— Зачем ты мне это говоришь? — простонал Рэми.
Болела голова. В глазах резало, а сегодняшняя ночь сохранилась в памяти не как что-то целостное, законченное, а как яркие отрывки, будто подсмотренные во вспышках молнии. Ничего не хотелось ни знать, ни чувствовать, ни слышать... А в душе — обжигающая пустота, как после очень сильного выплеска эмоций.
Хранительница не ответила.
Мелькнуло перед глазами, и Рэми поглотило новое то ли воспоминание, то ли видение.
Он опять был мальчишкой и стоял у этого проклятого озера, но не спящего под луной, а залитого солнечным светом. Опустился перед ним на корточки мужчина с глубокими, темными глазами. Ласково улыбаясь, он потрепал волосы Рэми.
— Начинаешь вспоминать, — прошептала где-то рядом и все же далеко хранительница.
— Когда-нибудь это будет твоим, мальчик, — сказал мужчина и голос его показался Рэми чужим и знакомым одновременно.
— Прошу тебя, — холодно возразила где-то рядом Рид. — Ты молод, красив. У тебя двое сильных сыновей. Почему именно моего сына пророчишь ты в наследники?
— Потому что чувствую... А чутье никогда меня не подводило, ты же знаешь.
Рэми моргнул. Озеро стремительно потемнело. Повеяло откуда-то запахом мокрой листвы, вскрикнула в ветвях спящая птица, и Рэми резко повернулся к жрице, заставив ее отшатнуться. Он чувствовал, как хлещет женщину его гнев, оставляя где-то внутри глубокие, трудно заживающие раны. Что он делает?
— Проклятие! — прошипел Рэми, хватаясь за голову. — Зачем ты мне все это показываешь?
— Рэми, — шагнула к нему хранительница. — Прости меня, прости, что я вмешалась. Но ты должен бежать. Сейчас... То, что ты видел... этого не должно случиться.
— Бежать? — вскричал Рэми. — И оставить сестру и мать Эдлаю...
— Мой наследник... даю тебе слово, что с твоей семьей ничего не станет... клянусь свой богиней. Занкл сможет защитить их, но он не защитит тебя.
Рэми поверил.
Захлопнулась резко дверь. Рэми не переживал. Хватит ему чудес, тайн и загадок.
Синее море внутри встрепенулось волнами и успокоилось.
Всего пару десятков лет назад было иначе. В тронном зале услаждали слух тихие песнопения жрецов, горели круглые сутки в лампадах огни, танцевали у входа гибкие танцовщицы, дрожали на их руках браслеты.
Когда-то Марниса любили и уважали, когда-то к нему приходили самые знатные люди, когда-то его культ не был под запретом, а над храмом в остроконечных горах не возвышался магический щит. Когда-то за его милость платили золотом, а теперь — головой.
Эта проклятая пещера стала для него темницей. Святой источник, был осквернен кровью жрецов, и даже его имя в Кассии стало под запретом. Осталась лишь последняя надежда — забытый всеми алтарь в старом, заброшенном замке. И глупая девчонка, что его нашла.
Осталось ждать, осторожно меняя нити судьбы. А ждать Марнис не любил. И одиночества не переносил, потому даже своей своенравной сестренке неимоверно обрадовался. Хоть полыхала она праведным гневом.
— Не тронь моего наследника, Марнис! — зашипела богиня. Ну да, старшая сестрица никогда не отличалась сдержанностью.
Она была одной из самых красивых младших богинь — гибкий стан, белоснежная кожа, которую красиво оттеняла тонкая, золотистая ткань, волосы, огненным водопадом ниспадающие до самой земли.
В другом положении Марнис поостерегся бы злить своенравную богиню. В отличие от других богов, поделивших власть в Кассии, сестренка захотела жить отдельно, в пустыне, где и создала понемногу свой таинственный клан, укрыв под магическим щитом самых сильных магов.
Она сама была независимой и любила независимых людей. А Рэми? Рэми ее дитя, ее воспитанник, ее гордость. По хорошему, в его сторону лучше даже и не смотреть, но Марнис хотел жить... Младший бог силу черпает в поклонении людей, и умирает в человеческом забвении. Марнис умирал.
— Не смей давить на моих хранительниц.
— Приказываешь мне?
— Пока — прошу. Рэми мой.
— Мне очень жаль тебя расстраивать, сестра, но пока Рэми в Кассии, он не твой. Он общий.
— Ты прекрасно знаешь, что будущее непредсказуемо. Ты показал моей глупой жрице один из вариантов, но это не значит, что он — единственно возможный. Не смей более подменять мои видения своими!
— Каждый защищается как умеет.
— И ты не отступишь?
— Нет. Я просил тебя помочь после смерти Акима, но ты...
— Я никогда не приказываю своим людям, ты же знаешь...
— Тогда не приказывай и мне. Деммид завалил мои пещеры камнями, убил моих жрецов, и теперь я умираю... твой Рэми даст мне возможность выжить, неужели ты думаешь, что я ее упущу?
— Зачем ты уговорил Радона сделать Рэми избранником?
— А он не сильно-то и сопротивлялся.
— Мальчик не принадлежит Кассии, когда ты это поймешь?
— Пока он здесь — принадлежит. И если ты мне не помогаешь, то почему я не могу просить о помощи нашего брата?
— Радон слишком милостив, не находишь? Не задумался почему? Или не понимаешь, что с тобой всего лишь играют, стремясь получить для Кассии сильного мага? Моего сильного мага!
— Прости, но ничего изменить я не могу. Аланна получит своего рожанина, а я — свое спасение.
— Пожалеешь, Марнис!
— Думаешь, может быть хуже?
— Может... верь мне, может.
15. Глава девятая. Побег
Проснулся Рэми от нестерпимой духоты. Медленно поднялся с кровати, подошел к окну. Тихо скрипнули под босыми ногами половицы. Рэми широко распахнул створки, пустив внутрь прохладный, пахнущий травами ветер и неожиданно яркий лунный свет.
Тяжело дыша он опустился на подоконник. Глупо это — верить снам. Но ведь что-то изменилось? И Рэми почему-то казалось, что синее море внутри — оно никуда не делось.
Так правда или бред? Эта проклятая сила... Как вчера.
Вчерашнее утро было на удивление красивым. Воздух бодрил легким морозцем. Разлилась по небу краснота, которая понемногу светлела, сменяясь светло-голубой, бездонной гладью. Тихо шелестели иголками сосны, окружающие небольшую, поросшую чистотелом поляну.
Стремительно засвистел воздух, рассекаемой палкой и вновь удар обрушился на бок Рэми.
За одно утро показали ему, насколько он слаб и беззащитен. И даже его, Рэми, сила не спасла. Потому как не было этой проклятой силы!
— Знаешь, почему ты проигрываешь? — кричал раздетый до пояса Занл, нанося новые удары. — Не потому, что твой дар меньше! О нет! Потому как ты — рожанин. Я — архан. И боги дали мне право связать твою силу, подчинять таких, как ты.
Рэми, тяжело дыша, упал на землю и стиснул зубы, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев.
— Злишься? — засмеялся Занкл. — Я вижу твою злость. Так же я вижу, что творится внутри у любого рожанина. Ты не имеешь права прикрываться от меня щитами, ты для меня — как на раскрытой ладони. Твоя выдержка, твоя способность все держать в себе... она для меня ничего не значит. Как и для любого из них, — Закнл показал на дозорных. — Помни об этом!
Рэми тихо застонал поднимаясь.
— Любой, даже самый слабый архан всегда будет сильнее наисильнейшего рожанина! Помни об этом, когда будешь делать выбор!
— Какой выбор?
Рожанин пропустил удар и поплатился: живот разорвало болью и Рэми вновь оказался в траве. Плечи обожгло крапивой, руки испачкались в густом соке чистотела. Стоявший у края поляны Дейл не смог сдержать снисходительной улыбки. Занкл перебросил палку с правой ладони в левую и протянул свободную руку Рэми, помогая встать.
— Тот самый, о котором говорил Жерл, — ответил он на полузабытый вопрос.
— Только ты от меня ждешь другого? — заметил Рэми, делая выпад.
Дозорный легко ушел от удара, и палка его обрушилась на бедра, заставив упасть на колени.
— Да, Рэми! — Рэми откатился, избегая нового поцелуя палки. — В этом мы с Жерлом расходимся. И сильно.
Тяжело дыша, Рэми поднялся на одно колено. Исподлобья посмотрел на Занла, и палка вдруг сама собой легла в ладонь, а через мгновение уже не Рэми, Занл лежал на земле, и воздух, подобно удару хлыста, разорвал приказ:
— Энхен!
Рэми удивленно опустил палку. Встревоженный Дейл вернулся на свое место, с которого сорвался мгновение назад. Занл потер пострадавшее плечо, и вдруг сказал:
— И ты сильнее, чем я даже думал.
— Откуда ты знаешь о моем выборе? — спросил Рэми, в свою очередь подавая дозорному руку.
Занкл помощь принял, похлопал Рэми по плечу и потянулся за туникой.
— Думаешь, мы с Жерлом были врагами? Не были... поначалу я к нему приглядывался, а постепенно стал уважать. Я давно ему рассказал о приказе старшого городского дозора. Как и о том, кто должен его заменить. А Жерл... он даже не удивился. И доверил мне в ответ историю... твою.
— Почему именно мою?
— Потому что он уезжал, а я оставался. И он хотел, чтобы я не ошибся, не наделал сдуру глупостей. Когда он впервые перепутал тебя спьяну со своим сыном, он продал отцовский меч, чтобы заплатить жрецам за предсказание... о тебе. Жрецы были очень удивлены. Мягко говоря. Все расспрашивали Жерла, чью судьбу пытался он вычитать в зеркале правды, да Жерл не выдал... а тайна ритуала слишком свята... вот жрецы неохотно, а отстали.
— Что было в том зеркале?
— Твой выбор. Сделаешь его, как хочет Жерл, и сам будешь счастлив... но есть и другой путь.
— Путь чего?
— Жертвы. Встанешь на него и будешь орудием в руках судьбы. Зато обретешь славу. А что лучше для воина, для архана, чем слава?
— Я не архан, — прошипел Рэми.
— Не архан, — ответил Занкл. — А теперь подумай. Только что ты положил меня, воина, на лопатки. Только что использовал мою силу против меня же, и сам того не заметил. И хоть ты и рожанин, а можешь противостоять архану. Можешь. Если захочешь. Но проблема в том, что обычно ты не хочешь, предпочитая играть роль просточка.
— Тогда почему ты встал против меня? Не боишься смерти? От руки мальчишки?
— Брось, Рэми! — рассмеялся Занкл. — Никто и никогда, даже во власти ярости, вина, наркотиков, не убьет того, кого не хочет убивать трезвым. А если убил, значит, об этом тайно мечтал и думал. Ты не хочешь мне навредить. И поэтому я не опасаюсь. Но если на твоей дороге станет враг...
— У меня нет врагов!
— У таких, как ты, они всегда будут, — усмехнулся краем рта Занл. — Передышка закончена. Стойка, Рэми! Ожел! Дэн! Покажите парнишке, что такое настоящая драка!
Тяжело дыша, Рэми поднял палку.
"У таких как ты, они всегда будут." Вчера, на поляне, Рэми не хотел слушать, решив, что Занкл бредит. А теперь, после этих странных снов, именно они не давали Рэми покоя. Почему-то чувствовал он всей шкурой, что спокойная жизнь закончилась.
Рэми резким движением поднялся с подоконника. Все это бред. И озеро бред. И видение бред. И Эл — тоже бред.
А конь? Летающий... Бред?
Рэми удивленно моргнул и попятился вглубь комнаты. Но взгляда от странного видения оторвать так и не сумел. Он невольно залюбовался на стоявшее под окном создание: изящные, мягкие линии; белоснежная, ниспадающая до самой земли грива; нереально тонкие, казавшиеся хрупкими ноги, увенчанные серебристыми копытами. И, что главное — сложенные за спиной, огромные крылья.
Такой красоты Рэми еще никогда не видел.
— Арис! — выдохнул он.
Крылатый конь посмотрел Рэми прямо в глаза, лишив последних сил.
— Ты ведь звал меня, Рэми?
Занкл не спал. Он вообще спал мало: с детства мучился бессонницей, а теперь к ней даже привык, проводя длинные ночи за привезенными из столицы книгами. Хоть это ему осталось от давней славы: после того, как Занкл "нечаянно" врезал по морде зарвавшемуся сынку советника, ему пришлось удалиться в провинцию.
"Зря ты осиное гнездо ворошил, — сказал глава северного рода. — За слабость приходится платить, друг мой. Посидишь пока у предела, а к следующей весне постараюсь тебя вытащить."
Да, Арман никогда снисходительным не был. Но главе рода снисходительным быть и не надо. Пусть лучше будет сильным. А друг наследного принца, не смотря на свою относительную молодость, был как никто силен, хоть и ходили об "белом" Армане странные слухи. Лариец ведь он, при этом чистый, главой рода стал скорее по случайности, но род при нем поднялся, обогатился, потому Армана уважали. Особенно молодые, как Занкл, что стал Арману даже другом. Если можно назвать другом кого-то, кто все равно остается загадкой.
Как Рэми. Странно, Арман светловолосый, холодный, как лед, а Рэми... сгусток эмоций, часто никому ненужных, темноволосый, с вечно блестящими, черными глазами. Что может быть в этих двоих общего... а все же что-то было. Занкл нутром чуял.
Подбросив в огонь пучок трав, Занкл вдохнул полной грудью сладковатый аромат. Рид говорила, что это должно помочь заснуть. Только пока почему-то совсем не помогало.
К тому же потяжелел неприятно подаренный матерью перстень с кровавиком. Камень, наполненный магией, всегда тяжелел, предупреждая владельца об опасности. Так же потяжелел он перед смертью матери, когда переехала ее спешившая куда-то карета ублюдка-архана. А потом Занкл ворвался в поместье урода и сделал из убийцы матери кровавое месиво. Оттащили его, к несчастью, слишком рано — убить любимого сынка главы Южного рода он не успел. Лишь благодаря Арману он отделался тогда простым изгнанием.
Когда раздался стук в дверь, Занкл уже знал — что-то случилось.
— Войди.
Дверь распахнулась, в проеме показался Дейл. Занкл ценил этого простоватого мальчишку. Такие, казалось, никогда не взрослеют, но в бою вдруг начинают полыхать яростью, снося все вокруг. Впрочем, для обычного дозорного ум не так уж и обязателен. Думать за него должен старшой.
Сегодня обычно озорной, как мальчишка, дозорный казался неожиданно серьезным и, даже повзрослевшим, что встревожило Занкла еще больше.
— Эдлай зовет, — сказал он, непривычно отводя взгляд. — Злой, как оса... на Рэми.
— Кажется, я приказал мальчишке не показываться архану на глаза. Так чем же он сумел аж так досадить нашему Эдлаю? — спросил Занкл, быстро одеваясь.
— С арханой скрутился... давно слухи ходили, но сам знаешь... мало ли, что глупые рожане болтают.
— А ты, урод, молчал?
Дейл покачнулся, ожидая удара, но Занкл лишь отмахнулся. Что придурка за дурость наказывать? Умнее от этого не станет. Да и Рэми это не спасет.
Кони остановились перед прятавшимся среди яблонь домом.
Полная луна заливала сад мертвенным сиянием. В такую ночь даже факелы не нужны, и так светло. Волновались под всадниками кони, раздраженно прикусывал губу Занкл. Все же Эдлай наглец. Целый отряд дозорных выслал на одного мальчишку! Стыд.
Но бывшему опекуну Армана так просто не возразишь. Вот и приходится тащиться посреди ночи арестовывать собственного друга. Только бы Рэми не сопротивлялся... не показывал своего дара. Или? Занкл сам не знал... может, лучше бы сопротивлялся.
Хотя маг Рэми или не маг, а от целого отряда дозорных ему не уйти... И отпускать его Занкл не собирался. Дружба дружбой, а своя шкура дороже. Гораздо дороже. Занкл обещал Арману не ввязываться в новые неприятности и обещание свое сдержит.
