Стихийная работа

— Не похож,— снова усомнился оборотень.

— Я не бамбр! — взвыл агент, явно потерявший контроль над событиями. — Я из федерального бюро...

— Медвежьих Услуг, что ли? — попытался прояснить ситуацию пожилой орк в доспехах и ярко-голубом берете с помпоном.

— Нет, скорее Подвигов, — заметила песчаная ведьма.

— Вы из БПДД? — осведомился у агента призрак болотной собаки.

— Нет! — заорал агент так, что бедный барбос едва не развеялся. — Здесь вам не балет! Какое падеде!

— Значит, вы из балета, извините? — уточнил миниатюрный синий слоник, глядя на агента сквозь круглые "ботанические" очки, как на амебу в микроскоп.

Я старался не смеяться, а все остальные посетители ресторана искренне пытались разобраться, что это за "фы-бы-ры" такие.

— Я спецагент! — в отчаянии заявил агент с какой-то петушиной интонацией.

— Ну, тогда не интересно,— хором протянули кошка, эльф и удивительной небритости парень с двадцатитрехструнной гитарой и переключили внимание на игру в кости за соседним столом.

— И вообще... — разозлился агент. — Именем закона, вы арестованы! — гаркнул он Ксине, свирепо сверкая глазами.

— За что? — поинтересовалась та.

— А он уверен, что он не бамбр? — очень серьезно, как про больного, спросил у гитариста эльф.

Если бы агент совсем не умел владеть собой, он бы что-нибудь разбил. Или кого-нибудь укусил. И его бы в итоге обязательно во что-нибудь превратили, а то и хуже. Не зря же Ксину звали Уничтожающей Тенью. Но агент владеть собой умел, хоть и не до конца, поэтому перебесился бессимптомно и подумал, что ответить Ксине. На самом деле он ухитрился нечаянно раскопать подозрительное — может, даже нечеловеческое — происхождение историка Ксении Шедок, но при собравшейся в ресторане публике этот мотив казался явно смехотворным

— За шпионаж! — заявил агент. — Против гигаполиса Новый Падуб.

— В пользу города айранов,— с издевкой продолжила Ксина.

— Признаетесь? — агент шагнул с порога, и дверь (а точнее, Дверь) мягко закрылась за его спиной.

— Признаюсь, — обреченно согласилась Тень, и я мог бы поклясться, что в глазах её, хоть и закрытых, бьется смех.

— Следуйте за мной! — просиял агент, распахнув дверь...

— Оба-на... — выдохнул он, глядя на бескрайнюю степь вместо привычных небоскребов и дорогу без малейшего намека на асфальт. На дороге сидела ворона и расклевывала банан. Бред какой... Агент протер глаза и вновь воззрился на ворону. Та обозвала его нахалом и улетела, прихватив банан.

Будь на его месте агент матерый, ветеран своей работы, наверное, пришлось бы его все-таки превратить... Да хоть в стакан медовухи. Множество западных разведчиков закончило свои миссии на Востоке именно так. Пожалуй, матерый агент в подобную ситуацию и не попал бы. Этот же был совсем зеленый, едва ли не первое дело, да еще и по собственной инициативе.

И он точно знал, что ресторан находится в его родном гигаполисе в каком-то подвальчике, перед дверью стоит его собственная машина, а ворон в гигаполисе уже лет сорок, как нету. Только если в зоопарке. И зачем он связался с этим секретным отделом?

Предупреждали же его. Так нет — сам рвался, сам выбивал себе это назначение. Чуть ли не против приказов шел, ставил на раскрытие почти забытого уже дела "Пропавших в тени". Боролся, боролся... и напоролся. Эта ассоциация повергла беднягу в такое уныние, что он бессильно опустился на порог, и тихие слезы потекли по его лицу.

— Довели человека,— посочувствовал гитарист.

— Наверное, тяжелый день был, — предположил кто-то.

Песчаная ведьма подошла к неподвижному скорбящему агенту, погладила по голове, провела легкой рукой по глазам, взяла за руку.

— Не грусти, — мягко сказала она, и я услышал шорох песка в часах — так работала её магия. Магию иногда слышно: шорох песка, шелест страниц, гул пламени, свист меча или говор воды — у кого что.

— Тебе ведь не о чем грустить, — продолжила ведьма. — Твой единственный дом здесь, Джант, в степи, в лесу. Здесь твоя сестра.

— Конечно, я тебя не оставлю, — с печальным вздохом кивнул бывший агент. — И в мыслях не было. Но так хочется иногда чего-то нового, неизвестного... Хотя бы посмотреть на другие земли... На Запад...

"Здорово обрабатывает!" — тихонько восхитился Орион.

— Что ж, мы здесь действительно задержались. Пойдем, — предложила ведьма. — Не на Запад, конечно... Хотя можно и туда...

— Но уж точно не по воде, — отозвался новорожденный Джант чисто восточным выражением. — Пойдем, — улыбнулся бывший западник, взгляд его посветлел.

Вышли они, взявшись за руки.

— Корэн, мы тоже задержались, — напомнил я, когда впечатление от эпизода с агентом рассеялось и народ в ресторане возобновил свои дела и разговоры. Сам я вспомнил о нашем деле после Ксининой фразы о городе айранов.

— Сейчас идем, — кивнул Корэн, имея в виду "сей час", а то и через час. И неизвестно, когда и как продолжилось бы наше путешествие, не появись на пороге представительница "города-сказки" собственной персоной.

Об айранах слышали? Что видели — не ручаюсь, но уж слышать-то должны были, особенно, если на Южном континенте живете. Нет, айраны — это не те, которые белые в стакане. Описываю для непросвещенных: девушки минимум двухметрового роста, с нечеловечески удлиненными пропорциями и практически без плеч. Холоднокровные. Считается, что они сродни змеям — но не точно. Одеваются обычно в красное, размножаются партеногенезом. Или клонированием. Или почкованием. Или еще как-нибудь, но только не как все нормальные живые существа. По крайней мере, их мужчин еще ни разу никто не видел.

Надо будет с какой-нибудь из айранов познакомиться, — а то они себя изучать не дают — может, новое что узнаю. Например, зачем им машины. В смысле, автомобили. На всем Восточном полушарии машины есть только у айранов, но зато уж они с ними не расстаются. Чтоб айран шла пешком — да раньше луна позеленеет. Оставшаяся. Их сначала было две: большая и маленькая, — а потом западные мракобесы маленькую взорвали. Печально... но не в тему.

Так вот, об айранах. Основная их особенность, если не считать скрытности (с кем не бывает), рептилоидного происхождения и прочих, прочих, — золотые волосы. На самом деле золотые: восемьдесят процентов благородного металла и двадцать — какой-то опять же неизученной органики, придающей этой природной проволоке небывалую мягкость и прочность. Причем растут настолько быстро, что айраны без проблем ими расплачиваются.

Вот и сейчас айран забрала заранее приготовленный Мурком сверток, неуловимым движением без ножа и ножниц отхватила длинную золотую прядь и подала хозяину. Прядь мгновенно исчезла в кармане комбинезона, а айран направилась к выходу, непостижимым образом ухитрившись разминуться с притолокой и сохранить гордую осанку. Я ростом ниже нее, и то в дверях кланяюсь. Как это она?

Пока я размышлял об айранских таинственных способностях, Корэна осенила Идея. Он сорвался с места и буквально вылетел за дверь, а я остался прощаться с Мурком и новыми знакомыми и извиняться за Корэна перед теми, об кого он споткнулся в полете.

Когда я, наконец, добрался до двери, на улице как раз произошло нечто абсолютно невозможное — айран отдала Корэну ключи от машины. Как будто так и надо. Он помахал мне рукой, мол, иди сюда, а айран развернулась на каблуках и со свертком под мышкой пошла по направлению к городу-сказке. Что-то мне подсказывало, что она туда не дойдет...

— Ты что сделал? — накинулся я на Корэна. — Мы к ним в библиотеку идем, а ты?

— Ну, во-первых, мы уже едем и наверняка доберемся раньше нее. Если она вообще дойдет. А во-вторых, даже если и дойдет, все равно меня не вспомнит. Зомби я из нее не рискнул сделать — слишком уж они странные, эти златовласки. Но память подкорректировал. Кстати, у нее оказалась слабая воля.

— Слабая воля, слабая воля, — передразнил я. — Еще не хватало всех встречных на силу воли твоими методами проверять. Ты хоть машину водить умеешь?

— Впервые вижу этот агрегат, — развел руками мой стильный самоуверенный друг.

— Ну, шикарно! — буркнул я, садясь за руль. Корэн устроился рядом.

— Поехали? — полуутвердительно осведомился он.

— Не совсем.

— Почему?

— Я до педалей не достаю.

— Давай я попробую.

— Да ты же меньше меня! И вообще, когда мне было лет восемнадцать, меня учили водить машину.

Я, наконец, нашарил рычаг регулировки сиденья, подогнал расстояние под свой рост и завел мотор.

— Вот теперь поехали, — самоуверенно заявил я и тут же ткнулся носом в руль.

— Сколько, говоришь, лет тебе было? — спросил Корэн, потирая ушибленный лоб.

— Мало. Это было в другом мире и не совсем со мной.

— Давно и неправда.

— Вроде того.

— И ты хоть что-то помнишь?

— Честно — нет.

Перегрузка прижала нас к креслам, но теперь мы хотя бы ехали вперед. И очень даже неплохо ехали. Настолько хорошо, что я решил для полного счастья разжиться музыкой.

— Силой эфирного ветра вызываю Мировое радио, — трижды произнес я универсальную для любого мира формулу связи и включил айранскую магнитолу.

Мировое радио вещало из студии в Акениани, странном месте между мирами, и полностью держалось на моем друге Вэдиаре и нескольких взбалмошных конеррен, поставляющих звуковые новинки всех возможных миров. Новинки эти даже не всегда можно было назвать музыкой, но Вэд как-то разбирался.

— Алло, здравствуйте! — ответил Вэдиар на мой "звонок".

— Привет, Наблюдатель.

— А, Черный Факел! Привет. Чем занят?

— Путешествую понемножку.

— Зачем звонишь?

— Странный вопрос. Ты ди-джей или кто?

— Да, разумеется. Вот уж не знал, что ты слушаешь мое радио! Что ставить будем?

— Ну, что-то конкретное, думаю, заказывать бесполезно... Поставь что-нибудь... помнишь технологический мир, в котором недавно тысячелетие кончилось? Мы там отдыхали еще в горах. Помнишь название?

— Помню, помню. Сеть Аттала. Ладушки, найду что-нибудь оттуда. Пока!

Связь прервалась, но услышать, что нашел Вэд, мне так и не довелось — машина запрыгала по кочкам, вдруг стремительно пошла вниз — и нам с Корэном пришлось аврально выпрыгивать. Благо, машина попалась открытая.

Кочек никаких не оказалось и в помине. Трясло не машину, а добрых десять гектаров окружающей степной местности.

Пейзаж вокруг стремительно менялся. Трава исчезла на глазах, на солнце наползла черная тень оставшейся одинокой луны, и с потемневшего неба в потрескавшуюся каменистую землю ударила молния, но не исчезла, а заплясала между землей и небом, как пьяная кобра, заливая равнину неестественным зеленовато-белым светом. Сверху посыпалась сверкающая раскаленная "звездная пыль". Хор-рошая погодка!.. с точки зрения конеррен.

— Кинт! — мысленно воззвал я в самом широком диапазоне. — Где бы ты ни был, явись передо мной, сивка-бурка рыжая!

— Он еще и обзывается, — прокомментировал этот любитель театральных эффектов, восседая в позе лотоса метрах в двух над землей. Вообще, конеррен — это почти кошачья голова на почти человеческом теле, возникшие так давно, что ни кошек, ни людей и в проекте не было. А Кинт конкретно — атлетически сложенный авантюрист по кличке Сценарист Вселенной с бархатной ярко-оранжевой кожей, алыми стриженными под каре волосами и зелеными раскосыми глазами, пожизненно одетый в "вареные" джинсы. Я почти уверен, что джинсы эти от тела неотделимы. Конеррен, как и Бесконтрольные, в телах не особенно нуждаются и носят их скорее для удобства жизни в каком-либо мире или в силу привычки. Вряд ли Кинт удосужился синтезировать отдельно тело и отдельно одежду. Я и сам никогда этого не делаю.

— В чем дело? — прищурился рыжий конеррен.

Корэн с интересом наблюдал за событиями, прикрываясь от метеоритного дождя наскоро наколдованной дверью банковского сейфа. Странная у него все-таки фантазия.

— Кто-то из вас решил поживиться моим миром? — осведомился я.

— Нет, зачем? — удивился моему возмущению Кинт.— Все куда проще.

— Все это, — я широким жестом обозначил творившееся вокруг безобразие, — твоих рук дело?

— А здесь еще у кого-то хватит на это сил?

— Сил, может, и хватит, но в голову точно не придет. Тебе все это зачем?

Метрах в трех от меня из земли поднялось Ничто и теперь задумчиво расползалось в стороны. Корэн его пока не заметил, зачарованно глядя на Нечто, почесывающее псевдоухо рядом с его, Корэновым, ботинком. Очень симпатичное Нечто, хотя и не очень вразумительное.

— Чтобы было — не ответ?

— Не ответ.

— Можешь считать все это своим подарком на день рождения, — сообщил Сценарист Вселенной. — У вас на Инхеле такой классной погоды отродясь не было. Тебе же родственен Хаос — наслаждайся!

Из трещины в земле выполз Глаз, отрастил с десяток ножек и забегал по кругу. Нечто уже вознамерилось им подкрепиться, но Глаз нечаянно влип в стремительно расползающееся Ничто и сгинул без следа. Нечто раздосадованно съежилось и посмотрело на Корэна, решая, стоит ли обращаться к нему за сочувствием или лучше сразу укусить.

— Это все, конечно, здорово, но лучше бы вернуть все как было, — предложил я.

— Не-а! Ты и сам можешь.

— Я причем? Твоих рук дело — ты и разбирайся. И день рождения у меня не сегодня.

— А когда?

— Не знаю. На третьей сотне лет забыл.

— Значит, сегодня. Какая тебе разница? Все равно у вас здесь с календарем проблемы. "Счастливые годов не наблюдают".

— Часов, — машинально поправил я.

— Ну, часы-то у вас есть.

— И дни, и часы, и к часам батарейки! Магические, не с Запада! Кинт, не увиливай, убирай бедлам на место.

— Давай лучше ты. Что тебе стоит спасти часть своего мира?

— Что тебе от меня надобно, старче?

Ничто, наконец, добралось до Корэновых ботинок и стерло хвост от Нечто. То заверещало и взлетело Корэну на плечо, а оттуда на дверь от сейфа. Корэн увидел Ничто и балетно-кенгуровым прыжком убрался от него подальше, так что Нечто на двери едва удержалось.

— Мне — да ничего особенного. Мало ли у тебя в карманах всякой всячины.

— Будто я не знаю, что ты не особенное не спросишь. О чем речь?

— О "Хрустальном сердце". Идет?

— Идет, — несколько удивленно согласился я. — А ты просто попросить не мог? Без спецэффектов.

— А то ты бы отдал...

— Отдал. Зачем оно мне?

— Судя по моим сведениям о людях...

— ... к которым я не то, чтобы отношусь...

— А, извини! — радостно заулыбался Кинт. — В тебе человеческого очень много!

— Не настолько, — буркнул я, нашарив в бездонном кармане маленький хрустальный кулон в форме сердца на тонкой цепочке. Перед уходом мне на шею надела его Милена, бывшая принцесса нашего замка, только я на шее ничего долго носить не могу. Надоедает. Я бросил украшение Кинту, тот поймал, моргнул, шевельнул кошачьими ушами, и все встало на свои места. У Корэна из рук исчезло все-таки решившее подружиться Нечто, луна ушла, молния втянулась в небо, волной вернулась трава. Какое все зеленое, какое все красивое, как говорил один цыпленок в одной липучей песне. В двух метрах над землей таяли в воздухе чеширские кроссовки Сценариста Вселенной.