— Неслабо вы размахнулись, — заметил Хрущёв. — Посадку автоматов на Луну планируете?
— Чуть позже, как только отработаем в серии новую БЦВМ, — пояснил Королёв. — С ней будет больше шансов на удачную посадку. Луна не имеет атмосферы, с ней свои сложности. АМС, разумеется, уже готовим, и луноход тоже, но с ними ещё надо поработать. Это не обязательно на этот год программа, если окажется слишком дорого — можем растянуть, но, конечно, есть пункты, которые хотелось бы обязательно в этом году реализовать.
Для второго полёта на орбитальную станцию руководство Главкосмоса выбрало Павла Романовича Поповича и Валерия Фёдоровича Быковского. В экипаже было всего два космонавта — внутренние объёмы орбитальной станции пока были совсем невелики, запасы кислорода и воды тоже не позволяли провести в космосе достаточно долгое время. Тем не менее, условия размещения для двух космонавтов были достаточно комфортные — Амет-Хан оставил орбитальный отсек 'Союза-1' пристыкованным к станции, а после пристыковки 'Союза-2' его орбитальный отсек становился отдельной каютой для второго космонавта.
Место третьего космонавта в спускаемом аппарате 'Союза' занял водяной бак, коробки и тубы с пищевыми концентратами, и запасные пластины для аппаратов регенерации воздуха. Топливо и кислород размещались в баках и баллонах в приборно-аппаратном отсеке. В орбитальном отсеке уложили медицинское оборудование, тренажёры, костюмы 'Пингвин', 'вакуумные штаны' 'Чибис'. Все эти средства разрабатывались заводом N 918 заблаговременно, по заказу Главкосмоса, т.к. из присланных документов было известно, что они понадобятся на орбите (АИ).
Экспедиция рассчитывалась на 10-12 дней. В её задачу входили перестыковка корабля на боковой стыковочный узел, медицинские эксперименты и общая подготовка орбитальной станции к приёму международного экипажа из трёх человек. Впятером на станции можно было провести не более трёх дней. Экспедиции посещения была поставлена задача доставить на станцию расходные материалы, также перестыковать корабль на боковой стыковочный узел, провести ряд научных экспериментов. После отстыковки обоих 'Союзов' на станции должны были остаться их орбитальные отсеки — уже на трёх из четырёх боковых стыковочных узлов.
Ракета-носитель 'Союз-2.3' имела запас по грузоподъёмности, а запас по автономности у 'малой орбитальной станции' был небольшой. Поэтому первые пилотируемые полёты на 'Союзах' проводились на увеличенной модификации 7К-ЛОК, массой 9,85 тонны, представлявшей собой не что иное, как 'лунный орбитальный корабль' — 'Союз', предназначенный для полёта к Луне, но оснащённый солнечными батареями (АИ частично, такой корабль действительно существовал, но позднее https://ru.wikipedia.org/wiki/Союз_7К-ЛОК ). Использование 7К-ЛОК в обычных орбитальных полётах было, одновременно, его отработкой на будущее. На 'Союзе-2' удлинённым был не только агрегатный отсек. На него установили орбитальный отсек увеличенного объёма — с цилиндрической вставкой посередине (АИ). Масса корабля достигла 10,5 тонн.
Старт был дан в воскресенье, 11 февраля. Не совсем обычный выбор даты старта был обусловлен подготовкой американского орбитального полёта и, отчасти, суевериями. 12 февраля выпадало на понедельник, 13-го стартовать не хотели, а стартовать 14 февраля посчитали слишком поздно.
Специалисты NASA и политики очень хотели запустить американского астронавта в полноценный полёт по орбите ещё в 1961 г. Ради подготовки к этому полёту даже отменили второй суборбитальный полёт корабля 'Меркурий' на носителе 'Редстоун' (АИ). Впрочем, злые языки утверждали, что после советского космического штурма второй суборбитальный запуск в NASA проводить попросту постеснялись. Однако, фирма 'Convair' долго возилась с доводкой и поставкой на космодром ракеты-носителя 'Атлас' No109D. Она была выпущена заводом 'Convair Astronautics' в Сорренто лишь 19 ноября. 30 ноября на самолете C-133B ее доставили во Флориду.
Первая попытка запуска у американцев была предпринята 27 января. Джон Гленн забрался в корабль и просидел в нём пять часов. Погода не баловала, небо затянула облачность. Предстартовый отсчёт довели до Т-13 минут, надеясь поймать просвет в облаках, но в итоге старт всё же отложили:
— Мы отменяем пуск, Джон.
— Принял, ОК, придёт другой день, — философски ответил Гленн.
За погодой вблизи Флориды следили советские метеорологи на Кубе. Они получили приказ передавать сведения едва ли не в реальном масштабе времени. За космодромом на мысе Канаверал наблюдали уже не метеорологи.
В начале февраля Гленн съездил в Арлингтон, повидаться с семьёй, потренировался на тренажёрах в космическом центре Лэнгли, отработав вращение капсулы под действием двигателей ориентации, и даже побывал в Белом Доме, пообщавшись с президентом Кеннеди, ещё до полёта.
В это время на Байконуре кипела работа — готовили к старту два основных и два запасных корабля, с 4-мя носителями 'Союз-2.3'. Работали 2 бригады, каждая готовила основной и запасной комплект для 'своего' экипажа (АИ).
В шесть часов утра 11 февраля Павел Попович и Валерий Быковский заняли места в спускаемом аппарате 'Союза-2'. Ещё почти три часа шли последние предстартовые проверки, всё это время космонавты терпеливо ждали, лёжа в своих ложементах. Старт был дан в 9.02, с таким расчётом, чтобы корабль после выхода на орбиту оказался по возможности ближе к орбитальной станции. Взлёт и выход на орбиту прошли успешно — ракета-носитель и корабль были уже в достаточной степени отлажены многочисленными пусками фоторазведчиков 'Зенит' и 'Зенит-М' — фактические, те же 'Север' и 'Союз', в которых вместо кресел космонавтов стояли длиннофокусные фотоаппараты и более совершенная система ориентации, включавшая гироорбитант. ( megabook.ru/article/Гироорбитант https://habr.com/post/365759/)
В 10.00 по радио и телевидению передали уже ставшее традиционным сообщение ТАСС:
'11 февраля 1962 года серийной ракетой-носителем на низкую околоземную орбиту выведен космический корабль 'Союз-2'. Корабль пилотируют командир экипажа, подполковник Попович, Павел Романович, и бортинженер, майор Быковский, Валерий Фёдорович. Старт корабля, выход на орбиту и подготовительные маневры прошли успешно. Экипаж приступает к выполнению программы полёта.'
Как обычно, в сообщении ТАСС были указаны параметры орбиты, а космонавтам присвоены очередные звания.
Как и в случае с полётом Амет-Хана, со стыковкой не спешили. Космонавтам дали время освоиться на орбите, адаптироваться к невесомости. Космонавты следили за действиями автоматики, но сами вмешались в управление только один раз, на этапе предварительного сближения. Когда радиолокатор корабля обнаружил орбитальную станцию, БЦВМ рассчитала возможные траектории сближения и выдала рекомендацию на проведение манёвра. Павел Попович запросил разрешение ЦУПа выполнить манёвр в режиме ручного управления.
БЦВМ выдала решение на манёвр — требуемую ориентацию корабля, чтобы вектор тяги был направлен в нужную сторону, момент включения и продолжительность импульса. Попович вручную сориентировал корабль. Когда вращение остановилось, БЦВМ сверила показания гироорбитанта с расчётными данными и начала отсчёт до подачи импульса. Как только на цифровом индикаторе загорелся '0', Попович нажал кнопку включения двигателя. Космонавты тут же ощутили кратковременное возвращение тяжести. На индикаторе мелькали цифры обратного отсчёта. Павел Романович дождался нуля, и отпустил кнопку. БЦВМ вновь сверила показания гироорбитанта с результатами расчёта, и высветила сообщение 'Манёвр успешный' (АИ).
Попович переключил систему 'Игла' в режим слежения (АИ, см. гл. 06-18), после чего космонавты 'перешли в пассивный режим', для лучшей адаптации к невесомости. Стыковка с орбитальной станцией была проведена на 13-м витке, на освещённой стороне Земли, в полуавтоматическом режиме. Причаливание было мягким, по окончании стягивания зажглись все положенные транспаранты и индикаторы. Быковский запустил на БЦВМ программу диагностики станции. Беспилотный 'Союз', ставший малой орбитальной станцией, почти два месяца летал без экипажа. За это время могли возникнуть любые отказы.
Диагностика показала, что основные параметры станции находятся в пределах нормы. Температура внутри была чуть ниже, чем комфортная для человека. БЦВМ станции, получив сигнал от стыковочного узла, включила обогрев и вентиляцию. За время автономного полёта управляющую программу БЦВМ несколько раз обновляли дистанционно, по радио, и теперь электронный мозг станции научился нескольким новым фокусам, в том числе — азам гостеприимства: заранее включить обогрев, внутренние вентиляторы, освещение.
Космонавты выровняли давление между 'Союзом-2' и орбитальной станцией, открыли люк и вошли в стыковочный модуль. Попович вплыл в станцию первым, Быковский с кинокамерой следовал за ним.
— Заяц... — задумчиво произнёс Павел Романович, увидев парящего в невесомости посреди отсека на растяжках белого плюшевого зайца, которого Амет-Хан оставил на прежнем месте.
— 'Беркут', что там у вас, докладывайте! — тут же спросили с Земли.
— Всё в порядке, 'Заря-1'. Параметры станции в пределах нормы, воздух немного застоялся, но вентиляторы работают, поглотители углекислоты включились. Сейчас проведём подробную диагностику и начнём переносить пожитки, — доложил командир.
— А что там за заяц? — не унималась Земля.
— Что? Какой заяц? Это, наверное, помехи на линии, — Попович на секунду отключил микрофон, повернулся к Быковскому. — Валера, про зайца — молчок, пусть ребятам тоже сюрприз будет. Он в кадр не попал?
— Не-а, в кадре только твоя спина была. Надо его снять пока, чтобы не мешался, и в кадр не лез, — Быковский тут же поддержал розыгрыш.
Зайца сняли и спрятали в диван бокового орбитального отсека станции, оставленного 'Союзом-1' (АИ, см. гл. 06-18)
На доскональную проверку всех систем станции ушло несколько часов. Затем космонавты перекачали в баки станции компоненты топлива, кислород и воду. За время автономного полёта станция несколько раз корректировала орбиту по командам с Земли, поэтому нуждалась в дозаправке.
После перекачки компонентов топлива снова запустили диагностику, чтобы убедиться в герметичности систем, и прервались на обед. Пообедав, космонавты занялись перегрузкой припасов и тренажёров.
Известие о старте советского экипажа обеспокоило американскую администрацию. Президент Кеннеди лишь несколько дней назад беседовал с полковником Джоном Гленном, которому предстояло стать первым полноценным астронавтом США, побывавшем на низкой околоземной орбите. Первая попытка старта сорвалась из-за плохой погоды, вся Америка с нетерпением ожидала повторного запуска.
И вдруг Советы запустили свой экипаж из двух человек, их корабль успешно состыковался с летающей в беспилотном режиме орбитальной станцией, и советские космонавты даже не думали спускаться обратно. Дипломаты докладывали из Москвы, что в выпусках вечерних новостей ежедневно показывают в прямом эфире сеансы телевизионной связи с экипажем станции. Космонавты рассказывали всей стране о ходе проведения медицинских экспериментов, демонстрировали, как они тренируются на беговой дорожке и велоэргометре, проводят фотосъёмку и телевизионную съёмку земной поверхности и облачного слоя, для уточнения прогнозов погоды.
Понятно, что рассказывали не обо всех экспериментах. Некоторые опыты проводились в интересах военных. Например, Попович и Быковский испытали инфракрасный детектор, с помощью которого был обнаружен учебный пуск баллистической ракеты. Этот эксперимент проводился в ходе отработки приборов для создаваемой спутниковой системы предупреждения о ракетном нападении (Аналог эксперимента 'Свинец', проведённого 12 октября 1969 г на 'Союзе-6', см. 'Мировая пилотируемая космонавтика' стр. 92).
Тем не менее, Кеннеди беспокоил сам факт нахождения в космосе советского экипажа на момент первого американского орбитального пилотируемого полёта. В беседе с директором NASA Джеймсом Уэббом президент напомнил события прошлого года:
— Когда мы запускали Шеппарда, Советы устроили целый космический фестиваль (АИ, см. гл. 06-08, 06-09). Конечно, первый пилотируемый полёт американца не остался незамеченным национальной прессой, но Европа и остальной мир не могли не сравнивать наши успехи с советскими. И не могли не видеть, насколько наши достижения не дотягивают до Советов.
— Да, карикатуры были весьма обидные, — признал Уэбб. — Но, сэр, что мы, в данном случае, можем сделать? Позвонить Хрущёву и потребовать вернуть красных космонавтов с орбиты?
— Разумеется, нет, — пожал плечами Кеннеди. — Он рассмеётся нам в лицо и будет прав. Мы должны сами добиться какого-то значимого успеха, после которого нам будет не стыдно заявить, что мы догнали Советы. Наша программа 'Corona' движется, к сожалению, не так хорошо, как хотелось бы, и это не та программа, которую следовало бы афишировать.
— Кстати, сэр... Советы вышли на нас с необычным предложением. Они, разумеется, знают о предстоящем полёте полковника Гленна, и предложили во время его полёта провести сеанс связи нашего астронавта с их орбитальной станцией.
— Гм... Сеанс связи?
— Да, сэр.
— И на каком языке они предполагают общаться? Насколько я знаю, полковник Гленн не говорит по-русски.
— Видимо, на английском. Возможно, их космонавты изучали английский в период подготовки? — предположил Уэбб. — Во всяком случае, русские предоставили список частот для связи и запросили аналогичный список у нас.
— Гм... А что вы думаете по этому поводу, мистер Уэбб?
Директор NASA слегка замялся:
— Мне кажется, это не такая уж плохая идея, сэр... Если мы действительно планируем сотрудничать с Советами в рамках лунной программы, то могли бы начать с этого небольшого жеста. В конце концов, одно дело — ограничиваться только консультациями между разработчиками, и совсем другое дело — показать всему миру, что мы уже делаем первые реальные шаги к сотрудничеству в космосе.
— Тогда почему бы не провести этот сеанс связи? — спросил президент. — Передайте русским, на какой частоте их космонавты могут связаться с полковником Гленном в ходе полёта, согласуйте время, и пусть они поболтают пять или десять минут, или сколько там они будут в зоне радиовидимости? Я тоже считаю, что хуже от этого никому не будет. А как продвигается ваше сотрудничество по лунной программе?
— Пока мы занимаемся, в основном, разработкой орбитального корабля, и ведём с представителями Советов согласование эскизного проекта лунного модуля, — ответил Уэбб. — А также согласуем общие вопросы будущих полётов к Луне — варианты орбит, массогабаритные характеристики всех кораблей, совместимость используемых материалов, электрооборудования и прочих систем. Приходится согласовывать даже системы единиц, чтобы понимать друг друга в ходе разработки и в полёте.
Ещё одна, отдельная работа — по разработке стыковочного узла, совместимого с конструкцией, которую используют Советы. Эта разработка у нас идёт с середины 1960 года (АИ, см. гл. 05-15), и тут мы достигли определённых успехов. Полагаю, к моменту начала полётов орбитального корабля стыковочный узел и аппаратура сближения у нас уже будут. В этом случае уже можно планировать создание собственной орбитальной станции, или совместную работу с Советами на их большой долговременной станции, которую они, к тому времени, вероятно, запустят.
