— Он за тебя беспокоится, — с осуждением протянул кузнец.
Песок тем временем опять взорвался, снова роняя пытавшихся встать воинов.
— Знаю, — кивнула волшебница, удобнее устраиваясь на траве. — Поэтому и подыграла. Пока Ральдерик верит, что я в безопасности, он может сосредоточиться на битве. Я же тем временем буду отсюда помогать, чем смогу. Без меня вы точно не справитесь. К тому же неужели вы правда считаете, что я вас одних оставлю?!
— Тебе нельзя! — решительно возразил ей юноша. — Ты и так очень слаба...
— Я отдохнула. И немного восстановилась. На многое пока, конечно, не способна, но временно занять часть их воинов вполне могу. Так что за раз вам придется сражаться лишь почти с половиной отряда, а не со всеми сразу.
Увебцы попадали в третий раз. Мало кому из них удалось уползти с проклятого участка.
— Дура! Ты же погибнешь! Ты не знаешь, когда остановиться!
— Не отвлекай меня, — девушка сосредоточилась на песке, — Я уже говорила, что энергетические затраты здесь ничтожны. Все в поря...
Глаза Филары удивленно округлились, и она ничком повалилась на землю. Гудрон еле успел поймать бесчувственное тело. Позади волшебницы стоял гном, только что отключивший ее метким ударом ребра ладони по какой-то точке на шее, о которой он как-то читал в одной весьма увлекательной книге.
— Я тоже думаю, что с нее на сегодня хватит, — спокойно пояснил он юноше — Она действительно не знает, когда нужно останавливаться. Пусть поспит.
Иролец хотел было высказать все, что думал о методах друга, однако Дунгаф озабоченно посмотрел в сторону битвы и деловито зашагал к кромке леса, чтоб лучше рассмотреть происходившее. Заренгцы бились с половиной увебского войска. Слышались стоны, крики, лязг оружия. На земле лежали трупы как одних, так и других. Ральдерика было легко различить в толпе благодаря сверкавшим доспехам. Пока ему везло. Его войско вполне успешно держалось. Возможно, это было вызвано тем, что благодаря вмешательству Филары ему приходилось иметь дело не со всеми противниками одновременно, а только с их половиной. Чуть в отдалении вторая часть увебского отряда убедилась, что песок перестал ее атаковать, и теперь явно планировала присоединиться к своим товарищам. Солдат пока останавливало лишь то, что из-за песчинок, забивших глаза, они практически ничего не видели, однако проморгаться было делом пары минут.
— Я думаю, нам пора, — как-то отстранено сказал гном, подошедшему к нему кузнецу. — Ральдерик не продержится, если еще и эти на него нападут. А ударить по тылам у нас все равно бы не получилось...
— Выступаем?
— Да.
С воплем "Ребята! Всем приготовиться! Наша очередь!" юноша кинулся к невеселой Неветерку. У воинов был гораздо больший опыт в боевых действиях, чем у Гудрона, поэтому все давно были готовы и лишь ждали приказа к наступлению.
— Тогда поехали! — иролец пришпорил лошадь и выскочил из леса на открытое пространство.
За ним последовали остатки велийского отряда. С треском и грохотом они внезапно появились на поле и побежали к замешкавшимся увебским солдатам. Те их заметили и вместо того, чтоб идти на подмогу второй части своего изначального войска, развернулись к ним. Гудрон скакал, выхватив меч, впереди отряда. Первая линия врагов была уже совсем близко, когда он наконец обратил внимание на крики гнома, давно несшиеся ему вслед. Недоуменно обернувшись, иролец, к своему ужасу, увидел, что все его воины безнадежно отстали, поскольку он совершенно забыл, что был единственным всадником, и теперь атаковал в гордом одиночестве. Останавливаться или разворачиваться было уже поздно. Успев проклясть свою глупость и подумать "Вот гадство-то!", он на полном скаку врезался в противников.
А здесь я могла бы написать примерно следующее:
Ветер трепал стяги и звездные знамена, реявшие над битвой. А звон скрещивавшихся клинков был подобен жалобным крикам чаек, скорбящих над далекими морями о судьбах утонувших мореплавателей. И кровь, пролитая доблестными воинами, орошала землю, уходила к корням деревьев, чтоб позже вернуться в этот мир цветами с рубиновыми лепестками. И стояли витязи насмерть, зная, что связывают жизнями своими они врага лютого, подобно тому, как виноградная лоза обвивает путами стальные решетки заброшенной темницы. Помнили они, что сражаются за Свет и Жизнь. И не жаль им было пасть в этот миг. Ибо знали воины, что привела их на сие поле Судьба, собравшая их однажды всех вместе. Вместе они прошли этот путь, разделили все радости и тяготы. Так бейте барабаны! Пойте горны! Вейтесь стяги! И пусть глаза никогда впредь не увидят рассвета нового дня, зато кровавый закат отразится в них и застынет навечно. И земля поглотит тела, храня в себе героев, не побоявшихся бросить вызов Тьме, дерзнувших разбить черные мечи. В битве, которую запомнят даже Боги...
Вот только не буду я так писать. Во-первых — просто не умею. А во-вторых, все было совершенно иначе, и подобные слова можно было б расценить как самую бессовестную ложь.
Начать с того, что никаких реявших стягов не было и в помине. И не сражались Объединенные Силы Света против Вселенского Зла. Имела место небольшая битва, чей исход бы практически никак не повлиял на воцарение Абсолютного Добра во всем мире. Люди сражались с людьми (и гномом) из-за какого-то малозначительного для мирового сообщества повода. И бой этот абсолютно точно не запомнился бы никому, кроме узкого круга историков и близких родственников погибших. И умирать всем было очень жалко, а о Судьбе участники вообще ничего не думали, ибо не до того было.
Дунгаф на удивление умело командовал отрядом и сохранил присутствие духа даже тогда, когда Гудрона стащили с лошади и он упал в толпу агрессивно настроенных увебцев. Велийцы под его чутким руководством отрезали противникам путь к поредевшему войску герцога Заренги и оттеснили их в сторону, рискуя при этом самим попасть в клещи, если б части врагов вдруг захотелось развернуться и ударить им в незащищенный тыл. В самый разгар битвы ненадолго пришел в себя королевский маг. Правда, швырнув всего одним заклинанием, он снова отключился, зато это его действие пришлось очень кстати и вывело из строя почти сотню увебских воинов, пытавшихся разбить заренгцев на две группки. Так что соотношение сил "один к пяти", каким оно было в самом начале еще до прихода велийцев, теперь стало приблизительно "один к двум с половиной". Это внушало определенный оптимизм. Еще радовало, что увебцы были утомлены и ослаблены предыдущим боем с отрядом короля и почти двухчасовым переходом по лесу, а половина из них к тому же попала под песочное упражнение Филары и теперь изрядно мучилась кашлем и слезящимися глазами. Но их все равно было больше, поэтому нет ничего удивительного в том, что через какое-то время они стали побеждать.
Из двух сотен Ральдерика оставалось не более пятидесяти человек. Велийцам тоже приходилось несладко. Гном размахивал своим топором так лихо, что никто и предположить бы не смог, что его изгнали из Великих Городов за излишнее спокойствие, гуманизм, интеллигентность, а также полное неумение обращаться с оружием. Герцог тоже сражался отчаянно, на личном опыте доказывая, что Яэворы в первую очередь — воины, а все остальное — лишь во вторую и в третью. Гудрона видно не было, однако, судя по оживлению, царившему в увебском отряде, он тоже не скучал и врагам скучать не давал. Однако мало у кого имелись сомнения в исходе боя. Остатки заренгцев могли лишь обороняться.
И тут случилось неожиданное. Несколько увебцев коротко вскрикнули и упали. Из их спин торчали оперения. Ральдерик обернулся и увидел, как в сторону воинов Увеба из леса вылетело еще около пары десятков стрел. Следом за ними показались всадники, прискакавшие по дороге из Варха. Из-за их спин на землю спрыгивали лучники, по мере прибытия на поле выстраивавшиеся в линию и тут же принимавшиеся стрелять. Воспользовавшись паникой, начавшейся в рядах противника, герцог приказал своим людям идти в наступление. Когда образовавшаяся на поле куча-мала привела к тому, что стрелки были вынуждены прекратить свои действия, опасаясь попасть в своих, в атаку пошли всадники, доставившие их сюда. На самом деле подмога была малочисленная — вряд ли больше сотни. Однако половина ее была с луками, а вторая — на конях, и это вполне компенсировало их небольшое количество. И без того истерзанное увебское войско подобного не пережило. Пока конница безжалостно добивала остатки противников, Ральдерик добрался до горы тел на том месте, где какое-то время назад находилась захваченная песком часть увебцев, и принялся раскидывать трупы в стороны.
— Ты живой?! — взволнованно крикнул он, вытаскивая слегка контуженого Гудрона с самого низа.
— Не знаю, — честно ответил тот, не шевелясь и зажмурившись.
Герцог облегченно расхохотался и, облокотившись о бронированную грудь друга, подпер кулаками лоб и вздохнул.
— Ну ты и везучая скотина! — хмыкнул он через какое-то время. — И как тебе только это удается?..
— Ничего подобного, — иролец сел и сорвал с головы шлем.
Он еще не до конца пришел в себя, страдала координация движений и ориентация в пространстве, поэтому кузнец был вынужден опереться о собственное колено, чтоб удержать равновесие.
— Все прошло точно по моему гениальному плану, — слабо сказал юноша, окидывая горы трупов и живых людей блуждающим взглядом. — Я все так и задумывал. Где им угнаться за моим могучим интеллектом!
Ральдерик снова расхохотался.
— Запомнил ведь! А мой ученик-то не так уж и безнадежен!
— Тебя снова ранили, — Гудрон смог сфокусироваться на боку дворянина, где доспехи были пробиты, а по стали стекали струйки крови.
— Где? Ой, точно... А я даже не заметил... — герцог удивленно дотронулся до раны. — А, ничего страшного. Я уже даже привык. Ну что? Благодарен теперь мне, что я заставил тебя броню надеть?! А ты еще упирался, дурень!
— Что с Дунгафом?
— Да что с ним будет? Там ходит, — гендевец слабо махнул рукой в сторону, где гном с помогавшими ему велийцами искали выживших среди лежавших на земле людей. — Я не удивлюсь, если он что-нибудь о медицине читал. Так что будет теперь оказывать помощь раненым. Эх, Филару бы сюда... Тоже врач, какой никакой...
— А она здесь. В лесу лежит.
— ЧТО?!
— Вернулась, и даже успела внести свою лепту в бой, прежде чем Дунгаф ее вырубил.
— Она что, совсем дура?! Я ей что сказал?!
— А она тебе что сказала? В общем, она тут.
— Идиотка, — устало покачал головой герцог.
— Добрый вечер, милорд! — услышали оба откуда-то сверху. — Мы получили вашего гонца.
Юноши задрали головы. Рядом с ними верхом на коне сидел капитан Керман в заляпанных кровью доспехах.
— Добрый вечер, капитан, — отозвался Ральдерик, слегка прищуриваясь. — Вы себе не представляете, насколько я рад вас видеть...
— Прекрасно представляю, — фыркнул командир гарнизона. — Не нужно недооценивать мое воображение. Вы теперь мой пожизненный должник.
— Правда, что ли? — усмехнулся герцог.
— Я еще не решил, — ответил военный. — Да, кстати. Докладываю обстановку. Враг разбит и уничтожен. Уйти никому не удалось. Взяли пленных. Конец доклада. И еще. По дороге сюда мы встретили короля, который заявил, что Заренга теперь тоже участвует в войне. Это правда?
— Да.
— Хм... Хорошо. Участвует так участвует. Наконец-то хоть какая-то определенность... Он в безопасности, если вас это волнует.
— Благодарю, капитан.
— О чем речь. Я же говорю, что вы теперь мой пожизненный должник.
Керман тронул каблуками бока коня и поехал прочь. Через несколько метров он остановился и снова повернулся к Ральдерику.
— Молодец, милорд! — сказал он вдруг, хитро прищуриваясь. — Так держать! Признаю, вы меня удивили...
Капитан подмигнул и, что-то насвистывая, уехал к своим людям.
— Мы победили, — тихо и медленно произнес вдруг Гудрон, будто пробуя эту фразу на вкус. В его голосе звучало удивление, граничащее с недоверием. — Мы действительно победили!
— Ага, — герцог радостно улыбнулся. — И выжили. Здорово, да?
Дворянин от избытка чувств шарахнул друга по спине. Тот чуть не лишился зубов, ударившись лицом о собственное колено.
— Ты осторожней уж!
— А! У нас получилось! Получилось!
— Ф ума фофол, — буркнул кузнец, держась за ушибленную челюсть.
А дальше все было скучно. Всех выживших отправили в Варх, откуда до этого приехали телеги за ранеными и просто усталыми воинами. Погибших похоронили прямо на поле. По дороге до города капитан все оправдывался, почему их прибыло так мало. Основная мысль заключалась в том, что в крепости, стоящей возле леса, просто нет необходимости в большом количестве лошадей. Однако они были нужны, чтоб успеть на помощь вовремя, поэтому пришлось довольствоваться теми, что удалось найти. И вообще, не Ральдерику жаловаться — он и так должен быть по гроб жизни благодарен Керману за то, что тот привел хотя бы сотню.
Филара пока не приходила в себя. Котенок из-за этого был ужасно зол на Дунгафа. По прибытии в Варх оказалось, что король не стал в нем задерживаться и уже поехал дальше в Мэвбу. Сами товарищи попали туда лишь через пару недель: командующий гарнизоном отказывался отпускать герцога прежде, чем его рана хоть немного подзаживет. Спорить с ним было бесполезно, тем более что все, кроме самого Ральдерика, поддерживали эту точку зрения (да и сам он не особенно настаивал). Так что в столице Заренги они вновь оказались гораздо позже, чем планировали изначально.
В общем-то, война для них на этом и закончилась. Как гендевец и предполагал, лорд Гилберт подтвердил его договор с королем, не забыв сказать речь про единую Гендеву и патриотизм. Так что в стране за те две недели, что друзья были фактически отрезаны от мира в одной из самых удаленных крепостей, произошли значительные изменения. Дофалия, узнав, что Заренга встала на сторону Фрегонда, быстро прикинула возможное развитие событий и поспешила в свою очередь поддержать короля. Если Яэворы воевали, то герцоги Дофалии всегда славились тем, что умели просчитывать, куда дует ветер, и занимать потенциально наиболее выигрышную позицию. Как ни странно, Велия смогла самостоятельно отбиться от прандийцев. Столица так и не была захвачена. Позже неожиданно для своего союзника Увеб вышел из войны и сдался на милость короля. Правда, к этому времени на его территорию уже были введены войска Заренги и Велии. Так что Пранди оказался в очень неудобном положении, однако его герцог, всегда отличавшийся гордым и своенравным характером, а также некоторой переоценкой собственных сил, упорно продолжал сражаться.
Но все это Ральдерик, Гудрон и Филара с Дунгафом узнавали уже из третьих уст. Гнома эти известия вообще больше не волновали — все свои дни он посвящал знакомству с достопримечательностями города. Ему подарили еще несколько тетрадей и карандашей, и теперь он отводил душу, зарисовывая и записывая все, что казалось ему интересным (во время путешествия он ужасно страдал оттого, что был вынужден экономить бумагу). Филара полностью ушла в обучение. К удивлению всей Мэвбы (особенно ее колдующей части), господин Кров согласился давать ей индивидуальные уроки магии, что по своей невероятности было сравнимо с гномом, выцарапывающим "Здесь был Дунгаф" на каком-нибудь жутко древнем и невозможно уникальном памятнике архитектуры. Ральдерик лечил свою рану. Гудрон наведался в главную кузницу города и попросил, чтоб его научили ковать оружие. Другу герцога не посмели отказать. Местные кузнецы и оружейники еще долго дивились, что дворянин (раз друг их будущего правителя, значит, не может не быть богатым и благородным) так ловко и умело обращается с молотом и металлом.
