— Дитя мое, вы и не можете меня помнить, это было слишком давно. Я как раз попал на королевскую свадьбу. Его Высочество принц Ниобер женился тогда на соседской принцессе. Если не ошибаюсь, звали ее Анни...

— Анни-Клод! — воскликнул я. — Это моя матушка.

— Как же, помню. Прелестная девица! Сколько грации!

Я прокашлялся. Матушка, возможно, была во времена старикашкиной молодости "прелестной девицей", но мне было трудно себе это представить. В этот момент, полог фургона приподнялся, и внутрь протиснулась полненькая, курносая девушка с веснушками на круглом лице, оказавшаяся той самой горничной госпожи Оделины, прихода которой ждал старикашка. Он тут же принялся раскланиваться и отпускать ей комплименты (как выяснилось, старикашка вообще оказался большим поклонникам женской красоты), так что наш разговор ненадолго прервался. Девица слушала комплименты охотно, хихикала, и бросала на меня недвусмысленные взгляды. В другой раз я бы не преминул завести знакомство с такой аппетитной барышней, хотя бы для того, что бы узнать побольше о ее знаменитой госпоже, но сейчас я был поглощен тем, что сказал старикашка, и досадовал, что мы не можем вновь вернуться к интересующей меня теме. В конце концов, старикашка все же вручил ей свои снадобья, мази и парфюмы, и, горничная госпожи Оделины удалилась. Я подумал было, что она девица не из робкого десятка, если осмелилась прийти в этот притон, называемый Толстой башней, но, увидев поджидающего ее кавалера, понял, что ошибался — с обладателем таких пудовых кулаков можно было безбоязненно путешествовать даже в Трогговом царстве.

— Послушайте, уважаемый, как вас все-таки зовут? — спросил я старикашку, когда девица в сопровождении своего квадратного спутника направилась к воротам.

— А вам зачем это знать, молодой человек? — проворчал тот.

— Ну, не могу же я обращаться к вам, как эти невежды, — обескуражено проговорил я. — Вы, все-таки, почтенный, пожилой господин...

Несколько секунд мой собеседник рассматривал меня в упор, с нескрываемым подозрением, потом тяжело вздохнул:

— Вы, уж простите старика, Ваше Высочество. За все эти годы в цирке, я и позабыл, что существует обыкновенная человеческая вежливость. Видите — ли, местная публика не утруждает себя соблюдением этикета, — с горечью произнес он. — А зовут меня Ульрих Феофан фон Терц, но вы можете называть меня просто Ульрих.

— Так вот, уважаемый Ульрих, — начал я. — Вы упомянули, что объездили полмира...

— Да, — самодовольно протянул старик, — в свое время я попутешествовал.

— А доводилось ли вам, когда-нибудь видеть, или, хотя бы слышать о живом драконе. Кроме Наровина, я имею ввиду...

— А вам-то зачем, принц, — удивился мой собеседник. — У вас же есть один. Или вы хотите их разводить?

— Дело в том, что дракона в Наровине больше нет... И я не совсем женат.

Старик вопросительно задрал свои кустистые брови, и мне не оставалось ничего иного, как рассказать ему всю мою историю с самого начала. Слушал он молча, не перебивая, прикрыв глаза, так что временами мне казалось, что он заснул или умер. Когда я закончил, он некоторое время сидел в той же позе, не двигаясь, потом тяжело вздохнул и произнес:

— Значит вы, принц, убили последнего дракона...Н-да, к сожалению ничем не могу вас обрадовать — нигде, кроме вашего королевства, я не встречал даже упоминания о них.

Я почувствовал страшное опустошение, как если бы я был полным стаканом, и из меня вдруг вылили всю жидкость. Уверенность в благополучном исходе дела, с которой я выехал из замка, сменившаяся робкой надеждой, после того, как меня выгнали из Академии, растаяла окончательно. Если уже Ульрих, который столько повидал, никогда не слышал о другом драконе, стоит ли продолжать? Не лучше ли признать поражение, чем тешить себя несбыточными мечтами? Я попытался представить себе выражение лица батюшки, если я вернусь домой с такой вестью. Нет, лучше даже не возвращаться.

— Неужели нигде не встречали? — жалко переспросил я.

— Увы, нигде, — развел руками старик. — Но не отчаивайтесь, принц. Как я уже сказал, я объездил полмира, но вторая-то половина осталась мне неизвестной. Так что, вполне может быть, что существует где-то и второй дракон.

Старик пытался меня утешить, но у него это плохо получалось. Неужели мне придется объездить вторую половину мира, чтобы убедиться в том, что дракон, которого я убил, был единственным? Я представил, как вхожу в ворота замка через много лет, дряхлое чучело, такой же, как старикашка сегодня, неузнанный никем, и никому уже не нужный... Когда я дошел до того места, как будущий король Наровина объявляет меня самозванцем, и приказывает побить камнями, я обнаружил, что старик продолжает что-то говорить:

— О, если бы они не отобрали у меня мое чадо, как бы все было просто. Я мог бы тогда вам помочь.

— Не понимаю, причем здесь ребенок, — хмуро произнес я.

— Какой ребенок? — старик прервал свои стенания и непонимающе уставился на меня.

— Но, вы же только что сказали — чадо, которое у вас отобрали...

Старик опять издал резкий скрипучий звук, заменяющий ему смех, что заставило меня подпрыгнуть на месте от неожиданности.

— Ой, не могу, — старик отер с глаз слезы, — неужели, глядя на меня можно даже представить, что у меня может быть ребенок?

— Ну, я подумал...

— Чадом, мой дорогой принц, я называю библиотеку Академии, которую я основал, и без лишней скромности могу сказать, сделал ее самым обширным источником мудрости во всей Империи, а может и за ее пределами, — произнося эти слова старик гордо выпрямился и поднял вверх указательный палец. — Да, в это трудно поверить, но эта богатая и огромная библиотека, которой так гордятся в Академии, создана вот этими руками. Я даже пожертвовал в нее свое собственное собрание раритетных фолиантов! И вот их благодарность! Изгнание, забвение, — голос старика задрожал. — Проклятые завистники!

— Вы занимали в Академии большой пост? — с недоверием спросил я, разглядывая засаленную ленту, которой старикашка повязывал свои косматые патлы.

— Ха! Большой! Я был ректором Академии! Сам Император прислушивался к моим советам! Я был вхож в самое высшее общество!

— Но, если так, как же вы очутились в цирке?

История, поведанная старикашкой звучала просто невероятно, и, услышь я такое при других обстоятельствах, я бы ни за что не поверил в эти небылицы. Но тот факт, что именно он изобрел столь действенный порошок, избавляющий от страха перед полетом, поневоле внушал уважение. По словам старикашки, он был известным ученым, занявший, благодаря своему авторитету в научном мире пост ректора Академии, даже несмотря на то, что не принадлежал к высшей аристократии. И, как всегда бывает в подобных случаях, нажил себе этим блестящим взлетом массу недоброжелателей и завистников. До поры до времени все шло хорошо, пока он не решился опубликовать труд всей своей жизни, а именно: "Астрономические исследования, позволяющие предсказывать появление звезды О-Ери".

— А что, разве можно предсказывать появление звезды? — удивился я.

— Пресвятая дева сохрани! — воскликнул старикашка. — Какое невежество! И это юноша знатного рода, получивший образование! Что тогда ожидать от простолюдинов?! Только не говорите мне, что вы считаете, что в центре Земли находится огромная гора, а весь наш мир заключен в ящик и дырочки в ящичке это и есть звезды!

Именно так я и считал, но после такой отповеди я не осмелился настаивать на этом. Кроме того, я не считал данную тему настолько важной и принципиальной, чтобы спорить с Ульрихом.

— Да будет вам известно, неразумный отрок, — гремел старик, — что в центре Вселенной находится Земля, и она же составляет ее ядро. Ее окружают 10 сфер, 10 колоссальных шаров, расположенных друг в друге. В 7 первых, ближайших к Земле вращаются Солнце, Луна и 5 планет. Их круговращение сопровождается чудесной музыкой, музыкой сфер. В 8-й расположены прочие светила, одни из них, бестелесные и невесомые, носятся в пространстве, другие прикреплены к своду сферы. 9-я — кристаллообразная, 10 — пламенная — обиталище богов и ангелов. Так вот, раньше считалось, что голубая звезда О-Ери, которая появляется на небе раз в столетие и приносит неисчислимые бедствия, относится к тем светилам, которые не прикреплены к небесной сфере, а потому ее появление невозможно ни рассчитать, ни предугадать. И на это были основания — период между появлениями звезды колеблется от 50 до 135 лет. И только я, благодаря своим наблюдениям, открыл, что ее движение по небосводу зависит от окружающих планет, а именно: Ладори, Конесты и Мерлеты, — старик сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня.

— Ну и что из этого? — недоуменно спросил я. — Какой от этого прок?

— Ах, да ты же не местный, — спохватился Ульрих. — Иначе бы ты не задал этот глупый вопрос. Со звездой О-Ери связано очень много местных легенд и обычаев. Считается, что она является наказанием свыше, за людские прегрешения. Появление звезды приносит кровопролитные войны, засухи, саранчу и все другие беды, которые только можно вообразить. В последний раз звезда появлялась на небе 90 лет назад, и если мои расчеты верны, то следующее появление будет в этом году.

— Не пойму, неужели вас выгнали из Академии из-за какой-то дурацкой звезды?

При слове "дурацкой" старикашка возмущенно фыркнул, но не стал опять поносить мое невежество, а продолжил свой рассказ.

Как я понял, в Академии был некий профессор, который достиг своего поста не благодаря своим знаниям, а только потому, что являлся незаконнорожденным сыном одной влиятельной персоны. Особыми талантами он не блистал, зато был очень амбициозен и богат. Каким-то образом он узнал, что Ульрих собирается опубликовать свое великое открытие, и обратился к нему с предложением продать его.

— Как это? — поразился я. — Разве можно продать открытие?

— Он хотел опубликовать его под своим именем, — терпеливо пояснил старик. — Он бы получил известность и возможности для достижения доходного поста, а я бы мог всю оставшуюся жизнь купаться в золоте.

— Трогг меня побери! — выругался я от избытка чувств. — И как же вы поступили?

— Я отказался, — просто сказал Ульрих.

— Надо полагать, профессору это не понравилось?

— Еще как не понравилось! Я пообещал предать огласке его недостойный поступок. Это могло стоить ему карьеры, не смотря на все его знатность и богатство. И вот тут я совершил ошибку — я решил подождать с оглаской до тех пор, пока не опубликую свой труд. Зато он ждать не стал и нанес удар первым — обвинил меня в том, что я готовлю мятеж против Императора. Дескать подбиваю бюргеров и чернь свергнуть законную власть и установить республику, как в древние времена. Он оказался очень умелым интриганом, этот профессор. Кого подкупил, кого запугал, а моего слугу Теодора, который отказался свидетельствовать против меня на суде через месяц выловили из реки с перерезанным горлом. Мой бедный, верный Тео!— старик всхлипнул и замолчал.

— Неужели вас осудили? Только на основании его слов?! — я был потрясен.

— О, все было подстроено очень умно. Нашли какого-то трактирщика, который слышал, как я восхваляю республику перед одним Рейнсберкским ратманом. Хотя я всего лишь сказал, что в стародавние времена не было таких злоупотреблений властью, как сейчас. Типографию, где я печатал свои исследования арестовали и обнаружили там какие-то памфлеты и призывы к бунту. А я по своей глупости считал, что моя невиновность очевидна и не нуждается в защите. Когда я опомнился было уже поздно — судьи были тоже куплены и единогласно признали меня виновным. Я лишился всего, что нажил за всю свою жизнь, всех званий и регалий и был приговорен к ссылке. И то только потому, что тюремный лекарь заявил на суде, что я сошел с ума — я, действительно заболел в камере, но когда я увидел, чем этот шарлатан собирается меня лечить, то выгнал его взашей. Но, если бы не он, меня могли приговорить и к каторжным работам или даже казнить. Вот уж, никогда не думал, что буду вспоминать его с благодарностью, — старик грустно улыбнулся.

— Что же было дальше?

— Дальше? — Ульрих вздохнул. — Я несколько лет скитался из страны в страну, бедствовал, пока не прибился к этому цирку. С тех пор езжу с ними.

— А ваш противник?

— О, у него все отлично. Он подождал, пока уляжется скандал, и опубликовал мой труд, выдав за свой. Особого шума он, правда, не вызвал, поскольку одно дело опубликовать теоретические исследования, а другое дело — применить их на практике. А как раз расчеты и таблицы я успел сжечь, перед арестом. Он не получил того признания, какого ожидал, но приобрел некоторую известность в ученых кругах, как автор любопытной гипотезы. Так что в накладе он не остался.

— Но, если так, — осторожно начал я, — то вы сильно рискуете, приехав в столицу.

— О, риск не так уж и велик, — отмахнулся Ульрих. — Прошло 15 лет, никто уже и не помнит эту историю.

— Все равно вы подвергаете себя опасности, — с сомнением сказал я. — А вдруг кто-нибудь из ваших старых врагов узнает вас?

— В этом грязном балахоне!? — старик усмехнулся. — Поймите, принц, я был ректором Академии, я носил вышитый серебром черный бархатный камзол и пряжки с бриллиантами на туфлях, ездил в экипаже и ходил по субботам на обед к Иерарху. Меня сейчас не узнала бы даже моя родная мать, не то что эти... И потом, я не мог не приехать — если я прав, а я прав, то очень скоро звезда О-Ери появится в вечернем небе, и вот тогда — в голосе старикашки зазвучало злорадство, — я посмотрю, как этот тупица сможет объяснить, почему же он не сумел рассчитать появление звезды, на основании своих же трудов. Н-да, любопытно будет посмотреть, как Феонор из этого выкрутится.

— Так этого профессора звали Феонор? — вскричал я.

— Ты с ним знаком? — в свою очередь удивился Ульрих.

— Это именно он выгнал меня из Академии. Кстати, он представился ректором.

— Что? Он стал ректором?! Этот неуч, не знающий элементарных основ?! В моей Академии?!! — Некоторое время старик хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, потом выпрямился и подняв к небу указательный палец прогремел — Этого я так не оставлю. Клянусь, что пойду на все, чтобы посрамить мерзавца и изгнать его из Академии. Рауль — он повернулся ко мне, — я клянусь, что помогу тебе, чего бы мне это не стоило. И когда я докажу, что драконы существуют, тогда мы и посмотрим чья взяла.

Глава 12.

Так у меня неожиданно появился единомышленник. И, хотя я прекрасно понимал, что стариком руководит не столько желание помочь мне, сколько поквитаться с Феонором, это все равно поддержало меня в трудную минуту. Во всяком случае у меня появилась возможность поговорить с человеком, который не считает меня заведомым лжецом или выдумщиком. Ульрих, судя по всему чувствовал то же самое, так что мы, можно сказать, подружились. Старик охотно принимал меня в своем жилище, и всегда был готов улучить свободную минутку, чтобы поболтать со мной.

Этим же вечером Рувэн передал мне мои деньги, а, проснувшись на следующее утро и выйдя из фургона, я увидел возле него знакомую белую, с рыжими пятнами кобылу, мирно жевавшую травку возле стены.