"Гой вы еси, калики перехожия!
Хлебы с нами завозныя,
А и денег со мною не годилося,
А и езжу я, князь, за охотою,
Изволите вы идти во Киев-град
Ко душе княгине Апраксевне;
Честна роду дочь королевична
Напоит-накормит вас, добрых молодцов,
Наделит вам в дорогу злата-серебра".
Перепугался Мономах, "перевёл стрелки" на сестрицу.
Пришли бедняжки-паломники на княжий двор. Начали норов выказывать:
"Скричат калики зычным голосом, -
С теремов верхи поволялися,
А с горниц охлупья попадали,
В погребах питья сколыбалися...".
Шиши лесные. С шумовыми гранатами непрерывного действия.
"Прошают святую милостыню
У молоды княгини Апраксевны.
Молода княгина испужалася,
А и больно она передрогнула".
Мда... Получить "святую милостыню", не испугав "милостника", на "Святой Руси"... вряд ли. Хорошо понимаю девушку. Аж затрясло бедную, "передрогнула".
Немцы, конечно, сволочи. Но так громко даже итальянцы на церковном соборе не орут.
А Мономах-то хорош. У меня, де, ни серебра, ни хлеба — сухарики одни. С богатырями в лесу спрятался, бедную сестрёнку подставил.
"А и те калики перехожия
Сидят за столами убраными,
Убирают ества сахарныя,
А и те видь пьют питья медяныя,
И сидят оне время час-другой,
Во третьем часу подымалися,
Подымавши, оне богу молятся,
За хлеб за соль бьют челом
Молодой княгине Апраксевне
И всем стольникам и чашникам.
И тово оне еще ожидаючи
У молодой княгини Апраксевны, -
Наделила б на дорогу златом-серебром".
Наглое вымогательство. Наелись-напились да ещё и денег давай. А жо поделаешь? Святые отцы — они такие. Ежели что не по ндраву — рявкнут матерно. Враз с горниц "охлупья" попадают. Если кто забыл, "охлупья", "охлупень" — конёк крыши, самая главная её часть. У меня в Пердуновке был как-то эпизод, когда "охлупень не сыскался".
Не зря Нифонт Новгородский отвечает Кирику:
"Приходили давшие обет пойти в Иерусалим — повели мне, какую епитимью дать? Этот обет — сказал он — губит землю сию!".
Только "калики перехожия" не на нашу, робкую, теремную, мира не видавшую, княгиню нарвались. Евпраксия по жизни уже нахлебалась всякого, разные виды видывала, от императора бегала, у "безобразной герцогини" в приживалках жила, с Папой Римским договаривалась.
Считают, что её показания в суде против императора были вынужденными, продиктованными Папой, стремящимся дискредитировать своего противника. Уж больно свидетельства откровенны, порочат и её саму. Она находилась в тот момент во власти сторонников Папы. Под возможной угрозой заточения, а то и казни.
Напомню: одно из обвинений против императора — сатанизм. За это убивают. Вот почему "соучастница безбожных бесчинств и оргий" была объявлена "невольной" и получила в папском суде ещё и отпущение грехов.
Евпраксия не испугалась, не "сомлела со страху", а надумала поиметь с этого "наезда" хоть какой-то профит, с богомольцев, как с паршивой овцы — хоть шерсти клок.
"А у молодой княгини Апраксевны
Не то в уме, не то в разуме:
Пошлет Алешуньку Поповича
Атамана их уговаривати
И всех калик перехожиех,
Чтоб не идти бы им сево дня и сего числа.
И стал Алеша уговаривати
Молода Касьяна Михайловича,
Зовет к княгине Апраксевне
На долгия вечеры посидети,
Забавныя речи побаити,
А сидеть бы наедине во спальне с ней".
Здесь Алёша уже в службе княжеской. Кличут ласково — "Алёшунька". И он, по велению сердца и согласно присяги, подрабатывает посыльным-сводником.
Евпраксия, после приобретённого в Европах опыта, явно привыкла раздвигать... м-м-м... нет, не то, о чём вы подумали, а — "личные границы допустимого".
Лучше самой выбрать. Пригожего "атамана калик перехожиех". Самой зазвать красавца "сидеть наедине во спальне", чем — "многие совершали над ней насилие", или мужа в форме барона пороть.
Ничего не могу утверждать в обоснование ревности взбесившегося императора. Возможно наоборот: именно его экзерцисы и привили ей склонность к любовным приключениям с малознакомыми мужчинами. А что делать? Деваться-то некуда. Пока из Вероны не сбежала — приходилось терпеть. И находить "положительные стороны".
"Привычка свыше нам дана.
Замена счастию она".
Но бывают и непривычные обломы.
"Молоды Касьян сын Михайлович,
Замутилось ево серце молодецкое,
Отказал он Алеши Поповичу,
Не идет на долгия вечеры
К молодой княгине Апраксевне
Забавныя речи баити.
На то княгиня осердилася,
Посылает Алешуньку Поповича
Прорезать бы ево суму рыта бархата,
Запехать бы чарочку серебрену,
Которой чарочкой князь на приезде пьет".
Изобретательность Евпраксии, переодевшей слуг в женское платье и, таким образом, заманившей и законно выпоровшей законного мужа, описана Карамзиным. Следует отметить, что провокация: "запехать бы чарочку серебрену", современный аналог — подкинуть пакетик с наркотиками, в фольке вполне ожидаемое, хотя, конечно, нехорошее действие представительницы правящей династии. Как и соучастие в таком бесчестном деле святорусского богатыря.
В состряпанное Евпраксией и Алёшой дело втягивают Добрыню. Он лицо авторитетное, честное, не аффилированное.
Чарочку — нашли. Касьяна — закопали.
Живьём.
"Закопали атамана по плеча,
Закопали во сыру землю,
Едина оставили во чистом поле
Молода Касьяна Михайловича".
А калики в Иерусалим пошагали. Молиться.
Дальше пошли чудеса. Косяком. В смысле: милостью небесной. Ибо на земле нашей грешной без чудес — правды не сыскать.
Возвратились паломники на прежнее место:
"Молоды Касьян сын Михайлович
Выскакивал из сырой земли,
Как ясен сокол из тепла гнезда;
...
А и кудри на нем молодецкие
До самого пояса.
И стоял Касьян немало число,
Стоял в земле шесть месяцев,
А шесть месяцев будет полгода".
А чё нам? "Полгода — в любую погоду". Надолб изображать да прохожих пугать — милое дело. Только вот шерсть отросла.
Чудеса крепчают: уж и слуги княжеские к вымогателям переменились. Мечта попрошайки:
"И тут клюшники, ларешники
Пришли они к каликам, поклонилися,
Бьют челом к князю пообедати".
Евпраксии, само собой, божья кара. Как Касьяна закопали, так она и заболела:
"А с того время-часу захворала она,
Захворала скорбью недоброю,
Слегла княгиня в великое во огноище".
Фольк традиционно насылает на "плохих" женщин различные кож.вен. заболевания. Без детального эпикриза.
Конечно, праведник Касьян никаким гноищем не брезгует, и коль княгиня в своём прегрешении раскаивается, являет очередное чудо:
"Молоды Касьян сын Михайлович
А и дунул духом святым своим
На младу княгиню Апраксевну;
Не стало у ней того духу пропасти,
Оградил ее святой рукой,
Прощает ее плоть женскую:
Захотелось ей — и пострадала она,
Лежала в сраму полгода".
На Руси "святой дух" лучше любого антибиотика. Всякую инфекцию убивает одном дуновением. Как вылечить, к примеру, сифилис? — Да это ж все знают! Приложить святую икону к больному месту.
Не думаю, что Касьян Михайлович из Спасо-Евфимиевского монастыря в реале встречался с Евпраксией Всеволодной. Монастырь основан в 1352 году. Прототипы персонажей из разных эпох. Но то, что былины с её именем просуществовали тысячелетие, показывает сколь громкой и специфической была её слава на "Святой Руси".
* * *
У меня здесь — чуть иначе. Былин по этой теме ещё нет. Есть семейная, живая история рюриковичей. Евпраксия умерла в 1109, Боголюбский родился в 1111 г. Слуги Мономаха, лично знавшие императрицу Священной Римской Империи Германской Нации Адельгейду из Киева, воспитывали его детей и внуков. Князь Андрей с детства слышал рассказы и сплетни о своей бабушке.
Типа:
— Любила она как ей косы-то расчёсывают. Гребень у ей редкостный был, кости слоновой, виноградами вырезанный. Самим ихнем папой, или кто тама у них за главного, даренный. Сядет, бывалоча, я ей, стал быть, чешу, а она песенки поёт. По ихнему, по-италианскому. Жалостливые такие. Ссан-та лучин-та. Ссан-та-а лучин-та-а. И слёзоньки у ей капают. Сырая-то лучина — чадит едко, чад глаза ест. Вот ей, стал быть, и вспоминается
Для Боголюбского история Евпраксии не былины — "показания очевидцев". И реакция его — не "сказка ложь, да ней намёк", а в лоб:
— Дочку, Ростиславу, в адельгейды?! Сбрендил? Не позволю!
— Тогда — убить. Позволишь?
— А исполнишь?
— А я причём? Я их сюда пришлю. А ты Манохе своему велеть будешь. Рубить, душить, топить, морозить... Как твоей душеньке, брат, угодно будет.
Чего рассопелся? Правда глаза колет?
Я тычу в него указательным пальцем. Невежливо. Но — доходчиво.
— Ты. Сам. Убьёшь. Кто велит, тот и казнит.
Стоп. У него в голове одна картинка — на основе истории Евпраксии. У меня другая. "Найдите десять отличий".
— Разниц не видишь? Я Ростиславу не в адельгейды толкаю. Не: маркграфиня, вдова, императрица. Я толкую о герцоге. Герцогиней бабушка твоя не была ни разу.
Полагаю, что мои современники из 21 в. не понимают. Граф, маркграф, виконт, герцог, император... а какая разница? Чего-то древнее, в короне, вымерло.
Здесь эти различия — часть спинного хребта каждого аристократа: на какой угол кланяться.
Я снова принялся повторять. О разведённом герцоге Саксонском. Которого можно "оседлать". Так, что ни одна не бросит другую и не вернётся делать гадости. О свете православной веры, который может воссиять в дальних землях. О некоторых возможностях, которые могут возникнуть из-за выхода саксонцев на Балтику, возможной пользе при общении с Новгородом.
Создаю возможностей. Разнообразных и важных. Не дорого.
— Одно место, один муж. Одно отеческое благословение. Которое ты дашь.
— А я не дам!
— Тогда — убей.
— Х-р-р-р...
— Вот и я про то. Другая разница: матушка её. Софья — она такая. Она Саксонию наизнанку вывернет, всю Германию на уши поставит. Чтобы деточке её никакого худа не было. Потому что там, возле дочки, дом её будет, хлеб, злато, честь, власть... Власть. Вот морковка, которой только и можно увести её отсюда. Перебить интерес. Сделать вашу с ней вражду ненужной. Прошедшей. Прошлой.
— А коли она сама? Там... подженится? За Генриха твого сама замуж пойдёт?
Мать моя, Русь моя! Да что ж у тебя такой... влюблённый ревматик в основоположниках?
Кстати, его вариант я продумывал. В букете других вариантов.
— Генрих Лев — не мой, а саксонский. Любитель молоденьких. Софья ему по годам не подойдёт. Ещё: Софья принимала постриг. Брать в жёны инокиню... не рискнёт. И главное... Андрей, откуда у тебя такая неуверенность в себе? Ты что, думаешь, что твоя Софья, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве найдёт что-то лучше тебя? На пьянке градус повышают. Чем дальше — тем хмельное крепче. И вот она, после семнадцати годков "зелена вина", на кое-какое тамошнее скисшее пиво польстится? Извини, брат, но бывшую твою я, хоть как, но дурой не считаю.
Забавно: Андрей льстецов на дух не выносит. Но лестью пробиваем. В форме замаскированной похвалы его бывшей супруги. А я продолжаю. Аргументировать и конкретизировать.
— Если её одну туда слать — тогда да. Тогда надо ей мужа искать. Из персон не маленьких. Чтоб было чем ей там душу занять, развернуться-позабавиться. А вот если Ростислава в герцогинях, то Софья — в герцогских тёщах. Будет зятю плешь проедать. Очень увлекательное занятие, не оторвать. Ах да, ты ж не знаешь, у тебя ж такого счастья не было.
Матушка Софьи, вдова Степана Кучковича, некоторыми причисляемая к множеству любовниц Юрия Долгорукого, померла относительно недавно. Жила в Кучково, у сыновей "в запечке". Боголюбский с ней мало общался — мотался по стране, жил в Суздале. Так только, через жену приветы в письмах передавал.
Во, опять вызверился, снова ноздрями целится. Обидели Андрюшу, указали на обделённость. Верно сказано: у кого тёщи нет — по жизни сирота.
— А ты сам-то знаешь?
— А я не женат, брат. Иль запамятовал?
Тебе что, про мою первую жизнь рассказать? Так у нас с тёщей были всегда добрые, глубоко-взаимно-уважительные отношения. Умная женщина — с одного раза поняла.
— Та-ак... А если твой Генрих помрёт? Как тот, Генрих... Удавнутый?
Кстати... это версия.
— Не Удавнутый — Удонен. Не помрёт.
— Откуда знаешь? На то воля господня.
— Эт точно. Но вот "свиток кожаный"...
Молчит. Думает. Пророчества мои... сбываются. Чертовщина, конечно. Не можно человеку прозревать грядущее. Но Иезикиля же... Опять же, тот фокус с падающим стаканом в Янине...
— Итого: Софья с Ростиславой с Руси уходят. Сами. Своей волей. Цель — "за морковкой". Герцогство Саксонское — чем не морква сладкая? Тамошнему Генриху как раз нынче новый брак маячит. Он для этого созрел. Сам. Наши бабы прежнее дело ломают — сами влезают. Обе-две. Вместе. Одна — женой, другая — тёщей. Я шлю с ними охрану добрую, товаров дорогих, прислугу верную. Не нищенки. Они там устраиваются, делами-делишками местными занимаются. Ростислава замужем сидит, рушники вышивает, Софья зятю мозги крутит, Саксонию обустраивает. Мои люди женщин берегут да торг ведут. Все при деле, в интересе, с удовольствием.
— Хрень. Бред. Ерунда. Болтовня. Дурость.
Какой богатый лексикон! Но у меня больше. Ещё белибердень с тряхомудством и околёсицей не упомянул. В русском языке под сотню синонимов. Часто, видать соотечественники сталкиваются с этим явлением — много слов придумали.
— Ты что, думаешь я себе всего этого не говорил? Я ещё и с десяток добавить могу. А толку? Ты смотри: никого не надо бить, гнать, гнобить, заставлять. Держать и не пущать. Достаточно разрешить. Дозволить, чуть поддержать и направить. Дальше — все всё сами. По собственной воле. И твоя, брат, забота с... женой и детьми — фр-р-р — улетала. Не видать, не слыхать. Как птица перелётная. Да там, за тридевять земель, за морями-окиянами, угнездилась. Обсаксонилась. Софье оттуда, издалека тебе гадить... не дострельнет. А себе жизнь попортит. Никакого ей резона. А она — не дура, свою пользу завсегда чует.
* * *
Надо уточнить: я не претендую на приоритет. В основе решения — идеи Паркинсона. Не того, которого болезнь, а того, у которого: "всякая иерархическая система стремится к тому, чтобы все её уровни были заняты некомпетентными людьми".
Паркинсон толкует об иерархии бюрократической, рассматривая современную ему Великобританию начала вт.пол. 20 в.
Здесь иерархия феодальная. Уровень, на котором оказывается человек, никак не связан с его компетентностью, задаётся происхождением.
"Родился баобабом? — И будешь баобабом
Тыщу лет, пока помрёшь".
Срабатывают посторонние условия. Генрих Молодой Король умер раньше своего отца. И королём неожиданно стал его брат Ричард Львиное Сердце. К его компетентности — никого отношения.
Чуть иначе у женщин. Дочь наследует уровень своей семьи, своего отца. Выйдя замуж, она оказывается на уроне иерархии, занимаемой её мужем. Как правило, уровни отца и мужа примерно равны. Софья редчайший пример скачка: родившись боярышней, она стала княгиней.
