Уходящая в тени

— Ты-ы такое знаешь? — поразился брат. — Откуда?

— Чё, Н-назарий — плохой учитель, что ли? — обиделась я за дядю.

— Не, он хороший, точно, — покивал Алексис и больше ни о чём не спрашивал. Зато его заинтересовало другое. — Ася, а с этими что делаем?

— Пинать уже неинтересно, — пожаловалась я. — Пошли дальше пить.

— Я уже не могу — пить, — признался Алексис. — В меня не лезет.

— Значит — надо отлить, — решительно заявила я, деловито оглядываясь.

— Девушки таких неприличных слов не должны знать! — назидательно сказал брат.

— Знать не должны, а отлить надо! — стояла я на своём. — Где кусты искать будем?

Алексис оглянулся, уже забыв, что целая компания рядом пытается поднять своего предводителя. Нас они, кстати, не собирались больше трогать: кажется, Алексис машинально успел наложить на нас двоих защиту. Затем уставился через дорогу. Присмотревшись и поняв, на что он смотрит, я снова захихикала. Сквер. С хорошими такими кустами. Но, оказывается, брат был цивилизованней меня. Он твёрдо сказал:

— Там биотуалет! Будем циливизо... цивизи... Тьфу. Идём! — и взял меня за руку.

— Алексис, там давно уже этого биотуалета нет, — упёрлась я. — Его наши убрали, потому как не вписывался...

— Во что? — снова поразился брат, беспомощно стоя у самой дороги.

— В интре... Ой... В ирте... А-а! В красоту города!

— Город у нас красивый, — по инерции подтвердил брат.

— Ага. Красивый. А раз он красивый, пошли в кустики, а? — умоляюще сказала я. уже подпрыгивая от нетерпения, и потянула его через дорогу, благо та на данный момент опустела от машин. — Ты посторожишь меня, я — тебя. А Влад — нас...

— Что-о?!

— Тих-хо... — зашипела я.

— Что ты сказала про Влада? — прошептал брат, изумлённо оглядываясь.

— Пошли — там скажу.

Подавив желание напоследок пнуть хоть одного из склонившихся над пьяно бормочущим невоспитанным Болтуном и мстительно прикинув, не перевести ли опьянение брата ещё в кого-нибудь из грабителей, но затем пожалев Алексиса: мы так старательно напивались! — я потащила брата через дорогу. Там-то, хихикая и испуганно окликая друг друга, справили свои дела, а потом испугались какого-то хрустнувшего сучка и помчались из сквера, чувствуя себя не то преступниками, не то нашалившими детишками. Пробежав почти весь сквер, остановились отдышаться, глянули друг на друга. Снова прыснули в кулачок. Опомнились, и Алексис уже хмуро спросил:

— Ну и что там с Владом?

— Он нас сторожил. Видела я, как он в витрине отразился.

— А... зачем сторожил?

— Ну, наверное, не поверил, что ты брат по-настоящему.

— Я его щас!..

— Алексис, не надо. Он и так про меня думает, что я...

— И за это тоже!

— Алексис, поехали уже к Дарёнке. Я устала и спать хочу.

— А бутылки куда?

— Там допьём.

— А Влад?

— А что? Хочешь взять его с собой? — съехидничала я.

— Не-не-не! — испугался Алексис и потащил меня к остановке, рядом с которой было местечко, где всегда можно взять такси. — Думаешь, он не проследит нас до Дарёнки? Или до пчельника?

— Вряд ли, — фыркнула я. — Он же не знает туда дороги.

На таксиста мы, по-моему, произвели необыкновенное впечатление. Он стоял у своей машины и лениво разговаривал по телефону, когда к нему подошёл Алексис со мной, пошатывающейся, на прицепе. Брат вежливо дождался, пока закончится разговор по мобильнику (концовку разговора таксист скомкал, явно зачарованный белыми волосами Алексиса — во всяком случае, косился на них постоянно), и светски представился:

— Меня зовут Алексис. Добрый вечер, уважаемый. Не могли бы вы, любезнейший, отвезти нас с сестрой к ближайшему лесу?

Я чуть не упала. Таксист — тоже. Во всяком случае, теперь уже не только волосы, но и фраза брата, сказанная весьма выразительно, произвела на него такое впечатление, что он распахнул дверцу на заднее сиденье сначала передо мной, а затем, обойдя машину, перед Алексисом. И только после этого, сев за руль, он охрипшим голосом спросил:

— Куда отвезти?!

— К лесу, пожалуйста, — торжественно ответил брат.

— И побыстрей! — пискнула я, поглядывая в окно на чёрную тень, нарисовавшуюся возле бордюра стоянки такси. Тень, кажется, сомневалась, стоит ли к нам приближаться.

Ну, а пока она сомневалась, таксист хлопнул дверцей со своей стороны — и машина выехала со стоянки.

Погрузившийся было в раздумья, Алексис обернулся — как раз, чтобы заметить уже удаляющийся, но пока хорошо определимый силуэт. Я отвернулась первой, вздохнула и села удобней — щекой прислонясь к плечу брата.

— Может, объяснишь, почему он следит за нами?

— В голову влезать я ещё не научилась, — с сожалением сказала я.

— Асти, ты не забыла, что вечеринка в доме деда уже через два дня?

— Мне это должно быть интересно?

— Асти, объявят о помолвке. Официально. Почему бы тебе не поговорить до её объявления с Владом?

Я примолкла. У Агнии два жениха. Один официальный, другой — влюблённый. Оба не хотят меня по одной причине. Как объяснить это любящему меня брату?

— Поговорить с ним о чём? Я не настоящий маг (хотя кое-какие способности, благодаря источнику, пробуждаются — мелькнула смутная мысль). Я не принадлежу... к семье стражей, — начала перечислять я то, что мне в моих мыслях-то уже оскомину набило. Брат насупился, а я равнодушно продолжила: — Есть ещё одно. Мелочь, но неприятно. Я косноязычна. Не умею говорить и убеждать. Да и зачем? Мама всю жизнь твердила, что первый и главный шаг в отношениях должен сделать мужчина. Понимаешь? А все остальные действия со стороны девушки квалифицируются как навязчивость. А я не хочу навязываться. Нет, ну ты представь, что будет, если я подойду к Владу и скажу, что... он мне нравится. Представил? И скажу всё это тогда, когда он знает, кто я. Ну, про степень родства с тобой и Агнией... Вот что я думаю про всё про это... Алексис, папа не разрешит Агнии выйти за Игната?

— Не знаю, — задумчиво сказал брат. — Для меня эти женихи — вообще полная неожиданность. Моего мнения никто не спрашивал. Папа, как всегда, действует по старинке: я решил — и точка.

— А я не понимаю, почему так конкретно: для меня выбрали Игната, а для Агнии — Влада.

— Ну, здесь-то я понимаю отца. Скорее всего, папа определился с выбором из-за соотношения силы и равновесия. Игнат сильный — ты слабый. Агния сильная — Влад всего лишь оборотень.

— Ну, он не совсем "всего лишь", — вступилась я за Влада. — Он ещё и маг. — Вспомнив, как Влад лепестками роз заманил меня в прибрежный сквер, я снова вздохнула. — Алексис, а что будет, если обе помолвки официально не состоятся?

— Откуда мне знать? Отец иной раз упрётся так, что ничем не сдвинешь. Узнать бы, что думает мама. А тут ещё эта морока с информационными камнями...

— А если деда попросить?

— Ещё хуже. Этот ортодокс слишком жёстко следует правилам о том, как дОлжно "плодиться и размножаться" магам.

— Но ведь он любит Агнию.

— Вот это и плохо сейчас. Если он считает, что ей лучше быть с Владом, сестре никто и ничем не поможет.

— Алексис, а что сделал бы ты в ситуации, если бы тебе предложили в невесты одну, а ты бы влюбился в другую?

— Что-что... Не знаю — что, — буркнул Алексис. — В гипотетических ситуациях придумать можно много всего. Но, когда возникает ситуация реальная, пусть и подобная гипотетической, она, как правило, бьёт обухом по башке. — И, помолчав, хмыкнул: — Скорее всего, наломал бы дров.

Вспомнив усадьбу деда, расположенную посреди леса, я затихла, впечатлённая. Нетрудно представить, зная силищу брата, как бушует в лесу буря, погребая под сломанными деревьями дедов дом.

Какой-то бегучий свет мазнул по боковой стороне машины. Очнувшись от размышлений, я проследила, как нас догоняет машина и уходит дальше. За нами ещё одна, и, кажется, за нею тоже... Странная активность для полуночной дороги... Спустя минут десять наша машина остановилась на обочине, от которой до леса — пара шагов. Пока брат расплачивался со слегка испуганным водителем и утешал его, что мы хорошо знаем тропку до дома, я задумчиво смотрела на чёрную, словно притихшую при нашем появлении громаду леса.

Звякнули бутылки в моей сумке, когда Алексис снова повесил её на плечо. Отъехала машина. Брат предложил мне руку, и мы пошли к лесу.

Пройти границу между магическим миром и реальным — легко, если знать места переходов. Мы — знали. Вскоре мы бодро шагали по тропке к пчельнику, который и в самом деле находился совсем не далеко от реального шоссе.

Забрались в пчельник, который теперь представлял собой огромный просторный сарай, набитый сеном для Дарёнкиной коровы, а ближе к двери — склад старых вещей и мебели. Здесь мы быстро расположились на ночлег: сначала Алексис вытащил подальше от сена две кровати с продавленными матрасами, потом я расстелила на них старые пальто и шубы, хорошенько расправив их. Мы немного поразмышляли, стоит ли допивать остатки, сошлись на том, что сделаем это завтра. Наверное. Потом пожелали спокойной ночи друг другу и задремали. В бывшем пчельнике не только тихо, но и тепло — укрываться было необязательно.

... Несколько машин — одна за другой — остановились на месте, где давешний таксист оставил своих странных пассажиров. Семеро парней вышли из машин, быстро подошли к чёрному лесу. Так же быстро разбежались во тьму, велев своим таксистам подождать. Затем появились снова. После негромкого разговора шестеро уехали. Один остался и прямиком направился к нужной тропе.

... Не закрытая до конца дверь старого пчельника легко поддалась напору волчьего носа на её край. Чёрный зверь скользнул в сарай, осторожно и мягко прошёл до кроватей. Обнюхал каждую, как и спящих, и лёг за охапками сена, слегка обвалившимися сверху, с сеновала. Здесь его не увидят, если даже будут осматривать место необычного для людей ночлега.

10.

Проснулась я глубокой ночью, как от толчка. А может, не проснулась. Сон привиделся такой необыкновенный, что просыпаться точно не хотелось.

Мне приснилось, что недалеко от наших с Алексисом кроватей, на охапке сена, спит Влад. Что он сначала вошёл в сарай чёрным волком, а когда заснул, не смог контролировать форму и обрёл человеческие очертания. Но сена слишком мало для сохранения тепла. Он мёрзнет... Сердце больно стукнуло, и я открыла глаза.

За стенами сарая мерно звенели сверчки, по травам и в дырах старого сарая шелестел ветер, а где-то неподалёку печально выкликала кого-то ночная птица.

Под моим весом кровать только вздохнула, но не заскрипела. Я встала с неё, кинула взгляд на брата, который укрылся всё-таки, кажется — одной из шуб. А затем сонно прошагала к двери сарая, благо ущербная луна давала как отчётливый белый свет, так и плотные чёрные тени. Постояла здесь, озадаченно глядя на дверь — уже забыла, зачем сюда пришла, потом, посомневавшись — сплю, не сплю? — шагнула в сторону и заглянула за старую телегу. Точно. Влад. Спит на боку. Съёжившись в комок от холода. Обнажённое тело в белом лунном свете кажется синеватым, а дыхание, хоть и почти бесшумное, но прерывистое. Замёрз... Глядя на него, и я сжалась, вздрогнув от холода. Вернулась к своей кровати, постояла над ней, подняла с неё тулуп и тяжёлую штору и понесла все эти вещи к телеге.

Сначала постелила тулуп — рядом с напряжённо скрюченным телом, так, чтобы край, подбитый меховой опушкой, упирался в колени Влада. Пригреются ноги — сам потянется перелечь с земли на тёплое. Потом встала на колени и осторожно укрыла его шторами. Посидела немного, бездумно глядя на него. Просунула ладони под край шторы обнять холодное плечо, — погреть немного.

А плечо под моими руками напряглось. Шорох короткого движения под шторой — на мои ладони легли холодные пальцы. Я взглянула на Влада. В белом свете блеснули тёмные глаза. Он осторожно сел, одной рукой придерживая на себе штору, другой не отпуская меня — переплетя свои пальцы с моими. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза... Потом луна медленно переместилась. Его движение вперёд — всё так же молча, но спокойно, так что я машинально уступила и отодвинулась на расстеленном тулупе. Он обмотал часть шторы вокруг своего пояса и лёг на край тулупа. Руки моей не отпускал. И смотрел... Я оглянулась и легла рядом. Сначала на расстоянии. Потом он потянулся через меня — закутать меня другой полой тулупа. Края хватило на нас двоих — когда я прильнула к Владу... И только сейчас он отпустил мою руку, чтобы обнять меня за плечи. Когда я положила ладонь на его грудь, чувствуя его спокойно и сильно бьющееся сердце, он осторожно повернул голову так, чтобы дышать мне в висок. И только тогда смогла уснуть.

... Полностью проснулась от взгляда сверху в упор. Скосилась — кто там...

Брат стоял у нас в ногах. Но, не разбудив Влада, невозможно встать. Краем тулупа он закутал нас очень плотно.

— Влад... — шёпотом.

— Сейчас...

Оказывается, он уже не спит. Впрочем, волк. Наверное, давно сообразил, что рядом кто-то встал. А может, даже знал, кто именно... Я подняла голову взглянуть на него. Чуть улыбнулся мне и, уже глядя на Алексиса, демонстративно откинул "одеяло". От неожиданности брат заметно приподнял брови. Он что же — думал увидеть нечто другое? Ну да: я одетая, а Влад завёрнут в штору... Алексис ушёл. Я слышала, как стукнула дверь пчельника, как брат сделал шаг и остановился.

Слышал и Влад. Только это его не смутило. Он сел и навис надо мной, ещё лежащей, по-хозяйски уперевшись руками по обе стороны от меня.

— Мне придётся уйти.

А зачем ты вообще шёл за нами? Или — за мной?

— Да, — прошептала я, подавив этот вопрос в зародыше. — Иди. — Он убрал руку, на которой я спала. Я начала подниматься, но, лишь села, он быстро приник ко мне. Обнял. Коротко, но властно поцеловал.

Вскочила — как только отпустил. Сразу отошла к кроватям. Села.

Через несколько минут услышала негромкий разговор двух мужчин, в котором не расслышала ни слова. Но выходить побоялась.

— Асти... Что решила?

— Я останусь здесь на некоторое время. Совсем ненадолго, — пробормотала я, не поднимая глаз на брата. — Только не говори никому, ладно? И Дарёнке тоже. ... Чтоб знал только ты... — Последнее прошептала почти на шелесте и всё-таки взглянула на Алексиса: понял ли, что я не хочу, чтобы об этом знал и Влад?

Он кивнул, погладил, как маленькую, по голове и ушёл.

Что ж, буду надеяться, что даже чуткий слух оборотня всё-таки не позволил Владу услышать моих слов. Мне нужно побыть одной. И только затем, чтобы разобраться в себе.

Дверь сарая стукнула. Я сидела напряжённо, слушая удаляющиеся шаги... И не выдержала: рывком поднялась, подбежала к двери распахнуть её. Алексис шёл по тропке, за ним трусил громадный чёрный волк. Не успела снова опустить глаза, как волк остановился, замер. Обернулся.

Отчего у меня сердце защемило, будто мы расстаёмся навсегда?

Оттого ли, что ему всё-таки придётся ради своего города жениться на Агнии? Отец часто говорил, что ради общего дела часто приходится уступать самому себе и не идти на поводу у своих чувств. Неужели с нами это и произойдёт?