Ссоры с подружкой из-за парня Алла не хотела... ладно, надо пробовать (ха-ха! возможно — буквально), а там — разберёмся!
Тем более, что парень, в общем-то, нравится. После Риткиных интересных историй представляла себе разное, и с ним, в том числе... благо, что у неё проблем с 'себя поласкать' нет совершенно. Мама в комнату не вломится, не помешает.
Подружка, наоборот, жаловалась, что Женька после лета стал по ночам громко сопеть и кроватью поскрипывать, очень узнаваемо. Хорошо, хоть тёплым одеялом укрывается, по погоде, а не простынёй, как летом. И подглядывает, негодник. Ритка привыкла ко сну переодеваться, когда он уже дрыхнет, а тут вдруг заметила, что из-под одеяла хитрый глаз блестит! И прикинула, что рассмотреть братец мог успеть немало. Она, конечно, спиной к нему поворачивалась... но всё таки... наклонялась ещё.
Девушки даже следственный эксперимент провели: Алла на тахту легла, а Рита — как будто простыню поправляет на своей кровати. Ну, что сказать? Для двенадцатилетнего пацана — зрелище ой-ой-ой!
— Ты хоть в трусах была?
— А я помню? Всякое бывало...
— Ну, значит вы в расчёте.
Алка была за это 'в расчёте' подвергнута щекотанию... а потом и облапыванию, и в долгу не осталась. Хорошо с подружкой...
Сейчас, когда Ритка взялась уговаривать дружить втроём, Алку как перемкнуло: на подружку буквально набросилась. Сказал бы кто год назад, что будет одноклассницу лизать и кончать от этого... Ой, опять... только подумала, уже мокрая вся... надо пробовать!
— И как ты себе это представляешь? — спросила Алла.
Глаза Риткины затуманились — задумалась.
— Я... представляю это по всякому! — умудрилась изящными движениями кистей рук показать что-то в высшей степени эротичное, — нарисовать?
— Я сама нарисовать могу! — угрюмо ответила Алла, — придушить тебя, что ли? Выдумщица...
— Пока... — перешла Рита на шёпот, — всё, что я придумала — впрок...
Алла медленно кивнула головой. Действительно, все Риткины (и совместные) придумки пока... пока! особого вреда не принесли. Сплошная польза, как не посмотри. Регулярный секс, совмещённый с несомненной девственностью — кто из одноклассниц может таким похвастать? А что не с мальчиками, а среди девочек... так какие наши годы?
Есть подозрение... только подозрение, не более, что у Ольки с Танькой что-то подобное. Хотя, наверно, у них дальше поцелуев дело не зашло. Вот... так они ощущаются.
Тогда, после курощения Юрочки Зеленского, девичья часть класса как-то... сблизилась, что ли? Заводилой выступила Таня Тертичная. Предложила остаться после уроков и под чай с тортиком 'попиздеть часок о своём, о девичьем'.
Ну, и остались, не все, конечно, но Рита с Аллой присутствовали. Скинулись с девчатами по двадцать копеек — хватило и на тортик, и на лимонад. Чашки и чайник заняли у классной руководительницы — у неё недавно день рождения был, ещё домой не унесла. Пообещали ей, что спиртного не будет — поверила.
И ведь хорошо посидели! Поговорили по душам, откровенно. Договорились сор из избы не выносить и друг дружку не обсуждать, тем более — с парнями-одноклассниками.
Галка Ищенко покаялась принародно и поклялась, что больше — никогда! На себе прочувствовала, как неприятна бывает сплетня. Теперь про надрыв плевы всему свету известно! Девчонки её утешили, объяснили, что 'всему свету', кроме озабоченных одноклассников, совершенно не интересно.
Потом Витка Гольцман разоткровенничалась, рассказала, откуда взялся слух про Ковальчуков — они же и распустили! А ведь почти ничего и не было! Почти.
Эти засранцы её подпоили слегка (сама дура, знала, с кем за стол садится!.. но папаша близнецов такой вкусный ликёр припёр откуда-то...), потом, слово за слово... как-то так вышло, что она вслух усомнилась в их абсолютной идентичности. А они... взяли, и разделись! Совсем! Ну, да, скорее 'не слегка пьяная' была, а крепко поддатая... иначе — стала бы она их вертеть, разглядывать и на ощупь сравнивать?
Тут собравшиеся едва ли не хором потребовали подробностей, и Вита, поломавшись, их предоставила.
— Сначала физиономии их наглые изучала, у одного из них шрамик вот тут...
Когда прозвучало это уменьшительно-ласкательное 'шрамик', девушки переглянулись: возникло впечатление, что не так уж Витка на братьев обижена.
— ...так и не знаю, у кого, у Сашки, или у Серёжки, они же врут всё время! — обиженно продолжала девушка ('Сашку' и 'Серёжку' тоже приняли с пониманием, как и обще-лирический вид рассказчицы).
— Потом руки... мелких порезов полно, а так... — руки для удобства разглядывания клали Витке на коленки, но об этом она скромно умолчала, — потом футболки сняли...
Присутствующие представили себя в такой ситуации...
— Я бы намокла... — шепнула Алла подружке, и та движением век подтвердила: 'аналогично'.
Ковальчуки — ребята спортивные, рельефные, в бассейне видели их... а под ликёрчик, да в интимной обстановке...
— ...никакой разницы... а потом — раз...
Слушательницы затаили дыхание.
— ... и стоят передо мной! — Витка замолчала и вздохнула тяжело.
— Ну, и! — поторопили девушки.
— Фимоз. У того, кто без шрамика.
— Что у него? — переспросила Ищенко.
Ей объяснили.
— Что, совсем?
— Нет, открывается, но с натугой...
Девочки похихикали, осмысляя информацию. И 'натугу' представили. У второго, значит, без натуги?
Дальше Витка вдруг застеснялась и подробности опустила, описала в общем, широкими мазками. Не нужно одноклассницам знать про мимолётное шальное желание поцеловать... и ту, что оголилась 'с натугой', и ту, что без...
Парни и её подраздели... целовали, и... только когда в одних трусах осталась, соображение включилось, поняла, что огуляют сейчас в два смычка, и едва-едва упросила обойтись рукоделием. Обкончали всю, до сих пор стыдно! А эти... намекают время от времени. Да что там 'намекают'! Открытым текстом приглашают в гости, продолжить с того места, где остановились. Она их посылает — не унимаются. Ещё и дружкам разболтали.
И Витку одноклассницы тоже утешили — мол, всё фигня, что без последствий; будет, что вспомнить на старости лет!
Разговор (безо всякого вина) девочек подогрел, с воображением у всех — порядок, так что многозначительные взгляды, бросаемые на Таньку с Олькой, без ответа не остались. Девушки переглянулись, плечами пожали: 'ой, да ладно, дело прошлое!'.
— Было! — подтвердила Оля, — Васька...
— Кот? — удивилась Галка, заочно знакомая с коммунальным питомцем.
— Сосед! — хмыкнула Таня, — кота в его честь назвали.
— Мы с подружкой, — Оля кивнула на Таню, — в выходной банный день устроили. Смекнули, что в квартире пусто, ванная свободна...
Даже тогда, четыре года назад, коммуналка у девочек была не самая страшная — всего на четыре семьи. И комнат столько же. Олька с родителями и котом — в одной, Татьяна, с родителями и младшей сестрой — в другой. И по комнате у юркой старушки и вечно поддатого ПТУшника. Он тоже с бабкой жил, после того, как предки какой-то спиртосодержащей химией отравились; бабка недавно преставилась, теперь вот — один. Благо — не буйный, и друзей не водит. Девица блёклая интернатская забегает к нему пару раз в неделю, минут на двадцать, как в поликлинику на процедуры. Зашла — замок щёлкнул — плеск воды — тишина — плеск воды и бряканье кружки по ведру — вышла, ушла, дверь захлопнула.
— Подслушивали?
— Не специально. Наверху двери стекло выбито, лет пять уже, вот и слышно всё.
— Не всё, самое интересное у них — бесшумно. Умеют же!
— Потом Вася воду из тазика в сортир выливает и идёт на кухню курить.
— Рома-а-антика! — протянула Алка.
— Ага!
— И мы, две писюхи, только-только заинтересовались... двенадцать лет?
— Да... не, одиннадцать!
— Так вот, мы обрадовались, что все с утра куда-то делись, искупались (у Риты рвался с губ вопрос 'вместе?', но сдержалась), головы помыли, и на кухню, в халатиках на голое тело.
— Там халатики... слёзы, жопу прикрыть, от ванной до постели.
— А Вася, оказывается, дома был, спал.
— Проснулся, сидит на табурете в одних трусах, чай пьёт...
— Да, сидит, а ноги так... — Оля показала, как.
Девочки глянули заинтересованно, хотя, казалось бы, чего там не видели?.. И не увидели ничего — колготки...
— В общем, — перебила Таня, — всё хозяйство — наружу.
— Ну, не всё... так, виднеется.
— Да, а мы... перед этим разговоры разговаривали...
— Так-то в курсе уже — с родителями в одной комнате...
Известная ситуация:
...ну а я на раскладушке
утыкаю нос в подушку
будто сплю, чтоб не спугнуть отца и мать...*
Девушки прониклись сложностью такого существования.
— Они обычно этим днём в выходной занимаются...
— ...и мои, и Танины.
— Ну, как всегда: санки в руки и 'иди, доченька, погуляй часок-другой'.
— Летом вместо санок — велосипед.
— Особенно противно осенью...
— В какой-то момент нам надоело, сказали мамам, чтоб не шифровались. Надо им — идём гулять, и малую с собой берём.
— И ночью чтоб не тихарились особо, перетерпим.
— В общем, много знали...
— ...кое-что ночью слышали...
— ...но ничего не видели!
— А любопытно же-е-е! — встряла в диалог Рита, а сама подумала: 'братьев бы вам!'.
Кивнули все, переглянулись и рассмеялись согласно.
— А тут... действительно, виднеется. Мы на кухню заглянули, увидели — и спрятались.
— Олька говорит: 'так неинтересно, надо, чтобы встал'.
Девочки засмеялись.
— Надо! — подтвердила неузнаваемая Ищенко.
— А как сделать? Потрогать? Не-е... страшно!
— Показать! — подсказала Витка и застеснялась.
— Вот! — подтвердила правильность ответа Оля.
— Было бы, что показывать! — пренебрежительно пожала плечами Таня, — у нас, на тот момент...
— Но были уверены, что заинтересуется!
Девушки от воспоминаний раскраснелись.
— Я так... раз — пуговичку нижнюю, и на кухню...
— ...а я — нижнюю и верхнюю, и следом!
— Я к столу прислонилась, ножку так — оп... и, типа — не замечаю, что халатик перекосился и полы разошлись.
— Там не то, чтобы 'ах!', голое бедро видно; видно, что без трусов...
— ...волос чуть-чуть...
— ...их и было тогда не много.
— Видим — смотрит туда...
— Да, а я на табурет села, наклонилась, и пальцы на ногах разглядываю.
— С расстёгнутой верхней пуговицей, — понятливо кивнула Галка.
— Ага! И щебечем обе!..
— Потом я ещё потянулась...
— ...а я коленки раздвинула!
— Подействовало?
— Ага! Он даже руками прикрыть не успел!
— А вы?
— Пару секунд разглядывали, потом завизжали и убежали.
— Он, кажется, так и не понял, что мы его провоцировали.
— Испугался, наверно, что на ссыкух повёлся...
— ...и на следующий день Машку свою в ЗАГС потащил.
— Может, конечно, совпало... и пить бросил... почти.
— У Васьки с Машкой уже двое детей, им недавно квартиру от завода дали...
— И баба Глаша померла... теперь у нас по две комнаты! — радостно заявила Таня.
Кто не жил в коммуналке — не оценит...
— Так вы не крутились перед ним?
— Не-а. Даже не собирались. Это же слишком явно!
— Ну, может сверкнули попами, когда убегали...
— Кто ж тогда придумал?
— Непонятно! — девушки развели руками, — мы точно молчали, Васька, наверняка, тоже...
— Может, кот?
— Точно! Свидетель! — обрадовалась Оля, — ну, я ему! Трепло старое.
Рассказ запили чаем, и сделали перерыв на поход в туалет.
Посмотрели на часы, решили, что ещё рано, с Алкиной подачи и 'по просьбам трудящихся' Рита пересказала свою деревенскую эпопею, исключив эпизод с братом (это семейное). Девушки посмеялись и задали пару уточняющих вопросов: возбуждённого коня никто больше лицезреть не сподобился.
Алка, раз пошёл такой откровенный разговор, поведала в лицах о нескромном предложении на танцплощадке у моря и о приставучем отроке на лавочке. Витка сочувственно кивала, у неё таких отроков было — в каждой руке по одному.
Тему неожиданно поддержала Галка: виновато покосилась на Риту и призналась, что в пионерском лагере подобрала её отвергнутого ухажёра и колобродила с ним после отбоя в зарослях бузины у забора. И было всё, как у Аллочки — 'толстенький, тёпленький, дёргается'... Правда, парнишка (молодец!) Галку и завёл и довёл, не пришлось самой догоняться.
Катька, Ирка и Наташка (не Орлова, другая), просидели весь вечер молча. Видно, дальше петтинга с парнями никто из них ещё не продвинулся, но что такое 'оргазм' все знали не понаслышке. О своей связи Рита с Аллой, естественно, помалкивали: не та тема, не та компания; мастурбацию тоже не обсуждали — всем всё понятно, но... тс-с-с!
Всё это Алла вспоминала уже в постели. Ритка своим неожиданным предложением взбудоражила её не на шутку. Девушка немного помечтала, поворочалась, потом попила на кухне водички и окончательно проснулась, завернулась в халат, зажгла настольную лампу... принялась рисовать... и мечтать. Потом легла — снова мечтала... о Рите и её парне. Вместе. Ритка — знакомая до последней жилки, а сегодня... практически изнасилованная... Толя... величина пока неизвестная, но...заманчиво. И решает сразу пару проблем!
— Я подумаю об этом завтра! — с тем и уснула.
Часть 11. (ПРОЧЬ СОМНЕНЬЯ!)
Назавтра Рита пришла ко мне, как грозилась, но случился облом. Мама моя, которая обещала приехать пятого, прибыла днём раньше. У подруги заболела дочь, моя ровесница — простудилась, бурно встречая Новый год, и им стало не до гостей.
С этой самой Алёной, ныне болящей, нас связывала заочная неприязнь, с годами переходящая в ненависть. Мы друг друга в глаза не видели, даже по телефону ни разу не говорили, но нашим мамам втемяшилась в башку блажь: 'наших деток нужно познакомить, они понравятся-подружатся-поженятся'. И так далее, по нарастающей, вплоть до имён гипотетических внуков. У меня эти разговоры, звучащие пять последних лет, вызывали скрежет зубовный; Алёна, я подозреваю, бесилась не меньше. Не дай бог, встретимся — рванёт же!
Так вот, мама приехала, убедилась в моём здравии, и тут же умотала к подружке-соседке, общаться — это теперь до ночи. Вернуться, однако, может в любой момент, что отнюдь не способствует... не хотелось нам с подружкой, чтоб застала без штанов...
— Облом... — объяснил я ситуацию.
— Угу, — уныло согласилась Рита.
— Что делать будем? Гулять?..
— Подтаяло, под ногами хлюпает... о! пойдём к Алке в гости?
— Она точно будет рада? Не как Кролик Винни-Пуху?
— Будет, будет!
— Пойдём, — покладистый я отправился в закрома.
Добыл из серванта бутылку контрабандного 'Якобы шампанского', из утеплённого ящика на балконе — пяток огромных Лимонок (яблок, не гранат), из томика О.Генри вытряс и сунул в карман пятёрку и объявил о готовности.
Рита с интересом следила за моими перемещениями, потом похвасталась, что у неё есть два рубля. К чему бы это она?
— И пусть они дальше у тебя будут!
