— Да уж не кривее твоей. — Оскалился я. — Хватит, не по теме базарить. В окно залезу, найду Луизу и по веревке спущу её тебе. Ты в низу в это время часовых снимешь. Идет?

— Идем, — согласился Федор. — Светает скоро.

И мы заспешили. На пороге Косой тормознул пацана:

— С дедом останешься.

-Но...

-И никаких но! Я не хочу опять вернутся в пустой дом. Отвечаешь за деда головой.

-А..

— Вот именно. Ты обещал меня больше не подводить. Или забыл?

Шустрый насупился, и вернулся в дом.

— Дай вам Бог удачи, — сказал Хаймович и перекрестил нас.

* * *

Не ходят у нас по ночам. Вдвоем и даже втроем не ходят. Даже вооруженные до зубов не ходят. Если только большой толпой. И то всегда есть шанс дойти, но кого-нибудь не досчитаться. Пропадают люди бесшумно и бесследно по дороге. Ночью выходят на охоту те твари, что днём спят. Я не раз находил по утру части растерзанных торков. А кто их так мог уделать, даже не представляю. Справится с панцирем торка, никому из известных мне не по силам. Не зря детей перед сном пугают Призраком ночи. Говорят, что он безликий и бестелесный властелин ночи, и когти его остры как лезвия, а зубы как стекло, и нет от него спасения одинокому путнику. Днём он прячется в подвалах, а ночью выходит на охоту. Мы и без этих сказок сторонились подвалов. В них и без Призрака ночи хватало всякого. А вот так, как мы идти среди ночи, размахивая факелами, всё равно, что на ужин зверей подзывать. Полное безумие! И пусть в одной руке ты держишь факел, а палец второй на курке. Из темноты всегда есть, кому прыгнуть на тебя сверху или сзади. И палец бесполезно будет жать на курок. Недолго, правда.

Я усмехнулся своим мыслям. Умею взбодриться, когда нужно. Но пока Бог миловал, до Джокера уже рукой подать, а не одна сволочь не побеспокоила. Звери, они тоже чувствуют настроение. Мы шли полные решимости убивать, что творилось на душе Косого, так просто тихий ужас. Он представлял, как его брюхатую Луизу тащат грязные, лохматые уроды, как пинают в округлый живот. И руки его впивались в автомат до судороги, до полного онемения конечностей. А дальше....Мне самому стало дурно от его мыслей и захотелось рвать руками врагов, вспарывать ножом животы и вытаскивать кишки, вырывать

бьющиеся сердца. Я помотал головой, отгоняя наваждение. И внезапно почуял, что рядом с нами параллельным курсом идет кто-то, прячась в тени. Пошарил в его голове. Он это видимо почувствовал и удивленно остановился. Да, для него мы были добыча. Привычная, желанная добыча. Почему он не напал? Видимо чуял наш боевой настрой. Чтобы это проверить я как бы невзначай повел стволом в его сторону, и он тут же сместился влево, уходя вглубь ночи. Вот там дружок и оставайся, не до тебя сейчас, пожелал я ему. И он послушно приотстал. Умница. Правда, маячил где-то сзади. И мне теперь помимо того, что пялится в темноту, приходилось затылком следить за его перемещениями. Вот и долгожданная высотка. С неё я и планировал спрыгнуть на Джокер-Хаус. Пришлось затушить факелы, дабы не привлекать внимание. Незнакомец резко приблизился. Летает он что ли? Ни звука. Ни скрипа камней под ногами, ни хлопанья крыльев. Я так же резко повел автоматом ему на встречу. Он явно стушевался и встал как вкопанный. Ага, будешь знать, не на того нарвался! Я друг, хоть как ты в темноте не вижу, но мне это и не обязательно. Выстрелю я, в нужном направлении.

— Что-то ты дерганый какой-то Толстый,— заметил Мишка, — Мне тоже ночью не по себе.

— Не в этом дело, — прошипел я. Надо же? Мишка подумал, что я трушу.

-Дальше куда Толстый? — спросил Федя,— Я тут не был.

— Прямо и вверх по лестнице до упора. Я последним пойду.

— Чего так?

-Хвост за нами, и давно. Чую я его. И вот ещё что...За моей спиной постарайтесь не идти, и не стоять. Если он кинется, на пути, чтоб не оказались.

— Какой хвост? — опять не вник Ангел.

— Он знает, что говорит Миша. И верить ему надо в этом случае как своей матери, и слушаться так же.

— Я и не знал Косой, что Толстый тебе за маму. Думал ты у...

Миша не договорил, поскольку с ходу получил в ухо и упал.

-Жить хочешь сучёнок?— Федор сгрёб его в охапку.— Он о наших жизнях заботиться, а ты тут шутки шутишь? Жаль ты не видел, что в нашем доме теперь творится. А ты Максим стреляй сквозь этого придурка не раздумывая, если будет такая нужда.

Лицо мое скривило. Вот из-за такой ерунды я и не ужился в банде Косого. Ему всё время нужно было доказывать своё лидерство. А мне оно и даром не надо.

— Извини Косой, не подумав, сказал, — ответил пришедший в себя Миша.

Косой не ответил, он уже скользил тенью по лестнице. Я устремился следом. Ночной охотник приотстал.

* * *

С крыши кромка горизонта серела, и можно было догадаться, что земля круглая. Самой земли под домом не наблюдалось и от этого казалось, что дом ещё выше, а внизу не земля, а непроглядная бездна. Холодный ветер пронизывал насквозь. Я поёжился. Крыша соседского дома была хоть и ниже, но черт его знает где. Это в эротических мечтах до неё было рукой подать. А предстояло допрыгнуть. Я подошел к краю. Федор и Мишка посмотрели вместе со мной на ту сторону.

— Знаешь ,Толстый, ты конечно прыгун непревзойденный но до Мухи тебе как до ...

Косой недоговорил, видимо, побоявшись обидеть.— Тяжелый ты, не допрыгнешь. Да и Муха бы не допрыгнул...

— Допрыгнул, и я допрыгну. Знаешь, почему Джокер тут поселился?

— Слыхал эту байку,— кивнул Косой,— Якобы в детстве, когда он упал с крыши, Муха прыгнул следом, подхватил его и приземлился с ним на руках невредимым.

— Не с крыши, а с балкона. Я сам это видел.

— Да, ну?! — сказали хором мои спутники.

— А чего тогда не рассказывал никому?

— Давно это было, — замялся я,— да и не уверен, что это был Джокер.

— Ладно, время идет. Давай веревку. Ты только не злись Косой, но автомат я не возьму и так тяжелый. Стволов за поясом мне хватит. Ну, кА отойдите, сейчас с разгона попробую.

И я попробовал! Хуже нет, чем стоять на краю и сомневаться, ждать, когда ветром выдует из тебя последнюю храбрость, а страх отнимет у тебя силы. И ты мешком грохнешься о стылую землю. Разбежался и прыгнул, вкладывая все силы, словно жить больше не придется. Первое привычное ощущение, что ты невесом, что ты летишь как ветер. Но Мать земля тянет вниз с неудержимой силой. И только хватаясь руками за скобы, веревки, сдирая кожу, ломая пальца и ребра об край крыши, ты понимаешь — насколько ты тяжел, и насколько велика власть земли. Я долетел. Ударился грудью об край крыши, так что перехватило дух. Меня откинуло как мячик. Руками успел ухватиться за кромку. Под пальцами она стала крошиться и трескаться. Камешки посыпались вниз и застучали по асфальту.

Правая рука соскользнула. Ладони внезапно взмокли. Повис на одной. Под пальцами левой, тоже все трещало. Мама дорогая! Допрыгнуть и вот так бесславно погибнуть?

Подтянутся, я мог, но не смел, чувствовал, что опора ненадежна. Малейшая нагрузка и всё.

В отношении опоры я никогда не ошибался. Может поэтому, до сих пор жив. Бывает ржавая скоба, но прыгаешь без оглядки, и она держит. Другая как вчера сделана, но я знаю, что кладка никакая, вылезет она вместе с раствором и кирпичи обломит. Вишу так себе, значит, и потихоньку правой рукой опору шукаю. Вдруг чую, смотрит на меня кто-то.

Призрак ночи, вот привязался! Не уж то вместе со мной прыгнул? Главное как на еду не смотрит. Под пальцами тем временем чудеса продолжаются.

Перебираю пальцами левее, ищу прочный краешек, но разницы не ощущаю.

— Помог бы что ли? — вырвалось у меня в сердцах, и тут же об этом пожалел. Невесомая тень рванула ко мне. Даже воздух не шелохнулся. Когтистая лапа впилась в спину и выдернула меня вверх как ребенка. Я перевернулся в воздухе и шмякнулся на спину, чувствуя, как под спиной расползается горячая лужа. Призрак уселся рядом и облизнул лапу. Мурашки пробежали по коже. Может, есть меня он и не собирался, но я знаю зверей, учуявших кровь. Я его по-прежнему не видел, но что-то в повадках мне показалось знакомо. Нет, не кидается пока. " Спасибо, друг", сказал я ему мысленно. И поднялся на ноги. Он никак не среагировал. И на том спасибо. Я тоже решил сделать вид, что никак к нему не отношусь, и так время поджимало. За арматуру отдушины привязал верёвку, и, перекинув её вдоль, стены стал спускаться. Обнял ногами веревку и заскользил вниз. У окна третьего этажа тормознул. Оконная рама перекошена и не до конца закрыта.

Очень удачно. Потихонечку толкаю её пальцами и пролезаю внутрь. Тишина. Всматриваюсь вглубь комнаты, ожидая пока глаза привыкнут, и щупаю пространство внутренним взором. Народу полно. Только мелкие все какие-то. Дети!— Догадался я. И точно в углу кто-то захныкал, и поднялся в постели, уставившись на меня. Вот, черт. Меня же в окне видно! Я двинулся от окна к ребенку.

— Ты кто? — спросил ребенок шепотом.

— Я Муха, — шепотом ответил я.

-Врёшь!

— Нет. Залетел Джокера проведать.

— А так ты к папке прилетел?

-Ну да, я всегда забочусь о нём.

— А ты, стало быть, сын Джокера?

— Нет, не сын.

— Ты же сам сказал, Джокер твой папа?

Ребенок захихикал.

-Какой ты глупый, я не сын, я дочь.

— А почему ты тогда не вместе с мамой и другими тетями?

— Потому, что маленькая. Мы дети все вместе живем.

— А где твоя мама?

— Там...— неопределенно махнуло чадо рукой, — А тебе зачем?

— Да вот хочу её тоже проведать.

— Я папе расскажу, и он тебе глаз вырвет, — грозно сказала девчонка.

-Тихо, — зашипел я, — других разбудишь, папа тебя заругает.

— А я тихо...— сбавила тон девчонка.

— И вообще спи, давай, мне улетать пора.

— А ты, правда, умеешь?

— Конечно, сейчас схожу к твоему папе и улечу.

-Нет! Ты при мне улети!

— Ладно, вернусь и улечу отсюда при тебе. Идет?

— А ты не обманешь?

— Чтоб мне девчонкой стать, не обману.

Ребенок захихикал.

— Ладно, спи, давай, я пошел. Как вернусь, разбужу и покажу, как летаю.

— Ладно, — смилостивилось чадо.

Я тихонько прикрыл дверь детской, и перевел дыхание. Славная девчушка у Джокера подрастает. Вот только выспрашивать у неё, где женщин держат, опасно. Будем ориентироваться по неопределенному жесту — там. Скорее всего, в соседних комнатах. Я как-то днем точно видел женщину в окне третьего этажа. Самое смешное, что девчушке я не соврал, веревка то за её окном болтается. По ней и уходить буду.

* * *

За дверью пыхтели, хорошо пыхтели. Сам любил так попыхтеть время от времени.

Два теплых силуэта слева от входа. Здесь есть, у кого спросить и с кем поговорить, решил я, и скользнул за дверь. Дверь падла скрипнула.

-Какого...! — мужской голос из темноты.

-Такого,— ответил я, втыкая нож под лопатку мужику, а ладонью пытаясь поймать рот женщины. Она змейкой скользнула к стене, прикрываясь одеялом. Спихнув потный организм с кровати, я уселся рядом, держа лезвие ножа перед собой.

— Пикнешь, рядом ляжешь, — сказал я в полголоса, — ответишь на вопросы, не трону. Понятно?

Она это и так понимала. Потому как сдерживала невольный крик, зажав зубами кончик одеяла. На мой вопрос, быстро закивала головой.

— Где держат женщин Косого?

— Последняя дверь по коридору. Только там замок.

— Луиза там?

— Я не знаю кто из них Луиза.

— Кучерявая такая, с животом.

-Там, они все там.

— Вот и умница. Я сейчас уйду. А ты помолчи, пожалуйста. Не говори никому, не надо.

— Хорошо, — прошептала незнакомка.

— Тогда пока.

Я поднялся, и переложил нож в левую руку, взявшись за лезвие. Это на тот случай, если она вздумает крикнуть, нож я брошу. Летит он, к сожалению, медленнее крика. Она молчала. С бьющимся сердцем я закрыл за собой дверь, ожидая неминуемого пронзительного крика. Пронесло. Утер бисеринки пота со лба и двинул в конец коридора.

* * *

Замок оказался навесной и петли крепкие. Вставив в душку ствол, начал ломать, туда — сюда поворачивая и стараясь не шуметь. Эх, жаль, монтировки не захватил! Разе на тридцатом, петли начали трескаться. На шум моей возни внутри зашевелились.

— Кто? — Голос из-за двери.

— Свои, — ответил я, скрипя зубами.

— Какие свои?

— Да я это, Толстый.

Внутри словно эхом отозвались

— Это Толстый! За нами пришли! Нас освобождать пришли!

-Толстый, а Косой с тобой?

— Со мной.

Хрясь! Петля лопнула. Я помог ей разойтись шире и, скинув замок, открыл дверь.

— Ну, что кумушки, соскучились? Луиза здесь?

Тишина. Оглушительно жужжал комар.

— Нет Луизы....

— ?

— Она рожать стала по дороге, и бросили её...

— Где бросили?

— Кварталах в двух отсюда, у ЦУМа.

— Живую?

— Баклан её ...застрелил.

Меня словно по голове ударили. Что делать? Кого брать? И как, и что, и зачем? Надо решать и срочно.

— Собирайтесь девушки. Башмаки снимайте и на цыпочках за мной пошли.

Поведу их через детскую. Другого выхода нет.

— Муха это ты? — детский голос с койки.

-Я.

— А кто это с тобой?

— Эти женщины хотят со мной уйти. Ты не против?

— Зачем?

— Любят они меня.

Я подошел к окну и подергал за верёвку. Веревка дернулась в ответ. Косой на месте.

-Ты же обещал улететь?

— Ну, извини, — вздохнул я, — Не могу я четверых на руки взять, пешком уйдем.

— Обманщик! Сейчас папу позову! — надулось чадо.

— Не надо папу звать. Я их по веревке спущу. А сам улечу. Правда.

Не теряя времени, я подсадил Марту на подоконник, и, обмотав веревку ремнем, всучил концы ей в руки. — Удержишься? — шепнул ей на ухо. — Не боись, там Косой подхватит.

Она кивнула и пропала внизу. Следующей перекинула ноги через подоконник Лена.

— Стой! Или сейчас закричу! — громогласно заявила девчонка. На соседней кровати рядом с ней кто-то завозился и проснулся.

— Юлька, кто это?

— Обманщик это и врун! — ответила Юлька.

Меж тем я лихорадочно соображал, что делать и что говорить. Воевать с детьми было выше моих сил. Подхватив полотенце со спинки кровати, я мотанул его вокруг верёвки и спровадил Лену.

— Никакой я не врун, сказал же, женщин отправлю и сам улечу.

— Ты чего, молчишь дура? У нас баб воруют! — противный, точно мальчишеский голос.

— А-а-а-а-а! — заорали они в две глотки. По коридору сразу захлопали двери, послышались шаги и голоса. А мне, как не странно, полегчало. Напряжение прошло. Подсадив толстую Светку, я достал пистолет и направил на дверь. Дверь распахнулась. Первый же влетевший, получив пулю, распластался в проходе. За его спиной услышав, выстрел хотели отскочить, но не успели. Двое, посчитал я про себя. Народ от дверей отхлынул и заголосил.

— У него ствол! Стойте! — заорал кто-то.

За стенкой бурно обсуждали, что со мной делать.

— Мочите его! Чего стали?!

— А если он детьми прикрылся?

Дальнейшее я не слышал, поскольку проснулись остальные детки и подняли такой визг, что я оглох напрочь. Киваю Ирке, мол, давай подруга двигай, шевели ножками. Но она вдруг отошла к детям и замотала головой.