Первые британские переводы Камасутры, изданные в пуританском обществе, использовали выражения типа: "она указывает взглядом". Хотя, по контексту, глаза дамы давно уже закрыты. Только через полтора столетия "британские академики" позволили себе перевести "ближе к тексту".
Целомудренность русских, даже и матерных, частушек, постоянно отмечается филологами. Да и как конкретно применить в качестве инструкции, например, такое:
"Мы с миленочком сидели,
Обнимались горячо:
Я ему сломала руку,
Он мне вывернул плечо".
Очень эротично. Если вы знаете о чём речь. В смысле: ваша рука уже в гипсе. А как у девушек рёбрышки в жарких объятиях потрескивают... волнующе!
* * *
— Я... я не знаю... пусть он... поцелует...
Всё. Предел. "Её ланиты багровеют и сердце плавится в груди". От смелости и истомы.
Так это уже! Уже "третий карман":
"От изюма губы сладки
Можно с милым целоваться".
Граница допустимого, пристойного. В её нынешнем понимании.
То, что для крестьянки, выросшей в общей избе, в "гуще народной" во всех её проявлениях — "тонкий намёк на толстые обстоятельства", то для аристократки, отделённой от "подлого сословия" и реальности жизни стенами светлицы да служанками — туманные, томные, неясные звуки.
— Можно... неужели?... с милым... о-ох... целоваться... о-о-о...
Дальше реакция в форме вздохов и взглядов. В аварийных ситуациях — вопли.
Надеюсь, вопить не будет. Если угадаю правильно.
"Русская рулетка" — это так исконно-посконно!
— Чтоб поцеловал, говоришь?
Сща сделаю. Ка-ак... чмокну. До потери пульса и прекращения дыхания.
— А... а как же? Ты Ванечке скажешь? Что я... что хотела. Чтобы он поцеловал? Ой! Нет! Не надо! Он про меня плохо подумает! Он...
— Успокойся. Он — это я, я — это он.
— К-как это?
— Х-ха... Не положено разглашать. По высочайшему. Но тебе... Только смотри — никому! "Имя ему легион" — помнишь? Сорок тысяч бесов вселились в человека. В бесноватого. Потом их в свиней отселили. Кто такие бесы? — падшие ангелы. Восставшие, низвергнутые и поражённые. В правах. Лишены права на свободное перемещение, пристойное питание, комфортное проживание и бездельное существование. Но не права вселения. Ты ж не думаешь, что Господь, сокрушив мятежников, даровал им дополнительные бонусы и привилегии? Так что, право вселения есть у всех нас. Бывают люди одержимые бесом, бывают — одержимые ангелом.
Великолепно. Девочка чуть остыла. Дыхание выровнялось, рёбра ходить ходуном перестали. Слишком быстрая реакция. Не, мне-то лично... уже давно. Но ей... Вспыхнет как бумага папиросная и в пепел.
Кайф надо грести ложкой. А не топиться в нём насмерть. Чуть притормозим, чуть отступим. И — снова. И — опять. Как на Руси рабочие артели с бабами играются: "Подёрнем-подёрнем... Да ухнем".
Я про тех "баб", которые в копрах. А вы про что подумали?
Слушает. Успокаивается. Румянец чуть теряет яркость. Тепло из подкожных сосудов уходит глубже. Согревая мышцы, чрево, лоно...
"Как много нам открытий чудных готовит..." движение жидкостей в женском теле.
Я знаю, о чём вы подумали при слове "открытие". "Чудное" — согласен. Но спешить — не надо. Надо — "готовить".
— Вот смотри. Я подхожу к твоему Ванечке. Оп-па. И мы с ним — одно. Слились. Твой желанный "Змей Огненный Волк", твой господин "Зверь Лютый" и твой ангел-хранитель. Мы теперь — один. И каждый — все. Про единосущую Троицу слышала? — сходный фокус. Трое в одном флаконе. С тобой чьим голосом разговаривать?
— Я... ну... не знаю...
— Тогда лежи спокойно, ничего не бойся, с ничего не дёргайся. Головку запрокинь, глазки закрой, ручкой-ножкой не шевели. В себя смотри, себя слушай. Наслаждайся.
— А... а ты? Ой... Вы...
— А мы тебя... поцелуем. Хором. Разом. В уста сахарные.
"Трое в одной лодке, не считая собаки". Монморанси не считаем. Ввиду отсутствия. Может, и "Огненный Волк" на что сгодится? Классический вопрос "Третьим будешь?" — утратил актуальность. Поскольку — уже.
Ваня! Кончай словоблудием заниматься, переходи к блудоделию.
И я устремился к исполнению фольклорного: "От его поцелуев горит красна девица румяной зарей, от его приветов цветет красна девица красным солнышком!".
* * *
Раньше как-то не вполне понимал глубокий смысл анекдота с ключевой фразой: "Привет, привет, большо-о-ой привет, и утром два привета...". А оно вон откуда! "От его приветов цветет красна девица". А жо поделаешь? Непрерывность русской культуры вполне выражается и в фольке третьего тысячелетия.
* * *
С устами... есть варианты. Как жаль, что ГБ не оснастил нас раздвоенными языками от 0.5 м! По всему телу. Ну что ж, чем богаты, тем и рады. Язык у меня, вроде, без белого налёта, можно работать.
— И где это тут у нас губки сладкие, алые, припухшие?
— Хи-хи... Вы не туда пришли. Ванечка, господин мой, тёмно ли? Так на голос мой иди, за простыню придерживаючи... Ой.
Осмелела. Советы давать начала. И испугалась. Смелости своей.
Экая нахалка! Учить нас! — "Географии" женского тела. Нас, однофлаконников: Зверя Лютого, Змея Огненного и Ангела Божьего. Самонадеянность неуместная.
— Спаси тебя бог, Ростислава свет Андреевна. За доброе слово, за совет сердечный. Только мы уста твои и тут сыщем.
Сахарные — не сахарные, а должны быть. Уж какие есть. И я, неудобно устроившись у края алтарного престола, послушав прижатым к её бедренной артерии ухом стремительно ускоряющийся пульс, провёл языком по её губам. По внутренним. Поскольку — уже. Но не раскрывшимся. Поскольку — ещё...
Ой-ё! Факеншит! Эт я хорошо придумал, что велел ей ручкой-ножкой не шевелить. А то удар пяточкой... могла бы и в стенку вмазать.
Ладно, я — живой. А вот она... Слышно как внутри скрипнули кости. От внезапного напряжения мышц. Всех мышц её небольшого тела.
Позвонки, блин! Сща как в спину еёную вступит...! Шею свернёт, связки порвёт... Задохнётся-захлебнётся...
Вроде обошлось. Пульс есть. Дыхание? — Пыхтит.
Человек не может одновременно дышать носом и открытым ртом. Так и она: был резкий глубокий вдох-ах. И долгий, затянутый, едва сдерживаемый выдох сквозь стремительно расширившиеся ноздри. И молчит.
Зря я об ней переживаю. С бабами всегда так: вроде фитюлька-фитюлькой. А тащит — как два ишака.
Что радует: запретительных воплей, типа: "Нет-нет! Не надо!" — не издаёт. Пыхтит, но терпит. "Бог терпел и им велел". Тогда — повторить.
Ого. Ещё пару раз и будет как та резиновая бомба: "третью неделю подпрыгивает и давит китайцев". Какой я молодец! Что заблокировал моторику. А вот мышечную активность — нет. Движения минимальны, но непрерывная дрожь под кожей — щекой чувствую. А если ещё разок лизнуть?
Вы в раннем детстве никогда дверные ручки лизать не пробовали? Главное: чтобы не на морозе. И чтобы дверь в этот момент не открыли. В лоб.
Малым детям — ручки дверные, взрослым дядям — ручки женские. Ещё: ножки, ушки... И прочее. Я уже говорил, что у женщин каждая клеточка — эрогенная? Для мужчины — точно.
В лоб пяткой не даст, да и мороз уже не страшен. Тут... всё жаром пышет. И сам... давно согрелся.
Как бы... не упредить. Тот редкий случай, когда финишировать первым... не лучшее. "Белые начинают, побеждают и проигрывают". Надо отвлечься. "Думай о хорошем". Ага. И — о постороннем.
Зачем тем "змеям" раздвоенный язык? Высунуть перед носом подальше, растопырить и разглядывать? Отрабатывая косоглазие. За ушами почёсывать? Или пробки выковыривать? Сразу из обоих. А вот я не такой, я — целенаправленный. У мужчин — зрение туннельное. В отличие как у женщин. И, судя по раздвоенности — у змеев.
Ищем туннель. "Вижу свет в конце туннеля"... Не надо! Тогда — портал. Не для нуль-перехода, а совсем наоборот: для не-нуль...
Тут есть одна маленькая штучка... которую если поддеть кончиком языка...
Факеншит! Точно себе шею сломает. Собственными мышцами. Которых нет.
Чужую сломать — нет. А на свою — хватит.
Нет, цела. Повторяем.
Эк как её... Такой маленький кусочек, а такая отдача...
Ишь, раскраснелась вся. Пиши-пиши, девочка. Да помни: от той малой частицы тела Ростиславы Андреевны отдача была... Глобально-историческая. Нет, у тебя такой не будет — ты ж не княгиня. Думаешь, сможешь? Отдачу? Нет, я про отдачу не в таком смысле. Ладно, сегодня и проверим.
Коллеги, не кажется ли Вам, что деятельность попандопулы в этом и состоит? В философски-обобщённом смысле, конечно. Найти в теле истории небольшую, но особо чувствительную точку... и лёгкими прикосновениями... на большее у прогрессора просто сил нет... поглаживаниями, дуновениями и втираниями... можно пальчиком помочь... контролируя возникающие напряжения в глубинных областях и слоях... чтобы без тяжких и необратимых... довести её, в смысле — историю, до... до состояния радости. Хотя бы — нашей, но лучше взаимной. Чтобы не было обид. И прочего... когда мучительно больно.
Язык для попандопулы — главный орган. Прогрессизма. А как иначе сообщить миру "вляпа" наши, сильно прогресснутые, идеи? Хотя, конечно, "и голове своей руками помогал" — полезно. Но — осторожно. Вот как я тут. И ногти надо стричь заранее...
Блин! Ну когда ж она наконец... А то я весь уже... А если сменить направление? Не снизу-вверх, а слева-направо? И обратно... Снова — какой я молодец! Что она только лежит и дышит, а ручкой-ножкой — не колышет. Верно хирурги шутят: "при надёжной фиксации пациента — наркоз не обязателен".
Закашлялась. Захлебнулась. Слюна не в то горло попала. Помочь? — Нет, сама-сама. В смысле: откашлялась, продышалась. Тогда — снова. Все трое. Зверь Лютый, Волк Огненный и Ангел Божий. Не толкайтесь, коллеги, не за совейской колбасой в очереди стоим. Тут каждому хватит. Совмещаем и чередуем... три вида воздействия, приводящие к трём разным видам... Ура! Заработало! И затихло... а вот если чуть-чуть... Блин! Девочка, кричать так не надо. Ты что, не знала, что у женщин это надолго...? Что значит — "не надо больше"? А — меньше? А — чуть-чуть? Да что ж ты всё умирать собираешься? Погоди, "ещё не вся черёмуха тебе в окошко брошена". Про "окошко"? — Это метафора.
Переходим ко второму акту. Не как в театре: после антракта с пивом буфете, а как в жизни.
— Открой глаза.
Я забрался на престол и навис над девушкой, опираясь на колени и ладони.
— Смотри. На меня.
Расширенные зрачки, широко распахнувшиеся глаза.
"Если женщина радостно смотрит на мир расширившимися потемневшими глазами — в этом есть доля и моего труда".
— Чувствуешь?
Я постепенно вдвигался в её тело. Наблюдая как всё шире распахиваются её неотрывно смотрящие на меня глаза, инстинктивно, как при выстреле из крупнокалиберного орудия, раскрывается рот, как она вся, хоть бы и обездвиженная гипнозом, выгибается мне навстречу...
"И слюна его слаще мёда" — царь Соломон неправ. Моя — не слаще. Но полезнее — успешно компенсирует недостаток её собственной смазки. А откуда тут быть достатку? При наличии исключительно негативного опыта.
— Запоминай. Лицо моё. Над тобой. Силу мою. В тебе. Любовную судорогу тела твоего. Накрытого телом моим. Радость свою. От исполнения воли моей. От принадлежности твоей — мне. Хозяину тебя. Вот твоё счастье. Нет его краше. Навсегда.
— Д-да... навсегда... твоя...
Я начал двигаться, вбивая в её душу и тело мысли и ощущения. И чуть не потерял женщину.
Нет-нет, не в том смысле, как вы подумали!
Ненавижу шёлковые простыни! Даму постоянно приходится ловить. Съезжает, знаете ли.
Поручик Ржевский оценивал рояль как очень скользкий инструмент. Мы хоть и не музицируем, но проблемы сходные. Конечно, если подобрать позицию... с учётом свойств покрытия... тартан на беговой дорожке хорош... или, к примеру, изголовье достаточной прочности и не-скрипучести... Но мы-то тут — прямо на престоле алтарном! Столешница гладкая, открытая всем ветрам со всех сторон... ещё и шёлк...
Пришлось переставить ладони ей за плечи, чтобы не уехала, и исполнить миллионолетнюю последовательность действий по воспроизводству хомнутых сапиенсом, удерживая взглядом её взгляд, самоуверенно улыбаясь, старательно контролируя собственные разъезжающиеся коленки и балансируя всем телом не хуже, чем в седле при стипль-чезе.
Всё, велю переменить напрестольные покрывала. А то вдруг... ещё будут случаи. На шёлке — скользко, на парче — колко. Почти как на напильнике. Надо переходить к нормальным, исконно-посконным, льняным. Тем более, что у меня и ткацкая фабрика всё лучше...
Она постепенно успокаивалась, ресницы опускались. Но, ощутив внутри себя мой... впрыск, снова распахнула глаза.
— Вот, ныне семя моё в тебе. Теперь оно разойдётся по жилочкам, разбежится по закоулочкам. Станет частью тела твоего. Тебя. Но моё — всегда моё. Я позову — ты придёшь, я скажу — ты исполнишь. Ибо в тебе — часть меня. Навечно.
Вариация "Заклятия Пригоды". Та бедная девушка-крестьянка из "угрянских пауков", для которой я впервые сформулировал эту концепцию, уже истлела в могиле. Но, спустя годы, придуманная тогда образная конструкция, уместно модифицированная, применяется к княгине Вщижской. И — срабатывает. Ибо основывается на интуитивном, архетипическом понимании неразрывности единства целого и его части, пусть бы и внешне, физически отделённой, но внутренне, духовно связанной.
На этой идее тысячи лет строится множество магических ритуалов. Так Маринка в былине вынимает из земли следы Добрыни и, уверенная в вечной связи человека и его отпечатка на земле, наводит на него любовное томление.
Всё связано со всем. "Мы то, что мы едим". Пьём, дышим... Или вот — внутри впитываем.
— Д-да... до конца... вся...
Из-под закрытых её век текли слёзы.
— Почему ты плачешь?
— От счастья.
Она попыталась улыбнуться. Но стоило мне успокаивающе погладить её по лицу, как слёзы потекли неудержимо. Пришлось снимать её с нашего станка с атласным покрытием, обнимать и поглаживать. Довольно ухмыляясь про себя.
Половина женщин (47%) впадает в плаксивость после секса. Уточню: только после успешного. Чего-то там с балансом гормонов. Половина всех остальных — тоже плачут. От неуспешного или отсутствующего.
— У тебя так бывало?
— Нет. П-первый раз.
Факеншит! Восемь лет супружества, восемь лет жизни... Коню под хвост. Или ещё какой скотине. Хотя... она ещё молода, есть время исправить. А вот когда за сорок лет брака один раз... Это лучше или хуже?
— Престол господний видела? Свет лика Всевышнего не ослепил? Ангелы с архангелами в ризах сверкающих...? Не? Придётся повторить. Хочешь?
— Да. Но... Я... умру.
"Женский оргазм — маленькая смерть".
Но — маленькая же!
Пульс у неё, и правда... А давление и померить нечем. Сщас как её трахнет...
Нет-нет! Я про инсульт с инфарктом. А вы про что подумали?
Довелось как-то, в первой жизни, снимать мужика с его любовницы. Когда ему там инсульт повстречался. А потом объясняться с его женой. Не понравилось. По счастью для всех, инсультированный в три дня помер. А тут, если что, что делать с обинсультенной княгиней? Или — инфаркнутой?
