"Это те, с кем тебе придется иметь дело совсем скоро,— произнесла йоклол, вновь появившаяся в клубах пламени,— тебе и тем, кто идет за тобой. Не ошибись в своем решении, когда столкнешься с ними лицом к лицу — и Ллос не оставит тебя своей благосклонностью".
Вспыхнуло и погасло пламя костра и вместе с ним исчезла и прислужница, оставив Вирну стоять над телом мальчишки. Жрица, как и все дроу хорошо видевшая в темноте, окинула труп с презрением, к которому, примешивалась и толика вожделения. Она вспомнила, как извивался под ее сапогом этот мелкий самец, потом перед ее мысленным взором предстало зрелище в палатке и Вирна почувствовала сильнейшее возбуждение. Любой дроу, остававшийся за дверью, мог выполнить прихоть жрицы, но ей сейчас хотелось чего-то особенного.
-Дайнин! — громко позвала Вирна.
За дверью послышался перестук мощных лап и в комнату ввалился драйдер, уставившийся на жрицу взглядом бездумных глаз. Вирна томно потянулась и прильнула к чудовищу, опуская руку туда, где человеческий торс вырастал из уродливого паучьего тела. Обычно дроу, превращенные в этих тварей, оставались бесплодными, но безумие, сжиравшее разум Вирны До'Урден придало ее заклятиям особую изощренность. На стыке двух тел у твари находилась широкая щель, прикрытая кожистой складкой, и оттуда сейчас вздымался уродливый искривленный орган, увенчанный шаровидным цимбиумом, только что не лопавшимся от семени. Отросток, сочетавший половые признаки пауков и темных эльфов, мог вызвать ужас и отвращение у любой нормальной женщины, но только не у Вирны, прошедшей посвящение в Арак-Тинилите, школе жриц, где юные выпускницы совокуплялись с собакоголовыми демонами-глабрезу. Жреческое одеяние словно само собой соскользнуло с плеч жрицы, стройные ноги обхватили торс драйдера и Вирна, издавая громкие стоны, принялась раскачиваться на члене безобразной твари, насаживаясь все глубже. Две паучьи лапы поддерживали откинувшуюся на спину жрицу, тогда как его руки неумело, но старательно пытались ласкать полные груди.
Сквозь затуманенное от похоти сознание пробилось снисходительное презрение к виденной сегодня человеческой самке. У людей, с их дурацкими предрассудками, инцест может и считался верхом развращенности — но кто из них мог бы превратить собственного брата в то чудовище, которое Вирна сделала из Дайнина, первого сына дома До'Урден?
Паутина рвется
С застывшим, словно окаменевшим лицом, сир Адам Марбранд поднимался по лестнице, ведущей на крепостные стены. Следовавшие за ним рыцари не сдерживали проклятий и угроз, стараясь заглушить ими суеверный страх, но сам лорд Эшмарка не промолвил ни слова, обходя оскверненный замок, залитый кровью, изгаженный нечистотами и обрывками паутины. Единственный раз в его лице что-то промелькнуло когда лорд нашел на стенах изуродованные доспехи Гарри Хилла, вскрытые словно устричная раковина. В том, что лежало внутри мало кто признал бы человеческие останки — пустая оболочка, будто высосанная изнутри.
-Мы найдем тех, кто это сделал,— тяжелая рука легла на плечо Адама. Слишком тяжелая для обычной человеческой длани.
-Мы найдем эту тварь,— повторил Джейме,— и избавим Западные Земли от новой скверны.
Аддам ничего не ответил, продолжая созерцать все, что осталось от его брата-бастарда. Джейме Ланнистер неловко помялся рядом и, не найдя, что сказать отошел от друга детства. В сопровождении нескольких солдат, он покинул Эшмарк, направляясь к большому шатру, стоявшему посреди разбитого в горах военного лагеря. Над шатром реяли стяги Империи — лев Ланнистеров с вписанным в него щитком с серебристым черепом. Такой же щиток красовался и на дверцах кареты, рядом с которой стоял безмолвный великан в черной броне.
-Я не могу уйти! — настаивал Джейме,— я должен быть здесь, когда возле нашего родового дома творится такое! Это мой долг как наследника Утеса!
-Ты отрекся от своего наследства когда стал Лордом-Командующим,— лениво сказала Серсея,— Ланнистеры сейчас правящий дом всех Семи Королевств и на мне, как на Императрице лежит сейчас ответственность и за эти земли.
Императрица полулежала на мягких подушках посреди шатра, в неизменном черном одеянии с символикой Душелова. В руке она держала золотой кубок, в который подливал вино Квиберн. Тут же стояли и оба Взятых — Ворон на своем ковре и Никто, застывшая у входа в шатер.
— Переговоры с Бронном откладывать нельзя,— продолжала Серсея, — и ты отправишься к нему с Северной Армией, как мы и планировали. Здесь останется лишь десять тысяч, которые и займутся проблемами Запада. Марбранду можно отдать всех его воинов — после того, что случилось в Эшмарке, его стремление не допустить повторения понятно.
-Как бы такое не повторилось в Утесе, — хмуро произнес Джейме, — мы до сих пор не знаем, кто все это делает.
— Вряд ли их много,— вмешался в разговор Квиберн,— иначе их давно бы заметили.
-Чтобы разгромить Эшмарк хватило,— парировал Джейме.
-В Эшмарке Аддам оставил лишь сотню,— сказала Серсея,— меня же будут охранять тысячи воинов. Не думаю, что они будут по зубам этому...кстати, Квиберн, вы, наконец, выяснили, что это такое?
-Пока нет, ваше величество,— поклонился десница,— хотя кое-какие догадки уже появились. Судя по находкам в замке убившая людей тварь сродни...паукам.
-Это я и сам могу понять,— язвительно произнес Джейме,— но пауки не вырастают до таких размеров.
-В сказаниях Севера, — подал голос Бран,— говорится о ледяных пауках размером с собаку и даже больше. Говорят, они служили Белым Ходокам вместо лошадей.
-Белые Ходоки мертвы, — напомнил Джейме,— на моих глазах Короля Ночи убила Душелов. Или у вас есть основания полагать, что они явились снова?
-Нет,— покачал головой Бран, — я просто напоминаю, что нечто подобное уже являлось на землю Вестероса. Его история хранит в себе немало ужасов и кто знает, что еще мы оставили в прошлом?
-Если это вообще прошлое,— резко сказала Серсея,— кому-то уже пора прояснить этот вопрос.
— Мы с верховным септоном отправимся с вами в Утес Кастерли,— подал голос десница, — возможно, там нам удастся разузнать, откуда явилась вся эта дрянь.
-То есть все твои колдуны останутся с тобой? — Джейме посмотрел на сестру,— мне бы не хотелось встретить ведьму Бронна одной только сталью.
-Об этом не беспокойтесь, — усмехнулась Арья, — с вами на поеду я.
Это была, пожалуй, самая маленькая каморка в подземной части замка — что-то вроде чулана или комнаты для прислуги. Вирна не стала бы долго находиться в этом месте, тем более, что оно находилось в опасной близости от тех темных зловонных залов, что выбрала своим обиталищем Шелоб. Жрице дроу достаточно было притворить дверь и перегнуться через балюстраду, чтобы увидеть внизу зал, затянутый толстыми нитями, меж которых копошилось огромное многоногое тело и горели голодной злобой глаза паучихи. В последнее время с ней становилось все труднее — Шелоб рассматривала дроу лишь как временных, чуть ли не случайных союзников в незнакомом ей мире, при этом их цели и планы ее совершенно не интересовали. Единственное, что волновало чудовище — это возможность бесперебойно насыщать свою бездонную утробу — что становилось опасным для самих темных эльфов. Чтобы утолить голод союзницы им приходилось вновь и вновь устраивать вылазки на поверхность — что не могло не привлечь внимание властителей здешних мест. И Вирна понимала, что она, с ее незначительными силами, не выстоит, если за нее примутся всерьез. Благо некоторое представление о возможностях жителей поверхности у нее уже имелось.
Эту проблему надо было решать — и Вирна не придумала ничего лучше, кроме как попробовать отвлечь Шелоб от пожирания всего и вся на утоление иного голода — также плотского, но куда менее разрушительного.
Стоя у балюстрады Вирна с интересом наблюдала внизу мельтешение длинных лап и слияние бочкообразных тел. Порой это выглядело почти красиво: два паукообразных монстра, с неожиданной для таких громадин ловкостью чуть ли не танцевали на паутинных нитях, касаясь друг друга длинными ногами, то отскакивая, то вновь сходясь между собой. Вирна даже удалось разглядеть, как выдвигаются, соприкасаясь друг с другом, поросшие грубой шерстью отростки, впрыскивающие и поглощающие вязкую жидкость.
Жрица пожала плечами и вернулась в комнату, — где с потолка свисали, оплетая чуть ли не всю каморку, толстые белые корни. Несколько дней назад, когда Вирне вздумалось обследовать дальние закоулки своих владений, она задремала в одном из залов, стены которого соприкасались с этой каморкой. Тогда же ей и приснился этот сон — память сохранила от него лишь обрывки, в которых фигурировало переплетение этих странных корней. Проснувшись, Вирна принялась за поиски, которые и привели ее сюда. Ночью, вместе с драйдером и тремя дроу, она выбралась в развалины замка, где, в давно заросшем и заброшенном саду, она нашла белый пень, на котором еще росли большие красные листья. Именно от него пробились в эту комнату длинные корни, меж которых сейчас медитировала Вирна, левитируя в нескольких футах над полом. Новое, необычное колдовство, захватило ее настолько, что жрица не могла бы сказать, как долго она находилась в этом месте, пропитываясь чуждыми мыслями и эманациями, навеянными ей необычайно глубоким, похожим на забытье сном.
Из этого состояния ее вырвали странные звуки — сдавленный крик, тут же оборвавшийся и последовавший за ним хруст и щелканье. Вирна, выскочив на звук, глянула вниз и мысленно застонала, причем к ее досаде примешивался теперь и нешуточный страх.
Шелоб бережно, почти нежно удерживала слабо шевелящегося Дайнина. Его паучьи лапы еще дергались, пытаясь разорвать оплетшие его паутинные нити, но руки дроу были прочно примотаны к туловищу. Головы у драйдера уже не было — Шелоб сожрала ее, также как и часть торса, продолжая жадно вгрызаться в незадачливого любовника. При этом Дайнин все еще оставался в ней, конвульсивными толчками выплескивая семя, оплодотворяющее паучиху.
Озаренный закатным солнцем Утес напоминал исполинского льва, прилегшего отдохнуть на берегу моря. Возвышавшийся на вершине скалы замок мелькал редкими огоньками, но в большинстве окон воцарилась тьма и тишина, прерываемая лишь монотонным рокотом волн. Все живое в Утесе Кастерли готовилось последовать примеру исполинского Льва, отходя ко сну.
И все же, внутри замка наблюдалось некоторое движение: по одной из лестниц, вырубленных в камне, спускались светловолосая зеленоглазая женщина и в черном платье с серебряными узорами и невысокий пожилой человек в облачении мейстера и знаком десницы.
-Я нечасто бывала здесь,— сказала Серсея, — никогда не понимала, зачем Утесу богороща.
-Никогда не знаешь, когда и что пригодиться,— усмехнулся ее спутник, — осторожнее, ступенька, ваше Величество.
Они спустились в огромную пещеру, в просторечии именуемую Каменным Садом, хотя растение тут было только одно: исполинское чардрево — уродливое, причудливо искривленное, с устрашающе оскаленным ликом. Его кривые, спутанные ветви почти заполнили пещеру, задушив и погубив все прочие деревья. Вылезшие из трещин корни, вились по полу, напоминая клубок белых змей или щупальца кракена. Лишь в самом центре пещеры пол был расчищен от корней и ветвей, представляя собой почти ровный круг диаметром в несколько футов. Внутри него стояла статуя — некто невысокий и стройный в черном морионе, надвинутом на глаза. На груди его блестел, искусно вделанный в камень, серебряный череп с красными глазами. У ног изваяния лежало изуродованное тело и кровавые лужи растекались меж корней чардрева.
Прямо перед идолом, меж переплетенных корней и ветвей восседал Ворон. Руки его держались за корни, глаза закатились так, что виднелись одни белки. Но, словно почувствовав чье-то присутствие Бран моргнул, возвращаясь в свое тело. Вскоре он уже смотрел на Серсею и Квиберна своим обычным бесстрастным взором.
-Ты говорил с Диктатором?— не выдержав, Серсея заговорила первой.
-И не только с ней, — неторопливо кивнул Бран, — у меня очень много собеседников
-Сейчас меня интересует Душелов,— нетерпеливо сказала Серсея.
— Мы с септоном много думали над всем, что здесь происходит,— заговорил Квиберн,— и мне пришла в голову мысль, что все эти непонятные...явления, все равно как-то связаны с Душеловом и с ее культом.
-Душелов считает это возможным,— кивнул Бран,— с помощью магии она дважды преодолевала барьеры между мирами, причем во второй раз позаботилась о том, чтобы установить надежную связь между нею и тем, кого она оставила тут. Но...
-Но дело в том, что обряды, поддерживающие эту связь, вызвали определенные...колебания, — добавил Квиберн, — в других мирах.
— Каких еще других мирах? — раздраженно спросила Серсея,— их что много?
— Бесчисленное множество, — покачал головой Квиберн, — и в каждом хватает своих...темных. Слом преград вызвал среди них нешуточную суету и теперь статуи нашей...богини становятся своего рода маяками, притягивающими в Вестерос существ из иных миров. Проблема в том, что особенности колдовства Душелова и творимых в ее честь обрядов притягивают лишь нечто схожее с ней в самой ее сути. Существа, потерпевшие поражение, а то и погибшие в своих мирах, получают тут второй шанс — как получила его и сама Душелов. И теперь...
-И что теперь? — сейчас к раздражению Серсеи явственно примешивались замешательство,— что еще за дрянь может вылезти в моей Империи?
Бран и Квиберном переглянулись и почти одновременно пожали плечами.
-Все что угодно, ваше величество,— с поклоном произнес десница.
Тени войны
Большой чертог замка никогда не был столь полон у: люди, не уместившиеся за столом, стояли у стен, толпились в дверях, сквернословя и заливаясь вином, разносимым испуганными служанками. Из-за них то и дело вспыхивали ссоры — неизбежные на столь небольшом пространстве, где собрались люди из столь разных мест. Рыцари с Западных Земель задирали рыцарей Простора, но и те и те объединялись против железнорожденных, с которыми в свою очередь все вместе нападали на наемников. По всему острову то и дело слышались пьяные угрозы, звенела сталь и лилась кровь, несмотря на все усилия командиров навести порядок.
В самом замке, впрочем, подобных накладок не случалось, хотя и тут кипели жаркие споры, порой на повышенных тонах. Хозяин дома в этом не принимал участия — Морибальд Честер сидел на краешке стола, стараясь выглядеть столь же незаметным, как и его знамя на стенах собственного замка: золотой щит с зеленой рукой терялся среди красно-золотых львов Ланнистеров, черно-золотых спрутов Грейджоев и горящей стрелы Блэквотеров. На время встречи великие дома поделили между собой три Щитовых Острова: Ланнистеры заняли Дубовый Щит, Брон взял Южный Щит, а Эурон — Серый Шит. Зеленый же Щит стал своего рода "нейтральной территорией", где за большим столом нынче собрались два главных военачальника Вестеросской Империи и один Гран-Адмирал.
— Мне стоило выбить тебе зубы за такие слова, — усмехнулся Бронн, наливая себе еще вино, — разве я когда-то был неверен Короне и лично вашему сраному Дому.
