Ее высочество новую горничную не замечала. Всем нашлось дело, а на Илкер госпожа и не взглянула. Девушка приняла это за знак, что можно идти по своим делам.
Как только Эолин покинула будуар, Илкер тоже собралась уходить, но Пайлун схватила ее за рукав:
— Ты уходишь?
— Принцесса сказала, что я могу делать все, что хочу, если она не дала мне задания, — смутилась Илкер. — Я хотела пойти в библиотеку.
— В библиотеку? — Пайлун с недоверием посмотрела на новую подругу. — Я думала ты на свидание. Ты же встречаешься с кем-то? — за спиной шикнули, она повернулась. — Мне что, нельзя спросить? Если она не захочет — не скажет.
— Я... не на свидание, — Илкер отчего-то покраснела. — Ты, наверно, имеешь в виду лесника, который приходил сюда вчера? Я пару раз случайно столкнулась с ним, свиданием это никак не назовешь. Мы только поболтали немного.
— Так это был лесник! — со странным выражением промолвила новая подруга. — И как его зовут? — взгляд у Пайлун упорный, настойчивый.
— Ялмари Онер, — Илкер решила, что ей нечего скрывать.
— Странно. Я столько времени служу горничной принцессы и не слышала, что королева наняла лесника. А ты только появилась, сразу на него наткнулась, — за спиной вновь раздался предостерегающий шепот. — Так вы с ним только болтали? Руки он не распускает?
— Нет-нет, что ты, — на этот раз Илкер стала похожа на алый мак. — Он очень вежливый молодой человек.
— Знаешь что? — Пайлун шагнула ближе. — Что бы ни случилось — помни о том, что произошло со мной. Хорошо? Не позволяй ему ничего. Хорошо?
— Хорошо, — растеряно пообещала Илкер.
Пайлун выскочила из комнаты. Илкер постояла немного, пожала плечами и вышла в галерею. Иногда с людьми происходят загадочные вещи. Особенно когда какая-то беда в жизни случается. Не далее как два месяца назад она вела себя не менее странно, чем Пайлун. Может, даже более. Но другого выхода не оставалось... Девушка улыбнулась, вспомнив, после каких событий попала во дворец, и отправилась в читальный зал.
Пока она служила горничной, ей еще ни разу не пришлось побывать там. Она слышала, что большинство древних манускриптов разграбили или уничтожили в кашшафскую оккупацию. Жалкие остатки сохранились в старом дворце, до сих пор внушавшем трепет, мрачно нависая над улочками в центре Жанхота. В новом же дворце создали небольшую комнату, которую украшали несколько дорогих и сравнительно новых фолиантов. Это была даже не библиотека, а читальный зал, на случай, если кто-то из королевской семьи захочет провести время за книгой. Не хотелось бы там с кем-нибудь столкнуться... Но она будет надеяться на лучшее. Там должно быть очень красиво — это тебе не древние библиотеки, которые освещают лишь несколько свечей да камин. "Вот только... что если дворецкому не понравится, если встретит меня там? Хотя, ведь принцесса сказала... Может, сослаться на нее?"
С принцессы мысли вновь перенеслись на Ялмари. Девушка невольно улыбнулась, вспоминая вчерашний разговор. Илкер нисколько не преувеличила, когда упомянула, что в последний раз пробовала себя в роли актрисы в десять лет. Она помнила тот день — последний день рождения, который праздновали вместе с отцом, — еще здоровым и сильным. Ашбел — маленький братишка, лежал в колыбели. Она разыгрывала перед родителями историческую пьесу собственного сочинения. В том месте, где молодая королева встречала суженого, Илкер опускала ресницы и томно вздыхала. Отец хохотал так, что тоненько звякали бокалы. Мама взирала на него с ласковым укором и тихонечко увещевала. Но на душе Илкер становилось светлей оттого, что отец веселится. Она нисколько не огорчалась тем, что реакция не соответствует моменту. Отец так редко смеялся тогда...
В дальнейшем она часто повторяла присказку: много посмеешься — много поплачешь. Ее семья шесть лет страдала после того счастливого дня рождения. Илкер проглотила ком в горле. Девушка не солгала Ялмари: лишь перед близкими людьми она могла быть "актрисой". Удивительно, но уже после трех дней знакомства она перестала стесняться этого "странного" — как окрестила в первую встречу — лесника. С ним она не боялась быть самой собой, будто знала его давным-давно и доверяла, как себе.
"Но лучше в эту сторону не фантазировать!" — одернула она себя. Илкер боялась несчастной любви. Влюбишься, а после будешь страдать от этого. Уже насмотрелась на подобное...
Девушка постояла немного в галерее Славы. Потолок когда-то расписали сценами военных побед Кашшафы. После переворота, в результате которого престол вернули законной наследнице, пригласили энгарнских художников, чтобы украсили его заново. У энгарнцев получилось ничуть не хуже. Отсюда можно было попасть в зал Славы — там собрали все, сохранившиеся портреты королев Энгарна и их семей, а те, что не сохранились, нарисовали заново, чтобы любой аристократ мог их увидеть. Другая дверь из галереи вела в читальный зал.
Илкер толкнула двери, прикоснувшись кончиками пальцев к позолоченным узорам на их поверхности, и замерла. Комната оказалась так же прекрасна, как все остальные кабинеты и салоны в замке, но намного уютней, потому что не такая огромная, как другие.
Первым делом Илкер подошла к высоким стеклянным шкафам, располагавшимся справа и слева от камина. Сколько же тут интересного! Если бы ее приговорили к жизни в этой библиотеке, с правом читать любые книги, она бы, пожалуй, сочла это наградой. Над камином большое зеркало. Девушка быстро взглянула в него, поправила выбившуюся волнистую прядку, показала себе язык и продолжила осмотр. Свет падал из огромных дверей — через них можно было выйти на балкон.
В центре комнаты овальный столик на изящных ножках, мягкие стулья и кресла — садись и читай, сколько душе угодно. Зимой — у камина. Летом — у балкона, чтобы было прохладно. Наступит ночь — можно зажечь подсвечник, стоящий тут или гигантскую люстру, свисающую с середины потолка и искрящуюся чистым хрусталем.
Илкер опять с сомнением пригляделась к книжным полкам. Так можно ей все же взять книгу или нет? Придется рискнуть.
Она, стараясь не прикасаться к стеклу, открыла дверцу и взяла "Священную историю Энгарна" — давно слышала об этой книге, но никогда не думала, что удастся подержать ее. Книга толстая, в кожаном переплете с золотым тиснением. Кажется, ее недавно напечатали. Наверно, первая книга хранится где-то в другом месте, чтобы не портить очарование читального зала. Она подвинула кресло к столу и погрузилась в чтение. Ненадолго.
— Здравствуй, белка! — серьезный взгляд из-под черных бровей.
— Ты опять меня нашел, — она пораженно покачала головой. — А ведь на этот раз ни одна живая душа не знала, куда я собралась.
— Привыкай, — степенно отозвался он. — Я всегда смогу найти тебя, где бы ты ни пряталась.
— Мне кажется, сударь, вы слишком самонадеянны, — притворно укорила она.
— Сударыня, когда-нибудь я буду иметь честь доказать вам свои слова, — так же притворно оскорбился он.
Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, а потом прыснули. Ялмари передвинул стул и сел напротив, облокотившись на спинку.
— Я ненадолго. Не хочу тебе мешать.
— Да уж... лучше не мешай. А то зайдет кто-нибудь и погонит меня половой щеткой отсюда. Как ты считаешь, я не лишусь работы, за то, что взяла эту книгу?
— А ты взяла без спроса? — поднял брови Ялмари. Илкер коротко передала слова Эолин. — Мне кажется, — сделал вывод Ялмари, — ты имеешь право читать. Слова принцессы вполне можно считать разрешением на пользование библиотекой.
— Ты меня успокоил, — обрадовалась девушка. — А она что, всем так разрешает?
— Вряд ли, — очень серьезно ответил лесник. — Полагаю, она была покорена твоим умом.
— А откуда она узнала? — удивилась Илкер. — Мы ведь почти с ней не разговаривали... — тут она заметила лукавые искорки в глазах лесника. — Ах, так! — возмутилась она. — Ты смеешься надо мной!
— Нет-нет, что ты... — испугался парень и подмигнул. — Может, чуточку подшучиваю. Если серьезно, то ты же знаешь, у принцессы... своеобразный характер. Разрешить горничной пользоваться королевскими книгами в ее стиле. А леди Асгат она в тот же день запретит к ним прикасаться. Просто так, чтобы поизмываться над фрейлиной: мол, у меня горничные умнее, чем ты. Кстати, что у тебя за книга? — прочитав название, со значением произнес. — О!
— Читал?
Ялмари как-то неопределенно повел плечами. Вместо ответа полюбопытствовал:
— А можно узнать, почему выбрала именно эту?
— Отец говорил, здесь написана вся правда об оборотнях.
Брови лесника удивленно подскочили:
— Девушка любит ужасы? — недоверчиво выпытывал он.
— Ялмари! — упрекнула она. — Не говори, что и ты относишься к тем, кто боится каждого, кто хоть чем-то отличается от людей. Ты лесник. Ты должен знать такие вещи — это другая... раса. Они не более кровожадны, чем ты или я.
— Даже так? — Ялмари склонил голову набок. — А как насчет вампиров? Девушка любит вампиров?
— Вампиры — это отдельный разговор, — категорично заявила Илкер. — А что касается оборотней — почитай, рекомендую. На заре Энгарна они были нашими лучшими друзьями.
— Откуда ты знаешь? Ты что уже читала эту книгу?
Илкер на мгновение погрустнела:
— Отец читал. И много рассказывал отсюда.
— Н-да, — Ялмари поднялся. — Ты заставила меня задуматься. Пожалуй, спрошу разрешения у принцессы тоже посещать читальный зал.
— Может, лучше у принца? — улыбнулась Илкер.
— А что? Хорошая мысль. Пойду, спрошу у принца. А ты, белка, когда прочтешь, никому книгу не отдавай. Скажи, что занята.
— Хорошо, волк, — рассмеялась ему в спину.
Сначала Илкер действительно читала. Но время от времени с надеждой поглядывала на дверь. Она жалела, что не остановила Ялмари. Он ведь сказал: "Не хочу мешать". Что стоило сказать: "Ты мне не мешаешь"? Побоялась, что Ялмари поймет, как он ей нравится. Все-таки он ни словом, ни взглядом не показал, будто она значит для него больше, чем другая горничная во дворце. С одной стороны, вряд ли он еще с кем-то так часто беседует. С другой стороны, по всему выходило, что их встречи во дворце совершенно случайны. И вообще, они знакомы всего три дня. Почему же она так волнуется при мысли о нем? Нет-нет, так нельзя.
Сначала Илкер пыталась читать. Затем сдалась. Подперла щеку рукой и еще раз припомнила их разговор. Что же она наделала... Посмеялась над его необразованностью. Укорила, что не читал "Священную историю". А почему он должен был ее читать? У нее высокое происхождение и то никогда ее в руки не брала, а он — небогатый парень. Он не мог сидеть за книжками — надо было найти, чем зарабатывать на жизнь. Ялмари так молод, а уже королевский лесник — получается, проявил себя. Получается, некогда читать было. Скорее всего, все детство в лесу провел, изучая следы и повадки зверей. А она с ним так разговаривала... "Да он теперь вообще никогда не захочет меня видеть. Тоже мне цаца нашлась. Горничная принцессы", — от этих размышлений стало совсем грустно, и Илкер заставила себя сосредоточиться на истории Энгарна.
28 юньйо, деревня недалеко от Биргера
Шереш ее угораздил зайти в эту деревню. Все, чего Ранели хотела, — это купить немного хлеба. Да, она по привычке раздавала улыбки налево и направо. Ей нравилась управлять мужчинами, заставлять их следовать за собой одним движением бровей. Ранели никогда не пользовалась этой властью больше, чем нужно. Чуть-чуть поиграет, посмеется над парнями, без всякой магии становящимися зачарованными при виде игривой походки, — и исчезает в лесу.
Ранели купила хлеб и пошла дальше, весело рассказывая о священнике в Биргере увязавшемуся за ней деревенскому увальню. Это еще волновало ее, она не могла принять решение. Может, именно поэтому увлеклась и не почувствовала опасность...
...В первый раз увернулась от метнувшегося в ее сторону ошейника и смогла перекинуться, но в следующее мгновение ошейник все же накинули на шею — и она снова обратилась в человека. Хорошо, что вопреки расхожему мнению, одежда не рвется и не исчезает во время оборота. Кому понравится оказаться голым посреди толпы?
Она родилась оборотнем, поэтому не боялась боли. Не обращая внимания на острые колючки, впивающиеся в кожу, Ранели до последнего сопротивлялась, пытаясь достать нож, который всегда носила, привязав к ноге. Но ее оглушили, а когда очнулась, убедилась, что туго прикручена к дереву. Магический ошейник так и остался на ней — вилланам дали очень точные инструкции о том, как поймать оборотня.
Но тут в деревню приехал кто-то важный — с высоты лошади смотрел чудной парень в длинной черной куртке и старомодной шляпе. Она сразу почувствовала: что-то с ним не так. Он произносил пламенную, насквозь фальшивую речь перед вилланами, а девушка лихорадочно соображала: "Кто он? Чего хочет? Спасти или...?" Несмотря на сомнения, подыграла. Сцену "укрощения строптивой" разыграли как по нотам.
Девушка пыталась разговорить "спасителя", отсрочившего ей казнь, как только они оказались вдали от людей. Но не тут-то было. Парень вел себя загадочно и не спешил ничего рассказывать о себе. Даже имени не назвал, хотя и намекал, что достаточно осведомлен о ее народе.
Ранели ехала позади и незаметно достала нож. Наконец они остановились в лесу, где парень освободил ее от ошейника и предложил убираться. Это неприятно задело. Так он хочет поиграть в благородного рыцаря? Спас между делом, будто щенка из лужи вытащил, и пошел дальше. Что ж, если, он не хочет, ничего рассказывать о себе, есть легкий способ проверить справедливость умозаключений. Когда он повернулся к Ранели спиной, чтобы сесть в седло, девушка ударила его ножом в спину.
Она не ошиблась: кинжал порвал куртку, но отскочил от плеча, словно под одеждой спрятали доспехи.
Парень резко повернулся, глаза яростно сверкнули желтым светом:
— Какого шереша ты делаешь? — от гнева из-под верхней губы показались клыки.
Ранели отпрянула:
— А ты? — спросила она, так же сверкая глазами. — Думаешь, я не поняла, что ты не человек? Черные глаза и брови, смуглая кожа, шляпа, чтобы можно было скрывать блеск глаз в темноте. Одно не понимаю — почему они тебя не поймали? Неужели тебя ни разу не проверяли туммимом?
— Проверяли, — изрек он, успокаиваясь, и сложил руки на груди. Гнев постепенно проходил, клыки возвращались на место и вскоре ничем не отличались от человеческих, как и взгляд. — У меня есть защита от этого камня.
— Покажи.
Лесник помедлил немного, прежде чем развязать тесемки рубашки. В просвет заметила темные волосы на груди и витую цепочку из золота очень тонкого плетения. Он вытянул амулет — небольшой овальный камень, по цвету напоминавший туммим, в центре имел черное углубление. На этой же цепочке висел круглый медальон, какие носили все неженатые мужчины-оборотни.
