Гоблины дальнего космоса (полный текст).

— И вот сегодня мы нашли самый экзотичный из всех способов способ, всем способам способ самоубийства — быть разорванными на части негуманоидами. Мы спешно собрали всех членов клуба — сделать это было не сложно, так как мы уже давно селимся в одном квартале. И тут приезжаете вы и взрываете космический корабль! — дядя сорвался на крик. — Как нам было не возмутиться! Ну когда еще представится такой шанс!

— Но я ведь только попросил... — не договорил Плывун и посмотрел на меня. Повисла пауза. Плывун явно чувствовал себя несколько растерянно. Не мудрено, ведь не каждый день непонятно каким образом оказываешься замешанным в подрыве настоящего космокорабля.

— Интересно, — прошептал мне Старик, — все из этих дурачков или только большинство бросилось бы наутек, как только негуманоиды разорвали бы на части первого?

Я не был полностью уверен в его правоте. В Республике с ее пятьюдесятью процентами безработных, беззаботно бездельничающих на потенциально пожизненном пособии, каждый сходил с ума как мог. И тут мой еще недавно такой смутный план начал обрастать деталями:

— Ребята, но если вы хотите самоубиться по-особому, так, как этого еще никто не делал, у нас есть что вам предложить!

— Серьезно?

— Да! Вы не пожалеете! Лезьте в машину и через полчасика все узнаете.

Шесть мужчин и три женщины недоверчиво полезли внутрь. 'Гоблины' и мать Горбача последовали за ними. Противник нашей — как сказал Старик — Валькирии опасливо косился на ее внушительные телеса. Мотор взревел, и путешествие к музею продолжилось. Всегда будто вылизанный автоматическими уборщиками город выглядел необычно: тут и там ветер катал по улицам пустые пластиковые бутылки, подбрасывал куски бумаги. Людей нигде не было видно. Но цветастые одно— и двухэтажные домики все так же уютно обрамляли дорогу. А по временам мы на полном ходу объезжали неподвижные коробки пустых машин.

— А ведь 'сердце' накрылось даже у моего запасного компьютера, который был выключен, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Горбач и в задумчивости устремил невидящий взгляд на дорожное полотно.

А наш 'аналитик' оказывается успел не только джунглей испугаться, но и свой второй современный комп опробовать!

— Молодой человек, — заинтересовался отец Иннокентий, — а что вы называете 'сердцем'?

— 'Сердце' — это слитые воедино в современных компьютерах материнская плата, винчестер, процессор и оперативная память, — профессорским тоном разъяснил Горбач жаргонное слово.

— Если это 'сердце', то где же 'мозги'? — Иннокентий вел себя совсем как обычно, неспешно проводя аналогии, будто и не было инопланетян и взрыва.

— 'Мозгами' называли кое-что из этого списка в старых компах... — начал было Горбач, но Берсерк перебил:

— Старые компы теперь только и остались. Вылазим, прибыли! — Проехав пустынные улицы, Берсерк резко притормозил грузовик у центрального входа в музей. На самом деле в глубине души 'гоблин' Берсерк парень не резкий и даже мягкий. Но это далеко не всегда заметно.

— Я и не знал, что у нас в городе есть такие интересные здания, — прокомментировал Гóрбач четыре колонны а-ля Древняя Греция, украшавшие фасад.

— Меньше нужно было в игрушки играть, — с готовностью откликнулась его мамаша, но развивать тему не стала, обстановка не располагала.

Все вылезли, и Серый со Стариком направились вышибать пластиковую дверь. Когда-то управлявшаяся компьютером сигнализация, естественно, не работала. Вскоре я уже вел компанию вглубь по путанице зеленостенных коридоров. Ранее я бывал здесь. В дальнем зале хранилось старинное оружие — отчасти уже на базе компьютеров, но старых, 'нано'-компов. Богатые туристы любили пострелять в реале, а из всех городов планеты только у Дéмобáрэ была лицензия на подобное. Более бедные могли просто прийти в музей и поглазеть. Как говорится, слюни попускать. До последнего я сомневался, не унесена ли в лес хотя бы часть вооружения, но очевидно вызванное паникой скудоумие коснулось даже полиции, чьим долгом было позаботиться о стволах.

Старик и Серый выбили очередную дверь, и наша компания ввалилась в огромный зал. Берсерк включил освещение...

Тут стояли выкрашенные в серый цвет танки, самоходки, на стойках разнообразное пехотное оружие, боеприпасы (всё, вплоть до снаряженных автоматных магазинов), а под потолок был подвешен блистающий серебристой броней вертолет.

— О... — все, кроме меня, Берсерка и женщин, явно были глубоко впечатлены. А Берсерк уже бывал тут со мной, потому и дернуло его раньше других к чему все идет. Женщины же явно не были фанатками оружия, лишь Ритин взгляд зацепился за плавные обводы вертолетного корпуса. Интересно, о чем таком он ей напомнил?

Я тихонько подозвал к себе Старика, Берсерка, Серого и Плывунов, пока остальные бродили по залу.

— Нам, — обвел я 'гоблинов' указательным пальцем, — нужно посовещаться, что делать дальше. Но без нее, — и тут мой палец указал на мать Гóрбача, которая что-то горячо втолковывала сыну в углу зала. Сынок, ссутулившись, якобы слушал, а на самом деле, думаю, мысленно был очень далеко.

— Я посторожу на входе, — мигом сориентировался в ситуации Старик. Его объемистая борода, такая заметная среди обычно голых подбородков в Дéмобáрэ, шевелилась с каждым словом. — Отдаю свой голос в пользу твоего решения, Кéлум. Полагаюсь, так сказать, на твою мудрость. Но пусть совещается и отец Иннокентий. И пусть голосует. Он меня сегодня впечатлил.

— Норм, никто не против?

'Гоблины' закивали.

Я свистнул, и Гóрбач побежал к нам. За ним, тяжело переваливаясь, но постепенно набирая скорость, двинулась его мать.

'Гоблины' скрылись в подсобке, пригласив и Иннокентия, который с удивительной готовностью последовал за нами. Лишь Старик остался на входе в зале, загородив своей внушительной фигурой закрытую дверь. Мать Гóрбача подбежала к нему, и через пластик послышались два спорящих голоса.

— Ну, за них я спокоен, — прокомментировал я, а Гóрбач печально вздохнул. Бедняга! Часто же ему на моей памяти приходилось вздыхать от поступков своей матери.

— Господа, прошу садиться на пол, — торжественно провозгласило 'мое императорское величество', ибо стульев в подсобке не было. — Гóрбач, ты как насчет отца Иннокентия сегодня в нашем кругу? Это Старик предложил.

— Вопросов нет.

— Норм. Сейчас нам следует решить, что делать дальше. У меня есть предложение, но прежде я хочу рассказать, как к нему пришел. — Не то чтобы я собирался охарактеризовать все свои смутные мечтания, но остальные 'гоблины' знали меня не первый год. И, думаю, начинали догадываться, к чему все идет. Лишь Старик, очевидно, оставался в неведении, мерил, наверное, по себе, по своей извечной благоразумности и осторожности. Насколько я могу судить, он был единственным из нас, кто полностью разделял игру и реальность. Даже игрался он с нами так, чтобы коллеги на работе не узнали. Но играл, а до того игру программировал!

— Когда мы ехали в музей, я думал: можно конечно просто набрать пехотного оружия и спрятаться в лесу отдельно от остальных. А когда придет республиканский космический флот — просто из лесу выйти. Серьезного нарушения закона в том бы не было, а шансы выжить намного больше, чем под охраной трусливых подчиненных шерифа. Негуманоиды нас возможно не нашли бы — нас мало, а танки мы бы не взяли. По желанию можно было тайком еще кого-нить к нам притянуть.

'Гоблины' в ожидании смотрели на меня, явно догадываясь, что впереди их ждет более радикальное предложение. И не ошиблись.

— Но когда корабль взорвался, я вспомнил про судебные иски против нас и нашей игры. Вспомнил республиканские законы, не нарушив которые, шагу нельзя свободно ступить. Всю подобную чушь. Меня она так достала! А еще, не знаю как вы, а я давно мечтаю поиграть в реале...

— Это типа как? — не понял Плывун и тряхнул длинными светлыми волосами почему-то привлекавшими половину девушек округи. Или дело все же не во внешности?

— Это вроде как я сегодня девку за волосы тягал, — мечтательно заулыбался Серый. У Серого к женщинам свой подход...

— Так вот, — продолжил я, — предлагаю, пока флота Республики нет, поиграть в реале в Империю Гоблинов. Забыть на время о законной избранной народом власти. Если город атакуют слишком сильно — мы отступим в лес. — На самом деле об отступлении я тогда всерьез не думал. — Но до тех пор будем защищаться и даже нападать. Не забывайте, мы рискуем, хоть играя в Империю, хоть подчиняясь законам Республики. Негуманоиды-то в любом случае остаются на планете.

— А когда появится флот? — забеспокоился Плывун, раздувая ноздри.

— Ну, у нас есть военные заслуги, вон самоубийцы скажут, что мы взорвали корабль, наверно думают: у нас лазер или еще какое-нибудь оружие. А остальное спишем на стресс и депрессию — сейчас самые модные болезни. Кстати, Проныру, если согласится, заберем к нам на вертолете. Итак, кто со мной? — спросил, а сам подумал: дорого бы дал, если бы это действительно переросло в нечто большее, чем непродолжительная игра в реале. В мыслях я уже наслаждался пребыванием в Империи.

'Гоблины' переглянулись.

— Клево, — сказал Серый, — давно мечтал какого-нить урода в реале топором... Да и девок за косы таскать в игрушках надоело. Я за Императора. — Серый никогда на моей памяти не боялся рискнуть ради лишнего удовольствия.

— А от моей матери меня защитят? — поинтересовался Гóрбач. Мать пугала его явно больше пришельцев. К тому же как у него, так и у остальных срабатывала привычка слушаться императора гоблинов, сложившаяся за годы игр. Не даром я столько лет проиграл с ними вместе в этой роли — хотя последняя мысль и пришла в голову только сейчас.

— Ну, раз все так серьезно, то приставим личную охрану.

— Тогда я 'за'. — Вот уже двое 'гоблинов' согласно, сказка начинала становиться былью!

— А девчонку мою из лесу поедете со мной забирать? — Берсерк сжал правый кулак так, что хрустнули пальцы. Все-таки его нервы и впрямь периодически излишне шалят. Слишком короткая драка с самоубийцами не позволила Берсерку полностью успокоиться.

— Норм. А что она там делает?

— Да сказала, что я всегда был психом, а теперь, когда поеду в музей вместо леса, так она вообще меня знать не хочет.

Я перевел взгляд на братьев:

— Твоя воля, император, — раздельно проговорил старший Плывун, а младший кивнул. А ведь это уже официальное подчинение гоблинов императору! Я сам эту фразу когда-то придумал. Сказочка-то и впрямь быстро воплощалась в реал. На первый взгляд, моя идея могла бы шокировать братьев, но ведь они тоже вот уж три года играли в Империю гоблинов. Да и вообще, было похоже, что все мои друзья, хотя, возможно, и не так сильно как я, но тоже были не прочь оказаться в Империи.

— Как насчет Вас, отец Иннокентий? — теперь этот вопрос интересовал меня больше всего. После взрыва инопланетного корабля Иннокентий рисовался в моем воображении намного более значимой фигурой, чем когда-либо.

— Я не занимаюсь политикой, — тихо произнес он с непроницаемым лицом. — Но и бежать в лес от вас не собираюсь. Буду заниматься своим обычным делом. Республика или Империя — для меня пока значения не имеет. — А что еще он подумал, так и осталось для меня загадкой. Ведь то, что Иннокентий сказал, уж никак не объясняло его последующих поступков уже в Империи.

— Господа гоблины, — я ликовал, но внешне старался сохранять полное спокойствие, — объявим остальным об основании Империи. — И мы вышли в зал.

*

— Господа самоубийцы, — мое величество говорило, а гоблины стояли полукругом по бокам, — предлагаю Вам покончить с собой, — на последнем слове я на миг поднял глаза к потолку, собираясь с мыслями, — необычным способом. — Подойдя к стойке, взял с нее автомат, присоединил магазин и снял оружие с предохранителя. Самоубийцы заворожено смотрели, ожидая продолжения.

— Вы возможно знакомы с игрой 'Гоблины'. — самоубийцы закивали. — Там можно, среди прочих, играть за Империю гоблинов. Убивать, грабить и... — тут я не договорил, а Серый ухмыльнулся, — но все это понарошку, не взаправду, не на самом деле. Мы же предлагаем вам делать это все в реале, как солдатам Империи гоблинов, пока вас не убьет кто-либо из врагов.

— А может вам так понравится, что самоубиваться передумаете, — показал в улыбке крупные белые зубы Серый. Он, очевидно, уже представлял себе во всех подробностях то, чего не осмелился бы сделать в мирное время.

— Не... себе нарешали, — выдохнул Старик. От нашего решения его лицо скукожило как от зубной боли. И это был решающий миг. Если даже кто-то один из 'гоблинов' откажется, то Империи наверняка не бывать. Но он же обещал мне принять то, что будет. А Старик не привык нарушать слово. Так что его недогадливость и предложение уступить свой голос играли мне на руку.

И Старик больше ничего не сказал, а значит пока все оставалось как есть!

— Вы все больные на голову! — выкрикнула мамаша Гóрбача, как только поняла смысл моего предложения, и завизжала, потому что я быстро передернул затвор, досылая патрон в патронник, направил автомат на нее и дал короткую очередь. Пули прошли совсем близко и знаменовали окончание дискуссии — так и думал, что заряженный автомат в хозяйстве пригодится. Я умею метко стрелять и в курсе, как это сделать, чтобы не попасть случайно рикошетом. Но она-то об этом не знала, не играла ведь с нами на компьютере в исторические военные реконструкции.

Старик посмотрел на 'укрощенную' женщину, и его пессимистическое настроение несколько переменилось:

— Если бы я с женой так поговорил в свое время, — мечтательно шепнул он мне, — когда она на меня орала, то мы бы, наверное, не развелись и даже завели детей. — Разочарование Старика в республиканском институте брака было нам хорошо известно.

— В следующий раз я не промахнусь, — громко пообещал я, — а теперь, кто хочет в лес, у вас последний шанс.

Но неожиданно желающих не нашлось. Слегка оглушенная мамаша с опаской посматривала то на меня, то на Гóрбача, который тоже взял со стойки автомат и теперь приводил его в боеготовность. Судя по выражению лица, Гóрбача мутило от ощущения нереальности происходящего. Чтобы его мать, да кто-то заставил замолчать! Самоубийцы же кучковались и оживленно обсуждали открывающиеся интересные перспективы. Они явно были не против.

— Ну что же, раз все согласны, приступим к раздаче пряников. — Что до упомянутой 'раздачи пряников', так это я известный любитель редких старинных поговорок. — Меня, как многие знают по игре, следует величать Келумом — Императором гоблинов, — всегда нравилось провозглашение 'гоблинских' речей.

— Да, ты всегда вел царскую жизнь, — с некоторой толикой зависти в голосе едва слышно прошептал рядом Старик, нарушая торжественный настрой.

Все никак не может забыть про полученное мной наследство дядюшки, который утонул в подпитии. В современном бассейне очень сложно утонуть, но моему дяде удалось. Родственничек никогда меня в глаза не видел — как, впрочем, и остальная родня, кроме матери — но, когда он со всеми перессорился, неожиданно вспомнил о моем существовании и помянул в завещании. Так, от нечего делать и назло остальным — ведь дядя тоже был почти бессмертен. Правда, как оказалось, лишь почти...