| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Слышал бы Лаки, как ты называешь его детей, сладкая. А Бездна говорила с тобой. "Моё дитя..." Я должен обдумать это. Но позже. Символы изменила Бездна. Мы не можем тебя найти, если ты этого не желаешь. А вот тебе дано право найти нас. Или позвать. Пойдём перекусим, и вернёмся в твоё поместье. И я ещё должен тебе Дар. Вечером. Пойдём, сладкая.
Глава двадцатая. Заблуждение Гуру, Дар Мессинга, или "бойтесь данайцев, дары приносящих"
Щелчок пальцами одевает меня в привычные тунику, столу, паллу. Лёгкие сандалии возникают на ногах. Мессинг одет отнюдь не по римски, как ожидалось. Брюки, куртка и высокие сапоги — чёрные, рубашка — серебристая. Куртка отделана серебром. Перевязь с лёгким клинком. Лёгким — в смысле, — не двуручником. А так... Я таким мечом махать бы не стала. Но дети Бездны обладают другим уровнем силы. Маул карабкается по мне на руки. Он так и не растёт.Точнее, вырос, — но совсем немного. Похож на крупного котёнка. Но аппетит у него, судя по обилию крабовых скорлупок, намного выше, чем у кошки. Наш кот съедал не больше трёх мышей за один присест. Ловил он их в гораздо большем количестве. Но с остальными он просто играл. Пока не замучает до смерти. Потом они были ему неинтересны, и он шёл ловить следующую мышь.
Мессинг берёт нас с Мурзиком на руки и делает шаг. Ни портала, ни пламени, ни вихря. Так перемещался лорд Авагду. Ах нет, лорд Авагду просто исчезал, чтобы появиться в другом месте. Но сходство есть.
Вышли мы на маленькой площади городка, находящегося вблизи от поместья. Я его видела с крыши дома. Городок, как городок. Люди почтительно кланяются, но без раболепия. Забавно. У Гуру рабыни держатся свободно, а свободные люди изнывают от почтительного восхищения. А у Мессинга — наоборот. Но этот вариант более приемлем. В конце концов свободные люди не должны падать ниц при виде Повелителя.
Устраиваемся на открытой террасе маленькой таверны. Хозяин спешит к нам, радуясь гостям. Он действительно радуется. Искренне, не напоказ. Мессинг заказывает мясо, похлёбку, какие-то салаты, пирог, фрукты... Мы завтракаем, или обедаем? Хотя... акулы были совсем маленькие. Ну... для мегалодона, конечно. Поесть никогда не мешает. Довольно мурчу, поедая вкусности. Терраса постепенно заполняется посетителями. Наш столик "наособицу". Рядом с нами никого нет. Пустое пространство, пересекать которое дозволено только хозяину, обслуживающему дорогих гостей лично. Перекусили. Я старательно прячу свою сытую осоловелость. А маул вскарабкался мне на колени, и сопит, сонный. Мессинг подхватывает нас на руки и шагает во внутренний дворик спальни. Укладывает меня на мраморное ложе, и ложится рядом, игнорируя соседнее, и, подперев голову рукой, смотрит на нас с маулом. Потом прижимает меня к себе. Я задрёмываю, нежась в его обьятьях.
Просыпаюсь от щекочущего прикосновения. Маул обнюхивает меня. А Мессинг дремлет. И я смотрю на него... Смотрю и не могу насмотреться. Удивительно. Ведь знаю, что завтра он уйдёт заниматься делами, точно также, как Гуру, не оглядываясь... Зачем я им? Абсолютно не способная любить. Даже себя. Ленивая, слабая, и наглая. Не красавица. Неужели эмпатия даёт такой кайф?
Маул шипит, впиваясь в меня отросшими когтями. Я вижу радугу боковым зрением. Гуру. Выходит из зеркала Бездны и медленно идёт к нам. Мессинг "просыпается", притягивает меня к себе, потом открывает глаза, удивлённый моей скованностью.
— У нас гость, мин херц.
— У тебя, сладкая. Ко мне в гости Лаки не заглядывает.
— Это вместо "Зачем явился?"
— Именно.
— Если я скажу, что соскучился по своей женщине?
— Поскучаешь в своём доме. Я, — скучал.
— Я помню, как ты скучал, Мара.
— Я тоже помню твоё повеление: "Не прикасаться к женщине".
Сижу, хлопаю глазами на "возлюбленных Повелителей". Интересно, подерутся, или словами побросаются? А маул улёгся и наблюдает как за мышами. Косой взгляд на маула, затем на меня. Улыбаюсь безмятежно. А Гуру всматривается в меня и бледнеет.
— Извини за беспокойство, Мара. Я больше не приду. И... Поздравляю. Вас обоих.
Он только сейчас понял, что у меня будут дети? И подумал... Открыла рот, чтобы сказать Гуру о его детях, и увидела взгляд "возлюбленного Повелителя". Нежный. Ик! У меня все мысли из головы вышибло. Куда там лорду Авагду с его ласковой улыбкой...
А Гуру повернулся, неловко, как слепой, и вошёл в радугу зеркала Бездны. Смотрю на Мессинга, ощущая, как недобро сужаются мои глаза. А маул рычит. Впервые рычит на Мессинга.
— Мин херц...
— Сладкая, тебя что-то беспокоит?
— Почему ты не сказал Лаки о детях?
— А зачем? Меньше беспокойства для тебя, сладкая. И для меня.
— Ему больно. Почему ты не позволил мне сказать о детях?
— Я? Я не сказал тебе ни слова запрета! Ты ко мне предвзято относишься, сладкая.
Булькаю от ярости, как кипящий чайник. Но возразить мне нечего. И как быть?
— Пойдём, прогуляемся. Сладкаяаа... Не застывай так. Завтра тебя осмотрит леди-магистр. И ты будешь под её присмотром. Я не могу рисковать детьми Лаки. А сегодня мы погуляем по твоему поместью. Но сначала, — Дар. Обними меня.
Обнимаю Мессинга. А сердце у меня "не на месте". Я никогда не видела Гуру в таком состоянии. Он всегда был "над" ситуацией. Ему больше шести тысяч лет! Почему такая реакция? Ах, да! Дети... А Мессинг жесток. Вот уж точно "кровные враги".
Мысли проносятся надо мной, как стрижи. А мы переместились куда-то в горы. Поздний вечер. Верхушки гор золотятся солнцем, а внизу, в долинах, тьма кромешная. Воздух прохладный. Закутываюсь в паллу. Мессинг запрокидывает голову и кричит. Это не крик в полном смысле слова. Человеческая гортань такие звуки издавать неспособна.
Далеко-далеко в вышине появляются... Птицы? Не знаю. Скоро рассмотрю. Чёрные точки стремительно растут, приближаясь к нам. И вот... На верхушку горы, где мы стоим с Мессингом, опускаются... Кони. И становятся понятными легенды о Пегасах. Вот только у этих коней иссиня-чёрная шкура — чешуйчатая, а маховые перья огромных крыльев заставляют вспомнить один из подвигов Геракла, — стимфалийских птиц. С металлическими перьями, подобными стрелам, с медными клювами и когтями. Копыта у лошадок тоже как стальные, а может, и ещё прочнее, судя по тому, как легко крошится гранит от лёгкого удара копытом... А красивые... Сердце замирает! Мессинг ждёт. И вот...
Он не иссиня-чёрный. Он подобен туману. Серебристо-сиреневый. Как кисть сирени, покрытая росой, сверкающей в солнечных лучах. А грива и хвост — серебристые. Смотрю на него, затаив дыхание. Остальные кони расступились, и это совершенное создание движется к нам. Не касаясь камня. Так мягко, как крадётся огромный кот. Длинная шея вытягивается. Голова приближается к нам. Что надо делать? Я не хочу его "оттолкнуть". Я хочу с ним подружиться. Это не маул. Это... Другом он не будет. Он или признает меня, или нет. Губы пересохли от волнения. Выпускаю кончики когтей, и "отворяю жилу" на правой руке. Тонкая струйка крови стекает по протянутой к коню руке. Момент истины... Мягкие губы касаются кожи, сцеловывая с неё кровь, заживляя ранку. Приношение крови принято. И конь приглашающе кивает мне.
— Его зовут Тающий туман. Это мой тебе Дар, сладкая. Ты принимаешь его?
— Да. Я благодарю тебя за этот Дар, мин херц. Благодарю и принимаю.
— Тогда отправляемся смотреть твоё поместье. Я помогу тебе.
Подхватывает меня под задн... кхм, филейную часть и усаживает на спину смирно стоящего коня. Почему его назвали Тающий туман?
— Это моё имя, всадница. Имя даётся взрослым. После поединков статуса. У жеребят нет имён. Не положено.
— Ты умеешь говорить?
— Только со своими. Ну и с всадником. С всадницей.
Слов не слышно. Общение мысленное. Интересно, а Мессинг слышит нас?
— Никто не слышит. Только ты и я. И твой маул.
Поворачиваюсь к Мессингу, желая узнать как он намерен перемещаться, и замираю от красоты картины — Мессинг верхом на крылатом коне, пританцовывающем от радости. Я понимаю, что от радости, не знаю, каким образом, но понимаю. Остальные кони покинули площадку. Я не заметила, занятая общением с Тающим туманом. Конь улыбается мне, демонстрируя огромные, — и почему я не удивлена, — клыки. Два клыка — ядовиты. И когти на локтевых сгибах крыльев тоже ядовиты. Я чую запах этого яда. А вот лебедюги — не имеют яда. Ну да, Солли сказал, что они вроде чаек Бездны. Тающий туман смеётся и взмывает в воздух. Тут же к нам присоединяется Мессинг. Отправляемся осматривать моё поместье. Ощущаю в себе латифундистку. Так и хочется сказать: "королевство маловато, развернуться мне негде".
Развернуться предлагается на жалкой территории, площадью не больше Красноярского края, который, как известно, "равняется четырём Франциям". Леса, горы, болота, пустыни, море, степь, саванна, тундра, озёра и реки — всё это присутствует, и изобилует жизнью. И всё это — моё. Ага, чтобы я не скучала, пока "возлюбленный Повелитель" занят делами Бездны. Но если прогуливаться по территории на Тающем тумане, то можно знакомиться с местностью не торопясь. Бездновы кони взмывают вверх, выбирают определённую точку, и спускаются вниз. Полёты по горизонтали они не уважают. Хотя парить в воздушных потоках, нагретых солнцем, любят...
Возвращаемся к дому. Спешиваюсь на руки Мессинга, говорю Тающему туману "до свидания". Интересно, а как мне его позвать? Кричать, как Мессинг, я не умею. Тающий туман смеётся, вместе с Мессингом и его конём. Гррр...
— Ты просто позови, всадница. Мы связаны, я услышу.
И кони улетают, взяв разбег по дорожке маленького парка. Пижоны. Но! Красиво, ничего не скажешь! А почему тогда Мессинг подзывал их криком?
— Я подзывал их всех. Всех взрослых н'гессов, не имеющих всадников.
— А если бы мне понравился другой нг... нге... короче, конь? Или если бы ни один из них не пожелал быть моим?
— Сладкая, ты себя недооцениваешь. Статусные поединки были недавно. А то бы мы наблюдали спор за всадника. За право носить тебя, сладкая.
— А почему все кони чёрные, а Тающий туман — светлый?
— Такие изредка рождаются. Примерно раз в тысячелетие. Зато не спутаешь. Или тебе не нравится его масть?
— Нравится. Ты позволишь мне поговорить с Лаки?
Тишина. Мессинг делает шаг назад, внимательно смотрит на меня, сузившимися глазами. Молчит и смотрит. Мне страшно, но я не отвожу взгляда. Потому что Мессинг жесток. А это неправильно. Не в вопросе о детях.
— Ты всё равно будешь их воспитывать. Согласно вашей традиции. Но если бы ты был на месте Лаки, мин херц? Пожалуйста...
— Поговори. Но маул будет с тобой. Лаки вспыльчив, знаешь ли...
Поворачивается и уходит в дом, оставив меня на площадке. Вот так... Тоже обиделся. Но! В первую очередь, — первоочередное. Прикасаюсь к рунам на пальце, посылаю зов. Открывается Зеркало Бездны. Затемнённое. Я не вижу, что находится за ним. Голос Гуру усталый и какой-то опустошённый:
— Слушаю тебя, Тигра.
— Лаки... Ты называл меня "киса моя"?
Несу какой-то бред, пытаясь собраться с мыслями, которые как назло ускользают, подобно рыбам, не даваясь в руки.
— Теперь это не важно. Ничего не важно теперь.
— Ты из за детей? Я должна тебе сказать...
— Я не хочу ничего слышать, Тигра. Не сегодня.
— Но я... Я хотела сказать... Дети, они...
Связь обрывается. Резко. Не хочет слушать. Вот сво... Маул рычит. А я думаю... Мессинг поэтому позволил мне вызов? Он ведь знает Гуру намного лучше, чем я. Он знал, что Гуру не будет меня слушать. А может, Гуру и не поверит мне. Решит, что я хочу "привязать" его к себе. А если поверит... Опять разборки... Но это уже не моё дело. А вот сказать, я всё-таки должна. Иначе потом буду выслушивать обиды, почему не сказала. Да и не в обидах дело.
Озираюсь по сторонам. Кругом деревья и темнота. Как я здесь очутилась? Вот вечно меня несёт куда-то... Надеюсь, это всё ещё парк. И тут что-то пушистое и когтистое карабкается по мне вверх. В глазах стремительно темнеет... Слышу испуганный плач маула, но проваливаюсь в темноту, ощутив лишь сильные руки, подхватившие меня, удерживая от падения...
Очнулась в спальне. Гуру и Мессинг не смотрят друг на друга, наблюдают за суетящимися рабынями. Рабыни шустро бегают под командованием леди-магистра. Делаю движение, собираясь встать с постели. Леди-магистр стремительно приблизилась и твёрдой рукой уложила меня обратно. Потом выгнала возлюбленных Повелителей, заставила их установить полог молчания, и начала осмотр. Я беспокоюсь. Леди-магистр не произносит ни слова. Под полог просачивается Мессинг, обнимает меня, успокаивая. Входит Гуру, смотрит на леди-магистра. На нас с Мессингом внимания не обращает. Я начинаю злиться.
— Беременность протекает нормально. Все дети развиваются. Если соблюдать прежние рекомендации, то нет причин для волнений.
— А можно я спрошу, леди-магистр?
Молча поворачивается ко мне. Ну не одобряет она меня, и не любит Мессинга. Но ответить она ведь может?
— Я меняющая облик. И мои дети изменяются вместе со мной. А кем они родятся? Смогу ли я справится с родами? Дело в том, что они зачаты в другом облике. Я беспокоюсь...
— Я не готова ответить на этот вопрос, Домна Тигра. Я подниму архивы, поговорю с теми, кто может помнить хоть что-то. Меняющие облик покинули Бездну много тысяч лет назад. Почти миллион лет назад, если точнее. А что не так с тем обликом, в котором были зачаты дети?
— На меня не смотри, дорогуша. Я тут ни при чём. Хотел бы, но это не мой праздник.
Гуру поворачивается, смотрит на Мессинга, на меня... Мелькнула мысль "убьёт". Маул спрятался за Мессинга и выглядывает настороженно.
— Кошка? — Шёпотом. — Ты это хотела мне сказать?
Молча киваю, заливаясь слезами. Вот почему я с Мессингом не плачу? Злюсь, смеюсь, но не плачу?
— Я заберу тебя.
Отрицательно мотаю головой. И чувствую, как Мессинг расслабляется, а я даже не заметила его напряжения... А леди-магистр смотрит на меня с интересом. Ну да, а что меня рассматривать? Беременна от одного Повелителя, а живу сейчас с другим. Делов-то! Если верно моё предположение, что дети Повелителей могут быть зачаты только в Бездне, то следующий выводок как раз будет вынашиваться при Лаки.
Лаки смеётся, а Мессинг рычит. Опять мысли мои читают, гады! Возлюбленные Повелители, то есть.
— Если бы всё было так просто, Домна Тигра... Даже попытки зачать детей в Бездне успехом не увенчались.
Оба Повелителя синхронно кивают. Ну это ладно. Таки получается, что леди-магистр ещё и телепат? Или я опять вслух говорила? Тишина... Ну и ладно. Мне скрывать нечего. А будет, что скрывать — тоже не привыкать. Мессинг натренировал.
— А может, это потому, что мы подрались перед этим... нууу... перед зачатием?
— Подрались? — Мессинг весело округляет глаза. Гуру испытывает неловкость.
— Ну да, а чего он напал на меня?
— Я не нападал, кошка, я ухаживал за тобой, выражая восхищение твоей красотой.
Издевается. Уууу, гад!
— Поправь меня, если я ошибаюсь, Лаки. Попытка перегрызть мне горло являлась ухаживанием?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
