— Поглощает энергию туммима, — пояснил, показывая на камень. — Очень редкая вещь.
Ранели собралась потрогать камень, но он отвел руку, спрятал амулет под рубашку.
— Все понятно. Кроме одного. Кто ты? Или ты стыдишься своего имени?
Он прищурился:
— Ялмари из клана Онер.
— Онер? — девушка задумчиво сдвинула брови. — Южные кланы. Те, что давно покинули Умар и поселились в Лейне. Амулет тоже оттуда? — она стала сыпать вопросами, не дожидаясь ответа. — И каким ветром тебя занесло в Энгарн? Почему люди верят тебе и слушают тебя?
— Потому что у меня есть это, — воспользовавшись паузой, показал золотой знак "волка".
— И, я думаю, ты его не украл?
— Нет, — отрубил он, хладнокровно глядя на девушку. — Я служу Поладу. Еще о чем-то хочешь спросить?
— Да, хочу, — шагнула ближе, грудь вздымалась от волнения. — Хочу спросить: как ты, оборотень, мог нарушить закон стаи? Как ты можешь принимать их обычаи? Как ты можешь служить тем, кто сжигает нас на кострах?
— Спокойней, — скривился он. — Ты так кричишь, словно я запалил эти костры. Я объясню тебе все, если сначала ты скажешь, почему я должен отвечать на эти вопросы. Или Умар — это тюрьма? — вернул ее же слова. — И каждый оборотень обязан делать то, что ты считаешь правильным?
— Есть закон стаи, и все подчиняются ему. А тех, кто не починяется, мы считаем предателями.
— Я не буду оправдываться. Когда-нибудь ты узнаешь, что есть закон выше закона стаи. Иначе тебя бы тоже не было здесь. Сколько я помню, закон стаи запрещает незамужним девушкам покидать Умар. А замужние покидают страну только в сопровождении мужа, не так ли? — он вскочил в седло, заканчивая разговор.
— Ты очень хорошо осведомлен о законах страны оборотней и все же служишь врагам. Вот что внушал князь, когда говорил: недостаточно знать закон, надо еще исполнять его.
— Счастливого пути, Ранели из клана Далита, — Ялмари не принял спор. — Надеюсь, ты больше не попадешь на костер, пока доберешься до дома. Потому что в следующий раз я могу не успеть тебе помочь, — он взял вторую лошадь в повод и отправился дальше.
Ранели все еще злилась. Она чуть не разорвала парня на мелкие кусочки. Почему не ответил на вопросы? Служа людям, он становится виновным в том, что они делают с братьями. Никакая благая цель не может оправдать это. Девушка очень надеялась, что они никогда не встретятся. Когда Ялмари исчез из виду, она обратилась в волчицу и продолжила путь в Сальман, стараясь держаться подальше от Западного тракта.
29 юньйо, Сальман
Ялмари переночевал в сигнальной башне, где пришлось зашивать куртку, порванную бешеной девчонкой. "Волки" с недоумением посматривали на явно разрезанную дыру, но помалкивали. Все-таки золотой знак — великая сила. Ялмари представить себе не мог, как бы объяснил, почему куртка прорезана, а он не ранен. А так всего лишь принял невозмутимый и загадочный вид.
После насыщенного дня он с удовольствием вытянулся на постели и, кажется, в следующее же мгновение уснул.
...Он падал в бездну. Летел стремительно, будто сорвался вниз с темно-синих скал. В вышине чернело беззвездное небо. Ветер свистел в ушах, еще немного — и он разобьется спиной о камни. Дыхание перехватывало, а сердце будто остановилось. Еще несколько мгновений полета и чудовищный удар вышиб сначала воздух из легких, а потом и сознание. Он даже боль почувствовать не успел...
Ялмари резко сел на кровати. В комнатке было темно и тихо. Он глубоко вдохнул, успокаивая сердцебиение. Казалось, сердце во сне действительно не билось, а теперь наверстывало упущенное. Вытер со лба пот. Это что еще за новости? От жары или усталости?
Нашарил на полу кувшин с водой и сделал несколько глотков. Немного придя в себя, снова лег и припомнил увиденное. Обычно он не придавал значения тому, что снилось. Прошлые и недавние впечатления прихотливо переплетались в них, но не могли помочь ни в сомнениях, ни в исполнении какого-то поручения.
Но это краткое видение казалось странным во многих отношениях. Во-первых, впервые он умер во сне. Обычно даже большие неприятности там заканчивались благоприятно. Во-вторых, само видение: темно-синие скалы, беззвездное небо, да и столь долгое падение... Ничего подобного наяву он не видел и не испытывал. Даже картин и рисунков не встречал, не читал никогда, что на Гоште существуют такие горы...
Второй раз он заснул без сновидений. Засветло поднялся, чтобы побриться. Как у многих оборотней волосы на лице росли темные и густые, так что, как бы тщательно он ни скоблил щеки, все равно создавалось впечатление, что плохо выбрит. Он тогда походил на разбойника с большой дороги. Иногда, чтобы не вызывать неприятных ассоциаций, приходилось бриться по два-три раза в день.
На рассвете, сдержанно попрощавшись с капитаном, Ялмари выехал в Сальман. Со шляпой он расставался очень редко. Вышедший из моды головной убор, как заметила и Ранели, легко скрывал блеск глаз в темноте. Сейчас никто такое не носил, но широкополая шляпа "волка" впереди загибалась вверх, и поэтому никак не подходила. Свою он надевал так, что почти пол-лица скрывал. Если же обстоятельства требовали напугать кого-то — как, например, старейшину Елеу — достаточно было сдвинуть шляпу на затылок. Ялмари вспомнил и бандита, которого пришлось убить в Биргере. Когда нож задел лицо и не сделал на щеке и царапины, мужик сразу догадался, с кем имеет дело. После этого на допрос "волкам" его отдавать было нельзя.
Встреча с девушкой-оборотнем тоже не выходила из головы. Вчера спокойствие далось Ялмари нелегко. Он мечтал о встрече с братьями и никогда не предполагал, что она произойдет именно так. Закон стаи! Как Ранели тыкала им. Этот закон говорил, что где бы ты ни был, стая всегда остается твоей семьей, и ты должен делать все для ее благополучия. Нарушил он закон? И да, и нет. Он ни разу не причинил вреда братьям, наоборот спасал их. Пытался объяснить людям, что "другой" не значит "плохой". Но и благополучию стаи Ялмари не служил — поставил себе другую цель. Отправляясь в путь с золотым знаком "волка", он втайне надеялся, что сможет побывать в Умаре — страна оборотней находилось чуть севернее владений графа Иецера. Он уже лет шесть готовил себя к тому, что придет время вернуться в стаю. Среди людей надо скрывать свою сущность. Среди оборотней он сможет быть самим собой. Ранели посеяла в нем сомнения: а что если и другие посчитают, что он нарушил закон стаи и не простят этого?
Грустные размышления скрашивали только воспоминания об Илкер. Маленькая горничная принцессы, уверенная, что оборотни вовсе не так ужасны, как это обычно расписывается... Ялмари, конечно, не обольщался. Одно дело читать о монстрах в книжке, а совсем другое узнать, что твой друг и есть монстр. Узнать, что когда он говорил, будто находит тебя во дворце по запаху, не преувеличивал ни капли. Для оборотня мир полон запахов, так же как для человека звуками и красками. У каждого, с кем он встречается, особый запах, который запечатлевается в сознании, как цвет глаз и тембр голоса. Даже когда Илкер так далеко, как только он вспоминал о ней, в памяти возникал слабый аромат ее кожи.
Как девушка отреагирует, если узнает его тайну? Самое меньшее — огорчится. И все же мысли о ней развеивали мрак в душе. Кто знает, может, Эль-Элион послал встречу с Илкер, чтобы дать Ялмари силы идти дальше, когда он будет сомневаться в себе...
Ближе к Сальману лес закончился. Стены города, возвышавшиеся посреди зеленеющих полей, напоминали шоколадный торт. Сальман находился ближе всех к горам отделявшим Кашшафу от Энгарна, поэтому для строительства городской крепости использовали горный камень, имевший темно-коричневый цвет. Желающих попасть в город оказалось немало. Сальман славился изготовлением оружия — благо штольни располагались близко. Сюда стекались не только вездесущие купцы, но и воины: от вилланов, желавших попытать счастья среди "волков", до знатных рыцарей, чьи отцы владели большими или маленькими замками.
Городские ворота приближались, и Ялмари внимательнее всматривался вперед. Наконец внутренне возликовал: магических камней у стражи не было. Народ подходил к служке, платил пошлину за вход и шел дальше. "Волки" следили за порядком: чтобы нахалы не лезли без очереди и не пытались прошмыгнуть без платы.
Войдя в ворота, лесник прежде всего переговорил с десятником. Оборотни и вампиры бесчинствовали и здесь, но городской совет в панику не впал. Убийства тщательно расследовались. По двум жертвам вынесли вердикт: тела изуродованы скорее кинжалами, чем зубами, то есть люди попадали под подозрение сильнее, чем оборотни. Вампиров ищут. Выносилось предложение воспользоваться камнями для поимки оборотней. Старейшина его отверг на том основании, что камни сомнительного происхождения. Странно, что других это не остановило. В общем, старейшина Сальмана намекнул, что сообщит о происходящем Поладу. После этого вопрос о туммимах больше не поднимался. В городе камни встречались.
Но на этом хорошие новости заканчивались. Оказалось, что оборотни или вампиры беспокоили жителей Сальмана и окрестных деревень не так, как Рыжие горы, отделявшие окрестные земли от Кашшафы. Пострадало уже семь вилланов. Трое из них погибли. Четверо других сошли с ума и, скорее всего, тоже умрут. Что с ними случилось — никто не знал. Знают только, что они подошли близко к горам. А что если это болезнь и зараза перекинется дальше?
Известия смутили Ялмари. Враг опережал их и действовал сразу в нескольких местах. Если еще промедлить — начнутся еще и восстания. Но и сейчас он не представлял, как помешать Загфурану.
На вопрос о трактире десятник сообщил:
— Если вам нужны слухи, сударь, то лучшего места чем "Бравый моряк" не найти. Хозяин много повидал, прежде чем обосноваться в Сальмане, а потому не задает лишних вопросов. Так что, поговаривают, у него можно встретить от кашшафца до вампира. Нас просили проверить там посетителей, но поскольку смертей и кровавых драк там не бывает, мы трактир не трогаем. Пара "волков" только рядом патрулирует. Значит, отсюда сразу направо и вдоль городской стены, пока не наткнетесь на разрисованную вывеску с одноглазым моряком. Это постоялый двор и есть.
Ялмари поехал в указанном направлении. Трактир находился, наверно, в самой грязной части города. Вонь стояла невыносимая: из-за летней жары реки помоев, что текли вдоль домов, быстро испарялись. Добрый дух хранил его: ни разу из верхних окон не вылили помои, пока проезжал. Но это лесник посчитал единственным плюсом. Пока добирался до таверны, вообразил, что "Бравый моряк" настоящий притон.
Аляповатого моряка с красной рожей и черной повязкой на глазу он заметил издали. Про себя взмолился, чтобы внутри оказалось хоть немного чище, иначе его стошнит от этих запахов. Голова раскалывалась. Того и гляди придется искать себе другое пристанище. Обоняние оборотня не раз спасало жизнь, но сегодня из-за него он рисковал с жизнью расстаться.
Сразу за вывеской распахнутые ворота вели в просторный и чистый двор. Ялмари воспрял духом. Прислуга тоже пришлась по душе: чистенький мальчик подхватил коня под уздцы и исчез, как только Ялмари покинул седло. "Посмотрим, что здесь..." — он толкнул двустворчатые двери. Чистое полупустое помещение встретило ароматами мяса и рыбы.
Мелодично зазвонил колокольчик, и тут же к нему вышла женщина лет пятидесяти:
— Добрый день, сударь. Что вам угодно? — взгляд внимательный, цепкий. После такого обычно люди доставали из кармана магические камни. Но женщина лишь спрятала усмешку, будто без всякого камня узнала, кто он, но это ее нисколько не смутило. Что ж, догадки так и останутся догадками. Как она докажет их правильность?
— Здесь всегда так пусто? — поинтересовался Ялмари после приветствия.
— Постоянные посетители приходят к вечеру. Тогда у нас не протолкнешься.
— Ясно, — Ялмари помолчал. — Я, пожалуй, переночую здесь. Есть у вас свободная комната?
— Конечно, есть. Как не быть. Вот в день Равноденствия у нас много гостей, а теперь до дня Добрых духов пусто будет. Вам сейчас комнату показать или после обеда?
— Я пообедаю позже. Пока оставлю в комнате кое-какие вещи и пойду навестить знакомого.
— Тогда следуйте за мной, сударь.
Ялмари поднялся на второй этаж вслед за хозяйкой. В доме все сделали добротно и чисто: дубовая лестница, широкий коридор — видно, что хозяин любил размах. Проходя мимо одной из комнат, он замер, уловив знакомый запах. Из-за двери раздался мелодичный девичий смех. Хозяйка стояла на пороге соседней комнаты:
— Постояльцы. Они вам не помешают.
Лесник рассеянно кивнул и пошел дальше. Едва хозяйка отвернулась, еще раз потянул носом воздух. Тут же донесся знакомый голос:
— Устал?!
Сомнений быть не могло — здесь остановилась Ранели. Интересно, что этой девчонке неймется? Он-то считал, что после происшествия в деревне она поторопится домой.
До обеда Ялмари побывал и у старейшины, и в монастыре. Обе встречи не доставили ничего, кроме разочарования. Старейшина, преданный королеве всей душой, знал только, что, вероятно, готовится заговор. "Но это ведь не мое дело", — заявил он с виноватой улыбкой. Ялмари понял, что если до сих пор Сальман и не поддался на уговоры мага, то это не окончательное решение. Горожане могут изменить его в ближайшем будущем, если страшные смерти не прекратятся.
Монастырь прилепился к городу с южной стороны и, как обычно, напоминал крепость в крепости. С тем отличием, что каменную ограду монастыря тщательно выбелили известью. Возле высоких дубовых ворот, оббитых железом, висел шнурок. Ялмари подергал его. Звона колокольчика не услышал, но вскоре открылось крохотное окошко и оттуда дружелюбно осведомились:
— День добрый, сын мой. Что ты ищешь?
Лесник предъявил знак:
— Мне хотелось бы поговорить с настоятелем, — сообщил он.
Окошко захлопнулось, и на этот раз часы на городской ратуше отсчитали четверть часа, прежде чем маленькая дверь, умело вытесанная внутри большой, бесшумно отворилась. Худой монах в черном балахоне, подпоясанном веревкой, улыбнулся в густую бороду:
— Проходи, сын мой. Настоятель уделит тебе четверть часа.
Ялмари неприятно поразило, что настоятель Тордой заранее определил время, необходимое для беседы.
Внутри были такие же белые стены с большими окнами, разделенными на маленькие квадратные рамы. Кроме монаха, идущего впереди, никто не показывался. Тишину не нарушал ни один звук, отчего монастырь казался вымершим. Чем они сейчас заняты? Молятся или ушли в деревни для проповеди и сбора пожертвований?
Монах толкнул одну из дверей, и Ялмари, миновав крошечную прихожую, вошел в белую комнатку, освещенную солнечными лучами. Из мебели здесь поставили лишь громадный сундук, стоящий у правой стены (такой ночью наверняка служил постелью), да две табуретки. На одной из них, выпрямив спину, будто ему загнали туда кол, вперил в него взгляд седой Тордой.
