Вскоре Джоан, издавая сладострастные стоны, раскачивалась на лице у Сансы, неумело, но старательно благодарившей свою спасительницу. Кейн, тоже раздевшийся, задрал ноги девушки и, удерживая ее на весу, властно овладел молодой невестой.
Тем временем Теон, уже привыкший к сырым подвалам Рва Кайлин, сидел со своими собратьями-кранножанами, пожирая трупы недавних тюремщиков умерших, на этот раз, окончательно. Рядом с ними, завывая и гремя приковавшей ее цепью, корчилась Эфрель, претерпевая невероятные и пугающие изменения.
Освободители
В великом чертоге Погибельной Крепости шел пир — Железнорожденные, взявшие замок несколько дней назад, все еще отмечали победу. Над огнем жарились туши быков и овец, запекаемые с редкими специями, рекой лились вина из погребов замка, что разносились в золотых кубках испуганными служанками. Захмелевшие Железнорожденные не стесняясь щупали девушек, во весь голос оценивая их прелести.
Во главе стола сидел Гарольд Гудбразер — высокий грузный мужчина, с рыжевато-каштановыми волосами и сломанным носом. Сменивший доспехи Железнорожденных на шелк и бархат из одежд лорда, он ничуть не смягчил манер — в чем убедилась сидевшая рядом сероглазая стройная девушка. Маргарет Бэйнфорт — старшая дочь сгинувшего где-то на востоке Квентина Бэйнфорта, — вся задрожала, когда Гарольд, опустошив очередной рог, по-хозяйски забросил руку ей на плечо. Белые от страха губы шептали молитвы Семерым, но они давно оставили эти земли, где ныне царствовал бог, столь же жестокий, сколь и его кровожадные почитатели.
Когда Северная Армия ушла на восток, Западные Земли остались почти беззащитными — чем не преминули воспользоваться морские разбойники. Первой пала Погибельная Крепость, затем последовал черед Виндхолла, Крэга, Кайса, Светлого острова — чуть ли не треть Запада оказалась под властью островитян. Железнорожденные разоряли окрестности Утеса Кастерли и Крейкхолла, совершили дерзкий налет на Ланниспорт, вывезя оттуда множество рабов и добычи. Гарольд Гудбразер выбрал ставкой Погибельную Крепость: в находящийся всего в двух днях пути от Пайка замок было легко перебрасывать людей и корабли. С дня на дань лорд ждал подкреплений, что позволили бы ему продолжить покорение Запада. В мечтах он уже видел себя новым Королем Утеса.
— За короля Марлона! — крикнул он, поднимая кубок, — за черную кровь!
-За Волмарков! За Железные Острова! За Гарольда!
Губразер осклабился услышав последний возглас и, осушив кубок, приник к губам Маргерет. Самодовольно отвалился в кресле, насмешливо глядя на плачущую девушку.
— Давно я не брал "морскую жену" у нее в доме, — он криво усмехнулся, показав желтые зубы, — устроим нашу брачную ночь прямо здесь!
Девушка с ненавистью посмотрела на него, на что Гарольд только расхохотался, силой усаживая Маргарет себе на колени. Это стало примером для остальных: железнорожденные потянулись к испуганным служанкам — дочерям вассалов Бэйнфортов, неуклюже пытаясь стянуть с них одежду. Сам Гудбразер одной рукой удерживая вырывающуюся Маргарет, второй пытался расстегнуть ее корсет.
За этим занятием он, как и все остальные, не сразу заметил, как потускнели факелы, заволакиваемые наползающим из всех углов мраком. Но вскоре даже до пропитанных вином и похотью мозгов дошло, что вокруг них творится что-то не то. Шаровидные сгустки тьмы скапливались вокруг светильников, заставляя их медленно гаснуть. И в этой тьме на балюстрадах, окружавших поверху чертог внезапно проступили смутные силуэты.
— Враг в замке! — взревел Гудбразер, вскакивая из-за стола, но тут щелкнули тетивы и он бессильно осел в кресле, уставившись перед собой выпученными глазами. Из его горла торчала длинная стрела из неведомого материала. В этот миг словно порыв ветра задул все факелы и свечи и чертог погрузился в кромешную тьму, в которой раздавался грохот опрокидываемой мебели, предсмертные крики и свист стрел.
Маргарет метнулась к двери, но чья-то рука с силой толкнула ее в ближайший угол.
-Сиди на месте, — с каким-то странным акцентом произнес у нее над ухом женский голос, — меньше привлечешь внимания — дольше проживешь.
Маргерет послушно уселась, чувствуя на плече руку неведомой собеседницы. Во мраке происходило что-то страшное: вот лица Маргарет коснулось нечто легкое, почти невесомое, но очень липучее и следующий миг чертог зажегся множеством алых глаз. Во тьме мелькнули многоногие тени и чертог взорвался криками боли. Длинные прочные нити оплетали ноги морских разбойников, а когда они падали, чьи-то острые клыки вонзались в их шеи и лица, впрыскивая смертельный яд.
Опрокидывая все на своем пути, слепо отмахиваясь мечом от наседавших на них тварей. Железнорожденные выбегали во внутренний двор замка...чтобы столкнуться уже с новым врагом. Ворота замка были открыты настежь, рядом с ними валялись тела стражников, убитых и сброшенных со стен, тогда как внутрь уже вбегали воины, во главе с свирепо ревевшим Лайлом Крейкхоллом. Застигнутые врасплох, пьяные и ошеломленные жуткими событиями в Великом Чертоге, Железнорожденные не долго сопротивлялись: те кто не успел бросить оружие, оказались безжалостно перебиты.
У входа в чертог освободителей встречали две женщины — рядом с дрожащей Маргарет Бейнфорт, покровительственно положив ей руку на плечо, стояла стройная женщина с темной кожей, белыми волосами и красными глазами. Ее черное платье украшали искусно вышитые серебристые пауки. Однако воины Крейкхолла не сразу решились войти в темный зал, где меж чаш с недоеденными яствами и опрокинутых кубков с вином лежали наполовину обглоданные трупы, с выжженными ядовитой слюной глазами и оплетшими их обрывками паутины.
Лайл Крейкхолл узнал о бесчинствах Железнорожденных, когда пробирался на Запад с остатками разбитой армии Ланнистеров. Сил, чтобы отбить Запад в одиночку у него явно не хватало: остановившись в Золотом Зубе, Лайл начал рассылать воронов, пытаясь собрать оставшихся лордов Запада, чтобы двинуться на захватчиков.
Однако быстрее воронов оказался дроу по имени Лит — тоже вырвавшийся из мясорубки у Рубинового Брода, прибыв на Запад он устремился в Кастамере, ставший, к тому времени, постоянным логовищем Вирны До' Урден, наемников-дроу и первых, пока еще немногочисленных людей, что вливались в воссоздаваемый заново Бреган Д'эрт. Лайл встретился с Вирной в Эшмарке и вместе они придумали дерзкий план, по захвату замка. Погибельная Крепость вновь подтвердила свое имя, став и вправду гибелью для Железнорожденных. Падение замка усложнило снабжение остальных гарнизонов, когда Лайл, не давая врагу опомниться, взял Виндхолл и Крэг. Все эти успехи подняли на Западе авторитет нового дома и даже Лайл не задавал лишних вопросов о том, почему атаки проводились только ночью, что за твари бесшумно следовали за его войском и каким образом Вирна и прочие дроу пробирались в замки, обходя самую бдительную стражу. Не возражал Лайл и когда Вирна забирала себе пленников, чтобы принести их в жертву почитаемой ей богине. Более того, иные из спасенных ею девушек сами заинтересовались культом Ллос — как та же Маргарет из Погибельной Крепости. Впрочем, Бейнфорты, наследники некроманта Моргона с давних пор считались в Западных Землях несколько зловещим домом.
Отбив несколько атак с Железных Островов, Лайл выдвинулся на Запад, чтобы отбить у Кайс. Битва обещала быть жестокой — этот городок островитяне с давних пор считали своим и удержать его стало для них делом чести. До них, видимо, дошли смутные слухи как пали предыдущие замки — поэтому ожидалось, что здесь они будут настороже.
Однако все разрешилось быстрее чем думал Крейкхолл: когда, подходя к Кайсу, он у его стен небольшое войско под стягами Ланнистеров. Когда отряд подошел поближе, Лайл увидел и командира этого отряда.
-Будь я проклят!— ахнул Лайл, — Джейме! Джейме Ланнистер?
-Он самый, Вепрь, — усмехнулся воин, — не ожидал меня здесь увидеть?
-После того как мы вырвались из Чаячьего Города, — усмехнулся Лайл, — я готов поверить во многое. А что с королевой, она с тобой?
-Надеюсь с Серсеей все в порядке, — коротко ответил Джейме. Лайл вгляделся в мигом посмурневшее лицо и больше не задавал вопросов о королеве.
-Хочешь отбить Кайс?— сменил тему Джейме.
— Всегда готов предоставить эту честь тебе, — усмехнулся Лайл, — но для начала тебе стоит поговорить со своими новыми вассалами.
-Теми, кто приходит лишь ночью? — хмыкнул Джейме, — уже общались. Леди Вирна даже кое-чем поделилась с нашим новым союзником.
Он замолчал, подняв глаза к небу, и Крейкхолл невольно проследил за его взглядом. Рот его изумленно приоткрылся, когда Лайл увидел парящую над городком крылатую тень. Из ее рук выпало несколько предметов, ярко вспыхнувших в темнеющем небе, и в следующий миг сторожевые башни Кайса взорвались ядовито-зеленым пламенем.
Диктатор
Кап. Кап. Кап.
Невысокий человек в черно-белом балахоне остановился возле двадцатифутовой мраморной статуи. Изваяние изображало женщину с прекрасным и печальным лицом. Слезы капали из ее глаз, наполняя большую чашу в ее руках. У ног статуи мерцали несколько красных свечей.
Кап. Кап. Кап.
Мимо прошел старик, кутавшийся в неброский, но дорогой плащ из черного бархата. В тусклом свете свечей блеснула золотая застежка с синим сапфиром. Лицо старика осунулось, слезящиеся глаза превратились в слепые бельма, с губ срывался жестокий кашель, казалось, вот-вот вытряхнувший душу из этого немощного тела. Старик зажег несколько свечей у статуи Льва Ночи и заковылял к ближайшей нише, чтобы лечь и больше не просыпаться.
Человек пошел дальше.
Меж рядов темных скамеек скользили редкие прихожане ставившие свечи возле той или иной статуи. Чуть больше людей скопилось возле пруда с чернильно-черной водой. Зачерпнув из него воды, они отправлялись к лежанкам, укрытым в неглубоких нишах, умиротворенно закрывая глаза.
Человек прошел мимо идолов Черного Козла и бледного отрока с мечом, отметив появление новых свечек, миновал Путника и остановился перед изваянием из черного мрамора. По сравнению с остальными эта статуя была невысока — всего-то в человеческий рост. Изображала она красивую женщину — ни один скульптор в известном мире не мог бы добиться такого совершенства черт и пропорциональности форм. На полных губах играла загадочная и жестокая улыбка.
А у ее ног горела целая россыпь свечей — больше чем у любой иной статуи. Красное пламя отражалось в глазах женщины и человеку внезапно показалось, что она пристально наблюдает за ним.
— Валар Моргулис, — пробормотал человек и устремился в дальний конец зала. Показалось ли ему или он и впрямь услышал долетавший за ним тихий шепот.
Валар Дохаэрис
Глупость, конечно, думать, что этот шепот произнесли безупречные губы черной статуи.
Но шаг человек все же ускорил.
-Мы зря принесли ее сюда.
Говоривший это был толст, с крючковатым носом и желтозубым ртом. Черные глаза беспокойно блестели в пламени свечей. Он носил черно-белую хламиду — как и все, кто собрался в подземельях Черно-Белого дома. Тридцать жрецов, больше чем когда-либо встречалось здесь, сидели на стульях из черного эбенового дерева и белого чардрева. Ни один из них не носил своего лица, взяв те личины, что казались наиболее подходящими сегодня. Лица эти, все как один, были уродливы, искаженные злобой, страхом и гневом, хотя никто из собравшихся не испытывал подобных чувств, неведомых служителям Многоликого.
Но в их голосах звучала тревога.
— На все воля Многоликого, — негромко произнес молодой человек с лицом покрытым отметинами от Серой Хвори, — и если он явился на землю в таком обличье...
— В обличье ведьмы? Разве бог жаден до власти, почестей и славы?
— Если бы ее волновало это, она бы и по сей день правила Вестеросом, — заметила пожилая женщина в платье из фиолетово-черного бархата, — потом, разве не она уничтожила того, кто оскверняет Дар? Возможно она и не сам Многоликий, но его орудие.
-У бога много орудий, — заметил косоглазый мужчина с лицом покрытым бородавками, — но не каждое удостаивается чести занять место в Черно-Белом Доме. Не много ли чести — уподоблять ее самому богу?
— Число ее почитателей в Браавосе растет с каждым днем, — заметила женщина, — и у статуи, что мы вывезли из Долины Аррен, никогда не гаснут свечи.
— Толпы всегда ошибается, — передернул плечами толстяк, — от того, что это заблуждение распространилось в народе оно не стало менее истинным. Я настаиваю на то, чтобы удалить ведьму из Черно-Белого дома.
-Согласен, — кивнул косоглазый и одновременно с ним выразили свое согласие тем иили иным способом еще семнадцать человек. Осташиеся в меньшинстве промолчали.
-Значит, решено, — вставая, сказал толстяк, когда в коридорах за дверью вдруг послышались быстрые шаги и в комнату влетел послушник. Даже сквозь маску проступал обуявший его страх.
— Вам надо на это взглянуть! — выдохнул он.
Пруд посредине храма изменился — он и сейчас казался черным, но оттенок этой черноты стал иным. При ближайшем рассмотрении стало очевидно, что пруд до краев наполнен кровью. Кровь падала и из глаз Плачущей Госпожи, окрасив содержимое чаши.
-Что это? — воскликнула женщина, но ответить ей никто не успел: внезапный порыв ветра распахнул черно-белые двери. Вслед за этом послышалось хриплое карканье и в храм влетела целая стая ворон. Оглушительно хлопая крыльями, они рассаживались над статуей Душелова, искоса посматривая на высшее жречество своими глазками-бусинками.
А потом через распахнутые двери послышался грозный рык и крики насмерть испуганных людей. Сквозь распахнутую дверь виднелись отблески многих пожаров.
Исполинская крылатая тень опустилась на пригорок, на котором стоял Черно-Белый Дом и новый еще более ужасающий рык, сотряс храм и в тот же миг рухнули все статуи, погребая под своими обломками упокоившихся в нишах людей. Лишь изваяние, облепленное усевшимися на нем воронами, продолжало стоять. В следующий миг в дверь просунулась драконья морда, оскаленная множеством острых клыков. На загривке крылатого ящера сидел некто, невысокий и стройный, затянутый в черную кожу.
— Это здесь поклоняются Смерти? — послышалс соблазнительный женский голос, — значит, я зашла вовремя.
-Что тебе нужно в обители мира? — прерывающимся голосом спросил толстяк.
-Не дать вам совершить самую большую ошибку перед вашим богом, — мужской голос, — Он вовсе не многоликий: на самом деле у него лишь одно лицо и это лицо — мое!
Ведьма махнула рукой и тут же вороны сорвалась со статуи Душелова, облепив жрецов, голосовавших за удаление изваяния. С громким карканьем они терзали их когтями и клювами, избивая крыльями и тесня жрецов к пруду.
— Все вы ожидаете Дара, — громкий мужской бас, — и в моей власти дать его вам. Смерть есть мое обличье — и горе тем, кто не признал его сразу.
Прорези на маске ведьмы вдруг вспыхнули алым и в следующий миг Душелов исчезла. Там где она находилась появилось облако мрака высотой в десять футов. Словно атакующая гадюка тьма метнулась вперед, облекая нелепо мечущиеся фигуры, облепленные шумящими птицами. Послышались полные ужаса крики, но тут же наступила зловещая тишина. Послышался негромкий смешок и тьма вдруг рассеялась, расползшись по углам, но не исчезнув совсем. появилось. На краю пруда стояла колдунья, а рядом с ней медленно оседали тела убитых ей жрецов.
