Но это дело будущего. Пусть и не очень отдалённого, возможно.
Что же до использования живых зверей вместо плотных иллюзий...
Эшки не даст соврать: вполне возможно заключить обоюдовыгодный союз с реальным существом из плоти и крови, не убивая и даже не порабощая никого при помощи подчиняющих заклятий. Более того: в теле и душе Мийола уже поселился Атрибут со свойством связанности. И кто сказал, что эту связанность нельзя распространить чуть дальше, присоединяя к незримому содружеству новых членов? Желательно, конечно, тех, что покрупнее — годных и для боя, и для использования в качестве транспорта.
...и вот на третий день с момента бегства молодой маг с тайным восторгом смотрел на существо, отвечающее его чаяниям полностью. Одиноко пасущийся магический зверь — ещё не очень крупный для своего вида, но достаточно подросший, чтобы патриарх двурогов прогнал потенциального конкурента вон из своего стада-гарема. Молодой, но очень, очень перспективный Жестокий Двурог, подавитель первого уровня, что в скором времени должен превратиться в зверя второго уровня, сменив тем самым прозвание на Свирепого Двурога. Собственно, если задуманное Мийолу удастся, это как раз и подстегнёт эволюцию зверя.
Подготовка не вызвала осложнений. Используя свойство скрытности, молодой маг успел сократить дистанцию достаточно, чтобы использовать Наведённое Волшебное Опьянение. А затем и Глубокий Сон. Несмотря на солидные размеры и массу, равную примерно двадцати пяти пудам, зверь-подавитель первого уровня оказался лишь глиной в воле эксперта магии. А вот затем Мийол задумался. Связь с Эшки он установил за счёт Единения Крови. И, рассуждая теоретически, опыт можно повторить. Более того: если после Единения Крови и контракта с атрибутником человек в качестве трофея обрёл свой Атрибут, то контракт с подавителем может способствовать обретению Ядра Сути! Очень, очень интересный опыт... если бы не сопряжённый с этим риск. Испытывать на собственной шкуре, что с ним станет после такого смелого эксперимента, Мийол не рвался. А слово "смелый" тут следовало, скорее, заменить на "глупый" или даже "идиотский". Если есть — отдельно — звери-подавители и есть звери-атрибутники, но нет ни одного случая, чтобы зверь с Ядром Сути обзавёлся также Атрибутом (и наоборот), этому должна быть причина. У Мийола уже гибридное существование как мага-атрибутника вызывало смешанные чувства.
В общем — спасибо за предложение, как-нибудь в другой раз.
К тому же установление постоянной связи меж ним и подавителем с помощью Атрибута само по себе являлось достаточно смелым ходом с сомнительным итогом. Кое-какие намётки и предположения имелись, шансы на успех тоже выглядели приличными, но...
— Не попробуешь — не узнаешь, — подбодрил сам себя Мийол. Глубоко вздохнул, сократил дистанцию меж собой и Жестоким Двурогом с пяти шагов до половины шага.
Присел.
Коснулся обеими ладонями жёсткой шкуры.
Замер.
Основная идея того, что собирался сделать Мийол, звучала просто и сухо: "Накачать Ядро Сути магического зверя маной из резерва — таким образом, чтобы именно эта, принадлежащая конкретному человеку энергия послужила питательной средой и толчком для эволюции, установив родство не по крови, но по духу". Но при прямом воплощении этой идеи ничего простого, ничего формального и отстранённого не осталось.
Работа в тандеме магии и Атрибута, направляющей и контролирующей воли человека, что взнуздал свойства связанности и расширения при помощи Ускорения Магических Действий... в понимании Мийола это вполне стоило назвать чудом. Трепещущие как бы на кончиках пальцев нити энергии; деликатный, но вместе с тем полный проницательной чуткости и настойчивости контакт совершенно разных существ, объединённых разве что тем, что оба они — чувствующие, дышащие, живые... если и это не чудо, то есть ли вообще под облаками место для чудес?!
...и казалось магу: это не мана — сила души, кровь волшебства — льётся по незримым, тонким каналам к чужому Ядру Сути. Наталкивается на оболочку и приостанавливается, но затем, словно став ещё тоньше и подвижнее, находит путь внутрь, втекает, питает, расширяет, усиливает. Нет! Ему казалось: он стоит на коленях около холодного костра и собственным дыханием, робким, почти нежным — раздувает малый, тусклый огонёк. От дыхания искорка становится ещё меньше, хоть разгораясь при этом ярче; но находит рядом пищу в виде сухого трута, порождает тонкую струйку дыма, затем — такую же, но более толстую; и ещё более толстую, и ещё! И дышит жаром, растёт, ширится всё сильнее, увереннее, ярче. До тех пор, пока жадные язычки огня не впиваются в быстро чернеющие тонкие прутья. Больше, прочнее, увереннее! До самого момента, когда лицо захочется убрать подальше от раздутого огня.
Был уголёк — стал костерок.
Когда Мийол открыл глаза и вновь осознал себя не возжигателем огня, а кем-то отдельным, разумным, самостоятельным — в его резерве осталась едва ли десятая часть от полного объёма.
И ещё. Отдельным? Так, да всё же не так. Клеймо, отображающее состояние его Атрибута на второй "сверху" оболочке души, снова чуть подросло, меняясь. Теперь маг ощущал внутри привычной связанности новую, фиксированную ноту. Резонанс от неё вёл в сторону пасущегося рядом существа. Да! Опыт удался, эволюция совершилась и близость установилась. Отныне маг обрёл второго компаньона: Жесток... ах да, уже Свирепого Двурога.
— Ну что ж, — откашлявшись, сказал Мийол. — Пора наречь ещё одно имя. Перебирать не стану. Быть тебе отныне Зунгом, что означает "верный". Что скажешь, Зунг?
Новонаречённый магический зверь только ухом повёл. После эволюции ко второму уровню — причём сразу к среднему его этапу, ибо маны, коей поделился человек, хватило не только на прорыв, но и на развитие — бедолага хотел не просто есть, а жрать. Мийол хмыкнул: это состояние ему знакомо, причём по собственному опыту. Он в камере вот так же жадно поглощал простую кашу с овощами, требуя добавки, как Зунг сейчас уничтожает зелень.
— Раз так, молчи себе и дальше. Тем более, гигантом мысли не назвать тебя, далеко тебе до Эшки. А меня и монолог вполне устроит. Итак... наглядное свидетельство того, что я состоялся как эксперт магии, — заполучил. Оно же средство транспорта, оно же — на крайний случай — живой таран. Осталось решить вопрос с учителем магии. Или с заработками, что одно и то же: учить задаром такого вот способного меня навряд ли кто-то станет. А если станет, к этому приложится кабала на долгие, долгие, слишком долгие годы. Нет уж! Лучше честь по чести расплачиваться за знания сразу, наличными деньгами, чем влезать в огромные долги либо навешивать себе на шею разные обязательства. Малоприятные обычно.
Новый вздох. Слыхал, конечно же, Мийол помимо прочего истории про обучение без платы — об узах духа, о единстве воли и намеренья, объединявшем людей разного возраста, статуса и силы. О нерушимом братстве Учителя и Ученика, о приговоре судьбы и счастливых случаях. О легендарных магах и их не менее легендарных наследниках, о первооткрывателях магических школ, основателях могущественных гильдий, патриархах кланов и "просто" родов...
Все слышали подобные истории.
Только вот всерьёз надеяться на нечто этакое в реальной жизни... хех. Не с его опытом.
— И вот ещё, — добавил Мийол тихо, следуя за вильнувшей мыслью. — Своим партнёрам я имена раздал, но не повредит обзавестись новым именем также мне самому. И именем, и образом. Не то чтоб я стыдился предков или боялся правды, но... да. Так будет лучше. Заодно от проблем, вызванных возрастом, уклонюсь... Что же до имени — заимствую из словечек отца одно, вполне подходящее к случаю.
Вздох.
— Хантер. Да, вполне подходяще.
Хантер 1: временный приют
Они явились тихо и как раз ко времени: часовые уже собирались заложить изнутри засовом боковые ворота Лагеря-под-Холмом до самого осветления. Но промедлили, малость удивлённые, — а потом стало ясно, что парочка, приближающаяся вместе с поздним потемнением, нацелилась пройти внутрь, так что запирание ворот придётся отложить ещё немного.
— Кто таков? — спросил левый часовой. Вроде и негромкий, голос без труда преодолел полсотни шагов вниз по ущелью.
— Меня зовут Хантер, — донёсся ответ. — А это мой помощник, Зунг.
— И кто же ты таков, Хантер, коли имеешь в помощниках... вот это?
— По-моему, додуматься несложно. Кто может использовать вместо носильщика, а порой и как скакуна Свирепого Двурога? Но могу ответить прямо: я маг-призыватель. Эксперт.
Расстояние от парочки гостей до поста у ворот сократилось достаточно, чтобы, невзирая на позднее потемнение, стало возможно разглядеть подробности.
— И почему же ты не показываешь лица? — поинтересовался всё тот же левый часовой: уже не молодой, но ещё не старый Воин третьего ранга с параллельными шрамами от когтей, чуть наискось пересекающими левую щёку и лоб. В паре он был старшим.
— У меня есть на то причины, — уклончиво ответил пришелец.
В десяти шагах от ворот Хантер и Зунг встали, словно бы для того, чтобы их рассмотрели получше. Правда, эта задача в отношении первого изрядно затруднялась большим количеством плотных одеяний, включая кожаные перчатки, длинный плащ с глубоко надвинутым капюшоном и грубоватую деревянную маску. В итоге всё, что наблюдатель мог сказать о Хантере — "не очень высокий, довольно стройный". Маска ли тому виной, искажающая голос, или что ещё, но даже определить сходу пол мага представлялось... сложным.
А вот Зунг...
Что ж, как зверь-подавитель своей породы, двурог для его уровня смотрелся вполне обычно. И внушительно. Четыре трёхпалых лапы. Мощная мускулистая грудь. Голова на короткой и толстой шее, увенчанная парой торчащих, как пики, рогов — посреди лба подлиннее, на полпути к ноздрям покороче. Грубая чёрная кожа, понемногу превращающаяся в природную броню. До размеров Ужасного или, тем более, Кошмарного Двурога пока далеко, но тридцать пудов живой мощи всё равно внушали почтение. Если что в нём и выбивалось за грань обыденности, то разве крупная штуковина вроде ярма, сплошь покрытая замысловатым узором; среди извивов явно маскировались рунные знаки.
Рядом со зверем-подавителем, прямо-таки олицетворяющим телесное, Хантер не казался ни большим, ни сильным, ни опасным. В корне неверная оценка! Ведь именно магический зверь второго уровня в этой паре являлся слугой, а господином — маг.
Конечно, если насчёт своего четвёртого уровня он не соврал.
Часовой подал незаметный знак напарнику и использовал Чуткость краткую, чтобы точнее оценить пару необычных гостей. На секунду по его органам чувств, усиленным волной праны от воинского приёма, ударили тысячи подробностей. Словно молния рухнула с небес, разом озаряя и оглушая, даря понимание и дезориентацию.
Конечно, Воин при этом рисковал — и весьма серьёзно. Если бы гость оказался враждебен Лагерю-под-Холмом, то лучшего момента для атаки не придумаешь. Во время работы Чуткости краткой и ещё пару секунд после даже двурог, не столь быстрый, сколь выносливый и крепкий, мог успеть подскакать и стоптать жертву собственного вынужденного любопытства.
Вместо того, чтобы напасть, Хантер просто слегка усмехнулся и поинтересовался:
— Ну, как проверка?
— Вы, — откашлялся Воин, — действительно являетесь магом-экспертом, господин. И резерв ваш полон сейчас. Хотите пройти в Лагерь-под-Холмом?
— Да. Обменять часть добычи на продукты, может, прикупить чего. Нормально поесть, поспать не под облаками... помыться в тёплой воде. Две недели в диколесье, устал немного. Ах да! — маг ритуальным жестом поднял правую руку, сжатую в кулак. — Обещаю не вредить ни сему месту, ни тем, кто нашёл в нём пристанище... до тех пор, пока не буду атакован без причины.
— А...
— Зунг пройдёт со мной. Я отвечаю за него.
"И отлично отвлечёт внимание в случае каких-нибудь неприятностей", — подумал часовой. Размеры заодно с грубой жёсткой кожей сами по себе делали Свирепого Двурога довольно-таки трудной целью. А ярмо, что действительно являлось рунным артефактом, причём уровня этак третьего, не меньше, — усиливало защиту магического зверя до вовсе уж гротескных величин.
— Сказано и услышано. Проходите, господин.
Парой минут позже, когда гости скрылись в глубине подземелий, а часовые наконец-то закрыли изнутри и заперли тяжёлые ворота, облицованные каменной сосной, тот из них, что чуть раньше стоял справа от входа, спросил:
— Дядька, а чего ты вдруг так расстелился перед этим типом?
— Мог бы и сам подумать, бестолочь.
— Ну, так я ж бестолочь, а ты умный. Объясни!
— Что с тебя взять... ладно, намекну. "Этот тип", как ты его назвал, весьма-таки недурно замаскировался. Ни кусочка открытой кожи, маска на всё лицо, какие-то тайные чары. Но меня — вернее, ощущение праны — так не обманешь. Хотя полной уверенности нет, но...
— Но?
— Парнишке лет пятнадцать, ну, край шестнадцать. При этом он УЖЕ маг-эксперт. И за две недели в диколесье лишь "немного устал".
— Так ты думаешь, он...
— Не болтай. Лишнее это.
— Понял, дядька. Не буду.
...две с небольшим сотни шагов по широкому, явно искусственному тоннелю с прочным арочным сводом и парой плавных изгибов вправо-влево. Нарастающий неопределённый гул. Но вот тоннель делает очередной, на этот раз крутой, поворот — и Хантер вместе с Зунгом ненадолго останавливаются на пороге зрелища, ранее ими обоими не виданного.
Рассеянный опалесцирующий свет, голубовато-зелёный и синий, создаваемый не знающей дневного света растительностью. Светится почти вся она: подушки мха внизу, абсурдно пышные розетки лишайников на мощных колоннах стволов, фестоны, листья и стебли каких-то свисающих с потолка вьюнов... или это тоже лишайники? Границы пространства, уходящего вдаль и в стороны, не определены, поскольку странный подземный лес скрадывает их. Но даже видимый кусочек этой пещеры выглядит разом и огромным, простёртым на сотни шагов — и ограниченным, тесным, сплюснутым. Такое впечатление создаёт дистанция от потолка до пола, равная где сорока локтям, а где и полусотне, и даже шестидесяти; при общих размерах этого места оно всё равно кажется узкой горизонтальной щёлкой в царстве безоговорочно властвующей стихии Земли.
По дну этой щели и выше, среди нагромождения висячих конструкций, опирающихся на прочное основание живых колонн (самые тонкие — в три обхвата, самые монументальные — локтей до десяти в диаметре), снуют разные существа. Не всегда человеческие. Численность только тех, что видны Хантеру от одного из малых боковых проходов, составляет навскидку сотни полторы или все две. Не похоже, чтобы кого-то в Лагере-под-Холмом волновало наступление ночи; больше похоже на то, что это местечко и его обитатели не засыпает никогда.
— Это не будет лёгким или простым, а, Зунг? — вздохнул Хантер. — Ладно. Потопали.
От выхода из тоннеля ко мхам на дне вёл двойной земляной пандус, скупо ограждённый плетёным заборчиком: один спуск — вправо-вперёд-влево, другой — влево-вперёд-вправо. Но оба спуска внизу снова сливались в одну широкую тропу. И там Хантера уже ждали.
