Гоблины дальнего космоса (полный текст).

Печально конечно, что еще восемь из нашего десятка погибли. Но зато мне уже немного осталось до полноправного гоблина — чем больше смертей вокруг, тем больше баллов за риск тебе насчитают. И вот о чем я хотел с вами посоветоваться — после того как я достигну цели, может быть мне не выходить в отставку, а дослужить до кандидата в бароны? Тогда я смог бы намного лучше протежировать ваш цветочный магазин. Кстати, вы не забыли рассадить астры?

Передавайте привет тетушкам!

Ваш любящий сын, Жоржи.

P.S. Пусть дядя больше не колеблется и идет служить — тут бывает весело. А в соседнем десятке, вы не поверите, служит певица Ронúта (как вы знаете, дядя уже давно ее фанат).

* * *

Ливень злобно лупил по лужам, выбивая бульбы. Возможно на большинстве других планет он бы уже давно закончился. Но здесь он бил землю третий час, а до него моросило, а еще раньше лило как из ведра. И городские системы слива не справились — позволили воде пусть неглубоким слоем, но залить улицы. Странно, однако 'жабы' тут были не при чем. К удивлению гоблинов жабюги не повредили инфраструктуру города. Просто такое количество воды даже на Нордкамп обрушивалось не часто.

В вестибюле Нордкампского муниципалитета прямо на ковровой дорожке сидел его сиятельство граф Плывун, поджав под себя ноги. И жевал небольшую сырую рыбу.

— Ее вообще-то перед употреблением жарят, — отметил я. У меня все же больше познаний в древней и экзотической кулинарии: среди прочего отвечал и за этот аспект сценария игры 'Гоблины'.

Граф Плывун выплюнул рыбину себе под ноги и добавил пару плевков сверху:

— Вот я и думаю, что за гадость этот деликатес из муниципальных запасов.

Неслышно на фоне дождя подкатил робот-уборщик, напоминающий большую плоскую консервную банку, и закружил на месте. На улице брат Плывуна гонял по воде мяч сам с собой. А из-за двери муниципального зала собраний едва слышно доносился голос графа Берсерка:

— ... Вы умерли. Ваше сознание исчезло, совсем исчезло. — Берсерк неспешно говорил, попадая в четырехчастный ритм, где нужно чередуя слоги и паузы. — Вашего слуха нет, вашего взгляда нет, ваших мыслей нет. Этот красивый красочный сочный мир остался без вас. Вы ничего не чувствуете. Вас нет, нигде нет. Вы не существуете. А жизнь продолжается. Без вас. То, что вы думали, пропало. Ваши чувства пропали. Попробуйте представить мир без вас — это невозможно, вас больше нет, вам нечем представлять, вас нет... — В зале кто-то всхлипнул.

— И долго он их так? — начала медитации я не застал.

— С утра, — кратко ответил отец Иннокентий. Он и Горбач сидели в креслах под оранжерейной пальмой, росшей в большой бадье. — Когда я хотел с вами переговорить...

— Ах да, — перебил я с досадой, — совсем запамятовал, вы ведь хотели со мной переговорить. Но понимаете, — я в смущении затеребил бороду — тогда такое творилось...

— Да, да, я понимаю. — Отец Иннокентий встал и в волнении прошелся вдоль огромных окон вестибюля. — Я хотел попросить разрешения говорить о вечном с вашими гоблинами.

— Берсерк уже говорит, — услужливо подсказал Плывун. — И, пожалуй, именно о вечном. — Теперь граф чистил обоюдоострым ножом апельсин от кожуры. До этого дня он видел такие фрукты только в компьютерных играх.

— Я несколько не так представлял себе такие разговоры, — продолжил Иннокентий. — Но с другой стороны с ума пока никто не сошел. Да и число прихожан церкви существенно выросло. — Он поджал губы и замолчал.

— Пожалуй, нам скоро понадобится капеллан, — прокомментировал его сиятельство Плывун и засунул кусок апельсина себе за щеку. Кто такой капеллан его наверное просветил граф Серый.

С тех пор как после битвы гоблины подобрали вторую толпу беженцев, теперь Нордкампских, граф Берсерк каждое утро отбирал несколько десятков человек и заставлял их медитировать в зале.

— Должен отметить, — вмешался граф Горбач, — что примерно у каждого десятого страх смерти падает на девяносто процентов, я проверяю на электронике. У остальных, правда, наступает серьезный нервный срыв, но отец Иннокентий их выхаживает. А после Иннокентия они тоже боятся смерти существенно меньше.

Распахнулась дверь, и показались их сиятельство Берсерк:

— Отец Иннокентий, нужно разобраться с моими результатами, — и он жестом указал на людей в зале. Часть помещения была расчищена от кресел, и они сидели прямо на полу. У многих на лицах блестели слезы.

Берсерк уверенным шагом направился к моему императорскому величеству. За ним из зала вышла Киска, придерживаясь рукой за стенку. Сейчас ее лицо было бледным не меньше, чем обычно у графа Серого. Киска не медитировала со всеми, но слушала и смотрела вот уже четвертый день. Все так же по стеночке она направилась в сторону туалетов.

— Ну вот, — радостно потер ладони Берсерк, — все кого я отобрал прошли, так сказать, инициацию.

'От психопатологии к медитации, от медитации к эзотерике', — мысленно отметил я. Знал Берсерка уже много лет и поэтому комментарий касался не только того, что я услышал в этот день. Правда вслух ничего не сказал, потому что Берсерк мог разразиться длинной лекцией о том, чем различаются психосоматические эффекты и шарлатанская эзотерика. Но уж я-то уверен, его сиятельство надеется когда-нибудь выйти за ограничения 'простой' психосоматики. Но молчок. Берсерк стесняется своей мечты, и не все наши о ней догадываются. К тому же мое величество не хотело, чтобы Иннокентий принял 'эзотерику' на свой счет — отца Иннокентия и его проповеди я не имел ввиду.

— Как насчет остальных? — вместо этого услышали имперцы от меня. Берсерк и раньше был достаточно колоритной фигурой для нашей компании, но то, как он развернулся в Империи, обзаведясь ренкинэ, впечатляло. Хотя на самом деле граф Берсерк еще как раз не успел применить все свои 'психо'-наработки. Каждая ли из них сработает, покажет время.

— Остальные никуда не денутся, — усмехнулся Берсерк. — Главное было подготовить лидеров. А если кто-то когда-то и захочет деться куда-то, — развел он руками, — то граф Серый показал им пример, застрелив того страхополоха.

Я подтверждающее кивнул: никогда не задумывался надолго о печальной участи трусов — и этим, как и многим другим, тоже обязан игре. Мое величество развернуло здоровенную распечатку на хрустящей бумаге. В сумке лежало еще два рулона ее продолжений.

— А это еще что за куча картинок для слабочитающих? — зашел под крышу второй Плывун. Капли раз за разом срывались на пол с мокрых волос и одежды гоблина, заставляя робота-уборщика нервно кружить вокруг, чуть ли не бросаясь под ноги.

Его сиятельство Горбач увидел край чертежа и подскочил поближе ко мне. Остальные графы не поняли, что к чему, но тоже подошли.

— Чертежи старинного космического челнока, — пробурчал себе под нос Горбач и, осознав это, воскликнул: — Ух ты! Где ты это достал?

— Из коллекции ныне отсутствующего графа Старика, — скромно заметил я. — Вряд ли второй такой комплект есть еще в нашем секторе космоса. Официально никакой космический транспорт тут не производился. А что до любителей, так даже такие устаревшие чертежи подпадали под гриф 'секретно'.

— Да, это похоже на Старика, рисковать тюремным сроком из-за какого-нибудь старинного барахла. Но если бы центральный компьютер его дома засек эти чертежи, то немедленно слил бы информацию властям, — граф Плывун почесал затылок.

— Ну, Старик умеет шифровать такие штуки, — ответил я. А братья Плывуны выпятили подбородки в предвкушении, они понимали, что речь пойдет не только о способностях Старика к припрятыванию нелегальных антикварных вещиц. Мое же величество с умным видом продолжило:

— С помощью Нордкампского завода и мастерских Дéмобáрэ эти чертежи можно будет реализовать в металле и пластике. Горбачу мы поручим монтаж компьютерных плат, — Горбач с готовностью кивнул, — и полетим на орбиту разбираться с космическим барахлом Республики. Старик начал работы по чертежам, — моим мечтам было уже тесно в пределах планеты.

Но долго разглядывать схемы графам не дали — завыла пожарная сигнализация, приспособленная нами вместо сирены боевой тревоги. Тут же со стороны туалетов показалась Киска и бегом устремилась к их сиятельству Берсерку за указаниями.

— Как это ты ее так выдрессировал? — тихо поинтересовался я.

— Она верит, — шепот Берсерка был не громче шелеста листвы, — что если не будет меня слушаться, я от нее откажусь, и тогда остальные графы ее казнят.

— А ты сам что, не можешь ее наказать? — мой интерес был неподдельным.

— В это она не поверит, — уклончиво зашептал граф, — но вот зная про убитого мной шерифа, она хотя бы поверила, что я могу от нее отказаться.

Ответ Берсерка укрепил мои подозрения о будущем отношений этой парочки. И мое императорское величество поспешило к своему танку, который уже подала к ступеням муниципалитета Лиля. Сегодня была очередь графа Серого осуществлять общее командование обороной.

— Сéтеровские 'жабы' идут по джунглям в сторону южного сектора. Занять позицию! — разрывалась громкая связь голосом Серого.

'Когда же мы научимся понимать поведение этих тварей! — с досадой подумал я. — То сидят безвылазно в городах, то вдруг атакуют. И не найти никакой логики в их перемещениях'.

Танк заурчал и, разбрасывая брызги, залязгал гусеницами к окраине. Спутник уже передавал на орудие координаты целей и я начал стрелять с ходу. Заряды рассекали воздух через дома и дальше — в лес.

— Попадание, еще попадание, — мурлыкалось, когда крестик на экране расплывался кружочком. Не попасть было сложно. К городу приближалась толпа ничуть не меньшая, чем в самый первый раз, когда мы воевали с 'жабами' на шоссе.

— А в Сетере кто-то остался? — раздался по общей связи встревоженный голос Берсерка.

— По данным спутника, всего пару 'жаб', так что вероятность перегрузки нашего Барьера, если он будет уничтожать всех, максимальна, — невозмутимо ответствовал Серый.

'С Нордкампскими 'жабами' мы дрались трижды, пока не уничтожили. Сéтеровских предстоит уничтожить с одного раза или бежать обратно в Дéмобáрэ. В последнем случае мы теряем весь свой пока неустойчивый авторитет. Может получиться совсем как в моем сне — одно поражение и Империи конец', — мысленно отметил я, но вслух естественно ничего не сказал. Еще вчера, когда 'жабы' начали медленно, с остановками, продвигаться к Нордкампу, мы забрали из Демобарэ всех гоблинов, кроме нескольких бывших самоубийц. Самоубийцы теперь с легкостью контролировали наш первый город — жители демонстрировали удивительную покорность. А вот остальным гоблинам предстояло принять бой.

— Чего же это с сéтеровскими 'жабами' не разобрался Проныра, — послышался в наушниках ехидный голос Старика. — Он же там близко, с сéтеровскими беженцами вместе в лесу обретается.

— Он один, а нас много, — машинально парировал я и подумал: 'Но если в ближайшее время Проныра себя не проявит, то выше 'молодого гоблина' ему в Империи не бывать'.

Лиля подкатила танк к Барьеру и застопорила мотор. Орудие бухало уже некоторое время, когда из-за домов выскочил грузовик и затормозил рядом. Натянутый над кузовом светло-серый тент укрывал ящики с боеприпасами от обрушивавшихся с неба струй дождя. В кабине махал рукой Берсерк:

— Принимайте заряды!

Я перевел управление пушкой на Лилю и включил механизм приемки. В грузовике заклацала по кнопкам манипулятора Киска и процесс пошел. Когда перегрузилось несколько десятков, Берсерк погнал грузовик к следующему танку. И тут наконец на опушке показались 'жабы'. Дождь, наверное испугавшись негуманоидов, вдруг стих.

— Идите сюда, мои милые, мои хорошие, цып-цып-цып-цып, — бормотал в своей самоходке сам себе граф Серый, но включенная связь разносила его слова всем воинам Империи.

Первая линия гоблинов подступила к самому Барьеру и сомкнула щиты. Через их головы с шипением полетели стрелы, втыкаясь в зеленые туши и взрываясь динамитными вспышками. Трещали пулеметы и автоматы. Как и раньше грохотали пушки. А когда 'жабы' подбежали ближе, на флангах заработали огнеметы. Фильтры танков очищали воздух только от вредных концентраций примесей, и к палитре запахов добавился характерный аромат паленого мяса.

— Шашлычку бы сейчас, — опять пробормотал Серый по общему каналу.

'Жабы' с налету врезались в Барьер. Там, где еще секунду назад лежали только голые плиты с небольшими округлыми отверстиями, а над ними пустота, воздух вспыхнул желтыми, оранжевыми, красными лучами и кровавыми брызгами. Куски тел ударили в линию щитов и попадали к ногам 'молодых гоблинов'. Кое-кто невольно вскрикнул, но линия щитов не дрогнула.

Накатила следующая, более плотная волна 'жаб' и Барьер не смог всех задержать. Многие проскакивали и бросались на гоблинов. 'Жаб' рубили топорами, заточенными с помощью самых современных технологий, но оружие застревало в крепких костяках, а другие зеленые твари лезли вперед по телам собратьев. Линия гоблинов начала распадаться, кое-кто упал и тут же был погребен под мельтешением тел. Несколько 'жаб' прорвалось к стрелкам.

— Вперед! — хрипло рявкнул я, и танк гусеницами высек искры из Барьера, перевалил на ту сторону.

Танк продавил просеку в 'жабьей' толпе, заливая землю кровью, перемешивая плоть с грязью. Пулеметы и пушка танка грохотали не замолкая. Но, опосредованный сенсорами и наушниками, визг толстой 'жабы', лапу которой впечатало в гусеницу, все равно резал слух. Я поморщился и понизил громкость, а зеленую засосало между катками и траками танка и порвало на части.

'Жабы' не растерялись, стали прыгать на машину. Одни срывались и падали под гусеницы, а другие намертво присасывались к броне.

— Келум, Келум, — раздался в наушниках испуганный голос Лили. Думаю, вспомнила первый бой и дымящийся неподвижный остов танка графа Серого. Я учел намек.

'Ее явно не привлекает ходить со шрамами на лице', улыбнулся сам себе, и мы повернули назад.

Как я узнал позднее, старший Плывун первым увидел жилистую 'жабу', целенаправленно проскользнувшую в проем между домами прочь от боя. Братья Плывуны как раз отстреливали тварей из автоматов с уютной узорчато-черепичной крыши одноэтажного домика. Плывун перехватил автомат поудобнее и спрыгнул с края крыши вниз. Брат последовал за ним, чтобы подстраховать в переулках. Но они не заметили, что еще твари одна за другой устремились по их следам. Впереди мелькнула зеленая шкура, старший выстрелил и попал. 'Жаба' взвизгнула и скрылась за углом, разбрызгивая кровь. Плывуны, держась чуть на расстоянии от здания, завернули за угол. 'Жаба' хромала прочь, но уже не так быстро. Очередь, еще очередь, 'жаба' дернулась и затихла.

И тут из-за угла, который они только что обошли, вынырнула куча-мала тварей, налетела на гоблинов. Те развернулись и стали палить в упор, отбрасывая врага выстрелами. Но из-за дома всë выскакивали 'жаба' за 'жабой'. Зеленое существо добежало до старшего, но тот размахнулся и влепил ногой в голову. Существо не больше кошки от удара отлетело прочь, как мяч. Но тут подскочило другое и, уворачиваясь от автоматного огня, вцепилось в ногу. Плывун опустил дуло и прострелил 'жабе' голову. Сквозь выстрелы проскользнуло сразу несколько тварей и сбило гоблина с ног. Но и падая, Плывун не переставал давить на спусковой крючок. Лишь когда одна из 'жаб' добралась до его горла, а патроны в обойме закончились, граф перестал стрелять.