Тигра. Не от мира сего. Когда я вернусь...

Повернулась... Нндаа... Если бы не моя спецподготовка на Семинаре, точно бы упала в обморок. Птички сноровисто разделывают воина Бездны. А пять лебедюг "держат периметр" вокруг моей персоны. Таки они что? Меня защищали?! Хлопнулась на землю от шока. Отбила себе задн... кхм, филейную часть.

Две радуги мелькнули и погасли. Гуру и Мессинг в полной гармонии появились с двух сторон. Ага, поздно спохватились! Если бы не лебедюги... А что, собственно, произошло?

— Сладкая, ты как? Встать сможешь? Где болит?

Руки Мессинга осторожно поднимают меня, удерживая на расстоянии, потом он прижимает меня к себе, и баюкает, как ребёнка. А я плачу, и не могу остановить слёзы. Я испугалась только сейчас. Потому что воин, от которого меня спасли лебедюги, был из моего сопровождения. Которое ко мне Гуру приставил.

Гуру забирает меня из рук Мессинга, и переносит на террасу. Мессинг шагает вслед за ним.

— Я сам их допрошу, Лаки. Это будет быстрее. И надёжнее. Жаль, что лриссы далеко от воды не отходят. Надо подобрать для Тигры охрану. Я пришлю котёнка. Сегодня же. Пока не оставляй её одну. Кто знает...

Глава шестнадцатая. Правила моей жизни, или "Если мы тебя придумали, стань такой..."

Мессинг пропадает, а Гуру, усаживается на ложе, прижавшись губами к моей макушке. Его сердце бьётся ровно и сильно, а чувства — подобны стылому льду. И всё вокруг начинает застывать. Иней на траве, съёжившиеся листья деревьев, лопается ваза с поникшими цветами. Я начинаю дрожать от холода в лёгкой одежде.

Тихий стон, и руки прижимают меня крепче, не давая пошевелиться. А у меня, между прочим, ноги замерзают.

— Киса моя...

Тишина... И что дальше? Начинаю стучать зубами от холода. Интересно, каково Гуру на мёрзлом мраморе?

— Мне холодно, Лаки, пожалуйста.

Слава Богу, очнулся! С недоумением огляделся вокруг, пошевелил пальцами, одевая меня в пуховый халат огромных размеров. Так, что даже ступни ног можно спрятать, хотя на них уже пуховые носочки.

— Кошка, постарайся не проецировать мои чувства.

— Я ничего не делаю.

— Бездна невероятно чувствительна, киса моя. Я не знаю, как и почему она настроилась на тебя, но то, что ты улавливаешь, она отражает, усиливая при этом.

— Нет, Лаки. То, что я уловила, выморозило бы всё здесь насмерть. И меня за компанию. А почему лебедюги меня защищали? Я ведь их не кормила?

— Кто?

— Л'риссы.

— Забавно. Ты произнесла древнее название этих порождений Бездны. Сейчас все говорят "лриссы". Почему они делают что-либо, знает только мать-Бездна. Понравилась ты им, должно быть. Согрелась?

— Угу-м.

Чихаю раз, другой... Гуру встаёт, подхватывает меня на руки, и делает шаг в термы. Хотя мне сейчас нужна парная. Или японская офуро.

Сижу в бочке с душистыми травами. Дышу. Прогревание и ингаляция одновременно. Очень рационально. Гуру, змей, перенёс сюда рабочий кабинет, разбирает какие-то дела, а я — за ширмой, и не могу посмотреть, что он там делает. Ууу, гад! Мессинг, наверное, не появится... Сказал "пришлю котёнка". Пришлю, а не принесу. Мне уже надоело в бочке, а выпускать меня не собираются. Гррр!

На ширме проявляется рисунок какой-то рыбацкой деревушки. Мессинг сидит на перевёрнутой лодке, с улыбкой разглядывая меня. Котёнка никакого я рядом с ним не вижу. Улыбаюсь, беспомощно, в ответ. Хочу на побережье! В рыбацкую таверну! Лопать жареную рыбу, запивая её терпким вином. А потом гулять босиком по пляжу, по горячему песку... Вдыхать запах моря, слушать его песни... Выйти с рыбаками на ночной лов. Кого я обманываю? Не с рыбаками, а с Мессингом. Вдвоём в лодке, под огромными южными звёздами... И море станет баюкать нас на своей груди, петь колыбельную... И губы будут солоны от морского воздуха... И...

Звук стремительных шагов. Я, всхлипывая, смотрю, как исчезает рисунок, а Гуру, мгновенно, оказывается со мной в бочке. Недобрый. Глаза, как амбразуры. А я не могу остановить слёзы...

— Кошка, не плачь. Ты переволновалась. И устала. Тебе надо поспать. Сейчас я помогу тебе выйти из бочки, ты возьмёшь котёнка и ляжешь отдохнуть. Котёнок должен привыкнуть к тебе.

Ага, помог выбраться... Воду, конечно, почти всю расплескали... Но плакать я перестала. Потому что плакать и, одновременно, кричать от счастья я не умею. Зато Гуру успокоился. Вытащил меня из бочки, закутал в мягчайшее полотенчико, размером с хорошую простыню; босыми ногами, со мной на руках, прошлёпал в спальню, прихватив по дороге какую-то коробку, завёрнутую в радужный шёлк.

Усадил меня на ложе, вручил мне коробку, и сказал:

— Когда я выйду, достанешь котёнка. И ложись поспи. Он должен чувствовать твой запах и твою ауру. Тогда он признает тебя хозяйкой. Я приду поздно. Отдыхай.

Шагнул в никуда. Интересно, он делами нагишом заниматься будет? Или где? И что это за котёнок? Разматываю плотный шёлк, слой за слоем. Зверёныш мог задохнуться под такой упаковкой! Серебряная клетка, прутья покрыты рунной гравировкой. Уже интересно...

На серебряной пластине, испещрённой рунами, лежит комок чёрного пуха. Непонятно, где у него что. Осторожно открываю клетку, достаю крохотное тёплое тельце... Сплошное умиление. Уложила котёнка с собой. Легла на спину, зверёныша положила на грудь, к сердцу. Он "успокоился". Я не могу объяснить, но возникло ощущение, что зверёныш обрёл дом. Как он должен меня защитить, я не представляю. Пока что, надо будет подумать, чем его кормить. И как его называть. Но это потом... Спать хочется. Я сегодня, действительно, перенервничала. С лебедюгами, покушением, Мессингом и Гуру. Ну их всех нахрен. А я спать буду. Пусть котёнок привыкает.

Проснулась от шипения. Даже испугалась, спросонок. Гуру стоит в дверях, не делая попыток войти в спальню. А котёнок шипит на него, впившись коготками для опоры... В меня, между прочим! Шесть лап... Интересный зверёныш. Таки Гуру теперь не будет ко мне приходить? Из за крохотного котёнка?

— Кошка, впусти меня, пожалуйста.

— Каким образом?

— Скажи маулу, что я "свой".

Котёнок, услышав голос Гуру, зашипел ещё сильнее. Не понравился ему Повелитель. Интересно, как он отреагирует на Мессинга? Котёнок в смысле. Как реагирует Гуру, я уже знаю. А насчёт "свой"... Свои в овраге лошадь доедают!

Ссаживаю котёнка на ложе, встаю, подхожу к Гуру, беру его за руку и веду в спальню. Котёнок даже шипеть перестал. Смотрит круглыми глазами на Гуру и на меня, держащую его за руку.

— Тебе придётся проводить меня каждый раз. Маул прекрасно понимает нюансы. Я не буду спрашивать, почему ты выбрала именно эту линию поведения. Но без зова, я больше не приду к тебе.

Вот я бессовестная! Гуру обиделся. А я не стала исправляться, объявляя его "своим". Незачем путать котёнка. Он ещё слишком мал. Хи-хи... Маул, — мал. Сижу, смотрю на Гуру. Движений навстречу не делаю. Я провела его к себе. Что ещё нужно?

— Кошка... Ну почему ты такая? Я надеялся, что мы стали ближе. А ты, как ребёнок. Тянешься к тому, чего у тебя нет.

Намек на движение, и я уже лежу на Гуру. Не раздавить бы зверёныша! Ах нет, он уже перебрался на столик. Сидит и смотрит. Хотя ему ещё рано на такое смотреть.

— Кошка, ты невозможная! Я соскучился безумно, а ты беспокоишься о нравственности маула.

Руки скользят по моему телу, поглаживая, рисуя неведомые руны... Я начинаю задыхаться. Пришлось оседлать Повелителя Бездны. Получаю удивлённый взгляд, и затаённое ожидание. Интересно, все ли жёны Гуру умеют "танцевать с веером". Я вот, — умею. Оййй, когтями зачем впиваться в меня?! Да ещё в такой момент и в самом мягком месте! Руки жёсткие... даже жестокие, не дают мне двинуться, оторваться от Гуру. Хорошо, что ложе широкое. Иначе Гуру не смог бы перекатиться, удерживая меня. Теперь я — внизу, опять с лопнувшей от поцелуя нижней губой... Отчаянно вцепилась в плечи своего мужчины... Сполохи перед глазами, наши сливающиеся стоны... Бездна во мне подобна иссохшей пустыне, ожидающей дождя. И мы вместе обрушиваемся в неё. Теперь, я в Бездне, и Бездна во мне. Молнии из глаз Гуру бьют прямо в меня, заставляя содрогаться от... удовольствия? Вылетаю в астрал, слыша испуганный плач котёнка. Успеваю подумать: "Ну вот! Напугали маленького!"

Гуру опять уткнулся мне в шею, шепчет непонятные слова. А я ощущаю себя мурчащей кошкой. Мурчащие звуки издаёт маул. Потянулась взять его, Гуру перехватил меня.

— Кошка, с маулом будешь играть, когда я уйду. Поиграй со мной.

— Почему он плакал, а сейчас мурчит?

— Плакал потому, что прервалась связь между вами. А мурчит сейчас, потому что ты мурчишь. Кошка... Я начинаю ревновать к маулу.

Молча обнимаю. Начинаю заново знакомиться с телом Гуру. Новых шрамов не появилось. Впрочем, у него вообще их нет. Ну да... "...Исцели самого себя..." ( Евангелие от Луки, 4, 23). Осторожно, на мягких лапах, прикасаюсь к эмоциям... Тихое довольство оттого, что я рядом; неприятие возможности утраты, желание уберечь от разочарований; грусть оттого, что придётся расстаться на пять лет; смирение с тем, что я такая, какая есть... И всё это пронизано яростным желанием близости, сдерживаемым усилием воли, чтобы не напугать, не оттолкнуть меня. Столько всего... А мне даже ответить нечем.

— Просто будь со мной, киса моя. Времени у нас немного, и я не могу все дни быть рядом. Не спеши к Маре. Он подождёт, как ждал я.

Перед глазами тут же возникло громадное ложе, и Гуру, позволяющий женщине ласкать его. А потом, ломающий ей шею. Глухое рычание Гуру сливается с шипением котёнка... И Гуру успокаивается. Притягивает меня к себе, начинает целовать... Котёнок уже не плачет, спокойно ждёт, когда я вернусь из астрала. И урчит вместе со мной, довольный моим довольством.

— Я не ошибаюсь? Он подрос.

— Ну конечно. Маулы питаются магией и эмоциями. Мы сегодня его накормили доотвала.

— А какого он будет размера, когда вырастет? И сколько ему расти?

— Он будет размером с крупного кота. А расти ему столько же, сколько и его хозяину. Тебе, то есть. Когда ты повзрослеешь, повзрослеет и твой маул.

— Но я уже взрослая! Если ты забыл — у меня трое пятилетних детей.

— Нндаа? — Поймал мою интонацию. Ууу, гад! — Киса моя, ты совершенно несамостоятельна!

— Как же он меня защитит? Такой маленький?

— Маул опасен не своими размерами. Он мгновенно блокирует любую магию; способен считывать и проецировать эмоции не хуже эмпата, собственно маулы и есть эмпаты; и маулы ядовиты. Для всех, кроме своего хозяина. Противоядия не существует. Смерть от яда маула входит в арсенал кровной мести для самых лютых врагов. Чуть не забыл: маул способен перемещаться в пространстве используя границу Бездны.

— А как же у них забирают детёнышей? Если они настолько опасны?

— Этот вопрос ты задашь Маре, которого ты называешь Мессингом. Через три месяца. Не смотри на меня с таким обалдевшим видом, киса моя.

Лёгкий укус в шею... Северное Сияние перед глазами... Совместное мурчание с маулом и... Рассвет. Гуру целует меня, и собирается уйти.

— Можно просьбу?

— Дозволяю.

Таак, уже переключился в режим Повелителя Бездны. Ну ладно.

— Я хочу закончить школу. Общеобразовательную, или как они у вас называются. Я ничего не знаю о Бездне, а отрывать время от ночи не хочу. Мне всё равно нечем заняться днём...

— Я подберу тебе учителей. Школа... Как ты себе это представляешь? Дети Бездны, и ты с маулом.

— А Универмаг? Я хочу отучиться в Универмаге.

— Киса моя... Для обучения магии надо иметь хотя бы зачатки магических способностей. Эмпатия, — это не магия.

— А некромантия?

— А сертификат мастера-некроманта у тебя уже есть.

— Гррр!

— Всё, кошка, до вечера!

До вечера, так до вечера. Пошла умываться, и все дела. Рабыни привычно суетятся, маул наблюдает круглыми глазами. Такой забавный зверёк. Как он может быть опасен? Позавтракала и пошла в парк гулять. К озеру с лебедюгами. Надо им мяса отнести... Может, есть приговорённые к смерти? Пусть мясо само себя доставит... Или они наелись воином Бездны? Сомнительно. Лебедюг много, а воин, хоть и крепкий мужчина, но один. А кого допрашивал Мессинг? Или мне теперь его надо называть Мара? Забавно, в одном из наших божественных пантеонов, князь Мара — Повелитель Иллюзий...

Сильные руки схватили меня за плечи, горячее дыхание обожгло шею...

— Я тебе сказал, как меня следует называть, сладкая...

— Я тебя убью! У меня чуть сердце не оборвалось!..

Подозрительно смотрю на наглую ро... кхм, уверенное лицо второго Повелителя Бездны и меня грешной.

— Ты же сказал, что не будешь прикасаться ко мне? И почему маул на тебя не реагирует?

— А должен? Я не собираюсь причинять тебе вред, сладкая...

— На Лаки он шипел.

— Он был ещё маленький. И для маула важна твоя реакция. Значит ты отреагировала на Лаки не так, как надо. Что у вас произошло, сладкая?

Ууу, какой тон жёсткий...

— Я вообще спала. А маул не пустил Лаки в комнату. Мне пришлось его вести за руку.

— Ты могла бы сказать маулу, что Лаки "свой".

— Могла бы, могла бы...

Жёсткие пальцы сжали мой локоть...

— Так ты мне руку сломаешь, мин херц.

— Позову лоа, для исцеления... Это очень плохие шутки: "свой-чужой". А в том, что касается маула, — ещё и опасные. Зверёныш признаёт только тебя. И если ты не доверяешь Лаки, то он не может быть в безопасности рядом с тобой. Повторяю вопрос: что у вас случилось?

А голосом можно резать мягкую сталь... И что я ему объясню?..

— Я позволю тебе поплакать вволю. Но не рассчитывай, что я забуду о вопросе, на который ты не отвечаешь, сладкая. Лаки обидел тебя? — молча мотаю головой. — Тогда я не понимаю...

А у меня перед глазами опять прокручивается сцена с женой Лаки. Ах, простите! С одной из многих его жён! Мессинг пожимает плечами:

— Ты ревнуешь, что ли? Совершенно напрасно, можешь мне поверить.

И тут у меня сорвало резьбу...

— Я не ревную! Мне абсолютно похер, где и с кем вы трахаетесь. И ты, и Лаки! Я просто не могу понять... Лаки тоже успокаивал меня, объявив, что это всего лишь одна из многих его жён. Скажи мне, ты так же обращаешься со своими "многими жёнами"?

— Далее последует "ты не тот мужчина, за которого я выходила замуж"? Просто интересно, сладкая... какое мыло тебе нравится?

— А это здесь при чём?

— При том, что если я ещё хоть раз услышу от тебя слова, подобные "похер" и "трахаться", я лично, своими руками, вымою тебе рот мылом. И так будет каждый раз. А маул мне не помешает, поверь.

— Тебе не кажется, что меня поздновато воспитывать?

— Воспитать свою женщину, — первейший долг каждого мужчины. Иначе она не сможет достойно воспитывать его детей.

— Гррр!

— Учись отвечать человеческим языком. Кстати, почему ты не сказала Лаки, что знаешь три наречия Бездны?

— Так я слышу то, что от меня пытаются скрыть.

— Хммм, весьма разумно. Ведь можешь здраво рассуждать, сладкая! Совет: думай о себе, а не о том, что делает Лаки со своими жёнами. Тебя это не касается. Что до той крошки со сломанной шеей, её исцелили. Так что можешь не волноваться.