Главной задачей базового модуля было обеспечение условий для жизнедеятельности космонавтов на борту станции. Космонавты могли просматривать кинофильмы, которые доставлялись на станцию, читать книги — на станции была обширная библиотека.
Концепция орбитальной станции предполагала её дооснащение модулями с научной аппаратурой, тогда как базовый модуль предназначался для обеспечения функционирования станции, жизнедеятельности экипажа и проведения биологических экспериментов.
Когда стало ясно, что УРМ 'Днепр' получился и, скорее всего, будет летать, Королёв, ознакомившись с проектом американской орбитальной станции 'Скайлэб', предложил Тихонравову дополнить станцию комфортабельным жилым отсеком 6-метрового диаметра, сделанным на базе удлинённой третьей ступени 'Днепра' с использованием той же оснастки. Туда на последующих станциях перенесли 'баню', жилые каюты, библиотеку, кают-компанию и часть научного оборудования.
После успешного запуска на геостационарную орбиту третьего спутника связи 'Радуга' (АИ, см. гл. 07-03 и 07-10) стало ясно, что ракета-носитель 'Днепр' достигла достаточной надёжности для вывода на орбиту крупногабаритных объектов, таких, как долговременная орбитальная станция. Обе ОС, гражданская и военная, находились в высокой степени готовности, причём готовность гражданской станции была больше, из-за её относительно простого устройства. Военная станция была ещё недоукомплектована частью целевых систем. Запаздывал в готовности радиолокатор бокового обзора — советская промышленность только начинала осваивать производство РЛС миллиметрового диапазона.
В ходе разработки конструкторы между собой называли её привычным сокращением ДОС — долговременная орбитальная станция. В чертежах она имела индекс 17К, а с пристыкованным 'Союзом' — 27К. Незадолго до старта встал вопрос об открытом наименовании гражданского варианта орбитальной станции.
Челомей рассчитывал, что первым уйдёт на орбиту военный вариант, для которого было зарезервировано название 'Алмаз'. Но запуск 'Алмаза' откладывался и откладывался из-за неготовности целевого оборудования. Упускать шанс вывести на орбиту хотя бы гражданский вариант станции было жалко, и его решили использовать.
Вначале предложили название 'Заря', но потом забраковали — оно совпадало с уже привычным позывным пусковой позиции — 'Заря-1', и из-за этого могли возникнуть моменты недопонимания в радиосвязи.
(АИ, в реальной истории ОС 'Салют-1' ушла на орбиту с надписью 'Заря' на корпусе, но при подготовке сообщения для прессы вспомнили, что Китай недавно запустил свой первый спутник, название которого в переводе тоже означало 'Заря'. Отношения с Китаем на тот момент, после боя на о. Даманский были не из лучших, поэтому станции дали официальное название 'Салют', под которым она и вошла в историю)
Началось долгое обсуждение вариантов названия. Зашедший на голоса Королёв поинтересовался:
— О чём спор?
— Да вот, думаем, какое официальное название дать гражданскому варианту ДОС, — пояснил Челомей. — Рассчитывали-то, что первым военный 'Алмаз' пойдёт. А пошёл, так сказать, мирный...
— А почему 'Алмазом' не назвать? — сходу предложил Сергей Павлович.
— Так название 'Алмаз' для военной станции зарезервировано, — пояснил Челомей.
— Володя, ты головой-то подумай, — улыбнулся Королёв. — Допустим, мы сейчас мирной станции другое название дадим, а когда придёт очередь 'Алмаз' запускать, мы что, объявим, что запустили станцию с другим названием? Вражеская разведка сразу задумываться начнёт, а что это у красных две орбитальные станции с разными названиями? Может, у них и назначение разное? Наши секретчики это тоже очень хорошо понимают. Думаешь, они тебе позволят твой военный 'Алмаз' под родным именем запустить?
Владимир Николаевич к этому времени уже был 'посвящён', и тут же сообразил, на что намекал технический директор Главкосмоса. В 'той' истории его 'Алмазы' летали под кодовыми именами 'Салют-2', 'Салют-3', и 'Салют-5' именно по этой причине.
И хотя станцию с самого начала проектировали с оглядкой на ОС 'Мир', как она была описана в присланной литературе, и по конструкции станция уже переросла тот, первый 'Салют', и все последующие, в её основе лежал всё тот же, спроектированный в ОКБ-52 основной модуль 'Алмаза'. Если же, как предлагал Королёв, запустить сейчас орбитальную станцию, пусть и гражданскую, научно-исследовательскую, под именем 'Алмаз', в этом случае все остальные станции тоже стали бы 'Алмазами' с порядковыми номерами.
— А давайте, — согласился Челомей.
Позвонили в ЦК, в идеологическом отделе против такого нейтрального, ничего не говорящего названия никто не возражал. Решение было принято.
20 августа ракету-носитель 'Днепр' с пристыкованной к ней и закрытой обтекателем станцией вывезли из МИКа на старт. Запас носителя по полезной нагрузке позволил запустить станцию, уже заправленную расходными материалами — компонентами топлива, водой, кислородом. Холодильники были загружены провизией для экипажа, и даже книги уложили в стеллажи бортовой 'библиотеки'.
Ещё пять дней шли предстартовые проверки. В ночь на 25 августа ракету заправили, и в 9.00 по времени космодрома Анатолий Семёнович Кириллов дал команду включить зажигание. Земля вздрогнула, под ракетой полыхнуло первое пламя и моментально превратилось в грохочущий огненный поток, падающий в рукотворный каньон газоотводного канала. Мощные насосы обрушили в канал целый водопад охлаждающей воды, моментально превращающийся в пар при соприкосновении с огнём. Облака пара окутали стартовый комплекс, смешиваясь с дымом.
— ...Промежуточная!... Главная! Подъём!
— Есть контакт подъёма!
Борис Чекунов повернул переключатели на пульте:
— Ракета ушла. Пульт в исходном.
— Десять, полёт нормальный, — объявил по громкой связи Борис Никитин.
Королёв, Келдыш, Челомей, Тихонравов, Черток, Пилюгин, Мрыкин, Глушко, Кузнецов, Неделин, Гришин, и ещё несколько человек напряжённо ждали, ловя каждое слово Воскресенского, стоящего у перископа.
— 50, давление в камерах двигателей в норме.
Ракета быстро вышла из поля зрения перископа, и теперь всё зависело от Рязанского и Богомолова, разработанные их коллективами системы связи и телеметрии передавали в бункер информацию о ходе полёта.
— 60 секунд, тангаж, рыскание, вращение в норме...
Ракета уверенно поднималась вверх.
— 100! Параметры конструкции ракеты-носителя в норме.
— 120! Есть сброс САС! Есть отключение двигателей первой ступени! Есть отделение первой ступени! Двигатели второй ступени работают нормально.
— 130! Стабилизация изделия устойчивая!
Все 'провожающие' выбежали из бункера, и стояли, глядя вверх, на яркий огонёк, уходящий всё выше и выше.
— 140! Параметры конструкции ракеты-носителя в норме.
— 160! Сброс головного обтекателя!
Теперь за ракетой следили радиолокаторы и кинотеодолиты, но главным источником информации оставалась телеметрия, передаваемая со множества датчиков, установленных во всех системах и отсеках ракеты.
— Есть отделение второй ступени! — объявил по громкой связи Никитин. — Объект вышел на орбиту!
— Ура-а! — люди на стартовой позиции бросились поздравлять друг друга. Королёв первым подошёл к Челомею, пожал руку:
— Поздравляю, Володька!
— Погоди, сейчас самый ответственный момент, раскроются батареи или нет? — ответил Челомей.
Сергей Павлович повернулся к Глушко:
— Спасибо, Валентин! Двигатели отработали штатно.
— Ну, так уже четвёртый успешный пуск, как-никак, — Глушко прятал радость за деланным спокойствием.
Все трое снова спустились в бункер.
— Что там телеметрия? — спросил Челомей Рязанского и Богомолова.
— Прошла команда на раскрытие солнечных батарей, — доложил Богомолов. — По данным телеметрии, идёт зарядка аккумуляторов. Судя по величине тока заряда, станция оптимально сориентирована на Солнце.
Только теперь Владимир Николаевич смог расслабиться и, улыбаясь, принимал поздравления. Он довольно обнял спустившегося в бункер Тихонравова:
— Поздравляйте нас обоих, над станцией мы вместе работали.
Королёв нашёл взглядом академика Ишлинского:
— Александр Юльевич, пора готовить сообщение для ТАСС.
Объявления для СМИ обычно готовил Ишлинский, у него это хорошо получалось.
Сообщение ТАСС прозвучало в дневном выпуске новостей телевидения и по радио:
'Сегодня в Советском Союзе успешно выведена на орбиту летающая научная лаборатория — долговременная орбитальная станция 'Алмаз'. В настоящий момент станция совершает полёт в автоматическом режиме. Все системы станции работают нормально. В ближайшие дни на станцию отправится первый экипаж.'
Двигатели первой и второй ступеней, и приборный отсек носителя, вновь были спасены на парашютах, для техобслуживания и повторного использования.
Теперь предстояло решить, что делать со малой орбитальной станцией 'Вега'. После вывода на орбиту полноценной ДОС, малая станция уже не представляла ценности. За одним исключением. На её борту был универсальный стыковочный модуль — шар с пятью андрогинными стыковочными узлами, и одним узлом типа 'штырь-конус', соединявшим его со спускаемым аппаратом беспилотного 'Союза'. Это был не просто увесистый металл, выведенный на орбиту за немалые народные деньги, а способ нарастить функциональность будущей станции как минимум вдвое от запланированного.
Когда обсуждали возможность отстыковки модуля 'Природа', перемещения его к 'Алмазу', и последующее сведение станции 'Вега' с орбиты, Феоктистов спросил:
— Товарищи, а как же быть с УСМ? В отличие от самой станции, его стыковочные узлы не изношены, и могут работать ещё много месяцев, если не лет. Жалко шарик! Почему бы модуль 'Природа' не пристыковать к 'Алмазу' другим концом? У него же антенны 'Иглы' с обеих сторон стоят. Тогда бы мы могли потом отстыковать изношенный агрегатный отсек 'Веги' со спускаемым аппаратом...
— И что у нас останется, Константин? Тогда по центральной оси станции будет торчать не андрогинный узел, а конусный! Которым шарик соединён со спускаемым аппаратом! — напомнил Королёв.
— А мы его потом повернём и перестыкуем к 'Природе' боковым андрогинным узлом, — не сдавался Феоктистов. — Тогда конус будет торчать вбок, а к нему можно будет потом присоединить, скажем, экспериментальный надувной модуль, и использовать как склад для приборов и расходных материалов. Всё равно мы с надувными отвердевающими конструкциями планировали экспериментировать.
— Чем ты его переворачивать будешь? 'Союзом' не перевернёшь, в этом случае шарик с торчащими узлами закрывает обзор в иллюминатор. Как при стыковке прицеливаться?
— Манипулятором перестыкуем, который сейчас Лев Борисыч с Володей доделывают.
Феоктистов кивнул на Вильницкого и Сыромятникова. Они последние несколько месяцев работали над манипулятором для станции. Установить его предполагалось во время второго планируемого выхода в открытый космос, в следующем году. Для этого на УСМ 'Алмаза' предусмотрели стыковочные розетки, на которые он должен был крепиться. Разработка манипулятора немного затянулась, и станцию отправили на орбиту без него. К тому же были опасения, что увесистую механическую руку сорвёт перегрузками на старте. Её можно было бы закрепить жёстко, но тогда, для её освобождения всё равно требовался бы выход в открытый космос, с которым пока ясности не было. Беляев и Леонов сосредоточенно готовились к полёту и выходу, но ещё запаздывал скафандр для открытого космоса. Цикл его наземных испытаний был пока не завершён.
— А как манипулятор дотянется через весь модуль 'Природа'?
— А зачем его крепить к 'Алмазу' намертво? — спросил Феоктистов. — Давайте сделаем на обоих его концах захваты, и пусть он цепляется ими и за каретку, и за скобы на поверхности станции, что предусмотрены для космонавтов. Тогда он сможет, перецепляясь от скобы к скобе, лазить по всей станции.
(так сейчас работает манипулятор 'Canadarm' на МКС, только стыкуется не к скобам, а к стыковочным 'розеткам' на корпусе станции)
Предложение Феоктистова сулило многократно увеличенные возможности, но оставались серьёзные сомнения:
— А управлять манипулятором как? — спросил Королёв.
— Так же, как и сейчас, по телевидению и радиосигналу. Только электронную часть в герметичной коробке выносим в район сустава манипулятора. Объективов ставим два, по одному на каждую клешню, и соединяем их с электроникой теми же кабелями, что и раньше планировали. Питание, как и сейчас планируется, подавать по кабелю, только наматываемому на подпружиненную катушку, тоже в районе сустава.
— Лучше сделаем захваты отгибающимися в сторону, и пусть манипулятор жёстко встаёт на стыковочные розетки на корпусе станции. Через них же подавать питание. На 'Алмазе-1' и модуле 'Природа' их нет, а на 'Алмазе-2' и последующих модулях уже можно будет сделать. Для перестыковки с одной розетки на другую отгибаем захват и 'перешагиваем' с розетки на розетку. Количество суставов придётся увеличить, но идея того стоит, — предложил Королёв.
Идея была одобрена, тем более, что она не предполагала значительных нововведений в конструкции манипулятора. По сути, удваивалось только количество захватов. Сотрудники отдела Вильницкого приступили к доработкам манипулятора.
Малую орбитальную станцию 'Вега' с модулем 'Природа' перевели на орбиту 'Алмаза' и состыковали с большой станцией, со стороны заднего стыковочного узла. Когда ТКС переделывали в модуль, на нём сохранили двигатели и аппаратуру связи и управления, это позволило проводить стыковку в беспилотном режиме.
После стыковки выработавший свой ресурс беспилотный 'Союз' — основу 'Веги' — отстыковали от УСМ и свели с орбиты. Три из четырёх орбитальных отсеков кораблей предыдущих экспедиций пока оставались пристыкованными. Теперь у станции с каждой стороны было по 'шарику' УСМ, оснащённому 5-ю стыковочными узлами каждый. Единственным недостатком было, что на оси '-Х' пока находился не универсальный андрогинный, а упрощённый конусный стыковочный узел (АИ).
На Земле собрали отработочный макет орбитальной станции из образцов, предназначенных для статических испытаний. На нём космонавты и инженеры отрабатывали нештатные ситуации, а также учились дистанционно управлять манипулятором.
Челомей, увидев макет, несколько минут любовался им, прикидывая все возможности, которые дают два стыковочных отсека, и остался доволен. Вернувшись в ОКБ-52 он предложил руководителям отделов и направлений подумать о дополнительном модуле на базе ТКС, оснащённом таким же шарообразным стыковочным отсеком с несколькими узлами, чтобы его можно было пристыковать к боевому 'Алмазу' сзади.
4 сентября в 9.00 обживать станцию отправился экипаж 'Союза-7' — Амет-Хан Султан, Георгий Степанович Шонин и Валентин Васильевич Бондаренко. Амет-Хан стал первым в мире космонавтом, совершившим два космических полёта. Его назначили командиром экипажа в связи с повышенной ответственностью полёта. Предстояла первая стыковка с новой станцией.
