Гоблины дальнего космоса (полный текст).

*

В день проводов внезапно похолодало. Солнце пряталось за облаками и дул порывистый ветер. Небольшая группа, состоявшая в основном из гоблинов, стояла в ожидании отлета на импровизированном космодроме посреди города. Отлетающие и провожающие. Почему вдруг посреди города? 'Птички'-брандеры все еще были в добром здравии. Но выше лучей Барьера они видимо не залетали. Так что стартовать мы собирались из города под защитой.

Готовились к полету дольше, чем к любому из предыдущих событий нашей имперской жизни. Площадь переоборудовали, домики вокруг частью снесли, частью укрепили. Высоту полета 'птичек' проверили — воздушные шары запускали. А Р-р-рита разрисовала танк графа Серого цветочками разными — тюльпаны, там, розочки, лютики. Рисование, правда, в подготовку не входило. Танк мы на орбиту отправлять не собирались. Да и цветочки мало на маскировочный окрас смахивают. Просто Р-р-рите так захотелось, а его сиятельство не возражал.

Келумова Лиля тоже танк цветочками нарисованными украсить хотела, только уже танк императора, но Келум не разрешил. Сказал, что позволено графам, не позволено императору. Почти как в древней латинской пословице. Но в ней на месте слова 'император' стояло бы слово 'бык'1. [А пословица звучит так: 'Что позволено Юпитеру', — было идолище такое у древних — 'не позволено быку'. — Прим. императора Келума.] Вот и пришлось Лиле на танке императора черепа рисовать, по числу 'жаб' убитых. Много черепов вышло. Правда, все разноцветные почему-то. Совсем как цветочки. А Старик так прокомментировал: 'Это потому что у них уже конфетно-букетный период в отношениях закончился. Вот если бы еще продолжался, как у Серого с Р-р-ритой, то нарисовала бы и Лиля цветочки. А Келум бы не возражал'. Да, видать обиделся Старик на Келума. Но а чего же Старик хотел? На Келумову мечту покусился, а теперь обижается, что отбрили. А вот Серый и впрямь с Р-р-ритой сам на себя не похож. Не так он себя обычно с женщинами ведет, не так.

В общем, еще мы от неожиданных встреч подстраховаться решили. По сенсорам выходило, что вся электроника на вожделенных нами космообъектах мертва. Но вдруг там все же внутри кто сидит? Обжегшись на молоке — защите пульта Барьера — мы теперь дули на воду. Так что Старик наколдовал у себя в мастерских некий ультрасовременный сплав и изготовил из него лезвия для боевых топоров. А рукояти сделал из композита.

Почему топоров? Как мы знали еще по довоенным республиканским новостям у негуманоидов абордажные команды — правда, как раз собственно абордажем эти команды и не занимаются — не из роботов, как в Республике, а из живых солдат в 'зеркальном' доспехе. 'Зеркальную' броню выстрелом сложно пробить, рикошетят заряды пехотного оружия от нее за милую душу. Хотя, пожалуй, слово 'рикошетят' здесь и не совсем точным будет. Скорее уж 'соскальзывают', 'скользят' по зеркалу энергоимпульсы и пули. Потому в корабельных переходах, если уж приходится драться, то больше штыками колют, чем стреляют. Отчего удар лезвием лучше выстрела? Тонкостей не знаю. Кажется, дело в 'доводке' руками и низкой скорости. Говорят, когда связанный со скоростью парадокс открыли, несколько законов механики уточнять пришлось. А приданный к доспеху 'зеркальный' щит стали дополнительно усиливать обычной фемтокомпозитной броней — лишняя защита против холодного оружия не помешает. Весь же доспех, если по образцу щита укреплять, слишком тяжелым выходит. Потеря скорости не стоит получаемых преимуществ.

Но штыками 'зеркало' пробивают с помощью усилителей мышц, встраиваемых в доспех. Поскольку автомышц у нас не было, единственная надежда в том, что секирой из современного сплава — боевым топором с широким лезвием — прорубить 'зеркальный' доспех у нас и своих силенок хватит. Не из задохликов все же десант подобрали, все сплошь ветераны — гоблины много лет игравшие в реалистичные компьютерные игры. А сами коридоры там широкие, есть где размахнуться, не алебардой ведь орудуем. При межзвездных перемещениях не так размер важен, как масса, потому конструкторы придают кораблям объемность, если только хоть малейшая потребность возникает. Делались коридоры в расчете на республиканских абордажных роботов, да наверняка стоят роботы теперь с перегоревшими платами мертвыми грудами нанокомпозита.

И вот рядом с нами Серый баловался с секирой. Подбрасывал топор вверх, тот делал два-три оборота в воздухе, а потом граф ловил его за рукоять. Стильно смотрится — боевой топор и шрамы на лице прекрасно гармонируют с блестящей новенькой кольчугой. Насчет кольчуги — это у графа хобби такое, на фабричном оборудовании рубахи измыслил из колец металлических, гоблинам раздарил. Мне естественно тоже перепало. Серый говорит, против ригвела бронежилет все равно не защита. А в кольчуге зато смелее себя чувствовать будем, ассоциаций с игрой 'Гоблины' больше возникает. Не знаю насчет смелее, но вот женщины в кольчугах, особенно если поясок затянуть, точно красивей выглядят, чем в бронежилетах.

Серый не летел в этот раз на орбиту — и правильно, нужно кому-то новобранцев муштровать. Просто так перед нами выделывался, на славу Первой Секиры Империи претендует. А по мне — так хоть Первого Томагавка. А вот что он такие красивые шрамы на лицо отхватил — и впрямь завидно. Жду-недождусь когда и сам боевыми узорами обзаведусь. Из графов жребий на полет вытянули я с Горбачем. Тот все никак не мог распрощаться со своей матерью. Ого! То, что она ему вручила, здорово напоминало 'зеркальный' щит. Правильно сынулю на разбой — то есть, я хотел сказать, на имперскую миротворческую акцию — провожает.

— Ну ты крут! — прокомментировал я Горбачу, когда они наконец распрощались. — Что, родственные связи цветут и пахнут?

— Вроде того, — Горбач не был склонен к необоснованным преувеличениям. — Но это, — добавил он, — пока Империя растет. А вот если с ней чего случится, то мамуля мне сто раз повторит: 'ну я же тебе говорила'.

Оказалось, в Сетере робот-андроид нашелся полицейский. И на нем элементы 'зеркальной' брони, из которых Старик по просьбе Валькирии облегченный щит слепил. Самого робота никому даже в голову не пришло на орбиту везти. Туповатая — если отремонтировать старыми платами — машина не стоила в абордажном бою того же веса вооруженных гоблинов.

Мы полезли в челнок: я, Киска с медпакетом, Горбач со щитом (платы он в челнок еще раньше загрузил), Лиса и еще дюжины две гоблинов. Все при топорах. Кроме Киски, конечно, обычным ренкинэ оружие не полагается. Как на орбиту добирались, рассказывать не стану — ничего героического в этом не было да и вспоминать не всем участникам приятно будет. Все-таки старт с Земли на самодельном дерганом челноке с непривычки здорово по самообладанию бьет. Зато на орбите, еще до стыковки с лучевой станцией-базой, мы удачно подорвали из спроектированной императором примитивной пушечки негуманоидный спутник планетарной связи, замаскированный под астероид. Тот самый, что еще во время первого боя с 'жабами' себя выдал. Прямо как в тире расстреляли. Оставили в космосе шлейф металлического и композитного мусора. Пристыковались тоже хорошо, хоть и в принудительном режиме шлюз открывать пришлось. Вообще-то стыковочных шлюзов на стандартной лучевой станции два и мы выбрали тот, что как раз был приветливо повернут в сторону планеты, то есть к приближающемуся челноку. Нашему пилоту маневрировать меньше пришлось.

Я первым ступил на борт, и вскоре Горбач задраивал шлюз, а я вскрывал внутреннюю заслонку. Воздух с шипением начал наполнять помещение и через пол минуты мы сняли шлемы скафандров: температура уже позволяла не прятать лицо, а воздух — дышать без кислородной маски. Наши фонари выхватывали из тьмы матовые стены коридоров. Гоблины гулко потопали внутрь базы. Некоторые системы, независящие напрямую от вышедших из строя компов, работали — например, искусственная гравитация.

Я неспешно двинулся по одному из коридоров, внимательно осматривая все вокруг. И вдруг из-за поворота раздался истошный женский визг. Мое сиятельство мигом выхватило секиру и бросилось вперед. Не слишком разумно, пожалуй, вдруг кто-то этого только и ждал. Но когда я вылетел из-за угла и направил фонарь на проход, вещи предстали в новом свете. Одна из валькирий явно споткнулась об неисправного робота-уборщика, выронила фонарь — тот погас — и теперь в испуге тыкала топором во все стороны в темноту. Освещенная моим фонарем, она зажмурилась, все еще стоя на коленях, и не сразу смогла оглянуться по сторонам. Вокруг больше никого не было. Лишь раздавались шаги догонявшей меня Киски. Валькирия смущенно зачехлила топор, подобрала фонарь и направилась обследовать станцию дальше.

— В третьем коридоре полный порядок, — передал я по общей связи.

Покружив еще порядком внутри корпуса, мы с Киской пошли в командный пункт. Застали там несколько гоблинов, Лису и графа Горбача. Тот уже установил нужные платы и с побледневшим лицом, забавно сочетавшимся со светлой сенсорной сбруей на его голове, бешено бегал пальцами по клавишам. Увидев, как он выглядит, я инстинктивно схватился за рукоять топора. Горбач внезапно перестал мельтешить пальцами.

— Господа, — неестественно медленно провозгласил он, — будем принимать гостей. Я подключился к стандартному космическому сенсору станции. Он показывает, что на орбиту выходит из межзвездного ускорения крейсер негуманоидов. Лучевое оружие базы к его приходу мы запустить не успеваем.

Я же пока всерьез не испугался: до непосредственной опасности еще далеко. Со дня первого появления корабля негуманоидов мое графское сиятельство постепенно стало более привычно ко всяким сюрпризам. Я присел в одно из кресел и заработал мозгами. Остальные гоблины умных мыслей — да и, собственно, вообще никаких — не высказывали.

Стандартный сенсор способен 'видеть' корабли, когда те на сверхскорости преодолевают межзвездное пространство. Такой мощный прибор оказался в наших руках впервые. Правда 'смотрит' он сравнительно не слишком далеко.

— Они могут понять, что часть электроники на станции уже работает? — поинтересовался я и у меня появилась надежда на удачу.

— Уже перевожу ее в пассивный режим, так что быстро они нас раскусить не смогут, — Горбач снова бегал пальцами по клавиатуре.

'Спутника у них теперь нет, передатчиков на земле тоже нет, — размышлял я. — Раньше предупреждение о нашем полете в космос отправиться не могло — на их спутнике не было стандартной связи, да и космосенсора не было, чтобы свой крейсер на такой скорости увидеть. Будем надеяться, других спутников они на орбите не припрятали'.

— А наш челнок они заметят?

— Расчеты показывают, что, когда будут завершать торможение, окажутся с другой стороны станции. Если сразу решат стыковаться, то не увидят. Да и вряд ли, — к Горбачу уже вернулось спокойствие, — он их заинтересует. Мало ли что там за челнок. Электронику на нем я сейчас поотключаю.

— Приготовиться к первому за последнее тысячелетие настоящему космическому абордажному бою с негуманоидами! — торжественно провозгласил я и, думаю, мои глаза при этом восторженно блестели. — Чтобы ни случилось с Империей, место для нас в учебниках по военной истории зарезервировано! Если только...

— Что, если только? — Горбач уже собирался поспешить к челноку.

— Если только они сначала займутся брошенной станцией, а не будут бомбардировать из космоса наши города. — Наверняка 'жабы' успели сообщить о нас еще до того, как мы захватили все передатчики.

Гоблины лишний раз проверили оружие и разобрались по группам. Думаю, теперь впереди было даже не так испытание наших сил, как нашей удачи. Вся Империя — трезво переоценивая происшедшие события — была одним большим испытанием нашей Удачи. И у многих она не выдержала — как, например, у брата Плывуна. Но пока события происходили, меняясь как в калейдоскопе и смыкаясь одно с другим, их поток затягивал и не давал здраво посмотреть вокруг. По крайней мере, в смысле слова 'здраво', обычно употребляемом в Республике.

Я взял Киску за руку и пошел к обычно бездействующему на автоматических военных станциях камбузу, собираясь запереть там девушку на время боя. Рукопашная в тесных коридорах не располагала к ее участию.

— Куда ты меня ведешь? — спросила ренкинэ, встревожено озираясь.

— Посидишь в безопасности взаперти, — ответствовало мое сиятельство и пафосно добавило, — пока будет решаться наша судьба.

— Не смей этого делать! — неожиданно она бешено сверкнула враз потемневшими глазами и вырвала руку. — Я не хочу беспомощно умирать запертая в консервной банке, пока ты шляешься неизвестно где!

Ого! Как бы не вернулись старые времена. Я резко бросился к Киске и подхватил ее на руки. Она пыталась вырываться, но обычно мужчина физически намного сильнее женщины. Наша пара не была исключением. Я продолжил путь, но тут она перестала трепыхаться и сменила тон:

— Ну пожалуйста, — теперь просила она, чуть ли не со слезами в голосе, — не запирай меня там.

И впрямь томиться в неизвестности страшнее, чем действовать.

— Безоружная, ты сейчас будешь мне только мешать, — ответил я и перехватил ее на всякий случай поудобнее. Киска конечно женщина стройная, но на мне сейчас также были — как впрочем и на остальных гоблинах — поверх композитной ткани скафандра кольчуга до колен, еще кое-какая амуниция, а за плечами топор в открытом сверху полужестком чехле со страховочными держателями сверху для лезвия. Чуть коротковат чехол на первый взгляд, сзади видно не только лезвие, но и отчасти рукоять, однако это как раз то, что нужно, чтобы легко секиру из-за спины выхватывать. В общем, если вдобавок к весу девушка к оружию потянется или даже просто попытается расцарапать мне лицо... Потому держать ее следовало аккуратно, так чтобы рукам простора не давать. — Ренкинэ, если мы выиграем бой, я тебя выпущу, и тогда займешься ранеными.

Кстати, в бою предстояло проверить, лучше ли защищает современная кольчуга от штыка, чем бронежилет — это я мысленно чуть отвлекся.

— А если не выиграете? Ты же не знаешь, что негуманоиды со мной сделают! — Киска не отрываясь смотрела мне в глаза и ждала ответа.

— Отчего же не знаю, — не заставил я себя ждать, — убьют. А может возьмут вместо кролика для опытов. — Ее передернуло. Мой оптимизм Киску явно не впечатлил.

— Дай мне оружие, — напряженно прошептала она и стиснула руками мои плечи.

— Ты и впрямь хочешь стать вооруженной ренкинэ Империи? — я знал, что она прочитала Законы гоблинов полностью. — Ты же знаешь, какие обязанности это налагает.

— Хочу и знаю, — моя девушка была на удивление лаконична.

Лишнего топора у нас не было, а огнестрельного оружия мы вообще загрузили в челнок лишь несколько штук. Но тут я вспомнил про острый штырь в специальном чехле у меня сзади на поясе. Это был опытный образец сплава для секир, который изготовил Старик. Я случайно прихватил его в мастерских. Таскал с собой, всë собираясь отдать, да так и полетел с ним на орбиту.

— Будь по-твоему, — осторожно опустил ее на пол, достал штырь и вручил его.

— Бей в глаз и старайся пробить посильнее, — мой инструктаж был краток. А она заворожено смотрела расширившимися голубыми глазками на тонкое, но — как я знал — прочное острие.