Мэнди стояла на коленях, кусая губы от боли и унижения, а над ней возвышался какой-то гад в черном плаще с капюшоном. Одной лапой он крепко держал девчонку за вывернутые до упора руки, а другую полностью погрузил в разрез ее платья. При этом он громко сопел, а из уголка его приоткрытого от удовольствия рта, текла тонкая струйка слюны. То, что произошло со мной при виде этой картины, я не берусь описать. Внутри моей головы как будто взорвали петарду, глаза застила багровая пелена, в ушах стучали тысячи барабанов. Как будто какая-то внешняя сила подняла меня на ноги и потащила вперед. Первый удар я нанес ему прямо в лицо, потом под дых, потом я не считал. Я молотил его кулаками изо всех сил, я чувствовал такую ярость, что готов был убить его голыми руками. В какой-то момент он опомнился, и попытался парировать. Это еще больше меня подстегнуло. Мы сцепились и начли кататься по фургону, сбивая по пути все содержимое полок. Я пытался дотянуться до его горла, чтобы придушить гниду, он яростно отбивался. Потом фургон кончился и мы вывалились наружу, прямо на выложенный камнями двор Толстой башни. Я тут же вскочил, готовый нанести следующий удар, но этого не понадобилось, потому что мой противник остался лежать на месте. Осторожно приблизившись, чтобы не стать жертвой какой-нибудь изощренной хитрости, я легонько потряс его и увидел, как из его рассеченного лба течет тонкая струйка крови.

— Эй, парень, ты чего? — растерянно произнес я.

— Бесполезно, — сзади подошла Мэнди, зябко кутаясь в шерстяную шаль. — Он, падая, ударился головой об камень, подпирающий колесо, я видела. После такого не выживают. Так что можешь не стараться.

— Не может быть! — я еще раз потряс его за плечо, изо всех сил желая, что бы тот встал и все это оказалось дурной шуткой. Кровь полилась сильней. Великая богиня! Кажется Мэнди была права.

— Что же нам делать? — спросил я ее. — Кто это вообще такой?

— Не знаю, — ответила циркачка. — Он ворвался так внезапно, я не успела его разглядеть. Может, посмотришь? — она посмотрела на меня умоляющими, полными слез глазами, и я понял, что ей самой до смерти страшно.

Преодолевая брезгливость, я дотронулся до лица покойного и откинул капюшон. У мертвеца был длинный нос, выступающие вперед, как у кроликов зубы и срезанный подбородок. Да уж, красавцем его нельзя было назвать и при жизни, а сейчас и подавно.

— Так я и думала, — сказала Мэнди, стуча зубами, — это Коста.

— Мой предшественник, который исчез из цирка месяц назад?

— Он самый. Видишь, не зря Рувэн хотел набить ему морду, — у девушки вырвался истерический смешок.

— Ладно, — я оглянулся по сторонам, — давай затащим его в фургон, там решим, что делать.

Глава 14.

Труп оказался жутко тяжелым. Только с третьей попытки мне удалось перекинуть его через бортик фургона. Мэнди пыталась мне помогать, но толку от нее было чуть — у девчонки дрожали руки, и я отправил ее варить нам грог. Иногда в таких ситуациях, занятие простыми, обыденными делами оказывает самое благотворное воздействие. Так получилось и на этот раз. К тому времени, как я, весь взмокший от предпринятых усилий, влез в фургон, она уже смогла прийти в себя, и рассказать по порядку, как все произошло, хотя, рассказывать было особо нечего. Рувэн отправился кутить в город, к одной из своих подружек, она поболтала с Вилмой и отправилась спать в свой фургон. Мэнди уже собиралась раздеваться, как кто-то набросился на нее сзади, она ничего не успела предпринять.

— К счастью ты вернулся вовремя, — произнесла она, глядя себе в чашку с грогом. — Мне страшно подумать, что бы было, если бы ты не вмешался.

Я не знал, что сказать, и, чтобы хоть как-то сгладить неловкое молчание, принес теплую шаль, и укутал ее. И тут Мэнди прорвало — она уткнулась мне в плечо и разревелась. Мне оставалось только обнять ее и периодически подавать носовые платки. Я смотрел на ее хрупкие плечи, сотрясаемые от рыданий, и тонкую шею, и во мне подымалась волна какой-то странной нежности, и одновременно гнев, против чудовища, способного причинить вред этой гордой девушке.

— Ох, Рауль, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — спросила она, сквозь слезы.

— Простить? За что? — я подал ей очередной платок.

— Я ведь думала, что это ты копался в моем белье, — Мэнди громко высморкалась. — Я с самого начала была против твоего пребывания в цирке, и пыталась тебя отсюда выжить.

— Но почему?

— Наверно, чувствовала свою вину. Мы ведь обчистили тебя в Энжере. И потом, ты строил из себя такого важного, знатного господина, вот я и делала все, чтобы отравить тебе жизнь, — она неуверенно посмотрела на меня, из-под опущенных ресниц.

— Тебе это удалось, — вся моя злость на Мэнди вдруг ушла, как вода в песок. — Ну что, мир?

— Мир, — Мэнди благодарно улыбнулась и шмыгнула носом.

— Я вот чего не пойму, — сказала Мэнди после еще одной неловкой паузы, во время которой я не знал, куда девать руки, — где Коста был все это время? Я имею в виду, если это он следил за нами и копался в моих вещах, где же он все это время жил?

Я пожал плечами, и наклонился к покойнику — следовало все-таки решить, что с ним делать. Одет он был в черный суконный костюм, весьма добротный, украшенный красным галуном и роговыми пуговицами, а поверх костюма в черный муаровый плащ. Плащ был довольно потрепанный, а на внутренней подкладке я обнаружил секрет — потайной карман.

— Что это? — Мэнди перестала сморкаться и с удивлением наблюдала, как я вынимаю из кармана небольшой плоский ларец из орехового дерева, украшенный перламутровой инкрустацией и черную маску. Маска меня не удивила — завтра начинался карнавал, и все жители Рейнсберка обязаны были всю неделю выходить из дома только в масках, я и сам уже приготовил симпатичную маску с длинным розовым носом. А вот ларчик был, пожалуй, слишком роскошной вещью для бывшего помощника метателя ножей. Я нажал на рычажок в форме дубового листа и крышка ларчика, издав мелодичный звон, отворилась. Внутри находилось кольцо с печаткой, кошелек, набитый талерами, золотой свисток и сложенная в несколько раз карта.

— Странная какая-то карта, — я поднес ларец ближе к свету, — здесь написано, что это Рейнсберк и Императорский остров, а улицы расположены совсем не так, и названий нет. Я приподнял карту, чтобы рассмотреть получше, и тут верхний листок рассыпался от ветхости в моих руках.

— Трогг побери! — воскликнул я, отдергивая руку, чтобы не повредить другие листы. — Сколько лет этой карте?

— Я все поняла.— Мэнди внезапно стала белой, как полотно. — Это — Хозяин Толстой башни!

-Что?!! Ты же сказала, что это Коста!

— Коста видимо убил предыдущего Хозяина и сам стал Хозяином Толстой башни. Я же тебе говорила, Хозяин ходит в черном плаще и маске! Это объясняет, где Коста был все это время, и каким образом мог следить за нами. А это должно быть карта всех подземных ходов столицы.

— Что же этой картой никто до меня не пользовался, если она рассыпалась, как только я попытался ее разглядеть?

— Коста не умел читать, — ответила Мэнди. — Как, видимо, все его предшественники.

— Погоди, у меня в голове не укладывается. Значит Коста давно хотел тебя...за тобой...ммм... поухаживать и заранее все спланировал?

— Он знал, что Рувэн его прибьет, стоит ему только заикнуться об этом, — хмыкнула Мэнди. — Видимо, каким-то образом он сумел подобраться к Хозяину, теперь мы этого никогда не узнаем. А из башни он мог видеть все, что мы делали, вот он и выбрал удачный момент.

— Вот ведь скотина! — я даже сплюнул, от негодования.

— Оставь, он уже мертв. Вот что ты теперь будешь делать?

— Ты о чем?

— Рауль, — серьезно проговорила Мэнди, — ты убил Хозяина Толстой башни. Теперь это принадлежит тебе по праву, — она сделала глубокий книксен, и протянула мне шкатулку и маску.

— Ты что с ума сошла? Не собираюсь я становиться следующим Хозяином. И потом я его не убивал, он сам напоролся головой на острый камень.

— Ты даже не знаешь, от чего отказываешься! Хозяин становится обладателем несметных богатств! Ты знаешь, какие ходят легенды о сундуках с золотом и драгоценными камнями, которые спрятаны в подвалах башни!

— И что я с ними буду делать? Ежедневно ходить пересчитывать и ждать, когда следующий претендент придет меня убивать? Нет уж, увольте. Я принц Наровина, и другой доли не желаю, — я раздраженно всучил Мэнди ларец Хозяина.

— Ты не можешь отказаться, — Мэнди, казалось, была потрясена до глубины души. — Я еще ни разу не слышала, чтобы кто-то отказался.

— Да, а что с ним происходит?

— Его убивают, и Хозяином становится начальник охраны, — произнес старикашка, заходя в фургон. — Вы бы еще громче кричали, чтобы вас услышали и в городе.

— Ты все слышал? — Мэнди покраснела.

— Большую часть, — хмыкнул старикашка. — И ваше счастье, что это был именно я, поскольку вы сами, судя по всему, ничего путного придумать не можете.

Первым делом Ульрих осмотрел наши трофеи. Больше всего его заинтересовала карта. Обругав нас пару раз за неуклюжесть, он пробормотал: " Ладно, что-нибудь придумаем", и повернулся ко мне.

— Вы уверены, принц, что хотите отказаться от титула Хозяина, — спросил он, хитро прищурившись. — Не спешите с ответом, подумайте хорошенько. В любом случае вас никто не осудит.

— Да сколько раз можно повторять! — в бешенстве заорал я. — Я не желаю быть...

— Т-с-с, — старикашка приложил палец к губам. — Не хочешь, не надо. Зачем же кричать об этом на весь мир. Просто в этом случае, дело значительно усложняется.

— Меня действительно убьют, если я откажусь? — спросил я после минутного молчания.

— Таковы правила жителей башни, — флегматично ответил Ульрих, — убийство из корыстных побуждений здесь воспринимается с пониманием и даже поощряется, но так как ты не пожелал воспользоваться выгодами этого преступления, друзья и родственники жертвы вправе потребовать возмездия.

— Нет здесь у Косты ни родственников, ни друзей, — возразила старикашке Мэнди.

— О, за этим дело не станет, — отмахнулся от нее тот, — когда на кону такой куш, как сундуки с золотом, у покойного быстро найдутся и те и другие. — Старик в глубокой задумчивости почесал кончик носа. — Плохи твои дела, принц. Согласно кодексу, следующий Хозяин может стать полноправным, только убив предыдущего. А предыдущий — ты.

— Но откуда они узнают, что это я? Вы ведь не расскажете об этом, а труп мы где-нибудь спрячем.

— Где? — возмущенно всплеснула руками Мэнди. — Закопаем посреди двора?!

— Можем вынести его за ворота, например к реке...

— Пока мы его дотащим, нас обязательно кто-нибудь заметит — тут все шпионят друг за другом.

— Но я могу где-нибудь спрятаться, уехать обратно в Наровин, в конце концов, — я совсем растерялся.

— Рауль, за твою голову будет назначена такая цена, что тебя найдут и на краю света, — веско сказала Мэнди. — За тобой будут охотиться лучшие наемные убийцы. Даже если тебе удастся их обмануть, до конца своих дней ты будешь шарахаться от каждого встречного. Неужели ты этого хочешь? Пойми, наконец, тебе придется стать Хозяином, у тебя просто нет другого выбора!

— Ну, выбор всегда есть, — старикашка отхлебнул грог из своей кружки и со стуком поставил ее на стол. — Надо просто уметь его видеть.

План, который предложил старик был просто сумасшествием, но из той идиотской ситуации, в которую я попал, это было единственным выходом. Это признала даже Мэнди, назвавшая нас, поначалу, свихнувшимися самоубийцами. Но так как ничего лучшего она предложить не смогла, ей пришлось смириться. К тому же времени на споры у нас не было — туман начинал рассеиваться, а он, как раз и являлся основным компонентом нашего плана.

Через некоторое время, Филин, задремавший было на часах у межевого камня, был разбужен, внезапно возникшим из тумана всадником в длинном черном плаще.

— Эй, часовой, — сказал всадник. — Да ты никак спал?!!

— Никак нет, Хозяин — заикаясь от страха и дрожа прошептал Филин. — Я только тут прислонился, малость...

— А ну, поди сюда, я тебе покажу "малость"! — взревел всадник. — Я тебе сейчас так всыплю вот этим вот кнутом, что тебе небо с овчинку покажется!

— Умоляю, Хозяин, — жалобно промычал Филин. — Не надо, я больше никогда...

— Подойди ближе, — я старался говорить таким же низким, хриплым голосом, как у Косты, но боюсь, у меня не очень получалось. Впрочем, поскуливающему от страха Филину, было не до подозрений. На это мы и рассчитывали.

— Снимай рубаху, холоп, — сказал я, когда нерадивый часовой, наконец, приблизился. — Да подставляй спину. Спину, я сказал... — мне пришлось выйти полностью из-за камня, за которым я прятался, чтобы увидеть, выполняет ли Филин приказания. Поверни тот голову немного влево, он бы меня обязательно заметил, не смотря на туман, но он слишком боялся ослушаться Хозяина. Решив, что Филин уже дошел до нужного состояния, я приблизился к Магнолии ( нам пришлось использовать именно ее, поскольку все другие лошади наотрез отказывались везти покойника), и, резко щелкнул кнутом ей по заду, после чего прыгнул в ближайшие кусты. Результатов я не видел, но как потом рассказывала Мэнди, все прошло, как нельзя лучше — лошадь взвилась на дыбы и сбросила мертвого всадника, которого мы нарочно не закрепили, на землю, прямо перед ошарашенным Филином. Бедный часовой, долго не осмеливался приблизиться к телу, но в конце концов он пересилил себя и склонился над Костой.

— Хозяин, что с вами? — робко спросил он.

На этом месте был наш выход.

— Эй, Филин, что это у тебя там? — крикнула Мэнди, "случайно" вышедшая на прогулку из башни, со старикашкой под руку.

Я подождал, пока они отыграют все свои "охи" и "ахи", и тоже присоединился к ним. Старикашка как раз осматривал покойника.

— Мертв, — констатировал он, поднявшись. — Видимо ударился головой об камень.

— Но как же так, — бормотал Филин, — я же ничего...

Следовало его добить. Мэнди как раз извлекла из-под плаща давешний ларец, и с глубоким книксеном, второй раз за ночь, подала его очередному Хозяину Толстой башни. На этот раз это получилось у нее еще изящнее, чем в первый — сказывался опыт.

— Ты убил Хозяина Толстой башни, и теперь это принадлежит тебе. Теперь ты — новый Хозяин!

Филин машинально взял ларец, но вид у него, с открытым от удивления ртом, был настолько комичен, что я чуть не прыснул от смеха, склоняясь в свою очередь в поклоне.

— Да здравствует новый Хозяин Толстой башни! — прокричал Ульрих.

Только тут до Филина стало доходить его положение. В отличие от меня он не стал как выразилась Мэнди "кочевряжиться", а очень обрадовался. В течение всего того времени, что мы торжественно везли его на лошади в башню, он крепко прижимал к себе ларец и без остановки вертел головой по сторонам, как будто ожидая, что кто-то может вдруг явиться и оспорить его права. Я немного боялся, как это воспримут телохранители Хозяина, но все прошло без сучка и задоринки — главный телохранитель тщательно осмотрел тело Косты, снял маску, после чего склонился перед Филином в поклоне и принес ему присягу на верность. Судя по подавленным зевкам и выражению скуки на лице, с которым он это проделывал, Коста был далеко не первым, похороненным им Хозяином. Мы не стали ждать окончания церемонии, и тихонько смотались, благо, никто на нас внимания не обращал.