— Вот зараза! — он попытался отвесить свинье пинка, но не попал: животное прыгнуло в сугроб и помчалось по глубокому снегу.
Миновав пустой выгон, Бран очутился в небольшом дворе, образуемом стенами хозяйственных построек. Снег здесь был утоптан и грязен, повсюду деловито сновали куры. Двери в кузницу были настежь, возле них расположилась стая крупных косматых собак. Чуть поодаль, под навесом, рабыни коптили мясо. Пожилой раб брел через двор с бадьей в руках.
Бран вышел из тени и двинулся к кузнице. Вскинув голову, раб застыл, как вкопанный, да и остальные обернулись. Из кузницы неслись удары молота вперемешку с пыхтением мехов. Собаки, завидев Брана, вскочили и зашлись свирепым лаем. Раб отступил к стене, и Бран остановился.
— Я вам не враг, — сказал он людям. — Я никому ничего не сделаю, не бойтесь.
Они продолжали испуганно таращиться. Вот ведь черт, я тут, похоже, как пугало огородное.
— Кузнец там, в кузнице? — спросил Бран, обращаясь к рабу. Тот выкатил голубые блеклые глаза и уронил бадью. Прислонился к стене сарая, перебирая подгибающимися ногами.
— Ладно, ладно, — сказал Бран. — Я к тебе не подойду, не бойся.
Нагнув голову, он зашагал к кузне. Женщины под навесом побросали свои дела и кинулись врассыпную. Собаки надрывались от лая у распахнутых дверей.
В кузницу Бран не вошел. Остановившись на пороге, стал ждать. Через пару минут, верно, привлеченный упорным собачьим лаем, в дверях, вытирая руки о замызганный кожаный фартук, появился человек. С лица, измазанного сажей, глядели цепкие, прищуренные зеленые глаза, длинные рыжеватые волосы удерживал тонкий ремешок на лбу. Увидев Брана, человек насупился и невольно сделал шаг назад.
— Здравствуй, уважаемый, — сказал Бран.
— И тебе здравствовать, — сдержанно отозвался тот.
— Ты кузнец?
— Точно. Кузнец и есть.
— Может быть, ты сумеешь мне помочь, уважаемый. Как твое имя?
— Ну, Сван.
Взгляд кузнеца был угрюмым. Принесло на нашу голову, говорили Брану его мысли.
Пошарив в котомке, Бран вытащил стрелу, ту самую, что едва не убила его неделю назад, в лесу, и протянул кузнецу. Тот так уставился на предмет, будто ему предлагали гадюку.
— Посмотри, будь добр, — сказал Бран. — Это у вас сделано?
Кузнец осторожно принял стрелу, оглядел все с тем же хмурым выражением.
— Наконечник вроде наш, — с неохотой молвил он.
— Уверен?
— Да не то что бы, — кузнец пожал плечами. — Они все, вишь, одинаковые, хто ж их там разберет.
— Но ведь ты мастер, — настаивал Бран. — Кто же разберет, если не ты? Взгляни хорошенько.
Кузнец повертел стрелу перед глазами.
— Наконечник наш, — сказал он. — Насчет остального не обессудь, а наконечник наш, это точно.
— Спасибо, Сван, — Бран улыбнулся. Кузнец вернул ему стрелу. Угрюмый взгляд не изменился, а лицо не утратило враждебного и хмурого выражения.
— Спасибо за помощь, — сказал Бран.
— Не на чем, — отвернувшись, Сван исчез в темноте кузницы.
Тропинка вывела Брана к жилым домам. Земляной вал вздымался за ними, а дальше, куда ни глянь, стоял черный лес. С конунгова двора раздавались голоса, там лаяли собаки и мычала скотина. Замедлив шаг, Бран окинул взглядом открывшуюся картину. Дома были похожи на корабли, которые Бран видел давным-давно, еще в детстве: огромные корабли, лежащие килем вверх, и каждый был длиной не менее сорока шагов. Только белый дым, что валил из труб, торчащих из брюха-крыши, грубо нарушал это поразительное сходство, сводя на нет создавшуюся странную иллюзию.
Сгоревший дом темнел на выгоне, в стороне и от двора конунга, и от владения Сигурда Ярла. Бран остановился, словно путь ему преградила незримая стена.
От дома мало что осталось. Обугленные столбы торчали, как ребра гигантского скелета, черные останки припорошил снег. Задрав голову, Бран взглянул на обгоревшую потолочную балку, которя валялась на земле, нелепо, грубо выдаваясь из-под белой перины недавно выпавшего снега. Да, не мудрено, что от меня шарахаются. Я бы на их месте тоже...
Переступив через обломки, он вошел. Под ногами захрустели угли. Над местом, где раньше была дверь, сохранились несущие балки — и конек крыши, точно обгорелое днище корабля. Больше от Общего дома ничего не осталось.
— Ничего тут не осталось, — раздался тихий голос. Обернувшись, шагах в пяти от себя Бран увидел человека, который сидел на корточках и глядел на него снизу вверх.
Это был Кнуд, раб и старшина над рабами.
— Ничего тут нету, колдун, — произнес Кнуд. Подле него лежала холщовая сумка. — А ты, часом, ищешь чего?
— Да нет, — ответил Бран. — Просто зашел, и все.
— А-а, ну да. На свою работу полюбоваться.
Бран нахмурился. Кнуд глядел исподлобья. Все чувства и мысли были написаны у него на лице. Провалиться тебе, проклятая собака, думал Кнуд, вот бы кто тебя пришиб.
— Я вовсе не горжусь тем, что случилось, — сказал Бран. — Я этого не хотел. И человека того убивать тоже не хотел.
Кнуд усмехнулся.
— А чего ты передо мной-то оправдываешься, колдун? — он пожал плечами. — Я ведь только раб, и боле ничего. Или, может, ты перед собой оправдаться хочешь?
— А тебе какое дело? — рассердился Бран. — Я вовсе не оправдываюсь, просто стараюсь объяснить.
— Ну, мне можешь не объяснять, не стоит и трудиться, — Кнуд принялся ковыряться в обугленных обломках. Бран смотрел на него, закусив губу. Он отчетливо ощущал: Кнуд его ненавидит. Страха в его мыслях не чувствовалось, лишь опаска. Но ненависть — ненависть Кнуда была куда сильней боязни.
— Слушай, Кнуд, — сказал Бран. — А ты на охоту ездил?
— Чего? — тот поднял взгляд.
— На охоту ездил, говорю? Ну, тогда, неделю назад.
— Это когда тебя оборотень сожрать хотел? — Кнуд усмехнулся, будто эта мысль доставляла ему удовольствие. — Куда уж нам, туточки сидел, колдун. Какие из нас охотники, — Кнуд развязал холщовую сумку.
— Тут? — Бран никак не мог понять, врет Кнуд, или говорит правду. Злость и ненависть напрочь заглушали в этом человеке остальные чувства.
— Чего, не веришь, колдун? — промолвил Кнуд. — Да ты людей поспрошай. Чего мне на охоте делать, помысли сам, я ж как есть хромой.
Бран оторопел. А ведь правда, я же видел, как он...
— Ну, чего глядишь? — осведомился раб. — Ай ты слепой? Ай ты меня ране не видал? Хромой я, с детства, во, гляди.
Он поднялся, и ковыляя, прошелся перед Браном. Похоже, правая нога у него была короче левой, отчего Кнуд двигался кособоко, будто краб.
— Я думал, что это у тебя из-за... — Бран, порядком смущенный, помешкал, кусая губы. — Я подумал, что это из-за того, что конунг тебя избил.
Кнуд ощерился. Видно, это должно было означать улыбку.
— Не, колдун, три зимы мне было, как бык меня зашиб. Конунг туточки ни при чем. — Кнуд упер руки в бока. — Так-то колдун. Не был я на охоте. А для чего тебе было знать, был я там, ай нет?
— Просто потому, — отозвался Бран, — что меня там кто-то пытался подстрелить.
Мысли Кнуда налились злорадством.
— Так ты чего ж, колдун, думал, будто это я? — Кнуд всплеснул руками и разразился смехом, очень похожим на карканье осипшей вороны.
— Тут ты, колдун, маху дал, — внезапно успокоившись, промолвил Кнуд. — Я тебе, конечно, не нравлюсь, как и ты мне, но тут ты облажался. Поищи кого другого, — Кнуд, сощурившись, пристально смотрел на Брана, и тот отвернулся, чтобы не выказывать смущения. Очень глупо, просто никуда. Вот я идиот, надо же, не знать, что он хромой!
— Эй, колдун, — темные глаза Кнуда остро блеснули из-под волос. — А ты чего ж, одного меня подозревал, иль как?
— Кто тебе сказал, будто я тебя подозреваю? — хмуро отозвался Бран. — Ничего подобного.
— Ай, брось, колдун, — Кнуд махнул рукой. — А то я слепой. А то не вижу! Подозревал ты меня, как есть, подозревал. Но видно не судьба, — в голосе Кнуда звучала явная насмешка.
Бран сдвинул брови.
— Слышь, колдун, — не унимался Кнуд. — Ты это, дозволишь слово молвить?
— По-моему, раньше ты моего разрешения не спрашивал.
— Я вот чего сказать хотел, колдун, — Кнуд понизил голос. — Тут, окромя меня, много других есть, которыми я на твоем месте ох как поинтересовался бы.
— И кого же ты имеешь в виду? — осведомился Бран.
Оглядевшись, будто боялся, что кто-то может их подслушать, Кнуд ответил:
— Да вот, к примеру, слышь, этого вон Хелмунта.
— Сильно ты его любишь, я погляжу.
— Любовь моя тут, слышь-ка, не при чем, — отрезал Кнуд. — Ты человек здеся новый, не знаешь всего.
— Ладно, ладно, хорошо. Расскажи тогда, что, по-твоему, я должен знать.
Кнуд обвел Брана взглядом: всего, с головы до пят.
— Да я ж заместо тебя твою работу делать, чай, не подряжался, колдун, — опустившись на корточки, раб отпять склонился над холщовой сумкой.
— Так что же? — осведомился Бран, когда ему надоело дожидаться. — Или продолжения не последует?
Кнуд что-то буркнул, чего Бран не разобрал. Подняв голову, промолвил:
— Да взять хотя бы то, колдун, что Мосол... то-бишь, Хелмунт на охоту ездил, в отличие от меня. И лук у него есть, я сам видал. Да ты кого хошь спроси. И вообще, леший его знает, кто он таков, Мосол этот.
— В каком смысле — кто такой? — опешил Бран.
— Да вот в таком, — отозвался Кнуд, — в этом самом. Заявился сюда прошлой весной, вот прямо вроде вас. С тех пор тут и ошивается, мосол ходячий.
— Так он что же, сам сюда пришел?
— Сам, колдун, сам, ногами. А ты думал, как? На руках мы его, что ль, приперли?
— Я думал... — Бран осекся, помолчал, а потом сказал:
— В общем, неважно, что я думал. Но только если он не пленник — почему же он раб?
— А чего ж, надо было его конунгом сделать, что ль? — Кнуд усмехнулся. — Пусть спасибо скажет, что в живых остался. Железный Лоб пришибить его хотел, думал, шпион. Коли б не младшая хозяйка — давно в земле бы гнил.
— Младшая хозяйка? — переспросил Бран. — Ты это Уллу имеешь в виду?
— Ну да, ее. А кого ж еще, колдун? Ее, конечно. Как Железному Лбу, слышь, надоело Мосла-то этого пытать, так он его велел за околицу выкинуть, — Кнуд ухмыльнулся. Казалось, рассказ доставляет ему большое удовольствие.
— Ну, и вот, — продолжил он. — Его и выкинули, а младшая хозяйка подобрала. Пожалела, слышь. Она у нас вообще всех жалеет.
— Значит, поэтому он так... — начал Бран — и умолк.
— Поэтому — что? — подхватил Кнуд с жадным любопытством.
— Ничего, — Бран подумал, а потом спросил:
— И что же? Так Хелмунт и остался тут у вас?
— Ну, знамо дело, что остался, идти-то ему все одно некуда. После этого он и того, — Кнуд покрутил пальцем у виска, — чокнулся, значит. Некоторые так говорят.
Кнуд, склонившись, занялся котомкой.
— А ты? — выдержав паузу, спросил Бран.
— Чего — я?
— Ты тоже так говоришь?
Кнуд помедлил.
— Ну, уж нет, — ответил он — Только не я.
— Почему?
— А то ты сам не знаешь, колдун. Прикидывается он. Ясно ведь, как день. Ничего он не чокнутый, и не глупее нас с тобой.
Кнуд помолчал, блестя глазами, а потом насмешливо сказал:
— Сдается мне, колдун, что ты и сам не хужей меня это знаешь.
— Не твое дело, — огрызнулся Бран. — Не твое дело, что я знаю, ясно?
Кнуд широко осклабился, взял с земли котомку и поднялся на ноги:
— Ну, ладно, Заболтался я тут с тобой, а дело не ждет. Бывай, колдун.
Кнуд заковылял прочь, лавируя между горелыми обломками. Неуклюже перелез через балку и выбрался на тропу. Ну и тип. Мозги у него, похоже, на место привинчены, да еще как. Надо с ним поосторожней.
Когда Бран вошел во двор между жилыми домами, здесь оказалось людно. Домов было четыре, и квадратный двор, замкнутый между их стенами, был широким, будто небольшая площадь. Подойдя к ближайшей двери, Бран протянул руку, но тут дверь отворилась, едва не стукнув его по лбу. На пороге появился парень, может, на год старше Брана, высокий, худой и светловолосый.
— Прости, коль я тебя зашиб, — парень нахмурился.
— Ничего, — ответил Бран.
— Ты в дом шел? — незнакомец посторонился. — Так заходи.
— Вообще-то я ищу Уллу. Знаешь, где она?
— Должно быть, у Сигурда.
— А это конунгов двор?
— Ну, да, конунгов.
— А к Сигурду как попасть?
— А ты ступай по тропинке, — парень махнул рукой в пространство.
— Куда? — не понял Бран.
— Да вон туда. — Парень снова вскинул руку, но ничего сделать не успел, потому что дверь вдруг распахнулась, толкнув его в спину. На пороге появились двое. Они не вышли — выпали наружу, хохоча так, что не хватало воздуха. Уткнувшись в светловолосого, все вместе повалились в снег. Парень тут же вскочил, будто ужаленный.
— Охренели, что ль?! — заорал он.
Те двое, не слушая его, помирая со смеху, ползали в сугробе. Один из них перекатился на спину, в яркие, как языки пламени, волосы набился снег. Лицо оказалось усыпано веснушками, как перепелиное яйцо, и на вид ему было лет четырнадцать.
— Чего на людей кидаетесь? — проворчал светловолосый. — Озверели?
Мальчишка звонко засмеялся. Светловолосый нахмурился еще сильнее, однако промолчал.
— Ну, ладно. Пока, — сказал Бран, ухмыляясь.
Уллу он так и не нашел. Блуждал по дворам, пока не надоело, потом, сдавшись, решил вернуться в старую кузницу.
В конунговом дворе, возле сараев, он неожиданно встретил давешних знакомых. Они сидели на поленнице и перетягивали ремни на снегоступах. Рядом были еще четверо, по виду слуги или рабы. Когда Бран подошел, все дружно замолчали.
— Здравствовать, — промолвил он.
Они отозвались вразнобой. Рыжеволосый парнишка улыбнулся, у него было открытое, круглое лицо, зеленые глаза смотрели весело и прямо. Другой, сидевший рядом, казался на пару лет постарше.
— Привет, колдун, — промолвил он. — Куда путь держишь?
— Тебя искал, — Бран усмехнулся. Незнакомый парень вскинул брови, и ухмылка на губах сделалась шире.
— За каким же делом? — юноша оглянулся на остальных, будто призывая поучаствовать в разговоре, но они помалкивали.
— Соскучился, не виделись давно, — отозвался Бран.
— О как, — парень откинул со лба пряди светло-русых прямых волос. — Ну, ты меня порадовал. Кстати, будем знакомы, меня зовут Арнор. А тебя как звать-величать?
— Бран.
— А, ну да, верно, отец говорил, — Арнор хлопнул себя ладонью по лбу. — Стар стал, запамятовал. Так, стало быть, Бран. Откуда ж у тебя такое имя? Чужеземное вроде.
— Издалёка. Отсюда не видать.
— Да, я гляжу, ты за словом в карман не лезешь, — Арнор подмигнул. — Да ты садись, будь как дома... Бран.
— Спасибо. Я и постоять могу, ноги не отвалятся.
