем критериям. Вот я и решила, что мне стоит попробовать.
— Я, конечно, извиняюсь, что вмешиваюсь, — подал голос Гудрон, — Но, боюсь, по критериям вы как раз не проходите...
— Ошибаетесь, — парировала гостья. — Перечитайте свое объявление и покажите мне строчку, где сказано, что претенденты должны уметь стрелять из лука и колдовать! Вы покажите, покажите! Там ничего об этом не сказано! Зато я соответствую ВСЕМ условиям, которые там все же названы. Я молода, энергична, у меня куча свободного времени, и я согласна с вами идти. Не понимаю, в чем проблема!
— Проблема в том, что эти критерии подразумеваются сами собой для личности "эльф", — попытался объяснить Ральдерик.
— Подразумеваются ВАМИ. Это не является универсальной точкой зрения.
— И кто же ее не разделяет? — начал утомляться гендевец.
— Я, например! — девушка была настроена крайне решительно и не собиралась проиграть это соревнование по риторике. — У меня душа эльфа! Для меня это является определяющим фактором.
— Хорошо. Предположим, мы согласимся рассматривать вас в данном качестве, — решил сменить тактику дворянин. — Только наше путешествие обещает быть ОЧЕНЬ опасным, долгим и непредсказуемым. Нам придется рисковать своей жизнью, голодать, мокнуть под дождем, страдать от экзотических болезней, драться с разбойниками и чудовищами. Вы уверены, что хотите в этом участвовать? Вы ж сами, сказали, что вы — мирная. Я не могу понять, зачем вам это надо?!
— Ну, я думаю, вы легко сможете меня защитить от любой опасности, — польстила Филара.
Заметив, что ее слова не возымели действия, она тоже решила сменить тактику.
— Давайте, спросите меня: "Филара, а чем ты можешь помочь нашему отряду?"
— Вы проигнорировали мой вопрос...
— Ну, спроси-и-ите!
— Филара, чем ты можешь помочь нашему отряду? — послушно повторил Гудрон, которому этот разговор давно начал действовать на нервы.
— Я могу готовить еду, лечить раны, поднимать боевой дух и толкать на подвиги! — принялась перечислять девушка, — А еще...
Она вдруг быстро выбежала за дверь и через секунду вернулась с довольным видом и каким-то странным струнным музыкальным инструментом, который она по ведомой ей одной причине оставляла в коридоре.
— А еще — вот! — Филара гордо продемонстрировала этот гибрид лиры с балалайкой. — Еще я могу играть и петь! Давайте, я вам спою!
— Ну, спойте... — окончательно сдались товарищи, приготовившись слушать.
Девушка села на кровать кузнеца, легко провела пальцами по струнам и приняла одухотворенный вид.
— Эта баллада о любви и страданьях, счастье и предательстве, храбрости и надеждах. Услышьте ж ее, и да останется она в ваших сердцах звучать навечно, — после этого вступления Филара запела.
Уже к середине второй строчки путники поняли, что вселенская справедливость все же существует. Если б гостья еще и умела петь, это было б очень подло и вообще нехорошо по отношению ко всем остальным девушкам. После двадцатого куплета баллады о любви и страданиях, счастье и предательстве, храбрости и надеждах она остановилась, вопросительно посмотрела на слушателей и, увидев выражения их лиц, поняла, что эта песня вряд ли останется звучать в их сердцах навечно.
— Слушайте, я никогда не говорила, что ХОРОШО пою и играю! — нагло заявила Филара, разводя свободной от инструмента рукой.
— Боюсь, вы нам не подходите, — решил прямо сказать Ральдерик.
— Не согласна! Спорю на что угодно, к вам кроме меня больше никто не обратится. У вас выбора нет!
— И все равно, вы с нами не пойдете!
— Да что ты говоришь?! А ты попробуй меня убедить! — рассердилась Филара, незаметно для себя переходя не "ты".
— Я больше не буду с тобой спорить, ты к словам цепляешься! — тоже перешел на "ты" Ральдерик, давно забыв про эффектные позы. — Можешь считать это проявлением мужского шовинизма и тирании!
— Ах, значит так! А ты что скажешь?! — она гневно ткнула пальцем в притихшего Гудрона.
— Я, в общем-то, с ним солидарен... — промямлил тот.
Когда за Филарой с грохотом захлопнулась дверь, друзья дружно вздохнули с облегчением.
Как и предсказывала странная гостья, больше по объявлению никто не приходил. К вечеру погода окончательно испортилась. Все небо заволокло тучами, где-то вдали гремел гром и сверкали зарницы. День явно не задался. Последняя надежда на хорошие новости была связана со знакомой старушкой. К назначенному времени товарищи подошли к крылечку, где была назначена встреча, и принялись ждать. Ровно без двадцати десять бабушка появилась и, тяжко вздохнув, села на ступеньку.
— Значит, слушайте, — сказала она, устраиваясь удобнее. — Две недели назад (плюс-минус четыре дня) ничего подобного у нас не пролетало. Как есть, говорю. Зато в это время другое произошло. Шестнадцать дней назад через город проехали странные люди с большой телегой. Огромной, закрытой брезентом. На запад. Всего семеро. Пятеро — охранники. Они были хорошо вооружены, а на спинах у них один и тот же рисунок. Вот такой.
Старушка протянула лист бумаги, на котором была изображена гербовая доска с нарисованным на фоне бабочки карпом.
— Шестой управлял телегой (запряжены четыре лошади: черная, две карие и еще одна, пестренькая такая). Она, как я уже сказала, большая была, бортики очень высокие.
— А седьмой? — поинтересовался Гудрон, думая, чем им могла помочь эта информация.
— Он был самый главный. Всеми командовал и очень боялся повредить то, что лежало в телеге. Какой-то несимпатичный. Дерганый очень, нервный. Худой совсем, кушает, видать, плохо. Еще у него были такие большие круглые очки с толстыми стеклами, и он немножко заикался. Да и вообще затюканный какой-то! Мямлил все время. Судя по говору, эти люди не из наших мест. Мы тут посовещались и решили, что, возможно, они из Дальних Земель. Судя по одежке, седьмой был благородных кровей. Только не очень благородных, а так, слегка. Всяко не такой, как вы, — обратилась она вдруг к Ральдерику, — герцог.
— Откуда вы знаете, кто я? — напрягся тот. — Мы вам не говорили этого.
— И-и-и-и, — усмехнулась женщина, хитро глядя на воина. — Вы, Ваше Благородие, правда думали, что от меня можно что-то скрыть?
— "Ваша Светлость", — скрипнул зубами гендевец, убеждая себя, что старуха не думала его оскорблять, а просто в силу сирости своей, убогости и недалекости не разумеет, что за "Ваше Благородие", сказанное героцогу, в обычных условиях, огребла бы по полной.
— Бабушка, а зачем вы нам все это рассказали? — прямо спросил Гудрон, пока старушка не принялась выкладывать им досье на них самих. — Какое отношение это имеет к нам?
— Спустя пять дней они обратно проехали, — продолжила бабка, игнорируя вопросы и всем своим видом показывая, что ей всяко лучше знать. — Торопились.
— Что-нибудь еще? — окончательно огорчился кузнец.
— Еще? Еще две недели назад у бабы Миларьи корова сдохла, дочка лекаря нашего обрюхатилась...
— Я не об этом спрашиваю...
— Знаю. Но то, что я тебе поведала, тебя не устраивает ведь!
— Вы, правда, считаете, что это имеет отношение к делу?
— Милок, я ж тебе сказала, телега большая была. И бортики у нее высокие. И те люди приложили все усилия, чтобы никто не узнал, что там лежит. Вот моя подружка даже под колеса бросалась понарошку, и то не выяснила...
— Ну и методы у вас... — поежился Ральдерик, пытаясь представить, что пришлось вынести несчастной процессии, мирно ехавшей по своим делам, от решительно настроенных любопытствующих старушек.
— Очень действенные методы, — равнодушно пожала плечами бабулька.
— Дальние Земли, значит? — задумался Гудрон.
— Они самые, — гордо подтвердила женщина.
— Они что, так называются? — удивился дворянин, гордившийся своими познаниями в области географии и ни разу не слышавший о подобном месте.
— Я не знаю, как они там на самом деле зовутся, — призналась старушка, — а мы их так кличем.
— Ладно, спасибо тебе, бабуль, — поблагодарил кузнец, спускаясь с крылечка. — Здоровья тебе, внуков послушных и так далее. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сынки, — махнула бабка рукой на прощание.
Когда юноши скрылись за углом, она вынула из кармана блокнот, карандаш и записала "Герцог ходит с кузнецом. Подумать. Сказать вдове аптекаря. Зачем они ходят? Как это связано с прошлогодним падежом скота? Какое отношение к этому имеет наш библиотекарь (гном)? Зачем к ним приходила девушка? Подумать. Кто она такая? Узнать у старой карги. Подшить образец заявления в папку".
5
Гудрон валялся на кровати и предавался мрачным думам. Весь день пошел наперекосяк. Только время зря потеряли. Что бы там ни говорила старуха, он слабо верил во взаимосвязь телеги с исчезновением Тальры. Да и Ральдерик пропадал непонятно где. Кузнец не видел его с момента возвращения в гостиницу. За окном были ночь и ливень с грозой, что тоже не способствовало поднятию настроения. Такое только для поэтов и романтиков хорошо: настраивает на лирические мысли при трепещущем свете единственной свечи. Утром надо было снова отправляться в дорогу. Это угнетало. Потому что неизвестно, куда именно она ведет и сколько по ней придется идти. Ужасно хотелось конкретности и точных подробностей о ближайшем будущем.
Неожиданно дверь резко распахнулась и в помещение ворвался пышущий энтузиазмом гендевец.
— Собирайся, — бросил он морально и физически разлагавшемуся спутнику, запихивая свои вещи в сумку. — Мы уходим.
— Что значит "уходим"? — не понял тот, — Куда и зачем? Что-то случилось?
— Да ничего особенного не случилось. Просто уходим и все тут. Я уже расплатился с хозяином, так что хватит пролеживать матрас.
— Так на улице же ливень... — растерялся иролец. — Какой смысл выписываться из гостиницы поздно ночью? Мы что, будем в подворотне под дождем ночевать?!
— Я не понял, кому из нас двоих это мероприятие больше нужно? И кто сказал, что нам придется ночевать?
Гудрон молча подчинился и принялся вяло собираться.
— И все-таки, куда мы пойдем? — безо всякого энтузиазма поинтересовался он.
— На охоту! — блеснул глазами и зубами Ральдерик.
— На охоту? — окончательно растерялся кузнец. — На кого?
— На гнома!
Иролец повернулся к спутнику и внимательно на него посмотрел.
— В каком смысле? — осторожно решил уточнить он. — Что ты собрался делать?
— Ой, да ты и сам все понял! По крайней мере, я на это надеюсь. Тебе ведь нужен гном? Нужен. А теперь вспомни, каковы наши шансы его найти. Они ничтожны. И тому парню из библиотеки просто крупно не повезло, что он нам попался. Так что, операцию "Добыть гнома" объявляю открытой!
— И как ты планируешь это сделать? — скептически поинтересовался кузнец, с детства приученный к мысли, что воровать — плохо.
— Ну, я уже все продумал! Сейчас он должен мирно спать и видеть всякие специфические гномьи сны. Мы тихо-тихо, незаметно-незаметно подойдем к зданию главных городских учреждений, аккуратно взломаем замок, прокрадемся внутрь, найдем его, свяжем спящего, сунем в мешок, закинем на лошадь и быстро-быстро ускачем. Только они нас и видели. Потом, когда отъедем достаточно далеко, поставим гнома перед выбором: либо он едет вместе с нами, либо добирается домой пешком. Причем остановиться надо будет в какой-нибудь далекой глуши, где никто не ходит и не живет. Угадай, что он выберет?!
— Знаешь, по-моему, это перебор... — не желали молчать моральные принципы Гудрона.
— У тебя есть другой вариант? — поинтересовался дворянин, сложив руки на груди.
— Нет, — признался кузнец.
— Ну, так в чем дело? Я предлагаю реальный выход.
— А что, если нас поймают? Как думаешь, что нам светит за похищение уважаемого жителя города?
— Не поймают! — слишком уж уверенно на взгляд ирольца заявил товарищ. — Все-таки я — Ральдерик Яэвор лам Гендевский, а ты — мой почетный ученик! Им до нас расти и расти!
— Ну-ну... — парня последнее утверждение не успокоило совершенно, но он тоже пришел к выводу, что в их положении это, возможно, единственный выход.
— Кстати, держи, — Ральдерик кинул юноше какой-то сверток, извлеченный из сумки.
— Что это? — полюбопытствовал тот, разворачивая его.
— Плащ. Я себе такой же купил.
— Когда успел? — поразился кузнец, радуясь предусмотрительности товарища.
— Да еще утром...
— Стоп, почему ты об этом сразу не сказал? — сердито поинтересовался иролец, уже догадываясь о причинах. — Наверняка ведь окажется, что набрал ты гораздо больше того, что мне показал. Решил преподносить свое барахло порциями, чтоб меня удар не хватил, да? Ну и сколько ж ты потратил на самом деле?
— Ой, да отстань! Ты не о том думаешь. Тебя сейчас должен занимать вопрос, как нам выкрасть этого Дунгафа Бейвбубна.
Они покинули гостеприимную гостиницу, сели на своих коней и безлюдными улочками, стараясь держаться подальше от источников света, поехали на площадь. Где-то в городе весело гудели любители деревянного зодчества. Хоть у кого-то этот день удался. Наконец перед ними показался темный силуэт искомого здания. Ни одно из окон не было освещено. "Точно спит", — подумали оба. Они слезли с лошадей, привязали их к какому-то жухлому деревцу, очень удачно росшему как раз возле одного из окон "библиотеки", и принялись открывать ставни, предназначенные для защиты здания от проникновения таких, как они.
— Так-так... Что я вижу... — раздался у них за спиной знакомый голос.
Чей-то силуэт отделился от темной стены и попал под тусклый свет луны.
— ТЫ! — устало констатировал Ральдерик, оборачиваясь к фигуре.
— Ага, я, — Филара довольно сцепила руки за спиной.
Она была одета точно так же, как и при первой встрече. Отсутствие зонта или хотя бы плаща давало повод предположить, что ливень она не заметила. Девушка, казалось, промокла насквозь, роскошные волосы прилипли ко лбу, спине и груди. Больше всего она в этот момент напоминала русалку, что-то забывшую на берегу.
— Ну, и что тебе опять надо?
— А вы знаете, что ждет тех, кто был пойман на том, что вы собираетесь сделать? — Филара проигнорировала вопрос гендевца. — Здесь преступников ой как не любят...
— А ты что, борцом за справедливость и законность заделалась? — съязвил дворянин, раздраженный больше некуда.
— Слушай, давай я тебе свой плащ дам, — в благородном порыве предложил Гудрон под негодующим взглядом друга. — Ты же вся промокла.
