Тигра. Не от мира сего. Когда я вернусь...

— Времени не было. Я усиленно готовилась к материнству. Плюс ещё приёмы защиты, ножевого боя, и метание ножей.

— А ночью было не до того. Я понимаю. Если бы у меня был допуск в твою постель, я бы тоже не шлялся по разным мирам, сладкая.

— Закрыли тему, мин херц.

— Пока закрыли. — Покладисто кивает.

— Я сказала лорду Рису Тарену о том, что на клинках благословение Бездны. Он так и вскинулся! Я сказала лишнее?

— Ерунда. Ты ответила лорду Тарену на незаданный вопрос. Он не смог допросить ни леди Алиенор старшую, ни её приятеля. Клинок выпивает сущность полностью. И ни тёмный дознаватель, ни некромант уже не смогут ничего узнать от мёртвого тела.

— А что он просил меня показать ему клинки? А я пообещала.

— Не забивай себе голову этой ерундой.

— А если он их заберёт?

— Если ты не отдашь, то не заберёт! Сладкая, что за детский лепет?!

— Ага. А можно я ещё спрошу?

— Ага. Спрашивай.

Издевается. Передразнивает. Ууу, гад!

— Ты сказал, что Лаки твой кровный враг.

— Так оно и есть.

— Вы поэтому с ним посменно появляетесь в Бездне? Вам запрещают находиться одновременно в одном месте?

— Нам никто не запрещает, сладкая. Мы сами себе хозяева. Сейчас Лаки исполняет долг перед Бездной. Потом — моя очередь. На пять лет.

— И что вы делаете?

— Да ничего. Сидим в Бездне. Безвылазно.

— Сейчас солгал.

— Сладкая, я тебе потом всё объясню. В Бездне.

— Потом я уйду к Лаки.

— Потом ты отправишься в Бездну со мной. И останешься там, когда придёт Лаки. Гулять по этим мирам ты не будешь. Ты просто магнит для неприятностей.

— Ты запрёшь меня в гареме?

— Нет. Гарем — для жён. Ты будешь жить в поместье на берегу моря.

— Так! Я не поняла! Ты меня в наложницы определил?

— У нас в Бездне другие обычаи, сладкая. Да. Ты будешь наложницей. Собственно, ты уже ею являешься. Для Лаки.

Гррр! Просто слов нет! Точнее есть, и много, — но их не принято произносить дамам.

— Сладкая... — пощёлкал пальцами перед моим лицом. — Я, пожалуй, коротко расскажу тебе обычаи Бездны, касающиеся женщин. Женщины знатных родов становятся воительницами, потом заводят семью. У них есть свои гаремы. Из побеждённых мужчин. А лорды Бездны также имеют гаремы. Из женщин. Которые уже не могут покинуть гарем лорда. Разве только один из Повелителей Бездны пожелает увидеть женщин лорда, и какая-нибудь ему приглянется. Тогда эту женщину отправляют в гарем Повелителя. Оттуда дороги на свободу нет. Женой становится женщина, родившая лорду ребёнка. Повелители берут жён по взаимному согласию. Я такого согласия не дам никогда. Лаки — тоже. Вывод: будешь наложницей, — моей и Лаки.

Оба-на! Повелители Бездны! Ёперный театр! Что же мне рядом с лордом Авагду не сиделось?! В подвале?! Риторический вопрос. С другой стороны — политика меня никогда не интересовала... Ладно, я сожгу этот мост, когда подойду к нему. Надо узнать побольше.

— А если брак заключается между леди-воительницей и лордом Бездны? Вы объединяете гаремы?

— Забавная мысль... Нет, сладкая, и брак такого рода не заключается. Это называется "свободный союз". Это совсем другое. Лорд и леди встречаются на нейтральной территории, чтобы зачать ребёнка. Хотя это бывает нечасто. У нас вообще крайне редко появляются дети. Ни у меня, ни у Лаки — детей нет. За шесть с лишним тысяч лет — ни одного ребёнка.

Ик! За шесть тысяч с лишним? Сколько этого лишнего? Лет девятьсот? Хотя, какая уже разница!

— А если у наложницы появляются дети?

— Какая разница у кого они появились? Хоть у рабыни! Кровь определяет Бездна. Примет Бездна детей, значит будут наследниками.

— А если нет?

— Значит их не станет. Сладкая, те, кого Бездна не принимает, не возвращаются оттуда. Они сгорают в пламени Бездны, питая источник миров.

— А если я не захочу быть наложницей?

— Ты не поняла. Я не могу взять жену без согласия Лаки. И Лаки не может взять жену без моего согласия. Ты должна была стать моей! Я первый тебя увидел! А Лаки узрел на твоей ауре мою метку, и забрал тебя себе...

И у кого из нас детский лепет?

— Я потерял тебя, когда ты прошла свободные врата... А нашёл, — в поместье Лаки, когда он сообщил мне, что собирается взять себе новую жену. Я не дал согласия. Не знаю, чего он ожидал, обращаясь ко мне с подобным заявлением. Я готов делить тебя с Лаки, но более — ни с кем. Как только твоим детям исполнится пять лет я заберу тебя.

— А если я не захочу уходить от мужа?

— Меня это не волнует. Ещё я на женские капризы внимания не обращал. У тебя, сладкая, есть около двух лет, чтобы насладиться законным браком.

— Верни меня домой. Я не хочу с тобой разговаривать.

Всё! Я обиделась! Фигассе, определили моё будущее! И Гуру — тоже хорош! И молчал, змей!

— Чуть позже. Сладкая, я пытаюсь объяснить тебе реалии Бездны. Но у меня не хватает слов. То, что для меня естественно, для тебя — нонсенс. Просто поверь. Наши жёны будут тебе завидовать. Ни одна из них не может покинуть свои покои, если её не призывает господин. Гуляют они во внутренних садах своих домов. И у каждой не более шести рабынь. И любой гарем — это гадючник. А у тебя будет поместье, горы, степь, море, лес, сады, парк, озеро...

— Саванна, джунгли, болото, пустыня, тундра, тайга... — повторяю, скопировав интонации Мессинга. — А из чего будет сделан забор? Или на меня наденут ограничивающий ошейник?

— Ты сейчас не можешь мыслить здраво. Ты рассуждаешь стереотипами. Воспринимай своё положение, как свободный союз. Для тебя возврата нет.

— Точка невозвращения?

— Что это?

— Это точка в пути, после прохода которой обратной дороги нет, — можно двигаться только вперёд.

— Хммм... Сладкая, это не наш случай. Точка невозвращения была пройдена, когда ты ударила меня эмпатией. Я ещё трепыхался, но уже знал, что возврата нет.

— Ты поэтому предупредил меня насчёт Семинара, там, в Учебке?

И тут Мессинг расхохотался, усевшись на бордюр дорожки, и спрятав лицо в ладонях. Кровавым солнышком подмигнул камень на его мизинце.

— Сладкая, ты неподражаема! Как ты любишь говорить: сплошное умиление! Предупреждают всех. Абсолютно все девочки были предупреждены. Просто не все следуют предупреждениям.

— Да, я параноик. Ну и что? — Я обиделась.

— Ты романтичная дура, сладкая. При этом ещё и циничная стерва. И одновременно обладаешь высоким чувством долга и абсолютной безответственностью. Как в тебе одной всё это уживается, я не знаю. Но странствовать по мирам я тебя не отпущу.

— Ты всех предупреждал, укладывая в койку?

— Только тебя. Успокойся.

— Верни меня домой. К мужу и детям.

— Конечно. Как я уже сказал: наслаждайся законным браком, сладкая.

Проводит перед собой руками... Привычно смотрю в зеркало Бездны, представляя гостиную. Ой, в гостиную не хочу. Там лорды собрались. Ну их нахрен. Где мои комнаты? Ага, в гардеробной пусто. Собираюсь перейти, поворачиваюсь, чтобы попрощаться с Мессингом, — а он вплотную ко мне, — я даже шарахнулась, чуть не влетев в зеркало спиной вперёд.

— Один поцелуй, сладкая.

И поцеловал. Да так, что я сама не заметила, как мы вдвоём оказались на полу в моей гардеробной. Отпихиваю наглого лорда, а он по котовьи щурится, потом, традиционно уже, встаёт на одно колено и целует мне руку.

— Буду жить ожиданием встречи, сладкая.

Глава десятая. Новое знакомство, или "О родственниках либо хорошо, либо одно из двух..."

Мессинг свалил как раз вовремя. Появившийся Сэ с минуту рассматривал меня, сидящую на полу, с идиотским выражением лица, потом поднял, не говоря ни слова, и запихнул в портал. Я скоро ходить разучусь! В гостиную я могла бы пройти и сама.

Лорды Тарен оба два встали при нашем появлении. Лорд Эмрис приподнялся в кресле, потом обессиленно упал в него. Интересно, чем это Солли занимался? Весь день? И с кем?

— Леди Авагду. — одновременно склонили головы в поклоне.

— Лорды Тарен, лорд Эмрис. — А что такого? Никого не забыла.

Тарен старший весело сверкнул глазами, сдерживая улыбку.

— Леди Авагду, не могли бы вы показать принадлежащие вам клинки Бездны?

— Могла бы, могла бы...

Говорю рассеянно, вспоминая, какой из комплектов у меня сейчас при себе. Все светить не хочется. Хотя, что это я! Сэ знает, сколько у меня ножей, Солли тоже.

Снимаю с руки ножны, и протягиваю их лорду Тарену, затаившему дыхание. Интересная реакция. Ну и?

— Ах, я забыла, простите меня, лорды! — Они же не могут их коснуться без моего разрешения. А я такого разрешения давать не собираюсь. Перетопчутся, высокие лорды!

Вытаскиваю клинки из ножен, раскладываю рядком. Блин! Это "Надежда"!

— Леди Авагду, я ошибаюсь, или на этих клинках другой символ?

— Это другой комплект. Я принесу "Веру".

Собираю клинки в ножны, закрепляю их на руке под взглядами лордов, и поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты. Сэ берёт меня за руку выше локтя. Больно, между прочим; и выходит со мной через портал.

— Что ты себе позволяешь? При лордах открываешь руки, как...

— Ну-ну? Как кто?

— Будешь жить отдельно. Четырёх рабынь тебе хватит. Общаться с детьми я тебе не позволю.

— Я их плохому научу?

— Хватит паясничать!

Пожимаю плечами, беру "Веру", и поворачиваюсь к мужу.

— Где ты была весь день?

— Гуляла.

— Тебя не было на территории Линдсхольма!

— А вы хорошо искали?

— Да, Тигра моя, мы хорошо искали — убийственная ласковость в голосе, глазах и улыбке.

— Значит не слишком хорошо. — Ухожу в полную несознанку. Я — не я, и хата не моя; что безусловно соответствует истине.

— Ладно, об этом позже. — Берёт меня за руку, и опять — в портал. Синяки останутся!

Демонстрирую лордам "Веру". Они рассматривают ножи, как малые дети витрину с пирожными. Лорд Рис Тарен рисует в воздухе какие-то руны. Похожи на некромантские символы, но не совсем. Магия дознавателей? "Вера" безразлично поблёскивает на развёрнутых ножнах.

— Леди Авагду, я прошу вашего разрешения исследовать клинки.

— Нет.

— Леди Авагду, клинкам не будет нанесено никакого вреда, даю вам слово. И у вас есть ещё один комплект для защиты.

— Нет.

— Тупик, Рис. Когда Тигра говорит таким тоном, — убеждать её бесполезно. Дорогуша, что тебя обидело?

— То, что меня опять использовали втёмную. И никому не было дела до того, что я могу сдохнуть в процессе вашей хитроумной операции. Да что там! Меня даже не удосужились предупредить!

И тут вся обида, накопившаяся за сегодняшний день, прорвалась слезами, катящимися по лицу. И плевать, что обижена я на Мессинга. Отыгрываться буду на лордах.

Шмыгать носом нельзя, нос вспухнет. Пока вспухают губы от слёз, которые я смахиваю пальцами с лица, попадая на губы. Ну, красиво плакать, меня мадам Тереса научила. А обида, пережитый испуг, облегчение от того, что всё закончилось благополучно, и негодование на лордов, подставивших меня в качестве подсадной утки кружат вокруг меня, затягивая в водоворот лордов, которым ни чуточки не стыдно. Но дискомфорт они испытывают неслабый. Так им и надо! Уууу, гады!

Сэ уводит меня из гостиной. На этот раз не порталом. Провожает прямиком в спальню. Отправляет, движением тонких пальцев, прочь рабынь. Понеслась брачная ночь. И плевать, что ещё только вечер. "Наслаждаюсь" законным браком, периодически вспоминая, что хорошую вещь браком не назовут.

А наутро мы отправились в столицу. Всей семьёй. Сэ обзавёлся домом, по обыкновению, купив развалины, и восстановив прежнее великолепие. Старинный дом мне понравился. В то время строили с размахом. Огромный парк тоже хорош. После восстановления в нем не осталось ни завалов из упавших деревьев и разросшихся колючих кустов, ни умертвий, ни всякой нечисти. Конечно! Когда появляется крупный хищник, всякая мелочь разбегается.

Ну, ещё — цветники, фонтаны, мощёные камнем дорожки, небольшой водоём с птицами похожими на лебедей, если бы у лебедей были клювы птеродактилей, и вытягивающиеся пятнадцатисантиметровые острейшие когти на перепончатых лапах и на сгибах крыльев. А издали — лебеди, как лебеди.

Спросила у мужа, что это за птицы. Он сказал, что и сам не знает. Появились, как только был расчищен водоём. Солли, навестивший нас на новоселье с очередным сервизом, — старые я все перебила, беседуя с мужем, — долго икал от смеха. Сказал, что в Бездне эти милые птички заменяют чаек. Но попадаться им не рекомендуется даже боевым магам. Разделают на части. А наши дети их кормят. Мышами-кровососами летучими. И птички как-то сразу с ними поладили. Поэтому я не волнуюсь, насчёт птиц.

К нам ходят с визитами. Забавно. Все те дамы, которые на императорском балу подбирали подолы, при виде меня; сопровождают мужей, и восторженно щебечут, прогуливаясь со мной по парку, избегая, однако, приближаться к лебедюгам, как я их называю, к восторгу детей. Сэ не препятствует моему общению с нашими детьми. Не то, чтобы меня очень беспокоила невозможность этого общения...

Я привыкла читать на берегу водоёма с лебедюгами. Дети приманивают и отлавливают мышей, скармливая их прожорливым птичкам, а я дышу воздухом. И тут из моих рук выдёргивают книгу, запрокидывают мне голову и целуют. И всё это на глазах у детей и приглядывающих за ними рабынь. Почему-то никакой реакции не наблюдается. Странно. Но прежде:

— Крыша съехала, мин херц?!

— Сладкая, я тоже соскучился! Но дела... дела... Еле вырвался!

Гррр! Хочется заорать "хватит паясничать!", но это коронная фраза моего супруга. А Мессингу хоть бы хны! Перепрыгивает через спинку скамейки, поднимает меня на руки, и сажает к себе на колени. Нас не видят? Почему никто не реагирует? Очередной поцелуй, и я отвечаю не менее жадно. Да что же это такое! Опять провоцирует меня изменить мужу! Пытаюсь вырваться, а Мессинг уткнулся мне в шею, совсем как Гуру и дражайший супруг, и шепчет:

— Сладкая... скучал... не выдержал... ещё почти год... я не переживу... сладкая...

А шаловливые ручонки уже у меня под одеждой! Да что это такое! Меня трясёт, не то от возмущения, не то от возбуждения, а скорее всего и от того и от другого. А если Сэ появится?! Моё тело реагирует на Мессинга однозначно положительно. То есть "положительно" от слова "лежать". Изгибается под его руками, подставляя им чувствительные места... Ой, блин! Ну и что мне с этим делать?!

— Сладкая, не сопротивляйся... чуть раньше, чуть позже — какая разница?

— Гррр! Отпусти меня немедленно! Наглец!

Отпускает. Пересаживает на скамью, отходит. Смотрит с упрёком, театрально прижав руки к груди:

— Сладкая, у тебя нет сердца! Я, можно сказать, гибну в разлуке; а ты своей жестокостью меня убиваешь окончательно!

— Дурдом! Ты ничего не забыл, мин херц? Я замужем, и у меня трое малолетних бандитов, которых по недоразумению называют детьми. По ним тюрьма плачет горючими слезами! В нашей округе, когда что-нибудь случается, уже не ищут причины, а сразу идут к нам. Это не дети лорда, а какая-то шпана!

— Сколь прискорбно мне это слышать! Может ты не слишком много времени уделяешь их воспитанию?