— Были бы, мы бы с тобой здесь не разговаривали ! — ответил другой, до этого момента молчавший профессор. Он сидел чуть поодаль, у окна, но судя по тому, что после его реплики, смех тут же прекратился, он и был в этой компании главным.— Ну ладно, хватит шуточек. Кого это ты привел, лентяй?

Я отодвинул, уже приготовившегося отпустить очередную остроту, Шута и представился по всей форме.

— Приятно иметь дело с дворянином,— в свою очередь поклонился профессор. Имею честь представиться — Феонор, ректор Академии, главный научный советник Его Величества.

Я был поражен — столь громкое звание носил человек совсем не в годах, можно сказать не на много старше Хенцеля. Пока он представлял мне остальных профессоров, у меня было время получше его рассмотреть. Феонора можно было бы даже назвать привлекательным, если бы не тонкие губы и невыразительные блеклые глаза. Зато его густые каштановые волосы, тщательно расчесанные и уложенные в модную прическу с лихвой компенсировали другие недостатки его внешности. Одет Феонор был довольно просто но манере поведения и некоторым оборотам речи, чувствовалось, что этот человек принадлежит к самому высшему обществу. С таким надо держать ухо востро.

— Так чем могу помочь вам, молодой человек? — спросил Феонор, усаживаясь на место.

— Благородный господин желает все знать о драконах,— с ехидной улыбочкой проговорил Шут.

Профессора переглянулись.

— Зачем же, если не секрет вам понадобилось сие легендарное животное? — произнес Феонор, надкусывая яблоко.

— В тот-то и дело что это животное, которое вы считаете легендарным, существует на самом деле. — Я запнулся — Вернее существовало, потому что я случайно убил его неделю назад.

— Вот как! — поднял брови Феонор. — В таком случае вы, сударь, просто герой, даже больше чем король Филибер, основатель Империи. Как известно именно он убил последнего дракона, но у него на это ушло 3 дня и 3 ночи, а вы своего дракона убили сразу и к тому же случайно.

Профессор Ализиум хихикнул.

— Я вижу, господа, вы мне не верите.

— Не кипятитесь, молодой человек, — сказал Феонор. — Здесь, в храме науки, верят только тому, можно доказать. Вот вы имеете какие-нибудь доказательства того, что ваш дракон действительно существовал?

— Кольцо! У меня было кольцо, которое выкатилось из драконьего пупка...

Громкий смех прервал мои слова.

— Драконий пупок! Вот уж насмешили! — сказал профессор Эндор, здоровенный бородатый детина, которого можно было представить кем угодно, от грузчика до пирата, только не ученым.

— Да будет вам известно, молодой человек, — произнес профессор Гинтий, — что пупок это признак млекопитающих. А драконы, даже если судить по легендам, несли яйца, как змеи или крокодилы.

— Может быть, вы, господа скажете, что и королевства Наровин не существует?! — я не на шутку разозлился. — У вас ведь нет этому доказательств!

— Нет, отчего же, — сказал Феонор, продолжая грызть яблоко. — Королевство Наровин нанесено на карту, так что оно, несомненно, существует. Я даже вспоминаю сейчас, что герцог Сьеннежский, когда-то писал мне о любопытном обычае, существующем там: каждый раз, когда в королевской семье играется свадьба, разыгрывается бой с драконом. Сооружается чучело дракона, и несколько холопов, находясь внутри, имитируют рычание и огонь из глотки, а также движения туловом. Уж не этого ли дракона вы убили?

Я просто задыхался от возмущения.

— Не мог герцог такое написать. Он у нас бывал и не раз, и дракона видел своими глазами. Вы, вы все врете...

— Ну хорошо, — произнес Феонор, жестом прерывая всеобщее веселье. — Допустим вы правы. Но, согласитесь, нам нужны хоть какие-то доказательства. Вот вы говорили о каком-то кольце, которое якобы выкатилось из драконьего пупка. Можете ли вы предоставить его для опытов? Возможно, именно это будет свидетельством в вашу пользу. Итак?!

Я зашарил, было по карманам, но тут я вспомнил, что выкинул кольцо в реку, когда отчаялся добиться от него хоть какого— либо проявления волшебных свойств.

— Оно было у меня, но я...

— Потеряли? Или, может быть, у вас его похитили? — с издевкой спросил ректор. — В любом случае мне все совершенно ясно. Идите прочь, сударь, и не советую вам являться сюда еще раз с вашими глупостями. Вы и так отняли у нас массу времени.

В себя я пришел, только очутившись на набережной. Весь путь от дверей ректорского кабинета и до реки я проделал в состоянии какого-то умственного помрачения, во всяком случае, никаких воспоминаний о дороге у меня не осталось. Хорошо еще, что я не вышел вообще из города или не влип в какую-нибудь переделку — я был так поглощен собственными переживаниями, что это вполне могло бы случиться. Стыд оттого, что я так опозорился, сменялся злостью на свою глупость — надо же было выкинуть единственное свое доказательство — кольцо дракона! Перед глазами стояло мерзкая Феонорова усмешка, и его жест, которым он указал мне на дверь. Вновь и вновь я мысленно возвращался к этой сцене, задним числом находя все более остроумные ответы и обидные реплики. Но, как говорится — после драки кулаками не машут. Немного придя в себя, я вдруг обнаружил, что нахожусь посреди огромной толпы. Люди стояли так плотно, что я с трудом мог пошевельнуться, не говоря уже о том, чтоб попытаться выбраться отсюда. Мой сосед, непрерывно жующий коротышка, охотно взялся объяснить мне, что происходит.

— Щас бить плетьми будут, — радостно сказал он. — В-о-о-н, видите, на помосте палач в красном колпаке готовится.

— А кого бить-то будут? — спросил я как можно громче, пытаясь перекричать орущего над ухом младенца ( какая-то дура пришла смотреть на экзекуцию с ребенком).

— Да, стихоплета одного, — ответил парень. — Сочинял он стишки про принцессу Инесс и герцога Ла Фьярма, вот и досочинялся. Теперь все — если и выживет после 30 ударов, то все равно калекой на всю жизнь останется. И поделом — неча на сиятельных персон клеветать.

Имя герцога показалось мне знакомым. Парень, к которому я обратился за разъяснениями, посмотрел на меня как на слабоумного.

— Сразу видно, что приезжий. Это же наш знаменитый полководец, тот самый, герой войны с Тиррестой, который первый взобрался на крепостную стену и своими руками у бил не меньше дюжины ихних рыцарей. Как же можно было не слышать про него!

Но я уже и сам вспомнил эту историю, а так же множество других, не менее славных, приписывающих герцогу силу медведя, мудрость совы и благородство леопарда. Так однажды, он, чтобы согреться, швырнул в камин целого мула, груженого дровами. В этот момент, толпа протяжно вздохнула и разразилась таким криком, что я невольно зажал уши.

— Герцог! Сам! Пришел! — орал не своим голосом мой сосед, указывая мне на украшенный коврами и цветными лентами балкон напротив. — Да здравствует герцог! Виват!

Я с интересом принялся его рассматривать. Если хотя бы четверть из приписываемых герцогу подвигов была правдой, то он, пожалуй, мог бы потягаться и с Огги, древним богом войны. Роста, однако, он был далеко не великанского, зато широкие плечи, военная выправка, густая черная борода и шрам от удара шпаги на левой щеке вполне соответствовали тому легендарному образу, который я себе нарисовал. Одет герцог был в удивительно красивый плащ: красный с черным узором, золотыми пуговицами и отороченный мехом горностая. С великолепной небрежностью он принял из рук слуги поднос с золотыми монетами и принялся швырять их в толпу. Начавшееся вслед за этим столпотворение невозможно описать словами! По счастью мы находились довольно далеко от балкона, поэтому отделались только синяками и царапинами. Тем, кто был вблизи, повезло меньше — как стало известно потом, в начавшейся давке нескольких задавили насмерть, а тех, кому просто сломали ребра или выбили зуб даже и не считали. Впрочем, это мало повлияло на восторг толпы. Герцог был ее кумиром, именно на него люди и собрались посмотреть. Даже начавшаяся экзекуция не могла отвлечь их внимания. Крики, который издавал несчастный, то и дело прерывались возгласами: " Да здравствует герцог!"

— Вот, честное слово, удеру из дома и запишусь в солдаты! — сказал парень, сверкая глазами. — Папенька, конечно, заругается, зато потом, когда вернемся с победой, гордиться будет!

С сомнением посмотрев на его сдобные бока, я подумал, что в бою такие молодцы годятся только на то, чтобы ими затыкали проломы в стене — дабы неприятель не смог через них ворваться в город. Вслух я, естественно не сказал ничего.

Внезапно мне стало дурно : усталость, давка, духота, вопли несчастного стихоплета, которому палач кнутом пробил легкое, пережитый позор, все сразу навалилось на меня, и если бы я не был зажат со всех сторон человеческими телами, то, наверное бы упал. По счастью муки мои продолжались недолго; словно в ответ на мои молитвы, милосердная Дева послала на Рейнсберк небольшую грозу. Начавшийся дождик разогнал толпу так быстро, что уже через несколько минут площадь опустела. Мне было интересно — продолжил ли палач свою "работу", или отсутствие публики охладило его рвение — но людской поток очень скоро отдалил меня от набережной. В трактир я добрался промокшим до нитки и усталым, как будто на мне целый день пахали. У меня не было сил ни на что, даже есть не хотелось. Я уселся, вытянув ноги, у камина, и потягивая какую-то кислятину, которую хозяин выдавал за первосортное рейнсберское, принялся размышлять о своих дальнейших действиях. Перспективы, надо сказать, были далеко не радужными — во первых следовало решить проблему с деньгами. Цены в столице оказались выше, чем я предполагал, и тех денег, что оставались у меня, могло хватить максимум на неделю. И то, если питаться только раз в сутки. В конце концов, я принял решение батюшке пока не писать, а лучше продать Магнолию, все равно эта скотина попортила мне много крови.

Как ни странно, но увиденная сегодня казнь, заставила меня взглянуть на происходящее с большим оптимизмом: ну и что, что я потерпел фиаско в Академии и остался без денег — зато по сравнению с искалеченным поэтом, я просто счастливчик! Подумаешь — уязвленная гордость и бурчание в желудке — зато жив и здоров! Кроме того, сказал я себе, если ослы из Академии о чем-то не знают, это не значит, что этой вещи не существует. Мэтр Сэльмэ является тому прекрасным подтверждением. Есть много других способов узнать о других краях — да хотя бы расспросить моряков в порту! Решив отправиться туда прямо с утра, я захватил стакан и пошел на кухню, поговорить с хозяином о продаже лошади. На кухне хозяина не оказалось. Его супруга предложила мне подождать, сказав, что он пошел кормить скотину и должен скоро вернуться. Я уселся на стул в углу и от нечего делать, стал слушать болтовню кумушек. Хозяйка со служанкой чистили рыбу и обсуждали какого-то брата Иеронимуса, который, как я понял из разговора, произнес намедни зажигательную проповедь, призывающую жителей Рейнсберка отречься от Трогга, владыки серых пределов и свергнуть его символы.

— А что, разве в столице остались капища, посвященные Троггу? — удивился я. — Я-то думал, что их все разрушили, еще во времена первого братства.

— В столице их действительно нет, — сказала жена трактирщика. — Слава Пресветлой деве, добрые братья из ордена Решетки хранят нас от этой мерзости. Но возле устья Черной Ильтерки есть такое место.... Там, ну как бы это объяснить... такие камни странные.

— Что значит странные? Они что, двигаются?!

— Что вы! Что вы!— хозяйка сотворила символ веры. — Спаси и сохрани!

Из дальнейших расспросов выяснилось, что странность камней заключалась в том, что они были расположены несколькими группами по кругу, и один каменный блок был возложен на 2 других, образуя некоторое подобие дверей и таких "дверей" в каждом круге было 12, а в центре самого маленького круга располагался огромный плоский камень. Кто расположил эти камни в таком порядке, и каким образом тяжеленные каменные глыбы были подняты на уровень нескольких человеческих ростов, не знает никто. Но доподлинно известно, что они здесь были испокон веков, и что раньше там приносились человеческие жертвы Троггу.

— В общем, нечистое место, — заключила хозяйка и плюнула 3 раза через левое плечо.

— Как же оно уцелело до сих пор? — спросил я. — Да еще возле столицы, можно сказать прямо под носом у Храма?

— Так место-то пустынное. Только пастухи овец пасут, а так и не ходит туда никто. И потом камни больно здоровые; такую глыбу, поди, сдвинь — человек 100 нужно, не меньше.

— Как же ваш Иеронимус собирается в таком случае их разрушить?

— Так брат Иеронимус и собирает народ. Говорит: "Как навалимся всем миром, так и разрушим поганое капище!" Да и то правда — сколько можно терпеть эту нечисть! Верно люди говорят — все наши беды из-за него! Засухи, неурожаи, войны! Все это Трогг, не будь он к ночи помянут, насылает через этот свой жертвенник. И уничтожить его, потому, дело нужное, праведное. Вот ты, Доротея, пойдешь? — обратилась трактирщица к служанке — долговязой "девице на выданье". Даже, пожалуй, слишком давно "на выданье"

— Не знаю, хозяйка — ответила та, шмыгая носом. — Уж больно боязно. А ну как серый владыка отомстит потом тем, кто "Каменный круг" разрушит? Или сам явится!? Нет, ни за что не пойду.

— Вот ведь дуреха! — сплюнула хозяйка.— Да как же он явится, когда мы будем под защитой самого брата Иеронимуса! Воистину святой человек — пояснила она мне. — Праведной жизни и ...

— Ой, а че это в рыбе такое странное? — сказала вдруг Доротея. — Твердое че-то.

Мы склонились над рыбой. В желудке у карпа действительно был какой-то предмет.

— Круглое... — сказала хозяйка. — Как кольцо, только больно странное. Дай-ка я его помою.

Хозяйка сполоснула предмет в ковшике. У меня почему-то замерло сердце и застучало в ушах. И когда она разжала ладонь, я не поверил собственным глазам. Это выглядело как...

Глава 7.

— Это же мое кольцо! — воскликнул я. — Просто невероятно! Я ведь уронил его в Сьеннеж, когда проезжал там 4 дня назад. Как оно могло попасть в эту рыбу?

— Вот уж не знаю — сказала хозяйка. — Я думала это ильтерский карп.

— Положите-ка кольцо, сударь, — произнес вдруг появившийся за моей спиной трактирщик. — Каким бы образом оно сюда не попало, рыбу купил я, и значит все, что в рыбе тоже принадлежит мне.

— Да нет, вы же не понимаете! Это же чудо! Это кольцо нашло меня!

— Или вы сударь — мошенник, или рехнулись совсем, — сказала хозяйка, вытирая руки об фартук. Ишь, че удумали — нашло его кольцо-то! На чужое золото позарились!

— Да и не золото это вовсе!

— А мы люди неграмотные, — с вызовом произнес трактирщик, обращаясь за поддержкой к публике, мгновенно слетевшейся на звуки скандала, как мухи на мед. — Откуда мне знать золото оно или не золото! Только кабы кольцо ничего не стоило, вы бы, наверное, хватать его не стали.