#Обновление 02.09.2018
9. Две тысячи статуй Трухильо.
К оглавлению
В период 1950-х и начала 1960-х ЦРУ было далеко не той высокотехнологичной и эффективной машиной по добыче разведывательной информации, какой его пытались представить Аллен Даллес и его ближайшие помощники — Фрэнк Визнер и Ричард Биссел. После назначения директором Управления, Даллес уделял очень мало внимания собственно разведке, как сбору информации, сосредоточив деятельность ЦРУ на 'тайных операциях' по свержению неугодных США режимов по всему миру. При этом профессионалов в ЦРУ в то время было раз-два и обчёлся (см. Тим Вейнер 'ЦРУ. Правдивая история') Поэтому и сами эти тайные операции часто проваливались, а в тех случаях, когда они удавались, как в Иране в 1953 году или в Гватемале в 1954 г, путь к успеху пролегал буквально 'по лезвию бритвы'.
Шпионаж и предательство неразделимы. Это две стороны одной медали. Задача разведчика с любой стороны — найти источник информации. Техническая разведка может многое, но не всё. 90% информации добывается анализом открытых источников. Но остаются наиболее важные и секретные данные, которые сложно получить этими доступными путями, и тут приходится вербовать информаторов или рассчитывать на перебежчиков.
Но перебежчик или предатель, если знать о нём заранее, может стать удобным каналом слива дезинформации противнику. Надо лишь грамотно всё обставить и подготовить. Если перебежчиков, сбежавших до получения информации о них — Гузенко, Кравченко, супругов Петровых, Хохлова, Шелапутина, Дерябина — впоследствии просто ликвидировали (АИ, см. гл. 02-47), то уже с Петром Поповым и Алексеем Шистовым работали целенаправленно, позволив им пойти на предательство, и используя для дезинформации противника. Попов перебежчиком не был, он работал в СССР, поставляя информацию ЦРУ в течение примерно 6 лет. В 1959-м ему удалось передать своим американским кураторам условный сигнал, что он работает под контролем советской контрразведки — видимо, у него возникли подозрения, что ему подсовывают дезинформацию. После этого Попов был арестован и осуждён к высшей мере наказания.
Понятно, что использовать удавалось не всякого предателя. Некоторых просто опасно было отпускать, или вообще позволять им контактировать с западными спецслужбами, они могли сдать наших агентов-нелегалов, с которыми держали связь или принимали участие в их подготовке. Поэтому приходилось применять 'индивидуальный подход'. Одних перебежчиков выпускали на Запад и использовали для дезинформации противника, других старались держать как можно дальше от самой возможности выйти на контакт с противником, а также — от действительно важной информации, третьих просто ликвидировали. Так, к примеру, без особых затей 'прекратили мучения' грузинского писателя Александра Николаевича Чейшвили, сбежавшего в 1958 году в Западный Берлин во время командировки в ГДР (АИ).
Польского перебежчика Михала Голеневского советская контрразведка 'вела' длительное время (АИ). 1 апреля 1958 года Голеневский отправил письмо американскому послу в Женеве, предложив свои услуги ЦРУ. Каждый его шаг уже контролировали, подсовывая ему тщательно подготовленную дезинформацию вперемешку с правдивыми, легко проверяемыми, но малоценными для СССР сведениями. Разумеется, его держали как можно дальше от контактов с нелегалами, работающими на Западе (АИ). Вслед за первым письмом Голеневский отправил ещё 13 писем, передал 2000 микрофильмов, 160 машинописных документов и порядка 5000 страниц прочей 'секретной' информации.
В январе 1961 года Голеневский собрался перебежать на Запад. Этого шага от него ждали. Ему подготовили очередную порцию дезинформации, чтобы перебежчик пришёл к новым хозяевам не с пустыми руками. Голеневский и его подруга Ингрид Кампф лично обратились в американское посольство в Западном Берлине. Перебежчик потребовал для себя и Кампф политического убежища в ФРГ. 18 января 1961 года, Голеневский и Кампф были переправлены в Соединённые Штаты в сопровождении агента ЦРУ Гомера Е. Романа. Польским правительством перебежчик был заочно приговорён к смертной казни за предательство.
(В реальной истории Голеневский сдал английской контрразведке завербованного КГБ в начале 1950-х гг. шифровальщика британского военно-морского атташе в Варшаве Гарри Фредерика Хоутона, известного как агент 'Шах', которого арестовали в Лондоне вместе с любовницей Этель Элизабет Джи, работавшей вместе с ним старшим клерком в бюро учета и размножения секретных документов НИИ подводных исследований в Портленде. Что ещё хуже, Голеневский выдал советского резидента-нелегала Конона Трофимовича Молодого, работавшего под именем Гордон Лонсдейл, и его связников Мориса и Леонтину Коэн (Крогер). Голеневский передал сведения о советских разведывательных спутниках, об агентах СССР и ПНР на Западе, и много других экономических, политических, разведывательных и контрразведывательных данных, представлявших интерес для американцев https://ru.wikipedia.org/wiki/Голеневский,_Михал и http://nvo.ng.ru/nvo/2002-01-26/10_fapsi.html)
Своевременная работа по Голеневскому позволила уберечь от преждевременного раскрытия резидента Первого Главного Управления КГБ Конона Молодого, и его связников, супругов Коэн (АИ, к сожалению).
Успех Голеневского и ещё одного перебежчика, Анатолия Михайловича Голицына, не был бы столь велик, если бы не 'помощь' руководителя службы внутренней безопасности ЦРУ Джеймса Джизаса Энглтона. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Энглтон,_Джеймс_Хесус ). У него была прогрессирующая паранойя, что не было такой уж редкостью среди руководства ЦРУ. Среди руководителей 'конторы' сумасшедшие и шарлатаны в период 50-х — 60-х попадались куда чаще, чем следовало бы ожидать.
Энглтон считал всех советских перебежчиков подосланными для дезинформации агентами, в чём его старательно убеждал сотрудник легальной резидентуры внешней разведки майор Анатолий Михайлович Голицын, бывший атташе советского посольства в Хельсинки. В декабре 1961 года в Финляндии Голицын явился домой к местному резиденту ЦРУ Фрэнку Фрайбергу, представился, сообщил, что у него есть очень ценная информация для американской спецслужбы, и попросил политического убежища. При этом сбежал он 'семейным подрядом' — с женой и дочерью.
Проверив новоявленного перебежчика, Фрайберг установил, что это тот самый Голицын, разработку которого ЦРУ начало ещё в 1954 году в столице Австрии Вене, где он проходил службу в контрразведке при советском посольстве. Голицын сразу заявил, что на него уже охотятся агенты КГБ. Фрайберг ему поверил, и предателя с семьей вывезли в США, окольными путями, через Стокгольм и Франкфурт, под фамилией Стоун.
Голицын первым делом сдал своих бывших коллег, выдав имена и фамилии всех известных ему сотрудников, работавших в Финляндии. Ради будущего успеха этими сведениями решили пожертвовать. И не зря. Хотя дальнейшие события поначалу казались сотрудникам советской разведки невероятными, Голицыну удалось убедить офицеров ЦРУ в том, что нелегалы КГБ заполонили все сферы европейского истэблишмента. Голицын на полном серьезе утверждал, что вся политическая элита США погрязла в связях с советской разведкой. Якобы практически все представители правящих кругов Америки являются агентами КГБ.
В беседах с новыми работодателями Голицын вёл себя предельно уверенно. Беседуя с ним, сотрудники ЦРУ были в полном убеждении, что он — важнейший агент, обладающий невероятным количеством ценнейшей информации. 'Горбатый', как обозначили его в КГБ, бросался обвинениями направо и налево, и в итоге попросил 15 миллионов долларов, для создания собственной контрразведывательной службы по борьбе с 'кротами КГБ'. А для себя лично — побольше денег, и в будущем хорошую пенсию.
Столько денег ему, конечно, не отсыпали, но всё же устроили встречи с директором ЦРУ Маккоуном и министром юстиции США Робертом Кеннеди. Это может показаться удивительным, но Голицын смог так заморочить головы этим высокопоставленным чиновникам, что те остались в полной уверенности, что 'Джон Стоун', действительно ценнейший 'источник'. Более того, Голицыну удалось 'заболтать' Джеймса Энглтона, утверждая, что не только вся верхушка Англии и США является купленной КГБ, но и разведки этих стран работают на СССР. А Энглтон уже подозревал в измене абсолютно всех своих коллег.
По приезде Голицына в США он прошёл обследование у главного психолога ЦРУ. Диагноз был поставлен однозначный — параноидальная личность с патологическими проявлениями. Однако, Энглтон сохранил результаты обследования в тайне, иначе заявлениям Голицына никто не поверил бы. Сам же глава контрразведки верил предателю безоговорочно — ведь тот говорил ему именно то, что он хотел услышать.
Началась вакханалия параноидальной подозрительности: сотрудников советского отдела ЦРУ допрашивали одного за другим, заставляли писать объяснительные записки, всех, кто был не согласен с таким положением дел, увольняли... (Реальная история, https://scharapow-w.livejournal.com/467376.html). Работа отдела была полностью дезорганизована.
Весной 1963 года Голицына отправили в Великобританию, по приглашению англичан. Прибыв на остров, перебежчик первым делом обвинил в предательстве лидера лейбористской партии Гарольда Вильсона, заявив, что тот создал сеть агентов влияния КГБ в британском правительстве.
Хотя Вильсон всё же был избран премьер-министром, Голицын устроил на него настоящую охоту при содействии прессы. Первый премьерский срок Вильсон кое-как 'отсидел', но в ходе второго из-за давления СМИ и прочих недоброжелателей был вынужден подать в отставку.
Через несколько месяцев Энглтон, решив вернуть Голицына в США, инспирировал публикацию в британских СМИ о новом перебежчике из СССР, по фамилии Далницкий. Голицын панически боялся мести со стороны бывших коллег, и немедленно вернулся в Штаты. По возвращении они вместе с Энглтоном 'разоблачили' ещё одного 'советского агента' — самого начальника канадской службы контрразведки CSIS Лесли Беннета. Под подозрением оказались также некоторые из его ближайших сотрудников. Отношения между ближайшими североамериканскими партнерами предсказуемо испортились.
Но это был ещё не весь ущерб, причинённый Западу Голицыным. Французских контрразведчиков Голицын обвинил в бездействии, а президента де Голля и правительство — в передаче русским стратегических секретов НАТО, в том числе, расположения американских военных баз, и информации об американской ядерной программе. Эти обвинения на редкость хорошо 'ложились' на визит де Голля в СССР и договорённость о нацеливании советских ядерных ракет только на военные объекты США на территории Франции, но не на французские города (АИ, см. гл. 05-07).
Такое обвинение было невозможно проигнорировать. В руководстве спецслужб Пятой республики, где хватало недовольных политикой президента, началась паника. В США срочно вылетела делегация французской службы контрразведки СДЕСЕ. Она несколько месяцев передавала Голицыну информацию из личных дел французских дипломатов, членов правительства, депутатов, военнослужащих, политиков, полицейских чинов, сотрудников тайной полиции Сюрте, контрразведчиков...
Делегаты из СДЕСЕ просили указать на тех, кто связан с КГБ. В результате, Голицын перечислил сотни фигурантов, в том числе руководителей самой СДЕСЕ. Во французской контрразведке начались массовые перестановки и увольнения. Работа секретной службы была парализована, что, естественно, не понравилось президенту де Голлю. Между спецслужбами и политиками США и Франции и так уже хватало взаимных претензий, подозрений и обид, теперь же они только усугубились. Сложно сказать, насколько 'разоблачения' Голицына повлияли на решения де Голля, но в 1966 году Франция вышла из НАТО.
(История с Голицыным реальная, за исключением упоминаемого визита де Голля в СССР, см. https://scharapow-w.livejournal.com/467376.html)
Само собой, в ЦРУ служили не одни идиоты. Многие уже давно настаивали, что Голицын не более, чем очередной 'перевёртыш' КГБ, специально направленный в США, чтобы развалить работу американских спецслужб. Но каждый раз, когда здравомыслящие офицеры высказывали свои претензии, Энглтон рьяно выступал в защиту своего протеже.
В первую очередь, глубокой проверке контрразведки подвергались оперативные работники советского отдела и все, кто имел хоть какое-то отношение к операциям американской разведки в СССР. Ловля 'советского крота', о котором Голицын сообщил только оперативный псевдоним 'Саша', начальную букву настоящей фамилии — 'К' и окончание фамилии '-ский', продолжалась пятнадцать лет.
Под подозрение контрразведки попали давние, проверенные сотрудники ЦРУ Франц Койшвиц, известный также как Игорь Орлов, которого друзья часто называли 'Саша', и начальник советского отдела Дэвид Мэрфи, работавший когда-то с Блейком и 'Сашей'. 'Объектом серьезного внимания' стал Пит Бэгли. Безусловно, подозрения высказывались и в отношении самого Голицына, которого многие считали внедренным агентом, успешно выполнявшим задание КГБ. Попадал под подозрение и сам Энглтон, другом которого одно время был Ким Филби, Одно время по ЦРУ гуляли слухи, что даже Уильям Колби, бывший директором ЦРУ с 1973 до 1976 года, предположительно советский 'крот'.
Уильям Колби охарактеризовал этот период работы ЦРУ по главному направлению следующим образом:
— Начиная с середины 60-х годов, операции по Советскому Союзу были напрочь прекращены...Как я понимаю, причиной тому была чрезвычайная подозрительность в оперативных делах. Этакое настоятельное требование контрразведки, чтобы на перебежчиков смотрели как на возможных подставных лиц. Отношения между контрразведкой и советским отделом окончательно зашли в тупик...Я не мог обнаружить ни одного случая проникновения и пришел к мысли, что его (Энглтона) работа препятствовала вербовке настоящих агентов...Мы не вербовали никого, поскольку сверхподозрительность негативно сказывалась на нашей работе...Нам нужно было вербовать советских граждан и этим должно заниматься ЦРУ.
Моральный и численный урон, нанесённый ЦРУ действиями Энглтона, был огромен. В шпионаже в пользу СССР подозревались почти двести лучших профессионалов, в том числе некоторые руководящие работники. Многие подозреваемые по причине 'риска в области безопасности' были уволены, разбиты судьбы и семьи. В конце концов руководитель контрразведки Энглтон оказался в своей же ловушке, став основным подозреваемым. В итоге его действия были расценены как маниакальная одержимость. Ни один настоящий 'крот' не смог бы настолько парализовать и практически приостановить работу ЦРУ против Советского Союза, как это сделал Энглтон. Парадоксально, но Энглтон смог сделать это только с помощью предателей из числа советских разведчиков. Они, каждый по своему, пытались навредить КГБ, найти его агентов на самых важных участках, разжигали страхи, а как известно, 'у страха глаза велики'.
Разумеется, проблемы, возникшие из-за шпионского скандала в ЦРУ, не были результатом параноидального психоза одного лишь начальника контрразведки. Сказались и общая некомпетентность персонала в период 50-х, и приверженность Аллена Даллеса и Ричарда Биссела к тайным операциям в ущерб собственно сбору и анализу информации. Пять директоров ЦРУ, включая Аллена Даллеса и Ричарда Хелмса, признанных 'мастеров шпионажа', поддерживали Энглтона, сознательно передав ему власть, дающую реальную возможность манипулирования всеми контрразведывательными операциями, как в самом ЦРУ, так и во внешней разведывательной работе.
