Западный тракт проходил рядом с лесом. Ялмари с тоской посматривал в темнеющую гущу деревьев. Он уезжал из Жанхота в спешке, не попрощавшись с Илкер. Что девушка думает о его исчезновении? Он толком не смог бы объяснить, чем зацепила эта горничная. Была она какая-то светлая и... живая. Девушки, которых Ялмари встречал до сих пор, походили на марионеток: пока за веревочку не дернешь, она и не шевельнется. Они точно знали что, когда и как надо делать и говорить, и никогда не поступали вопреки этим вложенным с младенчества знаниям. Илкер часто говорила то, что думала, а если и сдерживала себя, то мысли отражались у нее на лице. При этом пренебрежение условностями у нее не превращалось в вульгарность. Это забавляло и давало свободу ему тоже быть самим собой. Едва он вспоминал эти приподнятые в недоумении брови, эту закушенную, чтобы не рассмеяться губу... Ялмари увидел Илкер, как наяву, и на душе стало тепло. Хотя лучше о девушке пока не вспоминать — это ужасно отвлекает.
...Громкий вой разорвал тишину и заставил вздрогнуть. Ялмари безошибочно определил, откуда он раздался. Остановил лошадь и подождал немного. В лесу на мгновение все стихло, а затем снова застрекотала сорока. Ялмари восстановил в памяти карту Энгарна, которую просматривал перед отъездом. Где-то на расстоянии юлука отсюда должна быть деревня, снабжавшая Биргер продуктами. Он повернул коня на юг и пришпорил его. Пусть вой не повторился, но это явно был зов. Надо успеть.
Примерно через четверть часа лес закончился, уступая место полям с зеленеющей пшеницей, он перевел коня в галоп. Лишь когда он добрался до деревенской улицы, позволил себе сбавить темп. Первый виллан, кого он встретил, — в длинной холщовой рубахе и штанах, завернутых до колен, — нес дрова.
— Где староста? — без предисловий потребовал Ялмари. Глава деревни наверняка в курсе событий.
— Так за околицей, — парень струхнул при виде всадника.
Ялмари мог и не спрашивать — весь деревенский люд: мужики, бабы и даже старики с детьми — направлялся за пределы деревни. Лесник издалека разглядел, как дюжие парни, крутят руки молоденькой девушке, привязывая к одиноко стоящему засохшему дереву. Она отчаянно вырывалась, пытаясь укусить тех, кто пленил ее. "Оборотень!" — сразу узнал он. Девушка надела людскую одежду, но ее выдавали смуглая кожа и большие карие глаза — в Энгарне такое встретишь нечасто. Если бы она смогла обернуться, мужикам бы пришлось туго. Даже сейчас один мужик с ней не справится, а если перекинется волчицей — порвет всю деревню, пока крестьяне найдут что-то серебряное, чтобы хоть ранить ее. Сдерживал девушку магический ошейник. Ялмари знал такие — они и мага могут удержать от желания поколдовать. Оборотень же в таком не мог превратиться в волка.
Иглы ошейника царапали шею девушки. Она продолжала отчаянно вырываться, хотя кровь тонкими струйками стекала на грудь. Однако силы были неравны. Вскоре ее прикрутили к дереву, напоследок отвесив такую оплеуху, что она потеряла сознание.
Ялмари окинул взглядом собравшуюся толпу и безошибочно определил старосту: одет богаче, а вилланы, подходившие с вопросом, почтительно склоняли голову. Лесник направил лошадь в ту сторону, одновременно нащупывая в кармане золотой знак. Опасно показывать его здесь, но что еще можно сделать? Оставалось надеяться, что ненависть к "волкам" не докатилась до деревень, зависящих от помощи и защиты сигнальных башен. Здесь к воинам Полада должны относиться с большим уважением, чем в городе, защищенном толстыми стенами. Оценив рост мужика, Ялмари заговорил с лошади.
— Вы староста? — обратился он как можно увереннее — первый признак господина, когда он говорит с чернью.
— Ну? — хмуро отозвался мужик, скрещивая руки на груди. — Вы-то кто?
— Ялмари Онер, особый посланник королевы, — лесник продемонстрировал золотой знак.
— Ну? — вновь поинтересовался мужик, но руки с груди убрал. С хрустом почесал пузо. — Че надо-то?
— Я послан, чтобы узнать, как живет страна и лично доложить об этом ее величеству, — вдохновенно врал Ялмари. — Я посещаю каждый город и каждую деревню. У вас есть жалобы?
Староста смотрел с сомнением. Он не глуп: чувствует, что за жалобу можно и в рыло получить. От того, на кого нажаловался. Мужик хмыкнул:
— Все хорошо. Отлично даже.
— "Волки" не лютуют? — уточнил лесник. — Я должен знать точно. Ее величество не позволит обижать своих верных подданных.
Мужик хмыкнул еще раз:
— Да где им обижать? Где они и где мы. Да и много нас. Сами в обиду себя не дадим. Вот, оборотня поймали, — он ткнул пальцем за спину Ялмари в сторону столба с привязанной девушкой.
— Оборотня? — лесник обернулся и словно впервые посмотрел на девушку. Она пришла в себя и теперь злобно скалила зубы на вилланов. — Это невероятно! — Ялмари воззрился на старосту с нескрываемым восхищением. — Как вам это удалось?
— Да вот. Купили в городе туммим и ошейник. У нас тут всю семью водовоза порвали в полнолуние, а потом и дом подожгли... Хорошо, вовремя заметили, а то остались бы от деревни одни головешки. А тут эта пришла. Вроде в Сальман собиралась. Парням глазки строит... Мы и проверили...
— Меня восхищает ваша мудрость и находчивость, — продолжал льстить лесник. — Я даже в городах подобное редко встречаю. Как ваше имя? Считаю своим долгом сообщить о вас ее величеству.
"Неужели не клюнет? Какой виллан не мечтает, чтобы однажды о нем услышала королева..."
— Ну... Щуни.
— Отлично, Щуни. Ваша смелость должна быть вознаграждена немедленно, — он достал небольшой мешочек с деньгами и кинул старосте — там он держал на всякий случай медяки, вполне достаточную сумму, чтобы староста почувствовал себя польщенным.
Щуни умело подхватил мешочек налету и, не считая деньги, сунул его за пазуху — с достоинством мужик.
Между тем лесник направил коня к дереву, презрительно оглядел девушку. Она ответила дерзкой улыбкой:
— Хочешь, поджечь?
— Непременно, — пообещал Ялмари, тоже оскалившись. — Но не здесь.
Он повернулся к вилланам:
— Граждане Энгарна! — начал он пламенную речь. — Пусть кто-то недооценивает вашу силу, но вы — граждане Энгарна, и в это сложное время защищаете страну наравне со всеми. Когда стране угрожает опасность, когда злобные твари пробираются в наши дома, чтобы творить бесчинства, вы первыми встаете на пути у зла. Вы не испугались, не стали звать на помощь, но приняли неравный бой. Ее величество королева Эолин может гордиться вами по праву. То, что вы самостоятельно, без помощи "волоков", поймали оборотня — не должно остаться в тайне. Все должны знать о вашем подвиге. Я заберу эту девку и отвезу ее в Сальман. Пусть все знают, что такое настоящее мужество.
С этими словами Ялмари спустился с коня, который стал для него чем-то вроде кафедры. Скоро очарование льстивых слов исчезнет. Вилланы поймут, что лишились захватывающего зрелища и не позволят забрать девушку. Следовало действовать быстро. Первым делом он взялся за цепь, свисавшую с ошейника, — не хватало еще, чтобы девчонка вырвалась. После чего мечом рассек веревки. Но уйти не успел — Щуни уже спешил к нему:
— Постойте, сударь Онер. Что вы делаете? Вы хотите забрать ее?
— Конечно. Для таких тварей, как она, место казни — площадь большого города. Дня два назад в Биргере сожгли одного оборотня. Ее я отвезу в Сальман.
— Нет, сударь, так дело не пойдет, — возразил староста. — Мы тоже хотим увидеть, как она будет гореть. Кто знает, может, именно она чуть нас не погубила, а мы вот так ее отпустим?
Ялмари всматривался в Щуни долгим тяжелым взглядом. Тот не выдержал, смутился, стал разглядывать ботинки.
— Я показал вам знак. Я — особый посланник королевы. И я говорю, что ее надо казнить в городе. Вы возражаете?
— Нет-нет, господин.
"Уже не "сударь", а "господин", — умею еще усмирять людей взглядом".
— Вот и хорошо, — промолвил он медленно и твердо. — Все желающие могут тоже поехать в Сальман и полюбоваться на ее смерть, — он очень надеялся, что вилланам некогда ездить летом — и не ошибся.
— Куда там... — разочарованно мялся староста. — День год кормит. Ладно... Что ж делать-то... Везите, — и с тоской наблюдая за действиями Ялмари, добавил: — Руки ей хоть свяжите, очень уж она верткая.
Девица и вправду чуть прошло онемение, вызванное тугими веревками, рванулась с такой силой, что другой бы и не удержал. Но Ялмари резко потянул цепь на себя — ошейник тут же сдавил горло пленницы. Глаза расширились, она стала судорожно открывать рот, ловя ртом воздух.
— Поверьте, я знаю, как обращаться с такими, — спокойно откликнулся лесник. — Но веревки никогда не помешают, — он чуть ослабил ошейник, давая ей вдохнуть. Брезгливо окинул взглядом фигурку девушки. — И продайте мне хорошую лошадь. Я не хочу ехать с этой тварью в одном седле.
— Да как же лошадь! — вскинулся Щуни. Он окончательно растерял властность и пытался выудить из сложившихся обстоятельств максимум выгоды. — Каждая лошаденка на счету! — воскликнул он тоном торговца, который продаст и собственную жену, если предложат выгодную цену.
Ялмари это уловил. Небрежным движением он швырнул старосте золотой — лучший скакун из королевской конюшни стоил столько, но особый посланник имел возможность быть щедрым.
— Если конь мне понравится — получишь еще золотой.
Староста не должен обидеться — на эти деньги он может купить четыре средненьких лошадки. Не прошло и четверти часа, как привели мерина. Ялмари оценил его — не очень старый, не хромой, а к остальному можно не придираться. Он отдал Щуни обещанную монету.
— Залезай, — приказал девушке, развязав ей руки.
— А это видел? — она сделала неприличный жест.
— Ты ведешь себя очччень неприлично, — лесник прищурился и еще раз затянул ошейник, так что она застонала. Раны на ней заживали быстро, теперь иглы ошейника снова порвали смуглую кожу. — Если будешь артачиться, — продолжил Ялмари, глядя на ее корчи, — я протащу тебя на веревке за лошадью. Вряд ли ты от этого умрешь, но уверяю, будет очень неприятно. Последний раз говорю: залезай.
Она чуть качнула головой, Ялмари вновь ослабил ошейник. Девушка покорно забралась в седло.
— Вижу, вы здорово управляетесь с этой штукой, — уважительно таращился староста на происходящее. — У нас-то не очень получается. Она порвала двоих парней. Как с ними-то быть?
— Поранила до крови? — лесник наморщил лоб. — Это серьезно, — вскочил в седло, еще помедлил немного. — Кажется, у вас должен расти ютканак. Отпаивайте слабым настоем до следующего полнолуния. Если через месяц ничего не случится — они не опасны. Но недели четыре пусть посидят взаперти. Если что обращайтесь в сигнальную башню — там помогут. Еще раз благодарю за поимку оборотня. Доброго дня.
Он пришпорил коня. Приобретенный мерин послушно потрусил следом. Ялмари намеренно не вернулся на Западный тракт. Там он будет как на ладони, а с таким "грузом" лучше ехать подальше от лишних глаз. Далеко не всем нравилось то, что он увозит законную добычу. Надо поберечься — вдруг за ним проследят.
Сначала они ехали полями — тут слежку можно легко заметить.
Едва деревня скрылась за пригорком, девушка заговорила спокойным, веселым тоном:
— И зачем ты предложил им слабительное?
— Посидят под кустом, да под замком, меньше дури останется, — проворчал Ялмари, не оборачиваясь.
— Между прочим, укус оборотня — я имею в виду оборотня по крови — не заразен, — заметила она дальше.
— Знаю, — неприязненно отрезал лесник.
— Как тебя звать-то? — она все же надеялась его разговорить. — До Сальмана путь неблизкий. Так и будешь молчать?
— А тебе скучно? Могу развлечь.
— Ты про ошейник? Этого мне на всю жизнь хватит.
— Я рад.
Какое-то время девушка помалкивала, потом началось опять:
— Меня зовут Ранели. Ранели из клана Далита. А ты кто? Где ты живешь? Правда в столице или соврал? А то я тоже в столицу собираюсь...
— Пытаешься заговорить мне зубы? — поинтересовался Ялмари.
— Как ты догадался? — задорно рассмеялась девушка.
Ялмари готов был поклясться, что это не напускное, она действительно нисколько не боится.
— Лучше расскажи, скольких людей загрызла, — предложил он.
— Издеваешься? Оборотни... — начала девушка, а затем продолжила, намеренно повторяясь: — я имею в виду оборотни по крови — не питаются человечиной. Это мерзко. Но что-то мне подсказывает, ты и сам знаешь, что такое оборотни по крови.
— Увы, — усмехнулся Ялмари. — Слишком хорошо.
Приближался лес.
— Тогда ты должен знать, что...
— Что ты говоришь правду. Я знаю. Вот скажи мне, какого шереша ты делала так далеко от Умара, да еще и в людском платье?
— А что, только людям можно путешествовать? Умар — свободная страна, а не тюрьма. Каждый может ходить куда захочет.
— Неужели? — саркастически поинтересовался Ялмари. — Вот прямо каждый и куда захочет?
Они въехали под сень деревьев. За спиной раздавалось напряженное сопение. Наконец девушка осведомилась совсем другим тоном — серьезным и напряженным, а не игривым, как до сих пор:
— Что ты знаешь о моей стране?
— Много чего знаю, — он спрыгнул с коня. — Спускайся, — приказал ей.
— Зачем? — вот теперь она чуточку испугалась.
— Чтобы я снял ошейник. Или тебе с ним удобнее?
Она взглянула с недоверием, но все же слезла с мерина.
Ялмари осторожно расстегнул хитрую застежку. Повертел, а затем спрятал в седельную сумку. Не разбрасываться же дорогими вещами. Девушка наблюдала за ним, не пытаясь бежать. Руки прятала в складках платья. Поймала его взгляд.
— Почему ты это делаешь?
— Потому что я знаю больше, чем эти вилланы, — он посмотрел ей в глаза. — Знаю, например, что кое-кому очень нужно, чтобы оборотни начали войну с Энгарном. Я не могу этого допустить. И сделаю все, чтобы остановить эту резню. Такой ответ тебя устраивает?
— Вполне.
— Тогда счастливого пути. Лошадь нужна?
— Нет, — отказалась она. — Волчицей я доберусь быстрее.
— Тогда прощай, — он повернулся, чтобы вскочить в седло, когда она сделала стремительный выпад и вонзила нож ему в спину.
За неделю до этого
Утром Илкер вернулась в свою комнату, до того как проснулась Пайлун. Некоторые люди не любят встречать того, кто видел их слезы. Вдруг девушка тоже из таких?
Вскоре проснулась принцесса: голубые глаза сверкают, кожа свежая. Лицо без малейшего изъяна: тонкие брови, губы, нос. Даже то, что волосы еще не уложены, нисколько ее не портит. Они спускаются ниже плеч, словно жидкое золото — такие же гладкие и блестящие.
Илкер немного позавидовала младшей Эолин: есть ведь женщины, которые красивы в любое время суток. А она... Ей надо умыться, причесаться, подкраситься — и то она будет оттенять своими изъянами совершенство Эолин. Для этого, наверно, ее и взяли.
