Стихийная работа

— Зря ты так. Очень неплохое тело. Тебе идет.

— Издеваешься?

— Издеваюсь, — признался я. — Помогу, когда отсюда уйдем. Какой мир предпочитаешь?

— Первый попавшийся. Где потом встретимся?

— Во дворе моего замка. Координаты помнишь?

— Помню.

Мы вышли в первую попавшуюся дверь.

Смотритель маяка Стилбери был пьян. Не как правило, а как исключение — сегодня он навсегда прощался с маяком, жизни без которого пока не представлял. Маяк был очень стар, Смотритель, по сравнению с ним, очень молод, но всю свою жизнь он прожил среди серых камней и серых волн, под нежно-зеленым бескрайним небом, с белым огнем над головой. Теперь маяк был не нужен, суда к берегу не подходили давным-давно, и его решили разобрать. Именно разобрать — в свое время на него не пожалели добротного дорогого камня — и использовать на расширение здания ратуши. Смотрителю это казалось обидным и неестественным, как скормить свиньям труп друга, но его-то как раз не спрашивали. А он не знал, куда теперь идти и что делать.

Последний раз поднялся он к фонарю, посмотрел на горизонт, где небо плавно переходило в море, зачем-то протер стекло фонаря. И даже не удивился, когда воздух у парапета дрогнул и выпустил двоих: высокого альбиноса в черном с косой на плече и маленькую кудрявую девушку в розовом.

— Подходит? — обратился тот к своей спутнице. — Выберешься отсюда?

— Выберусь, выберусь, — буркнула она. — Не тяни.

— Расскажешь, как получилось?

— Расскажу. Потом.

— Скажи хоть, почему босиком.

— Там шпильки были...

— Шпильки?

— Ну, каблуки такие...Кончай издеваться, помоги лучше!

— Ладно, ладно.

— До встречи.

-До встречи, — рассмеялся парень и ударил свою спутницу так, что ладонь вышла из спины. Подхватил обмякшее тело, будто оно ничего не весило, и перекинул за ограждение.

Ощущения реальности событий все это Смотрителю почему-то не добавило. Наверное, ему стоило бы испугаться, обеспокоиться за свою жизнь, может быть, возмутиться и постараться что-то исправить (хотя, что тут исправишь) или наказать убийцу, но почему-то он ничего не сделал, только стоял и смотрел.

— Привет тебе, — вытирая окровавленную руку полой черной куртки, сказал парень, заметив его молчаливое присутствие.

— Утро доброе, — отозвался Смотритель.

— Утро добрым не бывает, — жизнерадостно сообщил его собеседник.

— Не бывает, — согласился Смотритель. — Особенно сегодня.

— Прощаешься? — как-то сообразил парень.

— Прощаюсь.

— Бывает. Приходится.

— И ничего не сделаешь.

— Да, ничего не сделаешь, — подтвердил он.

Несколько минут они стояли в задумчивости, вспоминая каждый свои многие и многие случаи, когда уже ничего не сделаешь. Ничего не попишешь, ничего не скажешь и ничего не изменишь.

— А хочешь, я тебя тоже отпущу? — вдруг предложил альбинос, озаренный идеей.

— Как её?

— Его, — поправил парень.

— Ну да, его, — покорно повторил Смотритель.

— Хочешь — так, хочешь — вместе с маяком.

Смотритель задумался еще на несколько минут, глядя на море и небо, пока не понял, что думает совершенно не о том. Точнее, ни о чем. Думать ни о чем, полностью уходя от образов и рассуждений, его тоже научил маяк.

— Хочу. Вместе с маяком.

— Прощай.

— Прощай, — эхом отозвался Смотритель, но ожидаемого удара не ощутил.

Изумрудное небо сомкнулось за ним, серые волны отняли печаль, за спиной по-прежнему стояли серые стены, только, кроме шума волн и ветра, Смотритель слышал, как маяк говорит с морем, как тихим писком отзываются дальние корабли. Призрачные, сумеречные, мертвые корабли, которым тоже нужны ориентиры, тоже нужен белый огонь под зеленым небом, огонь его маяка. Они приветствовали его с радостью, как старого знакомого, которого очень долго ждали и который наконец к ним присоединился. Маяк отвечал басистым шепотом, узнавая и приветствуя почти всех по именам... Вечером Смотритель зажег на башне огонь.

Иноходец Сэнс дис Арен

И мосты нам не помеха, они просто здесь для смеха! Ха-ха!

Песня.

— Желтый дом, — констатировал Сэнс дис Арен, межзвездный авантюрист из мира Юна-98, отделавшись от несуразного тела и добравшись, наконец, до замка своего друга. — Точнее, желтый замок. Что у вас стряслось?

— У нас? — переспросила помесь таксы с трехногой табуреткой, прикладывая ко лбу мокрое полотенце и горестно мигая фосфоресцирующим глазом. — У нас ничего, нормально. А у вас?

— А у нас в квартире газ, — неудачно съязвил Иноходец и пошел искать объяснение получше.

— Вот. У всех проблемы, абсолютно у всех, — печально вздохнула ему вслед такса, но он уже не слышал.

В замке действительно творилось даже Хаос не знает что. Менее выносливая половина многочисленной гвардии Вэйланниных помощников валялась с холодными компрессами на голове и жаловалась на головную боль, а добросердечная Милена находила страдальцев и поила анальгином. Причем отыскивались "нежные лилии" всех видов и размеров в самых неожиданных местах, от домашних шлепанцев тетушки Миши до книжных полок. На одну из этих жертв головной боли и стресса, удачно маскировавшуюся под ковер, чуть не наступил сам Сэнс, причем у "ковра" стресс мгновенно прошел, а у Иноходца начался. Да и как остаться спокойным, блуждая в полной темноте по постоянно меняющемуся плотоядному замку. Сэнса он, конечно, не тронул бы, но все равно это изрядно раздражало.

Свет в замке погас час назад. После долгих веков безотказной работы вылетели предохранители, а поскольку никто давным-давно не помнил, где они находятся, поменять их было сложновато. Половина населения замка предлагала дождаться неизвестно где бродящих хозяев, которые про пробки либо помнят, либо найдут их сами; вторая справедливо замечала, что хоть Вэйланну, хоть Астинити ждать можно до падения луны, и все это время придется сидеть в темноте. Все старшие помощники (Мик, Бур, Асфа и еще двое-трое) принадлежали ко вторым, и Иноходца немедленно организовали искать утраченные пробки.

Он их и нашел. Ночное зрение почему-то с местной темнотой не справлялось, и, добравшись до кухни, Сэнс уронил посудный шкаф, за которым пробки мирно покоились все эти годы. Короткое расследование показало, что главным виновником безобразия оказался Мик, смастеривший ультразвуковую ловушку для мышей (которых в замке никогда не было). Это нехитрое устройство обеспечило и замыкание в сети, и головную боль доброй половине населения замка. Свет включили, шкаф подняли, мышеловку Сэнс конфисковал "до выяснения" и с удивлением обнаружил, что неполадки ночного зрения ни при чем — все это время он бродил во мраке в привычных темных очках. Бывает.

Замок постепенно успокаивался и укладывался спать, когда в три часа ночи в ярком электрическом свете возник всем известный Гарди.

Вэйланна Черный Факел

— Хорошо устроился, — заметил Иноходец, критически оглядывая мои скромные апартаменты.

— Я знаю, — согласился я.

На тот момент я обитал в переделанной под гостиницу тюрьме, причем не где-нибудь, а в начальничьем кабинете. Находилась гостиница вместе с кабинетом и прочим содержимым в столице маленького, но гордого государства, полностью из этой столицы и состоявшего. Местный предприимчивый монарх рассудил, что на заключенных тратятся деньги, а постояльцы платят сами, и разместил в тюрьме трех принцев, сватавшихся к его дочери, две заморские делегации и одного чародея. Меня, то есть. Вообще-то, я временную петлю рассчитывал так, чтобы уладить оставшееся дело в этом микрогосударстве и успеть домой раньше возродившегося Иноходца, но видно чего-то не учел, потратил много времени на маяк. Призрачное время с реальным не соотносится — никак ориентироваться не научусь.

— Ты разве в БПДД до сих пор работаешь? — ни с того, ни с сего спросил дис Арен и занял начальничье кресло.

— Вроде нет, — ответил я, смутно припоминая что-то насчет обещанной легенды.

— А они об этом помнят?

— Не знаю. Наверное. А что? — туманные воспоминания обретали плоть и фактуру.

— Отстал ты от жизни. Задание тебе принесли, а ты даже не в курсе.

— Легенду?

— О, в курсе! — порадовался Сэнс. — Легенду. По старой памяти, не в службу, а в дружбу и так далее. Сценарий принесли. Этот, как его... ушастый такой, мелкий.

— Гарди?

— Он самый. Правда, сценарий успел бесследно исчезнуть.

— Ясненько. Что ты ему сказал?

— Что у тебя сейчас срочный заказ, а вообще — как только, так сразу.

— Молодец! Так и надо. Сначала Аджар, раз я уж взялся помогать, потом легенда.

— Аджар?

— Вернемся в замок — узнаешь.

Но сначала я разобрался с тем, из-за чего, собственно, появился в этом захолустье. Один из "родных и знакомых Кролика", то бишь меня, оказался экспонатом в местном зоопарке, и его пришлось выручать. Сначала я собирался обставить побег более-менее правдоподобно, но теперь просто телепортировал недоумевающего зверя в соседний лес, оставил на его месте записку "Не ждите, не ищите, не вернусь" и вместе с Сэнсом отправился домой, к Аджару и его кольцам.

Четвертый в нашей компании появился в самый последний момент, когда Дверь на континент была уже открыта во дворе моего замка. Бешеный Юнарджи, буйный белобрысый алдар с Замковых гор, с которым мы за несколько лет знакомства не раз вытаскивали друг друга из самых странных и опасных ситуаций. Внешность у Бешеного для своих гор самая типичная. Рост — метр девяносто пять, "косая сажень в плече", грива отродясь не стриженых волос и ярко-синие глаза, какие я очень редко вижу у людей. Ну, кроме народа Замковых гор, для которых это вполне типично. И характер — на вулкане жить спокойнее, чем с Юнарджи общаться. Вроде мирный, тихий, отходчивый до абсурда, но взрывается мгновенно и сначала покалечит, а потом раскается, причем искренне. А под горячую руку не попасть — так любую подлость простит и забудет.

— Эй, Черный Факел, — начал Юнарджи, едва войдя во двор, — я тут на континенте недавно встретил одного тапира. Оказывается, они у нас водятся. Так он клялся, что он фея. Как по-твоему, бывают феи тапирами?

— Сомневаюсь,— покачал я головой. — Они чаще голубями бывают или белками.

— Я так и понял, что он врет. А он заладил: Золотая Винден, Золотая Винден. Тоже мне, гномское золото. Говорил, что его твой сын в тапира превратил. У тебя разве есть сын? Внебрачный, что ли?

— Нету у меня никого, ты же знаешь.

— Значит, врала зверюга. А ты куда направляешься? — заметил Юнарджи открытую посреди двора дверь.

— На поиски вот его храма, — кивнул я в сторону Аджара. — Пойдешь с нами?

— Я потому и спросил. Хотя, конечно, я не напрашиваюсь... Кстати, — добавил Юнарджи как можно более непринужденно, — тебя в последнее время никто не убивал?

— Тапировы бредни?

— Угу. Странный он какой-то был. Больной, наверное. Грустный такой, несчастный. На твоем алтаре, кстати, сгорел. Я ему даже поверил почти.

— Где, говоришь, сгорел? — ошеломленно переспросил я.

— На одном из твоих алтарей, том, что в лесу. Я его там и встретил. Он мне на жизнь жаловался, а потом прыгнул в твой черный огонь. А что?

— Да так, ничего. Праздное любопытство, — пожал я плечами. — Я, как видишь, жив.

— Я и так это знал, — улыбнулся Бешеный.

Так закончилась жизнь Золотой Винден, феи с дипломом, моего милейшего врага. Не стало ей легче жить от моей смерти в том поединке. Теперь у меня, оказывается, врагов нет. Совсем. Даже странно.

Пешком идти не пришлось — дис Арен раздобыл где-то вездеход. Очень древний вездеход. Видимо, этому прародителю бронетехники была противна сама мысль о движении, и большая часть энергии топлива обращалась в протестующий скрежет, за километры оповещавший всех о нашем существовании. Так что началось путешествие достаточно весело. В гору мы наш транспорт толкали всего пару раз (больше гор не попадалось), а под уклон он съезжал сам, с победным грохотом, давая нам шанс пробежаться за ним до следующей горы. Причем попадись ему на дороге дерево, счет был бы десять — ноль в пользу последнего.

Идиллия эта продолжалась, пока не кончилось топливо. Пламенный мотор заглох, и мы застряли посреди поросших ковылем холмов, без малейшего представления, где мы и сколько еще осталось пройти.

— Приехали, — констатировал Сэнс. — Станция степная, конечная.

— К айранам за бензином не пойду, — сразу предупредил я. — На моем счету их армия и пожар в библиотеке. Вряд ли они сильно мне обрадуются.

— Могу наведаться домой и разжиться ракетным топливом, — предложил Иноходец.

— У тебя есть топливо?

— В ГСП позаимствую, если не засекут.

— Где-где? — переспросил Аджар.

— Галактическая Служба Порядка. И бесплатно, и совесть спокойна. Они же за мной охотятся — грех у них не воровать.

— Не надо. Ты там надолго застрянешь, особенно если попадешься

— У старого пилота была бочка авиационного, — вспомнил Юнарджи.

— Это у того, с радугой?

— Ну, да! — с энтузиазмом подтвердил Бешеный. — Он наш человек, он все поймет и наверняка топлива не пожалеет.

Пилот этот действительно относился к категории людей, странных даже для нашего безумного мира. Родом он был с Запада, но перебрался на Восточное полушарие, когда вопреки всем законам физики достал с неба живую радугу. Когда мы с Юнарджи впервые его встретили, он выращивал радуги вместе с не менее странным лесничим. И хотя самолет давным-давно использовался только в качестве дома, в запасе еще оставалось горючее.

— Бешеный, ты гений! Я мигом обернусь! Вернусь с горючим, ждите!

Ждали, да не дождались. Появившись через час с канистрой горючего, я обнаружил... Ничего я не обнаружил: ни вездехода, ни оставленных при нем друзей — только огромную дыру в земле, в которую с меланхолическим журчанием стекал ручеек. Рассмотреть дыру поближе я не успел — под ноги мне бросилась крыса, невразумительно вереща о чьем-то избавлении, и умоляюще свалилась на спину. Если крыса перед кем-то на спину падает — считай, будто человек на колени встал. Ее послали меня к правителю проводить. Мол, это важно очень.

Ну, послали — провожай. Я спустился вслед за крысой в открывшуюся в холме дверь, прошел пару подозрительно знакомых коридоров и понял, наконец, куда попал. Это была резиденция Монморанси, где обо мне осталась почти добрая память и несколько снесенных стен и дверей.

Мы как раз прошли мимо моего прошлого места обитания в тронный зал Монморанси. Повелитель крыс сидел на каменном полу перед троном с короной поверх холодного компресса на голове.

— Вэйланна, друг мой! Я никого больше в плен не возьму, только избавь меня от своих приятелей! Слышать их уже не могу!

И действительно, из одного тоннеля доносились немелодичные, но странно знакомые звуки. "То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя" — иначе не скажешь. Есть в каком-то мире такая песня. Я пошел на звук, перешагивая через ошалевших крыс. Кто-то валялся в обмороке, кто-то истерически пищал и хихикал, кто-то бегал по кругу, бился головой об пол или подпрыгивал на месте. И чем ближе я подходил, тем яснее становилась ситуация.