Ранели с удовольствием убедилась, что Сокол не врал, когда называл себя хорошим воином. Он дрался одноручным мечом и владел им прекрасно — ничуть ни хуже оборотня. Он убил одного нападавшего и ранил еще двоих. Перехватил меч в левую руку — правая безвольно повисла вдоль тела, а противников, не считая Ира, осталось трое — слишком много. Алету не победить всех ни при каких обстоятельствах. Надо было уйти, пока на нее не обращали внимания.
Она тихонько поползла между столов и скамей к лестнице, ведущей наверх, но Ир одним прыжком настиг ее и еще раз стукнул головой об стол так, что в глазах потемнело...
...Когда Ранели пришла в себя, Ир держал меч у шеи безоружного Сокола и злобно шептал:
— Я убью его, Вираб. Скажи "волкам", что у нас все в порядке. Пусть они убираются.
— Не слушай его, Вираб, — прохрипел Алет. — Если "волки" уйдут, ты будешь в его власти.
Ир зарычал и убрал меч от горла.
— Мне надо отсидеться одну ночь. Это твоя девчонка, Алет?
Сокол молчал.
— Да или нет?! — потребовал Ир.
— Да, — произнес Сокол, быстро взглянув на Ранели. У нее хватило ума не фыркать. Остался последний шанс, чтобы никто, кроме бандитов не пострадал, а трактир Вираба принимал посетителей еще долго.
— Надо было сразу сказать. Вираб, скажи "волкам", чтобы они ушли, я отдам эту девочку Алету. Сам уйду утром.
Вираб не пошевелился. Тогда Ир убрал меч в ножны.
— Бери ее и иди, — приказал разбойник.
Алет медленно, не спуская глаз с Ира, подошел к Ранели, протянул руку, помог подняться. Холщовая рубашка намокла от крови, так что казалось, его сильно изранили. Пятясь, они подошли к лестнице, добрались до второго этажа.
Зайдя в ближайшую комнату, Алет закрыл дверь на засов и устало привалился к ней спиной. Ранели отошла к окну. В комнате стемнело, стоило Алету посмотреть ей в глаза, и он узнает, что Ранели — оборотень. Услышав шаги за спиной, девушка грубо сообщила:
— Тронешь меня — убью.
Алет рассмеялся.
— Так и быть, не трону. Может, тогда ты ко мне прикоснешься? Я не смогу себя перевязать.
Ранели подошла к столу. Зажгла свечи и настенный светильник. Когда в комнате посветлело, подошла к Алету. Осмотрела раны, сначала обмыла их водой из таза — Бриа оставляла его у двери — потом, разорвав простынь, перевязала. Сильно изранено оказалось правое предплечье и левый бок. Другие порезы уже начали затягиваться.
— Все, что могу, — хладнокровно сообщила она. — Лекарства у тетушки Бриа. Сходить?
— Ир здесь, — возразил Сокол. — До утра лучше не появляться внизу, иначе искушение нарушить обещание будет слишком велико. Ты не против, если я лягу? — Ранели покачала головой. — Ты тоже приляг, если хочешь. Я тебя не трону.
Девушка снова отказалась. Посмотрела, как он устраивается в постели, не раздеваясь.
— Как ты оказался здесь так вовремя? — сухо осведомилась она.
— Встретил Бриа с дочками. Понял, что они не успеют привести "волков" — уж Ира-то я знаю.
— Грабил твои караваны?
— Было дело.
— А почему он заключил договор с тобой?
Алет ответил не сразу.
— Я сказал, что его люди будут умирать один за другим, если он не оставит меня в покое. Когда мои слова начали сбываться — он испугался
— Как же тебе это удалось?
— Не скажу, — Алет улыбнулся, чтобы смягчить слова. — Скажу, когда ты станешь моей.
Девушка дернулась от этих слов, надменно взглянула в янтарные глаза.
— Ты прав. Это не мое дело, — и прежде чем он возразил, произнесла. — Спасибо, что спас.
— Не за что, — пожал он плечами.
Так они и провели эту ночь: он в постели, она в кресле — не решилась лечь рядом. Утром, вышли, когда Бриа сообщила, что Ир ушел. Ее дочки хмыкали и перемигивались, но Алет и Ранели вели себя как ни в чем не бывало, и скоро девушкам надоело дразнить их...
...Ранели переоделась. С грустью прикоснулась к людскому платью. Оно не пригодится. К чему теперь Энгарн? Если будет возможность, она лучше пойдет на север, посмотрит, что за земли там. Может быть, переберется на соседний материк — Гучин.
К вечеру она приблизилась к Умару. Здесь лес она знала прекрасно, вплоть до места, где прячется каждый страж, защищающий оборотней от непрошенных гостей. Поэтому ей не составило труда обойти посты. Серой тенью скользнула мимо храма Эль-Элиона, располагавшегося за пределами города. Скала казалась частью природы — очень уж отличался этот храм от тех, что строили люди. На мгновение задержалась, с тоской вглядываясь в него. Неужели она не слышит голос Эль-Элиона потому, что не желает слышать? Может, стоит пойти туда? Хотя уже незачем. Она обратилась в девушку и, не торопясь, направилась к дому.
Город оборотней люди назвали бы деревней. Каменных домов они не строили. Деревянные дома образовывали по периметру правильный шестиугольник. Никаких стен вокруг. В центре находился дом Князей. Здесь в особо важных случаях, таких как переизбрание вожака или война, собирались на совет князья. На территории Умара насчитывалось одиннадцать городов, на расстоянии около шавра друг от друга. В каждом из них проживало до ста семей оборотней. Города не имели особых названий, подчеркивая, что Умар — одна страна, одна стая. Различали же города по имени князя, который правил. Ранели жила в городе князя Балора. Его избрали почти десять лет назад, и он имел все шансы править еще лет пятнадцать. До тех пор пока он сильный воин и мудрый правитель, он будет главой города.
В половине лавга от первого дома находилась поляна, в центре которой остался след от костра. Между деревьями стояли деревянные вкопанные столы с лавками. Это место Ранели любила — тут стая города собиралась вечерами, чтобы отпраздновать какое-нибудь событие или почтить память погибших.
В городе шла обычная жизнь. Женщины стирали или готовили. Издалека раздавался звон молота в городской кузнице — единственный звук, нарушавший тишину. Молодых парней днем на улице не встретишь — они тренируются в лесу под руководством старших наставников. Дети в школе. Девушек тоже собирали там — их учат шить и готовить: готовят к замужеству. Ранели уже прошла все: побывала на тренировках, на занятиях с девушками. Она могла гордиться — всюду ее считали лучшей ученицей. Конечно, мужчину-оборотня она в бою не победит, но среди сверстников могла оказать серьезное сопротивление даже ребятам. Участие девушек в военных тренировках не поощрялось, хотя и не запрещалось. Она же любила обходить и запреты.
При ее появлении никто не промолвил ни слова. Женщины огорченно перешептывались и провожали ее взглядами. Ранели знала, о чем они думают: "Растет без матери..."
Мать Ранели умерла сразу после родов. Отец больше не женился. Как большинство волков, он оказался однолюбом. Но она не скучала по матери. Во-первых, потому что никогда ее не знала. Во-вторых, потому что рядом всегда находился отец — надежный и любящий. В-третьих, потому что она жила в стае. Разве останется здесь кто-нибудь одиноким? Закон стаи гласил: каждый волк твой брат, люби брата как самого себя. Умерла мама, но вместо этого, она получила множество других матерей. Поэтому они так горестно вздыхают вслед. И поэтому же Ранели не любила возвращаться в Умар — становилось грустно, что она опять всех расстроила. Это стая еще не знает про Алета — точно бы устроили всенародный плач по случаю потери невинности Ранели...
Дом встретил пустыми комнатами — отец, наверно, устал ждать блудную дочь и нашел себе какое-то занятие. Это и к лучшему...
Она задернула легкие летние шторы из светло-зеленой ткани, протерла пыль на подоконнике, полила цветы — отец очень любил, чтобы и дома росло много зелени. Поправила темно-зеленое покрывало на диване, расставила стулья вокруг стола. Провела рукой по скатерти. Отец любил рассказывать, что эту скатерть вышивала мама перед замужеством. А круглый стол и стулья с гнутыми ножками изготовил отец. Он мечтал, чтобы родилось трое сыновей и дочка. Не сложилось.
Ранели критически осмотрела деревянный пол — надо бы помыть, но это подождет. Заглянула на кухню. Очаг уже остыл. Такое ощущение, что без нее отец и не ел. Заглянула в кладовку. Так и есть — с тех пор как она ушла, ничего не изменилось. Но готовить она тоже будет позже.
Она уже собралась искупаться и лечь в постель, когда в дверь постучали. Не ожидая ответа, вошел князь Балор. Черные вьющиеся волосы князь не стриг коротко, отчего они торчали непослушной гривой, будто встали дыбом.
— Вернулась? — спросил строго. — Разговор есть.
Сердце Ранели ухнуло в пустоту. Если князь зашел поговорить — случилось что-то нешуточное. Вспомнился след от костра на площади в Биргере. Она еще раз обвела взглядом комнату. Все говорило о том, что отца нет уже много дней. А что если он устал ждать ее дома и волноваться? Что если он отправился вслед за ней... Побледнев, она медленно опустилась на диван, глядя на князя с нарастающим ужасом.
Князь склонился над ней:
— Эй, девочка, ты что? Дать тебе воды?
— Нет, — отказалась девушка. — Что вы хотели?
— Вообще-то я хотел спросить, — Балор устало сел на стул напротив нее. — Хотел спросить, как мне тебя наказать? Ты хоть соображаешь, что делаешь?
— Вы пришли сюда из-за меня? — потерянно уточнила Ранели.
— В этом доме есть только один жилец, который дожидается большой взбучки, — горячился Балор. — И это ты.
— А отец? — робко поинтересовалась Ранели. — С ним все в порядке?
— В порядке. Пока тебя не было, он занимался обучением подростков. Там и жил можно сказать, — Ранели успокоилась. — А почему ты так разволновалась?
— А вы знаете, что творится в Энгарне? — перешла она в нападение.
— Знаю, — отрезал князь. Большие, чуть на выкате глаза смотрели жестко и непримиримо. — Погибло семь оборотней. Могла погибнуть и ты. Поэтому мы и запрещаем молодежи покидать Умар. Особенно незамужним девушкам.
— О нет, — скривила губы Ранели. — Вовсе не поэтому. Я ведь родилась в Умаре, вы не забыли? Еще до того как запылали костры, мне все уши прожужжали о нечестивом Энгарне, куда только самые стойкие оборотни могут ходить без опаски попасть под соблазнительное обаяние людей.
— Разве мы не правы?
— Неправы. Как может понравиться Энгарн тем, кто родился в стае? Там люди чужие друг другу, не умеют любить, не умеют доверять. Лишь зависть и страх повсюду.
— Почему ты тогда вновь и вновь нарушаешь запрет и уходишь туда?
Ранели опустила голову.
— Наверно, мне надо было родиться мальчиком. Мне скучно сидеть дома и вышивать скатерти. Мне хочется посмотреть весь мир, пощупать и даже попробовать на зуб.
Как она и надеялась, Балор рассмеялся, но тут же спрятал улыбку.
— Послушай. Все это звучит очень красиво, но ты таким образом подвергаешь опасности не только себя. Что если все девушки последуют за тобой?
— Ну и пусть!
— Пусть? — возмутился князь и вскочил. — Пусть? — снова навис над ней. — Непослушная девчонка. Мало того, что ты нарушаешь наши обычаи, так еще и упорствуешь в заблуждении?
— Что я такого сделала? — Ранели невинно расширила глаза.
— А ты не понимаешь?
— Нет! Если бы понимала, давно бы уже соблюдала эти обычаи. Объясните мне хоть раз так, чтобы я не сомневалась.
Князь взял себя в руки и снова опустился на стул.
— Ранели, для чего существуют запреты?
— Я не знаю! — с вызовом заявила девушка.
— Так вот я тебе объясню, для чего. Оборотни существуют с первого дня сотворения Гошты. И когда одно поколение заканчивает жизненный путь, старики подводят итоги: мы были бы гораздо счастливей, если бы избегали этого и того. Наблюдения записывают. Поколение сменяется за поколением и каждый раз старики убеждаются: правы были древние. Действительно этого и того надо избегать. Так появляются обычаи. Понимаешь? — Ранели открыла рот, чтобы опять возразить, но Балор перебил. — Обычаи — это защита молодняка от ошибок старшего поколения. Чтобы не погибли, чтобы достигли зрелости и узнали счастье. Чтобы плакать не пришлось, как древним. Неужели опять непонятно?
— Князь... а вам, старшему поколению, неужели непонятно, что есть вещи, которые надо узнать на собственной шкуре? Иначе так и проживешь жизнь в тоске и сожалении о том, чего не испытал, еще и еще сомневаясь: а так ли правы были древние? Поймите, запрещая посещать соседние народы, вы разжигаете в нас неуместное любопытство. То, что нельзя, то и хочется больше всего... Кажется, именно там найдешь счастье...
— Для того чтобы стать счастливей, не надо куда-то идти. От себя не уйдешь.
— Нет, не уйдешь. Зато можно себя найти.
— И что ты предлагаешь? Снять все запреты?
— А почему нет?
— Да потому, глупое дитя, что мы не можем рисковать стаей! — снова вспылил князь.
— Вы рискуете гораздо больше!
— Молчи! Я спрошу тебя, когда тебе исполнится пятьдесят, не изменила ли ты мнение. А то пока молодые — все прыткие, все готовы разрушать устои. А проходит время, и с печалью осознаете: а старшие-то были правы. Ставлю тебя в известность, что на последнем совете вставал вопрос о твоем изгнании из стаи.
— Что? — на этот раз Ранели вскочила.
— Ты сядь, сядь. Пока решили не делать этого. Но ты дурно влияешь на других девушек. Пошли разговоры: почему Ранели можно уходить, а нам нет. Что мы скажем им?
— Если не хотите отменять глупые законы, скажите, что я служу стае.
— Это как же? — изумился Балор.
— Так же, как торговцы и разведчики, — пожала она плечами. — Для чего вы посылаете их в Энгарн? Я тоже кое-что узнала для стаи. Немного, но все же. Я встретила оборотня в Энгарне. Оборотня из клана Онер.
— Южные кланы? — брови князя поползли вверх.
— Именно. Он живет среди людей и имеет большой вес у них. Не знаю, как ему это удалось. Я не поняла, можно ли ему верить, но он доказывал мне, что кто-то очень хочет поссорить людей и оборотней. А он, якобы, старается помешать этому. Не удивлюсь, если скоро мы увидим его.
— Очень интересно. Я немедленно сообщу об этом вожаку.
— Значит, это важно? — встрепенулась девушка.
— Очень важно. Оборотень в Энгарне может быть нашим спасением и нашим проклятием. Нам надо быть готовыми к худшему, — Балор поднялся. — Хорошо, отдыхай пока, а потом придется тебе явиться на совет и самой объясняться со стаей.
— Это обязательно? — девушка жалобно взглянула на Балора.
— Ранели, — строго сдвинул брови князь, — ты, кажется, забыла, что вернулась домой. Меня разжалобить труднее, чем людей, которых ты встречала.
