А вы говорите "тоталитаризм". А это просто Евангелие от Матфея.
"Женщина — не человек", "вырви глаз" — к ним не относится. Кроме тех, конечно, кто сама "смотрит на женщину с вожделением".
* * *
— Ты помнишь кто господин твой?
— Конечно! Воевода Всеволжский, "Зверь Лютый". Ва-анечка...
— Ты слышала, что он умеет оборачиваться?
— Д-да... В волка своего. Князь-волка. Бабы сказывали.
Мои "особые отношения" с Куртом, его постоянное возле меня присутствие, уникальная свобода в перемещениях: собак на Руси в дом не пускают, в отличие как в европах... Да он сам! Князь-волк на "Святой Руси" — живое воплощение сказки. "Грянул оземь — обернулся бурым волком, грянул другой раз — добрым молодцем".
Ящер, Огненный Змей и Князь-Волк — одного поля ягоды.
Не то, чтобы я так уж сильно изображал оборотня, но... Жизнь даёт поводы. Если есть желание их найти.
Типа: вот я вошёл в дом. Все видели. Через пять минут оттуда вышел Курт. "Пост сдал — пост принял". Зевнул на прохожих крокодильей пастью и потрусил по своим делам. На конюшню, к примеру. Они с Гнедко моим любят общнуться. А я сижу дома, бумаги какие перебираю — меня не видать, не слыхать.
Вывод стороннего наблюдателя:
— Вошёл — человеком, вышел — волком. Оборотень!
* * *
Надо отметить, что на Руси, в отличие от Европы, очень долго, века до 18-го, оборотничество в народе отрицательного оттенка не имеет. Наоборот, признак особой силы, мудрости. Множество былинных персонажей умеют оборачиваться в разных животных. Вещий Олег — первый пример. На Руси не вера — двоеверие. А языческие боги вечно кого-то из себя строят и меж людей ходят.
Хотя, конечно, обернуться, подобно Зевсу, золотым дождём, просочиться в спальню к Данае и оплодотворить её до уровня Персея... Для наших — чересчур.
* * *
— Как зовут сына Огненного Змея?
— В-волк. Волк Огненный Змей... Ой... Так Ваня... змеевич?!
"Правильный вопрос — половина правильного ответа". Или — неправильного, но полезного.
Каких только сказок про меня не сказывают! Сейчас ещё одна Руси пойдёт. И все "некошные кикиморы" — мои. Вместе с их матушками, измученными сексуальной неудовлетворённостью.
И это — хорошо. Сироты-приёмыши для меня — кадровый резерв в среднесрочной перспективе. А озабоченные дамы... при здешней перекошенной демографии фронтира — "то, что доктор прописал".
— А ты вспомни, чего люди сказывают. "Зверь Лютый" — силён, хитёр. Умеет всякие диковины делать. Имеет богатства несметные. Ведает чего за горами, за долами деется. Является невесть откуда невесть как.
— Д-да... Похоже... Только... от Вани пахнет... вкусно...
Факеншит! Так тебе ещё и "зловоние" изобразить?!
Девочка, я, пожалуй, единственный на всю "Святую Русь" мужчина, для которого ежедневный душ — норма. Совершенно не святорусский, не людский обычай. Ну нелюдь я, нелюдь! Никак отвыкнуть не могу. После тренировки хоть с мечами, хоть с конями, хоть с колодами — такой запашок появляется... У самого слезу вышибает.
— Змей Огненный только для чужих худо пахнет. А для любы своей — завсегда сладко. Как ты и чуешь.
— И огнём он не горит...
— Ты хочешь, чтобы он дом запалил? Город сжёг? Тебя, как свинку молодую, на костре тела своего обпалил-обжарил? Радуйся, дурёха, что Зверь Лютый о тебе заботится, тело твоё белое бережёт, природу свою звере-огне-змейско-лютскую сдерживает.
— А я хочу... по-настоящему... с дымом-пламенем...
М-мать! "Хочу по-настоящему! — И тут у комбайна отвалились все четыре колеса".
Гурманша: "и с дымком, и с душком".
Мда... Но есть варианты...
Помнится, в Пердуновке я как-то чуть не убил Марану. За то, что она, без моего согласия, опоила меня какой-то гадостью, облачила в волчий костюмчик. И отправила сношать аналогично одетую и опоенную Елицу.
Психотерапевтиха колченогая. Но ведь помогло же! Случка по-волчьи привела к стабилизации психики пациентки.
* * *
Предки, факеншит! Зоофилы мифотворческие! И не только мифо... Судя по проработке деталей в нормативах — тема актуальна для "Святой Руси". Нифонт, епископ Новгородский:
"Если человек имел имел сношения с рогатым скотом, то другим можно есть от него мясо и молоко, а тому, который имел сношение — нельзя есть ничего. Епитимью принять согласно силе соделанного греха".
Рутинное разъяснение, типа "Бюллетеня Верховного Суда". Наряду с другими вполне понятными нормами:
"Если пьяный человек ринется на свою жену и повредит в ней дитя — половину епитимьи за убийство.
А если носили детей к варяжскому попу на молитву — 6 недель епитимьи, сказал владыка, потому что они двоеверцы".
* * *
"Волчий секс" по-марански дал требуемый результат. Повторить?
Мда... костюмчик из асбеста, облиться скипидаром и... вонищи бу-у-удет! Морду пострашнее. Портрет тиранозавра из рыбьей чешуи? Крылья по-птеродакльски, на лапы — когти. На руки — по пять пальцев, на ноги — по четыре. Как у крокодила. В пасть — огнемёт, в глаза — бусы красного стекла, рычать я и сам могу. Девушка, узрев чудище, падает в обморок, я — в руки пожарников. Приходя в себя от запаха нашатыря ("зловоние" делать будем?) красавица видит над собой участливое лицо прекрасного юноши. В моём исполнении. Можно — в огненной чешуе. Медной фольги накатаем, детишки начистят до блеска...
— А ещё... он не летает.
Ё! Антиграв я пока не изобрёл... Самолётов-вертолётов нет... Сделать бочку пороха, сесть верхом, запалить... М-маразм...
Но есть у меня мысль...
— Будешь себя хорошо вести — "Зверь Лютый" и по поднебесью покатает. Как "верну любу" за Дунаем. А ослушаешься... Про Маринку и Добрыню помнишь?
* * *
Былина "Добрыня и Маринка" не входит в круг "обязательного школьного чтения" моих современников. Но составляет часть образного мышления, набора стереотипов поведения святорусского народа.
"В стольном в городе во Киеве
У славного сударь князя у Владимира
Три годы Добрынюшка стольничал,
А три годы Никитич приворотничал,
Он стольничал, чашничал девять лет,
На десятый год погулять захотел
По стольному городу по Киеву".
Девять лет — на казарменном положении. Будто после "особо тяжких" или "в особо крупных". И тут, наконец, воля! Увал до отбоя! Хоть денёк, а мой. Странно ли, что у богатыря "крышу снесло", пошёл парнишечка "приключений на свою гайку искать".
"По деревне я пойду
Чего-нибудь наделаю.
Кому морду разобью,
Кому ребёнка сделаю".
Э-эх! Развернись рука, раззудись плечо! Гуляй, рванина, на последние!
"Взявши Добрынюшка тугой лук
А и колчан себе каленых стрел,
Идет он по широким по улицам,
По частым мелким переулочкам,
По горницам стреляет воробушков,
По повалушам стреляет он сизых голубей".
За беспорядочную стрельбу в населённом пункте наказывают. Но кто ж дяде "самого" — слово супротив молвить будет? Особенно, когда у него боевой лук в руках и полный колчан калёных стрел. Под дулом автомата — много ль укоризны выскажешь?
"Зайдет в улицу Игнатьевску
И во тот переулок Маринин,
Взглянет ко Марине на широкий двор,
На ее высокие терема.
А у молоды Марины Игнатьевны,
У нее на хорошем высоком терему
Сидят тут два сизые голубя,
Над тем окошком косящатым,
Целуются они, милуются,
Желты носами обнимаются".
Факеншит! Он тут девять лет! Цурипопиком! Чашку подай, на стол накрой, у ворот постой... Как монах. Девять лет! Каждый день! Служба! Круглосуточная! А тут эти... пернатые... целуются, милуются... "желты носами обнимаются"... нагло, бесстыдно, принародно...
"Тут Добрыне за беду стало,
Будто над ним насмехаются;
Стреляет в сизых голубей;
А спела ведь тетивка у туга лука,
Звыла да пошла калена стрела.
По грехам над Добрынею учинилося,
Левая нога его поскользнула,
Права рука удрогнула,
Не попал он в сизых голубей,
Что попал он в окошечко косящатое,
Проломил он оконницу стекольчатую,
Отшиб все причалины серебряные,
Расшиб он зеркало стекольчатое;
Белодубовы столы пошаталися,
Что питья медяные восплеснулися".
Чем же он стрельнул? Бабахнуло как из подствольника.
И с чего?! — Воркование птиц небесных — "за беду стало"? А полёт одуванчиков не бесит? — Это ж тоже... про размножение.
У Льва Николаевича один из персонажей в умилении от ощущения благоустроения божьего мира долго разглядывает ползающих друг по дружке полевых жучков. Потом бурно краснеет от внезапного осознания смысла наблюдаемого процесса. И в бешенстве топчет невинных насекомых.
"Они жили недолго, но счастливо. И умерли в один день" — про жучка с букашкой под каблуком целомудренника?
С таким зашкаливающим либидо надо не стрелы стрелять, а дерева валять. Какое прицеливание?! Когда моча — в голову, бес — в ребро, и давление — глаза застит. Накосячил. "Причинение существенного материального ущерба по неосторожности". В смысле: сдуру.
Повторю: первопричина конфликта — чисто вздорность Добрыни.
Нюхнул мужик воздуха вольного — всего аж заколдобило. Поплыл дядя, рассупонился. Богатырь! Профессиональный воин! А в сидящих голубей во дворе попасть не смог. "Левая нога его поскользнула, Права рука удрогнула"... А если б он вёз патроны? Поз-зор!
Ущерб, и вправду, немелкий. Цены на стекло при князь Владимире... не укупишь. Стеклянное плоское зеркало только в Венеции с начала 16 в. у братьев Доменико с острова Мурано.
"А втапоры Марине безвременье было,
Умывалася Марина, снаряжалася
И бросилася на свой широкий двор:
"А кто это, невежа, на двор заходил,
А кто это, невежа, в окошко стреляет?
Проломил оконницу мою стекольчатую,
Отшиб все причалины серебряные,
Расшиб зеркало стекольчатое".
Возмущение пострадавшей понятно. Другая б на её месте — кинулась на хама прохожего, в крик срамила-лаяла, зенки бы его бестыжие повыцарапала, морду бы его поганую покорябала, в суд бы потащила. Но какой суд для дяди "самого" на "Святой Руси"?
Когда коррупция в форме "ну как не порадеть родному человечку" — повсеместна, когда "правды не сыскать" — люди переходят к "прямой демократии", к самосуду. Используя, в том числе, свои неординарные свойства и навыки.
"Чем богаты — тем и рады" — русское народное про гостей. Званных и незванных.
"И втапоры Марине за беду стало,
Брала она следы горячие молодецкие,
Набирала Марина беремя дров,
А беремя дров белодубовых,
Клала дровца в печку муравленую
Со темя следы горячими,
Разжигает дрова палящатым огнем,
И сама она дровам приговариват:
"Сколь жарко дрова разгораются
Со темя следы молодецкими,
Разгоралось бы сердце молодецкое
Как у молода Добрынюшки Никитьевича.
А и Божья крепко, вражья-то лепко".
Богатырь-то он, конечно, того... могуч. Но — не умён. И — дурно воспитан. Прямо сказать — хамоват Добрыня. Ни извинения, ни покаяния. Как-то договориться, компенсировать... Даже маленькие дети, разбив мячом соседское окно смущаются. Но не русский богатырь. Будто так и надо.
А зря: обижать незнакомую женщину — невежливо. Да и опасно: на ведьму нарвался.
Я подобное уже в самом конце 20 в. видел. Там только пепелище осталось. После глупых слов в адрес двух проходивших женщин. Какой криминал?! — Сам дурак. Пить надо меньше. Через три дня собственный самогонный аппарат в руках полыхнул. Вместе с домом и семейством.
А уж Киев времён Крестителя такое кубло... Куда не плюнь — то ведьмак, то колдунья, то оборотень. Хотя могу понять добра молодца: девять лет с княжьего двора не выходивши... Опять же — голуби целуются... Богатырю такое видеть — нож острый по сердцу. Как же чем тяжёлым не заелдырить в бессовестных? А что не попал — так по грехам его. Видать, тяжелы были.
"Взяла Добрыню тоска пуще вострого ножа
По его по сердцу богатырскому:
Он с вечера, Добрыня, хлеба не ест,
Со полуночи Никитичу не уснется,
Он белого свету дожидается.
По его-то щаски великия
Рано зазвонили ко заутреням.
Встает Добрыня ранешенько,
Подпоясал себе сабельку вострую,
Пошел Добрыня к заутрени;
Прошел он церкву соборную,
Зайдет ко Марине на широкий двор,
У высокого терема послушает".
"Душа болит, а сердце плачет.
Торг городской уже шумит.
А тот, кто любит, сам не знает
Зачем идёт, с чего сердит".
Гормональный шторм. Какая логика?! Какие мозги?! Мало того, что вчера побил-поломал, так ещё и нынче туда же намылился. Забыл русское народное: "Не гуляй где попало — опять попадёт".
"А у молоды Марины вечеринка была,
А и собраны были душечки красны девицы,
Сидят и молоденьки молодушки,
Все были дочери отецкие,
Все тут были жены молодецкие.
Вшел он, Добрыня, во высок терем, -
Которые девицы приговаривают,
Она, молода Марина, отказывает и прибранивает.
Втапоры Добрыня ни во что положил,
И к ним бы Добрыня в терем не пошел.
А стала его Марина в окошко бранить,
Ему больно пенять".
Сразу видать — у богатыря мозги-то повынесло, помороки-то повышибло. Девять лет службы у Крестителя — всякую соображалку отбили. Ну, нахулиганил, побил-поломал вещицы дорогие. Так извинись! Обругали-то за дело. Но Добрыня — "ни во что положил".
Колдовское заклятие? Заговор-наговор-приговор? — Плюнь через левое плечо, попрыгай на одной ножке посолонь, перекрестись троекратно, водицей родниковой ополоснись, батюшке занеси, в пол лбом постучи. Есть же известные, народом проверенные, способы! Голуби целующиеся не по ндраву? Так ведь и сам можешь. К иконе приложиться.
"Три да ещё семь раз подряд
Поцеловать столетний медный
И зацелованный оклад".
Глядишь, и полегчает. А Добрыня, вишь ты, церкву соборную — мимо прошёл. На чужой двор без спроса ввалился. У людей там девишник-бабёшник, а тута он припёрши. "Незванный гость — хуже татарина". Или, всё-таки, лучше?
Встал у терема да бабские разговоры подслушивает. Экое непотребство! Будто и не мужик вовсе! Ещё за вчерашнее не рассчитавши, а седни незван вдругорядь заявивши. А ещё говорят — богатырь святорусский. Невежа безмозговая.
"Завидел Добрыня он Змея Горынчата,
Тут ему за беду стало,
За великую досаду показалося;
Сбежал на крылечка на красная.
А двери у терема железные,
Заперлася Марина Игнатьевна,
А и молоды Добрыня Никитич млад
Ухватит бревно он в охват толщины,
А ударил он во двери железные недоладом,
Из пяты он вышиб вон,
И сбежал он на сени косящаты.
У хозяйки друзья-подружки, гости разные. Да какое твоё, собачий сын, дело?! Тут частное владение! Территория прайваси! А этот из себя ОМОН строит. Без прокурора. Ему, прикинь-ка, "за беду стало"! Хамло неумытое.
"Неприкосновенность жилища" — слышал? — Не слышал. Богатырь, чего возьмёшь. Ни ума, ни вежества. Только и горазд окна бить, двери ломать да женщин пугать. Ему, вишь ты, "за великую досаду показалося"! Крестись, коли кажется.
