Беспокойные помощники

— Ну, и что будем делать дальше? — спросила Балаболка.

Внятного ответа не последовало. Холодная вода смыла с ташасов боевой задор, а Лохмушка так вообще с самого начала не стремилась к бурной деятельности, справедливо полагая ее кузницей неприятностей. От печки веяло теплом и покоем. Ташасы развалились на деревянном полу перед открытой заслонкой, и утратили всякий интерес к дальнейшей деятельности. Неугомонная Балаболка метнулась на стол за рецептом. Хитрец лениво повертел его в лапках и передал Умнику. Тот повертел в другую сторону, и сказал, что спешить некуда. Вначале надо дождаться, пока вода закипит.

— А подготовить заранее ничего не надо? — уточнила Балаболка.

Умник в ответ только головой покачал. Балаболка пригорюнилась, но ненадолго. Имевшие место неудобства натолкнули ее на интересную мысль. Та привела с собой подружек, которые, в свою очередь, кого-то пригласили, и вскоре в голове ташаски собралась целая схема грядущих перемен.

— Знаете, — сказала Балаболка. — Я думаю, тут так неудобно, потому что кухня сделана для больших. Но теперь она в нашем распоряжении, и мы можем ее всю переделать. Тут будет так миленько! Знаете, что мы сделаем?

Внятного утвердительного ответа не последовало, и розовая ташаска с воодушевлением пустилась в путаный рассказ о грядущих переменах. Ее никто не перебивал, и это поощряло Балаболку ко все более смелым фантазиям. Правда, ее никто и не слушал, но стоило ли обращать внимание на такие мелочи? Балаболка считала, что нет.

Дрова прогорели. Вода все не закипала. Балаболка почесала в затылке, и оглянулась на остальных. Ташасы мирно дремали, а Толстяк даже тихонько похрапывал. Балаболка неуверенно потопталась на месте, потом выбрала самую маленькую и тоненькую лучинку, и пихнула ее в печь. Сухое дерево загорелось моментально. Балаболка поняла, что она на правильном пути. Она закинула в печку еще пару деревяшек покрупнее, а вот третья, сучковатая, уже не полезла. Балаболка, конечно, была не из тех, кто легко сдается, но и полено попалось на редкость упрямое.

* * *

Из глубин астрала за стараниями розовой ташаски наблюдала Леонора Мечтательная. Астральный образ эльфийки был на голову выше своего реального прототипа, а ее легкий наряд из земляничных листьев переливался всеми оттенками зеленого. Золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу. Над головой эльфийки висела грозовая туча, которая время от времени швыряла в никуда матово-черные молнии. Мысли великой волшебницы были тревожны. Ирулен Коварная пока никак себя не проявила, но, несомненно, замыслила что-то недоброе.

Леонора бросила внимательный взгляд на реку. На астральном плане та выглядела стремительным ультрамариновым потоком. В глубине ярко сияла индиговая лента — природная линия водной магии. Для сирены настоящее раздолье, но ни единой подводной волшебницы и близко не наблюдалось.

Плавно покачивая крыльями, над потоком пролетел лазурный призрак-искатель. Леонора насторожилась, но, признав в том творение Квадруна Ворчливого, успокоилась. Призрак завис над фермой, внимательно вглядываясь в ташасов, затем круто развернулся и стремительно умчался обратно. Вдоль потока, повторяя контуры заросшей тропинки реального мира, проступила радужная дорожка. Леонора повернулась и перелетела поближе. Вдали появилась неясная поначалу фигура с посохом в руках. Квадрун Ворчливый никогда не утруждал себя созданием оригинальных астральных образов, а, при наличии такой необходимости, банально копировал самого себя. Та же шляпа, та же мантия, даже шаркающая походка ничем не отличалась от реальной. Единственное, что изменялось — посох. Здесь, в астрале, это уже была не кривая деревянная клюка, а идеально прямой магический жезл, буквально лучащийся от распиравшей его земляной магии.

— Здравствуй, Квадрун, — сказала Леонора Мечтательная.

Тот снял шляпу, кивнул, и нахлобучил мятый головной убор на место.

— Пришел посмотреть на своих малышей? — спросила Леонора. — Они у тебя получились просто замечательные.

— Непослушные они получились, — буркнул Квадрун.

— Зато они сделали доброе дело, — сообщила Леонора.

— Разгромили трактир и украли лодку? — проворчал Квадрун.

— Нет! — резко возразила Леонора. — Твои малыши освободили двух магических существ, которых этот трактирщик держал в самом настоящем рабстве и заморил чуть ли не до полного угасания?! То, что они созданы в помощь, еще не дает никому права обращаться с ними подобным образом! Мы еще обсудим с трактирщиком этот вопрос, а что касается его убогой лодки, то она в камышах напротив фермы. Может забрать, если осмелится подойти к воде.

Квадрун Ворчливый с легким интересом взглянул на другой берег. Ничего, достойного внимания, там не обнаружилось. Разве что лодка едва заметно покачивалась на волнах. Скорее всего, та самая.

— Не вижу ничего страшного, — проворчал великий алхимик. — Будешь зверствовать лично?

— Не исключено, — строго сказала Леонора. — Но я его и так достану. Дело в том, Квадрун, что вчера их пьяную лавочку прикрыла Ирулен Коварная. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Решила обновить гардероб? — равнодушно брякнул Квадрун Ворчливый первое, что пришло в голову.

Слухам, ходившим по побережью, великий алхимик никогда особо не верил. Ирулен Коварная была по настоящему сильной волшебницей, а после смерти Магнификуса, пожалуй и вовсе величайшей чародейкой подводного мира. Ее известность строилась на ее могуществе и, в немалой степени, ее красоте, но никак не на слухах сомнительного происхождения. С другой стороны, Ирулен была не только магом, но и женщиной, что делало ее поступки вдвойне непредсказуемыми. А каприз женщины второй степени непредсказуемости — это посложнее уравнения единого магического баланса Галланы. Последнее, кстати, в общем виде никто до сих пор не вывел.

— Как ты можешь быть таким бессердечным?! — воскликнула Леонора.

— Долгие годы тренировки, — буркнул Квадрун Ворчливый.

Эльфийка демонстративно вздохнула.

— Заметно. Послушай, Квадрун, я подозреваю, что Ирулен хочет сорвать твой эксперимент. Она с самого начала следила за малышами, а эта сирена ничего не делает просто так.

— Не думаю, что ей для этого придется что-то делать, — проворчал Квадрун, глядя, как Балаболка сражается с поленом. — Хорошо хоть, они уже добрались до этого рыбовода и занялись делом, а то я уже начал думать, что пора распылить всю компанию и закрыть эксперимент.

— Не делай этого! — тотчас вскричала Леонора. — Ты потом сам себе этого не простишь. Квадрун, это же твоя лучшая работа!

Великий алхимик недовольно фыркнул.

— Лучшая, говоришь? И за что мне только статус высшего мага дали? Ладно, пойду, а то у меня там зелье выкипит. Заодно губернатора порадую, что ташасы нашлись, а то он мне с утра уже все уши через шар оттоптал.

— Долинус искренне переживает за Венетум, — с очень легкой, почти невесомой укоризной в голосе сказала Леонора.

— Он переживает, а я работаю, — проворчал Квадрун. — Все-таки у разделения труда есть свои недостатки. Всего хорошего, Леонора. Ты бы накинула что-нибудь на себя, а то у реки и простудиться недолго.

— Спасибо за заботу, Квадрун.

Леонора мягко улыбнулась. Квадрун повернулся, и широким шагом направился прочь. Радужная дорожка таяла за ним, рассыпалась на звездочки и рассеивалась без следа. Леонора повернула голову. Балаболка уже слегка запыхалась, но сдаваться не собиралась. Эльфийка простерла руку, произнесла заклинание и одним движением тонких пальчиков свернула из появившихся рыжих нитей огненную печать. Умник что-то пробормотал во сне.

— Чего? — повернувшись к нему, отвлеклась от печки Балаболка.

Умник не ответил. Эльфийка мягким щелчком отправила печать прямиком в топку. На какой-то неуловимый миг на каждом язычке пламени проступил четкий рыжий символ игрового эльфийского огня. Жар проник в самую сердцевину сухого дерева, и с жадностью голодного лесного зверя выгрыз ее напрочь. Прогоревшие дрова осели вниз. Леонора Мечтательная лукаво улыбнулась. За ее спиной выросли золотистые крылья. Эльфийка взмахнула ими, повернулась, и ее образ исчез в мерцающей астральной дымке.

Вернувшись к своему занятию, Балаболка неожиданно легко впихнула полено, и на радостях провозгласила себя умницей. Словно в ответ на ее усилия, вода в кастрюле наконец закипела. Розовая ташаска тотчас перебудила остальных. Лохмушка шлепнула нетерпеливую Балаболку хвостом по верхней лапке, за что была немедленно укушена за нижнюю. Это помогло ей проснуться. Умнику Балаболка нечаянно наступила на хвост.

— Йешки-барабошки! Смотри, куда наступаешь! — недовольно пискнул Умник.

— Извини.

Балаболка попятилась, споткнулась о Хитреца и упала на Толстяка. Все проснулись. Потягиваясь и зевая, ташасы поднимались на задние лапки. Те, что ноги. Умник глянул в печку. В самом низу, под дровами, мерцали и таяли ярко-рыжие сполохи. Слабый магический след, очень похожий на остаточную энергию от заклятия. Опасности она не представляла, да и вообще должна была рассеяться через несколько минут, но любопытно.

— Ты чего колдовала? — спросил Умник.

— Я?! — удивилась Балаболка. — Ничего. А с чего ты взял? Ой, йешки-барабошки!

Она увидела след, и тотчас расстроилась, что пропустила нечто интересное. Хитрец тоже глянул, и махнул лапкой.

— Да это от камней, наверное. Я, когда зажигал, магию в них активировал.

— Чего-то долго она держится, — заметил Умник. — Наверное, сильные камни были. А, ладно. Давайте дальше, пока вода не выкипела. Чего там у нас по схеме?

Он потоптался по рецепту, посмотрел на него сверху вниз и задумчиво почесал в затылке. Хитрец протянул лапку, и выдернул листок. Повертев его в руках, фиолетовый ташас тоже почесал в затылке и больше по памяти сориентировался:

— Нужно этого дракона, то есть рыбину, в кастрюлю покидать. Все, что осталось.

— Запросто, — пообещал Толстяк и упрыгал на стол.

Над головами ташасов полетели куски рыбы. Не все пролетели "над", вынудив ташасов спешно укрыться под столом. Из тех, что пролетели, некоторые даже попали в кастрюлю. Другие шлепнулись на нагревательную плиту, и зашипели, или, брошенные слишком сильно, вообще улетели за печь. Едва бомбардировка прекратилась, ташасы перебрались на стол — сообщить метателю, что они по этому поводу думают. Толстяк изображал из себя бывалого мастера катапульт, но рассерженная Лохмушка быстро низвела его до статуса новобранца. Кусок рыбины испортил ей всю прическу и смял цветок. Хитрец добавил, что низкая меткость Толстяка может поставить под угрозу весь процесс приготовления супа. В конечном продукте засчитывались только те ингредиенты, что так или иначе оказались в посуде, а не где-то рядом. Красный ташас расстроился и надулся. Он ведь хотел как лучше.

Рыба на плите пригорела, и по кухне пополз жуткий смрад. Лохмушка демонстративно зажала нос лапками, и предложила открыть окно. Толстяк тотчас вызвался сделать это. Не дожидаясь всеобщего согласия, он разбежался и ловко перемахнул со стола прямо на подоконник. Там Толстяк врезался боком в стекло, и оно треснуло. Ни разу не крашенная рама приоткрылась, хрякнула и повисла на одной петле. Лохмушка громко вздохнула.

— Окно открыто, — без всякой на то необходимости сообщил Толстяк.

Хитрец перевернул рецепт вверх ногами, внимательно изучил его и махнул лапкой.

— Хаос с ним, с окном, — сказал он. — Давайте дальше готовить. Так, Толстяк... Где Толстяк?

Все дружно повернули головы. На подоконнике Толстяка не было. Встревожившись, ташасы дружно сиганули на подоконник и чуть не вылетели прочь. Тормозная система в виде оконной рамы была уже использована Толстяком и низведена им до нерабочего состояния. Каким-то чудом Хитрец сумел удержаться на подоконнике, и удержал всех остальных, прибывших следом за ним.

— Толстяк! Где ты?!

— Толстенький, отзовись.

— Да здесь я.

Красный ташас сидел под самым окном с букетом нарванных тут же цветов, и удивленно пялился на встревоженных друзей.

— Йешки-барабошки, а мы тебя потеряли! — разъяснил причину внезапной тревоги Хитрец.

— А я, это, вот...

Толстяк смущенно протянул Лохмушке букетик. Снизу, правда, не достал, но это ничуть не испортило впечатления от его благородного жеста.

— Прыгай к нам, — сказал Умник.

Красный ташас взял короткий разбег, и с бодрым писком прыгнул прямо в распростертые объятия друзей. Те его, понятно дело, не удержали, и все дружно полетели вниз, образовав на полу под окном пищащую кучу-малу. Толстяк оказался на самом верху, Хитрец — в самом низу, отчего он пищал тише всех, но зато наиболее возмущенно. Лохмушка сказала: "спасибо", выдернула из букета нежно-голубой цветок, ничуть не пострадавший при падении, и начала осторожно выползать из общей кучи. Толстяк извинился, неуклюже сполз в сторону и, сильно смущаясь, вручил помятый букетик Балаболке. Мир в компании был восстановлен.

— Да Хаос с ней, с этой рыбой, — махнул лапкой Хитрец, снова принимая вертикальное положение. — В конце концов, помните, там, в трактире, суп тоже без мяса был.

— Угу, и причем дешевле, — добавил Умник.

— Точно, — кивнул Хитрец. — Так, дальше надо туда овощи покрошить. Кто-нибудь видел овощи?

— Я видела, — откликнулась Лохмушка. — Там, в шкафу, в самом низу.

Она уже вплела новый цветок в волосы, и ее настроение заметно улучшилось.

— Отлично, — сказал Хитрец. — Тогда идем за овощами, только погодите, я рецепт захвачу. Балаболка, присмотри за огнем, у тебя это здорово получается.

Розовая ташаска согласно закивала. Остальные ташасы, размахивая рецептом, словно флагом, убежали в указанном Лохмушкой направлении. Дверцы шкафа были приоткрыты, но Толстяк для общего удобства отворил их настежь. На нижней полке, почему-то утопленной ниже уровня пола, были аккуратно разложены овощи. Их было много: красных и желтых, зеленых и пурпурных, однотонных и пятнистых. Одни овощи были круглые, другие продолговатые. Некоторые были зарыты в собственную шелуху, другие, напротив, гордо выставлены напоказ. У ташасов даже глазки разбежались от такого изобилия.

— Которые нам? — спросила Лохмушка.

Хитрец сверился с рецептом, и озадаченно почесал в затылке. Мало того, что текст после всех злоключений стал практически нечитаемым, так еще и прочитанное вызывало недоумение. Некоторые названия, как оказалось, вообще отсутствовали в знаниях ташасов. Другие с большой натяжкой удалось совместить с известными им плодами. Третьи названия были опознаны точно, но таких овощей в наличии не наблюдалось.

— Ну и что теперь? — хмуро спросила Лохмушка.

— А давайте всего-всего покрошим в суп, — предложил Умник. — Только по чуть-чуть. А что точно узнали, того положим побольше. Ну, скажем, раза в три. Чтоб заметнее было.

— А это мысль, — согласился Хитрец. — Тогда так. Ты, Толстяк, будешь овощи резать, мы с Лохмушкой — таскать, а ты, Умник, контролируй, чего и по сколько. Вот, держи рецепт.

Работа закипела. Толстяк вновь вообразил себя великим воителем, вышедшим поразмяться на поле брани, и неистово крошил врагов на очень мелкие кусочки. Хитрец и Лохмушка оттаскивали изрубленные ошметки, как бесстрашные полевые целители, и подтаскивали новых бойцов, как... Тут даже аналогии сразу не нашлось. Наверное, как бывалые командиры, загоняющие испуганных новобранцев навстречу подвигу. Умник отложил рецепт в сторону и ориентировался исключительно по памяти.