Тигра. Не от мира сего. Когда я вернусь...

Тигра. Не от мира сего. Книга третья. Когда я вернусь...

Новый кусь 17.08.2021

Эпиграф:

"Здесь под небом чужим

Я как гость нежеланный,

Слышу крик журавлей,

Улетающих вдаль.

Сердцу больно в груди

Видеть птиц караваны,

В дорогие края

Провожаю их я."

© отрывок из песни Петра Лещенко "Журавли"

Пролог

Шторм. Огромные волны бьют в скалы с упорством осаждающих. Некоторые из них столь высоки, что брызги долетают до площадки наверху скалы. В ажурной беседке из белоснежного мрамора на широком ложе лежит на боку маленькая женщина, и играет с шестилапым чёрным клубком меха, когтей и клыков, привязанной на шёлковом шнурке бумажкой. Зверёныш свирепо урчит, делает обманный манёвр, вцепляясь в широкий рукав небесно голубой столы, потом, смешно подпрыгнув, хватает бумажку, выдёргивая её из руки хохочущей женщины.

— Замечательно... Я наивно полагал, что ты хотя бы читаешь мои указы, относящиеся к тебе, прежде чем отдать их на растерзание...

Мужчина. Стоит у входа в беседку. Жадно и слегка насмешливо смотрит на женщину. Чёрный зверёныш шипит, и запрыгивает на ложе, закрывая хозяйку толстеньким тельцем.

— Не пугай котёнка. И потом, ты всё равно расскажешь мне содержание "твоих указов, относящихся ко мне". Нне? — лениво полуприкрытые глаза, поблёскивают смешливыми искрами, ярко алые губы, воспетые поэтами Бездны, каждый из которых считает своим долгом выразить восхищение изысканно-капризным абрисом, слегка приоткрывают зубы в хищной улыбке, так диссонирующей с общим безмятежным обликом.

— Ничего особенного. Я разрешил твоим детям навещать тебя, если, конечно, ты пожелаешь их видеть.

— Крыша съехала? Я их вижу каждый день... Иногда их общества даже слишком много для меня...

— Твои взрослые дети, сладкая. — Мужчина, войдя в беседку и усевшись на пол, опершись спиной о край ложа, терпеливо объясняет то, что женщина не желает понимать.

— Взрослые дети... Я уже старая?... Похоже, да... Сколько же прошло лет?...

— Если ты не хочешь их видеть, скажи мне сейчас. Указ ещё не обнародован.

— Дурдом. Пусть приходят. Может быть что-то случилось?

— Как давно я не слышал этого слова, сладкая. Чтобы у тебя не было разочарований, сообщаю: со светлым лордом всё в порядке, он вернулся в свой мир, воспитал себе жену с раннего детства и вполне ею доволен. У ваших общих детей тоже всё нормально. Закончили обучение в Академии с отличием, отрабатывают обязательный контракт. Тебя интересует что-то ещё?

Рассеянно поглаживает длинными пальцами маленькую женскую кисть, не торопящуюся выскользнуть из ласковой ловушки... втягивается на ложе, подобно гигантскому змею, прижимает женщину к себе и начинает древнюю, как сама Бездна игру, легко касаясь языком её губ, хищная улыбка на которых, сменяется предвкушающей...

Глава первая. Драгоценная женщина, или "Шаг вправо, шаг влево, — считается побегом, прыжок на месте приравнивается к попытке улететь."

— Вам выделен флигель в парке. От визитов в замок воздержитесь. Ваше присутствие там — нежелательно. Личную прислугу вам будут заменять приходящие служанки. Если у вас есть вопросы, задавайте их сейчас.

Нндаа... Вот это я попала! А следовало думать, прежде чем совать голову в петлю.

— Мне необходимы длительные прогулки на воздухе. Пусть отметят границы территории, по которой я могу гулять.

— Мне на этот счёт не было дано никаких указаний.

Сколько высокомерия! Прямо всю меня с грязью смешивает. Смешно.

— Так запросите их. — Я сама любезность... Ага! Вежливость — оружие леди.

— Я не считаю возможным беспокоить мою госпожу по такому поводу.

Пожимаю плечами, и безмятежно улыбаюсь. Нет указаний, значит нет ограничений. Но объявлять я об этом не собираюсь. Тем более воскрешённому покойнику. О своих некромантских способностях я тоже намерена молчать. Надеюсь и лорд Сэ не вспомнит. Тем более, что он и не собирается со мной видеться. Хотя, с нашим-то счастьем, об этом мечтать не приходится.

Ну Солли, удружил, гад! Я надеялась пожить на побережье, подышать морским воздухом. Так ведь нет! В целях обеспечения моей безопасности, он отправил меня в Линдсхольм, договорившись со своим другом детства лордом Тареном младшим. Вот только не подумал, что моё размещение в Линдсхольме затрагивает леди Тарен старшую. И мы имеем, то что имеем. Хотя, — плевать! Лишь бы подальше от лорда Сэ. А неприступность Линдсхольма не для геоманта. Уйдём, когда понадобится.

— Пусть меня проводят в предоставленное мне жилище.

— Вам придётся подождать.

Оппа! Это уже вообще ни в какие рамки не лезет! Это уже явная самодеятельность. Дешёвая попытка "поставить на место".

Поворачиваюсь и направляюсь в парк. Не тороплюсь, дышу воздухом.

— Вернитесь! Вы должны ожидать здесь!

Вот интересно, этот покойничек сам себя слышит, или где? Продолжаю прогулку. Спешить не спешу, но и не останавливаюсь. И по дорожкам не иду. Кот с ребятами меня учили по джунглям ходить, а здесь ухоженный парк... Интересно, замок в середине, или на краю скалы. Прогуляемся, посмотрим, послушаем...

Часовая прогулка позволила упорядочить мысли. Змеи в пропасти обрадовались, как родной. Чуют знак Бездны? Возможно. Спускаться не стала. Ни к чему пока. Но один путь отхода уже определён. Выбралась на берег небольшого озерца, уселась на брёвнышко, смотрю на воду совершенно бездумно.

Ну, как стадо кабанов, ломятся сквозь заросли! Никакого покоя беременной женщине. А ведь мне через два месяца рожать! Я должна думать исключительно о приятных вещах... Например о том, как буду сдирать шкуру с Солли. Раскалёнными щипцами, по кусочку...

— Почему вы ушли?! Вам было сказано подождать!

Нее, ребята точно краёв не видят... Но это им пусть Тарены объясняют. А я ещё с покойником воскрешённым не выясняла отношений! Смотрю как на вещь. Чужое имущество портить неэтично. Пусть поживёт пока. Ещё пригодится. Подремать что ли? Спать мне надо много, питаться разнообразно, и гулять на свежем воздухе. А пока здесь только прогулка и удалась. Ни поспать, ни поесть. Шоб вы так жили!

Сверкнул голубой отблеск. Явление лорда Эрика народу.

— Привет, маленькая! Устала? — Ну вот как на него сердиться? Не получается.

Берёт меня на руки, и шагает в своё пламя, чтобы выйти рядом с замком Таренов. А там уже комиссия по встрече, во главе с лордом и леди Тарен старшими. Ой, нет! Не во главе! Во главе — "Ик!" Император! И вот ему что заняться нечем? Или где? И лорд Сэ, не к ночи будь помянут! А так всё было хорошо... Однако, зря я на жизнь жалуюсь. Хорошо, хоть Наидобрейшего нет!

— Я прошу вас впредь воздерживаться от путешествий по парку. Без сопровождения во всяком случае.

Сижу у Солли на руках, смотрю на леди Тарен, безмятежно улыбаюсь.

— Леди-магистр Гильдии целителей прописала мне длительные пешие прогулки на свежем воздухе. А также хорошо питаться.

— Тебя не накормили? — брат-по-боли удивлён и расстроен. — Лорд Тарен, я просил у Риса предоставить в Линдсхольме безопасное место для этой дамы. Не тюрьму, а убежище. Я невольно подверг её опасности, о чём не перестаю сожалеть.

— Вы о том похищении, лорд Эмрис? А вы не допускаете возможность того, что "этой даме" просто захотелось совершить морскую прогулку?

— Тегай. — Тарен одёргивает супругу. Кто бы мог подумать!

А прогулка — та ещё получилась!

* * *

Сначала я жила в доме лорда Сэ на побережье. Лорд объявил мне через Солли, что видеть меня не желает, но желает, чтобы его дети родились здоровыми. Ну это и в моих интересах — со здоровыми детьми возни меньше.

Гуляю по берегу, никого не трогаю, и тут меня хватают, заматывают в какое-то покрывало, и тащат в шлюпку, а оттуда — на корабль, который тут же отчаливает.

Не слишком бережно вытряхивают из плотной ткани. Нндаа... Вспоминается Хазанов: "вышли трое из тёмной аллеи. А лица такие..." А здесь не трое. Больше дюжины... И ещё один. Не скрывается, но и не смешивается с толпой улюлюкающих подонков. Так капля масла не смешивается с водой. Задумчиво-мечтательная улыбка, — напрягает. С такой улыбкой перебирают пыточный инструмент, раздумывая с чего начать.

Нервно поправляю волосы. Хватает за руку, поглаживает пальцы. Улыбка становится ослепительной:

— Какой приятный сюрприз!.. Рядовой заказ, и такая встреча... Мечта! Женщина моего кровного врага... Сладкая, я просто счастлив!

Смотрю сквозь ресницы на... лорда Бездны? Он увидел печать перстня Гуру? Мне становится тревожно. Я почему-то уверена в том, что подонков опасаться мне не нужно, а вот это дитя Бездны меня пугает. Подонки обрадовались. Наивные.

— Нам разрешили развлечься с этой девкой, господин, прежде чем отвезти её заказчику. Живой или мёртвой. — И, осклабившись, разглядывают меня, как военную добычу. Психологический прессинг? Похоже, заказчик меня не знает.

— Развлечься? Хммм... Пожалуй.

Плавный шаг ко мне, хватает за шею, вынудив стоять на цыпочках, и сдирает с меня одежду. Всю одежду, даже ленты в волосах не оставил. Толкает на стол... мы в кают-компании? — рывком раздвигает ноги... Расплывается у меня перед глазами, и радостный гогот подонков стихает мгновенно.

Становится видимым в паре шагов от меня. Подонки валяются неопрятными грудами. Мёртвые. Все.

— Испугалась, сладкая? — Протягивает руку, помогая слезть со стола. Рука жёсткая, но надёжная. Цепляюсь, аккуратно сползая, всё таки семь месяцев — тяжеловато.

— А чего мне бояться?

— Ты думаешь, я шутил, говоря о кровной вражде?

— Это ваши мужские разборки. Мне до них нет никакого дела. Отправь меня домой. Пожалуйста. Я устала.

— Почему ты здесь, сладкая? Лаки не захотел воспитывать чужих детей?

— Потому что у детей есть отец, в доме которого я живу.

Кивает своим мыслям, щёлкает пальцами, и вуаля! — я одета в небесно-голубую столу поверх белоснежной туники. И всё это покрывает палла цвета ивовых листьев. Привычная одежда успокаивает. Потом подхватывает меня на руки, и делает шаг... в бальный зал императорского дворца. Праздничный шум стихает. Медленно, как откатывается море. Быстрые чёткие шаги. Солли. И лорд Сэ, не утруждая себя пешим передвижением, возникает рядом, демонстративно не глядя на меня.

— Приветствую вас, лорды. — Кровный враг Гуру ослепительно улыбается, продолжая держать меня на руках. — Чья это супруга? И почему она оказалась без охраны? В руках у пиратов?

Лорд Эрик бледнеет... Светлейший улыбается. Ласково. Не мне, и не лорду Бездны. Ошеломляюще красивой тёмной леди, которая заметно старается удержаться от истерики. Стойкая девочка. Справилась с собой, вскинула голову, с вызовом смотрит на лордов. Глупышка. Не знает, с кем имеет дело.

— Я не замужем. — лорд Сэ отвлёкся от рассматривания... заказчицы? И ласково улыбается уже мне.

— Какая чудесная новость, сладкая! Тогда я возьму тебя себе. Ты милая, и забавная. — Последняя фраза неожиданно резанула по сердцу, напомнив о Гуру. — Ну, тихо, тихо... Тебе вредно волноваться, сладкая... Только приятные волнения. Не хочешь, не буду настаивать. Пока не буду.

Почему мне кажется такой знакомой личность лорда Бездны... Ощущение, что мы общались, причём достаточно долго. Это надо обдумать... Позже.

— Я просила отправить меня домой. Я устала.

Солли забирает меня у лорда Бездны, и шагает в голубое пламя. Мы оказываемся в его пустынном убежище.

— Отдыхай, сестрёнка. Я виноват перед тобой. Мне следовало самому позаботится о твоей безопасности. На побережье ты не вернёшься, я поговорю с Тареном. До родов, и пока дети маленькие, поживёшь в Линдсхольме. Там тебя не достанут.

— Солли, ты же знаешь, что пираты ни при чем. — Безостановочно зеваю. Нервное истощение? — Это заказная работа.

— Спи, маленькая. Я позабочусь обо всём... — Засыпаю, и не слышу продолжения.

Утром Солли разбудил меня, притащив охапку сирени, и разбросав её вокруг кровати. Где только взял... Надо же, столько лет прошло, а он помнит, что я люблю сирень. Приятно.

— Леди Алиенор отправилась на Семинар... Мы со светлым не сможем уделить ей должного внимания, но отец Иаков пообещал сделать её пребывание там максимально увлекательным. Я подумывал пригласить даму в свою Школу, — дать детям попрактиковаться, но в силу её местонахождения был вынужден отказаться от этой идеи. В порядке компенсации даме предоставят услуги личного целителя, дабы она смогла в полной мере оценить мастерство отца Иакова.

Я содрогнулась. Стало жаль такую красивую, гордую и глупую леди Алиенор. Мастерство отца Иакова — за гранью возможного. Ни Солли, ни лорд Сэ отцу Иакову "в подмётки не годятся". Не говоря уже обо мне грешной.

* * *

— У меня мало времени. — Бесстрастный голос, взгляд поверх меня.

Странно. С Императором мы не общались, и при чём тут его время.

— Свидетели в достаточном количестве. Может быть у невесты какие-нибудь предпочтения?

Слушаю лорда Тарена, и балдею. Невеста, вероятно, я. Поскольку, кроме леди Тегай Тарен, я единственная женщина среди здесь. Спросить что ли?

— Невеста, — это обо мне?

— Блестящий пример поверхностного анализа! Поздравляю вас, госпожа Тигра!

Таак? Насмехается над беременной женщиной? А ещё Император! Как не стыдно! Включаю эмпатию, смущённо и обиженно прячу лицо на груди у Солли, который машинально прижимает меня к себе.

— Сестрёнка, у тебя есть какие-то предпочтения по составу свидетелей?

— А кто жених? — От ласковой улыбки Светлейшего кости начинают плавиться самостоятельно, но я не сдаюсь. Русские не сдаются!

Демонстративные аплодисменты от леди Тарен, презрительная улыбка от Императора, и вежливая от лорда Тарена. Какую-бы пакость устроить? О!!! Придумала!

— Лорд, спасший меня от пиратов.

— И что же "лорд, спасший тебя от пиратов?" — Солли само терпение.

— Моё предпочтение. — Как-то двусмысленно, но тем лучше!

— Так понравился? Дорогуша, при всех его достоинствах, лорд Бездны, не являясь подданным Империи, не может засвидетельствовать брак...

— Между мною и Сэ, не являющимися подданными Империи. — Продолжаю, поймав интонацию Солли, и скопировав выражение его лица. Я таки мастер Цирковой Гильдии, или где?

— Хватит паясничать! — Прорезался голос у лорда Сэ. — Только из-за детей я делаю этот шаг. Дети должны быть рождены в браке.

Слова Гуру... Сердце сжимается. А-а-а, в Бездну всё!

— Тогда закончим этот фарс. — Сползаю с рук Солли, бережно придерживающего меня.

Император делает шаг вперёд:

— О желании вступить в брак спрашивать не буду. Лорд Авагду выразился достаточно ясно. Объявляю вас мужем и женой.

— Я признаю этот брак до того дня, когда детям, которых я, в настоящее время, ношу под сердцем, исполнится пять лет.

И тишинааа...

— И что это значит? — Солли любопытствует, предостерегая глазами.

— Это значит, что как только детям, которыми я сегодня беременна, исполнится пять лет, я аннулирую брак в одностороннем порядке. — Не желаю слушать предостережений. Хватит. Наслушалась.

— Кто тебе позволит! — Злой шёпот моего свежеиспечённого супруга.

Молча отворачиваюсь. Воспринимаю эмоции. Бешенство от Императора, Светлейшего, леди Тарен. Настороженный интерес от лорда Тарена. Огорчение и растерянность от Солли...

Кормить меня, похоже, не планируют. Пойду к змеям. Пусть какую-нибудь птичку мне принесут.

— Я устала и проголодалась.

Волны утомления и истощения распространяются от меня. Мужчины с упрёком смотрят на леди Тарен, которая сузившимися глазами разглядывает меня. Только мне не страшно. Чего теперь бояться. Устала.

— Я провожу вас, леди Авагду. Обопритесь о мою руку. — Афигеть! В Императоре прорезался мужчина-защитник. — В вашем жилище накрыт стол, и всё готово для отдыха.

С горячей благодарностью смотрю на Императора. Опираюсь о предложенную руку, и начинаю путешествие к своему новому жилищу. Сзади виден отблеск алого пламени Тарена и голубого — Солли. Надеюсь, пока мы гуляем, дом действительно успеют подготовить, чтобы Императору не пришлось меня баснями кормить, как того соловья. Передвигаемся молча. Его Величество недоумевает, что собственно, сподвигло его оказать мне любезность, а я гуляю, излучая наслаждение близостью сильного рыцарственного мужчины. Император успокаивается, и начинает идти чуть медленнее. Я благодарна Императору, и довольна прогулкой, и это довольство окутывает меня и Императора подобно аромату шлейфовых духов. Всё таки Гуру прав. Кошка, она и есть кошка.

Подходим к скромному домику. Не более трёхсот квадратных метров. Для одной меня подойдёт. Входные двери открываются, и нас встречают лорд Тарен с супругой. Император передаёт меня леди Тарен и прощается. Лорд Тарен отбывает вместе с венценосным гостем. А леди Тарен...

— Я поражена вашими способностями, леди Авагду. Они действительно достойны восхищения. Впредь, будьте любезны, со всеми нуждами обращаться напрямую ко мне. Не пробуйте свои когти на мужчинах моей семьи. Не советую.

Мило улыбаюсь гостеприимной хозяйке. А что говорить? Леди Тегай мудрая женщина. И её пожелания отнюдь не нарушают моих планов.

— Ваши служанки. — Пять молодых женщин почтительно приседают. — Они будут меняться еженедельно.

— Ваша кухарка. — Женщина лет сорока пяти, короче, "ягодка опять" с неодобрением смотрит на меня, сложив руки под передником.

— Обед на столе, комната для отдыха готова. Не говорю, что рада принимать вас у себя, но раз уж вы здесь, вы наша гостья.

— Благодарю вас, леди Тарен. Постараюсь излишне не обременять вас.

Вспыхивает золотое пламя и леди Тарен оставляет меня одну. Поворачиваюсь к служанкам:

— Приготовьте ванну. И домашнюю одежду. И кто-нибудь покажите мне дом.

Глава вторая. Я — многодетная мать, или "Как добиться амнистии"

И потекла размеренная жизнь. Утром занятия йогой, медитация, потом неторопливая часовая прогулка в парке, завтрак, дрёма на открытой террасе, опять занятия йогой и медитация, прогулка, метание ножей в манекен, любезно предоставленный леди Тегай, плавание в маленьком проточном озере, обед, опять дрёма, занятия йогой, медитация, прогулка, метание ножей, лёгкий ужин, посиделки на террасе с книгой из замковой библиотеки, сон.

За это время я неплохо узнала окрестности замка, поскольку гуляла всё время в разные стороны. Познакомилась со змеями, точнее ознакомила их с печатью Бездны на своём указательном пальце. Но они почему-то и так мне поверили. Я много думала о встрече с кровным врагом Гуру. Почему он показался мне знакомым? Я совершенно точно его никогда не видела до момента встречи. И всё таки... Не помню... Ладно, позже что-нибудь непременно всплывёт.

Каждый день забегает Солли. Рассказывает всякие разности о своей школе, пытается меня развеселить. А я и так не грущу. Много дел. Мне ещё предстоит разобраться с системой безопасности поместья Таренов. Обещание — обещанием; но всегда бывает крайний случай. Форс-мажор, так сказать.

Мой супруг появился вечером, после "свадьбы". Принёс мне свадебный подарок — очередную парюру, стоимостью соотносимую с домом, в котором я сейчас живу, если к нему ещё и парк добавить. Без фантазии, в общем. Одна польза от него — отправил служанок леди Тарен вместе с кухаркой обратно в замок. Кухарка меня беспокоила. Такая недоброжелательность способна без яда отравить пищу. У меня, от её вида сразу аппетит пропал. А собаки, которым отдали блюда со стола, заскулили и есть не стали. Яда в пище нет, проклятия на неё тоже наложено не было, — леди Тарен приказала проверить. Она растеряна и взбешена, хотя старается этого не показывать. Я в Линдсхольме гостья. Хоть и нежеланная, но всё же. Начинаю думать о примитивном "сглазе". Меня не возьмёт, хотя "капля камень точит", и если бы кухарка осталась кашеварить, то я могла бы и заболеть от такой пищи.

Теперь вокруг меня очередная партия рабынь, не все из которых люди. Забавно. Я росла в Советской Империи, где всякий труд был в почёте, и вообще — сплошное "равноправие". Разумеется, некоторые были в правах "равнее" прочих, но формально — равны все. А теперь мне удобнее пользоваться рабынями, чем служанками. Служанкам надо давать указания, рабыни должны угадывать желания и исполнять их. О недобросовестности речь не идёт. У Светлейшего не забалуешь. Конечно, здесь хищных рыбок нет, зато змеи вокруг замка вполне способны их заменить.

Лорд Сэ появляется вечером, когда я читаю книгу. Где он пропадает с утра я не знаю, и мне не интересно. Сидит со мной на террасе, откинувшись в шезлонге, и вытянув длинные ноги. Молча. Потом провожает меня в спальню и уходит к себе. Я благодарна мужу за то, что он соблюдает дистанцию. Хотя, скорее, за это надо благодарить себя, рухнувшую в обьятия Гуру, потерявшуюся там, и ни разу об этом не пожалевшую. Сэ прощать не умеет. Как и я. Из нас троих только Солли способен "простить и забыть".

Передвигаться с каждым днём всё тяжелее. Я сама себе напоминаю глобус. Такая же круглая. Ног уже давно не вижу. Занимаюсь пранаямой, обогащая кровь кислородом, и тщательно корректирую асаны, чтобы не перенапрячься. Хорошо, что моя наставница-йогиня из Бездны, всё мне разъяснила и заставила вызубрить признаки, при которых надо облегчать нагрузку. Три месяца счастья — много это или мало? Я намерена вернуться. Даже если меня не будут ждать. Хотя я сгущаю краски. Меня ждут, и ждать будут. Мы связаны Бездной и её благословение на нас. А сколько у Гуру наложниц, вероятно, он и сам не знает. Разве ЭТО важно?

Но сейчас я этим голову не забиваю. Мне и без того есть о чём подумать. Во-первых, роды — надо подготовиться, настроиться, и вообще... стрёмно. Во-вторых, дражайший супруг, уж больно он тих, терпелив и благостен. Я даже вспомнила отца Иакова, вот уж действительно "не к ночи будь помянут", который тоже тих и благостен, и нас, "своих детей" искренне любит. Впрочем, поскольку изменить ничего нельзя, буду решать проблемы по мере их возникновения. Во всяком случае сорок дней после родов я в безопасности. Традиция плюс медицинские рекомендации не позволят супругу настаивать на своих правах. Робко надеюсь, что лорд Сэ настолько оскорблён моим поведением, что вообще меня не коснётся. Хотя, учитывая мои прошлые приключения, на это надежды мало. Больше двух недель он никогда не выдерживал. Но... надежда умирает последней. После веры и любви, надо полагать.

На моих метательных ножах изображены символы этих христианских добродетелей. Три комплекта по семь ножей в каждом. Каждый комплект — отмечен своим символом. У Гуру с фантазией всё в порядке. Лучшая сталь Бездны, безо всяких заговоров способная пробить любую магическую защиту, рукоятки обтянуты специальным материалом, который не скользит в руке, даже если полностью залит кровью. Я из интереса пробовала браться за них масляными руками — не скользят! Гравировка на клинках — крест веры, или якорь надежды или сердце любви, отливает радугой Бездны.

Ножи, конечно, не совсем метательные. Они универсальны. Могут использоваться и для ножевого боя. САКОНБ (специальный армейский комплекс ножевого боя) мне преподавал Кот, ещё в Африке; а в Бездне Жан-Батист совершенствовал мои умения и обучал "грязным" приёмам, которыми пренебрегают в английском спецназе, и которыми пользуются уголовники. А Жан-Батист таки сумел достать Гуру! Если бы не Безднова чешуя... В общем Гуру был доволен, что меня учит такой специалист. Сейчас я не занимаюсь ножевым боем, нет возможности. А вот в качестве метательных — использую. Никогда не знаешь, в какой момент понадобится нож.

Наверное я скоро стану подобно Жану-Батисту носить точильный ремень на руке. Хотя Бездновы клинки в заточке не нуждаются, и режут всё, на что силы в руках хватит. И ещё — забрать подарок Гуру у меня не могут. Точнее, могут попытаться, расплатившись пальцами или конечностями. Потому что на подарке — благословение Бездны. Я не очень понимаю, что это такое, но Гуру так сказал, и я ему верю. После "морской прогулки" я ношу ножи с собой. Не каждый раз рядом окажется кровный враг Гуру... Где же я с ним виделась?..

Сегодня вечером на террасе, на меня "накатило". Я встала с дивана, на котором сидела с книгой, и объявила, что иду рожать. Лорд Сэ поднялся вместе со мной, спросил почему я так уверена, получил универсальный ответ "потому что", и исчез в портале. Вот блин, когда нужна поддержка, так никого рядом нет. Отправилась к себе, поддерживаемая под локти рабынями. Девчонки испуганы, и я их понимаю. Если что — у Сэ фантазия пробуксовывает только при выборе подарков, а в плане "выразить неудовольствие" он сто очков вперёд тому же Солли даст.

Не буду описывать процесс. Несколько часов тяжёлой работы, и я стала матерью троих детей лорда Авагду — двух сыновей и дочери. Сознание я не потеряла, благодаря привычке к боли, и регулярным упражнениям. Тяжелее всего пришлось лордам. Солли притащил семейную акушерку, она и помогала. Зачем Сэ привёл в мою спальню Солли, я не знаю. Но глядя на их лица, мне было трудно выполнять указания акушерки, потому что смех разбирал. Попыталась их выгнать, не помогло. Так, с двумя скорбными изваяниями у изголовья, я и выполняла первейший долг супруги лорда. Хотя всё прошло удивительно легко по словам акушерки. Не знаю... Я обессилела полностью.

Пить хочется страшно. В горле пересохло. Детей мне показали уже отмытыми, но никакого всплеска материнских чувств они во мне не вызвали. Конечно, они уже не бледно синие, какими появились на свет, а порозовели, но материнских чувств всё равно нет. Только усталость и удовлетворение, что первый этап пройден благополучно. От меня ожидают какой-то реакции. Выдавливаю из пересохшего горла — "они порозовели". Акушерка, счастливая, сообщила, что как только младенцы начали самостоятельно дышать, их кожа розовеет. Замечательно. Надеюсь мне не придётся сразу ими заниматься.

Вот блин, оказывается их надо кормить прямо сразу. Ну и как я буду кормить троих?!! Я лежу пластом, мне самой пить хочется! Ощущаю в себе мать-ехидну. Прошу воды и помощи в кормлении. Объявляю, что могу сама не удержать ребёнков. Таки я что, сразу двоих должна кормить? Или где? А третий детёныш? Ёперный театр! Начать капризничать, что ли. Лорды сейчас проглотят абсолютно любое моё поведение, поэтому неинтересно. Может материнские чувства появятся в момент кормления, или после него? Сомнительно что-то.

Накормила. По очереди. Ощущения приятные, но материнских чувств по прежнему нет. Спать хочу. И поесть чего-нибудь. Принесли мне молока и творог со сметаной. Молоко выпила, голос прорезался, потребовала мяса. С кровью. Ну не ем я творог. И сметану тоже. Я из молочного только молоко и сыр с брынзой лопаю. А все кисломолочные продукты вызывают у меня рвотный рефлекс. И Сэ это знает. Но не заботится о восстановлении моих сил. Подонок, однозначно! Нет, позаботился. Встал на колено возле моей койки и кормит меня мясом по кусочку. Сцеловал с моих губ всю кровь, вместо салфетки, надо полагать. Прижался щека к щеке и замер, так и стоя на одном колене. Шепчет лихорадочно:

— Дети! Наши! Я и не мечтал... Не надеялся... Я не представлял, как это... Дети!.. Я тебе всё прощу! Всё!

Вслушиваюсь не в слова. Касаюсь эмоций, наружных и глубинных. Понимаю страшное: будет прощать абсолютно всё, и не выпустит. Точнее, постарается не выпустить. Ладно. Пять лет, а там посмотрим. А сейчас я спать хочу. Скоро опять разбудят кормить детей. Закрываю глаза.

Глава третья. Стерпится-слюбится, или "Расслабься и получи удовольствие..."

Понемногу прихожу в себя, втягиваюсь в процесс "ухода за детьми". К счастью, от меня требуется только молоко. Поэтому первые тридцать дней выполняю две пранаямы, способствующие повышению производительности молочных желез, и шавасану для снятия напряжения и получения новых сил. Потом начинаю постепенно добавлять новые асаны, подтягивающие мышцы живота, восстанавливающие гибкость и устойчивость.

Помимо этого ежедневно отрабатываю метание ножей. Мне необходимо как можно скорее восстановить форму, чтобы суметь защитить себя и детей. Лорд Сэ высказался, что мне лучше больше времени проводить с детьми, а защиту он обеспечит. Не долго думая, напомнила мужу своё похищение с Побережья. Отвоевала право на ножи. А с детьми пусть отец занимается. У него это неожиданно хорошо получается. Может, потому что он телепат? Во всяком случае, к нему и Солли они руки тянут, а ко мне — нет. Чуют мать-ехидну.

Общение с детьми я ограничила временем кормления. Леди Тарен в шоке, рабыни — тоже. А мне больше и не нужно. Если бы не избыток молока, я бы вообще посещала их утром и вечером. Материнский инстинкт так и не проснулся. Может быть потому, что это дети лорда Сэ?

О супружеском долге не заговариваем. Я всё ещё надеюсь на одинокие ночи. Но "день икс" неумолимо приближается. На сороковой день надо будет дать ребёнкам имена, и представить их Бездне. Согласно имперским традициям. Забавно. У нас крестят тоже на сороковой день. Хотя я слышала, что правильнее — на восьмой. В Линдсхольме нет храма Бездны. Для нас, во всяком случае. Отправимся в столицу Империи.

Главный вопрос — в чём идти. Одёжки мои все не лезут на бёдра. Кроме брючек, которые на шнуровке. Но лорд Сэ категорически против брюк. Я вообще драпируюсь в куски ткани. То делаю греческую тунику, то — индийское сари. И организм решительно протестует против белья. Ограничиваюсь двумя повязками — набедренной и грудной. Но в столице могут не понять такой простоты в одежде супруги лорда. Всё гадство в том, что моё присутствие — обязательно.

Заикнулась лорду Сэ за сделать сари... Шипенье было... Думала змеи из пропасти полезут в гости. Потом плюнула, достала свои Бездновы одёжки — тунику, столу, паллу. Безразмерные, и всегда в моде, как, впрочем, и сари. Оделась, задрапировалась в паллу, показалась мужу. Ну конечно ему понравилось. Ещё бы! На виду только лицо от середины лба до подбородка, кончики пальцев рук, и соответственно, ног. Фигура вся скрыта складками столы. В общем, высочайшее дозволение было даровано, и мы отправились, дождавшись Солли.

Ребёнков поделили на троих, вышли из портала рядом с храмом Бездны. Понадеялась, что в кои-то веки всё пройдёт нормально... Ага! А то не знала, с кем связалась! Служитель культа задаёт вопрос об именах ребёнков... И что вы себе думаете? Оба два лорда смотрят на меня! Ёперный театр! Им роди, корми, да ещё имена придумай. Хоть бы раньше сказали, раздолбаи! Что один, что второй! Гррр! А-а-а, ладно! Чего там особо заморачиваться! Какая у нас первая буква в алфавите?

— Андрей, Александр, и Аманда.

Лица моих лордов надо видеть! А не фига манкировать обязанностями! Надо было заранее имена придумать! Самой бы запомнить, кого из сыновей как назвала. Если, не дай Бездна они будут на одно лицо... Сейчас по ним вообще ничего не понятно. Хотя, отец их как-то разбирает. Надо было приказать запеленать их в разноцветные пелёнки, хотя бы... Неее, банты разного тона. Цветные пелёнки — слишком по цыгански, а у лорда Сэ на цыган устойчивая аллергия. Я с ними часто путешествовала в прошлом.

— Эмм, дорогуша, а почему именно так? Ты уверена, что сумеешь их запомнить?

— А чего там запоминать? Энди, Сэнди, и Мэнди Авагду!

Дражайший супруг в шоке, зато Солли развеселился. Ну хоть кому-то радость. А меня даже к Бездне не подпустили. Уууу, гады!

— И что теперь? Возвращаемся? Или где?

— Я должен сделать детям подарки. Как восприёмник. Ты не против посещения ювелирной лавки?

— Посещай. Зачем тебе моё разрешение?

Ну никакой фантазии! В Имперском банке два сейфа забиты под завязку. Нет, давайте ещё закажем побрякушек. Я понимаю, будь я наёмницей. Побрякушками можно расплатиться в кабаке. И не надо кошель с собой таскать. Удобней всего в этом плане цепи, типа новорусских. Отсоединил пару-тройку-десяток звеньев, и привет!

— Понял! Отправлюсь сам. Тогда заглянем к моей сестричке. Ты же любишь чай, Тигра?

— Если ты вдруг позабыл, Солли, то у нас на руках дети. Чай я люблю. Спасибо за приглашение.

— Риш справится. За детей можешь не волноваться, радость моя. Там найдётся кому за ними присмотреть.

Ой, что-то я упускаю из вида! Что-то меня беспокоит... Верить нельзя никому! Но я скоро лопну от избытка молока, или начну мычать, как недоенная корова.

— Заглянем к сестричке. — Покорно соглашаюсь. — Я смогу там покормить детей?

— Конечно, дорогуша!

— Тогда пошли!

Взблёскивает голубое пламя перехода. Хорошо, что ребёнки такие маленькие, и не пугаются всякой ерунды.

Перенеслись в Школу тёмных сирот. Точнее, к воротам школы. Появляется... тёмная леди. Оказывается сестричкой Солли. Набежали юные сиротки защебетали вокруг ребёнков, те счастливы, — столько внимания! Прошла в отдельную комнату, привела себя в порядок, накормила детей. Уффф! Какое счастье! Три часа свободы!

Выхожу из комнаты, попадаю в руки лорда Сэ, и в портал. Дом мужа на побережье.

— Обстановка новая. Опять всё разгромил?

— В Бездну обстановку!

Ну вот и началось. Хотя, чему удивляться? Сорок дней прошло. Лорд в своём праве...

Останавливаю руки мужа.

— Я сама.

Сбрасываю одежду. А то знаю я его, — придётся нагишом возвращаться. Или в занавесочке. Прецеденты были. Всё в клочья разлетится... Лорд выскользнул из своего костюма едва ли не быстрее меня. Повернулся ко мне...

Замер, разглядывая... Может, не понравлюсь? Тело ещё не совсем восстановилось. Ещё три недели нужно.... Тоскливая мысль: "Я не готова принять мужа. Я никогда не буду готова его принять." И ласковая улыбка в ответ. Как всё знакомо! Подхватывает меня на руки, и шагает... в воду.

Эээй, это что ещё такое?!!! Мелкая бухточка, скорее бассейн, выходящий в море. Дно выложено каменными плитами. Слегка неровными, чтобы можно было устойчиво стоять. Вода чистейшая, я вижу наши тела, забавно искажённые водой. Ничего подобного в доме лорда Сэ не имелось. Отпускает меня, чтобы прижать к себе, и начинает целовать. Жадно. Как будто всё это время у него не было женщины.

— Не было. Не было с момента твоего возвращения, Тигра. Моя Тигра...

Лорда начинает бить дрожь. Хоть что-то знакомое. Тонкие пальцы уже не прижимают меня к его телу, они впиваются в меня, как лапы якоря в морское дно. И... Я начинаю сползать в привычную тьму... Нет! Гуру освободил меня от этого! Я более не буду воспринимать нашу близость как пытку. Стараюсь "понять" мужа, и, если не разделить, то хотя бы принять его страсть, его жажду. Между нами нет и не будет любви. Но это никогда не служило препятствием в браке.

Смешно. После стольких лет я вспомнила нашу первую совместную ночь. Ночь когда я стала собой. Тогда лорд так же насыщался мною. Замирая на миг, и продолжая... А всё его тело пело от восторга, который я не могла разделить, умирая от унижения. Сегодня впервые всё по другому. И я получаю удовольствие не от превышения пределов боли, а от исполнения мужем супружеских обязанностей. Короче говоря, как в анекдоте: "Мне сам процесс нравится". А море колышется вокруг нас, разнося мои стоны по волнам.

— Пора возвращаться. Тебе скоро кормить.

— Кто бы меня накормил!

— В Линдсхольме пообедаем.

И снова притягивает к себе, шепча мне в шею:

— Тигра... Моя Тигра... Моя...

А ночью у моей кровати сломалось крепление. И мы с мужем рухнули вместе с матрасом на пол, и хохотали, не спеша разделиться, пока смех не сменился криком радости. Ох, погонят нас из Линдсхольма!

Три недели не занималась йогой. Хотя, если считать тантрические упражнения, то наоборот. Почти без сна и покоя занималась, отвлекаясь только на кормление детей. Материнского инстинкта по прежнему нет. Любви к мужу тоже. Но пока ему на это наплевать. Медовый месяц, однако. Ох, зря я о мёде подумала. Медовый массаж вещь, безусловно, хорошая, но ос налетело немерено. Пришлось лорду Сэ выдумывать новое заклинание, чтобы отогнать насекомых. У немцев кирхе, кюхе, киндер, а у меня: койка, койка, киндер.

Солли забегает каждый день, с понтом "навестить крестников". Но мы не всегда с ним общаемся. Я вообще думаю, что его, как тех ос на мёд, притягивает эмпатия. Я не маскирую её. И Линдсхольм пропитан мурчанием, довольной жизнью, кошки.

С каждым месяцем перерывы между кормлениями увеличиваются. Дети растут и забирают больше молока. Я не думала, что с моею-то грудью стану конкурировать с призовой молочной породой крупного рогатого скота. Это ужас какой-то! Детям почти полгода, а я их ещё кормлю. Хотя им уже дают какой-то прикорм. Я всё время думала, что прикорм — это для рыб. Леди-магистр Гильдии целителей сказала мне тогда, что пока молоко есть, надо кормить. Сказала, что оно может быть до двух-трёх лет. Жуткая перспектива.

Сегодня в Линдсхольме гости. Судя по суматохе — важные. Лорд Сэ отправился в Школу к Солли. Солли звал и меня, но кто-то должен быть с детьми. Сижу в парке на поляне, дети ползают по траве. Рабыни наблюдают, чтобы они не налопались земли. В общем идиллия, да и только. А по дорожке идёт... Гуру. Я не помню, как я сорвалась с места, как бежала, хотя в Бездновых одеждах особо не побегаешь... Догнала, задохнулась, не в силах окликнуть. Повернулся...

— Прости, я обозналась.

И тьма начинает накрывать меня, поглощая окружающие предметы. Стараюсь ровно и глубоко дышать.

— Сладкая! Ты стала ещё красивее. Всё-таки я заберу тебя себе. Через четыре с половиной года. Что скажешь?

И подхватил на руки, потому что я всё-таки упала в обморок.

Очнулась уже в доме, испуганные рабыни сообщили, что лорд Бездны принёс меня в дом, и вызвал лорда Эмриса, который прибыл вместе с лордом Авагду. Они проговорили около четверти часа, потом лорд Бездны ушёл.

Я не думаю о Гуру при муже. Только когда лорда Сэ нет в Линдсхольме. Осталось четыре с половиной года... Я была готова выдержать пять лет, когда близость с лордом Сэ была пыткой, и бесконечно благодарна Гуру за то, что он "освободил" меня от последствий Семинара. Отец Иаков говорил, что рано или поздно это произойдёт, и я ему верила, но... рядом с лордом Сэ я никогда бы не освободилась.

А теперь появился кровный враг Гуру. Когда-то я звала его Мессингом. Но тогда он выглядел по другому. Хотя для высокого лорда Бездны сменить облик — как два пальца об асфальт. Память вернула интонации, движения, и это его "сладкая"... И уже дважды я слышу от него "возьму тебя себе". В этот раз обозначены сроки. Но, может, он так шутит?

Глава четвёртая. Бой с тенью, или "как аукнется, так и откликнется"

Проснулась в холодном поту, рванулась бежать, схватив ножны с клинками Бездны; была перехвачена мужем, не глядя отмахнулась когтями...

— Тигра! Что с тобой?!! Что случилось?

— Я не знаю! Пусти!!! Мне надо к детям! Портал! Открой мне портал!!!

Перемещаемся в комнату рядом с детской. Тишина. Всё спокойно... Муж смотрит вопросительно, а меня всю трясёт. Выдираюсь из рук. Заглядываю в детскую, через открытую дверь. Всё тихо, всё спокойно. Лорд Сэ пытается меня увести, а я выворачиваюсь, потому что меня не оставляет ощущение какой-то "неправильности". Я не знаю, что здесь не так, но знаю, что что-то не так!

Тени! Тени на полу в детской направлены в другую сторону! Как такое может быть?!! Сжимаю руку мужа, показываю на тени в детской и в комнате, где мы находимся. Сэ кивает мне и беззвучно сказав: "ничего не делай", исчезает в портале. Стою, лихорадочно размышляю. Тени перемещаются с течением времени. Темпоральная магия? В этих мирах ничего подобного нет.

Отчего ещё могут смещаться тени? Изменение ориентации в пространстве. Возможно ли повернуть одну комнату в отдельно взятом доме? Теоретически возможно всё. "Если абстрагироваться от трудностей практического воплощения, то, в принципе, можно предположить..." цитата — на все времена, и на все бредовые идеи. Смысл такого поворота? Или это последствия заклинания? Или начало его действия?

Принюхиваюсь, плавно перейдя в тигриный облик. Глазами тигрицы тени видно чётче. Контрастность улучшается. Запахи спящих детей, чисто убранной комнаты, трёх рабынь, следящих за детьми... Никаких сторонних запахов нет. Стоп! А где рабыни? Они должны были находиться в этой комнате, где я сейчас стою. Дверь в детскую открыта, чтобы когда дети проснутся рядом был кто-то взрослый. Может, эти тени...

Не успеваю додумать пришедшую мысль, тени взмывают с пола вверх. Тени в комнате, где я нахожусь!!!

Как драться с тенью? Меня учили ножевому бою, но с материальным противником. Перетекаю в свой человеческий облик. Беру ножи в обе руки. Вся надежда на "благословение Бездны". Один хрен, ничего другого у меня нет. Я не маг, к сожалению. А провести ритуал некромантии — на это время нужно! Времени почти не осталось!

Я не знаю, откуда у меня это чувство, но не собираюсь далее бездействовать. Клинки ножей проходят сквозь тени, не причиняя им вреда. А они окружают меня, сжимаясь вокруг чёрным коконом. Тогда, действуя по наитию, я делаю надрез на своей руке, и позволяю густо выступившей крови залить клинок ножа. Тени сжали кольцо и потянулись — у меня нет другого слова — к открытой ране. Я смачиваю кровью второй клинок, и начинаю резать тени.

Времени у меня мало. Кровь не останавливается. Я сделала слишком глубокий надрез. Слава Богу! Тени съёживаются, как будто клинки, напоенные моей кровью, решили закусить тенями. В глазах мутнеет. Надо быстрее. Мне ещё с детской разбираться. Надеюсь Сэ успеет вернуться, прежде, чем я тут "паду смертью храбрых".

Тени съедены клинками. Убираю их в ножны. Мало ли что. Комната без теней выглядит странно. Как будто... О чём я думаю!!! Потеря крови плохой помощник. На пороге детской появляется отблеск. Окаймляет дверной проём. Похож на "зеркало Бездны", если его свернуть в тонюсенькую линию. Радужный в смысле. И линия эта начинает наполняться светом, медленно расширяясь, но не съедая пространство...

Ледоход... Льдина откалывается и линия разлома темнеет водой.

Блин! Комната сейчас переместится! И где я буду искать своих ребёнков?!! А заходить в неё нельзя. Я знаю, что нельзя, но не знаю откуда. Как будто табличка "Осторожно, мины!" Пойдём уже отработанным путём. Достаю другую пару ножей. Прислоняюсь к столу, потому что стоять мне уже тяжело, смачиваю клинки своей кровью, бросаю, перерезая контур на боковых линиях. Перерезанные части начинают пульсировать светом, но слава Богу не расширяются! Пятый нож перерезает порог, закрепляя его в доме. Теперь у меня осталось только два неиспользованных ножа. Бросок снизу у меня начал получаться год назад. Промахнуться мне нельзя. А перед глазами всё плывёт... Тошнит...

А ведь можно не бросать. Можно воткнуть нож в линию. Надо только дотянуться. Подползаю на четвереньках к дверному проёму, встаю у стены. Смачиваю нож кровью... Нож выскальзывает из руки... Они же не должны скользить... Они же... Сползла по стене на пол. Надо встать, надо взять нож. Хорошо, что он рядом, только руку протянуть... Похоже, что я уже ноги протягиваю. И всё будет напрасно! Касаюсь болевых точек. Прошивает, как электротоком. Хватаю нож обеими руками, делаю шаг, поднимаю руки, и втыкаю нож в линию, замыкающую контур.

Вспышка, и я слепну. Надеюсь, временно. Пока не прошла адреналиновая волна, надо решать вопрос с детской. Где же Сэ?!! Или прошло ещё мало времени? Пытаюсь сосредоточиться... Время, время... Три минуты. Можно было бы уже явиться! А если дом заблокирован? Перетекаю в тигрицу. Зрение восстанавливается, и рука, лапа то есть, исцеляется. Принюхиваюсь к детской. Тихо и спокойно. Рабынями уже не пахнет. Тени повёрнуты... Покачиваю кончиком хвоста, чтобы отследить его тень... Правильно повёрнуты тени!!! Урряяя! Но входить всё равно нельзя! Что там ещё?!! Нормальные тени в комнате рабынь напали на меня. А здесь... И никого нет... Рана моя исцелилась, но потерю крови возместить нечем. И я слаба, как только что прозревший котёнок. Возвращаюсь в человеческий облик.

Лежу на полу. Дыхание поверхностное, перед глазами круги. Радужные. Нет, это переход. Зеркало Бездны. Опасность. Режущее чувство опасности заставляет затихнуть и притвориться мёртвой. Хотя это недалеко от истины. Я уже почти мертва. Крови потеряла столько, что сердцу нечего качать. Но это всё зола. Стараюсь дышать незаметно, три ножа с ножнами лежат наготове, под рукой. Поскольку всё здесь залито моей кровью, включая меня саму, и ножны с ножами, у меня появляется слабая надежда, что их не заметят. Точнее говоря, сочтут не стоящими внимания.

Женщина в имперском платье. В богатом платье. И духи дорогие. Судя по духам — женщина немолода. Духи глубоко дамские. Даже у леди Тегай не столь выдержанные. И сила окутывает её. Пробую её эмоции... Опустошение и боль. Чёрные эмоции. Такая выжжет всё, оставив после себя пустыню. Потому что сама уже выгорела. Мне становится страшно. Не за себя. Я почти мертва. Если в ближайшие несколько минут не получу целительских услуг, "почти" перерастёт в "уже". Страшно за своих детей. Эта дама — пришла за их жизнями. Я это знаю, чувствую.

Кто эта дама, и почему она для перехода пользуется зеркалом Бездны? И на какой ориентир привязано это зеркало? Предположим, зеркало Бездны использовано потому, что иначе сюда не пройти. Поэтому не могут пройти Сэ и Солли. А вот привязка... Или на помещение, или на живой объект. Но это Линдсхольм. Чужие здесь не ходят. Или ходят?.. Как у себя дома?.. Или не у себя? А в доме, где служат?

Подходит ко мне. Ногой в роскошной туфельке переворачивает на спину. Смотрит. И я смотрю сквозь ресницы. Натренировалась на Семинаре. Красивая дама. Даже сейчас, несмотря на годы. А в юности, вероятно, сводила с ума одним взглядом!

Вот оно! Леди Алиенор! Если бы она дожила до таких лет, то выглядела бы также.

— Что в тебе было такого, что мою внучку выставили вон? Только дети? Я хотела растворить их в кислоте. Медленно. Чтобы они мучались как можно дольше. Но это слишком быстрая смерть. Она не наполнит мою душу. Моя душа пуста, знаешь ли. После исчезновения моей внучки. Когда мне доставили её мёртвое тело, со следами страшных пыток, моя душа опустела. Для чего мне жить? Только для мести. Ваши дети умрут. Не сразу. Сначала умрут ублюдки принца Эмриса. А твоих детей я продам работорговцам. Тем, которые поставляют товар в бордели. Знаешь, есть заведения, где предоставляют особые услуги. Там можно пытать, убивать, делать всё, что угодно. Любой каприз за ваши деньги!

Она сумасшедшая! И я с ней не справлюсь! А заклинание переноса комнаты... Как?!! Из Линдсхольма! С его защитой! Подождём, послушаем. Пусть выговорится. Солли сказал, что леди Алиенор отправили на Семинар. Зачем было возвращать её тело? Да ещё со следами пыток! Некроманта не могли найти? Или...

— Моя маленькая девочка! Такая красавица! Похожа на меня в юности. Знаешь, я была очень красива когда-то. Она могла получить любого лорда! А выбрала иномирца. Который не смог оценить сокровище, которое ему досталось... Как только ты вернулась со своим пузом наперевес, он отправил мою девочку домой, прислав ей комплект украшений. Как куртизанке! Нора приехала в слезах. И плакала два месяца, не переставая... А потом повеселела. Я так надеялась, что она забыла этого мерзавца! Внученька моя милая!

Сэ своими подарками способен уничтожить. Морально. Интересно, что же ныне покойная леди Алиенор ему наговорила на прощанье, что он послал ей украшения, годные лишь для куртизанки? Поднять и спросить, разве? Сэ не скажет. "Я не я, и лошадь не моя".

Я как будто лежу на дне, а надо мной толща прозрачной воды. Потеря крови, — это не семечки. Надо расслабиться, не теряя из вида эту психованную даму.

— Но ты! Если бы я знала, что ты брюхатая, я бы никогда не заключила контракт с лордом Бездны! Я не хотела убивать тебя, но хотела, чтобы ты исчезла. Лорд выразил желание забрать тебя себе. И я согласилась. В гаремах Бездны исчезают навсегда. Лучше бы я оставила всё как есть. Пираты растерзали бы тебя и твоих ублюдков, а моя девочка была бы жива!

Нндаа... Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша... Умилительная наивность! С гаремом Бездны могло бы сработать, а вот убийства моего девочка бы не пережила. Но это что же получается?! Мессинг собирался забрать меня в Бездну? Не спросив моего желания?!! Подонок! Однозначно!

— Ты ко мне предвзято относишься, сладкая! Но я тебя прощаю!

Сумасшедшая, теперь уже ясно видно, что сумасшедшая, дико посмотрела на меня, и с воплем кинулась в детскую. Не добежала. Нож вошёл точно под лопатку. Жан-Батист был бы доволен. И корсет не спас. Бездна не зря гордится своими клинками. Теперь можно и умереть.

— Сладкая, а ты опасная женщина! Сладкаяааа, держись! Пару минут не умирай ещё!

— Сфотографироваться на память хочешь? — Язык непослушный, еле ворочается.

— Ага, типа того!

Прикосновение прохладной ткани к обнажённой коже. Блин! Я же нагишом выскочила из спальни! И почти всю ночь супружеский долг отдавала лорду Сэ... Мессинг беззвучно хохочет. Весёлые ребята в Бездне! Что Мессинг, что Гуру...

Радужная плёнка зеркала Бездны уже не вызывает тревоги. Я знаю, что теперь меня с детьми есть кому защитить. Проходит лоа. Причём знакомый. Пытаюсь помахать Монстру рукой, но теряю сознание.

Очнулась почти в привычной обстановке. На руках у лорда Бездны. Вот только лорд... Лоа выглядит довольным. Налопался. Хотя, непонятно чем. Ран нет, только недостаток крови в организме. Как они исцеляют, напитываясь при этом? Чем? Слабостью, даруя взамен силу? Дети спят, всё обошлось, слава Богу!

— Спасибо за помощь. Кстати, как мне к тебе обращаться?

— Любимый, вполне подойдёт. Милый, или дорогой, — тоже неплохо. Но если хочешь официального обращения, то называй меня "возлюбленный господин".

— Угу-м, а почему не "мин херц"?

— Ты думаешь, Меньшиков был настолько близок к Императору?

— Это вряд ли.

— Ладно, тогда зови Мессинг. Я, за пять месяцев нашего общения, привык уже.

— А имя у тебя есть? Настоящего Мессинга звали Вольф.

Болтаю всякую ерунду, а сама думаю, что появился Мессинг, а Гуру — не появился, и не помог... И откуда такая информированность о моём мире? А Гуру не появился... хотя я справилась. Справилась потому, что Мессинг отвлёк эту сумасшедшую. А Гуру не появился, когда мне так нужна была помощь...

— Мне бы следовало промолчать, когда ты так успешно выполняешь за меня дискредитацию моего врага... Но! Наши реалии таковы, что ещё два года тебя и твоих детей защищаю я. Лаки не сможет покинуть Бездну. Просто поверь.

— Но ты же смог! — Рявкаю, как тигрица, не сумев справиться с обидой.

— Ты, сладкая, дура полная! То есть ты конкретно не догоняешь! Тебе на всеобщем сказано: Два! Года! Лаки! Не! Сможет! Покинуть! Бездну! Что непонятно?

— Всё непонятно! Три с лишним года назад — мог, через два года — тоже сможет... — Мессинг согласно кивает — а эти два года — не сможет? — Очередной кивок — А ты? Наоборот? У вас что, вахтовый метод появления в маме-Бездне?

— Типа того. Судя по твоей злости, ты полностью пришла в себя, и я могу ответить на твои вопросы, прежде чем впустить страждущих, пока они недвижимость Таренов по камушку не разобрали. Или у тебя вопросов нет?

— У меня их даже слишком много. Почему эта дама пользовалась зеркалом Бездны? Рабыни... надо покупать новых? Что это было с детской? Почему ты так своевременно появился? И что за "согласился взять меня себе"? И откуда у тебя жаргон моего мира? И я хочу войти в детскую! Хочу посмотреть на детей! И...

Рука Мессинга зажимает мне рот.

— Сладкая, тормози! Начни с главного.

— Дети.

— На детской стоит защита. Моя защита. Вплетённая в заклинание переноса. Никто и ничто не сможет попасть в детскую без допуска.

Дальше начинается де-жа-вю. Мессинг снимает с мизинца перстень со звёздчатым, ярко алым, как капля голубиной крови, рубином в оправе из чернёного серебра. Разница только в цвете камня и количестве лучей звезды в кабошоне, ну и, вероятно, руны по ободку отличаются. Я не специалист. Берёт меня за безвольную руку, и надевает перстень на указательный палец. Руны радостно вспыхивают. У меня ни слов, ни мыслей. Ничего, кроме злости и смеха. Дурдом какой-то!

— Теперь ты можешь пройти к детям.

— Спасибо. Мин херц.

Мессинг фыркает от смеха, а я иду к детям. Столько событий, а они не просыпаются. Я беспокоюсь.

Напрасно. Прохожу в дверной проём, руны на перстне приветливо мигают. Ага! Сигнализация сработала. Подхожу к кроваткам. Спят. Дышат ровно, мордашки спокойные. Слава Богу! Перетекаю в тигриный облик, принюхиваюсь к запахам и впитываю ауру места. Почему-то в тигрином облике мне это сделать проще. Всё нормально. А защита на детской такая, что в неё и на танке не въедешь. Вот только... "вплетённая в заклинание переноса" Мессингу придётся объяснить. Он что, снабжал эту любящую бабулю заклинаниями?

— Эта "любящая бабуля" обратилась ко мне в поисках пропавшей внучки. Я ей отказал, но приставил к ней наблюдателя. И когда узнал, что она ищет подходы к детям лордов Эмриса и Авагду, предложил ей помощь. Анонимно. Чтобы контролировать процесс. Лорды получили предупреждение, но отнеслись без внимания, и ты пострадала, сладкая.

— Ты что, контролируешь организованную преступность в этих мирах?

— Зачем? Я, скажем так, свободный художник. Мне никто не указ. Если есть интересный проект, приму участие, если нет — нет.

— Возьми свой перстень, мин херц.

В эмоциях Мессинга — отражение моих. Злость и смех. Снимаю с пальца и протягиваю Мессингу его перстень. Теперь у меня оба указательных пальца украшены рунами Бездны. Полная симметрия!

— Не злись, сладкая. Будь на тебе моя защита, я прибыл бы раньше. И тебе не пришлось бы истекать кровью. Как только в голову пришло окунать клинки Бездны в свою кровь!

— Не знаю. Может где-то вычитала. Они всё равно не причиняли вреда теням, так что выбора особенного не было. Ты встретишься с лордами? Или мне самой объяснять ситуёвину?

— Встречусь, встречусь... Что-нибудь ещё?

— Я резала тени двумя ножами. Они их "поглощали". Теперь я не знаю, можно ли ими пользоваться. Ножами, в смысле. Или тени могут выбраться из них и напасть?

— Дай мне их. Я посмотрю и скажу тебе.

— Они в ножнах. Я не стала их использовать после этого.

Мессинг берёт ножны, пропитанные моей кровью. Эмоции у него в этот момент... "Ни в сказке сказать, ни вслух произнесть", как говорил Хазанов.

— Вытащи ножи из портала. Я остановлю перемещение и сниму защиту с детской. Пора запустить сюда лордов. А то ещё приревнует меня твой муж. На дуэль вызовет.

Показываю Мессингу язык, и иду вытаскивать ножи. Мессинг за спиной тихо фыркает от смеха. А я улыбаюсь. Мне хорошо. Я снова под защитой, и кошка во мне довольно мурчит.

Мессинг щёлкает пальцами, одевая меня. Очередной комплект из белоснежной туники, пурпурной, на этот раз, столы, и белоснежной паллы с пурпурной каймой, на которой вышиты золотом (не сомневаюсь, что настоящим) лавровые листья.

— А где лавровый венок? Триумфаторше?

— Сладкая, тебе стоит пожелать!

Очередной щелчок пальцами — магия жеста? — и вуаля! Мою растрёпанную нечёсанную, местами слипшуюся от крови шевелюру украшает тяжеленный обруч. Судя по весу — лавровые листья последнюю пару миллионов лет превращались в камень где-то под землёй. Зеркало бы найти...

Одна из стен детской начинает мерцать, и становится зеркальной. Поворачиваюсь к ней и вижу римскую императрицу, не менее. А вместо лаврового венка, мою голову украшает непонятное сооружение, состоящее из золотого обруча, в который вмонтированы нефритовые лавровые листья с золотыми черенками.

Нндаа... простенько и со вкусом. Причесаться бы не помешало, конечно. Но что взять с мужчины! Никогда не подумает, каково женщине стоять нечёсанной и немытой перед людьми... кхм, точнее перед не людьми, короче: перед мужчинами и, не приведи Боже, женщинами! "Совсем я оскотинилась!" — меланхоличная мысль — "Забыла, что голая выскочила. Так и встречала бы лордов нагишом, украшенная лишь кровавыми разводами. Лорд Авагду, от пережитого стыда, подарил бы мне целую ювелирную лавку."

— Сладкая, раздевайся!

— Чтооо?!!

— В детской есть ванная?

— Ну да, а что?.. Неее, это же сколько времени займёт! И кто мне помогать будет? Мои рабыни спят в другом крыле.

— Могу спинку потереть — ехидным тоном, с наглым котовьим видом.

— Но-но! Я дама замужняя! Почтенная мать семейства!

— Обойдёмся без ванной. Сними одежду, о почтенная мать семейства, и ничего не бойся.

Выпутываю из волос венок, и сбрасываю одежду, памятуя, что любопытство сгубило кошку, но абстрагируясь от этой мудрости. Интересно же!

Мессинг делает несколько пассов руками, и я еле сдерживаю визг, потому что меня вихрем омывает прохладной газированной водой, с какой-то ароматической эссенцией, надеюсь только, что без сиропа. Волосы сами распутываются, и пропитываются этой самой водой. Напоминает бесконтактную мойку автомобиля. Потом вокруг меня завихряется тёплый воздух, пахнущий морем, хвоей и, как ни странно, любимой сиренью.

Смотрю на себя в зеркало. Мессинг тоже рассматривает меня сузившимися глазами. А что рассматривать? Чистенькая и свежая. Распушившиеся волосы блестящей копной покрывают меня до лопаток. Стричься мне ни Гуру, ни лорд Авагду не разрешают. Хожу косматая.

— Я тоже не разрешу. Будешь ходить косматая.

Молчу. Подбираю одёжки, облачаюсь, пристраиваю венок поверх паллы. Мессинг смеётся, потом встаёт на колено, и припадает поцелуем к моей руке, всё ещё беззвучно смеясь.

И конечно, именно этот момент выбрали лорды, чтобы заглянуть в детскую. Грожу им кулаком свободной от целования руки. Детей разбудят! Солли насмешливо подмигивает, муж мой улыбается — ласково, а лорд Рис Тарен вежливо кивает. Интересно, откуда они лорда Тарена-младшего выцепили. С женщины сняли? Он им благодарен, наверное... Мессинг и не думает отрываться от моей руки, удерживая её стальной капканьей хваткой. Вот он что, нарочно это делает? Или где?

Глава пятая. Начало расследования, или "прощай Марсель, то есть, Линдсхольм"

Мессинг, наконец-то, прекращает целование моей руки, поднимается с колена; текучестью движений, напоминая Эа; и выводит меня из детской, удерживая за вытянутую вперёд руку. Как в старинном танце, времён, когда дамы носили километровые шлейфы, а рыцари искали Грааль, попутно сражаясь с драконами и спасая дев, попавших в беду.

— Сладкая, ты неподражаема!

— Ага! Я такая! Я ещё и крестиком вышивать умею, и вообще...

Мессинг фыркает от смеха, и, наконец-то, — Ага! Как же! Верю-верю! — замечает присутствующих.

— Приветствую вас, лорды!

Лорды раскланиваются. Я хочу усесться в кресло и смотреть, что будет дальше, но со мной заговаривает лорд Рис Тарен:

— Леди Авагду.

— Лорд Тарен.

Вежливо улыбаюсь, сияю глазками, и излучаю обиду. Мне обещали безопасность в Линдсхольме! Мои дети могли пострадать!

Как всё-таки вовремя Мессинг устроил мне бесконтактную мойку! Я себя ощущаю женщиной, а не обломком кораблекрушения. Но эти мысли — поверх меня... Они не мои... Кругом телепаты... Двое — таки точно!

— Леди Авагду, прежде всего я считаю своим долгом принести вам извинения от лица семьи Тарен, за то, что мы не сумели обеспечить вашу безопасность в Линдсхольме. И осознавая свою вину, всё же осмеливаюсь просить вашей помощи в расследовании этого происшествия. Возможно ваши воспоминания о том, что происходило здесь помогут нам выявить виновных помимо покойной леди Алиенор Гёрш.

Нндаа! Как сказала одна из героинь Татьяны Поляковой "... умного-то человека и послушать приятно. Только я ведь ни слова не поняла!" Стою, хлопаю глазами на лорда Риса Тарена... Он, что? Думает я запомнила всё, что он мне тут наговорил? И при чём тут покойная леди Алиенор? Или внучку назвали в честь бабули? Такое возможно? Лорд-супруг чуть кивает, ага, — значит, так оно и есть.

Мессинг пощёлкал пальцами у меня перед носом:

— Сладкая, очнись! Лорд Рис Тарен спрашивает, что ты запомнила из случившегося здесь, пока ты была одна.

Посылает любезную улыбку лорду Авагду, в ответ на его ласковую.

— А-а-а... Так меня об этом спрашивали? Мой лорд, — обращаюсь к Тарену, — чтобы не тратить время, прошу задавать мне короткие вопросы. А то я успеваю забыть начало фразы, пока вы наконец её заканчиваете.

Излучаю удовольствие, от того, что мои воспоминания важны для кого-то, кроме меня. И готовность помочь такому воспитанному, милому, и интересному лорду Рису Тарену, в любом расследовании. А что? У меня мыслей много!

Лорд (принц!) Эмрис тихо сползает по стене, погрозив мне, предварительно, кулаком. Очень вежливо! А ещё брат называется!

— Я могу путаться в воспоминаниях, мой лорд. Может вы будете задавать вопросы?

Озираюсь в поисках стула. Солли поднимает тяжелющее кресло, и, перенеся его через стол, ставит поблизости от меня. Все эти действия — одной рукой! Я в восхищении. И восхищение это заполняет такую маленькую, съёжившуюся от обилия собравшихся здесь высоких лордов, комнату. Солли откровенно купается в нём, Мессинг сейчас согнётся от хохота, лорд Рис Тарен смотрит на меня с настороженным интересом, как его папуля в день моей свадьбы. Лорд-супруг недовольно качает головой, но не пытается призвать меня к порядку. Опасно? И Мессинг, и муж синхронно опускают веки. Ладно, перестаю развлекаться.

— Леди Авагду, я прошу вас рассказать, что происходило здесь с вами после ухода лорда Авагду. Не расстраивайтесь, если не сумеете вспомнить всё сразу.

Это он к тому, что мне придётся повторять снова, и снова, и снова? А лорды-дознаватели будут искать нестыковки в моих рассказах? Фигассе, перспективка! Что-то я начала уставать от общества высоких лордов!

— Я смотрела на тени. Потом они напали на меня. Я их резала ножами, которые не причиняли им вреда. Тогда я разрезала себе руку. Сильно. — Боль моего воспоминания заставила лордов поморщиться. — Намочила ножи в крови, и ножи съели тени. Вот. А потом я упала. И лежала. Долго. А потом пришла эта сумасшедшая дама, перевернула меня ногой на спину и говорила, что убьёт моих детей, а я была слабая. Потом пришёл лорд, и эта безумная леди побежала к моим детям! И я кинула нож. Меня учили кидать ножи. Я тренировалась каждый день. Я хорошо попадаю в цель...

Говорю всё быстрее и быстрее, стараясь, чтобы отчаяние и страх воспоминаний не поглотили меня целиком. Все мои чувства изливаются на присутствующих. Так им и надо! Не фига бросать женщину одну! Пусть им будет стыдно!

— Леди Авагду. — Лорд Тарен протягивает мне платок, оказывается я плачу. — Она уже не причинит вам вреда. Вам удалось защитить своих детей.

— Да. Мне это удалось.

Говорю медленно, позволяя триумфу заполнить меня и хлынуть в комнату. На лордов, которым это не особенно нравится. Как же! Сильный пол! А я всего лишь слабая женщина. Испытываю сильное желание показать им язык, такое сильное, что его расшифровали не только телепаты.

— А что было потом?

— А потом я потеряла сознание.

— Что было потом, вы можете спросить у меня, лорд Тарен. Я отвечу. А леди Авагду необходим отдых. Вся кровь, которая пролита в этой комнате, принадлежит ей.

Сэ и Солли синхронно бледнеют. Солли яростно смотрит на лорда Тарена, и тот согласно кивает.

— Леди Авагду, прошу простить меня за вызванные неприятные воспоминания. Я выражаю надежду, что вы не откажете мне в разъяснении некоторых вопросов, если они у меня появятся. А сейчас ваш супруг проводит вас, чтобы вы могли отдохнуть.

— Вы хотите, чтобы я ушла, лорд Тарен?

Растерянность и удивление поверх усталости. Ага, я ещё и не так умею. Мессинг натренировал.

— В соседней комнате спят мои трёхлетние дети. Рабыни исчезли. Вы собираетесь вызывать труповозку, или что у вас здесь её заменяет, до этого предстоит работа экспертов, а утро уже почти наступило. Дети не должны всё это видеть и слышать! Это не обсуждается, лорд Рис Тарен!

Начинаю говорить почти шёпотом, постепенно нагнетая напряжение, и усиливая звук. Лорд Тарен морщится, как от зубной боли, но молчит. Мудрый.

— Эмм, Тигра... А как ты смотришь на то, чтобы погостить у Риш? Детям там будут рады.

Смотрю на лорда-супруга, получаю согласный кивок.

— Я пойду собираться, мой лорд. Лорды.

Лорды раскланиваются, и я покидаю помещение порталом Сэ.

Вот так всегда! Самое интересное — мимо меня!

Рабыни уже встали. Сэ приказывает им собрать мои и детские вещи. А я иду прилечь, и Сэ устремляется за мной. Он что, собирается мне сцену ревности устроить?

Нет, сцена пока откладывается. Сэ стремится взыскать с меня недополученное ночью. Еле удалось спасти одежду. Я уже раздеваюсь быстрее, чем в армии. Надо обзавестись любовником, чтобы ещё и одеваться на время научиться. Сэ хохочет, укладывая меня на себя. И что такого смешного я подумала?

Перестаю думать, ибо не до того. Рабыни тенями скользят вдоль стен, собирая вещи. А мы "исполняем супружеские обязанности". О занятиях любовью речь не идёт, ибо любви в нас нет. Друг к другу во всяком случае. Я лично вообще думаю, что её нет. Хотя, это неважно. Сэ привычно замирает на мгновенье, и продолжает с новым пылом. И до сих пор его тело трепещет от восторга близости.

Понятно, почему эта несчастная глупая девочка так отчаянно цеплялась за него. Она решила, что только с ней лорд будет испытывать такую полноту ощущений. Наивная. Хотя, она же не эмпат. Иначе могла бы уяснить, что лорд Сэ трепещет от восторга с любой партнёршей. Ему сам процесс нравится. Как он пять-шесть месяцев один держался, ума не приложу! А ведь держался! Ладно, на Семинаре. Там был мощный отвлекающий фактор. А здесь, в Империи?! Или перспектива обзавестись детьми так повлияла, что заранее примерил на себя роль почтенного отца семейства? Дурдом!

Мысли не мои, скользят поверх меня, а я получаю удовольствие от близости с мужем, и мои счастливые стоны уносятся в рассветное небо. Линдсхольм наполняется мурчанием довольной кошки. Возможно, в последний раз.

Глава шестая. Развлечения для отвлечения, или "Ах какой был изысканный бал..."

Второй день гостим в Школе тёмных сирот. Дети с удовольствием продлили бы наше гостеванье на неопределённый срок. Маленькие школьницы играют с ними, тормошат их, в общем, столько внимания они за свою жизнь ещё не получали. Школьницы повзрослее обратили самое пристальное внимание на лорда Авагду. До такой степени обратили, что куратор женского отделения, она же сестра Солли, запретила ему появляться на территории школы, дабы не смущать её подопечных. Так что мужа я вижу только в супружеской спальне, и на ночь наши три комнаты приходится экранировать, чтобы не дай Бог, ни звука не просочилось.

Забавно. За все годы нашего общения я ни разу не обращала внимания на то, какое впечатление Сэ производит на женщин. Может быть здесь, в женском царстве, концентрация внимания выше? Или я начинаю ревновать мужа? Дурдом.

Расследование идёт своим чередом, вопросов мне не задают, и слава Богу. Предложила Сэ перебраться на побережье. Не проникся. Надо подыскивать место для проживания. На два года. В пять лет я отправлюсь в Бездну, а дети в какую-то Академию. Наидобрейший, навестивший нас, когда детям исполнилось два года, объявил это Сэ. А спорить с Наидобрейшим — самоубийц среди нас нет. Похоже, дети будут воспитываться как обер-офицеры времён Советской Империи — ясли и военная академия.

Сегодня прислали приглашения на императорский бал. Следовало ожидать. Всем любопытно, что произошло в Линдсхольме, и посмотреть на участников событий. Точнее, на участницу. Потому что Сэ не пренебрегает светской жизнью, в отличие от меня. Придётся идти. Живём в Империи, Его Величество лично заключал наш брак... У меня уже зубы схватило, от перспективы повеселиться на балу.

Одна радость — ножи мои в порядке. Мессинг принёс их и сообщил, что клинки Бездны поглощают магию и любые потусторонние проявления бесследно. И вот он сразу не мог мне об этом сказать?! Гррр!

Сэ появился буквально "из ниоткуда", и не отходил от меня всё время, пока лорд Бездны был рядом. Боится, что я сбегу с Мессингом, оставив его с тремя детьми на руках? А Мессинг — сама любезность. На колено припал, ручку мне облобызал, о ножах рассказал, и объявил, что я должна ему танец.

— Это с какого перепуга я должна? И танцевать я не умею!

— Это за бесконтактную мойку. — И наглая котовья улыбка! Гррр!

Отправилась в Бездновых одеждах, правда, не в императорском пурпуре из последней коллекции от Мессинга, а в тех, которые носила в Бездне: туника цвета экрю, серебристая стола и бледно-голубая палла. Вместо полагающихся сандалий, обулась в плетёные босоножки на маленьком каблучке. Побрякушки пришлось надеть подаренные благоверным. Всё равно их не видно, под паллой, но... "Noblesse oblige". Не буду позорить лорда Авагду.

И какого хрена было присылать приглашение, если я здесь лишняя? Специально продемонстрировать моё место? Чувствую себя тигрицей в зоопарке! Все рассматривают, переговариваются, обсуждают меня, не особенно приглушая голос. Сэ почти сразу утащили выяснять какие-то вопросы, а меня нарочито игнорируют. Практически, объявлен бойкот. Ну мне без разницы. Даже удобно. Подошла к дивану, на котором оставалось место, тут же все дамы дружно его покинули, подобрав платья, чтобы не дай Бог, даже краем одежды меня не коснуться. А я смогла расположиться с комфортом. Сбросила босоножки, забралась с ногами, и сижу, дремлю, как сытая кошка.

— Сладкая, я уже говорил, что ты неподражаема?

— Угу-м.

— Поскольку у меня других слов всё равно нет, я повторю: Сладкая, ты неподражаема!

Приоткрыла глаза: Мессинг, презрев абсолютно все нормы поведения, уселся на полу рядом с моим диваном, оперевшись спиной о его край.

— В чём это выражается?

Лениво интересуюсь, поскольку молчать вдвоём — дать повод для скандала. Очередного. Как это скучно. Шаг вправо, шаг влево считается побегом, прыжок на месте — провокация.

— Задремать на императорском балу... Сладкая, тебя отправят в ссылку.

— Ой, напугали ёжика голым задом!

Мессинг смеётся, утирая несуществующие слёзы, а глаза жёстко рассматривают высший свет Империи. Что-то его разгневало. Знать бы, что! А мне оно надо?

— А тебе оно не надо, сладкая. Ты обещала мне танец.

— Я ничего тебе не обещала!

— Ты промолчала, значит согласилась.

— Не бери пример с моего мужа. Он тоже любит высказаться в том плане, что "не прозвучало ни звука возражения".

— Твой муж — умный.

— Ага.

— Кстати, где он? Или хотя бы лорд Эмрис. Почему ты одна, сладкая?

— Что-то обсуждают втроём, вместе с лордом Рисом Тареном. Меня не взяли.

— Возвращаемся к танцам.

— Я не умею танцевать местные танцы.

— Понял.

И повторилась сцена из старого кинофильма. Вроде бы "Мои голубые небеса" со Стивом Мартином в главной роли. Лорд Бездны перетёк в положение стоя, прошёл к музыкантам, сказав им пару слов, и наверняка, выдав пару монет, и вернулся ко мне, я даже моргнуть не успела. Вот как у них это получается?!!

Какой был танец в том фильме я не помню, а здесь — танго. Мессинг сдёргивает меня с дивана, я возмущаюсь, что в этих одеяниях, и босиком, танго не танцуют. Ага! Нашла кому высказать...

Щелчок пальцами, и вуаля! Я в платье без плеч, длинные митенки выше локтя заменяют рукава. Из белья — пояс для чулок, и сами чулки — тонюсенькие и практически прозрачные. Туфли на девятисантиметровых каблуках. Моя мама называет это "ходовой каблук". Учитывая, что для меня самая привычная обувь — вообще без каблука... а-а-а, что говорить! Короче — дурдом на выезде.

Фасон платья — из пятидесятых годов. По порядку: корсаж на подкладке из мягкого материала. Что за ткань — не знаю, но телу приятно. Короткая нижняя юбка тоже из этой ткани. Верхнее платье, — из выделанной, до состояния плотного шёлка, кожи какой-то рептилии, — ярчайше голубой с чёрными окаёмками крупных, величиной с чайное блюдце, чешуек. Облегающий лиф. Пояс из той же рептилии, в половину ладони шириной, пряжка которого скрыта милым бантиком, похожим на галстук в стиле кис-кис. Юбка-миди "шириной с Чёрное море", если взять цитату Гоголя о козацких шароварах. То есть даже не "солнце-клёш меня не трожь", а трёхклинка, где каждый клин — полусолнце. Всё это великолепие подбито шафранового цвета мехом, если конечно ворс меха может быть похож на страусиное перо. Ворс длиннющий и густой. Но — прохладный. Хрен знает, что за зверь. В общем, прямо по Асприну: если нарядить в этот шедевр портновского искусства пугало — у ворон глаза повышибает. Походу в отличие от Гуру Мессинг предпочитает яркие цвета. А может он — дальтоник?

Сравнение с Чёрным морем было, что называется "не в бровь, а в глаз". Юбка волнами колышется вокруг моих ног, мех не позволяет ей улечься вокруг меня. В общем — наш ответ кринолину! Туфли и митенки тоже из этой рептилии. Как я буду двигаться на этих каблуках, — не знаю, но Мессинг радуется, как ребёнок, выводя меня в центр зала. Придётся соответствовать.

Гуру танцевал танго, не отрывая от меня взгляда. Точнее, мы не размыкали взгляды. А Мессинг... Да, это был спектакль. История мужчины и женщины, в которой швыряют об пол посуду, хлопают дверьми, уходя навсегда, и возвращаются, не в силах расстаться... История, в которой двое, и огонь...

Я отхожу на расстояние длинны наших сомкнутых рук, надменно улыбаюсь, вскинув вверх подбородок, и полыхнув глазами. А Мессинг с наглой котовьей улыбкой делает лёгкое движение рукой, и я лечу в его объятья. Танец окончен.

Ага, и бал для меня тоже окончен. Потому что лорд Авагду хватает меня в охапку, и наплевав на этикет, перемещается порталом в наше пристанище. Не выпуская меня из рук приказывает рабыням собираться.

— Мы возвращаемся в Линдсхольм. Чтобы я тебя больше в обществе этого отродья Бездны не видел. Ты услышала?

— А то!

— И прекращай говорить на жаргоне!

— Могу вообще не разговаривать.

Всё! Я обиделась! Только начала веселиться на балу... Сатрап!

Ой, вэй! Мне же ещё переодеваться...

Сэ и так уже в диком бешенстве от того, что все видели мои открытые плечи и лодыжки. Если я сейчас сверкну изобилием нижнего белья в виде пояса с чулочками... Мама, дорогая!

Глава седьмая. Узница замка Линдсхольм, или "Сижу за решёткой в темнице сырой..."

Лорд Тарен старший лично встретил наше семейство. С чего такая любезность, непонятно. И непонятно, почему нас размещают непосредственно в замке. Домик всё же разобрали по камушку?

Лорд-супруг таки влез мне под юбку. И не запутался ведь в складках! Уууу, гад! Ждёт меня весёлая ночь. С разборками и рассуждениями о моральном кодексе строителя коммуни... Ой, что-то меня не туда повело... Короче, плохо будет всем. Детёнышам — потому что их спать отправят раньше, рабыням — потому что они рабыни, мне — воспитательные речи выслушивать. Лорду-супругу уже плохо...

Мнительный он всё-таки. Подумаешь, танец! А платья мне жалко. Снять, что ли сразу? Раздерёт ведь в клочья крамольное одеяние...

Они обиделись! Ах, ах, ах! И в замке оставляют меня! А дражайший супруг с дитями будет жить в доме. А меня засунули в башню на самую верхотуру! Одну рабыню, правда, оставил мне. Подонок, однозначно! Зато платье удалось сохранить! Этот кошмар дальтоника я обязательно оставлю для потомков Мессинга! А пока... сидю в башне, медитирую на клочок неба в окне под потолком. Займусь я, пожалуй, йогой.

Утром явился благоверный, швырнул мне газету, и удалился. Всё — молча. Вот какая я нехорошая женщина! Даже говорить со мной не хочется! Ну я это отношение на императорском балу кушала уполовником.

Посмотрела газету. Ууу... Мы с Мессингом. Практически фотохроника вечера. Я возлежу на диванчике, Мессинг сидит на полу рядом. Не помню, чтобы он был так близко... Следующий кадр — я босая в сползшей палле цепляюсь за руку лорда Бездны. Аааа, это когда он меня сдёрнул с диванчика. Третий — я в этом дико ярком платье, на каблуках, умоляюще смотрю на лорда, раздевающего меня взглядом. Хммм. О! Я говорила ему, что не умею ходить на каблуках. Нууу дальше самые пикантные фрагменты танго, и заключительный аккорд — я млею в объятьях Мессинга, прижимающего меня к себе.

Нндаа! Похоже в башне я заперта надолго. Наверное придётся опять сбегать. Вот только я говорила за достижение дитями пятилетнего возраста. Придётся подождать. Где этот папарацци?!! Убью! А когда Гуру увидит? Что будет? Он не ревнив, конечно. Ага! Как же! Плавали, знаем! Ладно. Этот мост я сожгу, когда подойду к нему. Но где был этот папарацци?!! Или кто-то влез в дворцовую систему наблюдения?

За неделю удалось восстановить прежние навыки выполнения асан. Гулять снаружи меня не выпускают, только на верхушке башни. Но там оччень всё продумано. Возможно, кто-то из Таренов в прошлом запирал вольнолюбивую супругу? Всю середину башни занимает сад. Настоящий! Земля, мягкая травка, деревья и цветущие кусты. Тропинки заросшие, только угадываются. Маленькая беседка, и рядом журчащий фонтанчик. И окаймляют всю эту идиллию башенные зубцы выше моего роста, площадью верхней плоской части в два автомобильных места. В общем, есть где позагорать. А что такого? Притащила на башню стул, и забираюсь на облюбованный зубец, выходящий на восход.

Сегодня утром на подносе с завтраком обнаружила ещё газету. На этот раз фотохроника с участием дражайшего супруга и очередной тёмной леди. Не так ошеломляюще красива, как покойная леди Алиенор, но очень и очень хороша! Я, вероятно, должна как-то реагировать? Интересно! Вспомнила цитату из Макиавелли, прочитанную у Дюма по-моему в Графе Монте-Кристо: "не важно, говорит ваш собеседник правду или нет, важно лишь то, почему он говорит это вам". Вот как-то так. За достоверность не поручусь, но смысл ясен. И вот мне интересно, какой моей реакции от меня хотят добиться? "Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду?" И кто это такой любезный?

Начну я, пожалуй, исполнять асаны на зубце. А что? Буду впитывать рассветное солнышко!

Заканчивается вторая неделя моего заточения. Газет не приносят. И слава Богу! Перед рассветом выхожу на башню, вскарабкиваюсь на площадку, жду, когда небо чуть посветлеет и выполняю асаны. Заканчиваю в рассветных лучах. Медитирую, примерно с час, и иду завтракать. Вечером, на закате провожаю солнышко, той же процедурой, уже с закатного зубца. Ухожу с башни в полной темноте. Рабыня идёт с факелом впереди, а я — за нею. Пока ничего не происходит.

Пятница. Тринадцатое. Интересно, а как в мире тёмных действует это сочетание? До вечера всё было спокойно. Взобралась на закатный зубец, провожаю солнышко, занимаюсь йогой, потом медитирую. Стемнело. Рабыни с факелом нет. Перетекаю в тигриный облик.

Интересно, почему в книгах оборотни меняли облик с хрустом костей и заливались липкими жидкостями... Чтобы привлечь внимание читателей? Или где? Моя тигрица приходит мгновенно, как вода заполняет форму. Хотя Гуру сказал однажды, что "меняющие облик" это не оборотни, а нечто иное. Но вдаваться в дальнейшие подробности не стал. Надо Мессинга поспрашивать...

Принюхиваюсь, прислушиваюсь... Настраиваюсь на ауру места. Пока никого нет. Тихонько сползаю с зубца, взяв в зубы ножны с комплектом ножей, проверенных Мессингом... На мягких лапах ухожу в заросли.

Шаги. Свет факела. Неживое, но и не мёртвое. Тело рабыни, а кто управляет им? Замираю, тихо-тихо. Нежить обмануть нельзя. Идёт в мою сторону. Ищущий да обрящет. Ага. Просите и дастся вам. Перетекаю в человеческий облик, и рисую парочку знаков. Так... Ничего особенного. Нежить замирает. И трясётся, потому что владеющий телом, стремится выбраться из ловушки, в которой оказался. Ну-ну... Пусть помечтает. Вбираю в себя тьму окружающего мира. И отпускаю наружу силу свою, которая приказывает мёртвым и не могут они ослушаться.

Нет здесь пока ни живых, ни мёртвых. Кроме несчастной девчонки, убитой ни за что. Просто какой-то сволочи понадобилось орудие. В памяти у неё ничего интересного нет. Шифруется некромант. Ах, ну да! Лорд Рис Тарен — имперский дознаватель. И может вопрошать мёртвых. А лорд Эмрис также способен на многое... Владеет ли дражайший супруг мой магией Смерти — мне не ведомо. Но хрен его знает. То, что Светлейший при мне её не применял, ещё не значит, что он ею не обладает.

Ладно, пойдём другим путём. Если гора не идёт к Магомету... Подзываю рабыню, ножом рисую на ней руны поиска, замыкаю знаки своей кровью. Блин, то ножи Бездны поить приходится, чтобы они тенями закусывали, то теперь на свежих покойничках рисунки раскрашивать... Кстати, да! Тени, съеденеые клинками...

Перебираю клинки, чтобы найти пару, налопавшуюся теней. Конечно, оказываются последними. Ну... не будем об этом. Законы Мэрфи действуют в любом мире...

Дышу на клинки, взывая к Матери-Бездне. Проявляются серебристым туманом. Даже не туманом, а так... лёгкой дымкой. Три тени. Разговаривать с ними не нужно. Две отправляю с мёртвой рабыней, третью оставляю при себе. Мало ли, что! Мне перестаёт нравиться ситуёвина.

Один ножичек также держу наготове. Может понадобиться. Причём именно он. Есть у меня такое чувство. Блин! Вот что хорошее бы предчувствовалось! А так... Хотя, может лучше, чтобы сюрпризы были приятными, а не наоборот. Но это всё зола. Перетекаю в тигрицу и обратно, чтобы исцелить проколотые пальцы. И это тоже зола.

Тихо, спокойно, никакой суеты. Интересно, рабыню упокоили? Тогда там не менее мастера-некроманта. Я тоже мастер. Правда не все области я знаю одинаково хорошо... Но зато я природный некромант, и мне не нужно восстанавливать силу и энергию. Прикольно будет, если на той стороне также природный некромант...

О! Забегали! Засуетились! А у дознавателей интересная сила... Яркая такая. Вкусная, наверное. А вот и Повелитель Смерти включился в игру. И ко мне на площадку левитирует... Нууу, скажем, некто. Классика жанра: развевающийся чёрный балахон с капюшоном, в глубине которого сверкают багровые глаза. Руки скелета протягиваются ко мне... И обвиваются змеями, восставшими из рун, нарисованных на земле, по кругу. Я не бездействовала, ожидая развития событий.

Теперь подождём главное действующее лицо. Он, или она? Приближающиеся шаги не дают ответа. Так может идти мужчина, а может — крупная женщина.

Тень, оставшаяся со мной, лёгкой дымкой растекается над башней. Примерно на высоте в два человеческих роста. Заметит, или где?

— А ты грамотная. Кто бы мог подумать. Шлюха-некромант. Что в Гильдии уже такое бедственное положение, что из сточных канав учащихся набирают?

— Чтобы да, так нет! Я мимо проходила...

— Мне нужна твоя жизнь, шлюха. Я обещал.

— Обещания надо выполнять. Если сумеешь.

Всё таки мужчина. Интересно, кому он обещал мою жизнь? Бабуля мертва, внучка тоже, кто есть ещё? Или это совсем из другой оперы? Спросить, что ли?

— А ты кому обещал? Мне интересно, правда.

— Себе. Я обещал себе, что ты умрёшь. Твои дети мне не интересны. А ты — умрёшь!

— Мы знакомы? Откуда такое желание?

— Хватит. — И сразу, комплекс рун, долженствующих вытрясти меня из моего тела. Еле успеваю заблокировать их. — Разговоры закончились.

— Как скажешь. Любой каприз за ваши деньги.

Повторяю фразу, услышанную от леди Алиенор Гёрш, ныне покойной, и "с чувством глубокого удовлетворения" наблюдаю, как болезненно реагирует мой противник.

— Я слышала её прощальный монолог. Она была полностью сумасшедшей.

Ни слова в ответ, только атака чистой силой. Не отвечаю, уворачиваюсь. Рано ещё для ответа.

Атака, ещё атака, обманный манёвр, и опять атака. Я не отвечаю, продолжаю уворачиваться. Что-то меня беспокоит. Отвечать не следует. Ножичек что ли бросить? А вдруг промахнусь?... Неее, я вот что сделаю: устрою-ка я им свидание. Сжимаю ладонь на лезвии ножа, который держу в правой руке, и призываю сущность леди, впитанную клинком Бездны, убившим её. Благословение Бездны означает не только, что клинки невозможно украсть, или отобрать; но и то, что все сущности, выпитые клинком, могут быть призваны для служения хозяйке клинка.

Страшно подумать, какой силой обладают старые клинки Бездны. Сколько ими выпито различных сущностей... Но вот леди Алиенор Гёрш появляется между мной и моим противником. Сила, которую он в меня в этот момент посылает вся впитывается тенью леди, и делает её более материальной. Отхожу в сторонку, в облике тигрицы. Чтобы не мешать представлению и залечить порез на ладони. Сколько мне пришлось привыкать к тому, что для исцеления достаточно сменить облик! Вторую ипостась я обрела, будучи взрослой, отсюда и трудности. А вот дети лорда Сэ не унаследовали эту мою способность. Я разочарована.

Клоунада. Тень гоняет некроманта. Он отбивается всеми способами, которые знает. Не маэстро. Мастер. Третьего уровня. Значит где-то восьмая ступень. До девятой ещё не дотягивает. И не дотянет. Перетекаю в человеческий облик, и... клинок входит в сердце. Тень леди останавливается и жадно принюхивается. У меня нет других слов для описания этого. Приказываю ей вернуться. Не хрена кровь своего поклонника пить. Или, может, родственника? Всё равно. Не фига баловать. Дымка продолжает висеть над башней. Умничка.

А вот и кавалерия подоспела. От пламени не проморгаться. Алое Таренов, голубое Эмриса и золотое леди Тарен. Дражайшего супруга нет. Вот интересно, они тянули время в надежде, что на этот раз меня пришибут?

— Леди Авагду.

— Лорды. Леди Тарен.

Обозначили, что видим друг друга. Лорды сразу же занялись делом, а леди Тегай, спросив не пострадала ли я, предложила мне покинуть верхушку башни и свою горничную для услуг. Блин! Рабынь не осталось! Только две, оставшиеся с детьми. Спросила, как мои дети. Получила ответ, что с ними всё в порядке, спят под охраной отца. Ну и ладно.

Отказалась от услуг горничной, и покинула верхушку башни, вернувшись в свою каме... кхм, свои покои. Спать буду. Надоели они со своими покушениями. Как я понимаю короля из "Трудно быть Богом" Стругацких! — "... Я из за них не высыпаюсь! Пусть они днём покушаются!"

Замыкаю камеру некромантскими рунами. Пусть хоть одна своло... кхм, хоть кто-нибудь появится в моей спальне. "Поскольку патронов выдают меньше, предупредительный выстрел делается в упор!" Ну, для начала, тряхнёт как следует. Подбирала эффект удара током. А вот если не подействует, то упорные повисят в пентаграмме, блокирующей стороннюю магию и глушащей звуки. Пока я не высплюсь. Достали, блин!

Глава восьмая. Ночные посетители, или "заходите к нам на огонёк..."

Пентаграмма не сработала на Мессинга. Усаживаюсь на кровати, завернувшись в одеяло. А ведь я его в свою спальню не приглашала!

— А это не твоя спальня, сладкая!

— Не называй меня так, моему мужу это не нравится!

— Моё сердце разбито! Но я переживу это.

— Защита Линдсхольма, напоминает решето. Одни дыры. Шастают все, кому не лень. Меня не удивит, если контрабандисты тоже используют Линдсхольм, как перевалочный пункт.

— Не преувеличивай. Старый друг леди Алиенор старшей, задействовал по её просьбе свои связи. Агент, законсервированный больше десяти лет назад, поставил маяк на доме, где вас разместили. Дальше — ерунда. Дождаться, пока будет занята детская, и наложить чары переноса. Любой житель Бездны, закончивший Универмаг справится.

— Закончивший что?!!

— Университет магических искусств. Так понятнее? Почему, вдруг, такая реакция?

— В моём мире эту аббревиатуру применяли для обозначения универсального магазина. И детская была занята три года назад, а попытка похищения произведена только сейчас!

— Алиенор вообще бы подождала, пока детям не исполнится лет по семь-восемь. Но они начали активно использовать магию уже в год.

— Раньше. У меня от них уже после крещения крыша съезжала. Хулиганьё малолетнее! После пяти лет их надо сечь! Ремнём!

— Тебя это не касается. После пяти лет ты покидаешь лорда Авагду и его детей.

— Верну твою фразу: тебя это не касается!

— Ошибаешься, сладкая!

И, не договорив ещё, начинает меня целовать, уронив на постель. Убью!!!

Ну почему у меня голова кружится?!!! И руки, только что отталкивающие наглого лорда Бездны, обвивают его шею, совсем не с целью задушить...

— Сладкая... Если ты так будешь прижиматься ко мне, я не удержусь!

— Наглец! Отпусти меня сейчас же!

— Так я и не держу. Ты сама меня обнимаешь! Я только придерживаю тебя, чтобы ты с кровати не упала!

И наглая котовья улыбка, которую хочется стереть когтистой лапой. Резко отстраняюсь, одновременно пытаясь закутаться в одеяло, и, конечно, падаю с кровати. Точнее, начинаю падать. Мессинг подхватывает меня за задн... кхм, пятую точку. Déjà vu (дежавю). Гуру почему-то тоже хватался именно за неё. Только с Гуру у нас всё заканчивалось обрядом плодородия...

— Чем?!!

Мессинг беззвучно хохочет, одновременно, сползая под кровать, и там затихает. А контрольное заклинание начинает пищать. Блин! Принесла кого-то нелёгкая. Сейчас как в том анекдоте: "Возвращается муж из командировки... А у жены под кроватью..."

— Леди Авагду! Откройте! Леди! С вами всё в порядке?!!

Блин! Лорд Рис Тарен! И вот этому-то что не спится?!! Хорошо уже, что не Солли. Тот вынюхает всех, кто находится в комнате. Тем более, что с Мессингом они встречались и запах его он знает. Ёперный театр! Может, Мессинг тихонько смоется? Так же, как и появился?

— Не мечтай! Узнай, что нужно лорду Тарену, и выпроводи его.

— Убирайся из под моей кровати! — злобно шепчу, одновременно влезая в тунику, и хватая паллу.

— Не смей выходить к лорду Тарену как куртизанка!

— Крыша съехала?

— Надень столу! Сладкая, я не шучу! Или ты одеваешься как подобает, или мы отправляемся в Бездну прямо сейчас!

— Достали все! Может мне ещё и паранджу нацепить?!!

— Хммм! Выглядит вполне приемлемо. Я подумаю над твоим предложением. А сейчас иди к лорду Рису Тарену, пока он дверь не высадил, в тревоге за твоё самочувствие.

Выхожу в гостиную, запутываюсь в собственном заклинании, меня шарахает током, я, еле успев отключить пентаграмму, вылетаю к двери, вся растрёпанная, даже наверное искрящаяся. А уж злобная... Куда там голодному дракону! Лорд Рис Тарен еле удержался на месте. Не отступил ни на шаг! Респект и уважуха, как говорила наша молодёжь.

— Только не говорите, что у вас появились вопросы, лорд Тарен. Я влипла в собственную сигналку, с трудом выбралась, и не расположена вести долгие беседы! И, да, — со мной было всё в порядке, пока я не встала с кровати и не пошла к двери. Благодарю вас!

Ни слова лжи. А то хрен их знает этих дознавателей.

— Леди Авагду, я... зайду завтра. Вопросы, которые у меня появились, вполне подождут до утра. Прошу вас после завтрака уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени.

— До завтра, лорд Тарен. А о чём вы хотели поговорить?

— До завтра, леди Авагду.

Ууу, гад! Вот все они такие! Ни слова не скажет, а я теперь мучайся любопытством!

— Любопытство сгубило кошку, сладкая!

— А ты вообще молчи! Лежишь себе под кроватью, и лежи! И что тебе в своей постели не лежится?

— Одному скучно! Хочу в постель с тобой!

— Ты обнаглел донельзя! А если бы мой муж пришёл? Или Солли?

— Сладкая... — говорит с упрёком в голосе. — Ни твоего мужа, ни лорда Эмриса здесь нет. А я есть. Так почему ты не хочешь пустить меня в постель?

У меня слов просто нет. Беру подушку, и бью обнаглевшего котяру мартовского по голове. С ожидаемым результатом. Перехватывает мои руки, аккуратно вынимает из них подушку, кидает её на постель, похожую уже на поле боя, вслед за подушкой осторожно укладывает меня, удерживая мои руки. Смотрим друг на друга.

— Сладкая... Ты разбиваешь мне сердце... Я сейчас уйду. И не вернусь больше. Никогда.

А сам всё ближе и ближе... И ведь знаю, что врёт и не краснеет! А не хочу, чтобы уходил. Кошмар какой-то! Правильно дамы юбки подбирали в моём присутствии. Шалава, а не добродетельная мать и супруга!

— Эти дамы... — начинает целовать моё лицо. — Сладкая, если тебя задевает их отношение...

— Мне на них плевать!

— Грубая ты...

— Ага. И неженственная! Ты собирался уходить.

— Уже ушёл.

Скользнул к двери. Вот как это у него получается? Гуру иногда перетекал, как змей, а Мессинг — как вода. Ага. Уходит как вода меж пальцев. Или в поговорке был песок?

— Сладкая...

Пощёлкал пальцами перед моими глазами.

— Ты ушёл навсегда! Без намерения вернуться!

— Я передумал. Ты без меня пропадёшь!

— Ты преувеличиваешь, мин херц.

— Ты умудрилась запутаться в собственном заклинании. Меня не удивит, если ты не сможешь самостоятельно выбраться из бумажного пакета!

Представила огромный бумажный пакет, и своё в нём шебуршание. Впечатлилась. Мессинг тоже. Спрятал лицо в ладонях, и трясётся от смеха. Я так никогда не высплюсь!

— Когда ты уберёшься из моей спальни, мин херц?

Мне надоело шутить, и я устала. Да и дражайший супруг может появиться. А Мессинг и не думает ни о чём. Правильно, чего ему думать! Это не его в ночь погонят в чём есть.

— Я собираюсь провести эту ночь с тобой.

— Да-же не ду-май! — Произношу по слогам, чтобы было понятнее.

— А что такого? Парой лет раньше, парой лет позже... Я всё равно заберу тебя, сладкая. Не ерепенься.

— Чего ты добиваешься, мин херц?

— В настоящий момент? Чтобы ты перестала капризничать, и разделила со мной ложе. А по жизни, я давно добился всего, чего хотел.

И опять, не успев закончить фразу, хватает меня за локти и начинает целовать. Я выдираюсь из стальной хватки. Пытаюсь, точнее. Ага! Уже обнимаю, а сердце ухнуло вниз... Это неправильно! Так не должно быть! А тело моё изгибается под жадными руками, подставляя себя ласковым прикосновениям. Вот откуда он знает, что меня надо целовать именно сюда, и покусывая? Я ведь не думаю об этом? Или думаю?...

Мысли плавают поверх меня, а я... кажется сейчас изменю мужу. Потому что во мне всё сжимается, я горю и задыхаюсь... и мне тесно в одежде. А блудливые руки Мессинга уже гуляют по моему телу, забравшись под подол. Но одежда всё ещё на мне. Хотя это мало что меняет. Нижним бельём служит туника, а её и снимать необязательно... О чём я думаю!

Отталкиваю Мессинга, пытаюсь вскочить, он легко удерживает меня за филейную часть, и роняет меня на постель. Наклоняется, глядя в глаза... Перетекаю в тигрицу, и сбрасываю оскотинившегося лорда Бездны. Триста пятьдесят килограммов чистой красоты, это вам не кот начихал! Спрыгиваю с кровати в дальний угол спальни, пока не началось. И... Возвращаюсь в человеческий облик. Не сама, и уже без одежды. Хотя обычно она сохраняется. Не могу объяснить, куда она пропадает, когда я в тигриной ипостаси, но если я была одета на момент перехода, то и после обратного перехода я одета. А сейчас нет. Значит, что? Правильно! Мессинг развлекается!

— Хорошая попытка, сладкая! Но не поможет. Я предпочитаю женщин, а не огромных хищных кошек. Будь хорошей девочкой, и иди ко мне. Сама.

Déjà vu (дежавю). Они с моим благоверным, случайно не родственники? Сейчас тоже будет мне переломами грозить?

— Как ты могла обо мне такое подумать, сладкая?! Я пытаюсь уберечь тебя от ошибок. Но ломать кости желанной женщине? Пфуй!

Говоря это, Мессинг перетекает ко мне, к счастью не дотрагиваясь. Пока.

— Я закричу!

— И что дальше? — Насмешливая улыбка, издевательский взгляд. Убила бы!

— Тебе придётся уйти.

— Тебе тоже. Или ты думаешь, лорд Авагду будет держать в доме шлюху?

Задохнулась, шагнула вперёд, занося правую руку... Лорд, презрительно улыбаясь, уклонился, и... попал подбородком точно на кулак левой. Кот меня натренировал до автоматизма, так что я не думаю, применяя этот манёвр. Мессинг отлетел, сшибая по пути всю мебель, безделушки, всё, через что проходила траектория полёта. А я стояла, и улыбалась. Ну и пусть меня вышвырнут из дома, — зрелище того стоит!

Не упал. Сумел удержаться на ногах. Жаль. Выпрямился, потирая подбородок:

— Дружба с наёмниками имеет свои преимущества, сладкая. — Опять насмешливая улыбка.

А я снимаю все запирающие заклинания, сигналку, прохожу к двери, распахиваю её и говорю:

— Вон! И больше никогда... Ни ногой...

Прищёлкнул пальцами левой руки, плавно повёл перед собой правой, и комната приняла вид "готова к приёму гостей". Все вещи на местах, осколки вазы собрались снова в вазу, которую заполнила разлитая вода и совершенно свежие, несломанные цветы. Полированные поверхности сияют, на стёклах — ни пятнышка, кровать заправлена, и я даже не сомневаюсь, что белье на ней — свежайшее. В общем, как перед осмотром придирчивой хозяйки.

Прошёл мимо меня, повернулся... Ну я в общем не рассчитывала, что он так просто уйдёт. Но и не думала, что у него хватит наглости, скользнуть ко мне, опуститься на колено, схватив мою руку стальной хваткой, исключающей возможность вырваться; и припасть к ней нежным поцелуем, шепча в кожу руки:

— Сладкая, ты неподражаема, ты из меня верёвки вьёшь. Я заберу тебя через два года, а пока отдыхай.

И мгновенно вытек в открытую дверь, увернувшись от моих когтей. Мерзавец, одно слово!

А я поняла, что уже не хочу спать. Меня всю трясёт от злости. И не на Мессинга я злюсь. На себя. Я хотела его. Я почти потеряла голову. Как около четырёх лет назад с Гуру. Только Гуру воспользовался афродизиаком, чтобы снять мои внутренние барьеры, а Мессинг... Мессинг продемонстрировал мне мои желания. И ушёл, когда я его выгнала.

Оделась полностью — туника, стола, палла. Валяюсь на кровати поверх покрывала. Вся расстроенная. Заснула в слезах.

Не проспала и часа, как меня разбудили. На этот раз муж. Вспомнил о супружеских правах. Выскользнула из одежды, и протянула к нему руки...

А потом, когда всё закончилось, я разрыдалась. Сэ гладил меня по спине, потом ниже, потом... Короче, беседу с лордом Рисом Тареном пришлось отложить на после обеда. А я так и не знаю, о чём лорд хотел меня спросить!

Глава девятая. Допросы... разговоры... прогнозы, или "Не ходите, девки, в Бездну..."

Лорд Рис Тарен пожелал расспросить меня о клинках Бездны.

Благоверный разрешил мне воссоединиться с семьёй; по-видимому всех, кого хотели, уже выловили. Так что обедали мы в доме. Новые двенадцать рабынь суетились, под командованием двух оставшихся. Спросила мужа, на хрена нам столько рабынь, получила в ответ, что при моей способности расходовать живой товар, хорошо, если их хватит на год. Девчонки побледнели, но выражения лиц не сменили. Обучены. Вот и славно. Не люблю наблюдать дрессировку рабынь. А уж в исполнении дражайшего супруга..!

А после обеда, нам нанёс визит лорд Рис Тарен. Лорд-супруг не позволил мне беседовать с гостем наедине.

— Гость — это звучит забавно. Учитывая, что мы уже больше трёх лет обременяем Линдсхольм своим присутствием.

— Украшаете, леди Авагду.

Кошка во мне начинает поощрительно мурлыкать: "Праавильно говоришь! Праавильно!" Улыбаюсь галантному лорду. Муж недоволен, но пока молчит...

— А ваши дети не только украшают, но и вносят оживление в привычные будни.

Да уж! Оживление они вносят! Как только научились ходить самостоятельно, так и вносят. Пока не научились, оживляли внутренний двор дома, и в Линдсхольме было относительно спокойно. Хотя, конечно, идея измерить периметр поместья в змеях Бездны, не лишена ностальгического интереса. Напомнила про тридцать восемь попугаев. Это им только три года. В четыре они начнут задавать вопросы. В пять — меня здесь не будет! Я просто не выдержу тройного напора! Нндаа! Всё таки я мать-ехидна.

Дальнейший разговор мне не слишком понравился. А лорду Авагду — не понравился вовсе. Потому что лорд Тарен младший начал расспрашивать откуда у меня семь клинков Бездны, украшенных странным символом. И знаю ли я, что это за символ, — это он о кресте. Я брала набор с символом Веры. И имею ли я представление о свойствах этих клинков, и не буду ли я так любезна показать эти клинки лорду. Гррр!

Пришлось объяснить, что клинки — подарок, полученный в Бездне. Лорд Тарен деликатно не стал спрашивать о дарителе. И насчёт символики тоже рассказала. Ну здесь знают, что мы из другого мира. Даже то, что мы из разных миров не явилось откровением. За свойства — насчёт невозможности их утраты. И, — что на клинках Благословение Бездны. Лорд даже привстал с кресла, — мы сидели у камина — что-то я, наверное, лишнее ляпнула. Язык мой — враг мой.

Лорд-супруг молча бесится, я начинаю тревожно на него посматривать, что весьма сложно изобразить при полном безразличии к его чувствам, — да, мне наплевать, что чувствует мой муж! И хватит об этом! Лорд Тарен, заручившись моим обещанием показать клинки, откланивается. А у меня почему-то возникает ощущение, что приходил он вовсе не за этим. А вот получил ли он что хотел, или где? Я не знаю. Да мне и неинтересно.

— Я не желаю видеть эти ножи.

— Не обсуждается. Ножи будут при мне.

Встал и вышел из гостиной. До чего все обидчивые! А клинки не уберу. Я дважды могла бы сдохнуть, если бы не они. Причём в первый раз — вместе с детьми! Ах нет, детей бы защитил Мессинг. А я его выгнала. Молодец я!

— Сладкая! Ты думаешь, от меня так просто избавиться?

На стене проступает рисунок тонкими штрихами. Солнечный день, площадь какого-то средневекового города, фонтан, на бортике которого сидит Мессинг, и весело щурясь смотрит на меня. А я не знаю, смеяться, или бить посуду. Ну до чего же наглая мор... кхм, чересчур уверенное лицо. Ой, надо его расспросить о клинках Бездны!

Рисунок становится объёмнее, обретает глубину. Мессинг встаёт с бортика, и галантно протягивает мне руку:

— Прогуляемся, сладкая. И, разумеется, я отвечу на твои вопросы.

— А как я потом вернусь обратно?

— А зачем тебе возвращаться? К детям ты равнодушна, к мужу — тоже. Какая разница, где и с кем тебе жить? Комфорт я тебе обеспечу, горячие ночи — моё самое заветное желание. Если надумаешь обзавестись ещё одним выводком детей, — опять таки без проблем!

— Гррр! Тогда я не пойду с тобой гулять.

Обиделась. Потому что прогуляться хочется. О такого рода порталах я читала у Желязны и у Олди. Лорды Бездны полны сюрпризов. Ой, о клинках спросить!

— Мин херц! Я...

Не успеваю сказать больше ни слова, как меня затягивает в картину. И не только в картину, а на колени к Мессингу.

— Рад, что ты передумала, сладкая!

Вырываюсь из рук обнаглевшего лорда, осматриваюсь и понимаю, что сама попасть в гостиную Линдсхольмского дома я не смогу. А наглющий котяра ехидно мне улыбается:

— Пойдём, прогуляемся. Хочешь мороженого?

Вот знает ведь, что предложить! Мороженое! Муррр!

Перешли пустую площадь, сели на террасе уличного кафе. Нам мгновенно принесли две огромных порции пломбира с кусочками чёрного шоколада и дроблёным жареным фундуком. И к ним ещё несколько вазочек с различными вареньями, кленовым сиропом и мёдом.

— Кофе?

— Не люблю кофе. Предпочитаю чёрный чай с корицей.

— Заварить крепкий чёрный чай и положить в чайник палочку корицы. Через пятнадцать минут — принести.

— Это ты с кем разговариваешь? И почему в городе нет никого на улицах?

— Потому, что я хочу побыть наедине с тобой, сладкая!

Действительно, что это я! Захотелось лорду побеседовать с чужой женой наедине, — и вот пожалуйста! Весь город сидит по домам безвылазно. Интересно, а что будет, если кому-то вздумается выйти на улицу?

— Не вздумается. Лопай мороженое. Коньяк? Ром? — Озорная улыбка... — Кальвадос?

— Я похожа на героиню Ремарка? Но кальвадос — вещь вкусная. Однако, я предпочитаю ром. Причём не менее 60 градусов.

— "Помилуйте, королева, разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!" (М. Булгаков "Мастер и Маргарита")

Посмеялись вместе. Потом я вплотную занялась мороженым, поглядывая на порцию Мессинга, пока он пил кофе мелкими глотками. Перепробовала все варенья, но больше всего мне понравилось мороженое с кленовым сиропом. Ну и с каштановым мёдом тоже. Мессинг пододвинул мне свою порцию и наблюдал за мною, чуть ли не мурлыча.

Появился чай. С корицей. Как я люблю. И ром. Я выпила стопку рома, потом, не торопясь, — чашку чая... Захотелось подремать на солнышке. Или лопнуть. Всё жадность моя! Было бы три порции мороженого, — точно лопнула бы. А Мессинг сидит довольный...

— Я сейчас лопну. — Лучше честно признаться, чем лопнуть без предупреждения.

— Хммм? А я подумывал о третьей порции мороженого...

Издевается. Ууу, гад! Хотя... Мороженое — вкуснющее! Может...

— Сладкая, я подожду здесь.

И чего он собирается ждать? Второго пришествия? Оу! Он мне портал открыл. Вопрос только в какое место? Уффф! Удобства. Как в Бездне сенсорные. Или это всё-таки магия? Но хрен с ней, с магией! Главное, — вовремя!

Привожу себя в порядок и покидаю гостеприимное место. Возвращаюсь к Мессингу, который встав из за стола, подал мне руку.

— Прогуляемся, сладкая. Задавай свои вопросы.

— У меня они все перемешались.

— Я не спешу.

Медленно идём по пустому городу, залитому солнцем по-осеннему нежарким. Вошли в небольшой парк, идём по аллее, на которую падают кленовые листья. Молчим. С Мессингом хорошо молчать. Может, потому что он телепат? Улыбается, молча. И я, тоже выбрасываю всё из головы, наслаждаясь прогулкой.

Неожиданно понимаю, что мне нравится вот так гулять с Мессингом по пустому городу. В одиночку мне было бы, пожалуй, страшновато. А с лордом Бездны я чувствую себя в безопасности, и спокойно впитываю эманации города. А город поёт свою песню. Поёт не мне. Архитектуру недаром называют "музыкой в камне". В некоторых старых городах эту музыку слышно отчетливо.

— Что это за место?

— Один из моих городов. Я прихожу сюда отдохнуть душой. У Лаки тоже есть такие места. Он не знакомил тебя с ними?

— Времени не было. Я усиленно готовилась к материнству. Плюс ещё приёмы защиты, ножевого боя, и метание ножей.

— А ночью было не до того. Я понимаю. Если бы у меня был допуск в твою постель, я бы тоже не шлялся по разным мирам, сладкая.

— Закрыли тему, мин херц.

— Пока закрыли. — Покладисто кивает.

— Я сказала лорду Рису Тарену о том, что на клинках благословение Бездны. Он так и вскинулся! Я сказала лишнее?

— Ерунда. Ты ответила лорду Тарену на незаданный вопрос. Он не смог допросить ни леди Алиенор старшую, ни её приятеля. Клинок выпивает сущность полностью. И ни тёмный дознаватель, ни некромант уже не смогут ничего узнать от мёртвого тела.

— А что он просил меня показать ему клинки? А я пообещала.

— Не забивай себе голову этой ерундой.

— А если он их заберёт?

— Если ты не отдашь, то не заберёт! Сладкая, что за детский лепет?!

— Ага. А можно я ещё спрошу?

— Ага. Спрашивай.

Издевается. Передразнивает. Ууу, гад!

— Ты сказал, что Лаки твой кровный враг.

— Так оно и есть.

— Вы поэтому с ним посменно появляетесь в Бездне? Вам запрещают находиться одновременно в одном месте?

— Нам никто не запрещает, сладкая. Мы сами себе хозяева. Сейчас Лаки исполняет долг перед Бездной. Потом — моя очередь. На пять лет.

— И что вы делаете?

— Да ничего. Сидим в Бездне. Безвылазно.

— Сейчас солгал.

— Сладкая, я тебе потом всё объясню. В Бездне.

— Потом я уйду к Лаки.

— Потом ты отправишься в Бездну со мной. И останешься там, когда придёт Лаки. Гулять по этим мирам ты не будешь. Ты просто магнит для неприятностей.

— Ты запрёшь меня в гареме?

— Нет. Гарем — для жён. Ты будешь жить в поместье на берегу моря.

— Так! Я не поняла! Ты меня в наложницы определил?

— У нас в Бездне другие обычаи, сладкая. Да. Ты будешь наложницей. Собственно, ты уже ею являешься. Для Лаки.

Гррр! Просто слов нет! Точнее есть, и много, — но их не принято произносить дамам.

— Сладкая... — пощёлкал пальцами перед моим лицом. — Я, пожалуй, коротко расскажу тебе обычаи Бездны, касающиеся женщин. Женщины знатных родов становятся воительницами, потом заводят семью. У них есть свои гаремы. Из побеждённых мужчин. А лорды Бездны также имеют гаремы. Из женщин. Которые уже не могут покинуть гарем лорда. Разве только один из Повелителей Бездны пожелает увидеть женщин лорда, и какая-нибудь ему приглянется. Тогда эту женщину отправляют в гарем Повелителя. Оттуда дороги на свободу нет. Женой становится женщина, родившая лорду ребёнка. Повелители берут жён по взаимному согласию. Я такого согласия не дам никогда. Лаки — тоже. Вывод: будешь наложницей, — моей и Лаки.

Оба-на! Повелители Бездны! Ёперный театр! Что же мне рядом с лордом Авагду не сиделось?! В подвале?! Риторический вопрос. С другой стороны — политика меня никогда не интересовала... Ладно, я сожгу этот мост, когда подойду к нему. Надо узнать побольше.

— А если брак заключается между леди-воительницей и лордом Бездны? Вы объединяете гаремы?

— Забавная мысль... Нет, сладкая, и брак такого рода не заключается. Это называется "свободный союз". Это совсем другое. Лорд и леди встречаются на нейтральной территории, чтобы зачать ребёнка. Хотя это бывает нечасто. У нас вообще крайне редко появляются дети. Ни у меня, ни у Лаки — детей нет. За шесть с лишним тысяч лет — ни одного ребёнка.

Ик! За шесть тысяч с лишним? Сколько этого лишнего? Лет девятьсот? Хотя, какая уже разница!

— А если у наложницы появляются дети?

— Какая разница у кого они появились? Хоть у рабыни! Кровь определяет Бездна. Примет Бездна детей, значит будут наследниками.

— А если нет?

— Значит их не станет. Сладкая, те, кого Бездна не принимает, не возвращаются оттуда. Они сгорают в пламени Бездны, питая источник миров.

— А если я не захочу быть наложницей?

— Ты не поняла. Я не могу взять жену без согласия Лаки. И Лаки не может взять жену без моего согласия. Ты должна была стать моей! Я первый тебя увидел! А Лаки узрел на твоей ауре мою метку, и забрал тебя себе...

И у кого из нас детский лепет?

— Я потерял тебя, когда ты прошла свободные врата... А нашёл, — в поместье Лаки, когда он сообщил мне, что собирается взять себе новую жену. Я не дал согласия. Не знаю, чего он ожидал, обращаясь ко мне с подобным заявлением. Я готов делить тебя с Лаки, но более — ни с кем. Как только твоим детям исполнится пять лет я заберу тебя.

— А если я не захочу уходить от мужа?

— Меня это не волнует. Ещё я на женские капризы внимания не обращал. У тебя, сладкая, есть около двух лет, чтобы насладиться законным браком.

— Верни меня домой. Я не хочу с тобой разговаривать.

Всё! Я обиделась! Фигассе, определили моё будущее! И Гуру — тоже хорош! И молчал, змей!

— Чуть позже. Сладкая, я пытаюсь объяснить тебе реалии Бездны. Но у меня не хватает слов. То, что для меня естественно, для тебя — нонсенс. Просто поверь. Наши жёны будут тебе завидовать. Ни одна из них не может покинуть свои покои, если её не призывает господин. Гуляют они во внутренних садах своих домов. И у каждой не более шести рабынь. И любой гарем — это гадючник. А у тебя будет поместье, горы, степь, море, лес, сады, парк, озеро...

— Саванна, джунгли, болото, пустыня, тундра, тайга... — повторяю, скопировав интонации Мессинга. — А из чего будет сделан забор? Или на меня наденут ограничивающий ошейник?

— Ты сейчас не можешь мыслить здраво. Ты рассуждаешь стереотипами. Воспринимай своё положение, как свободный союз. Для тебя возврата нет.

— Точка невозвращения?

— Что это?

— Это точка в пути, после прохода которой обратной дороги нет, — можно двигаться только вперёд.

— Хммм... Сладкая, это не наш случай. Точка невозвращения была пройдена, когда ты ударила меня эмпатией. Я ещё трепыхался, но уже знал, что возврата нет.

— Ты поэтому предупредил меня насчёт Семинара, там, в Учебке?

И тут Мессинг расхохотался, усевшись на бордюр дорожки, и спрятав лицо в ладонях. Кровавым солнышком подмигнул камень на его мизинце.

— Сладкая, ты неподражаема! Как ты любишь говорить: сплошное умиление! Предупреждают всех. Абсолютно все девочки были предупреждены. Просто не все следуют предупреждениям.

— Да, я параноик. Ну и что? — Я обиделась.

— Ты романтичная дура, сладкая. При этом ещё и циничная стерва. И одновременно обладаешь высоким чувством долга и абсолютной безответственностью. Как в тебе одной всё это уживается, я не знаю. Но странствовать по мирам я тебя не отпущу.

— Ты всех предупреждал, укладывая в койку?

— Только тебя. Успокойся.

— Верни меня домой. К мужу и детям.

— Конечно. Как я уже сказал: наслаждайся законным браком, сладкая.

Проводит перед собой руками... Привычно смотрю в зеркало Бездны, представляя гостиную. Ой, в гостиную не хочу. Там лорды собрались. Ну их нахрен. Где мои комнаты? Ага, в гардеробной пусто. Собираюсь перейти, поворачиваюсь, чтобы попрощаться с Мессингом, — а он вплотную ко мне, — я даже шарахнулась, чуть не влетев в зеркало спиной вперёд.

— Один поцелуй, сладкая.

И поцеловал. Да так, что я сама не заметила, как мы вдвоём оказались на полу в моей гардеробной. Отпихиваю наглого лорда, а он по котовьи щурится, потом, традиционно уже, встаёт на одно колено и целует мне руку.

— Буду жить ожиданием встречи, сладкая.

Глава десятая. Новое знакомство, или "О родственниках либо хорошо, либо одно из двух..."

Мессинг свалил как раз вовремя. Появившийся Сэ с минуту рассматривал меня, сидящую на полу, с идиотским выражением лица, потом поднял, не говоря ни слова, и запихнул в портал. Я скоро ходить разучусь! В гостиную я могла бы пройти и сама.

Лорды Тарен оба два встали при нашем появлении. Лорд Эмрис приподнялся в кресле, потом обессиленно упал в него. Интересно, чем это Солли занимался? Весь день? И с кем?

— Леди Авагду. — одновременно склонили головы в поклоне.

— Лорды Тарен, лорд Эмрис. — А что такого? Никого не забыла.

Тарен старший весело сверкнул глазами, сдерживая улыбку.

— Леди Авагду, не могли бы вы показать принадлежащие вам клинки Бездны?

— Могла бы, могла бы...

Говорю рассеянно, вспоминая, какой из комплектов у меня сейчас при себе. Все светить не хочется. Хотя, что это я! Сэ знает, сколько у меня ножей, Солли тоже.

Снимаю с руки ножны, и протягиваю их лорду Тарену, затаившему дыхание. Интересная реакция. Ну и?

— Ах, я забыла, простите меня, лорды! — Они же не могут их коснуться без моего разрешения. А я такого разрешения давать не собираюсь. Перетопчутся, высокие лорды!

Вытаскиваю клинки из ножен, раскладываю рядком. Блин! Это "Надежда"!

— Леди Авагду, я ошибаюсь, или на этих клинках другой символ?

— Это другой комплект. Я принесу "Веру".

Собираю клинки в ножны, закрепляю их на руке под взглядами лордов, и поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты. Сэ берёт меня за руку выше локтя. Больно, между прочим; и выходит со мной через портал.

— Что ты себе позволяешь? При лордах открываешь руки, как...

— Ну-ну? Как кто?

— Будешь жить отдельно. Четырёх рабынь тебе хватит. Общаться с детьми я тебе не позволю.

— Я их плохому научу?

— Хватит паясничать!

Пожимаю плечами, беру "Веру", и поворачиваюсь к мужу.

— Где ты была весь день?

— Гуляла.

— Тебя не было на территории Линдсхольма!

— А вы хорошо искали?

— Да, Тигра моя, мы хорошо искали — убийственная ласковость в голосе, глазах и улыбке.

— Значит не слишком хорошо. — Ухожу в полную несознанку. Я — не я, и хата не моя; что безусловно соответствует истине.

— Ладно, об этом позже. — Берёт меня за руку, и опять — в портал. Синяки останутся!

Демонстрирую лордам "Веру". Они рассматривают ножи, как малые дети витрину с пирожными. Лорд Рис Тарен рисует в воздухе какие-то руны. Похожи на некромантские символы, но не совсем. Магия дознавателей? "Вера" безразлично поблёскивает на развёрнутых ножнах.

— Леди Авагду, я прошу вашего разрешения исследовать клинки.

— Нет.

— Леди Авагду, клинкам не будет нанесено никакого вреда, даю вам слово. И у вас есть ещё один комплект для защиты.

— Нет.

— Тупик, Рис. Когда Тигра говорит таким тоном, — убеждать её бесполезно. Дорогуша, что тебя обидело?

— То, что меня опять использовали втёмную. И никому не было дела до того, что я могу сдохнуть в процессе вашей хитроумной операции. Да что там! Меня даже не удосужились предупредить!

И тут вся обида, накопившаяся за сегодняшний день, прорвалась слезами, катящимися по лицу. И плевать, что обижена я на Мессинга. Отыгрываться буду на лордах.

Шмыгать носом нельзя, нос вспухнет. Пока вспухают губы от слёз, которые я смахиваю пальцами с лица, попадая на губы. Ну, красиво плакать, меня мадам Тереса научила. А обида, пережитый испуг, облегчение от того, что всё закончилось благополучно, и негодование на лордов, подставивших меня в качестве подсадной утки кружат вокруг меня, затягивая в водоворот лордов, которым ни чуточки не стыдно. Но дискомфорт они испытывают неслабый. Так им и надо! Уууу, гады!

Сэ уводит меня из гостиной. На этот раз не порталом. Провожает прямиком в спальню. Отправляет, движением тонких пальцев, прочь рабынь. Понеслась брачная ночь. И плевать, что ещё только вечер. "Наслаждаюсь" законным браком, периодически вспоминая, что хорошую вещь браком не назовут.

А наутро мы отправились в столицу. Всей семьёй. Сэ обзавёлся домом, по обыкновению, купив развалины, и восстановив прежнее великолепие. Старинный дом мне понравился. В то время строили с размахом. Огромный парк тоже хорош. После восстановления в нем не осталось ни завалов из упавших деревьев и разросшихся колючих кустов, ни умертвий, ни всякой нечисти. Конечно! Когда появляется крупный хищник, всякая мелочь разбегается.

Ну, ещё — цветники, фонтаны, мощёные камнем дорожки, небольшой водоём с птицами похожими на лебедей, если бы у лебедей были клювы птеродактилей, и вытягивающиеся пятнадцатисантиметровые острейшие когти на перепончатых лапах и на сгибах крыльев. А издали — лебеди, как лебеди.

Спросила у мужа, что это за птицы. Он сказал, что и сам не знает. Появились, как только был расчищен водоём. Солли, навестивший нас на новоселье с очередным сервизом, — старые я все перебила, беседуя с мужем, — долго икал от смеха. Сказал, что в Бездне эти милые птички заменяют чаек. Но попадаться им не рекомендуется даже боевым магам. Разделают на части. А наши дети их кормят. Мышами-кровососами летучими. И птички как-то сразу с ними поладили. Поэтому я не волнуюсь, насчёт птиц.

К нам ходят с визитами. Забавно. Все те дамы, которые на императорском балу подбирали подолы, при виде меня; сопровождают мужей, и восторженно щебечут, прогуливаясь со мной по парку, избегая, однако, приближаться к лебедюгам, как я их называю, к восторгу детей. Сэ не препятствует моему общению с нашими детьми. Не то, чтобы меня очень беспокоила невозможность этого общения...

Я привыкла читать на берегу водоёма с лебедюгами. Дети приманивают и отлавливают мышей, скармливая их прожорливым птичкам, а я дышу воздухом. И тут из моих рук выдёргивают книгу, запрокидывают мне голову и целуют. И всё это на глазах у детей и приглядывающих за ними рабынь. Почему-то никакой реакции не наблюдается. Странно. Но прежде:

— Крыша съехала, мин херц?!

— Сладкая, я тоже соскучился! Но дела... дела... Еле вырвался!

Гррр! Хочется заорать "хватит паясничать!", но это коронная фраза моего супруга. А Мессингу хоть бы хны! Перепрыгивает через спинку скамейки, поднимает меня на руки, и сажает к себе на колени. Нас не видят? Почему никто не реагирует? Очередной поцелуй, и я отвечаю не менее жадно. Да что же это такое! Опять провоцирует меня изменить мужу! Пытаюсь вырваться, а Мессинг уткнулся мне в шею, совсем как Гуру и дражайший супруг, и шепчет:

— Сладкая... скучал... не выдержал... ещё почти год... я не переживу... сладкая...

А шаловливые ручонки уже у меня под одеждой! Да что это такое! Меня трясёт, не то от возмущения, не то от возбуждения, а скорее всего и от того и от другого. А если Сэ появится?! Моё тело реагирует на Мессинга однозначно положительно. То есть "положительно" от слова "лежать". Изгибается под его руками, подставляя им чувствительные места... Ой, блин! Ну и что мне с этим делать?!

— Сладкая, не сопротивляйся... чуть раньше, чуть позже — какая разница?

— Гррр! Отпусти меня немедленно! Наглец!

Отпускает. Пересаживает на скамью, отходит. Смотрит с упрёком, театрально прижав руки к груди:

— Сладкая, у тебя нет сердца! Я, можно сказать, гибну в разлуке; а ты своей жестокостью меня убиваешь окончательно!

— Дурдом! Ты ничего не забыл, мин херц? Я замужем, и у меня трое малолетних бандитов, которых по недоразумению называют детьми. По ним тюрьма плачет горючими слезами! В нашей округе, когда что-нибудь случается, уже не ищут причины, а сразу идут к нам. Это не дети лорда, а какая-то шпана!

— Сколь прискорбно мне это слышать! Может ты не слишком много времени уделяешь их воспитанию?

— Я предлагала порку. Лорд-супруг не проникся.

— Хммм? В этом вопросе твой муж абсолютно прав, сладкая. Порка не метод.

— Ничего не знаю. Меня бабуля в детстве секла резиновыми прыгалками, и нормально воспитала.

— Да, я заметил.

— Зачем явился? Детям четыре недавно исполнилось.

Да, я недобрая! А не фига надо мной издеваться!

— Зашёл проведать, посмотреть на тебя...

— Посмотрел?

— Сладкая, ты неласкова со мной. Прогуляемся? Угощу тебя мороженым, и ромом, и познакомлю кое с кем.

— С кем?

Вместо ответа, мне протягивают руку, до невозможности куртуазным жестом. Может, прогуляться? Мороженого хочется... И с кем Мессинг собирается меня знакомить? Пока я раздумываю, меня подхватывают на руки и уносят через зеркало Бездны.

Знакомая площадь. Как и год назад. Фонтан, и полное отсутствие людей. Ах нет, на той стороне площади, на террасе, где мы, а точнее — я, ела мороженое, сидит какая-то дама. Всё как полагается: светлое платье в пол, отделанное кружевом, шляпа с огромными полями, перчатки... Интересно, кто она? Двигаемся через площадь. Подходим к столу. Красивая. Очень. Необычная внешность, оливковая кожа, сияющие лукавством глаза, очень плавные, струящиеся движения. Мессинг целует ей руку, поданную привычным жестом.

— Давно ждёшь?

— Секунд пятнадцать.

— Сладкая, хочу познакомить тебя с моей кузиной. Ана-Эст-Асия из рода Гусс. Все Гуссы — разведчики, дипломаты, диверсанты...

— И, наконец, просто красавцы — продолжаю мысленно, цитируя "Кавказскую пленницу". Интересно, леди Гусс тоже шесть тысяч лет? И сколько мужчин в её гареме?

— Ася, это Тигра.

Ого, какой взгляд! Меня препарировали и разложили по полочкам. Понравились только мои побрякушки. Интересно, а Гуру... тоже кузен? Я не удивлюсь.

— Мороженое, дамы? Или сначала выпьем за встречу?

— Мороженое — говорим одновременно с Ана— чего-то там -Асией. Нет, это я вредничаю. На самом деле имя легко запомнить. Практически, Анастасия. Но может, лучше...

— Сначала выпьем — вот ёперный театр! Опять одновременно! Переглядываемся с Ана-Эст-Асией, улыбаемся друг другу. Улыбка у леди из рода Гусс хорошая. Хотя, для потомственного дипломата, это обязательное условие. И всё-таки сколько мужей в её гареме?

— Леди Тигра, вы хотели меня о чём-то спросить?

Леди Гусс не телепат?

— Вы не читаете мысли, леди Ана-Эст-Асия?

— Нет, конечно! Зачем? И зовите меня Ася. Оба моих кузена зовут меня именно так.

Нам приносят мороженое. Ещё об одной особенности представителей семейства Гусс, Мессинг деликатно умолчал. Леди Ася в кратчайшие сроки управляется со своей порцией, и непринуждённым жестом прихватывает порцию Мессинга. И всё это, не теряя изысканности безупречных манер. Мороженое словно исчезает само, пока леди грациозно сидит за столом, с лёгкой улыбкой поддерживая разговор ни о чём. Нндаа, тренировка на дипломатических приёмах, не иначе! Надо поскорее доедать, а то без мороженого останусь. Как только всё это умещается в столь изящную даму? Надо было идти учиться в школу Посольской Гильдии!

Появляется спиртное. Ром для нас с Мессингом и коньяк для леди Аси. Смотрю на Мессинга. Он успокаивающе улыбается:

— Твой чай и наш кофе скоро будут. А пока: за встречу, девочки!

Салютуем друг другу рюмками, и выпиваем. Точнее, делаем по глотку. Политес, однако.

— Ася скоро будет в столице Империи. Семейные дела. Я беспокоюсь, сладкая. Не знаю, что меня тревожит, но мне будет спокойнее, если рядом с тобой будет кузина. Вы могли подружиться в Бездне.

— Ты хочешь, чтобы лорд Авагду пригласил леди Гусс погостить у нас? — задумалась, как сообщить дражайшему супругу о гостье.

— Сладкая, ты в своём уме? То есть, ты недопонимаешь! Ася не берёт с собой гарем в поездку. Только доверенный напар... кхм, сопровождающий. Она не может ночевать в вашем доме. Этикет.

— Не начинай. У меня уже зубы ноют.

— Тигра, вот если бы ты уступила мне так неосторожно съеденное тобой мороженое, то твои зубы не ныли бы!

— Они у меня ноют только от этикета, Ася. А сколько у тебя мужчин в гареме? Или об этом не принято спрашивать?

— Почему же? Пять, или шесть. Я больше не держу. Сейчас — пять.

Я фигею. Перспектива быть наложницей двух лордов Бездны внезапно раскрывается с новой стороны. Пожалуй, это не самый худший вариант.

— А как я узнаю, что Ася в столице?

— Я тебе сам об этом скажу, сладкая.

— Лорд Авагду не желает видеть меня рядом с тобой.

— Я огорчён.

Ася допивает кофе, изящно промакает губы салфеткой, и делает движение подняться. Мессинг тут же отодвигает её стул, подаёт её сумочку — вместилище для носового платка. Хотя, кто знает, может на ней заклятие, и леди Ася всё своё несёт с собой. Мессинг помогает подняться и мне. Обмениваемся с леди Асей рукопожатием, и она исчезает в зеркале Бездны, послав Мессингу воздушный поцелуй. А я обнаруживаю нехватку браслета и броши. Смотрю на Мессинга с весёлым удивлением:

— Что, сладкая? — протягивает руку, и мы гуляем в сторону парка.

— В семье Гусс развита клептомания, мин херц?

— Ася любит драгоценные сувениры. Любит настолько, что от неё драконы шарахаются. Но купить её нельзя. Если тебя это беспокоит.

— Меня беспокоит, что дражайший супруг может увидеть на Асе брошь из подаренной мне парюры.

— Можешь не волноваться. Ася драгоценностей принципиально не носит.

— А зачем они ей? Леди Ася драконьей крови? Спит на золоте?

— Нет. Спит она нормально. Просто Ася собирает драгоценности.

— Ааа, тогда ладно. А зачем ей в столицу Империи? Ознакомиться с имперской сокровищницей?

— Всё возможно. Когда-то юный Император умолял Асю стать его женой.

— Император в очередной раз овдовел.

— Я в курсе.

— Таки возможно я познакомилась с будущей Императрицей?

— Не думаю. Асе скучно сидеть на месте. И Император ей не очень понравился.

— С чего ты взял?

— С того, что если бы я ошибся, то Император уже был бы в гареме милой кузины.

— Ты же говорил, что гаремы только у воительниц!

— Ну ты же не видела кузину в боевой ипостаси. Зрелище не для слабонервных! Впрочем, тётушку Розу кузина ещё не переплюнула.

— Это мать Аси?

— Нет. Леди Роза — мать наших с Асей кузенов от дядюшки Руфуса. Их с дядюшкой свободный союз оказался на редкость удачным.

— У вас большая семья.

— К несчастью, да. Это Лаки — везунчик! Ни одного родственника не осталось. А я вынужден со всеми считаться.

— А я думала, что леди Ася ваша общая кузина.

— Ася называет Лаки кузеном, но на самом деле они не родственники.

— ?!!

— Наши традиции, сладкая. Детей отдавали на воспитание в семьи кровных врагов. Я воспитывался в семье Лаки, а Лаки, соответственно, в моей семье. Когда случилось несчастье, я остался один, выжив благодаря чуждой крови, и был вынужден вернуться домой. А дом стал мне чужим. Потому что меня воспитывали в традициях семьи Лаки. Вот так и вышло. Мы соперничали во всём. Абсолютно. Мои родственники это поощряли. Ибо соперники стараются делать всё как можно лучше, выкладываясь по полной. И поводья власти мы держим по пять лет. Посменно. И стараемся править как можно лучше. В пику сопернику. С тобой то же самое. Ты будешь возлюбленной наложницей Повелителя Бездны. То есть, пять лет у тебя один возлюбленный Повелитель, пять лет — другой. Ты привыкнешь, сладкая. У тебя будет три месяца с Лаки, потом пять лет — ты моя.

Притянул к себе, начал целовать. Обнимаю его, прижимаясь всем телом. Ой, блин! Что-то я не то делаю! Я ещё почти год замужем за лордом Авагду!

— Пусти, ну пусти же! Мин херц! — А ноги подгибаются... Подхватывает на руки и... шагает в зеркало Бездны, усаживая меня на скамейку возле пруда с лебедюгами. Птички радостно скалятся. Ага, как же! Увидели родственника!

— Сладкая, я больше не появлюсь, пока не придёт время. Я могу не сдержаться, и наделать глупостей. И ещё, я ревную тебя к твоему мужу!

— Дурдом!

— Сам знаю — печально вздыхает. — До встречи, сладкая!

И опять, встав на колено, целует мою руку. А потом исчезает.

А я бреду домой. Нога за ногу. Не хочу. Не хочу видеть мужа... гостей, которые повадились к нам, как будто здесь мёдом намазано... даже детей своих не хочу видеть. Депрессия? Не знаю. Но ведь это не потому, что Мессинг сказал, что больше не придёт? Дурдом какой-то! Как только детям исполнится пять лет я намерена отправиться в Бездну к Гуру. Конечно, Мессинг сообщил, что я буду исполнять роль "переходящего красного знамени", но я думаю, что этот вопрос мы решим. Так почему мне хочется плакать?

Дома всё как обычно. Ежедневный визит капитана стражи, извинения мои и мужа, по поводу безобразного поведения наших детей...

Ох, зря я им рассказала за игру в казаки-разбойники! Но я и предположить не могла, что дети подойдут к этой игре с академической точки зрения. То есть будут добиваться полной достоверности. Взять в заложники жителей соседнего дома, было не лучшей идеей. К счастью, детям ещё нет пяти лет. А в Империи знатным детям такого возраста позволяется очень и очень многое. Так что, с этой стороны — претензий нет. Хорошо, хоть оружие у них отобрали!

Очередной взнос в фонд помощи вдовам стражников... Надо всё-таки выпороть однажды этих архаровцев.

Солли удивляется, глядя на нашу дочь. Почему-то тёмный лорд считает, что у девочки должны быть более мирные интересы, чем у её братьев. Наивный с косами. Мэнди — заводила, а брательники, — идут на поводу. А всё почему? Потому что папахен дочуре прощает абсолютно всё. И если Энди и Сэнди ещё могут нарваться на порицание, типа "... вы поступили нехорошо, стыдитесь!", то Мэнди сходит с рук даже использование лаборатории лорда Сэ в качестве полигона для попрыгунчиков. Единственная реакция — защитный купол вокруг стола и шкафов с реактивами, мягко отстраняющий влетающую в него Мэнди.

А за несанкционированный вход в эту самую лабораторию, несчастную рабыню живьём скормили лебедюгам. После чего я с невыразимым удовольствием закатила дражайшему супругу грандиозный скандал, топая ногами, с криком, слезами, и битьём посуды о стену вокруг него. Я швыряю все эти тарелки-чашки-супницы прицельно, но Сэ уже насобачился строить защитный купол в мгновение ока.

Мэнди, славная девочка, всё запоминает. Сэ ей объяснял потом, что вот так, как мама, с мужем обращаться не надо. Ха! Три раза! Заметила в зеркале её взгляд. Выражение сожаления по поводу умственных способностей лорда-отца проглядывает совершенно отчётливо. Мне уже жаль своего будущего зятя...

Глава одиннадцатая. Прогулка в парке, или "Не дразните спящую собаку..."

Пришёл Солли, вытащил нас с детьми на прогулку в парк. Детей Солли искренне любит, как и они его, что немаловажно.

В дальнем конце парка, примыкающем к бедным районам, играет музыка и чувствуется веселье. Дети бегут туда, мы за ними. Блин! Надо было брючки надевать. Но супруг, при виде брюк, впадает в неконтролируемую ярость. Ходить в Бездновых одеждах мне тоже не разрешается вне дома. Так что я — в платье с длиннющими нижними рукавами и широкими верхними, длиной три четверти; узким воротом, упирающимся в подбородок; заметаю широченным подолом всю уличную грязь. К счастью, столичные улицы хорошо убираются. И парковые аллеи — не исключение.

Накрахмаленные нижние юбки скрипят, лёгкое головное покрывало, удерживаемое простой диадемой, развевается, как государственный флаг. В общем, — флагманский галеон под всеми парусами. "Правь Британия морями" и так далее. Отловить своих ребёнков в таком наряде нереально. Плюю на приличия, перетекаю в тигрицу, и в несколько прыжков догоняю этих мелких нарушителей общественного порядка. Каждого сначала хватаю за шкирку, легонько встряхиваю, чтобы поняли: мама не шутит; и шлёпаю лапой по задн... кхм пятой точке. Без исключений. Пока до нас добираются лорды, порядок восстановлен, попыток бунта не наблюдается. Опять принимаю человеческий облик. Мило улыбаюсь мужу в ответ на его ласковую улыбку. Посмотреть со стороны — образцовая семья. Гррр!

А в парке стоит шапито! Самый настоящий цирк-шапито! Клоун расхаживает возле входа, зазывает зрителей. Рядом с ним вальсирует дрессированный медведь. Музыка играет, флажки развеваются, ушлые уличные торговцы шастают со своими лотками...

Конечно, мы пошли на представление. Дети вели себя, на удивление, прилично. Ну разумеется, они вопили, скакали на сиденьях, хлопали, смеялись и визжали, когда эквилибристы сделали salto mortale из под купола цирка. Но я вела себя абсолютно так же, вместе с большинством зрителей. Ласковая улыбка примёрзла к лицу дражайшего супруга. А вот Солли тоже радовался вместе с нами, приводя в суеверный ужас всех взрослых зрителей. Нндаа, чтобы родственник Императора, как обычный горожанин, посетил цирковое представление... кому сказать, — не поверят. Даже фокусник вызвал одобрительную улыбку лорда Эмриса. Но он действительно классно отработал. Мастер иллюзий восьмой ступени минимум. Жаль, что не удастся поговорить...

Когда представление окончилось, мы отправились перекусить. Уселись на веранде небольшого кафе. Дети, переполненные впечатлениями, немного угомонились. Интересно, какие замыслы зреют в их головах. В цирке был номер с хищными птицами. Похоже, лебедюги скоро нас покинут, не выдержав дрессуры, которой их подвергнут.

Лёгкий шум разговоров прервался на мгновение, возобновившись в другой тональности. Уловила знакомый эмоциональный рисунок. Поворачиваюсь. Так и есть. Леди Ася в сопровождении Мессинга. Лорды встают, приветствуя сокровище Бездны. Дети широко раскрытыми глазами смотрят на представительницу семьи Гусс. А на леди Асю таки стоит посмотреть! Воплощение элегантности, стиля, и изысканных манер. Везучая Ася! Ей-то никто не запретит носить лёгкую шляпку с вуалеткой, вместо длиннющего покрывала, закрывающего лоб, и спускающегося сзади до щиколоток.

А рядом с леди пустота временами просвечивает радугой Бездны. Странное явление. Хммм... Кто-то скрывается. Настраиваюсь на поиск, привычно блокируясь от телепатов, которых слишком много на квадратный метр. Я не ставлю блок в прямом смысле этого слова. Я пропускаю свои мысли над собой, как будто они не мои, а мыслит Вселенная. Ага! Если бы Вселенная несла такой бред, который занимает мою голову, то у нас бы птицы весной пускали корни, а деревья кочевали бы вместе с погодными условиями. Но поскольку мысли не привязаны ко мне, то они и не отслеживаются.

Ой, какие странные эмоции! Что же это за явление сопровождает леди Асю из рода Гусс? Мессинг обмолвился за напарника. Это оно и есть? Улыбаюсь Асе, ну и Мессингу заодно. Муж бесится, Мессинг тоже, Солли посмеивается, Ася улыбается, дети восторженно наблюдают за Асей. Чувства льются через край. Муррр!

— Сладкая, вы знакомы с кузиной.

Невесомый поцелуй руки, почему-то обжёгший кожу. Или я так реагирую из за близости мужа? Мессинг прикрывает глаза, замерев на миг. Потом перетекает в положение стоя. Смотрю сквозь ресницы и не могу отвести глаз от него. Солли усаживает Асю за наш стол. Леди милостиво соглашается отведать гордости здешнего пекаря — печатного пряника. Пряник, между прочим, вкуснющий! Ну я, конечно, пряники люблю с детства. А их не в каждом мире пекут. Обидно. Однако надо скорей доедать, а то не достанется. Как с мороженым в убежище Мессинга.

Стол обновили. Дети не дыша наблюдают за экзотической леди. Сама же леди Ася, ведя лёгкую беседу, с безмятежной улыбкой угощается пряниками, вареньем, мармеладом, пирожными, шоколадом и мороженым. Радуга Бездны рядом с ней так же не оставляет без внимания яства и напитки, которые буквально растворяются в воздухе. Супруг мой в шоке рассматривает представительницу семейства Гусс.

Напряжение сгущается, сейчас гроза начнётся. Сэ и Мессинг. Делайте ставки, господа и дамы! Кто сорвётся первым. Делайте ваши ставки! Дети, к счастью, всё ещё поглощены наблюдением за леди Асей. Интересно, кто-нибудь кроме меня видит Зеркало Бездны рядом с представительницей семейства Гусс? Надо будет сказать рабыням, чтобы ставили леди Асю в пример. Когда кто-нибудь отказывается доедать кашу, или чем их там кормят? Сомневаюсь, что одними пирожными, как Мэнди попыталась меня убедить.

— Сладкая...

— К моей жене следует обращаться "леди Авагду".

И ласковая улыбка, разбивающаяся об ослепительный оскал лорда Бездны.

— Если вам так спокойнее, лорд Авагду...

Ещё одна ослепительная улыбка, сопровождаемая воздушным поцелуем в мою сторону. Нарывается лорд Бездны. А Сэ приветствует это. Коснуться их эмоций даже не пытаюсь. Боюсь пораниться.

Спасает ситуацию леди Ася. Точнее её пожелание продолжить прогулку. Но! Лорды, раскланиваясь, выразили уверенность в скорой встрече, которую с нетерпением будут ожидать. Дети, вопреки обыкновению наблюдать за взрослыми, рассматривают обнаглевшую радугу Бездны, шастающую между столами, и неуклонно продвигающуюся к кухне. Причём со столов, мимо которых перемещается радужный отблеск, исчезают серебряные кольца для салфеток.

— Шу, мы уходим.

Мелодичный голос леди Аси легко пронизывает шумовой фон улицы и кафе. Что значит безупречный выговор с аристократической артикуляцией! Я ещё на Земле замечала, что люди с хорошей дикцией всегда бывают услышаны, как бы тихо они ни говорили.

Наблюдаю за радугой Бездны вместе с детьми. Продолжение циркового представления! Сначала, радуга заметалась, вероятно не зная за что хвататься. Потом определилась, и осветила серебряное блюдо-этажерку с пирожными. Такие маленькие нежные пирожные, не помню, как они называются, что-то типа эклеров, только круглые, как колобочки.

О! Вспомнила! Профитроли. Так вот эта самая этажерка просто растаяла в радуге Бездны. И кружевная салфетка, на которой она стояла, так же исчезла вместе с серебряным графином, в котором держали ликёр. Лорд Эмрис, ощупав себя, счастливо вздохнул, пробормотав "на этот раз только кольца и кошелёк"... Я последовав его примеру не обнаружила колец, браслета, броши, и, кхм, подвязок для чулок. Надо будет пояс заказывать! Поскольку леди Ася ко мне не приближалась, то это, скорее всего, загадочный Шу. Хотя, зачем ему мои подвязки? Из за бриллиантов на замочках? Надо будет спросить позже у Мессинга.

Дети обошлись без потерь. Вероятно, загадочный Шу любит детей. А вот лорд Авагду остался без пуговиц, кошелька, колец и булавки для галстука. А нам ещё расплачиваться! Эмрис делает пальцами движение, и к нам спешит хозяин заведения, кланяясь на ходу.

— Любезный, посчитайте сколько мы вам должны.

— Нисколько, мой лорд! Высокий лорд Бездны полностью расплатился за вас и за своих спутников.

— Вот как... что ж... тогда...

Дражайший супруг взбеленился. Даже слов у него нет... Ой-ёй! А отыгрываться на мне будет! Мьяуу!

Поскольку передвигаться без пуговиц мой благоверный не считает возможным, то перебрасывает нас с ребёнками порталом. Дети недовольны. Они хотели ещё погулять. Я тороплюсь переодеться. А то заметит отсутствие подвязок и взбесится окончательно.

Не успела. Супруг в одном халате врывается ко мне, а я ещё воюю с платьем. Точнее, рабыни расшнуровывают это, кхм, произведение портновского искусства. Ему-то хорошо, без пуговиц раздеваться — одно удовольствие!

— Почему лорд Бездны обращается к тебе "сладкая"?!!

— Почему ты спрашиваешь об этом у меня?

— Я хочу знать, почему ты позволяешь постороннему мужчине называть себя прозвищем для куртизанки!

— Хммм? И как давно ты начал общаться с куртизанками?

— Не уходи от ответа!

И тут, наконец, с меня снимают платье и нижние юбки, супруг видит сползшие чулки, и впадает в амок. Бедная моя полосатая шкурка! Успеваю только вышвырнуть рабынь из гардеробной.

Скандал закончился, началось истовое исполнение супружеского долга. Вот обязательно меня зубами грызть... Однако тенденция. Каждый раз, когда чувство собственника вопиет об опасности, в меня вцепляются клыками. Если бы я не исцелялась при смене облика, я уже вся в шрамах бы ходила!

Спрашивается, зачем надо было восстанавливать огромный дом, обставлять спальню, если всё равно валяемся на полу. На разбросанных нижних юбках, когда-то накрахмаленных. О! Я была услышана! Перемещаемся в спальню. Ни обеда, ни ужина. Завтрака, предчувствую, тоже не будет. А я, между прочим, есть хочу! Гррр!

— Я запретил тебе находиться рядом с этим отродьем Бездны.

— Мне следовало выйти и подождать вас на улице?

— Не умничай. Лорд Бездны слишком назойлив. Будешь сидеть дома. Безвылазно.

— А прогулка? В тюрьмах положено!.. Ну нет, так нет...

Осторожно отцепляю длинные пальцы от своего горла. Потом, вспомнив фразу нашей юмористки: "...чуть муж закапризничал, дайте ему грудь..." ( Елена Степаненко "Монолог косметолога") перекладываю их себе между, кхм... и слегка прижимаю. Получаю в ответ изумлённый взгляд и очередную вспышку страсти. На этот раз без клыков, слава Богу.

— Прогулка только в парке и только в моём присутствии.

— Хммм? В парке беседок нет...

— Будут.

Действительно. Кому я это говорю? Надо проследить, чтобы беседка была меньше дома. Сбегу я всё таки. Хотя до пяти лет осталось совсем немного.

Глава двенадцатая. Бал-скандал, или "Тигра — kasus belli..."

И началась моя жизнь под домашним арестом. Гостей мы не принимаем. Во избежание... Из дома выхожу только вместе с лордом Авагду, и не дальше парка. Причём лорд-супруг держит меня за руку. Возле водоёма с лебедюгами сидеть не разрешается. Вспомнил, что лебедюги — создания Бездны. При чём тут Бездна, спрашивается?! Гррр!

Одна отдушина — Солли. Но он забегает редко.

Получили приглашение на бал во дворце. Боже, храни Императора! И? Что будем делать? Лорд-супруг бесится, — отказывать нельзя. Ага, это тебе не у себя дома командовать!

Платье для бала... Смех и слёзы. Бесформенный балахон, некогда модного у нас фасона "трапеция", из тёмно-зелёного аксамитового шёлка, в шесть нитей тканого, златом-серебром расшитого. Ага! И с камнями! Вуаль цвета экрю. От середины лба до щиколоток. Ну, здесь ткань тонкая, почти прозрачная, — газ. Диадема — не повседневная, простая, а парадная. Тяжеленная, — у меня голова заболела сразу. Сволочь Сэ! Мало ему балахона... Убить мерзавца! В общем, фасон напоминает Бездновы одёжки, только тяжелее раз в тридцать. Гррр! Туфли тоже из аксамитового шёлка, на невысоком каблуке. Слава Богу, а то бы я навернулась под тяжестью одеяния уже на третьем шаге.

Посмотрела на себя, разодетую, в зеркало. Нндаа... Пожалуй, надо станцевать. Повеселить народ клоунадой. Но! Не с мужем. Не заслужил он такого счастья. Надеюсь, Солли мне не откажет. Или, лорд Рис Тарен? Чисто из спортивного интереса...

— Хватит бессмысленно таращиться на своё отражение. Пора идти.

Начинаю бессмысленно таращиться на лорда-супруга. Ему, значит, можно одеваться по последней имперской моде. А мне — балахоны носить! Гррр! Подонок, однозначно! Ненавижу! Голова болит всё сильнее. Он что, это всё нарочно делает?!

Шагаем в аванзал, то есть в "предбанник" бального зала императорского дворца. Ага! Лорду Сэ плевать, что охрана отвечает за безопасность, он спешит отметиться на балу, чтобы получить возможность покинуть сие мероприятие. Ну уж нет! Я твёрдо намерена танцевать! Местные развратные танцы. А если будет танго, то и его тоже! Ширина моего балахона позволяет ноги задирать, хоть даже выше головы. И пусть лорд Сэ подождёт!

Стою рядом с лордом-супругом, под насмешливыми взглядами присутствующих аристократов Тёмной Империи. Разглядываю кавалеров на предмет партнёрства в танцах. Не впечатляют. Что я и демонстрирую всем своим видом. Ага! Они что, думают, меня задевают их насмешки? Я знаю, что Сэ взбесит любой мой партнёр. Ну, кроме Солли, пожалуй. Кстати, где он?

— Дорогуша, ты похожа на Новогоднюю ёлку твоего мира. Чья была идея?

— Дурацкий вопрос, Солли! Добрый вечер, кстати.

Ага, я злая! Голова болит от диадемы, которая с каждой минутой становится всё тяжелее. Да ещё сравнили с Новогодней ёлкой! Гррр!

— Каюсь, виноват! Неудачно пошутил. Готов компенсировать моральный ущерб.

— Ты знаешь заклинания уменьшения веса?

В первую очередь, — первоочередное! Или я сейчас сдеру эту побрякушку, и нацеплю её на Сэ! А может, вообще выкину нахрен! Это же пыточное устройство получается! Я скоро вообще ни о чём думать не смогу, кроме того, как у меня голова болит! Ууу, гад светлый!

— Эээммм, а что ты хочешь унести? Или кого?

— Я собираюсь продолжить носить диадему. Но если не получится уменьшить её вес, то я её сниму.

— Дорогуша, камни весят много. Поэтому, нацепив на себя созвездие, не удивляйся тому, что у тебя болит голова.

— Гррр!

— Неинформативно, дорогуша...

— Ладно. Я поняла, что ты отказываешься мне помочь. Тогда будешь со мной танцевать.

— Ты собираешься танцевать в этой робе?

— Именно! И пусть кое-кому будет стыдно.

— Прежде всего, стыдно будет твоему партнёру.

Смотрю на Солли. Расплакаться что ли?

— Никаких танцев!

Ой, ну надо же! У супруга голос прорезался! Только вот я, — ни слова не могу разобрать. Ага. Пусть докажут, что это не так. Голова так болит, что ничего не слышу. Радостно улыбнувшись лордам, сообщаю, что мне надо "попудрить носик", и уплываю в сторону дамской комнаты. Сэ дёргается за мной, Солли его придержал. Ну хоть на это его хватило, и то хлеб.

Интересно, на каком мы этаже? Маскирую мысли головной болью. Очень удобно, рекомендую всем, для защиты от телепатов. Воспользовалась удобствами императорского дворца, вымыла руки. Тщательно, пальчик за пальчиком, вытерла их. Продолжаю мысленно считать. Три минуты. Стук в дверь. Дверь распахивается. Нндаа, лорд-супруг плевать хотел на условности. Удивлённый взгляд на мужа. Руки у висков. Голова не прекращает болеть.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая?

И тут до меня доходит! Этот мерзавец специально зачаровал диадему, чтобы у меня от неё болела голова. Причём с каждой минутой сильнее. Надеется меня увести с бала под предлогом мигрени. Ну, сволочь, я тебе устрою!

Но, пока что, устраиваю знакомство с мигренью тёмным лордам. Легко создаю прямой канал сброса, и транслирую головную боль, распределяя её поровну между присутствующими. За вычетом Солли, дражайшего супруга, и лорда Риса Тарена. Улыбнувшись лорду, дотрагиваюсь до верхней губы кончиком языка. В чёрных глазах мелькнул интерес. Я скромно опустила веки, позаботившись о демонстрации ресниц в наиболее выгодном ракурсе. Срочно вспоминая искусство привлечь клиента, когда-то изученное под руководством мадам Тересы. Как давно это было!

Высчитав инерцию тяжёлого одеяния, слегка раскачиваюсь, невидимо для окружающих, потом круто поворачиваюсь к мужу. А балахон, по инерции, облепляет, соблазнительно изогнувшуюся, меня. Всего на мгновение; но имеющий глаза, да увидит.

— Ты что-то сказал, дорогой?

Злобное шипение — музыкой в моих ушах. А не фига было издеваться надо мной.

— Леди Авагду, вы изумительно выглядите!

Поворачиваюсь к лорду, успевшему подойти довольно близко. То есть так близко, чтобы не нарушать приличий. Позволяю ему увидеть вспышку интереса в своих глазах, и тут же скромно опускаю ресницы, протягивая руку для поцелуя.

— Вы слишком снисходительны ко мне, мой лорд.

Ага, и голос я использую специальный. Добавляю в бархат чуть-чуть хрипотцы. От Сэ идёт леденящая волна ярости. Искоса смотрю на ласковую улыбку, вызревающую на его лице, и радостно-смущённо улыбаюсь... лорду Тарену.

— Леди Авагду, я прошу вас оставить для меня один танец.

— Самый первый?

— Я буду счастлив.

Изысканный поклон. А в глазах удивление. Ну да, первый танец танцуют "семьёй".

— Лорд Авагду не танцует.

Хрен его знает, конечно. Но на моей памяти, ни разу не танцевал.

— Леди Авагду будет танцевать или с мужем, или со мной. Чтобы не было недоразумений, лорд Тарен.

Те же и Мессинг. Явился, не запылился! И где его черти носили всё это время?! И что теперь? Смотрю на Мессинга. Осторожно, сквозь ресницы... Ууу, какой злой! Слышал всё, что здесь говорилось? Или даже видел? Видел?!!

Утвердительное движение век. Оййй, мама...

— Леди Авагду не танцует.

— Ну что вы, мой благородный лорд! Ваша супруга прекрасно танцует!

Два кота воют друг на друга перед дракой. Вот так это выглядит со стороны. Солли и друг его детства осторожно отводят меня от "обменивающихся любезностями" лордов. Могли бы и не осторожничать. Лорды сейчас способны видеть только друг друга. На внешнюю сторону работают лишь радары, отслеживающие опасность. А бал... начинается.

И, поскольку, я обещала первый танец, то в зал я вхожу с лордом Тареном. Хитрый лорд прикасается ко мне, скрупулёзно соблюдая "приличия". Но его энергия окутывает меня алым пламенем. И аура желания, видимая любой женщине даже при отсутствии способностей эмпата, и надёжно скрытая от наблюдателей любезно-отстранённой улыбкой. Мы не разговариваем. Танец не предполагает этого. Да и тем для беседы у нас практически нет. Но я теперь понимаю, каким образом лорду-дознавателю удаётся затащить в свою койку сразу нескольких женщин.

А плотность ткани и фасон моего одеяния спровоцировали очередной скандал. Дражайший супруг не предполагал, что я буду в нём танцевать. Ага! Когда я соскальзывала вниз по своему партнёру, моё одеяние оказалось щитом между нами. Но плотный, немнущийся шёлк остался наверху, а весь контингент бальной тусовки имел возможность рассмотреть моё атласное, отделанное кружевными воланами, бельё: рубашечку, длиной до линии бёдер, "французские" расклешённые трусики-юбку, из под которых выглядывают подвязки пояса для чулок, и сами тонюсенькие чулочки. Весь этот разврат — беспросветно чёрного цвета.

А платье медленно опускалось, постепенно скрывая пикантные вещички... Слишком медленно, потому что ткань — тяжёлая.

— Высечь. Без разговоров.

— Я склонен последовать вашему совету, мой благородный лорд.

Сговорились! Так я и знала! Объединились против общего врага! Ууу, гады!

— Дорогуша, нет слов! Давно я уже не видел ничего подобного...

Смотрю на Солли:

— Как это понимать, лорд Эмрис?

А в голос добавила ещё и гортанных ноток. Так, чтобы голос коготками прошёлся по позвоночнику. Пропадать, так с музыкой! Но высечь я себя не позволю. Ни лорду Сэ, ни Мессингу. Ишь, чего удумали! Кстати с чего это они столь взаимно вежливы? Вспоминается моя первая встреча с лордами на Семинаре: "высокий Светлый", "высокий Тёмный", "мой благородный лорд" — тоже звучало. Ага, и я — "помесь помойная" по словам благородного лорда Авагду.

— Не обращай внимания, Тигра. Мысли вслух. Ты собираешься присутствовать на дуэли?

— Хммм? А я-то думаю, с чего это высокие лорды такие церемонии развели... Я ничего не понимаю в дуэлях, Солли. Или кому-то нужна группа поддержки? Прыгать с флажками и скандировать имя?

Да, я недобрая. Какого хрена?! Не юные лейтенанты. А дури — по самое "не балуйся". Причём, что самое смешное, оба — бессмертны. То есть раньше, позже, но регенерируют полностью. И что за дуэль в таком случае? Правильно, — натуральный дурдом!

— Эммм... если ты так на это смотришь... тогда, Тигра, я провожу тебя домой.

— Я могу и сам проводить прелестную леди Авагду.

— Рис... — предостерегающим тоном, — не начинай. Тигра отправится домой к своим детям. И будет безвылазно, — ты слышишь, Тигра? — сидеть дома, и ждать результатов дуэли.

— Результатов? А что, делались ставки? В смысле — определён выигрыш? Для победителя? Или наказание для проигравшего? Солли, я таки спрашиваю вопрос!

Как только прозвучало волшебное слово "ставки", все лорды, присутствующие в бальном зале, буквально испарились. Солли грустно посмотрел на меня:

— Домой.

— Но я... я только... Ты же знаешь, Солли!..

Часто моргаю. Слёзы не наворачиваются.

— Домой!

Гррр! Домой, домой... А как я потом из дома выберусь?! До пятилетия три недели осталось. Надо перебираться на нейтральную территорию. Нет. Совсем у меня крыша съехала! Нейтральную территорию надо подыскать. А сидеть придётся дома. С лордом Авагду. Три недели я ещё замужем. Начинаю себя жалеть... Ууу! Закроет злой лорд меня, бедную несчастную Тигру, дома. Заблокирует территорию. И на прогулку выпускать не бу-у-удет... Заливаюсь горючими слезами. Себя жалко очень...

Солли протягивает руку, кончиками пальцев снимает мои горькие слёзы, пробует их на язык...

— Ммм... Настоящие. Я в восхищении!

Вспомнила: "— Мы в восхищении, — завывал кот" ( М.А. Булгаков "Мастер и Маргарита"). Попыталась удержаться, и не смогла, — рассмеялась. Тут же была подхвачена за локти, притянута ближе к Солли, и вокруг нас замельтешили голубые блики.

— Почему эта фраза всегда вызывает у тебя смех, Тигра?

— Напоминает художественное произведение моего мира.

Стою на песке, притянутая к Солли. Пламя вокруг нас горит нестерпимо голубым светом и гаснуть не собирается. Стоим, как на газовой конфорке.

— Где мы есть? Ты собирался проводить меня домой, Солли.

— Собирался, значит провожу. Я давно хотел поговорить с тобой, и всё никак не получалось... Но лучше поздно спохватиться, чем оставить тебя идти в пропасть с закрытыми глазами...

Руки сжались на моих предплечьях, оставляя синяки. Отодвинул меня от себя, чтобы смотреть в глаза, и зашипел, как разъярённая кобра. Надо было его всё таки Чингачгуком назвать.

— Ты соображаешь, что творишь, Тигра?! У тебя совесть есть вообще? Или для тебя верность это просто набор звуков?!

— Неинформативно, Солли.

— В это самое время высокие лорды сошлись в поединке. Из за твоего поведения.

— Нет, Солли. Они хотели вцепиться друг другу в глотки при первой же встрече. Так бывает. Моё поведение — только предлог.

— Учитывая, что в первую их встречу высокий лорд Бездны держал тебя на руках, да ещё и одетую, как его женщина... Я не удивлён.

— Но Солли! Я была в Бездне. Там все беременные женщины так одеваются.

— Я говорю о родовых цветах, Тигра.

— Я в этом ничего не понимаю, лорд Эмрис. Я только знаю, что каждый раз, когда мне была необходима помощь, я получала её не от мужа, и не от тебя, а от лорда Бездны.

Жестоко, но факт. Хотя Солли этим не смутишь.

— И какую плату лорд с тебя брал за свою помощь, дорогуша?

— Никакой.

Ну не считать же платой те поцелуи и прикосновения... Или прогулки в безлюдном городе...

— Значит он решил взять всё, и сразу? Он, как и все в Империи, не мог не узнать обстоятельства твоего брака с лордом Авагду. Я говорю о дурацком заявлении, которое ты сделала на вашей свадьбе. Скоро твоим детям исполнится пять лет. А лорд Бездны неизменно рядом. Что он тебе говорил по поводу развития ваших отношений? Отвечай, Тигра!

— Ты не мог бы спрашивать попроще, Солли? Я уже забыла начало фразы.

— Не придуривайся, дорогуша. Впрочем, не отвечай. Сам вспомнил. Он сказал, что возьмёт тебя себе. Ты готова остаться в Бездне, Тигра? Возврата не будет. Когда ты надоешь Повелителю, а ему очень быстро надоедают женщины, ты всё равно не сможешь уйти. Будешь жить в своём доме на территории гарема. Если, конечно, тебя не убьют раньше.

Вспомнилось: "гарем, это гадючник". А Солли продолжает:

— Авагду не мёд, согласен. Иногда его переклинивает на чувстве собственности, но рядом с ним ты пользуешься определённой свободой, Тигра. И ты — единственная жена. Мать его детей. А для Повелителя ты будешь одной из многих. Если тебя ещё возьмут женой. А если ты станешь наложницей? Ты будешь обслуживать обоих Повелителей, и в любой момент тебя могут отправить развлекать гостей, или охрану после смены. Или вообще подарить кому-нибудь. Ты подумала об этом? Так подумай сейчас. Пока ещё не поздно.

Дааа, пока ещё не поздно... Где ж ты раньше был со своими советами, Солли? Почему не сделал для нас с Сэ экскурс в традиции этого мира? Хотя Бездна везде и нигде... что ж, как говорил Наполеон Бонапарт: "Главное ввязаться в бой, а там посмотрим".

Я уже не могу находиться рядом с мужем. Все эти годы я держалась только благодаря установленному самой себе сроку в пять лет. Осталось только три недели. А насчёт возможности уйти... В Бездне много врат. А наказания за уход я не боюсь. После нашей подготовки на Семинаре, о наказаниях смешно думать.

Неожиданно больно царапнула фраза "ему очень быстро надоедают женщины". Таки Солли хорошо меня знает. И знает, что и когда сказать. Но! Рубикон перейдён. Давно. Я уйду к Гуру. Как только справим день рождения детям. А пока надо вспомнить танец с веером и прочие хитрости так щедро переданные мне мадам Тересой. А то соперничать с двумя гаремами надо во всеоружии. Эмпатии может и не хватить. О чём я думаю! Хотя... осталось три недели.

— Ты не слушаешь меня, Тигра.

— Я могу повторить слово в слово всё, что ты мне сказал.

— Ты слышишь, но не воспринимаешь услышанное. Ты можешь пожить у меня в поместье. Я понял, что тебе надо периодически отдыхать от общества лорда Авагду. Не совершай опрометчивых поступков, Тигра. Из Бездны тебя никто не сможет вытащить, пойми же ты, глупышка!

Солли серьёзен и внимателен. Искренне желает мне добра. И расстраивается оттого, что мы с Сэ не можем наладить отношения.

— Повелители Бездны старше моего деда. Хотя в Бездне они считаются молодыми. И правят они уже не первую тысячу лет. И ни разу за всё время, ни одна женщина не смогла добиться свободы рядом с ними. Хотя по обычаям Бездны такой шанс получает любая. Каждые пять лет.

— Продолжай, Солли, мне интересно. Что надо сделать для получения свободы?

— Для этого надо уйти в Бездну с Повелителем. Традиция. Законы Бездны просты и суровы. Повелитель обладает абсолютной властью. Пять лет, пока правит. Потом он уходит в Бездну, сгорая в её пламени. Если Бездна сочтёт его правление приемлемым, то он возрождается. Если нет, — Источник Миров получит новую пищу. Так уходят все Повелители.

Фигассе! Заживо сгореть! Дети Бездны возрождаются. Да и то, ресурс какой-то есть. Потому что однажды им это не удаётся. Поскольку Бездна это не медкомиссия при военкомате, то слова "годен к строевой" слышат не все. А мне сгореть и возродиться явно не светит. Попадос!

— Сгорать заживо больно, Тигра, ты знаешь это лучше других. Ни одна из женщин, решившихся на это, не выжила. Бездна не приняла их. Точнее, как раз приняла. Ну, ты поняла, о чём я. Вина? От этих разговоров у меня в горле пересохло. Стакан холодного белого, Тигра?

Чувство опасности неожиданно царапнуло позвоночник. Но это же Солли, — мой брат по боли. А в пустыне действительно жарко...

Глава тринадцатая. Друзья познаются в питье, а также "Чтение чужих мыслей до добра не доведёт..."

Перемещаемся в кабинет Солли в Школе для тёмных сирот. Когда мы встретились в этом мире, Солли приглашал нас и показывал свою Школу, так что интерьер кабинета мне знаком.

— Поужинаешь со мной, Тигра?

— Конечно.

Показалось, или где? Радужный блик промелькнул за спиной Солли, который опять притянул меня к себе в голубое пламя. Интересно, высокие Тёмные вообще пешком не ходят?

Переместились в школьную столовую. Миленький ресторанчик.

— Я запамятовала, Солли, — здесь твои старшеклассники работают по графику дежурств, или в наказание?

— Почему не в поощрение, Тигра? — ехидная улыбка лорда директора вгоняет в ступор подошедшего к нам худощавого юношу в чёрной ученической форме и в фартуке.

— Я слабо представляю молодых магов мечтающих о работе официанта.

— По графику они здесь работают. В основном, по графику. Закажешь сама? Или мне позаботиться?

— Позаботься. Мои вкусы ты знаешь.

— Дама будет то же, что и я. Вино я принесу сам.

Забавно, что наши вкусы во многом совпадают. Мясо с кровью, зелень-мелень... Вот только я вину предпочитаю ром. А если вино — то красное сухое. Типа Мукузани. А белое... Ну ладно, раз Солли предпочитает белое, то пусть будет белое.

— Тост?

— За нашу удивительную дружбу?

— Хороший тост. Но мне слышится ирония в твоём голосе, Тигра.

— Не обращай внимания, друг мой. Настроение такое.

Я наблюдаю краем глаза за радужным бликом, порхающим вокруг Солли. Почему тёмный лорд ничего не видит? Но говорить не буду. Мне ещё погони за невероятным Шу не хватало для полного счастья. Радужный отблеск, отвечая на мои мысли, крутанулся колесом и радостно заскакал вокруг Солли. Улыбаюсь, прикрыв глаза.

Лорд Эмрис лично разлил вино по бокалам. Вот только на мой бокал легла радуга Бездны. Странно это всё... Надо держаться и ничего не говорить сверх программы. Салютуем друг другу бокалами, пьём. Я привычно опрокинула бокал... Ну не умею я отпивать по глотку. Не умею! Тем более, что лорд Эмрис также пьёт залпом.

Ой, мама... Надеюсь, я не очень сильно вытаращила глаза. Потому что в моём бокале оказался кальвадос. Цвет сходится, а вот состав и градусы... Интересно, это шутка загадочного Шу? Или где? Но лично для меня, кальвадос предпочтительнее белого вина. Сразу почувствовала себя одной из героинь Ремарка... А на пустой бокал опять легла радуга. Маскировка на высоте. Вот только от меня будет пахнуть яблоками... Мама дорогая, если мне ещё два бокала заменят, то я из столовой пойду с песнями, и возможно даже через окно.

— Ещё по бокалу, Тигра?

— Наливай!

— Я хочу выпить за вашу с лордом Авагду семью. Я желаю вам долгих лет счастья. И детей побольше. Не останавливайтесь на достигнутом...

У меня опять кальвадос. Море мне уже по-колено. Переходим к сырам. Маловато их как-то... Аааа, это Шу подкрепляется. Кушай, кушай, радость наша.

— А десерт будет? Хочу шоколадный торт.

— Как скажешь, дорогуша.

Ага. Надеюсь, Шу любит шоколадный торт.

— Допиваем?

— Или!

Допиваем. За мир во всём мире. Лорд Эмрис белое вино, а я кальвадос, заботливо обеспеченный Шу. Будет забавно, если Солли также изменяет состав напитка в своём бокале. Даже жаль это самое вино. Никто его пить не хочет. Интересно, что с ним не так...

Блин! Чулки сползают. Шу в своём репертуаре! На этот раз у меня подвязки украшены не бриллиантами, а чёрными опалами. Вроде бы не должны прельстить такого ценителя ювелирных изысков, а вот поди ж ты. Или это для коллекции сувениров? Радуга ходит колесом вокруг меня. Торт ждёт. Шоколадный. Наверное отправили экспедицию за шоколадом... А, нет, несу... везут, то есть. Ёперный театр! Вот сколько я могу съесть того торта, спрашивается вопрос?! Даже с помощью Солли, который торты не уважает. Вся надежда только на Шу. Мне положили ломтик на десертную тарелочку. Лорд, отказавшись от торта, пьёт кофе. А мне приносят чай с корицей. Муррр!

Радужное облако накрывает огромный торт... Исчез вместе с каталкой, тьфу, ну этот... как его... поднос на колёсиках... столик сервировочный... Аааа, хрен с ним! Кальвадос уже всосался в кровь... Сейчас начну творить мелкие чудеса. Я, вообще, человек творческий. Такое творю, когда напью... кхм, когда настроение подходящее...

— Тигра, проводить тебя домой?

— Чё эт' д'мой? Ещё не веч'р! Солнц' 'щё выс'ко!

Солли хотел ещё что-то сказать. Открыл рот, и закрыл. Побарабанил пальцами по столу...

А я срочно начинаю наполнять кровь кислородом, стараясь сделать это незаметно. Лучше уж я буду притворяться основательно захмелевшей. Что-то Солли мутит с этим вином. И тост его мне не понравился. И напомнить он мне хотел о дуэли Сэ и Мессинга, но почему-то не стал.

— Щас спою!

— Тигра, эммм... Может не надо?

— П'чему? Тебе не нрав'тся, как я п'ю? Спршваю!

— Мне очень нравится, как ты поёшь, Тигра. Но у меня здесь учебное заведение.

— Чё, правд'? Я как раз помн' ст'денч'скую песн'. Вот!

Солли обречённо вздыхает, и готовится внимать развеселившейся мне.

— Эт' сочин'ли за с'м'сот л'т до моег' р'ждения. Вот!

(©"Поэзия вагантов" XI-XIII вв., перевод Л. Гинзбурга)

— Замечательно, Тигра! Ещё чаю?

— Тебе не понравилось. Ты вообще стремишься от меня избавиться. Запереть меня в доме...

Ага! Пьяная обида должна быть обязательно.

— Это не так, Тигра. Но разве ты не хочешь сама воспитывать своих детей? Наблюдать, как они растут? Взрослеют?

— Я не думала об этом... А что, я действительно должна этим заниматься?

— Женщинам это нравится. Как правило.

— Я не могу их воспитывать. Лорд муж мне этого не позволяет. Их надо сечь. Нагайкой. А он им вообще почти ни слова не говорит.

— Эммм, дорогуша... Побои, — это не метод воспитания.

— Чё это не метод! Меня воспитывали именно так!

Прибывает мой чай. Официант растерянно ищет глазами сервировочный столик с шоколадным тортом... А столик давно тю-тю. Надеюсь, я не лишила всю школу сладкого...

Ощущаю чей-то взгляд. Пробую чай, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто явился по мою душу. Лорд-супруг. Еле стоит. Но не потому, что ранен или утомлён. Просто пьян вусмерть. Давно его таким не видела. Мысленно касаюсь печати Мессинга, просто чтобы знать, что живой. Странные ощущения... Хммм... Интересно... У них была дуэль — кто больше выпьет? Или где?

Солли, наконец-то замечает, что нас стало больше на одну невменяемую единицу. Встаёт из за стола, стремительно подходит к лорду Сэ, отлепляет его от стены и ведёт за столик.

— Лорд Авагду, рад видеть. Как всё прошло?

— Я забираю жену домой.

Голос абсолютно безжизненный. Мне не по себе. Смотрю на мужа, в его глазах — стылый лёд. Лицо как маска. А с меня опять чулки падают. Как быть? И Мессинг, — в таком же состоянии? Или где? Я беспокоюсь. В Бездну чулки. Надо узнать что произошло. Хотя, иллюзию разрушать не хочется. Пусть Солли думает, что я таки выпила белого вина...

— Я хочу прогуляться пешком. Тебе тоже не мешает проветриться.

— Скоро нагуляешься.

Берёт меня за плечо, выдёргивает из за стола, и швыряет в портал. Еле успеваю сгруппироваться. Возмущённо поворачиваюсь к мужу, а он... выходит из комнаты. Дверью хлопает так, что она не слетела с петель по чистой случайности. Сделана антивандальной. Что случилось?

Рабыни бегут ко мне переодевать. Приказываю подать брючки, длинную рубаху и жилетку. Рабыни падают на колени, просят надеть платье. Господин запретил брюки. Они будут наказаны... Плюнув, переодеваюсь в домашнее платье. Бездновы одёжки не надеваю. Зачем провоцировать... Что же всё таки произошло?!

Иду к детям. Дверь закрыта. То есть я даже в их часть дома попасть не могу. Что за... Не стала ничего крушить. Иду в кабинет мужа. То же самое. Но оттуда хотя бы звон бутылки о стакан слышен. И? Как всё это понимать?! Дверь неожиданно распахивается. Расхристанный Сэ держится за косяк:

— Я с тобой развожусь, Тигра. Ты хотела свободы? Ты её получишь. Не знаю надолго ли... Дети останутся со мной. Мы это оговаривали при заключении брака. Ты довольна, Тигра? Всё как ты хотела! Даже больше! Тебе не придётся уходить из семьи. У тебя не будет семьи. Она тебе не нужна, Тигра. Можешь катиться в Бездну, куда пожелаешь!..

— Ты пьян. Ложись спать.

— Лягу. Позже. К тебе не приду, не бойся, Тигра.

— Хорошо.

— Хорошо?

Сполз по косяку на пол, громко смеясь... Потом резко замолчал, заглядывая снизу мне в глаза, сказал:

— Тебе хорошо, Тигра? Рад за тебя. Теперь уходи.

— Я хочу увидеть детей.

— Зачем? Они тебе не нужны, Тигра. Я благодарен тебе за детей. С ними всё будет в порядке, обещаю. Уходи, Тигра, пожалуйста. Видеть тебя не могу.

Поворачиваюсь и ухожу к себе. Быстро собираю дорожную сумку. Замшевые брючки на шнуровке, высокие носочки, набедренные повязки, батистовые рубашонки, верхние рубашки, жилетки и шейные платки. Умывальные принадлежности, средства гигиены, носовые платки, расчёски и щётки. Одеваюсь тоже в брючки с рубашкой, шейным платком и жилеткой. Поверх этого псевдоковбойского набора надеваю замшевую куртку с бахромой. Обуваюсь в сапожки и, наконец, надеваю ковбойскую шляпу.

Сразу видно, что ковбой из меня не настоящий. Настоящий ковбой сначала надевает шляпу, потом — всё остальное. Правда-правда! Прикольно! Хотя шляпой можно прикрыть фамильные ценности. Может, не так и глупо.

И что дальше? Задумалась. Я хорошо умею выживать, а жить я совершенно не приспособлена. Обо мне всегда кто-нибудь заботился. Даже во время гонки по африканским джунглям, ребята умудрялись ненавязчиво обеспечить мне комфортные условия. Не говорю уже за лорда Сэ, Гуру и Мессинга. Наверное надо позаботиться о транспорте, потому что дорожную сумку я не унесу. А поднять зомби в качестве носильщика... Я подумаю об этом завтра. Сумка собрана, одним делом меньше.

Рабыни в ужасе жмутся в углу. Да, лорд Сэ может скормить их лебедюгам. Просто, потому, что настроение подходящее. Ночевать буду дома. А то супруг вообще взбесится. Если бы он собирался меня вышвырнуть, то именно это и сделал бы. Хлопаю в ладоши:

— Спать.

Счастливые рабыни разбирают постель, готовят ванну, в общем занимаются домашней работой. Я же, сижу и думаю, что случилось с мужем. Почему он так резко изменил отношение к моему уходу. Что такого мог сказать, или сделать Мессинг, что так повлияло на Сэ.

Проснулась от чужого взгляда. Осторожно, на мягких лапах, касаюсь эмоций... Муж. А говорил, что не придёт ко мне. Верить нельзя никому. Открываю глаза. Ничего не видно. Самое тёмное время суток. Ночь перед рассветом, когда небо ещё не посветлело.

— Я сейчас уйду, Тигра. Спи. Забыл, что обещал не беспокоить тебя своим присутствием.

— Что случилось? Почему...

Сел в кресло, вытянул длинные ноги. Хорошо, что успел привести себя в порядок. При его поистине кошачьей чистоплотности было удивительно видеть его вчера растрёпанным, в мятой рубахе, с развязанным воротом, да ещё и в пятнах от выпивки. Я испугалась. Он должен заботиться о детях, а не пускаться в запой.

— Почему, Тигра? Потому что я проиграл дуэль. Но это ерунда. Потому что меня попросили отпустить тебя, сказав, что я получил больше, чем мог надеяться. И пора дать тебе свободу. Но это тоже ерунда. Я и так знаю, что получил больше, чем мог надеяться. И не получил ничего. Ничего, Тигра. Ты была рядом со мной, но не вместе. Как я ни пытался, я не мог дотянуться до тебя. Ты не допускала меня к себе. У меня было только твоё тело. А тебя рядом не было. Я надеялся, что после рождения наших детей, ты изменишься. Зря. Огромным шагом навстречу с твоей стороны было то, что ты иногда протягиваешь ко мне руки. Это всё. А твой любовник из Бездны, требуя отпустить тебя, вспоминал, как ты обнимаешь его, как прижимаешься к нему, отвечая на поцелуи, вкус твоей кожи, запах твоего желания... За все годы, что ты была рядом, ты ни разу не обняла меня, Тигра. Ни разу не прижалась ко мне. Не говоря о поцелуях.

— Мы не любовники.

— Не лги себе, Тигра. То, что ты ещё не перешла грань, не значит, что этого не произойдёт завтра, или через час. Я не хочу рисковать. Твоё заявление на свадьбе все слышали. Пусть думают, что я хочу опередить события. Пусть думают, что хотят, мне всё равно...

Потёр сердце. Откинулся в кресле, положив голову на спинку.

— Позвать врача?

— Не надо. Это от недосыпания.

Осторожно касаюсь эмоций, проникая постепенно, как просачивается вода. Забираю себе боль, опустошение, гнев, усталость и обиду. Перетекаю в тигриный облик. Тигрице проще. Её самец, давший ей котят, проиграл схватку за неё более сильному и жестокому. Всё просто и понятно. Естественный отбор. Муррр... Котята уже большие, могут расти под присмотром отца... Мьяяяууув! Гррр! За ухо зачем хватать?!

— Тигра, я запретил тебе трогать мои эмоции! Запрещал, или нет?

— Гррр!

— И не дави мне на мозги примитивными мыслями своей кошки!

— Гррр! И ничего не примитивные, очень разумные мысли...

— Любовник твой не придёт.

— Мьяв! Хватит выкручивать моё ухо! Гррр! Почему не придёт?

— Я почувствовал себя почти отомщённым, когда ему доставили приказ от Повелителя Бездны.

Возвращаю свой облик. Оказываюсь на коленях у мужа, в батистовой ночной рубахе с вырезом до пупа, открывающим грудь. Оййй, нехорошо получилось...

— Ты неправа... Даже очень хорошо... Тигра... Моя Тигра...

Шёпот всё тише, поцелуи всё требовательнее... Нууу, мы пока женаты... Перебираемся на кровать.

Пробую обнять мужа, и прижаться к нему. Задумалась. Я ведь действительно его ни разу не обнимала. Просто он не давал мне такой возможности. Осторожный сво... кхм, Светлый. А сейчас, притягивает меня к себе, заглядывает в глаза, ища чего-то, потом просто целует, целует, целует меня везде. Я начинаю гореть. Сердце колотится, разгоняя кровь по жилам, ставшего таким чувствительным, тела...

И что вы себе думаете? Эта ленивая скоти... кхм, уставший муж, улёгся на спину, объявив, что хочет на меня смотреть. Вот блин! Хотя я всё равно собиралась вспомнить танец с веером... Есть на ком испытать...

Нндаа, оказавшись на спине, придавленная мужем, слушая его задыхающиеся стоны, впервые подумала, что зря я это... Надо было просто "усладить его плодами Венеры раскачивающейся" как писал Апулей. А не использовать науку мадам Тересы.

Интересно, что за приказ получил Мессинг. Когда вчера я коснулась его эмоций через печать перстня, он был не менее пьян, и не менее зол, чем дражайший супруг. Надо постараться встретиться с леди Асей. Может она что-нибудь прояснит. С этими мыслями я начала засыпать в обьятиях мужа, прижавшего меня к себе. На развод пойдём вечером подавать? Или накануне дня рождения детей? И какая процедура развода в Тёмной Империи?.. Спать... Спать...

Глава четырнадцатая. Прощание с семьёй, или "Бездна ждёт..."

Разбудил нас Солли. Дети умудрились вызвать его из Школы, о чём он нам с гордостью поведал. Можно подумать, это его личная заслуга. Надо было их сечь с трёхлетнего возраста, тогда бы не беспокоили взрослых, хулиганьё малолетнее. Солли тоже хорош, гусь. Уселся в кресло, ногу на ногу, сидит беседу поддерживает. А Сэ не расположен беседовать. Он расположен исполнять супружеский долг... Но! Не судьба по-видимому.

Собираюсь вылезти из койки. Ага, как бы не так! Солли выносит за дверь, а меня... Похоже эти три недели я проведу в койке с мужем.

Три недели не покидая койки... Ну, почти. Сэ отказался от всех визитов, отправил ребёнков в Школу к Солли, и мы "прощались". Ага. На улицу меня не выпускают. Гуляем в саду. Если, конечно, развратные действия в беседке можно назвать гулянием. Я помню, что "в постели всё позволено", но меру знать всё же надо. Я за эти дни даже похудела. Ем один раз в день. Лебедюги проявляют живой интерес. Начали выходить на берег. Может, конечно, они и раньше выходили, но не до беседки же! Подаём дурной пример пернатым.

За два дня до пятилетия ребёнков прислали домой. Солли по дружбе представил архаровцев Наидобрейшему, который пообещал лично сопроводить их в Академию, и познакомил с уже обучающимися в ней подростками из Бездны. Просил передать нам, что за детьми присмотрят. Дети довольны будущими соучениками. Вот и славно. Попыталась объяснить им, что они остаются с отцом, потому что я ухожу в Бездну.

— Мама, а ты нас совсем-совсем не любишь? Ни капельки?

— Что за вопрос, Андрей? Ты меня удивляешь.

— Прости, мамочка, мы будем хорошие, не уходи, пожалуйста! Мы всегда-всегда будем послушные! И кашу будем есть! Ну пожалуйста, мамочка!

Вот как им объяснить? Тихий ужас! Сэ сидит с индифферентным видом. Ууу, гад!

— Я ухожу не от вас, Андрей, Александр и Аманда. Я ухожу от вашего отца. В день вашего рождения срок нашего брака закончится. И мы уже не будем мужем и женой. Но останемся вашими родителями. Просто я буду жить в другом месте.

— И с другим мужчиной, Тигра. Договаривай, раз начала.

— Да. И с другим мужчиной. Ваш отец абсолютно прав.

— Ну и уходи, раз так! Ты нам не нужна! Мы и без тебя проживём! Вот!

Осторожно касаюсь эмоций. Дети считают, что их предали. Им больно и обидно. Осторожно забираю эту боль и эту обиду. Пора спать. Завтра, я хочу побыть с детьми, если они меня подпустят к себе. Судя по рассказу Солли о Бездне, в следующий раз, я увижу их очень нескоро.

— Ты жестока, Тигра. Могла бы пообещать остаться.

— Солгать детям?

— Ты могла бы остаться, ради них. Они ещё маленькие, Тигра! Им ещё пяти лет не исполнилось. Мы можем спать в разных спальнях, если я так тебе противен. Но дети, Тигра! Чем они виноваты? Только тем, что рождены от меня?

— Закрыли тему.

— Закрыли, — значит, закрыли.

Встаёт и уходит к себе. Неужели? Даже не верится. Ах нет, вышел с какой-то гербовой бумагой. Свидетельства о браке у нас нет. Зато свидетельство о разводе, похоже, будет. Предусмотрительный у меня муж. Бывший.

— Это свидетельство о собственности на дом на побережье. Он достаётся тебе. Все твои счета будут оплачиваться, пока ты не выйдешь замуж. Судя по тому, что я узнал о Бездне и её Повелителях, — этого не произойдёт никогда. Но это неважно, Тигра. Ты всегда можешь обратиться ко мне. Я не откажу матери своих детей. Ни в защите, ни в помощи другого рода. Вроде бы всё. Ты проведёшь эти две ночи со мной? Или...

Опять потёр сердце. Угробится раньше времени. А кто будет за детьми следить? Забираю его боль. Перетекаю в тигрицу, многозначительно скалюсь в сторону Сэ. Пусть только попробует схватить меня за ухо!

— А ты хочешь, чтобы я провела эти две ночи с тобой? Или где?

— Разумеется, я буду рад провести их с тобой, Тигра.

— А какой приказ получил лорд Бездны?

Сэ расхохотался. Весело посмотрел на меня, и... промолчал, продолжая улыбаться. Подонок, однозначно! Не буду его беречь! Всё равно мне надо потренироваться в науке мадам Тересы... Да, я не добрая. Мог бы и рассказать за Мессинга.

Ну вот... Курица безголовая! Хотела сегодня побыть с детьми! Ага! Как же! Продолжается "постельный режим". А я, между прочим, есть хочу! Гррр! Хотя... Мы же разведены, так что я не обязана... Муррр...

— Тигра, хватит... Я уже понял, что ты голодна, и хочешь побыть с нашими детьми. Ещё пару минут...

Пару часов, точнее. Потом я вырвалась, перетекла в тигрицу, зарычала на бывшего мужа... Как чудесно это звучит: бывший муж! И отправилась умываться.

За стол сели всей семьёй. Дети обедать, мы — завтракать. Ребёнки в недоумении, почему я ухожу, если мы с их отцом не ругаемся и вообще ночуем вместе. Но молчат. И правильно. А то мать-ехидна напоследок может и отшлёпать. Чтобы помнили. И ценили отца.

— Отправимся в городской парк? В цирк? Погуляем по городу? Чем займёмся?

— А можно мы дома побудем? Птичек покормим?

— Можно, конечно.

Я растерялась. Обычно дети стремятся наружу, как будто сидят в заключении. А сегодня... Но! Хотят сидеть дома, будем сидеть дома. А я хочу мороженого. С кленовым сиропом и грецкими орехами. Вааа... Заказать, что ли на дом? С доставкой? Или повар может сделать? А делают ли его здесь? Меня этим мороженым Мессинг угощал. В своём городе... Вздыхаю.

— Мороженое будет после обеда. Лорд Бездны — нет.

— Не читай мои мысли. Мне это не нравится.

— Я знаю, Тигра. Но иногда, ты думаешь очень громко.

— Гррр!

Мороженое прибыло вместе с Солли. Дети обрадовались. Мы перебрались к водоёму, и пили кофе с мороженым на свежем воздухе. Птички мороженое не оценили, поэтому дети привычно наловили им летучих мышек, и радостно скормили, не менее радостным лебедюгам. Сплошное умиление. Солли всё время пытается мне что-то сказать. А я его потуги игнорирую. Белое вино я ему не прощу. Не знаю, что в нём было... Но! Не прощу! Я ему верила. Только ему и верила. У всех свои интересы, а Солли я считала почти братом. Ну и ладно.

Погуляли в парке, опять покормили лебедюг мышками. И не надоедает им. Ребёнкам в смысле. Лебедюг, по-моему, сколько ни корми, они будут есть и есть. Как тот волк. Встретили закат над водоёмом. Жуткое зрелище. Лебедюги с раскрытыми клыкастыми клювами на фоне красного солнца. Отвела детей в их часть дома. Уложила по очереди. Пожелала добрых снов. Вернулась к себе. Солли уже ушёл, а Сэ ожидает меня в моей спальне. Спихнула его с кровати, ибо нефиг валяться поверх покрывала в сапогах.

Ночь была нежна. А вот пробуждение... Дети родились перед рассветом. И перед рассветом в спальне открылся портал Бездны. Пятеро воинов Бездны уверенно шагнули внутрь.

Встретила их с клинками Бездны в руках. Сэ готовится к бою, но шансов у него нет. Против пятерых — нет.

— Это моя спальня.

— Уже нет. Было сказано. Сказано было тобой. И услышано было сказанное. Твоим детям исполнилось пять лет. Брак аннулирован. Мы пришли препроводить тебя в Бездну.

— Я поздравлю детей с праздником. Мы всегда празднуем их день рождения. А вечером приду в Бездну сама. Пожалуйста.

— Сожалею, но у меня приказ.

Не стала более разговаривать. Приказы не обсуждаются. Сделала то, чего не делала все годы вдали от Бездны: коснулась рун на указательных пальцах и вызвала Гуру и Мессинга. Хоть кто-то из них должен помочь решить этот вопрос.

Осветилась стена спальни, открывая вид на огромный траходром... кхм, на роскошное ложе. Не пустующее. Гуру и очень красивая, фигуристая женщина, утончённо ласкающая его.

— Кошка. Ты забыла, как проходят через зеркало?

Улыбка в голосе и в глазах. Отстраняет женщину, а непонятливая прижимается к нему, глядя с мольбой. Тонкие длинные пальцы охватывают её шею, сжимаются. Одной рукой небрежно отрывает её от себя, и отбрасывает на мраморный пол. Не глядя.

— Я прошу отсрочки на день.

Говорю охрипшим голосом, пытаясь понять, жива ли женщина. Из грозовых глаз исчезает улыбка, в них появляются голубые искры.

— Причина?

Блин, лаконично, как в армии. Вытягиваюсь в струнку, шлёпаю босыми пятками, изображая щелчок каблуками со шпорами, рапортую:

— День рождения детей. Я прошу позволить мне провести его с детьми.

— Дозволяю. Жду на закате. Сопровождение останется с тобой.

Лорд, главный в пятёрке, шагнул вперёд. Заговорил на языке Бездны. Ябедничает, что в моей постели бывший муж. Гуру, сквозь зубы, пояснил, что в эту ночь муж ещё был актуальным, а значит имел полное право находиться со мной в одной постели.

Счастье, что Мессинг в Учебке научил меня трём наречиям Бездны. Афишировать это я не стала, даже находясь в Бездне. Зачем? Вот и сейчас. Стою с индифферентным видом, и слушаю звуки, которые членораздельной речью не назовёшь.

— Охрана должна быть тщательной и незаметной. Малейшее проявление непочтения, будет строго караться. К женщине обращаться Домна Тигра. Других слов не произносить.

— Услышано, значит исполнено, мой Повелитель.

Во, блин! То есть "слушаю и повинуюсь" из восточных сказок. Нндаа... И что, я спать при них должна? Сэ уходит порталом. А я, махнув на Бездновых воинов рукой, укладываюсь спать.

Ага, как же! Дадут поспать. Мессинг нарисовался на стене. В своём городе. Сидит на бордюре фонтана, смотрит грустно, молчит. Интересно, а Бездновы воины его видят? Или где? Внезапно захотелось прогуляться по городу. Рядом с Мессингом. Как уже было однажды. Но! Не судьба. Пока во всяком случае. Я никогда не видела Мессинга с женщиной. Он также будет отдирать её от себя? До сих пор перед глазами тонкая аристократическая рука, небрежно ломающая женскую шею. За что?! Только потому, что женщина не смогла сразу отстраниться от него?

Улыбаюсь Мессингу, поднося к губам палец. Он всмотрелся в комнату, подмигнул, послал мне воздушный поцелуй, и разорвал связь. Абонент недоступен. Надеюсь временно. Спать... Спать... Через четыре часа надо будет вставать. А вечером — Бездна. Мне не страшно. Мне грустно.

Праздновали в семейном кругу. Включая Солли. Бездновы воины присутствовали. Как же без них. От еды и питья отказались. Тенями следуют за мной. Хорошо, хоть в удобства не полезли. Но! При принятии ванны присутствовали. Ну и плевать на них. Я скоро совсем как римская матрона стану. Те не обращали внимания на своё окружение, считая их кем-то вроде животных.

Единственный раз представители Бездны проявили эмоции, когда увидели, как дети кормят птичек. Это был шок. Когда ребёнки наперегонки побежали к водоёму, офицер даже сделал движение их остановить. Потом просто смотрел круглыми глазами на то, как лебедюги жадно, но аккуратно выхватывают мышек из рук детей. Впервые задумалась, является ли нормальным времяпрепровождением для детей ловля летучих мышей-кровососов, с последующим сворачиванием их голов и скармливанием тёплых тушек лебедюгам.

— Первый раз вижу, чтобы лриссы подпускали к себе кого-то безнаказанно. Даже мы стараемся держаться от них подальше. Удивительные дети...

Ага. Знал бы он, насколько они удивительные! Это они ещё себя примерно ведут при посторонних-то.

Вспомнила, что я мастер иллюзий. Устроила для детей цирковое представление. Перевоплощения, исчезновения, фокусы. Без магии. Зачем она истинному артисту? Дети развеселились. Бездновы воины понимающе переглядываются. Интересно, они мысленно общаются, или где? А солнце неумолимо склоняется к закату. Каким он будет?..

Сворачиваем праздник. Провожаю детей в их крыло дома. Укладываю, целую, прощаясь. Улыбаюсь им, и желаю добрых снов. Странно... Мне жмёт корсет. Хотя я без корсета. Прощаться всегда тяжело. Выхожу в парк, иду к водоёму с лебедюгами, где остались мои лорды. Прощальный поцелуй руки. Слова уже все сказаны.

Глава пятнадцатая. Объятья Бездны, или "Ах, обмануть меня не сложно..."

Радужный портал Бездны. Прохожу... Продавливаюсь через зеркало, точнее. Сопровождающие окружают меня. Забавно. Опасность в Бездне? Вываливаюсь наружу. Терраса... Нет! Крыша! Плоская крыша высокого здания с мраморной балюстрадой. Наверху только небо. Странное небо Бездны. Я уже отвыкла от него за эти пять с небольшим лет. Гуру. Один. Повернулся ко мне, всматривается в моё лицо... Отстраняющий жест пальцами правой руки... Охрана исчезает, растворяясь в воздухе, а Гуру оказывается совсем близко, поднимая меня вверх, чтобы посмотреть мне в глаза. Смотрю. Мыслей никаких, только холодок по позвоночнику и Бездна во мне, ожидающая, жаждущая... Но! Я никогда не делаю первый шаг. Вопрос "почему?" — не ко мне. Так было всегда. Может, поэтому, Гуру называет меня кошкой?

— Кошка...

Тихий шёпот, уткнувшегося в мою шею Гуру. И больше ни слова. Он "вдыхает" меня. А я... Растворяюсь в его руках. Ага! Чувствую себя Снегурочкой.

Шаг вперёд, падение-полёт с крыши. Я, зажмурившись, вцепляюсь в его плечи и визжу от восторженного страха. Приземляемся на знакомой террасе в доме Гуру.

Опустился на мраморное ложе, держа меня на коленях. Хлопок в ладоши. Молчаливые рабыни бегут с ужином.

— Будешь жить здесь.

Потом шепчет тихо:

— Кошка...

Протягивает к моему лицу руку, я сжимаюсь от внезапно нахлынувшего ужаса. В грозовых глазах удивлённый вопрос. А у меня горло сдавило, сказать ничего не могу. Кончиками пальцев, не прикасаясь к коже, обводит контуры лица, проводит по глазным впадинам, по скулам, спускается к губам, заново знакомясь с моей внешностью. Ощущаю только успокаивающее тепло его руки. А перед глазами нет-нет, да и вспыхнет картина сжимающихся на нежном женском горле длинных пальцев. Пальцев, которые так часто играли на моём теле чудесную музыку, заставляющую меня кричать от счастья.

— Пусть тебя не волнует эта картина, киса моя. Ревновать ни к чему. Это была одна из моих жён.

Афигеть! То есть вообще! Я за жизнь свою опасаюсь, а он мне о ревности твердит. Мысли привычно плавают поверх меня. Благодарение Мессингу.

— Она жива? У меня сложилось впечатле... -ни... -е...

Как страшно! Мгновенно сузившиеся глаза, расцвеченные голубыми искрами, и отстранённая улыбка.

— Что тебе до неё, Тигра? Это всего лишь одна из многих моих жён.

— Мне страшно.

Ныряю головой в омут. А что делать? Лучше сейчас прояснить обстоятельства, чем потом лететь с койки на мрамор пола. Да ещё и с вырванным горлом.

Нет, ему ещё и весело. Хохочет, змей! Гррр!

— Тебе это не грозит, киса моя. Не надо бояться. Хотя, ты же не боишься. Так? Ты уже разозлилась... Как же я скучал, Кошка! Только сейчас, когда ты рядом, понял, как мне тебя не хватало!..

Проваливаемся в бассейн. Ходить я разучусь. Это совершенно точно.

Мокрая одежда растворяется в воде. Надеюсь, мы не растворимся? Гуру хохочет счастливо.

— Ты забавная.

Ага. Я вообще клоунесса. Сегодня весь вечер работала клоунаду.

Сильные руки притягивают меня вплотную. Мысли исчезли все разом. Кровь вскипает ледяной волной. Жажда близости невыносима. А Гуру перестаёт спешить. Заново знакомится с моим телом, которое уже просто узлом завязывается. Выпускаю когти. Позволяет впиться когтями в кожу, но под кожей барьер, защищающий жизнь. Правильно. Я могу потерять голову. Кровь... наша кровь смешивается в воде, подсвечивая её алым. Гуру тоже выпустил когти. Но мне не больно. У меня всё болит от неудовлетворённого желания. Так что когти — такая мелочь.

Поцелуй. Жадный. Лопнувшая губа. Вкус крови. Тихое, сдавленное рычание... И мир обрушился вокруг нас. Бездна кружит и воет. Нет, это я завываю от жажды. А Бездна внутри меня заполняется пламенем желания Гуру. Его силы. Я сгораю и возрождаюсь, и опять горю вместе с ним. Распадаюсь пеплом, уносимым ветром рассвета, и восстаю из этого пепла, подобно Киприде. Из морской пены и света глаз Гуру. Молнии в которых пронизывают меня насквозь...

Я отключилась в бассейне, на рассвете. Ещё успела увидеть первый лучик, любопытно заглянувший к нам, и провалилась во тьму, обняв своего мужчину.

Проснулась на ложе, в обьятьях Гуру. Как будто не было этих пяти с лишним лет. О них напоминают только раздавшиеся бёдра и чуть увеличившаяся грудь. Талия смотрится более тонкой. Вот только под столой и паллой этого не видно.

— Я всё оценил, киса моя. Все изменения.

Гуру полусонно бормочет, привычно уткнувшись мне в шею. Вот интересно, там что, мёдом намазано? Почему все именно в это место утыкаются? Но об этом думаю не я... Это так, мысли в воздухе, поверх меня грешной. Мне только припадка ревности в исполнении Гуру не хватало! На Сэ насмотрелась. Ничего интересного...

Гуру притягивает меня ближе... Утро началось как обычно. Нормально, то есть. Вместо контрастного душа, — тантрический ритуал.

А в этом что-то есть. Обновлённая бегу умываться. Надо йогой начать заниматься. И ножами. И вообще. Гуру ушёл, и целый день будет занят незнамо чем. А я? Чем заняться? Гобелены ткать? Таки не умею. Да и не хочу. Надо ознакомиться с поместьем Гуру. Может, занятие себе найду. Валькирии одевают меня, радостно болтая на отвлечённые темы. Надо позавтракать. А потом пойду осматривать достопримечательности. Выхожу на террасу. Здесь всегда ясно. Но земля не сухая. Управление погодой? Или где?

Лёгкий завтрак состоит из вяленого мяса и зелени. Потом, мне подают миску белой шелковицы. Вспомнили, что я её люблю. Приятно. Но чёрную и красную я тоже люблю. Хотя... Время есть. Приносят чайничек с пиалой. И рахат лукум, халву, орехи в меду, гранатовые зёрнышки в меду, мёд без орехов, пастилу, пахлаву, зефир... Я от них обалдею. Пока я носила детей, питалась строго по режиму, назначенному леди-магистром Гильдии целителей. А сейчас, меня хотят откормить до слонопотама?

Спрашивать не у кого. Меня оставили одну. Интересно, где моя охрана? Или на территории поместья Гуру они не работают? На стене проступают контуры какого-то восточного дворца. Втягиваю воздух, готовясь... А к чему я, собственно, готовлюсь?

— Сладкая... Ты позволишь выпить с тобой кофе?

Он что, с ума спрыгнул? Хлопаю глазами на Мессинга, валяющегося в одних атласных шароварах на низкой тахте, и, неожиданно, расплываюсь в улыбке. Наверное от нервов.

— Мин херц, я не могу пригласить тебя в отсутствие хозяина.

— Сам не приду. — Надулся, как мышь на крупу. — Буду пить кофе и смотреть на тебя. А ты пей свой чай с корицей.

— Ага.

Пью чай, посматриваю на Мессинга, улыбаюсь. Чему, спрашивается? Но! Стало легче жить. Дурдом.

— Ладно, сладкая. Буду нужен, зови. Ты знаешь как.

— Я хочу погулять по городу. С тобой, по твоему городу. Ты манипулируешь моим сознанием? Мин херц?

— Скучаешь по мне, сладкая?

— Нн... -не... Скучаю.

Почему я не могу сказать "нет"? Врождённая правдивость не позволяет? Мессинг текучим движением встаёт с низкой тахты. Заворожённо смотрю, как он шагает навстречу мне, поднявшейся из за столика. Но Мессинг не покидает картины.

— Я не могу прикоснуться к тебе, сладкая. Это обидно, но я научился ждать.

Ага. Он научился. А крыша, похоже, едет не у Мессинга, а у меня. Реакцию Гуру страшно даже представить... А я всё равно смотрю на Мессинга и не могу наглядеться. Что со мной? Бездна шутит? А она умеет так шутить?

— И ещё как!

Оййй... Мамааа... У меня сердце замерло... Ноги ослабели, плюхнулась... на колени Гуру. Вот как он появился, так неслышно? Страшно коснуться его эмоций. О чём он думает сейчас, мягко прижимая меня к себе, и не давая возможности повернуться, чтобы увидеть его глаза?

А мне и не надо их видеть. Мягкой волной накатываюсь, пропитывая защитный панцирь, просачиваюсь внутрь. Главное, — не спешить, и не обнаруживать себя. Продолжаю сидеть, сжавшись от страха. Хотя мне есть чего бояться. Гуру в ярости. И то, что эта ярость направлена не на меня, ничего не значит. Он видит перед собой достойного противника, и думает о нём. А я, — всего лишь женщина. Ко мне претензий быть не может. Удобно, конечно. Но! Унизительно.

Ладно, пока стерплю. Надо набраться сил, освоиться в Бездне. И вообще, пусть мужчины сами решают свои вопросы.

— Умница, киса моя. Теперь иди к себе. Я разгневан на тебя, а я этого не хочу.

— А можно я погуляю в парке? Здесь было озеро.

— И осталось. Можешь погулять возле озера.

Плавный жест рукой, и меня "уносит".

Всё равно не мОгу."

Вот как-то так. А на озере плавают знакомые птички. Лебедюги, только чёрные. У нас чёрные лебеди в Австралии водятся. А здесь... Я ничего не знаю о Бездне. А ведь мне здесь жить! В школу что ли походить, пока Гуру занят делами?

Ой вэй! В районе дома, похоже, канонада. И гроза... Мужчины беседуют? Сэ, оказывается, образец спокойствия и уравновешенности.

Лебедюги взмывают в воздух, и, злобно шипя, летят ко мне. Я вспомнила слова Солли, о том, что они и боевого мага могут разделать, и с визгом рухнула на землю, прикрывая голову руками, понимая, что это меня не спасёт. Доля секунды растягивается минут на десять. Осторожно поднимаю голову... Прямо передо мной стоит огромная лебедюга. Или огромный лебедюг? В нашем парке они были помельче. Хотя, на мышах не очень-то откормишься. А чем они здесь питаются? Поскольку птица не проявляет агрессии, рискую встать. Сначала на четвереньки, потом поднимаюсь на ноги.

Повернулась... Нндаа... Если бы не моя спецподготовка на Семинаре, точно бы упала в обморок. Птички сноровисто разделывают воина Бездны. А пять лебедюг "держат периметр" вокруг моей персоны. Таки они что? Меня защищали?! Хлопнулась на землю от шока. Отбила себе задн... кхм, филейную часть.

Две радуги мелькнули и погасли. Гуру и Мессинг в полной гармонии появились с двух сторон. Ага, поздно спохватились! Если бы не лебедюги... А что, собственно, произошло?

— Сладкая, ты как? Встать сможешь? Где болит?

Руки Мессинга осторожно поднимают меня, удерживая на расстоянии, потом он прижимает меня к себе, и баюкает, как ребёнка. А я плачу, и не могу остановить слёзы. Я испугалась только сейчас. Потому что воин, от которого меня спасли лебедюги, был из моего сопровождения. Которое ко мне Гуру приставил.

Гуру забирает меня из рук Мессинга, и переносит на террасу. Мессинг шагает вслед за ним.

— Я сам их допрошу, Лаки. Это будет быстрее. И надёжнее. Жаль, что лриссы далеко от воды не отходят. Надо подобрать для Тигры охрану. Я пришлю котёнка. Сегодня же. Пока не оставляй её одну. Кто знает...

Глава шестнадцатая. Правила моей жизни, или "Если мы тебя придумали, стань такой..."

Мессинг пропадает, а Гуру, усаживается на ложе, прижавшись губами к моей макушке. Его сердце бьётся ровно и сильно, а чувства — подобны стылому льду. И всё вокруг начинает застывать. Иней на траве, съёжившиеся листья деревьев, лопается ваза с поникшими цветами. Я начинаю дрожать от холода в лёгкой одежде.

Тихий стон, и руки прижимают меня крепче, не давая пошевелиться. А у меня, между прочим, ноги замерзают.

— Киса моя...

Тишина... И что дальше? Начинаю стучать зубами от холода. Интересно, каково Гуру на мёрзлом мраморе?

— Мне холодно, Лаки, пожалуйста.

Слава Богу, очнулся! С недоумением огляделся вокруг, пошевелил пальцами, одевая меня в пуховый халат огромных размеров. Так, что даже ступни ног можно спрятать, хотя на них уже пуховые носочки.

— Кошка, постарайся не проецировать мои чувства.

— Я ничего не делаю.

— Бездна невероятно чувствительна, киса моя. Я не знаю, как и почему она настроилась на тебя, но то, что ты улавливаешь, она отражает, усиливая при этом.

— Нет, Лаки. То, что я уловила, выморозило бы всё здесь насмерть. И меня за компанию. А почему лебедюги меня защищали? Я ведь их не кормила?

— Кто?

— Л'риссы.

— Забавно. Ты произнесла древнее название этих порождений Бездны. Сейчас все говорят "лриссы". Почему они делают что-либо, знает только мать-Бездна. Понравилась ты им, должно быть. Согрелась?

— Угу-м.

Чихаю раз, другой... Гуру встаёт, подхватывает меня на руки, и делает шаг в термы. Хотя мне сейчас нужна парная. Или японская офуро.

Сижу в бочке с душистыми травами. Дышу. Прогревание и ингаляция одновременно. Очень рационально. Гуру, змей, перенёс сюда рабочий кабинет, разбирает какие-то дела, а я — за ширмой, и не могу посмотреть, что он там делает. Ууу, гад! Мессинг, наверное, не появится... Сказал "пришлю котёнка". Пришлю, а не принесу. Мне уже надоело в бочке, а выпускать меня не собираются. Гррр!

На ширме проявляется рисунок какой-то рыбацкой деревушки. Мессинг сидит на перевёрнутой лодке, с улыбкой разглядывая меня. Котёнка никакого я рядом с ним не вижу. Улыбаюсь, беспомощно, в ответ. Хочу на побережье! В рыбацкую таверну! Лопать жареную рыбу, запивая её терпким вином. А потом гулять босиком по пляжу, по горячему песку... Вдыхать запах моря, слушать его песни... Выйти с рыбаками на ночной лов. Кого я обманываю? Не с рыбаками, а с Мессингом. Вдвоём в лодке, под огромными южными звёздами... И море станет баюкать нас на своей груди, петь колыбельную... И губы будут солоны от морского воздуха... И...

Звук стремительных шагов. Я, всхлипывая, смотрю, как исчезает рисунок, а Гуру, мгновенно, оказывается со мной в бочке. Недобрый. Глаза, как амбразуры. А я не могу остановить слёзы...

— Кошка, не плачь. Ты переволновалась. И устала. Тебе надо поспать. Сейчас я помогу тебе выйти из бочки, ты возьмёшь котёнка и ляжешь отдохнуть. Котёнок должен привыкнуть к тебе.

Ага, помог выбраться... Воду, конечно, почти всю расплескали... Но плакать я перестала. Потому что плакать и, одновременно, кричать от счастья я не умею. Зато Гуру успокоился. Вытащил меня из бочки, закутал в мягчайшее полотенчико, размером с хорошую простыню; босыми ногами, со мной на руках, прошлёпал в спальню, прихватив по дороге какую-то коробку, завёрнутую в радужный шёлк.

Усадил меня на ложе, вручил мне коробку, и сказал:

— Когда я выйду, достанешь котёнка. И ложись поспи. Он должен чувствовать твой запах и твою ауру. Тогда он признает тебя хозяйкой. Я приду поздно. Отдыхай.

Шагнул в никуда. Интересно, он делами нагишом заниматься будет? Или где? И что это за котёнок? Разматываю плотный шёлк, слой за слоем. Зверёныш мог задохнуться под такой упаковкой! Серебряная клетка, прутья покрыты рунной гравировкой. Уже интересно...

На серебряной пластине, испещрённой рунами, лежит комок чёрного пуха. Непонятно, где у него что. Осторожно открываю клетку, достаю крохотное тёплое тельце... Сплошное умиление. Уложила котёнка с собой. Легла на спину, зверёныша положила на грудь, к сердцу. Он "успокоился". Я не могу объяснить, но возникло ощущение, что зверёныш обрёл дом. Как он должен меня защитить, я не представляю. Пока что, надо будет подумать, чем его кормить. И как его называть. Но это потом... Спать хочется. Я сегодня, действительно, перенервничала. С лебедюгами, покушением, Мессингом и Гуру. Ну их всех нахрен. А я спать буду. Пусть котёнок привыкает.

Проснулась от шипения. Даже испугалась, спросонок. Гуру стоит в дверях, не делая попыток войти в спальню. А котёнок шипит на него, впившись коготками для опоры... В меня, между прочим! Шесть лап... Интересный зверёныш. Таки Гуру теперь не будет ко мне приходить? Из за крохотного котёнка?

— Кошка, впусти меня, пожалуйста.

— Каким образом?

— Скажи маулу, что я "свой".

Котёнок, услышав голос Гуру, зашипел ещё сильнее. Не понравился ему Повелитель. Интересно, как он отреагирует на Мессинга? Котёнок в смысле. Как реагирует Гуру, я уже знаю. А насчёт "свой"... Свои в овраге лошадь доедают!

Ссаживаю котёнка на ложе, встаю, подхожу к Гуру, беру его за руку и веду в спальню. Котёнок даже шипеть перестал. Смотрит круглыми глазами на Гуру и на меня, держащую его за руку.

— Тебе придётся проводить меня каждый раз. Маул прекрасно понимает нюансы. Я не буду спрашивать, почему ты выбрала именно эту линию поведения. Но без зова, я больше не приду к тебе.

Вот я бессовестная! Гуру обиделся. А я не стала исправляться, объявляя его "своим". Незачем путать котёнка. Он ещё слишком мал. Хи-хи... Маул, — мал. Сижу, смотрю на Гуру. Движений навстречу не делаю. Я провела его к себе. Что ещё нужно?

— Кошка... Ну почему ты такая? Я надеялся, что мы стали ближе. А ты, как ребёнок. Тянешься к тому, чего у тебя нет.

Намек на движение, и я уже лежу на Гуру. Не раздавить бы зверёныша! Ах нет, он уже перебрался на столик. Сидит и смотрит. Хотя ему ещё рано на такое смотреть.

— Кошка, ты невозможная! Я соскучился безумно, а ты беспокоишься о нравственности маула.

Руки скользят по моему телу, поглаживая, рисуя неведомые руны... Я начинаю задыхаться. Пришлось оседлать Повелителя Бездны. Получаю удивлённый взгляд, и затаённое ожидание. Интересно, все ли жёны Гуру умеют "танцевать с веером". Я вот, — умею. Оййй, когтями зачем впиваться в меня?! Да ещё в такой момент и в самом мягком месте! Руки жёсткие... даже жестокие, не дают мне двинуться, оторваться от Гуру. Хорошо, что ложе широкое. Иначе Гуру не смог бы перекатиться, удерживая меня. Теперь я — внизу, опять с лопнувшей от поцелуя нижней губой... Отчаянно вцепилась в плечи своего мужчины... Сполохи перед глазами, наши сливающиеся стоны... Бездна во мне подобна иссохшей пустыне, ожидающей дождя. И мы вместе обрушиваемся в неё. Теперь, я в Бездне, и Бездна во мне. Молнии из глаз Гуру бьют прямо в меня, заставляя содрогаться от... удовольствия? Вылетаю в астрал, слыша испуганный плач котёнка. Успеваю подумать: "Ну вот! Напугали маленького!"

Гуру опять уткнулся мне в шею, шепчет непонятные слова. А я ощущаю себя мурчащей кошкой. Мурчащие звуки издаёт маул. Потянулась взять его, Гуру перехватил меня.

— Кошка, с маулом будешь играть, когда я уйду. Поиграй со мной.

— Почему он плакал, а сейчас мурчит?

— Плакал потому, что прервалась связь между вами. А мурчит сейчас, потому что ты мурчишь. Кошка... Я начинаю ревновать к маулу.

Молча обнимаю. Начинаю заново знакомиться с телом Гуру. Новых шрамов не появилось. Впрочем, у него вообще их нет. Ну да... "...Исцели самого себя..." ( Евангелие от Луки, 4, 23). Осторожно, на мягких лапах, прикасаюсь к эмоциям... Тихое довольство оттого, что я рядом; неприятие возможности утраты, желание уберечь от разочарований; грусть оттого, что придётся расстаться на пять лет; смирение с тем, что я такая, какая есть... И всё это пронизано яростным желанием близости, сдерживаемым усилием воли, чтобы не напугать, не оттолкнуть меня. Столько всего... А мне даже ответить нечем.

— Просто будь со мной, киса моя. Времени у нас немного, и я не могу все дни быть рядом. Не спеши к Маре. Он подождёт, как ждал я.

Перед глазами тут же возникло громадное ложе, и Гуру, позволяющий женщине ласкать его. А потом, ломающий ей шею. Глухое рычание Гуру сливается с шипением котёнка... И Гуру успокаивается. Притягивает меня к себе, начинает целовать... Котёнок уже не плачет, спокойно ждёт, когда я вернусь из астрала. И урчит вместе со мной, довольный моим довольством.

— Я не ошибаюсь? Он подрос.

— Ну конечно. Маулы питаются магией и эмоциями. Мы сегодня его накормили доотвала.

— А какого он будет размера, когда вырастет? И сколько ему расти?

— Он будет размером с крупного кота. А расти ему столько же, сколько и его хозяину. Тебе, то есть. Когда ты повзрослеешь, повзрослеет и твой маул.

— Но я уже взрослая! Если ты забыл — у меня трое пятилетних детей.

— Нндаа? — Поймал мою интонацию. Ууу, гад! — Киса моя, ты совершенно несамостоятельна!

— Как же он меня защитит? Такой маленький?

— Маул опасен не своими размерами. Он мгновенно блокирует любую магию; способен считывать и проецировать эмоции не хуже эмпата, собственно маулы и есть эмпаты; и маулы ядовиты. Для всех, кроме своего хозяина. Противоядия не существует. Смерть от яда маула входит в арсенал кровной мести для самых лютых врагов. Чуть не забыл: маул способен перемещаться в пространстве используя границу Бездны.

— А как же у них забирают детёнышей? Если они настолько опасны?

— Этот вопрос ты задашь Маре, которого ты называешь Мессингом. Через три месяца. Не смотри на меня с таким обалдевшим видом, киса моя.

Лёгкий укус в шею... Северное Сияние перед глазами... Совместное мурчание с маулом и... Рассвет. Гуру целует меня, и собирается уйти.

— Можно просьбу?

— Дозволяю.

Таак, уже переключился в режим Повелителя Бездны. Ну ладно.

— Я хочу закончить школу. Общеобразовательную, или как они у вас называются. Я ничего не знаю о Бездне, а отрывать время от ночи не хочу. Мне всё равно нечем заняться днём...

— Я подберу тебе учителей. Школа... Как ты себе это представляешь? Дети Бездны, и ты с маулом.

— А Универмаг? Я хочу отучиться в Универмаге.

— Киса моя... Для обучения магии надо иметь хотя бы зачатки магических способностей. Эмпатия, — это не магия.

— А некромантия?

— А сертификат мастера-некроманта у тебя уже есть.

— Гррр!

— Всё, кошка, до вечера!

До вечера, так до вечера. Пошла умываться, и все дела. Рабыни привычно суетятся, маул наблюдает круглыми глазами. Такой забавный зверёк. Как он может быть опасен? Позавтракала и пошла в парк гулять. К озеру с лебедюгами. Надо им мяса отнести... Может, есть приговорённые к смерти? Пусть мясо само себя доставит... Или они наелись воином Бездны? Сомнительно. Лебедюг много, а воин, хоть и крепкий мужчина, но один. А кого допрашивал Мессинг? Или мне теперь его надо называть Мара? Забавно, в одном из наших божественных пантеонов, князь Мара — Повелитель Иллюзий...

Сильные руки схватили меня за плечи, горячее дыхание обожгло шею...

— Я тебе сказал, как меня следует называть, сладкая...

— Я тебя убью! У меня чуть сердце не оборвалось!..

Подозрительно смотрю на наглую ро... кхм, уверенное лицо второго Повелителя Бездны и меня грешной.

— Ты же сказал, что не будешь прикасаться ко мне? И почему маул на тебя не реагирует?

— А должен? Я не собираюсь причинять тебе вред, сладкая...

— На Лаки он шипел.

— Он был ещё маленький. И для маула важна твоя реакция. Значит ты отреагировала на Лаки не так, как надо. Что у вас произошло, сладкая?

Ууу, какой тон жёсткий...

— Я вообще спала. А маул не пустил Лаки в комнату. Мне пришлось его вести за руку.

— Ты могла бы сказать маулу, что Лаки "свой".

— Могла бы, могла бы...

Жёсткие пальцы сжали мой локоть...

— Так ты мне руку сломаешь, мин херц.

— Позову лоа, для исцеления... Это очень плохие шутки: "свой-чужой". А в том, что касается маула, — ещё и опасные. Зверёныш признаёт только тебя. И если ты не доверяешь Лаки, то он не может быть в безопасности рядом с тобой. Повторяю вопрос: что у вас случилось?

А голосом можно резать мягкую сталь... И что я ему объясню?..

— Я позволю тебе поплакать вволю. Но не рассчитывай, что я забуду о вопросе, на который ты не отвечаешь, сладкая. Лаки обидел тебя? — молча мотаю головой. — Тогда я не понимаю...

А у меня перед глазами опять прокручивается сцена с женой Лаки. Ах, простите! С одной из многих его жён! Мессинг пожимает плечами:

— Ты ревнуешь, что ли? Совершенно напрасно, можешь мне поверить.

И тут у меня сорвало резьбу...

— Я не ревную! Мне абсолютно похер, где и с кем вы трахаетесь. И ты, и Лаки! Я просто не могу понять... Лаки тоже успокаивал меня, объявив, что это всего лишь одна из многих его жён. Скажи мне, ты так же обращаешься со своими "многими жёнами"?

— Далее последует "ты не тот мужчина, за которого я выходила замуж"? Просто интересно, сладкая... какое мыло тебе нравится?

— А это здесь при чём?

— При том, что если я ещё хоть раз услышу от тебя слова, подобные "похер" и "трахаться", я лично, своими руками, вымою тебе рот мылом. И так будет каждый раз. А маул мне не помешает, поверь.

— Тебе не кажется, что меня поздновато воспитывать?

— Воспитать свою женщину, — первейший долг каждого мужчины. Иначе она не сможет достойно воспитывать его детей.

— Гррр!

— Учись отвечать человеческим языком. Кстати, почему ты не сказала Лаки, что знаешь три наречия Бездны?

— Так я слышу то, что от меня пытаются скрыть.

— Хммм, весьма разумно. Ведь можешь здраво рассуждать, сладкая! Совет: думай о себе, а не о том, что делает Лаки со своими жёнами. Тебя это не касается. Что до той крошки со сломанной шеей, её исцелили. Так что можешь не волноваться.

— А я и не волнуюсь.

— Действительно...

Мессинг задумчиво кивает каким-то своим мыслям.

— Что с ней стало после исцеления?

— В чём дело, сладкая?

— Я рассуждаю здраво. Если её исцелили, значит, Лаки счёл, что сломанной шеи недостаточно. Что с ней стало, мин херц?

Да, я тоже умею жёстко разговаривать. Изумрудные глаза прицельно сузились, и мне ответили сквозь зубы:

— Крошка отправилась в дальний гарнизон на границу. Там много воинов, и нет женщин. Её потребность в мужчинах будет удовлетворена с избытком. Ещё вопросы? Сладкая, я не отпускал тебя. Мы не окончили прогулку.

Вот просто слов нет! Я не пыталась сбежать, просто отшатнулась... Но! Шаг вправо, шаг влево, — считается побегом. Прыжок на месте — попыткой улететь.

— Очень образно. И даже с юмором. Но это не твоя фраза, сладкая.

— Воистину, всё вам ведомо, мой господин...

Почтительно кланяюсь, упав на колени, как учила мадам Тереса.

— Издеваешься?

— Ничтожная, подобна пыли под ногами господина...

Три обязательных поклона. Надоела мне прогулка. Точнее, устала я от общества Мессинга. Ещё чуть поднажать, и он сбежит. Или озвереет...

Ага, как же! Получаю изучающий взгляд, и весёлую улыбку.

— Сладкая, какая же ты забавная... Давно уже я не получал такого удовольствия от общения с женщиной вне постели. Попробуй подумать, сколько раз за мою жизнь со мной пытались бороться покорным раболепием. Кстати, говоришь ты неубедительно. Рабыни говорят иначе. Тебя учили обращению с мужчиной в публичном доме? Ты выражаешь почтительное восхищение, а надо "потерять себя". Рабыня чётко знает, что она "ничто", а господин — "всё".

Чувствую себя полной идиоткой, из за чего начинаю злиться. А злиться мне нельзя. Маул испугается. А он ещё маленький. Да и проецировать на окружающих лучше положительные эмоции. Ага, от слова "положить". Мессинг подхватывает меня под локти, поднимая с колен. Потом делает шаг вперёд, удерживая меня. Мы оказываемся почти вплотную друг к другу.

— Посмотри на меня, сладкая. И выслушай внимательно то, что я тебе скажу. Повторять это я не буду. Ты испугалась своего бесправного положения. Это понятно, и потому к тебе проявляют снисхождение. Попробуй усвоить простую истину: до тех пор, пока твоя наглость вписывается в определённые границы, тебе ничего не грозит. Твои эмоции, незамутнённые страхом, — невероятная ценность. Поэтому мы с Лаки стараемся быть добрыми с тобой. Границы твоей свободы достаточно широки. Не нужно испытывать их на прочность. Если тебя что-то смущает, или пугает, или удивляет, — спроси сразу. Не доводи до воспитательных мер. Просто поверь: и я, и Лаки, в состоянии обеспечить твоё беспрекословное повиновение. Но! Как я уже сказал, мы стараемся быть добрыми.

Нндаа... А ведь Солли предупреждал...

— Не расстраивайся из за этого. Я всё равно забрал бы тебя, если бы вы с Лаки не встретились раньше. На тот момент я уже сузил круг твоих поисков до Тёмных миров. И я не выпустил бы тебя из Бездны. Так что детей своих ты рожала бы здесь. Тебе повезло, сладкая. Тебе и твоим детям от лорда Авагду.

Ага! Кто бы сомневался! Я вообще — везучая. В рубашке родилась...

Маул, внезапно, заурчал, упал на спинку, и машет всеми шестью лапами, приглашая почесать ему пузичко. Протянули руки одновременно с Мессингом... Я почти ожидала, что он схватит меня за руку. Нет, бережно коснулся, заглянул в глаза с насмешливой лаской, и... убрал руку. Почёсываю пушистое пузичко, размышляю. Мессинг уселся на землю, посматривает на меня, довольно щурясь. Вылитый маул. Интересно, с чего это котёнок такой радостный?

— Сладкая, котёнок выражает твоё состояние. Маулы в этом отношении неудобны. Ты можешь очень хорошо владеть собой и быть виртуозом маскировки эмоций, а твой маул продемонстрирует всем, что ты чувствуешь на самом деле.

— Крыша съехала, мин херц? Что из сказанного тобой могло доставить мне удовольствие?

— Мне тоже интересно. Подумаем вместе?

Лёгкое движение, и укус за мочку уха. Муррр? Насмешливая улыбка в ответ.

Мозаика сложилась. Фраза "на тот момент я уже сузил круг твоих поисков до Тёмных миров" вызывает во мне урчание, созвучное мурчанию маула.

— Ты меня искал?

— Ага, и нашёл.

Передразнивает, гад! Издевается... Гррр!

— А зачем?

— Чтобы найти. Сладкая, не надо мне демонстрировать степень своей разумности.

— Зачем тебе я? Эмпатов можно найти в моём мире. Их там достаточно. Умных. — Да, я обиделась!

— Потому что ты, — кошка. Лаки абсолютно точно определил твою сущность. Я был удивлён тем, что лорд Авагду отпускает тебя. Удивлён, пока не пообщался с ним. Ты не его женщина. Ему нужна подруга. Та, что будет рядом, разделит его заботы и радости, будет хранить его дом, нести обязанности, которые он ей доверит...

— Ты описываешь собаку.

— Вот именно. Такие женщины имеют огромную ценность. Но! Только если признавать в женщине партнёра. Для нас с Лаки это не вариант.

— А как же свободные союзы?

— Встреча на нейтральной территории с целью зачать ребёнка. И только.

— А зачем кошка?

— Для души. И мне и Лаки нужна женщина о которой нужно заботиться, баловать её, носить на руках. Женщина, которая своим довольным мурчанием наполнит душу. Та, которая одним своим присутствием создаст дом из нищенской лачуги.

— Нищенские лачуги мне никогда не нравились, мин херц.

— Это было поэтическое преувеличение, сладкая.

Сижу на травке, довольно мурчу. Мысленно. Маул мурчит во всеуслышание. Щелчок пальцами поднимает меня в воздух, и опускает на... вроде бы это называется "кошма". Толстый войлок с орнаментом. Маул перекатывается, начинает точить об неё коготки. Сплошное умиление. Мессинг встаёт, кивает Гуру, и отходит в сторону. Гуру с затаённой тревогой смотрит на меня. Улыбаюсь ему. А маул, предатель, перестал мурчать и насторожился. Ну хорошо, хоть не шипит.

— Да, это явный прогресс.

— Гррр!

— Я ненадолго. Соскучился.

Мессинг понятливо исчезает в радуге Бездны, а я исчезнуть не могу, — встаю с кошмы, навстречу Гуру. Маул улёгся, поудобнее, как кот возле мышиной норки. Наблюдает...

— Ты расстроена? Напрасно... Я никогда не обижу тебя. Не надо выстраивать дистанцию между нами. Пожалуйста, киса моя.

Смотрю на Гуру, и понимаю, что веря каждому слову, не верю ничему. Парадокс. Мастер Гильдии Актёров. Полиморф. Конечно, он убедителен. Вот только исправить ничего уже нельзя. Я в Бездне, и дороги назад для меня нет. Таки она мне нужна? Или где? Я вернулась к Гуру, собираясь жить с ним в Бездне. Что-то изменилось? Нет. Мессинг абсолютно прав, буду думать о себе, а не об их жёнах.

— Правильное решение.

— Ага! Архиверное.

Гуру осторожно протягивает руку к моему лицу. Позволяю дотронуться, обвести контур, провести по надбровным дугам, по скулам, обвести линию губ... Гуру знакомится с моим лицом, как слепой. А, может, он ослеп? Откуда такая ранимость? Вот Мессинг ведёт себя как обычно. А Гуру... Я не знаю, что с ним.

— Кошка, ты невозможная. Вернёмся в дом. Возьми маула на руки. У меня действительно мало времени.

Я беру маула на руки, а Гуру подхватывает на руки меня. Один шаг, и мы... в спальне, естественно. Маул пофыркивает. Вероятно, смеётся.

Глава семнадцатая. Пламя Бездны, или "Уйти, чтобы вернуться..."

Потихоньку привыкаю к жизни в Бездне. Рано утром Гуру отбывает "на службу", мы с маулом в это время ещё спим. Я встаю вместе с первым лучиком. Не понимаю, почему нужно считать утром лёгкое посветление чёрного неба. Ночь непроглядная, а Повелитель начинает "рабочий день". Зато прекрасно понимаю, почему они так охотно приняли систему пять на пять. Пять лет правления и пять лет отдыха. После такого режима работы в Бездну спустишься с радостью. Выходных дней у Повелителей нет. Спросила Гуру, всегда ли соблюдается такой режим, получила ответ, — только при передаче дел будущему Повелителю. Ну тогда ладно.

Начальное образование я получаю от тётушки Розы. Конечно, леди Роза мне никакая не тётушка. Это Мессинг так её называет, уворачиваясь от любящих тумаков. Надо сказать, рука у доны Розы — тяжёлая. Мессинг и Гуру делают всё для моей безопасности. Мне даже совестно. Мне нечем ответить на их заботу. Даже любящих тумаков не могу надавать. Покушений больше нет. Но меры безопасности не "облегчают". Чувствую себя "полковым знаменем" — часовой всегда рядом. Изучаю языки Бездны. При помощи Мессинга. Леди Роза даром телепатии не обладает. Я вообще пока женщин-телепатов не встречала. Может это только мужчинам даётся? Надо спросить Мессинга. С Гуру разговаривать некогда. Он приходит поздно, и сразу утаскивает меня в койку.

Три месяца заканчиваются, а я не знаю, что делать. Пока молчаливо подразумевается, что меня передают вместе с делами. Но! Мне скучно так жить. Целый день "груши околачивать", ожидая прихода Повелителя... И, наверное, я не слишком хорошая наложница. Во мне нет любви. И я хочу свободы. Когда знаешь, что выбор за тобой. А, может, на меня действуют эмоции Гуру, который вцепляется в меня ночами, как утопающий, а чуть небо вдали начинает менять оттенок на более светлый, уходит, не оглядываясь.

Три месяца слишком короткий срок. Уйти с Гуру мне не позволят... Хотя... Уйти в Бездну с Повелителем может любая женщина. Но... Страшно! Пламя Бездны, это не костёр на лесной полянке. И до сих пор ни одна из, отважившихся на это, женщин не вернулась оттуда. Дочери Бездны леди Роза и леди Ася, были "представлены" ей сразу после рождения. Вообще все дети Бездны отправляются туда едва появившись на свет. Бездна сама определяет пригодны ли они для жизни. Каким образом?.. Не знаю...

День икс. Сегодня Гуру уйдёт в Бездну. А я... Ничего не решила! Как это будет? Должна я проводить Повелителя, или где? Маул плачет. Он так и не вырос. Гуру говорит, это потому, что я не повзрослела. А маул в таком возрасте даже более опасен, чем, например, Шу. Шу леди Аси, это оказывается её маул. Есть ли маул у леди Розы, я не знаю. Спрашивать об этом не принято. Шу уже взрослый и развлечения у него...

После того, как мой пояс для чулок оказался на флагштоке перед дворцом... Знамя Повелителя никогда не смотрелось столь величественно, как с этим пикантным дополнением... И "равнение на знамя"... Я думала, Мессинга отравили, когда он буквально вполз на террасу, держась за живот и заливаясь слезами... Потом он показал нам с леди Розой процесс подъёма Государственного Флага... В общем, Шу было запрещено появляться в столице минимум до воцарения Мессинга. Леди Ася вместе с ним гостит в поместье Гуру. Практически семейство в сборе. Не хватает только свободного спутника и сыновей леди Розы, которые являются, соответственно, родным дядей и кузенами леди Аси. Судя по разъярённому фырканью леди Розы, при упоминании о них, я познакомлюсь с ними ещё не скоро.

Переносимся в столицу. Действо происходит на дворцовой площади. Мыслей никаких. Мессинг стоит рядом со мной. На меня не смотрит, но не выпускает из вида. Как это у него получается? На площади огромное ложе. Больше, чем то, на котором Гуру развлекается с жёнами. Ложе является вершиной пирамиды из полированного чёрного камня. Странно, никакой пирамиды здесь не было. А притащить эту громаду... Её видно, наверное, с окраин столицы. Мы стоим на крыше дворца. На которой Гуру ждал меня три месяца назад. Я не дала ему радости в эти три месяца. Взаимопонимание осталось в прошлом. Когда Гуру прощался со мной перед моим уходом из Бездны. А теперь уходит он сам... А ведь он может не вернуться! Бездна может не выпустить его, решив, что ему не достаёт сил для правления. И вина в этом, в основном, моя.

Поворачиваюсь к Мессингу. Мыслей по прежнему нет. Но решение принято.

— Я отправляюсь в Бездну. Вместе с Лаки.

— Сладкая, ты и так уже в Бездне...

Ленивая улыбка, и прицельный прищур холодных глаз. Никогда не думала, что котовьи глаза Мессинга могут быть столь холодны... Но! Решение принято.

— Я отправляюсь в пламя Бездны. Вместе с Лаки.

— Нет.

— Я не спрашиваю тебя. Я сообщаю тебе своё решение. Я имею право последовать в пламя Бездны вместе с уходящим Повелителем.

— Ты не поняла, сладкая... Лаки запретил тебе.

— И что из этого?

— Ничего. — Бесцветным голосом. — Ты в своём праве.

Мессинг не делает никаких движений, не меняет выражения лица, но у меня возникает ощущение, что он отступил на несколько шагов. Тогда я делаю шаг к нему. Я пытаюсь объяснить необъяснимое:

— Я должна сопроводить Лаки. Я вернусь... Но там, в пламени Бездны, я должна быть с ним.

— Разумеется.

Спокойный голос, нейтральные интонации, почему мне так страшно?

— Позаботься о мауле, пожалуйста.

— Сладкая, ты ничего не знаешь о маулах. Зверёныш отправится с тобой повсюду. И если ты погибнешь, то маул не выживет. Вы связаны. Точнее, он связан с тобой. Один поцелуй.

Шаг ко мне, схватил за локти, легко прикоснулся к губам своими, и быстрый шёпот, хотя для всех мы целуемся:

— Запомни, ты — меняющая облик. Ты не привязана к конкретному обличью. Когда станет совсем плохо, вспомни, что драконам, саламандрам и ещё многим видам, пламя не причиняет вреда... Прощай, сладкая.

Шаг назад, как в танго. Если бы на похоронах танцевали... Поворачиваюсь, и слепо шагаю прямо с крыши. Зеркало Бездны переносит меня к Гуру. Он не мёртв. Он отрешился от себя настолько, что сливается с пирамидой. Сажусь рядом. Лечь с ним для меня неприемлемо. Почему? Не знаю. А пирамида начинает меняться. Это не камень. Это застывшее пламя Бездны. И теперь оно оживает. Вспомнилось "процесс пошёл". Какая только дурь не лезет в голову! Слёзы текут из глаз, я их не стираю, и не смахиваю. Пламя всё жарче. Скоро они высохнут сами. Почему Мессинг сказал мне "прощай"? Я вернусь. Маул прижимается ко мне тёплым толстеньким тельцем. Прячу его на груди, закрываю руками. Он маленький совсем. Я должна быть сильной, чтобы его не напугать. Мы выживем. Я — меняющая облик. Буду напоминать себе об этом. Тигрица моя не желает вылезать. Зачем ей в пламя? Что она, совсем с ума спрыгнула?

Языки огня жадно облизывают меня. Дыма нет. Значит, пока не закашляюсь. Странно... В горле не пересыхает, хотя пламя уже съело мою одежду. И Гуру лежит нагой и отрешённый, в чёрном пламени Бездны. Жаль, что я не художник. Рисовать я училась, но таланта нет... Больно. Начинаю напитываться болью, старательно маскируя её от маула, который тихо шевелится, сворачиваясь клубочком на моих руках, прижатых к груди. Хорошо, что я прошла Семинар. Когда-то я сняла боль Гуру. Тогда он добровольно вошёл в пламя Бездны, чтобы закрыть её для чужих, сделав петлю времени. А потом, магия, ставшая болью, рвала его на части...

Мы переместились. Ощущение Пространства другое. Не знаю, как я это определила... Тело Гуру начинает "течь", растворяясь в пламени. А я скоро не выдержу уровня боли... Всё во мне замерло, а другой облик... Есть ли он у меня? Пламя, кажется, пронизывает меня насквозь. Потому что огонь уже внутри меня. Прогорела кожа? Или где? Маул плачет. Стараюсь абстрагироваться от боли, причиняемой мне пламенем Бездны.

Я сама — огонь. Я — чёрное пламя. И когти у меня — серебряные ятаганы. Но я — не дракон. Крыльев нет. А хвост — есть! Чёрный, глянцево блестящий сгустившимся пламенем Бездны, с шипом на конце, напоенным ядом. И клыки мои с когтями — тоже ядовиты. Самец рядом опасен. И красив. Чёрные когти, шипастый гребень вдоль хребта, хвост, нервно извивающийся по алому песку Бездны. И броня блестящей чёрной чешуи отливает нефтяной радугой. Раздвоенный змеиный язык пробует воздух, голова на длинной шее поворачивается ко мне: оскаленные чёрные клыки, глаза с ярко-алым вертикальным зрачком... и яростный рёв пронзает пространство. Хвост щёлкнув обрушивает в пыль небольшую скалу...

Маул исчезает в стороне. За кругом алого светящегося песка. А мы с самцом вцепляемся друг другу в глотки. Бесполезно. Чешуя бронированная. Клыки скользят, не причиняя вреда. А если сдавить челюсти сильнее, то выскальзывает из клыков, вызывая неприятные ощущения в челюстях. Пускаю в ход когти. Как красива алая кровь на серебряных когтях! У самца когти чёрные... И кровь на них тоже смотрится чёрной... С упоением рвём друг друга когтями. Достаю его хвостом. Яд попадает на чешую и с шипением начинает её разъедать. Чуть подождать, и смогу вцепиться. Самец неядовит. Но силён. Очень... Хватает меня клыками за шею, и перебрасывает через себя. Обрушиваюсь на песок, шея, к счастью не сломана. Изворачиваюсь, и получаю ещё один удар. Пытаюсь встать... Яростный рёв, удар хвостом и головой одновременно, переворачивает меня беззащитным, покрытым гладкими чешуями брюхом кверху. На спине и боках чешуя с режущими кромками, а на беззащитном пузце — гладкая. Бью хвостом и лапами, целясь хвостом в глаза самца. Скорей перевернуться, пока не вспороли брюхо чёрные ятаганы когтей.

Перевернуться я успела, а подняться самец мне не позволил. Клыки вцепились в холку... Бездна содрогается от удовольствия вместе с нами. Рёв наслаждения заставляет пустыню трепетать. Отключаюсь. Теперь уже полностью. Маул урчит, пробравшись ко мне мимо потерявшего сознание самца. Самца надо убить. Он может повредить моим детёнышам. Но сначала я отдохну немного... Бездна убаюкивает, шепча неразборчиво... Слышно только "моё дитя...". Засыпаю на приятно горячем песке...

Глава восемнадцатая. Новый Повелитель, или "из огня, да в полымя..."

Просыпаюсь, привычно, в руках Гуру. Пахнет земляникой. Маул урчит, довольный. Он подрос немного. Поймал какую-то зверушку, и мучает её, развлекаясь. Всё-таки маулы ближе к кошкам. Глаза открывать мне лень. Но, наверное, надо. Я прекрасно выспалась... Стоп... А где мы находимся? Мы же были в пустыне!

— Кошка... Проснулась? Иди ко мне. Пожалуйста.

Придирчиво рассматриваю Гуру. Вроде бы никаких изменений. Может быть, мне всё приснилось? Насчёт пламени Бездны и битвы бронированных чудовищ, одним из которых была я сама?

— Твой Безднов облик прекрасен... Трогательные серебряные когти... Как красиво подсвечивает их кровь!..

— Так мы в Бездне? Или где? Я думала, мне приснилось...

Вспоминаю, что собиралась съесть Гуру, говорить ему не стала, всё равно он считал уже мои воспоминания.

— Самки Бездны более опасны. Хотя самцы, к счастью, сильнее.

Ага. Вспоминаю чёрные клыки, вцепившиеся в мою холку... Гуру притягивает меня к себе. Мы нагие, одежда сгорела... Сливаюсь со своим мужчиной на земляничной поляне. Бездна добра к своим детям. Маул довольно урчит, а мы валяемся на травке. А ночью? Опять превращаться в бронированных не знаю кого? Интересно, у меня теперь тоже чешуя будет появляться? Если мне попытаются перерезать горло?

— Кошка... вечером вернёмся домой. А пока...

И опять я кричу от счастья... А Бездна... Она радуется... Чему, спрашивается вопрос?

Отдышавшись, решительно встаю, и иду знакомиться с местностью. Когда ещё я окажусь здесь? Через пять лет. С Мессингом.

— Киса моя, ты сделала выбор. Забудь о Маре.

— Я вернусь к нему. Я должна была пройти с тобой в пламя Бездны. Но я вернусь к Маре.

Злобное шипение в ответ. Маул тоже шипит. Не на меня, — на Гуру. А Бездна насторожилась... Правильно ли моё решение? Не знаю. И Бездна тоже не знает. А Гуру знает, и Мессинг сказал мне "прощай"... Тоже думает, что знает.

А мне всё равно, что эти оба-два себе напридумывали. Я уже настроилась на пятилетние смены "возлюбленных Повелителей". И почему я должна себе отказывать? У самих "многие жёны", количество которых позволяет не задумываясь ломать им шеи... Гррр!

— Кошка...

Поворачиваюсь к Гуру. Он грустный. Мне становится... стыдно? Нет. Обнимаю, заглядываю в глаза. Гроза притихла, даже привычных голубых искр не видно. Действительно опечален. Раскрываюсь перед своим мужчиной полностью. Все чувства обнажаю, не скрыв ничего. На мгновение испугалась, думала, — придушит. Нет. Улыбнулся насмешливо, притянул к себе, склонился, чтобы уткнуться в шею.

— Кошка... Я буду с нетерпением ожидать своей очереди...

Фыркаю от смеха. Как ни старалась удержаться, чтобы не обидеть, — не выдерживаю. К счастью, Гуру меня понимает. Хохочем вместе. Падаем в траву, маул радостно скачет вокруг нас и по нам. А до вечера времени — вагон, и маленькая тележка. Проводим его, сочетая приятное с ещё более приятным. И полезное для Бездны. Способствует повышению её жизнестойкости. Не знаю только каким образом... Но Гуру виднее. Ага, он ростом выше. Я им обоим по грудь. И Гуру, и Мессингу. Как-то он меня встретит... Может, не примет, обидевшись...

* * *

Меня даже не впустили в столицу. Вежливо остановили на пропускном пункте, обязательном для всех, кроме Повелителей. Почтительнейше предложили препроводить Домну Тигру в любое угодное ей место. Гррр! Интересно, это распоряжение Мессинга? Или где? Но! Это не мои проблемы. К Гуру я в течение пяти лет приближаться не намерена. Не фига баловать. Манипулировать собой я могу позволить до определённых лично мною пределов. А самодеятельности в этом конкретном вопросе я категорически не приветствую. Короче, пожимаю плечами, и поворачиваюсь к столице спиной.

У меня есть дом на побережье. Вот туда и отправлюсь. Маул плачет. Такой маленький и несчастный...

Мысленно соединяюсь с Бездной. Так ничего и не поняла из объяснений Гуру. Как он призывает Зеркало Бездны. Пробую достичь желаемого, руководствуясь своими инстинктами. Ага. Учитывая то, как я прохожу свободные врата, умудряясь попасть не только не в то место, но даже и не в то время... Но! Бездна добра ко мне. Или поговорка "дуракам везёт" в моём случае срабатывает без сбоев. Наблюдаю окрестности своего жилища, пока не покидая безопасную Бездну. Как звучит! Могла ли я когда-нибудь предположить, что Бездна для меня будет безопасной в отличие от остального мира... Смешно. Точнее: "всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно" ( М.Ю. Лермонтов "А.О. Смирновой").

Вроде бы всё спокойно. Дом "законсервирован" лордом Сэ "под меня". Теоретически, чужие попасть в него не могли. Простенькое заклинание "проходи мимо". Вспомнила в одном из фантастических романов описывался защищающий от воров артефакт с заклинанием "ничего важного". Сэ вместе с Солли из моих сумбурных описаний создали вот такую обманку. Мы тогда отдыхали, приходя в себя после практики второго курса, и мои лорды маялись бездельем, поскольку отец Иаков запретил нам любые действия, даже писать отчёты в течение двух недель... Пытка бездельем...

Интересно, пустит ли дом меня. Я изменилась в Бездне. Не знаю как, но чувствую, что изменилась. Раньше я не могла "призвать Бездну". А сейчас Бездна во мне, и я вызываю её из собственной сущности. Ладно, хватит рассусоливать. На всякий случай накрываю местность пологом некроманта, и выхожу из Сумра... кхм, из Бездны. Маул принюхивается к зелёной дымке, являющейся видимой частью полога. Мне видимой. И маулу, как оказалось. Надо ему имя придумать...

Прохожу к дому, открываю дверь. Пусто. Всё спокойно. Бездна во мне принюхивается к дому и окрестностям, а маул, протиснувшись мимо моих ног, бежит осваивать новую территорию. Вот так. А я и забыла, что, согласно традиции, в дом первым должен входить котик. Вхожу в дом. Включается режим "расконсервации". Дом "оживает". Надо озаботиться служанками. Завтра схожу в деревушку, может быть кого-то найму. Или рабынь купить? Завтра... Всё завтра. Устала. А, может, перенервничала. Есть хочется... Пошла в кухню.

Чем хороша магическая "консервация", так это сохранностью продуктов и чистоты в доме. Ни пылинки не упало. Кроме моих следов. И маула, естественно. Полезла по ларям. Нашла хлеб, окорок, солёные огурчики, и ещё много-много всего. В общем с голоду не умру, что радует. Заварила себе чай с корицей, соорудила сэндвич из ржаного хлеба с окороком и огурчиком, и на сладкое достала сухое варенье из слив. Муррр. А после всего этого ещё слопала огромный персик. Вымыла посуду... Нет, завтра надо купить трёх рабынь. Я обленилась донельзя. Но! Пока Сэ платит, буду лениться. Маул доволен. Притащил из сада полёвку, и лопает с урчанием, деликатно откусывая по кусочку. Сплошное умиление. Поставила ему воду в мисочке. Глупый зверёныш устроил купание. Пришлось вытирать и его и пол. Назову его Мурзиком.

Уселась на террасе в кресле-качалке. Закуталась в плед, маул теребит бахрому, а я дремлю на вечернем солнышке, слушая шум моря. Когда ветер ощутимо похолодел, пришлось идти в дом. Прошла в спальню. Ванну принимать не стала, ограничившись душем. Улеглась спать. Маул плачет, прижавшись ко мне тёплым бочком. Обнимаю зверёныша, шепчу: "Нам никто не нужен, котик, мы и без них проживём..." Уснула в слезах.

Проснулась под урчание маула. Интересно, чем он так доволен? Глаза открывать лень... И вообще, всё лень. Но, чтобы не превратиться в овощ, надо вставать. Поворачиваюсь на другой бок... Точнее, поворачиваться я начала, и поняла, что не одна в кровати. Дом я не закрыла, нет у меня такой привычки. Но полог никого не пропустил бы. Принюхиваюсь... Запах знакомый... Проснуться, или?..

— Открывай глазки, сладкая. Ты уже проснулась.

— Гррр! Я тебя не звала! У тебя есть столица, в ней и сиди!

— Ты дерзишь, но я тебя прощаю. Сладкая, наказание страже за самоуправство можешь назначить сама. Я искал тебя в Бездне. Потом вспомнил про этот дом. Лаки тоже ищет тебя. Почему ты не вернулась к нему?

— Потому, что эти пять лет у меня другой "возлюбленный Повелитель" мин херц.

— Я счастлив, сладкая. Вечером увидимся.

Схватил меня за плечи, жёстко. Жадный поцелуй. Я обнимаю его, прижимаясь всем телом, осторожно отцепляет меня от себя:

— Вечером, сладкая. Много дел...

Укус за мочку уха, я отшатываюсь, и падаю с кровати. Точнее, начинаю падать. Мессинг останавливает моё падение в воздухе, подхватывает меня, и осторожно усаживается, держа меня на руках:

— Сладкая, будь осторожнее. Леди-магистр Гильдии целителей будет жить здесь и присматривать за тобой. Следуй её указаниям, пожалуйста. Не знаю, почему мне так везёт, что ты второй раз попадаешь в мои руки с чужими детьми под сердцем... Но я себе не прощу, если с детьми Лаки что-нибудь случится.

— Ик! С какими детьми?! Я ничего не чувствую! Крыша съехала?!.

Мессинг молча смотрит на меня, а я вспоминаю, что хотела убить Гуру, чтобы он не навредил моим детёнышам. То есть моя динозавровая ипостась уже знала о детях. Блин, а кого же я рожу, если я была динозаврой? Или это было раньше?.. Сижу с обалделым видом, смотрю на Мессинга.

— Сладкая, всё будет нормально. Ты — меняющая облик, так что твои дети родятся детьми. На твой второй вопрос отвечу: тебя никто бы не пустил в пламя Бездны, если бы ты была беременна. Это я проверил сразу после твоего заявления о желании уйти с Повелителем. Так что ваши дети, как полагается, зачаты в Бездне. Всё, ушёл. Осваивайся на новом месте.

— На каком ещё новом? Я здесь жила!

— Здесь, тебя никогда не было. Я обещал тебе поместье с прилагающимися лесом, морем, степью, и так далее. Поскольку ты запросила ещё и тундру с болотами и саванной, пришлось поработать с Пространством. Но всё это у тебя теперь есть, сладкая. Дар получишь позже. Сейчас у меня нет возможности вырваться. Один поцелуй.

Опять хватает меня в охапку, и целуууееет... Оххх! Обрушиваюсь на постель, мечтая утянуть туда "возлюбленного Повелителя", а он ехидно мне улыбается, и... исчезает. Ууу, гад! Мурзик урчит, довольный. Ну да, Мессинга он любит. Это к Гуру у него доверия нет. А я в шоковом состоянии. Опять трое. Зачатые динозаврой от динозавра. Плевать, что на самом деле Бездновы твари — всего лишь обличье для безопасного в ней нахождения... Интересно, что скажет леди-магистр? Сможет она определить пол ребёнков, зачатых несколько часов назад? Дурдом! И какой дар я получу позже? Муррр? Гуру подарил три комплекта клинков... Кстати, да! Надо ознакомиться с местностью, с обитателями... И есть хочется. А где мои рабыни? Я сама должна одеваться? Ууу, не нравится мне это...

Встаю с кровати... На мягкий ковричек. Дорожку, точнее. Дорожка протянулась к стене. Иду по ней, мечтая об удобствах. Автоматика сдвигает стену, за которой вожделенные атрибуты цивилизации. Соседнее помещение — умывальная. Всё почти так же, как в доме Гуру. Интересно, а бассейн?

При входе в умывальную обнаруживаются коленопреклонённые рабыни. Судя по металлическим ошейникам и клейму, выжженному на нагих бёдрах. А Гуру своих рабынь не клеймил. Ой-ёй... Куда нас попали! И Гуру остался бы со мной в койке. А мин херц отбыл заниматься делами... Нууу, захотела курица разнообразия, хлебай уполовником. Но! Маул урчит. Мне это нравится? Умываюсь, причёсываюсь, одеваюсь... Точнее, умываюсь я сама, а причёсывают и одевают меня — рабыни. Непривычно яркие цвета. Белая туника, ярко голубая стола, и палла цвета ивовых листьев. Такой комплект у меня был. Мессинг одел меня, при встрече на пиратском корабле.

Маул путается под ногами, цепляясь за паллу. Зверёныш хочет гулять и играть. А я хочу есть. Рабыни пятятся к дверному проёму. Прохожу в него. Помещение, размерами с самолётный ангар. Вероятно, что-то типа гостиной. Диванчики, столики различной высоты, ковры с подушками, сундуки вдоль стен... Фонтан с пираньями, как же без него!

— Завтракать я буду на свежем воздухе.

Говорю в никуда, но стена "растворяется" в воздухе, открывая небольшую террасу в саду. Мраморные стол и два ложа. Короче, место для личных бесед. Есть лёжа я никак не привыкну. Усаживаюсь за стол. Похоже, он был накрыт невидимой скатертью-самобранкой. Появляются разнообразные блюда. Ограничиваюсь овсянкой, курагой и большим яблоком, съедаемым с сыром. Чай, настоянный с палочкой корицы. Муррр. Подремать? Или? Мурзик скачет по столу, разбрасывая посуду. Ополаскиваю руки в чаше с розовыми лепестками, рабыня промокает их полотенчиком, и иду гулять, пока зверёныш весь дом не разгромил. Мин херц сказал осваиваться на новом месте. Придётся выполнять. Что-то я начинаю его побаиваться. Загонит меня в тундру. И будет с вертолёта охотиться...

Глава девятнадцатая. Мессинг, или "невозможное, — возможно..."

Весь день шастали с маулом вокруг дома. Далеко пока отходить не рискую. Выяснила, что бассейн находится во внутреннем дворике спальни. Дворик небольшой, всего раз в шесть больше, чем сама спальня, в которой всего-то метров сто двадцать — сто тридцать. В общем, негде развернуться. С другой стороны, если в дом попасть в Бездновом облике... Становится понятной ширина коридоров и высота потолков в доме Гуру. А здесь я пока не осматривалась. Жду Мессинга. Пусть представит мне обслугу и так далее...

И вообще... Стрёмно как-то. Клейма на рабынях заставляют задуматься. У Лаки рабыни держались посвободнее. Ненавязчиво-почтительно. А здесь, сегодня, я почувствовала себя византийской императрицей. Хотя, целовать подошвы пурпурных сандалий, не мешая базилиссе идти, дозволялось лишь византийским патрициям и патрицианкам. А если неловкий поцелуй императорских подошв мешал движению, незадачливого придворного казнили. Таки я что? Теперь по византийским законам жить буду? Не хочу! Не нравится мне это! И в ядах я не так хорошо разбираюсь... А в Византии травили всех направо и налево...

Манеры здешних рабынь мне не по нутру. Каждую мою вещь почтительно целуют, прежде чем облачить меня в неё. Включая обувь! Такого бардака даже Сэ не устраивал! И пожаловаться на рабынь страшно. Что с ними Мессинг прикажет сделать? Или со мной? Меня он вроде бы собирается беречь, пока я ношу детей Лаки. Голова разболелась от мыслей. Вышла на балкон, валяюсь на ложе, нюхаю сирень, которая вроде бы должна уже отцвести, а вот поди ж ты! Сколько сил и энергии требует заклинание вечного цветения я примерно представляю... Мессинг любит сирень? Так же как я? Или где?

— Достаточно, что ты любишь сирень, сладкая. Устала? Глазки грустные... А вечное цветение достигается темпоральной магией. Только и всего.

— Ага. Понятно. Только и всего. Гррр!

— Вставай, пошли.

Поднимает меня за предплечье, щёлкает пальцами, одевая меня в знакомый кошмар дальтоника, ну и чулочки с поясом, туфельки перчатки, шляпка-таблетка с вуалькой, и крошечный ридикюльчик у пояса... Сам в чёрном с серебром. Ну Мессинг в своём нормальном облике всегда был для меня принцем Корвином из "Хроник Амбера" Роджера Желязны. То есть, когда я читала Желязны, то видела принца Корвина именно таким. Высокий, худощавый, гладко выбритый, черноволосый и зеленоглазый, с жёсткими губами чёткого рисунка. Весёлый и сильный...

— Продолжай, сладкая. Мне нравится, как ты меня воспринимаешь.

В ответ на насмешливую улыбку показываю язык. Нарываюсь на поцелуй, и получаю его. Платье мгновенно стало тесным и неудобным. И вообще, спальня так близко, а мы куда-то собрались...

— Мы ненадолго, сладкая.

Ещё один щелчок пальцами, и вызывающее тихий ужас платье скрывается под чёрным плащом из аксамита. И мы шагаем... во внутренний двор какого-то готического собора. А дома вокруг, как в Москве. И люди на улице говорят по русски. Или это и есть Москва? Разве у нас есть такие храмы? Хотя, мечеть есть на Проспекте Мира, почему бы не быть и костёлу?

— Это твой город, сладкая. Скоро начнётся Месса на латыни. Ты ещё можешь заказать молитву по своей подруге... Забыл, как её имя.

— Аманда. Её звали Аманда.

А голос мне не повинуется, говорю сдавленным шёпотом. Прошло столько лет. Я заказывала Мессу по Аманде и девочкам в Африке, а после у меня не было возможности попасть на Землю.

— Ты пойдёшь со мной?

— Если ты этого желаешь.

— Пожалуйста, будь рядом со мной, мин херц.

Молча кивнул головой, и пошёл ко входу, поддерживая меня под локоть. И меня охватывает горячая благодарность к Мессингу, который вспомнил, и позаботился... Прошли в ризницу, я шла на цыпочках, чтобы не цокать высоченными каблуками. Мессинг усадил меня на стул, и сам поговорил со святым отцом, заказав заупокойную Мессу по Аманде и девочкам. Внёс пожертвование, и вывел меня из ризницы. Мы сели на пятой скамье. Чтобы видеть алтарь, и не мешать тем, кто пойдёт к Причастию. Когда заиграл орган, я чуть не разрыдалась. Даже Мессинга пробрало. Я повторяла со всеми слова молитв, — странно, как память их сохранила; а Мессинг просто тихо сидел рядом. И никто не выступил с замечаниями о неподобающем поведении...

Потом, мы вышли из храма, обогнули его, и, не выходя из двора, переместились... на карнавал? Странно... Это опять Земля, но судя по обстановке, это Латинская Америка. Ой, точно, статуя Христа... Значит это мы где? В Рио-де-Жанейро? И здесь карнавал. А он в Бразилии происходит в феврале. Вот как мы смогли из летней Москвы перейти в зимнюю Бразилию? Мессинг хватает меня за руку, плащ уже куда-то пропал, и моё платье здесь не режет глаза своей яркостью, а наоборот, органично вписывается в обстановку. Мы танцуем танго. Так, как танцевали на императорском балу... И нас только двое. Карнавал остался фоном, а здесь, во Вселенной, мы одни. Мужчина и женщина. И танго, которое не кончается, потому что танго — это жизнь...

Потом, к нам проникает окружающий мир. Восхищение и аплодисменты. Мессинг улыбается по мальчишески беззаботно, кланяется кивком по военному, и тащит меня в уличное кафе. Попробовали местную кухню... Нет слов. А вокруг танцуют и веселятся. Присоединяемся. Какие-то туристы фотографируют нашу группу... Глядишь, ещё из Голливуда прискачут в Бездну, предложить Мессингу контракт. Он выглядит так, что все женщины смотрят и вздыхают... Пора возвращаться. Пока "возлюбленного Повелителя" не сманила какая-нибудь Мисс Вселенная.

Ехидная улыбка, и куртуазно протянутая рука. Вот вроде бы простой жест: предложить женщине опереться о его руку. Но! Почему я вижу пену кружев, выплёскивающуюся из рукава, и стекающую с изящной кисти? И я уже не я, а высокородная дама, кончиками пальцев, из под кружевной мантильи, прикасающаяся к руке своего спутника. Во дурдом! А я думала, что Лаки умеет играть, поскольку актёр! Ах да! Князь Мара — Повелитель иллюзий...

Один шаг... И мы дома. То есть в спальне Мары.

— В твоей спальне, сладкая. Это твоё поместье. И спальня — твоя. Иди ко мне.

Делаю шаг, отделяющий меня от "возлюбленного Повелителя", оказываюсь в кольце рук... Как мы очутились в кровати, будучи уже абсолютно нагими, я не вспомню даже под страхом смерти. А потом была ночь... По моему у Анатоля Франса в "Острове пингвинов" я прочитала, что шанс найти свою, кхм, физиологическую пару, составляет примерно один на триста двадцать пять тысяч. Таки мне это удалось раньше. Моя душа парила в небе. Всю ночь. Я не помню, что и как мы делали. Судя по перевёрнутой вверх дном спальне, многое и разное. Но это не важно. Надеюсь, за пять лет я попривыкну, и смогу достойно перейти в руки Гуру. Не рыдая и не цепляясь за Мессинга. А пока, проснувшись на рассвете, смотрю на него и не могу насмотреться. А он улыбается во сне. И улыбка его не котовья, как обычно, а светлая, как у довольного ребёнка. Я влюбилась, что ли? Глаза закрываются, и я засыпаю снова.

Просыпаюсь жмурясь от поцелуев и прикосновений. Я растворяюсь... не могу подобрать достойных слов. Если Гуру заставлял моё тело петь от восторга, то с Мессингом я одновременно везде и нигде. Смотрю на мир с высоты и наблюдаю его изнутри... Я не знаю таких слов, которые описали бы моё состояние. Не хватает образования. Даже если эти ночь и утро будут единственными, я запомню их навсегда. А сравнивать... Не буду. Нельзя сравнивать то, что даже невозможно сформулировать.

— Сладкая, не отвлекайся. Много думать тебе не надо. Мне скоро уходить, времени мало.

Опять кусает за ухо. И опять я чуть не падаю с кровати... У меня там нервный узел что ли? Или где? Но! Не отвлекаемся, занимаемся исключительно "возлюбленным Повелителем"...

— Правильно мыслишь, сладкая...

Выныриваю из астрала под урчание маула. Котик с успехом заглушит двигатель представительского авто. Мин херц никуда не торопится, лежит, опершись на локоть, рассматривает меня.

— Сегодня побуду с тобой, сладкая. Покажу тебе твоё поместье. Посетим ближайший городок... И я ещё не преподнёс тебе свой Дар.

Он так и произнёс это слово. С большой буквы.

Бегу в удобства и умываться. Выхожу из умывальной и попадаю не в руки рабынь, а на руки к Мессингу, облачённому без особых излишеств, — в набедренную повязку, которую мне сразу захотелось с него снять. Рабыни сидят на коленях вдоль стены. Не двигаются, но и на статуи не походят, выглядят вполне себе живыми. Хорошая школа. Небрежно касаюсь их... Ужас и восхищение. Мессинг для них бог. Недобрый, непредсказуемый, обожаемый и пугающий до судорог. Только теперь поняла, что имел в виду Мессинг, говоря, что я не умею вести себя как рабыня. Мне до таких ярких чувств далеко, как до звезды.

— Зачем тебе чувства, сладкая... Не надо бояться меня, я хочу дарить тебе радость...

Шепчет мне в шею... Спросить? Почему именно сюда все утыкаются? Или там выходы секреторных желёз? Кошки обычно трутся, оставляя метку. Маул урчит требовательно. Приглашающе шевелю пальцами, зверёныш понятливо путается под ногами, вынуждая Мессинга подхватить его под толстенькое пузичко и забросить ко мне. Один шаг, и мы... На коралловом острове! Йеххх! Не хватает пиратского галеона с сокровищами. Впрочем, что это я? На галеонах сокровища вывозили благочестивые испанцы, изъяв их у язычников. А пираты плавали на фрегатах, барках, бригах, и тому подобных корветах. Но горизонт чист, ни одного паруса, равно как и облачка. Маул вцепился в меня коготками, требует опустить его на землю. По песку крабы бегают, маул весь взволновался. Они же боком бегают!

Мессинг осторожно ставит меня на ноги, не выпуская из рук. Маул вывернулся, и плюхнувшись на песок, вприпрыжку поскакал к крабам с восторженным мявом. А я тону в зелёных глазах...

Вокруг нас плещется тёплое море. Дно где-то глубоко внизу... Мессинг удерживает нас обоих, а я делаю всё, чтобы окончательно нас утопить. Над морем разносится мой восторженно-бессвязный лепет и его стоны. Море сияет, отражая солнце, и поэтому я не сразу замечаю острые плавники. Огромные. Шесть штук, барражируют по кругу, постепенно сужая его.

И только сейчас, в непосредственной близости от акул я поняла, насколько изменилась в Бездне. Вместо страха во мне пробуждается хищный азарт. Мессинг подмигивает мне, и мы... Меняемся в судорогах взаимного наслаждения. Я сильная, быстрая и очень, очень голодная. Детёныши во мне ждут пищу. Два самца и самка. Где-то на периферии появилась мысль: как в прошлый раз, но она мне ни о чём не говорит. Самец рядом со мной крупнее меня и более опасен. Может быть его следует убить? Нет. Мне он не угрожает. Синхронно разворачиваемся к добыче. Почему я решила, что они огромные? Так... На один зубок...

Море прекрасно. Тёплое, полное пищи. Самец кружит рядом, ласково покусывая за спинной плавник. Говорит, что пора возвращаться. Куда и зачем? Непонятно. Может, мне его всё-таки убить? Детёныши у меня уже есть. Ах, это не его детёныши. Есть ещё один самец. Тоже крупный и сильный. Значит, этот пусть живёт. От него тоже получатся здоровые, сильные детёныши. Но тогда надо подчиниться? Возвращаться? Встаём нос к носу, и... Я опять в объятьях Мессинга. Только дальше от берега. Плывём наперегонки. Точнее, это я плыву наперегонки, а Мессинг кружит вокруг меня, умудряясь поглаживать, не снижая темпа. Издевается, гад!

На берег меня, естественно, вынесли на руках. Плюхнулись на горячий песочек... Муррр... Мурзик налопался крабов, сидит жмурится на солнышке. Ой-ой-ой! А как же я свою гриву расчешу?! От морской воды и песка волосы спутались. Рабыни с ней не справятся.

— Сладкая, что за детский лепет?

Хищно взмывает в воздух, подхватив меня. Я вся в песке и соли от морской воды. Мессинг — не лучше.

Пассы руками. И я визжу от восторга, не сдерживаясь, как в прошлый раз, от вихря газированной воды, окутывающего меня облаком. И мурлычу в тёплом воздухе пахнущем морем, хвоей и сиренью. Я снова освежённая, чистенькая, с блестящей пышной шевелюрой, которая, с момента предыдущей бесконтактной мойки, успела дорасти до места "откуда ноги растут". То есть задни... кхм, филейную часть уже прикрывает.

Слово на непонятном языке, а может, это и не язык вовсе, и я вижу как бесконтактная мойка выглядит со стороны. Мессинга окутывает искрящийся туман, а потом вокруг него взвихряется воздух. Море, хвоя и что-то ещё, — не цветочное. Сирень добавляется только для меня по-видимому. Или для женщин Мессинга? Интересно, чем пахнут женщины в его гареме...

— Сладкая, ты ревнуешь? У меня нет гарема. Есть ты, и есть рабыни. Ревновать к вещам, смешно. Можешь считать, что ты — единственная.

Ага... вспомнила, как выглядят его рабыни... Где он таких находит? Или их специально выводят? Чистая женственность, плюс осознание полной своей бесправности... И красивые, как на подбор. Я видела около дюжины рабынь и каждая может служить эталоном красоты и женственности. И нет среди них ни одной похожей. Все разные. Сходство только в обожествлении Мессинга, металлическом ошейнике, и клейме, отмечающем каждую из них. А я, по сравнению с ними... А-а-а, что говорить! Мысленно махнула рукой.

— А почему у тебя нет гарема, мин херц? Я так поняла, что это политика.

— Политикой у нас Лаки занимается. Ему и карты, то есть, гарем в руки. А я когда-то давно, ещё в юности решил, что ни одна женщина не будет мне женой. С рабынями проще. Когда они мне надоедают, я их дарю кому-нибудь. Или... не важно.

— Ты меня тоже клеймить собираешься? После того, как родятся дети Лаки?

— Сладкая... — тяжёлый вздох. — Ты, — не рабыня. Ты наложница. Моя и Лаки. Сколько можно выяснять свой статус? Я тебе устал объяснять.

— Я сравниваю себя с твоими рабынями, и не понимаю, почему... Эмпатия так много значит для вас? Для тебя и Лаки? Отец Иаков сказал, что эмпатия — это наркотик для телепата. Мне обидно чувствовать себя наркотиком.

— Сладкая, ты дура полная. Впрочем, я тебе уже это говорил. Эмпатия, — это дополнительное твоё преимущество. Но, отнюдь, не главное. Среди моих рабынь есть эмпаты. Но ты ещё и кошка. И... я сам не знаю, почему. Я думал об этом все годы, когда обшаривал Вселенную, в поисках тебя. И не придумал ничего. Вот Лаки — увидел на твоей ауре мою метку, и решил защитить, и присмотреться поближе. И... пропал. Так ли это важно?

— Мне непонятно. Ты поставил метку на мою ауру... ладно, я не буду скандалить по этому поводу. Потерял, когда я прошла свободные врата. Допустим. Потом у меня на пальцах появились метки от ваших перстней власти. И ни ты ни Лаки не смогли меня найти. Когда я ушла из Бездны.

— А ты посмотри внимательнее на свои метки. Ты помнишь, как они выглядели?

Смотрю. Старательно вспоминаю светящиеся символы синий, а позднее алый, гаснущие на пальцах.

— Символы изменились. И их стало меньше. Как такое может быть?

— Бездна. Она признала тебя. Ты слышала, что-нибудь? Там, в Бездне?

— Я засыпала после... ну... кхм, ладно. И слышала только "моё дитя". Я подумала, это потому, что я хотела тогда убить Лаки, чтобы он не повредил моим детям. Я была динозаврой тогда.

— Кееем? — весёлое изумление.

— Дракона, у которой нет крыльев, но имеются ядовитые клыки и когти и шип на конце хвоста... Я не знаю, какое определение подходит к бронированной махине подобной пятиэтажному дому.

— Я тоже не знаю. Значит Лаки был... динозавром? Интересно.

— Подумаешь! Ты вот вообще был этим, как его... мегалодоном. Динозавровой акулой, то есть. И я вслед за тобой тоже стала такой. Зато я теперь знаю пол детёнышей. Два самца и самка. Как в предыдущем выводке.

— Слышал бы Лаки, как ты называешь его детей, сладкая. А Бездна говорила с тобой. "Моё дитя..." Я должен обдумать это. Но позже. Символы изменила Бездна. Мы не можем тебя найти, если ты этого не желаешь. А вот тебе дано право найти нас. Или позвать. Пойдём перекусим, и вернёмся в твоё поместье. И я ещё должен тебе Дар. Вечером. Пойдём, сладкая.

Глава двадцатая. Заблуждение Гуру, Дар Мессинга, или "бойтесь данайцев, дары приносящих"

Щелчок пальцами одевает меня в привычные тунику, столу, паллу. Лёгкие сандалии возникают на ногах. Мессинг одет отнюдь не по римски, как ожидалось. Брюки, куртка и высокие сапоги — чёрные, рубашка — серебристая. Куртка отделана серебром. Перевязь с лёгким клинком. Лёгким — в смысле, — не двуручником. А так... Я таким мечом махать бы не стала. Но дети Бездны обладают другим уровнем силы. Маул карабкается по мне на руки. Он так и не растёт.Точнее, вырос, — но совсем немного. Похож на крупного котёнка. Но аппетит у него, судя по обилию крабовых скорлупок, намного выше, чем у кошки. Наш кот съедал не больше трёх мышей за один присест. Ловил он их в гораздо большем количестве. Но с остальными он просто играл. Пока не замучает до смерти. Потом они были ему неинтересны, и он шёл ловить следующую мышь.

Мессинг берёт нас с Мурзиком на руки и делает шаг. Ни портала, ни пламени, ни вихря. Так перемещался лорд Авагду. Ах нет, лорд Авагду просто исчезал, чтобы появиться в другом месте. Но сходство есть.

Вышли мы на маленькой площади городка, находящегося вблизи от поместья. Я его видела с крыши дома. Городок, как городок. Люди почтительно кланяются, но без раболепия. Забавно. У Гуру рабыни держатся свободно, а свободные люди изнывают от почтительного восхищения. А у Мессинга — наоборот. Но этот вариант более приемлем. В конце концов свободные люди не должны падать ниц при виде Повелителя.

Устраиваемся на открытой террасе маленькой таверны. Хозяин спешит к нам, радуясь гостям. Он действительно радуется. Искренне, не напоказ. Мессинг заказывает мясо, похлёбку, какие-то салаты, пирог, фрукты... Мы завтракаем, или обедаем? Хотя... акулы были совсем маленькие. Ну... для мегалодона, конечно. Поесть никогда не мешает. Довольно мурчу, поедая вкусности. Терраса постепенно заполняется посетителями. Наш столик "наособицу". Рядом с нами никого нет. Пустое пространство, пересекать которое дозволено только хозяину, обслуживающему дорогих гостей лично. Перекусили. Я старательно прячу свою сытую осоловелость. А маул вскарабкался мне на колени, и сопит, сонный. Мессинг подхватывает нас на руки и шагает во внутренний дворик спальни. Укладывает меня на мраморное ложе, и ложится рядом, игнорируя соседнее, и, подперев голову рукой, смотрит на нас с маулом. Потом прижимает меня к себе. Я задрёмываю, нежась в его обьятьях.

Просыпаюсь от щекочущего прикосновения. Маул обнюхивает меня. А Мессинг дремлет. И я смотрю на него... Смотрю и не могу насмотреться. Удивительно. Ведь знаю, что завтра он уйдёт заниматься делами, точно также, как Гуру, не оглядываясь... Зачем я им? Абсолютно не способная любить. Даже себя. Ленивая, слабая, и наглая. Не красавица. Неужели эмпатия даёт такой кайф?

Маул шипит, впиваясь в меня отросшими когтями. Я вижу радугу боковым зрением. Гуру. Выходит из зеркала Бездны и медленно идёт к нам. Мессинг "просыпается", притягивает меня к себе, потом открывает глаза, удивлённый моей скованностью.

— У нас гость, мин херц.

— У тебя, сладкая. Ко мне в гости Лаки не заглядывает.

— Это вместо "Зачем явился?"

— Именно.

— Если я скажу, что соскучился по своей женщине?

— Поскучаешь в своём доме. Я, — скучал.

— Я помню, как ты скучал, Мара.

— Я тоже помню твоё повеление: "Не прикасаться к женщине".

Сижу, хлопаю глазами на "возлюбленных Повелителей". Интересно, подерутся, или словами побросаются? А маул улёгся и наблюдает как за мышами. Косой взгляд на маула, затем на меня. Улыбаюсь безмятежно. А Гуру всматривается в меня и бледнеет.

— Извини за беспокойство, Мара. Я больше не приду. И... Поздравляю. Вас обоих.

Он только сейчас понял, что у меня будут дети? И подумал... Открыла рот, чтобы сказать Гуру о его детях, и увидела взгляд "возлюбленного Повелителя". Нежный. Ик! У меня все мысли из головы вышибло. Куда там лорду Авагду с его ласковой улыбкой...

А Гуру повернулся, неловко, как слепой, и вошёл в радугу зеркала Бездны. Смотрю на Мессинга, ощущая, как недобро сужаются мои глаза. А маул рычит. Впервые рычит на Мессинга.

— Мин херц...

— Сладкая, тебя что-то беспокоит?

— Почему ты не сказал Лаки о детях?

— А зачем? Меньше беспокойства для тебя, сладкая. И для меня.

— Ему больно. Почему ты не позволил мне сказать о детях?

— Я? Я не сказал тебе ни слова запрета! Ты ко мне предвзято относишься, сладкая.

Булькаю от ярости, как кипящий чайник. Но возразить мне нечего. И как быть?

— Пойдём, прогуляемся. Сладкаяаа... Не застывай так. Завтра тебя осмотрит леди-магистр. И ты будешь под её присмотром. Я не могу рисковать детьми Лаки. А сегодня мы погуляем по твоему поместью. Но сначала, — Дар. Обними меня.

Обнимаю Мессинга. А сердце у меня "не на месте". Я никогда не видела Гуру в таком состоянии. Он всегда был "над" ситуацией. Ему больше шести тысяч лет! Почему такая реакция? Ах, да! Дети... А Мессинг жесток. Вот уж точно "кровные враги".

Мысли проносятся надо мной, как стрижи. А мы переместились куда-то в горы. Поздний вечер. Верхушки гор золотятся солнцем, а внизу, в долинах, тьма кромешная. Воздух прохладный. Закутываюсь в паллу. Мессинг запрокидывает голову и кричит. Это не крик в полном смысле слова. Человеческая гортань такие звуки издавать неспособна.

Далеко-далеко в вышине появляются... Птицы? Не знаю. Скоро рассмотрю. Чёрные точки стремительно растут, приближаясь к нам. И вот... На верхушку горы, где мы стоим с Мессингом, опускаются... Кони. И становятся понятными легенды о Пегасах. Вот только у этих коней иссиня-чёрная шкура — чешуйчатая, а маховые перья огромных крыльев заставляют вспомнить один из подвигов Геракла, — стимфалийских птиц. С металлическими перьями, подобными стрелам, с медными клювами и когтями. Копыта у лошадок тоже как стальные, а может, и ещё прочнее, судя по тому, как легко крошится гранит от лёгкого удара копытом... А красивые... Сердце замирает! Мессинг ждёт. И вот...

Он не иссиня-чёрный. Он подобен туману. Серебристо-сиреневый. Как кисть сирени, покрытая росой, сверкающей в солнечных лучах. А грива и хвост — серебристые. Смотрю на него, затаив дыхание. Остальные кони расступились, и это совершенное создание движется к нам. Не касаясь камня. Так мягко, как крадётся огромный кот. Длинная шея вытягивается. Голова приближается к нам. Что надо делать? Я не хочу его "оттолкнуть". Я хочу с ним подружиться. Это не маул. Это... Другом он не будет. Он или признает меня, или нет. Губы пересохли от волнения. Выпускаю кончики когтей, и "отворяю жилу" на правой руке. Тонкая струйка крови стекает по протянутой к коню руке. Момент истины... Мягкие губы касаются кожи, сцеловывая с неё кровь, заживляя ранку. Приношение крови принято. И конь приглашающе кивает мне.

— Его зовут Тающий туман. Это мой тебе Дар, сладкая. Ты принимаешь его?

— Да. Я благодарю тебя за этот Дар, мин херц. Благодарю и принимаю.

— Тогда отправляемся смотреть твоё поместье. Я помогу тебе.

Подхватывает меня под задн... кхм, филейную часть и усаживает на спину смирно стоящего коня. Почему его назвали Тающий туман?

— Это моё имя, всадница. Имя даётся взрослым. После поединков статуса. У жеребят нет имён. Не положено.

— Ты умеешь говорить?

— Только со своими. Ну и с всадником. С всадницей.

Слов не слышно. Общение мысленное. Интересно, а Мессинг слышит нас?

— Никто не слышит. Только ты и я. И твой маул.

Поворачиваюсь к Мессингу, желая узнать как он намерен перемещаться, и замираю от красоты картины — Мессинг верхом на крылатом коне, пританцовывающем от радости. Я понимаю, что от радости, не знаю, каким образом, но понимаю. Остальные кони покинули площадку. Я не заметила, занятая общением с Тающим туманом. Конь улыбается мне, демонстрируя огромные, — и почему я не удивлена, — клыки. Два клыка — ядовиты. И когти на локтевых сгибах крыльев тоже ядовиты. Я чую запах этого яда. А вот лебедюги — не имеют яда. Ну да, Солли сказал, что они вроде чаек Бездны. Тающий туман смеётся и взмывает в воздух. Тут же к нам присоединяется Мессинг. Отправляемся осматривать моё поместье. Ощущаю в себе латифундистку. Так и хочется сказать: "королевство маловато, развернуться мне негде".

Развернуться предлагается на жалкой территории, площадью не больше Красноярского края, который, как известно, "равняется четырём Франциям". Леса, горы, болота, пустыни, море, степь, саванна, тундра, озёра и реки — всё это присутствует, и изобилует жизнью. И всё это — моё. Ага, чтобы я не скучала, пока "возлюбленный Повелитель" занят делами Бездны. Но если прогуливаться по территории на Тающем тумане, то можно знакомиться с местностью не торопясь. Бездновы кони взмывают вверх, выбирают определённую точку, и спускаются вниз. Полёты по горизонтали они не уважают. Хотя парить в воздушных потоках, нагретых солнцем, любят...

Возвращаемся к дому. Спешиваюсь на руки Мессинга, говорю Тающему туману "до свидания". Интересно, а как мне его позвать? Кричать, как Мессинг, я не умею. Тающий туман смеётся, вместе с Мессингом и его конём. Гррр...

— Ты просто позови, всадница. Мы связаны, я услышу.

И кони улетают, взяв разбег по дорожке маленького парка. Пижоны. Но! Красиво, ничего не скажешь! А почему тогда Мессинг подзывал их криком?

— Я подзывал их всех. Всех взрослых н'гессов, не имеющих всадников.

— А если бы мне понравился другой нг... нге... короче, конь? Или если бы ни один из них не пожелал быть моим?

— Сладкая, ты себя недооцениваешь. Статусные поединки были недавно. А то бы мы наблюдали спор за всадника. За право носить тебя, сладкая.

— А почему все кони чёрные, а Тающий туман — светлый?

— Такие изредка рождаются. Примерно раз в тысячелетие. Зато не спутаешь. Или тебе не нравится его масть?

— Нравится. Ты позволишь мне поговорить с Лаки?

Тишина. Мессинг делает шаг назад, внимательно смотрит на меня, сузившимися глазами. Молчит и смотрит. Мне страшно, но я не отвожу взгляда. Потому что Мессинг жесток. А это неправильно. Не в вопросе о детях.

— Ты всё равно будешь их воспитывать. Согласно вашей традиции. Но если бы ты был на месте Лаки, мин херц? Пожалуйста...

— Поговори. Но маул будет с тобой. Лаки вспыльчив, знаешь ли...

Поворачивается и уходит в дом, оставив меня на площадке. Вот так... Тоже обиделся. Но! В первую очередь, — первоочередное. Прикасаюсь к рунам на пальце, посылаю зов. Открывается Зеркало Бездны. Затемнённое. Я не вижу, что находится за ним. Голос Гуру усталый и какой-то опустошённый:

— Слушаю тебя, Тигра.

— Лаки... Ты называл меня "киса моя"?

Несу какой-то бред, пытаясь собраться с мыслями, которые как назло ускользают, подобно рыбам, не даваясь в руки.

— Теперь это не важно. Ничего не важно теперь.

— Ты из за детей? Я должна тебе сказать...

— Я не хочу ничего слышать, Тигра. Не сегодня.

— Но я... Я хотела сказать... Дети, они...

Связь обрывается. Резко. Не хочет слушать. Вот сво... Маул рычит. А я думаю... Мессинг поэтому позволил мне вызов? Он ведь знает Гуру намного лучше, чем я. Он знал, что Гуру не будет меня слушать. А может, Гуру и не поверит мне. Решит, что я хочу "привязать" его к себе. А если поверит... Опять разборки... Но это уже не моё дело. А вот сказать, я всё-таки должна. Иначе потом буду выслушивать обиды, почему не сказала. Да и не в обидах дело.

Озираюсь по сторонам. Кругом деревья и темнота. Как я здесь очутилась? Вот вечно меня несёт куда-то... Надеюсь, это всё ещё парк. И тут что-то пушистое и когтистое карабкается по мне вверх. В глазах стремительно темнеет... Слышу испуганный плач маула, но проваливаюсь в темноту, ощутив лишь сильные руки, подхватившие меня, удерживая от падения...

Очнулась в спальне. Гуру и Мессинг не смотрят друг на друга, наблюдают за суетящимися рабынями. Рабыни шустро бегают под командованием леди-магистра. Делаю движение, собираясь встать с постели. Леди-магистр стремительно приблизилась и твёрдой рукой уложила меня обратно. Потом выгнала возлюбленных Повелителей, заставила их установить полог молчания, и начала осмотр. Я беспокоюсь. Леди-магистр не произносит ни слова. Под полог просачивается Мессинг, обнимает меня, успокаивая. Входит Гуру, смотрит на леди-магистра. На нас с Мессингом внимания не обращает. Я начинаю злиться.

— Беременность протекает нормально. Все дети развиваются. Если соблюдать прежние рекомендации, то нет причин для волнений.

— А можно я спрошу, леди-магистр?

Молча поворачивается ко мне. Ну не одобряет она меня, и не любит Мессинга. Но ответить она ведь может?

— Я меняющая облик. И мои дети изменяются вместе со мной. А кем они родятся? Смогу ли я справится с родами? Дело в том, что они зачаты в другом облике. Я беспокоюсь...

— Я не готова ответить на этот вопрос, Домна Тигра. Я подниму архивы, поговорю с теми, кто может помнить хоть что-то. Меняющие облик покинули Бездну много тысяч лет назад. Почти миллион лет назад, если точнее. А что не так с тем обликом, в котором были зачаты дети?

— На меня не смотри, дорогуша. Я тут ни при чём. Хотел бы, но это не мой праздник.

Гуру поворачивается, смотрит на Мессинга, на меня... Мелькнула мысль "убьёт". Маул спрятался за Мессинга и выглядывает настороженно.

— Кошка? — Шёпотом. — Ты это хотела мне сказать?

Молча киваю, заливаясь слезами. Вот почему я с Мессингом не плачу? Злюсь, смеюсь, но не плачу?

— Я заберу тебя.

Отрицательно мотаю головой. И чувствую, как Мессинг расслабляется, а я даже не заметила его напряжения... А леди-магистр смотрит на меня с интересом. Ну да, а что меня рассматривать? Беременна от одного Повелителя, а живу сейчас с другим. Делов-то! Если верно моё предположение, что дети Повелителей могут быть зачаты только в Бездне, то следующий выводок как раз будет вынашиваться при Лаки.

Лаки смеётся, а Мессинг рычит. Опять мысли мои читают, гады! Возлюбленные Повелители, то есть.

— Если бы всё было так просто, Домна Тигра... Даже попытки зачать детей в Бездне успехом не увенчались.

Оба Повелителя синхронно кивают. Ну это ладно. Таки получается, что леди-магистр ещё и телепат? Или я опять вслух говорила? Тишина... Ну и ладно. Мне скрывать нечего. А будет, что скрывать — тоже не привыкать. Мессинг натренировал.

— А может, это потому, что мы подрались перед этим... нууу... перед зачатием?

— Подрались? — Мессинг весело округляет глаза. Гуру испытывает неловкость.

— Ну да, а чего он напал на меня?

— Я не нападал, кошка, я ухаживал за тобой, выражая восхищение твоей красотой.

Издевается. Уууу, гад!

— Поправь меня, если я ошибаюсь, Лаки. Попытка перегрызть мне горло являлась ухаживанием?

— В том облике, — да.

— Дурдом...

На этой моей, ставшей уже привычной, фразе, лорды покинули мою спальню. А зеркало Бездны отправилось за ними. Маул любопытен. Как, впрочем, и я и леди-магистр.

— Я прошу твоего разрешения навещать Тигру, Мара. Хотя бы раз в неделю. Я не прикоснусь к ней, обещаю. Только если этого потребует обеспечение её безопасности. Но я хочу её видеть. Прошу тебя.

— Тебе нечем заняться, Лаки? Найти для тебя дело? В Тёмных мирах нет посланника.

Тяжёлая тишина. Гуру смотрит на Мессинга, голубые искры в глазах... А где-то вдали начинает собираться гроза. Мы с леди-магистром сидим как в кинозале. Перед Зеркалом Бездны, заменяющим экран.

— Ладно. Ты можешь проводить дни в поместье. Если Тигра пожелает тебя видеть. Мне будет спокойнее. Ты, находясь рядом, сможешь обеспечить её безопасность. А вот прикасаться к моей женщине, не надо. Я говорю об интимных прикосновениях. Я могу доверять тебе в этом, Лаки?

Молчание. Задумчиво сощуренные глаза... Кивок.

— Вот и славно. — Мессинг само радушие. — Поскольку мы все вопросы на сегодня решили, то не смею задерживать тебя, Лаки. Кстати, спасибо, что вовремя нашёл Тигру. Я не знал о её манере бежать сломя голову в никуда...

— Может, это проявляется в ней только когда она... ну, ты понимаешь, Мара.

— Во время беременности? Хммм... Возможно. Попрошу тётушку пожить здесь. Надеюсь, не откажет.

— Леди Роза? Откажет любимому племяннику?

Лорды рассмеялись чему-то своему. Ни я, ни леди-магистр не поняли этой шутки. Но! Хорошо, что мои "возлюбленные Повелители" смеются вместе. И завтра я увижу Гуру... Муррр...

Глава двадцать первая. Танцы-шманцы, или "Темп ускоряется..."

Гуру отбыл, облизав меня взглядом. Я даже покраснела, хотя до сих пор за собою не замечала такой реакции на мужскую нескромность. А может это потому, что Мессинг смотрит? Муррр? Маул наблюдает за возлюбленными Повелителями, как кот за мышью, — предатель. Вот как мне изобразить приличную женщину рядом с этим созданием Бездны? Ужас!

Мессинг подал мне руку, и мы пошли показывать леди-магистру её жилище. Ничего так, домик. Подъездной двор, а может, посадочная площадка, вымощенный камнем, и окаймлённый цветущими кустами садовых роз и маленькими газончиками; парадный вход и ещё один, — во дворик с небольшим прудом, заросшим лилиями, садик, фонтан, беседка, терраса с неизменными мраморными ложами... Есть где отдохнуть. Ну и двенадцать комнат, не считая кухни, кладовой, лаборатории и подвалов. В общем три квартиры. На каждые три комнаты — удобства и купальня. Плюс огромная столовая, не менее огромная гостиная, и комната-казарма для рабынь. Винный погреб, продуктовый, и третий для медицинских препаратов по-видимому. А там, кто их знает, целителей этих, для чего леди-магистр его приспособит. Леди-магистр будет жить в поместье, пока не родятся детёныши. А, скорее всего, и позже. Оба моих возлюбленных Повелителя выразили такое пожелание. Не знаю, как ей это понравилось. Я лично, ей вообще не нравлюсь. Ну и ладно. Мне с нею детей не крестить.

Вернулись в спальню. Пешком! Я, видите ли, должна больше ходить! Гррр! Начинаются мои мучения... Мессинг притянул меня к себе на колени, заглядывая в глаза спросил:

— У нас всё хорошо?

— Муррр...

— С завтрашнего дня рядом с тобой будет Лаки. Днём, разумеется...

— Мин херц, если ты недоволен, то я скажу Лаки, чтобы он не приходил. Он поймёт.

— Не сомневаюсь. Но мне спокойнее, если ты будешь под присмотром. Мы так и не нашли того, кто организовал покушение на тебя. Пожалуйста, сладкая, днём не отходи от Лаки. Не хочу рисковать тобой.

— А где ты поселишь мою наставницу в йоге?

— Найдём место. Пригласить твоих друзей-наёмников?

— Только если по контракту. Или, лучше, просто отдохнуть. Не хочу обременять их.

Разговоры закончились... И опять моя душа летала с ангелами, пока мы переворачивали вверх дном спальню. Мессинг успокоился, дремлет, обнимая меня; а я вспомнила, что осталась без ужина. Вот так... А мне надо хорошо питаться. А то безо всяких покушений загнусь от голода.

— Сладкая, ты всегда такая прожорливая?

В купальню я перебралась на руках у Мессинга. Ходить пешком по-видимому буду только вне дома.

— Леди-магистру понадобятся рабыни. Или у неё свои есть?

— Придётся ей привыкать к твоим. Она не покинет поместье.

— Она и так меня недолюбливает, а ты ещё ограничиваешь её свободу. У неё могут быть какие-то проекты в работе; семья, наконец...

— Семья переберётся сюда же, если магистресса этого пожелает, и исследованиями она может заниматься здесь, в лаборатории. Всё необходимое будет ей доставляться по первому требованию. А порталы — заблокированы. Высокая кровь Бездны сможет пройти, остальные — нет. Не спорь со мной, сладкая.

— Ага, а ужинать мы будем сегодня? Или где?

— Будем-будем... Дома. А ты хотела куда-то конкретно?

— Муррр... Дома хорошо... Твои рабыни умеют танцевать?

— Только для мужчин.

— Хочу посмотреть! — Хлопаю в ладоши. Интересно же! — И что такое "высокая кровь Бездны"?

— Высокая кровь — означает принадлежность к семьям Повелителей Бездны.

— Ты, Лаки, леди Ася, ваши с нею дядюшка и кузены, леди Роза... Кто ещё?

— Леди Роза сама пройти не сможет. Она хоть и из высших лордов Бездны, но к высокой крови имеет опосредованное отношение. Свободная спутница лорда высокой крови, и мать двух лордов высокой крови.

— А почему леди Роза так недовольна упоминанием о них?

— Сладкая, я в эти дела не влезаю. Спроси у неё сама. Тебе всё равно ещё нужно изучать историю и обычаи Бездны.

— Ага, и географию ещё. Мы ужинать сегодня будем? Уже ночь, а я ещё не ела как следует! Гррр!

Мессинг смеётся, вытаскивая меня в... столовую? Вероятно, огромную мрачную комнату можно назвать и так. Но зажглись светильники, пустив тёплые блики по деревянным панелям, и комната преобразилась, став уютной. А я оказалась в бордовом платье из аксамита и аксамитовых же туфельках на каблучке. Ага, — на голое тело, из белья только чёрные чулочки с широкой резинкой. Даже без пояса!

— Мин херц, мог бы наколдовать хотя бы рубашку!

— Хммм? О! Извини, не подумал.

Платье исчезает, зато теперь я в атласной рубашонке на длиннющих тонюсеньких бретелях, отделанной понизу кружевными воланами, и в чулках, на этот раз с поясом. И всё это изобилие одежды — жемчужно-серого цвета. А рубашонка только-только закрывает задн... кхм, филейную часть. И смех и слёзы. Начинаю злиться, хотя знаю, что бесполезно.

— Я хотела посмотреть на танцы твоих рабынь, мин херц. А здесь нет места. Ты нарочно меня сюда притащил!

— Я так понял, что ты хотела поужинать, сладкая?

— Гррр!

Мессинг, подозрительно покладистый, перемещается со мной на руках в пиршественную залу, как в древнеримских палаццо. Стол заполняется разными вкусностями. Я довольно мурчу над мясом с пряными травками, запивая его соком красных ягод. Выпивки мне не положено. Ничего не поделаешь. Придётся терпеть.

Тонкие пальчики ударили в бубен. Я отвлеклась от почти пустой тарелки, окунула пальцы в подставленную мисочку с лимонной водой и розовыми лепестками, позволила рабыне тщательно промокнуть мои руки, и приготовилась смотреть, чему обучены рабыни Мессинга. Всё равно, чай с корицей настаивается не меньше пятнадцати минут.

Каждое движение танцующей рабыни наполнено страстью и... не знаю как объяснить: не покорностью, и не обречённостью, а почему-то радостным осознанием того, что с рабыней могут сделать всё, что угодно. Чему тут радоваться, — непонятно. Рабыни мыслят иначе? Смотрю на Мессинга с вопросом. Получаю утвердительное движение век, полуприкрывших блудливые котовьи глаза, наблюдающие за извивающимся телом рабыни, безмолвно молящей о прикосновении. Обливаясь слезами, но не издав ни звука, рабыня падает на пол и отползает, а её место тут же занимает другая. И танец — другой. Другой по форме и темпу, но не меняющийся по смыслу. Вторую сменяет третья и так далее. Все танцы разные, но в каждом рабыня предлагает себя. Интересно, Мессинга уже не заводят эти телодвижения? Или это из за меня он сидит, спокойно наблюдая за страстными извивами женских тел, нагих и прекрасных? А как реагирует на эти танцы Гуру?

Мессинг, усмехнувшись, хлопает в ладоши, и рабыни, повинуясь лёгкому жесту, исчезают, пятясь.

— Пей свой чай, сладкая. А каким танцам учили тебя?

— Не таким. — Отвечаю надувшись. — Мадам Тереса учила девочек танцевать так, чтобы клиент пожелал потратиться, оказывая внимание девочке.

Ой-ёй! Такой реакции я не ожидала. Злость, смешанная со смехом, и... любопытством? Пожалуй. Вот верно говорят: "язык твой, — враг твой". Что же я об этом вспоминаю с опозданием? И так каждый раз!

Меня выносит на середину площадки для танцев. Без одежды. Не хватает клейма и ошейника, но это дело наживное, судя по настроению Мессинга.

— Танцуй, сладкая. Танцуй для меня.

— Я ещё чай не допила!

Молчание и нежная улыбка. Бррр... Я даже замерзать начала, хотя в зале тепло. Музыки нет, аксессуаров нет, чего только нет! И что я буду танцевать? Гррр! Но! Искоса посмотрев на Мессинга, понимаю, что лучше не спорить.

Начала напевать мысленно древнюю мелодию. Слова мне так и не перевели, да их и не надо. Важен ритм, который задаётся ею. Поднимаю руки над головой и смыкаю их ладонями вверх, сотворив из них рамку для лица. Встаю на цыпочки, изгибаясь подобно колеблющимся языкам пламени большого костра, позволяя развевающимся волосам окутывать тело, и соскальзывать с него, как ореол света вокруг огненных языков. Я вся устремлена вверх, ни одного утяжеляющего движения не позволяю себе. Я — огонь, летящий в ночное небо... Я пламя, отклоняющееся, чтобы лизнуть пространство вокруг себя, пробуя его на вкус. Легко переступаю на мысочках, перераспределяя вес тела, сбрасывая напряжение мышц. Все движения должны быть легки и чисты, подобно языкам огня, которые танцуют над тем, что сгорает в нём, питая его. Не тяни руки к огню, мин херц. Пламя коварно...

Хлопок в ладоши заставляет меня замереть. Движение пальцев призывает к возлюбленному Повелителю. Но! Как говорят кочевники: "кто по ком плачет, тот к тому и скачет". Жест сменяется другим: мне протягивают руку, приглашая. Подойти? Нет. Я обиделась. И чай мой остыл уже, наверное... Отворачиваюсь, качнув головой, чтобы волосы прикрыли мою наготу, и... оказываюсь на коленях у Мессинга. Замираю, не зная чем дело кончится... А Мессинг шепчет, привычно уткнувшись в мою шею:

— Хорошо танцуешь, сладкая. Я понимаю, почему лорд Авагду тратился, чтобы оказать тебе внимание.

— И вовсе нет. Я не танцевала для лорда Авагду. Я вообще ни для кого не танцевала.

Говорю истинную правду. Советник, поскольку он не был живым, не в счёт. Ага. Да он и наблюдал за моими уроками, просто контролируя процесс обучения. Вот так.

— Приятно слышать. А почему ты не осчастливила Лаки своим танцем?

— Потому что он не требовал от меня танцевать для него.

— А сама? Почему не танцевала? Для него?

— Мне это не пришло в голову. Это важно?

— Как сказать... Ты действительно танцуешь иначе, чем рабыни. Обычно женщины, танцуя для мужчины, бессознательно подражают рабыням. Выглядит жалко. А ты, танцуя для меня, предупреждала: держись подальше, огонь — не игрушка... Странно, что так танцевать тебя обучали в публичном доме.

— А что в этом странного? Девочки — не рабыни. Они зарабатывают себе на жизнь. Умная девочка ещё и откладывает деньги, чтобы не оказаться на улице, утратив конкурентоспособность. А очень умная девочка обучается грамоте и обзаводится друзьями, которые потом помогают ей открыть своё дело.

Продолжение разговора становится невозможным, ибо мы уже в спальне, и Мессинг не тратит время на беседу. И правильно. Зачем из пустого в порожнее переливать? Лучше я буду летать в небе, слушая стоны Мессинга. Отключаюсь счастливая, в объятиях возлюбленного Повелителя, шепчущего мне в шею всякие глупости...

Утро началось с полёта. Мессинг, гад, не стал меня будить, и проснулась я уже "в процессе". Гррр! Похоже, считаться с моими желаниями не собираются. Конечно, в этом вопросе наши желания совпадают... Но! Ведь я могла иметь и другое мнение?

— Сладкая, скандалить будешь с Лаки. Он тебе слишком много позволяет. До вечера.

Жадный поцелуй, и я остаюсь одна в кровати. Мессинг отбывает "на службу Бездне". А я, повернувшись на другой бок, засыпаю до рассвета. Возлюбленные Повелители, похожи в одном: утро у них начинается с лёгкого посветления ночного неба на горизонте. Конечно, вчерашний день мы провели вместе... Но! Сколько у меня будет таких дней? Маул перебрался ко мне и тихо сопит под боком, маленький и тёплый. Ночью затаился, напуганный Мессингом, только иногда было слышно урчание...

На рассвете пришлось вытряхиваться из постели. Режим. Как шесть лет назад... Конечно, теперь мне не нужно обучаться, я только вспоминаю. Но! Я обленилась за эти годы. А теперь надо опять укладываться в рамки. Заниматься йогой, исполняя асаны и мудры; пранаямой, тренируя лёгкие и молочные железы; плаванием и ножевым боем — для себя. Ага, а ещё учить историю и обычаи Бездны. Законы, наверняка. И гулять на свежем воздухе. Пешком! А я хочу гулять на Тающем тумане! Но! Терпение — добродетель. Шоб вы так жили!

Злая и распушившаяся выхожу в галерею, и... Гуру. Сидит в кресле, прикрыв глаза и не реагируя на моё появление. Тихо-тихо подкрадываюсь... подкрадываемся вместе с Мурзиком... И! Оказываюсь в воздухе, подхваченная сильными руками. Радостно смеюсь, глядя на Гуру сверху вниз. Он осторожно ставит меня на пол, и продолжает держать меня, не пытаясь обнять, но и не отпуская. Ну да, он обещал не допускать интимных прикосновений... А держаться за, кхм, бёдра, это так... вместо "рад тебя видеть".

— Кошка... Как ты?

— Есть хочу!

— Так пойдём, стол накрыт и ждёт!

А глазами он говорит мне, что скучал, что сидит здесь, явившись перед уходом Мессинга, что беспокоится обо мне и о детях, но обо мне больше...

Откуда я всё это знаю? Ах, да! Мы же связаны мысленно. И ещё и Бездна связала нас дважды. Первый раз, когда я вытаскивала его из омута боли, а второй раз — когда были зачаты наши дети. Стрёмно мне что-то. Хоть и говорят мне, что всё будет в порядке; и я сама знаю, что они меняются вместе со мной, — были же они мегалодонами, — но всё равно, — стрёмно.

— Кем они были?!!

— Динозавровыми акулами. Мегалодонами. Во мне. Два самца и самка!

— Киса моя... ты наверное хотела сказать: два сына и дочь?

— Ну да. А я что-нибудь другое сказала?

— Я не привык. Никак не освоюсь с мыслью, что стану отцом...

— У тебя есть время привыкнуть, Лаки. Почти девять месяцев.

— Ты выполняешь указания леди-магистра?

— Что, вот прямо сейчас, не позавтракав?! И моя наставница в йоге ещё не прибыла.

— Кошка, не лентяйничай. Это важно. Ты сама всё понимаешь.

— Да понимаю, понимаю! Но один-то день ещё я могу полентяйничать?

За содержательным разговором не заметила, как вышли на террасу. Мраморные ложа укрылись тёплыми покрывалами. Потому что рассветное солнце их ещё не прогрело. Собираюсь плюхнуться к Гуру на колени, и останавливаюсь растерянно. Мессингу это не понравится. Вот блин! Гуру тоже растерян. Мы всегда дома ели таким образом. Точнее я ела. Сидя у Гуру на коленях. Иногда даже с ложечки... И как быть? Пожимаю плечами, усаживаюсь на ложе, закутываюсь в покрывало, и начинаю лопать. Овсянку на воде, но с яблоками и орехами и мёдом и изюмом с цукатами. Муррр... При Мессинге такого не готовили. Хотя, мы вставали почти к обеду уже... Гуру усаживается рядом, разрезает на ломтики хурму, и скармливает мне. Три штуки. А чай с корицей пока настаивается... Муррр...

— Ты завтракал? Я подремлю, пока ты поешь.

Ага, заботливая я! Сама налопалась до осовелости, и вспомнила, что мой мужчина встал до рассвета, чтобы быть здесь, не оставляя меня одну, когда уйдёт Мессинг. Да и то, вспомнила потому, что мне захотелось подремать...

Гуру усмехнулся чему-то своему, протянул ко мне руки, замер...

— Я не подумал, что будет так сложно. Всё время вынужден себя одёргивать. Подремли, киса моя. Я буду смотреть на тебя... А есть в доме Мары я не могу. Настолько нарушать традиции, — не принято.

— Это мой дом. Точнее, моё поместье. Вот!

Говорю сонным голосом, сворачиваясь в клубочек под тёплым покрывалом. Маул, вспрыгнув на ложе, сворачивается рядом со мной, и тихо урчит. Сплошное умиление.

Гуру сидит рядом, расслабившись, и окутывая нас с маулом своей аурой.

Весь день мы с Гуру и маулом гуляли, осваивая поместье. Я не знаю, умеет ли так Гуру, но Мессинг — просто монстр ландшафтного дизайна. Смешать в одном флаконе, то есть на одном участке земли несколько климатических поясов, это уметь надо. Внезапно я поняла, что Мессинг очень одинок... Рабынь он за людей не считает, они для него на уровне животных, я, скорее всего, — тоже. Вот он и общается только со своими... С высокой кровью Бездны, то есть. А если учесть, что воспитывали его в традициях другого дома, изначально враждебного, то и со своими общаться он не может...

Вечером мы с Гуру сидели на террасе, вдыхая запах сирени. Недавно прошла гроза, и гроздья отяжелели, напитавшись влагой. Мокрая сирень пахнет иначе... Внезапно Гуру поднялся, и попрощавшись со мной коротким кивком, исчез, сказав "до завтра, киса моя". А мне на плечи легли руки Мессинга.

Поцелуй сзади в шею, потом запрокинув мою голову впился в губы, как будто провёл год без женщин, потом, схватив меня в охапку, утащил в мокрые кусты. Чёрный плащ лёг на землю... И опять моя душа летала с ангелами, а с цветов летели капли. За шиворот Мессингу, закрывающему меня от них своим телом. Плащ, как ни странно, не промок, и остался тёплым и мягким, хоть и был брошен на мокрую траву. Романтика, однако! Почти по Есенину: "...утащу я пьяную до утра в кусты..." Почти, — в том смысле, что я трезвая. А вот Мессинг? С чего это его в кустики потянуло?

— Сладкая... Соскучился. Весь день думал, как ты...

— Ревновал? К Лаки?

— Ну не к маулу же мне тебя ревновать.

— Мин херц... Я уже предлагала, и ещё раз повторю: если ты недоволен тем, что Лаки проводит день со мной, я попрошу его не приходить больше.

— Пока мы не разберёмся с покушением, ты будешь проводить дни рядом с Лаки. Я предпочитаю сходить с ума от ревности, чем от безысходности, утратив тебя. В моей жизни было достаточно потерь. Начиная с моей матери, и заканчивая семьёй Лаки.

— В гибели семьи Лаки винить себя неразумно. Если бы не ваши обычаи, клан Лаки был бы уничтожен полностью. А о твоей матери я ничего не слышала. Я думала, она ушла вслед за твоим отцом.

— Она умерла из-за меня. Наши роженицы часто нападают на новорождённых. Я перешёл в боевую ипостась и выжил. А мать осталась в Бездне. Питать источник миров.

— Ты не можешь знать это точно, Мара.

— Ошибаешься, сладкая. Я спрашивал Мать Бездну. Я знаю, что не виноват, если тебя волнует моё душевное здоровье. Но факт остаётся фактом: мать умерла из за меня.

— И никто ей не помог? Почему твой отец так отнёсся к матери своего сына?

— В Бездне исцелением не занимаются, сладкая. Бездна сама исцеляет, если считает нужным. Проверено на себе. Поэтому мой отец и оставил свою женщину в Бездне...

Непроизвольно поёжилась. Получается, что я могу рассчитывать только на себя. Если что-то пойдёт не так, меня оставят на волю случая... то есть Бездны. Надо заниматься йогой, осваиваться с новыми обликами, и вообще...

— Сладкая, тебе ничего не грозит. Я не оставлю тебя ни Бездне, ни Лаки, никому.

Лихорадочный шёпот возлюбленного Повелителя мне в шею... Переносимся в... охотничий домик, вероятно. Во всяком случае головы монстров на стенах, шкуры на скамьях и у камина... Очередная партия нагих рабынь стоит на коленях... А на стёклах, — иней. То есть мы из под мокрого куста сирени переместились в зиму. Камин горит, наполняя комнату животворным теплом. Сейчас бы ещё и баню вытопить. Муррр...

— Хммм? Баню? Только если вдвоём!

— Муррр...

Ловлю краем глаза радужный блик, и маул, радостно урча, теребит лежащую на полу шкуру огромного... волка? Во всяком случае кого-то похожего. Полярные волки могут весить сто килограмм, так что, может это и был волк...

Пока рабыни бесшумно перемещаются, занимаясь баней, мы улеглись возле камина. Содрала с Мессинга мокрую рубашку, бросила её в угол. Маул кинулся на неё и вдруг зашипел, выгнув спину. Странно. На Мессинга маул не отреагировал, а на его рубашку... Смотрю вопросительно на возлюбленного Повелителя, сузившимися глазами разглядывающего пятящегося маула. Движение пальцев, и в дверях появляется одна из рабынь. Жест в сторону комка мокрого шёлка. Рабыня на цыпочках семенит в сторону рубашки, а я в облике тигрицы кидаюсь на неё, сбивая с ног. Хватаю маула за шкирку и прыгаю к Мессингу, беззвучно крича: "не надо магии, уходим, скорее!"

Что на меня нашло? Не знаю. Но возлюбленный Повелитель парой жестов изгнав рабынь из домика, выходит вместе со мной, принявшей человеческий облик. Быстро, но без спешки. А на улице хооолоддднооо... А Мессинг полуголый, и я — в лёгкой одежде. А магией пользоваться нельзя. Вот нельзя и всё. А что можно? Позвать на помощь? Как? И кого позвать? Тающий туман!

Посылаю мысленный зов. И Мессинг присоединяется. Обнимает меня, подняв на руки, прижимая к себе. А мне страшно, что он замёрзнет. Капли в его волосах превратились в лёд. Это какой же мороз на улице? Девчонки-рабыни скорчившись застывают. Голые, босые, и в железных ошейниках. Надо их погонять, пока ещё живы. Смотрю на Мессинга. Он кивает им, разрешая бегать и прыгать. А вот сам Мессинг... Надо что-то придумать. Надо стать большой и тёплой. Как белая медведица. Перетекаю в новую форму. Гррраааууу... Не съесть бы возлюбленного Повелителя. Может ограничиться парой рабынь? Девчонки худенькие какие-то... Рыкнула в их сторону, заставляя бегать быстрее. Улеглась на снег, на спину, протянула лапы к Мессингу. Нндаа, такой миссионерской позы мы ещё не пробовали. Мессинг фыркает, уловив мои мысли, но укладывается на меня, позволяя обнять его лапами. Он не может сменить облик без магии Бездны. Обнимаю осторожно, потому что сила в лапах дурная. Растираю его лапами без перерыва. Стараюсь не зацепить когтями. Когти у меня... мама не горюй! Маул цепляется своими коготками, протискиваясь под Мессинга. Хитрый зверёныш. Лежим, ждём. Рабыни ещё прыгают, но уже на последнем издыхании.

Ветер свистит. Только ветра ещё и не хватало для полного счастья! Ах! Это не ветер, — это крылья н'гессов. Надеюсь за время полёта Мессинг не замёрзнет.

— Никто не замёрзнет, всадница. Мы защитим.

Девчонок приходится привязывать к спинам по две на н'гесса. Тающий туман и н'гесс Мессинга рабынь нести не собираются. Не царское это дело. Мессинг подсаживает меня на спину Тающего тумана, вскакивает на своего скакуна (или летуна?), и мы взлетаем. С места, без разбега. На спине н'гесса тепло, и даже ноги не мёрзнут. Как такое может быть?

— У нас своя магия, всадница. Я же сказал, что никто не замёрзнет.

Смотрю вниз на избушку, величиной со спичечный коробок. Что вызвало у меня приступ паранойи? И почему Мессинг пошёл у меня на поводу? Чтобы не нервировать беременную женщину? Или где? А из маленьких окошек вырвались лучи света, делая избушку похожей на космический корабль из фантастических фильмов. Свет пронизал всё подворье, и лес, растущий вокруг. Деревья начали просвечивать, как стеклянные. Н'гессы поднялись ещё выше. Правильно, а то я почему-то вспомнила слово "аннигиляция". И вот: как в замедленной съёмке, строения и деревья как будто растворяются, оставляя вместо себя сгустки смолы. Во всяком случае, чёрное комковатое пятно отливает смоляным блеском. Мессинг выдохнул. И от него хлынула волна такой ярости, что я испугалась. Н'гессы полетели быстрее ветра. А может, они магически ускоряются? Но прилетели мы в тундру. В стойбище оленеводов. Ну то есть я так думаю, потому что видела стада пасущихся оленей поблизости. Через пару минут, я уже обряженная в тёплые шкуры, сидела в чуме и пила чай. Без корицы. Мраауу. Мурзик шастает по стойбищу, дразнит собак. Мессинг сидит рядом со мной, время от времени дотрагиваясь до меня, как будто проверяет жива я ещё, или где. Дурдом. Рабыни в меховых штанах, но голые до пояса, режут оленину. Однако есть будем.

— Что это было, мин херц?

— Долго объяснять, сладкая. Если в двух словах — диверсионная магия. Разработка времён предпоследней войны кланов. А кланы не воюют больше ста тысяч лет. Вот такие дела, сладкая. Кому-то очень не хочется, чтобы у Лаки появились дети.

— А я поняла, что кому-то очень хочется избавиться от тебя. И плевать, кто и в каком количестве при этом пострадает. Как эта гадость оказалась на твоей рубашке?

— Ты не понимаешь. Это каталитическое заклинание. Бросают горсть рун, каждая из которых безобидна сама по себе и пройдёт любой магический контроль. Да они сами по себе и магическими не являются! Просто красивый узор. А потом создаётся "комплекс обстоятельств", и, в решающий момент, цепляется "спусковой крючок", запускающий процесс преобразования безобидных деталей орнамента в мощнейшее заклинание уничтожения. Твой маул учуял начавшееся преобразование, что и позволило нам спастись.

Притянул меня к себе, начал целовать моё лицо, снимая губами слёзы. А я и не заметила, что начала плакать. Маул ворвался в чум, прижался ко мне тёплым меховым комочком, заурчал, успокаивая... А я не могу понять, почему? Ладно бы из за детей. Но ведь меня старались убить когда я жила в доме Лаки. Или кто-то так ненавидит Лаки, что пользуется любыми средствами, способными причинить ему боль? Мне страшно. И обидно. Здесь, в Бездне, все привыкли к многоходовым комбинациям. Куда там шахматам! В распоряжении игроков тысячелетия. А я — как только что вылупившийся цыплёнок — жёлтый шарик на тоненьких лапках.

Глава двадцать вторая. Происхождение Тигры, или "А вы не ждали нас, а мы припёрлися..."

— Шшш... сладкая... не надо плакать. Мы их найдём... Всё будет хорошо...

Мара баюкает меня, успокаивая. Потом уложил в меха, закутал, и лёг рядом, обнимая. Я засыпаю, прижавшись к нему. Мурзик тихо урчит, улёгшись между нами. Наверное ему холодно. Он такой маленький.

— Сладкая, попробуй связаться с Лаки. Я не могу пробиться к нему.

Ледяная волна ужаса. А если покушение было масштабным? И Гуру...

Спокойно. Пытаюсь нащупать своего мужчину. И опять, как в прошлый раз, — ничего. Но я уже знаю как надо искать. Начинаю "боронить". Вроде бы что-то есть, но не могу зацепиться... Как страшно!

Руки Мессинга легли на плечи, поддерживают и... оберегают?

— Вы связаны не только Бездной, сладкая. Ты носишь детей Лаки. Обратись к этой связи. Я с тобой, тебе не надо отвлекаться на внешний мир. Зови Лаки, сладкая. Зови отца своих детей.

Зову. Обращаюсь внутрь себя, в тёплую тьму, в которой растут наши дети. Настраиваюсь, и... раскрываюсь, выпуская силу женщины-матери. Силу земли, родящей плоды и злаки. Силу воды — колыбели жизни. И всей этой силой зову своего мужчину. Отца моих детей, без которого их не было бы. Потому что какой бы плодородной ни была земля, в неё сначала должно лечь семя, и только потом можно надеяться на урожай.

Темнота. Холод. Оцепенение. Боль. Вот ограда, которую надо преодолеть мне. Бьюсь в неё всей силой, а холод и боль отталкивают, не пускают меня. Маул плачет, а я кричу. Мысленно кричу в грозу, которой нет в мёртвой пустыне, но которая жива в моей памяти:

— Лаки, впусти меня! Это же я, твоя киса! Пожалуйста, Лаки! Мне холодно!

Бесполезно. Слишком сильна боль. И тараном её не преодолеть. Тогда я становлюсь водой, памятуя о поговорке "вода дырочку найдёт". Но стылая почва не пускает меня, замораживая. И тогда я становлюсь пламенем, танцуя на ледяной равнине, согревая её собой.

Это не тот танец, который я танцевала для Мессинга. Я взываю к изначальным силам. Я не слежу за тем, красивы ли мои движения. Сейчас не это важно. Не для радости глаз танцую я. Если не слышит мужчина мой слов моих, обращённых к нему; танцем скажу я ему: "не смей закрываться, когда зову я тебя".

И стена становится просто завесой, и я раздираю её, открывая вход. Храм. А, может, мавзолей. Нет, всё-таки, храм. Гуру сидит на каменных ступенях, ведущих к жертвеннику, положив локти на колени, и опершись подбородком о сомкнутые руки. Усталый, опустошённый...

Прохожу и сажусь рядом. Точнее, это не я прохожу, я сижу в чуме, на куче мехов, поддерживаемая руками Мессинга. И в то же время, я здесь, рядом с Лаки. И Мессинг идёт за мной, тоже садится на ступени, и берёт меня к себе на колени.

— Теперь вы всегда вместе... Вы, и... и мои дети...

— Лаки, мы живы. Лаки, приди в себя!

— Я был там. Там невозможно выжить. Даже нам.

— Мы ушли раньше. Маул заметил начало преобразования и мы успели вызвать н'гессов. Лаки, очнись! Это заговор. Если мы не справимся с ними, то мы действительно будем всегда вместе. Вшестером: ты, я, сладкая и ваши дети, которым не удастся родиться. Кстати, сладкой вредно волноваться, а ты расстраиваешь её.

Поднял голову, в глазах появился проблеск сознания. И я, стараясь раздуть этот огонёк, отчаянно боясь, что мой мужчина опять загонит себя в Бездну, хватаю его за руки... Пытаюсь схватить... Мы не здесь, точнее: мы здесь виртуально. И моя рука проходит сквозь руку Лаки. И вот теперь я испугалась до дрожи. Сейчас он решит, что мы привидения, вызванные его воображением и горем, и у нас ничего не получится.

— Мара, сделай мне картинку, и мы поговорим. Прямо сейчас.

Возлюбленный Повелитель целует меня в макушку и обрывает связь. Я кутаюсь в шкуры, начиная мёрзнуть от нервной встряски. Но маул урчит под боком, рабыня налила свежего чаю, и скоро здесь будет Лаки. Мессинг рисует... Да-да-да! По настоящему рисует контуры храма. А почему он не может нарисовать Лаки?

— Сейчас нам надо соблюдать особую осторожность, сладкая. Лаки опасаются беспокоить в его горе... Но кто знает...

Рисунок проясняется, давая картинку как со спутника. Гуру один. Стоит на ступеньке с бесстрастным лицом. Ждёт. Мессинг, дорисовав, протягивает руку, и... вытаскивает Гуру к нам в чум. Рабыни спешно падают ниц. Однако, места мало совсем...

Гуру, не обращая внимания ни на кого, скользнув, как змей, оказывается возле меня. Я не успела "здрасьте" сказать, как оказалась в его руках, прижатая к нему так, что едва дышала. Маул радостно скачет вокруг нас, напоминая великолепного Шу леди Аси.

Я пошевелилась недовольно, и меня тут же осторожно усадили на меха. Сам Гуру сел наискосок от меня, чтобы держать в поле зрения по-видимому. Но этого ему показалось недостаточно, таки он ещё и за руку меня взял. Мессингу это может не понравиться. Мне таки уже не нравится, потому что я не могу спокойно выпить чая.

— Кошка, ты невозможная! Пей свой чай, а я на тебя смотреть буду.

Пью свой чай, исподволь разглядывая Гуру. Он выглядит как после долгой болезни. И седая прядь в волосах. Она не портит его, даже придаёт шарма, но всё-таки... Мне становится стыдно. Стыдно за то, что я, попав в безопасное место, улеглась спать, предварительно оплакав свою нелёгкую судьбу. А Гуру всё это время думал, что мы погибли там. И горевал. По настоящему горевал.

— Кошка, ты всё сделала правильно. Ты должна, слышишь? должна в первую очередь заботиться о себе. Во вторую очередь — о детях. И только потом можно думать о ком-то другом.

— Вообще-то положено сначала думать о Господе, потом, — о муже, а потом о детях.

— Ерунда, сладкая. Мужа у тебя нет. И не будет. Дети... Маленькие дети без тебя не выживут, большие — сами о себе позаботятся. Лаки абсолютно прав. Твой долг в первую очередь сберечь себя. Для нас. Лаки, я позволю вам ОДНУ, — не сбейся со счёта — ночь, для воссоединения семьи. А пока пусть сладкая отдохнёт. А мы поговорим.

Гуру ошеломлённо смотрит на Мессинга.

— Ты это серьёзно? Ты уступишь мне ночь?

— Я сказал.

Я хотела возмутиться и выгнать обоих возлюбленных Повелителей, но кто будет обо мне заботиться? А потом Гуру легко провёл пальцами по моему лицу. Вот... змей! Темнота...

Проснулась в обьятиях Гуру. Таки ночь уже прошла? И я спала? И ничего не чувствовала? Глаза начинают наполняться слезами обиды.

— Кошка, наша ночь ещё впереди. Тебе надо больше спать. И мне надо было прийти в себя. Как ты вообще могла подумать, что я не разбужу тебя для любви?!

Старательно прячу эмоции. Потому что нетактично вспоминать одного мужчину, находясь в объятиях другого.

— Мара. Каждый раз, когда ты вот так опускаешь глаза и закусываешь губу, — ты думаешь о нём. Он...

Начинаю краснеть. Вот почему так? И вообще, мои игры с Мессингом Гуру не касаются! И наоборот! Мысленно вздыбила холку и прижала уши. Облик не меняю, но моя тигрица недовольна. Ей нравится, что у неё два сильных самца. Ну а кому не понравится? Муррр?

— Кошка, ты невозможная... — жаркий шёпот мне в шею, — не отказывай мне... Немыслимо оставить тебя...

А руками... И губами... Муррр... Интересно, сейчас уже ночь, или ещё утро? Пусть будет ночь... Аххх... Распадаюсь на части, сгораю и возрождаюсь... Снова и снова. И каждое прикосновение, каждое движение Гуру наполнено бесконечной нежностью... Мы растворяемся друг в друге, и это так чудесно, что я кричу от восторга. Выпадаю в астрал под урчание маула.

Очередное пробуждение. Теперь уже с Мессингом, и опять он меня не разбудил. Подарю ему резиновую куклу. Пусть играет. Если я ему неинтересна. Аййй, ну кусаться-то зачем?! Да ещё в такое место!

— Сладкая, если ты уже проснулась, удели мне внимание.

— Укусить?

— Как ты жестока ко мне!

— А кто первый начал?

Разговор закончился полётом. Вот почему я могу помнить и воспринимать близость с Гуру, а с Мессингом я просто улетаю и ничего не помню и не соображаю даже?!

Возвращаюсь на грешную земл... в Бездну то есть...

— Я прямо вся тебя внимательно слушаю, мин херц.

— Как интересно... Прямо вся?..

— Прекрати сейчас же! Я буду кусаться! Я щекооотки боюууусь!!!

Хихикаю под щекочущими и тормошащими меня руками Мессинга, пытаясь отбиваться. Ага, отобьёшься тут! У него руки длиннее! Мурзик, обрадованно урурукая, прыгает по нам, не заботясь, что под его лапами оказываются и наши головы. В общем, куча-мала! Мессинг внезапно посерьёзнел:

— Сладкая, мы переезжаем. Мы обсудили с Лаки ситуацию, и решили, что он будет играть безутешное горе, выманивая на себя заговорщиков, а мы с тобой пока поживём в родовом гнезде его клана. В нём никто не жил с момента катастрофы. Магией пользоваться там можно, а отследить её использование, — нельзя. Слишком сильны остаточные возмущения магических полей. Заклинание уничтожения рассеялось совсем недавно. Пары сотен лет не прошло...

Нндаа, действительно. А я только-только начала забывать о разнице в возрасте. И в жизненном опыте...

— Сладкая, не прикидывайся. Сколько тебе лет?

Злобно смотрю на возлюбленного Повелителя, попутно пытаясь сосчитать... Ибн Хоттабн! Сколько же лет прошло!

— Не подсчитывай, незачем. После твоего ухода в Бездну с Лаки, тем более.

— А это почему ещё?

— А это потому, сладкая, что Бездна приняла тебя как своё дитя. Тебя можно убить, так же как и любого из нас. Легче, чем любого из нас. Но стареть как человеки... как люди, ты не будешь. Впрочем, меняющие облик не стареют. Они делаются хитрее, и опаснее.

— Неласково, мин херц. Ты ко мне предвзято относишься!

— Как ты догадалась, что нельзя трогать рубашку и пользоваться магией?

Вопрос задан таким тоном, что я понимаю: шутки кончились.

— Лаки сказал, что маулы способны мгновенно поглотить любую магию, а твоя рубашка его напугала. А он храбрый котик. Он побаивается только вас с Лаки. А к твоей рубашке он даже приближаться не хотел... Ну ты сам видел. Я за свою жизнь усвоила непреложную истину: если что-то вызывает опасение, трогать это не нужно. А магией — тем более.

— Пусть так. Пойдём, сладкая.

Подхватывает меня под локоток стальными пальцами, и делает шаг в цветущий сад. Ох, не нравится мне это. Что-то произошло. Мессинг по-настоящему зол. А я не понимаю, что случилось.

— Не понимаешь, сладкая? Я попытаюсь объяснить. Когда-то Бездной управляли четыре клана. Один был практически уничтожен во время междоусобных войн. Время от времени в высоких семьях появляются потомки. Но это не важно. Это легко отследить. Кровь не спрячешь. Во всяком случае ненадолго. Второй клан — меняющие облик. Тебе не скучно, сладкая?

— Мне интересно.

— Продолжаю. Этот клан не стал ждать, пока его полностью уничтожат, а сохранил генофонд. Меняющие облик покинули Бездну около миллиона лет назад. Но до сих пор в каждом учебнике истории написано: "тот, кто ушёл, однажды вернётся". Меняющие облик были эмпатами, а правящая семья — ещё и природными некромантами. Тебе всё ещё интересно, сладкая?

— Всё более, и более. Продолжай, мин херц.

— Мы готовились к их возвращению. Все эти годы. Растили своих некромантов. Конечно, они не такие сильные, но мы платили за исследования; оптимизировали заклинания... Мы совершенствовали боевую магию... Мы готовились. И меняющие облик тоже готовились. Только они пошли своим путём. Ты улыбаешься, сладкая, тебе весело?

— Фраза "мы пойдём своим путём" часто повторяется в моей родной стране. Продолжай, мин херц, мне действительно интересно.

— Вне Бездны они ассимилировались с местным населением. Но, поскольку владели техниками программирования потомства, каждые несколько поколений рождались дети с заданными параметрами. Скрещивались по особой программе, чтобы достичь нужного облика. Мы ждали воинов, а они сделали ставку на женщину. Беспомощную, слабую, абсолютно несамостоятельную, ни в коем случае не красавицу, миловидную, не более. В общем, ничего настораживающего в ней нет. Как в котёнке с перебитыми лапами, которого берёшь потому, что без тебя он не выживет. И когда ты понимаешь, что опасаться всё-таки нужно, она уже прочно обосновалась в твоей душе. Лаки напугал меня. Он был готов к самоуничтожению. О, он отомстил бы за нашу гибель, точнее, за твою. А потом... Что, Лаки тебе уже не нужен, сладкая? Ты носишь его детей, можно пустить Повелителя в расход?

— Ты с ума сошёл! Вы нужны мне оба. Я не знаю ничего о том, что ты мне здесь только что наговорил. Я знаю только то, что никакого отношения к покушениям не имею. Доказывать свою лояльность я не собираюсь. Ты привёл меня сюда... для чего?

Мессинг, подхватил меня на руки, сделал очередной шаг, и оказался в доме. Небольшой дом. Не больше футбольного поля. Не такой, как резиденция Лаки, или дом в поместье, которое Мессинг создал для меня. Вход в зал, точнее в предзалье. Потом круглый холл, с распашной лестницей, ведущей на второй этаж, за которой собственно зал-гостиная с дверями по всей стене. Второй этаж, тоже полукруглый и двери... двери... двери... Высота потолков — метров пять, не меньше. В залах обоих этажей небольшие фонтаны и цветущие розовые кусты, отделяющие двух-с-половиной-метровым забором площадки, на которых уже привычные ложа и столы. На первом этаже — мраморные, на втором, — палисандровые. Я здесь с ума сойду.

Такого странного дома я не видела ни в одном из миров, в которых мне довелось побывать. Зачем здесь столько дверей? Это общежитие? Или где? Колючки на кустиках могут выпустить всю кровь, даже из дракона. Не удивлюсь, если они ещё и ядовитые. Ой, мама! Кусты зашевелились и пустили побеги в нашу сторону. Зажмурившись, прижимаюсь к Мессингу. Конечно, таких красивых роз я не видела нигде, и пахнут они так нежно... Но! Не надо ползти ко мне! Я щекотки боюсь! И шипов тоже!

Шипы загнутые как у ежевики, и огромные, как... не знаю что! Сантиметров десять длиной! А цветы — тоже огромные, льдисто белые. Как будто слегка подсинённые. Обычно белые розы чуть зеленоватые, если в бутоне, или желтоватые, редко когда — ярко белые. А эти напомнили мне детство, когда мы с бабулей белили потолки побелкой, добавляя в неё чуть-чуть синьки для достижения "белоснежности". И запах, — холодный. Розы и снег. Острый запах зимней свежести.

Вот интересно, на хрена в доме сажать розы? Да ещё на двух этажах сразу? Я могу ещё понять цветы на первом этаже. Но на втором?! И как они так быстро растут? Бутоны пьют мои слёзы, и гладят моё лицо, которое я старательно прячу на груди Мессинга. Безуспешно. Они умудряются подлезть с двух боков одновременно. Как собаки, мечтающие, чтобы их погладили. Эта странная мысль заставляет меня оторваться от Мессинга и посмотреть на кусты. Они тянут ветки ко мне, не обращая внимания на возлюбленного Повелителя. А от Мессинга идёт волна холодного, недоброго любопытства.

— Это была проверка, мин херц? На совместимость? Или где? И как результат?

— Ты сможешь жить здесь. Рабынь отберёшь сама. Их надо будет представить охране. Твоё неудовольствие рабыней убьёт её.

— Я не хочу жить здесь. Мне здесь некомфортно. Все эти двери... И где удобства? В саду? Типа "сортир"? А мыться в фонтане?! Зачем ты меня сюда притащил, мин херц?! Я ни за что не поверю, что это родовое гнездо клана Лаки.

— Главе клана Лаки не следовало переносить свою резиденцию в дом главы клана "меняющих облик". Но, да, — это родовое гнездо клана Лаки. То, во что оно превратилось после катастрофы. Я полагаю, именно так выглядел дом твоих предков, сладкая. Все эти двери ведут в разные миры.

— Дом на перекрёстке... Вот, значит, как он выглядит.

Глаза Мессинга опасно сузились. И розы зашевелились. Аромат поплыл в сторону Мессинга, минуя меня. Реагируют на угрозу? Цветы-эмпаты? Может ли такое быть? Тихо-тихо касаюсь... и заиграла листва тёмной зеленью, рванулись вверх колючие ветки, распускаются, буквально на глазах, душистые цветы... Волна силы хлынула ко мне, заполнив всю меня, вырвав отрывистый смех, заставивший возлюбленного Повелителя отшатнуться от меня, как от ядовитой змеи... Но с рук он меня, что характерно, не отпускает.

— Возлюбленный Повелитель.

Говорю не Мессингу, говорю цветам. Так, как собаке говорят "свой". Вспомнила маула, оставшегося в тундре... Ага, как же! Остался он! Чёрная мохнатая тушка с радостным мряяявом летит со второго этажа прямо в колючие кусты, которые умудрились повернуться так, чтобы не поранить шестилапого, и ехидно, — у меня нет другого слова, — спружинить у самого пола так, чтобы он шмякнулся на пол, обиженно мявкнув.

— В чём выразилась упомянутая тобой катастрофа с семьёй Лаки, мин херц?

— Ты ещё не поняла? Розы вернулись и выпили всех представителей клана. А меня не тронули. Я другой крови. Мне это ясно дали понять, прежде чем открылась дверь в резиденцию моего родного клана, которую теперь занимает Лаки.

— Дом выглядел иначе? Мин херц?

— Конечно он выглядел иначе! Жить в этом безумии могли только меняющие облик!

— Мне здесь некомфортно, мин херц.

— Привыкай, сладкая! Здесь тебя абсолютно точно никто не убьёт. Цветы не позволят. Разве что отравят, но с этим ты и сама справишься.

— Если цветы уничтожили весь клан Лаки, то он не сможет прийти ко мне?

— А ты хочешь, чтобы он пришёл? Тебе недостаточно того, что ты с ним уже сделала?

— Я уже сказала тебе всё об этом, мин херц. Лаки отец моих детей. А я не убиваю отцов своих детей. Они должны заботиться о моём потомстве. И на этом закрыли тему.

— Вот теперь я слышу тебя настоящую, сладкая. Истинная кровь меняющих. С нетерпением жду, когда к тебе вернётся и истинный облик меняющих. Интересно, как они выглядели.

— Я не меняю облик сейчас.

— Я знаю, сладкая. На тебе просто кокон иллюзий вплетённых в генетическую структуру. Я вижу этот кокон, Лаки тоже его видит, но что этот кокон скрывает, мы не видим. Даже Бездна не смогла его снять.

— А может и не надо? А то вдруг там крокодил какой-нибудь? — вспомнила "Белое солнце пустыни".

— Уже без разницы. Ты слышала мою речь? Или пропустила мимо ушей?

Опять кусает меня за ухо! Дёргаюсь, и вместе с Мессингом падаю на подставившееся ложе. Интересная меблировка у меняющих облик! Удобная даже... Аххх!

Вот не хочу подчиняться, после такой обиды, а снова улетаю, напитывая розы своими счастливыми криками. Ууу, гад!

На руках у возлюбленного Повелителя иду осматривать своё жилище. Настраиваюсь на дом и мысленно раскрываюсь перед ним. Двери... двери... Вот! Сюда. Дверь открывается. Мессинг начинает хохотать. Сел на пол, держа меня на коленях, и хохочет. Что смешного, спрашивается? Спальня, как спальня. Траходром, кхм, ложе не меньше, чем у Лаки, есть дверки, вероятно в удобства. Надеюсь на это. Потому что мне в эти два дня даже бесконтактной мойки не досталось.

— Сладкая, зачем тебе мыться? Ты мне такой нравишься ещё больше!

— Смейся, смейся. Но почему спальня?

Дом насмешливо фыркает. Вот блин! Ну удружил, возлюбленный Повелитель! Вывернулась из рук Мессинга, и пошла исследовать спальню. Дверки ведут куда надо. Удобства, умывальная комната, маленький бассейн, как в доме Гуру. Привела себя в порядок, вышла, обсушившаяся тёплым воздухом. Спихнула Мессинга с кровати. Что за манера заваливаться в койку в сапогах! Ещё бы шпоры нацепил! Гррр!

— Сладкая, какая-то ты недобрая сегодня! Я обижусь и уйду, обливаясь горькими слезами.

Щелчком пальцев убирает свою одежду и уходит в умывальную комнату нагой и прекрасный. Как в восточной сказке — наполнив моё сердце тысячей вздохов. После того, что он мне сегодня наговорил, мне следовало вообще его выгнать, а я... Вот почему так?

Глава двадцать третья. Новое жилище, новые знакомства, или "всё новое, — хорошо забытое старое..."

Живём в доме-на-перекрёстке. Мессинг вытащил меня на невольничий рынок. Точнее, дом открыл нам двери в тот мир. Я, согласно традициям, с головы до ног закутана в покрывало. Вместо одежды — бесформенный балахон-безрукавка из аксамита поверх длиннющего аксамитового же платья с высоким, упирающимся в подбородок, воротом. Рукава у платья — двойные. Узкие — до пальцев рук, и широкие — на ладонь длиннее рук. Когда руки опущены, — пальцев не видно. Безрукавка короче платья, — длиной до середины икр и вся расшита златом-серебром и каменьями. Вместо туфель — сапожки красной кожи. А одёжки на мне — густо-синего цвета. Покрывало — как мои розы, белое с просинью. Это верхнее. А есть ещё и нижнее, короткое и менее плотное — полностью закрывающее лицо и грудь. Покрывала подобны зеркальному стеклу. Я всё вижу, а меня за ними не видно. Сразу вспомнила лорда Авагду... Интересно, как мои архаровцы обучаются в Академии? Надо позже узнать у Наидобрейшего.

Спросила Мессинга, к чему такие предосторожности? Получила ответ, что это важно, и что я ни при каких обстоятельствах не должна показывать ни кусочка своего тела. Ни кончиков пальцев, ни, упаси Бездна, рта. Пить через короткое покрывало. От еды придётся воздержаться до возвращения домой. Сам Мессинг в привычной одежде чёрной с серебром, в высоких сапогах и при мече. Гррр... Начинаю беситься. Сидим на удобных широких скамьях. Внизу — площадка для показа рабынь. Магические экраны перед каждой скамьёй передают в подробностях изображение с площадки.

Сначала выводят необученных рабынь. Свежепойманных, так сказать. Мессинг сказал, что такие нам не пригодятся. Страх, отчаяние, тупое безразличие, любопытство... Короче, на любой вкус. В торгах участвуют крупные торговые компании и муниципалитет, который заберёт за бесценок некупленных рабынь. Ага, там их научат Родину любить. Потом идут рабыни побывавшие в руках у хозяев. Это совсем другое дело. Девчонки хотят понравиться. Хотят, чтобы их купили. Но! Мессинг сидит с лёгкой улыбкой и никак не реагирует на предлагаемый товар. Ладно. Таки чего мы ждём? Оказывается, торгов из крупных домов. Тех, которые специализируются на торговле рабами. В которых рабыни проходят полный курс обучения, раскрывающий все их способности, и увеличивающий их цену многократно. Это я повторяю за "конферансье". За распорядителем торгов. Вот тут возлюбленный Повелитель оживился. Приказал мне внимательно смотреть на предлагаемых девчонок. Потому что розы убьют рабыню, которая меня разозлит. Вот же гадство! Теперь я ещё должна сама себя воспитывать, чтобы не дай Бездна, не отреагировали розы на моё настроение! А если мне захочется поскандалить? Мессинг заметил, что с вещами не скандалят. А-а-а, что с ним говорить! Как будто я собираюсь скандалить с рабынями!

Отобрали две дюжины рабынь. Из них, — полторы дюжины, — для удовольствий. Умеющих танцевать, и всё прочее... Две поварихи, секретарь, и три садовницы. Рабыни для удовольствий будут "на подхвате" у специалистов. Секретарь обязана ещё и следить за порядком в доме. Читай — за настроением меня любимой. Чтобы я не огорчалась. Муррр... Девчонки здорово напуганы. Мессинг сказал, что принадлежать женщине, это худшая судьба для рабыни. Потому что женщины более жестоки к ним. Предложила ему сменить девчонок на мужчин. Не проникся.

Поинтересовалась, собирается ли он забрать рабынь, оставшихся в тундре. Посмотрел на меня странно, и ответил, что в доме уже достаточно рабынь. Спросила, что он с ними сделал. Сказал, что это меня не касается. Пока препиралась с возлюбленным Повелителем, тихонько влезла в его эмоции. Рабынь больше нет. Их отдали Бездне. Жуть какая! Паранойя цветёт махровым цветом!

Я понимаю, что оставить их было нельзя. Если мы хотим сохранить втайне то, что нам удалось выжить. Но ведь можно было взять их сюда? Можно ведь? Ах, каждая на подозрении, а проверять, — нет времени. Ну конечно! Я, наверное, никогда не смогу понять своих возлюбленных Повелителей. Один ломает шею своей жене, потому что она задержалась с выполнением приказа, сделанного движением пальцев, второй скармливает рабынь змеям Бездны, просто потому, что не желает тратить время на их проверку. Это телепат! Сказал бы просто: надоели. И зачем было их вытаскивать из тайги? Ах, как же я не поняла сразу?! Ведь мы были в тундре двое суток! Кто-то должен был нам прислуживать!

Короче, с возвращением домой проверила реакцию роз, — устрашила рабынь и развеселила Мессинга. Посуду придётся покупать новую. Фарфоровая побилась, серебряная — погнулась и поцарапалась. Золотая — тяжёлая, её я не трогала. Розы по-моему тоже развеселились. Как и Мурзик. Во всяком случае, все остались живы. Мессинг изгнал рабынь осваиваться с домом, и уволок меня в спальню, щелчком пальцев избавив от одежды. Весело живём.

Ужинали в саду. Среди жасминовых кустов. Хочется разнообразия. Треть сада заплетена розами, но мне хватает тех, что в доме. Хотя силой они подпитывают на таком уровне, что я скоро магии выучусь. Дом постепенно "прорастает" в меня. Становится удобным. Открывает те двери, которые нужны. Например, после ужина гуляли по морскому берегу. Море тёплое и густо-фиолетовое, как чернила. А луна — зелёная на тёмно-фиолетовом небе. Оттенок неба чуть отличается от морского, но разделённые ярко-синим закатом, они почти одинаковы. Огромные алые раковины поют на жемчужном песке. Не раковины, а ветер. Странный мир. Хотя, что я говорю! Бездна намного более странная! А уж её небо!..

Двери в Бездну здесь нет. Зато я нашла дверь на Землю. Утром пойдём на Мессу. Почему-то из всех мест, посещённых мною на Земле, дом выбрал именно католический храм в Москве. Может, потому что рядом Мессинг? Мессинг предложил мне открыть в Бездне католическую миссию. Икала полчаса без перерыва. Самое ужасное, что они пойдут. Аманда говорила, что католическая церковь уже готова к внеземельным контактам. По умолчанию пол принимается мужским, а количество душ совпадающим с количеством голов. Я не готова к такому испытанию. Хотя, судя по тому, что и Мессинг и отец Иаков знают латынь, кто-то уже посещал Бездну.

Семинар находится в Бездне. В одном из её миров. Везде и нигде одновременно. А его директор, то есть наш куратор, наидобрейший отец Иаков... Я до сих пор не отошла от шока. Попробую по порядку: утром за завтраком Мессинг небрежно сказал:

— Сладкая, я оставлю тебя на пару дней. Дела.

— Я остаюсь одна?

Начинаю прикидывать, где я хотела бы побывать без возлюбленного Повелителя. Мысли привычно плавают поверх моей головы. Мест достаточно много... Муррр...

— Здесь поживёт лорд Руфус. Дядюшка всегда мечтал побывать в доме меняющих облик.

— Ага. А леди Роза? И твои кузены? И леди Ася?

— Сладкая, у тебя крыша съехала? Пару дней побудешь с лордом Руфусом. Тем более вы с ним знакомы.

— Да? Как это может быть, если я не помню?

— Ты знала его как отца Иакова.

— Ик! — какое-то время молча хлопаю глазами, — ик! Нет... ик!.. слов... ик!..

Афигеть! Добрейший отец Иаков — высокий лорд Бездны, прошедший Семинар! И дядюшка Мессинга и леди Аси Гусс! Таки Мессинг тоже участвовал в отборе женской трети студиозусов. Подозрительная популярность Семинара среди высоких лордов Бездны, настораживает. Зачем это им? Ответ приходит со стороны Мессинга. Ожидаемый, но не менее шокирующий: меня вылавливали. Точнее, не конкретно меня, а меняющих облик... Не один год вылавливали. Даже не одну тысячу лет. Потому и столь подробно Мессинг рассказал мне о действиях меняющих после того, как они покинули Бездну.

— Вы создали Семинар, для отлова меняющих облик? Мин херц?

— Вероятно. И что из этого?

— Скольких вы уничтожили? Всех, кто попался?

— Ну почему же всех, сладкая? Ты вот выжила, и даже получила метку.

— А почему? Почему я выжила? Ответь мне, мин херц! Почему выжила я, а Аманда погибла? Она тоже была меняющей?

— Нет, сладкая, меняющей была только ты. А почему ты выжила... Я надеялся, что ты покинешь Семинар. Тебя по любому не отправили бы в разделочную. Тебя бы отдали мне. Дядя обещал, а он ни разу не нарушил данного им слова. Но ты прошла весь курс. Честно прошла. Значит, так тому и быть. Меняющих из правящего клана нам не попадалось ни разу. Ты первая. Может быть и единственная. Я так понял, что фамильные знания были утрачены, и ты ничего не помнишь об истории своего клана.

— А может, они были заблокированы и вернутся вместе с истинным обликом, мин херц? Об этом ты подумал?

— Дитя моё, поэтому мы и не оставляем тебя одну.

Машинально встаю и делаю поклон в сторону отца Иако... лорда Руфуса. Поворачиваюсь, и... плюхаюсь мимо ложа. То есть плюхнулась бы, если бы Мессинг не подхватил меня за пятую точку, и не усадил бы к себе на колени. Истинный облик дядюшки возлюбленного Повелителя и леди Аси ослепляет и повергает разум, как писали в каком-то восточном романе.

Высокий, худощавый, не гора мышц, а как будто свитый из стальных жил. Ну это стандартно для высоких лордов Бездны из правящих кланов. Алебастрово-белая, как будто светящаяся кожа, ярко-голубые глаза, иссиня-чёрные, как вороново крыло, волосы до плеч, сейчас собранные в толстую косу, стянутую узкой бархатной лентой, — чёрной, а как же! Чёткий рисунок губ. Жёсткий, даже жестокий. Весь вид не хищный, как и у младших (сейчас, когда они рядом с Мессингом, это отчётливо видно, — именно младших) лордов Бездны, в отличие от тёмных лордов, да и светлых тоже. Нет, хищности не видно. Разве тиранозавр хищный? И может ли быть хищным тяжёлый танк? Или межконтинентальная ракета "Сатана"? Нет. Сокрушающая мощь. Раздавит и не заметит сопротивления. Да и сопротивляться не захочется. Хочется сесть в ногах, прижаться щекой к колену, и чтобы руку на голову положил. И вот оно, — счастье. В общем, яркая иллюстрация к определению "Повелитель".

Если бы лорд Руфус пребывал на Семинаре в своём истинном облике, то женская часть заканчивала бы первый курс в полном составе. Вытерпели бы всё, только за возможность хоть на пару секунд увидеть высокого лорда. Вот как он выглядит, дядюшка Руфус! С уважением думаю о леди Розе. Это же надо, сохранить самостоятельность рядом с таким мужчиной!

— Сладкая, ты меня пугаешь!

— Сама пугаюсь!

А маул довольно урчит, обласкивая лордов Бездны хищным взглядом. Примерно, как куропаток. Ууу, предатель шестилапый!

Лорд Руфус весело улыбнулся, и неожиданно подмигнул мне. Мессинг напрягся, прижимая меня к себе. Хи-хи-хи... ревнует! Конечно, учитывая, как выглядит дядюшка! Наверное тяжело жить, если каждая первая готова на всё, лишь бы оказаться под тобой. Вот только для меня блистательный лорд всегда будет "отцом Иаковом". И я с уверенностью могу сказать, что Мессинг совершенно зря надеялся, что меня вместо разделочной отдадут ему. Наверняка наидобрейший дядюшка предусмотрел такое развитие событий.

Но мы успеем поговорить об этом и обо всём прочем. А пока я прижимаюсь к возлюбленному Повелителю, желая успокоить его. Безуспешно. А интересно, гарем у лорда Руфуса имеется, или где? Насколько я поняла традиции Бездны, с леди Розой у них свободный союз. То есть, — каждый сам по себе. Как в незабываемом мультфильме. ("Закон Джунглей гласит: каждый сам за себя" — Р. Киплинг "Маугли").

— Сладкая, мне пора. Проводи меня.

Удивлённо смотрю на возлюбленного Повелителя. Куда, и, самое главное, — как, я должна его проводить?

— Мальчик мой. Не беспокойся за свою женщину. Она знает, что ей нужно. Не так ли, дитя моё?

— Да, отец Иа..., лорд Руфус.

Почтительно кланяюсь, не покидая колен Мессинга. Мессинг подхватывает меня на руки, выходит из комнаты в ближайшую дверь. В спальню, а как же! Розы остаются с лордом Руфусом, который с любопытством их рассматривает, не делая лишних движений. А Мессинг укладывает меня на постель и начинает целовать...

— Сладкая... я уже начинаю тосковать... я бы взял тебя с собой, но не могу рисковать... сладкая... я вернусь как можно скорее...

Очередной жадный поцелуй, шаг в сторону и... исчезновение. Гррр! А я, — вся растревоженная, в расхристанной одежде, — теперь должна общаться с высоким лордом Бездны! Более того! Со своим куратором! Убью!

Выползаю из комнаты, предварительно проделав дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Ну и поправив одежду, разумеется. Эхх, как было удобно на первом курсе Семинара: рясу надела, встряхнулась, и ффсёо. Шутка. Хлопаю в ладоши, вызывая дежурных рабынь. Указываю им на лорда Руфуса.

— Высокий лорд погостит у нас несколько дней. На это время вы принадлежите ему.

Рабыни в восторге. Внешне это не проявляется, их хорошо учили, но эмоции так и кипят. Стол мгновенно уставили всякими вкусностями, и сварили кофе. Интересно. Как они угадали, что лорд Руфус предпочёт чаю кофе? Их действительно хорошо учат! А мне приготовили любимый чай с корицей. Еда у меня по согласованному списку. Надо заботиться о растущем во мне потомстве Повелителя. Ох, тоска зелёная!

— Дитя моё, ты мудрая женщина.

— Если вам так угодно, мой лорд.

— Мне угодно. — Милостивый кивок головой. — Ты выбрала беспроигрышную защиту. Если Бездна примет ваших с Лаки детей, ты можешь не опасаться за своё будущее.

— А я и так не опасаюсь. За будущее.

— Ты уже всё спланировала?

— Я никогда не планирую, вы знаете, мой лорд. Вы разгневаны на меня. Чем я вызвала такой всплеск вкусных эмоций?

— Забываешься. — Обманчиво-мягкий голос.

— Отчего же? Мне вот уже несколько дней тычут в нос моим происхождением из правящей семьи клана меняющих облик. И вы здесь в моём доме. Именно в моём. Так что, имею полное право разговаривать "на равных".

— Законы гостеприимства?

— А кто первый начал?

Улыбаясь разглядываем друг друга.

— Спрашивай, дитя моё.

— Вы создали Семинар, чтобы вылавливать таких, как я?

— Мой прадед. Раньше меняющие облик попадались чаще. Но из правящего дома не было никого. Ты первая.

— Почему я осталась жива? Вы бы не отдали меня лорду Маре, я знаю.

— Убить тебя было бы неинтересно. Я, откровенно говоря, надеялся, что ты не выдержишь общения с лордом Авагду. Но ты меня удивила. Дважды. Я присутствовал на последнем испытании первого курса. Если бы ты убила эту девочку, Аманду, — я уничтожил бы тебя. Но ты вторично удивила меня, взяв себе её раны. Этим поступком ты выиграла право на жизнь. Я решил понаблюдать за тобой. И отправил тебя в келью. Ещё вопросы?

— Чем вы были разгневаны, мой лорд?

Индифферентный вид. И бешеная ярость внутри. Муррр... Вкусные эмоции!

— Дитя моё... Ты почти убила моего воспитанника, и спрашиваешь: чем я разгневан?

— Ваш воспитанник, это... Лаки? — вовремя вспоминаю экскурс в историю Бездны, проведённый для меня Мессингом. — Почему и вы, мой лорд, и Мара так упорно утверждаете, что я виновата в том, что Лаки был готов умереть?

— А кто виноват? — вкрадчивый вопрос.

— У меня нет ответа, лорд Руфус. Я ничего не делала "специально", чтобы приворожить лорда Лаки. Я даже имени его не знаю!

— Ну хоть на это ума хватило... — непонятно высказался мой собеседник.

Начинаю впадать в бешенство. Нервировать беременную женщину вредно для здоровья. Оп-па... Придётся проглотить свои чувства. Вряд ли возлюбленному Повелителю понравится, если я скормлю розам его родного дядюшку. А розы оживились, и намекают на голод. Лорд Руфус прищурившись смотрит на меня. Начинаю усиленно себя контролировать. Интересно, почему розы не отреагировали, когда я в Мессинга посудой швырялась?

— Ты швыряла в Мару посудой? — лорд весело округлил глаза.

— Мой лорд интересуется, почему я ещё жива? Или где?

— О, вы с Марой прекрасно подходите друг другу, дитя моё.

Делаю неутешительный вывод: возлюбленный Повелитель не слишком популярен у родственников. Их сердца отданы Лаки. За исключением, может, только леди Розы. Ну и леди Ася с Мессингом вполне по-родственному общается. Лорд Руфус фыркнул насмешливо. На мой вопросительный взгляд ответил вежливо-отстранённой улыбкой. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Пойду спать. Или йогой займусь. А высокий лорд Бездны пускай с рабынями развлекается. Интересно, чем таким занят Мессинг, что бросил меня на добрейшего дядюшку?

Глава двадцать четвёртая. В свободном поиске, или "откройте дверь в любовь..."

Два дня успешно скрывалась от лорда Руфуса в саду. В заросли роз он не суётся. Слава Богу. Обеспечить мою безопасность он может и не приближаясь ко мне. А я занимаюсь йогой, медитирую, гуляю, пишу... Нашла горы чистых, линованых тетрадей, и пишу мемуары. Как курица лапой. Писать разучилась, ибн Хоттабн! Вторая ночь прошла, а Мессинга всё нет. Конечно, я понимаю, что "пара дней" может означать и неделю... Но всё-таки!

О! Придумала! Если у меня "дом-на-перекрёстке", значит я могу навестить возлюбленного Повелителя, не выходя из дома. Просто надо найти нужную дверь. Ага. Ну о-о-очень просто. Мурзик плачет. Такой маленький и несчастный. Выбрасываю всё из головы, настраиваюсь на дом.

Дом... Он ласково гладит меня своей аурой. Столько лет... Хозяева ушли, оставили его и стражей. Ушли, чтобы выжить и вернуться. Его ломали, перестраивали, уничтожали память о его хозяевах, утверждаясь в своём самолюбии. Занять жилище поверженного врага, что может быть естественнее? Для утверждения власти? И что может быть самоубийственнее? Ведь звёзды ткут новые узоры... И возрождаются стражи, и дом, встряхнувшись, сбрасывает с себя наносное, не принадлежащее истинным хозяевам. А стражи забирают жизни захватчиков. Не важно, что кроме воинов там есть дети, женщины и старики. Не стоило им жить в чужом доме. Того, кто не принадлежал к захватчикам, дом отправил к его семье. Стражи не позволили ему защитить тех, кому пришло время умереть. Да и что мог сделать двухсотпятидесятилетний мальчишка, только-только закончивший Школу Разума?

Я раскрываюсь перед домом. Всю память, все чувства открываю ему. Ведь я ношу детей Гуру, единственного выжившего из правящего клана, некогда устроившего свою резиденцию в родовом гнезде меняющих. Если дом не примет меня такой, какая я есть, я уйду. Убить своих детей, или их отца, я не позволю.

Дом развеселился. У меня нет другого определения подобному изменению ауры. Просто дал мне понять, что мои мужчины в нём постольку-поскольку. До тех пор, пока я желаю их видеть. А дети... Они ведь мои? Здорово! Когда можно не объяснять, и не защищаться от назойливости. Жаль, что я не нашла дом раньше. Когда была вынуждена обслуживать лорда Сэ. С другой стороны, тогда бы у меня не было детей. Первого выводка. Интересно, это случайность или закономерность? Два самца и самка в выводке?

— Это закономерность, дитя моё. Для женщин правящей семьи клана меняющих. Ты третий день скрываешься от меня. Негостеприимно.

— Мой лорд ведёт разговоры, испытывающие моё терпение. А стражи остро реагируют на моё настроение. Вот... от греха подальше.

— Дитя моё... я думал, что сумел научить тебя сдержанности.

— Обычно, да, я сдерживаюсь. Но во время вынашивания потомства я становлюсь более ранимой. Изменение гормонального фона влияет. Мой лорд поможет мне? Поискать лорда Мару? Я беспокоюсь...

— А ты подумала о том, хочет ли Мара, чтобы ты разыскала его? Да-а-а... Я думал, что Мара уже ничем не сможет меня удивить... Но его отношение к тебе... Ты использовала тавматургию? С Лаки, и с Марой? — взял меня за руки, смотрит в глаза проникновенным взглядом. — Дитя моё, я не осуждаю тебя. Ты была одна, и ты женщина, которой нужен защитник... Просто интересно...

Тавматургию... Что-то знакомое... О! Вспомнила! Первая практика. Советник правителя. Но ведь она убивает? Разве нет?

Лорд Руфус мягко улыбнулся мне, отпуская мои руки, и отходя на шаг. Я содрогнулась. Уж больно много воспоминаний пробудила эта мягкая улыбка. А в голову полезли мысли, не относящиеся к разговору: лорд Руфус тоже воспитывался здесь? В этом доме? В семье Лаки, в смысле...

— Я воспитывался в семье Лаки. Дом тогда был другим. ЭТОГО дома я не знаю.

От ненависти прозвучавшей в голосе высокого лорда Бездны во мне всё съёжилось. Зачем он здесь? Если ему тяжело находиться в моём доме? Прошло около шести тысяч лет... Он потерял кого-то дорогого? Розы внезапно оказались в комнате, между мной и лордом, заплетая пространство и шебурша по полу шипами, как гремучая змея хвостом...

— А каким был дом? При вас, и при лорде Маре? — Потом сама же себе и ответила — Как тот, что выстроил для меня лорд Мара...

Начала вспоминать огромный особняк, в котором я так и не успела освоиться. Только спальня и прилегающие к ней покои. И парк... Лорд Руфус молча кивнул, стоя неподвижно. Правильно, стражей лучше не раздражать. Но нам надо искать возлюбленного Повелителя, а не ударяться в воспоминания.

— Так вы поможете мне в поисках? Мой лорд?

— Разумеется, дитя моё. Тебе вредно волноваться. Я всё время об этом забываю.

— А леди Роза? Не волновалась? Когда вынашивала близнецов?

— При мне, — нет. Пережить волнение моей свободной спутницы было дано только леди Луизии. Моей пра-пра-бабушки. Жаль, что её больше нет с нами. С ней ты была бы в полной безопасности. Никто в здравом уме не рисковал оказаться в пределах досягаемости леди. Роза похожа на неё в этом. Только ей ещё расти и расти до бабули.

— Сколько нового я узнаю о семье возлюбленного Повелителя!

Восхищённо всплёскиваю руками. Дом насмешливо улыбается, готовый показать мне всё, что мне захочется узнать о любой семье Бездны и не только. Как здорово! Не надо посылать шпионов, проверять подлинность инфо... Дом, милый дом! Хочу увидеть Мессинга! И Гуру! Только, пусть они меня не видят. А то разозлятся ещё...

Ой-й-й, голова закружилась! Двери замелькали перед глазами. Протянула руку, чтобы опереться на что-нибудь, была подхвачена на руки лордом Руфусом, который, не обращая на меня внимания, внимательно следит за калейдоскопом дверей. Впрочем, я тоже не обращаю на него внимания, и тоже слежу. Мысленно. Прикрыв глаза. Потому что смотреть на мельтешащие двери выше моих сил. А не слишком ли сложную задачу я поставила перед домом? Сразу двоих лордов Бездны высокой крови отследить, да ещё, не привлекая их внимания? Оп-па, а дверь-то всего одна... Что это может означать? Правильно! Что лорды вместе. И?

Дверь становится прозрачной. Да... мои возлюбленные Повелители вместе... Спина к спине сражаются с непонятными тварями. А на границе видимости, несколько "дирижёров", направляют атаки. Грамотно направляют, между прочим. Волны нападающих накатываются, и возвращаются, чтобы перестроиться и собраться с силами. А Мессингу и Гуру возможности передышки не оставляют... А что это я размышлять взялась? Моих мужчин убивают, а я наблюдаю?

За спинами "дирижёров" открывается... портал? Нет! Дверь! Но ведь дом-на-перекрёстке только один? Ведь правда? От дома идёт успокаивающая волна нежности. Лорд Руфус, скривившись, как от незрелого яблока, осторожно ставит меня на пол, придержав руками за плечи. Но я сама могу стоять. Двери не мелькают, и голова моя не кружится. А из открытой двери выползают розы. Чёрные... Подсвеченные алым. Красота! "Дирижёры" падают, их оплетают плети стеблей... Они нужны живыми! Дом, успокаивает меня, как маленькую: конечно, они будут живы. Пока нужны.

А атака не прекращается. Даже ещё свирепее стали нападающие. Возможно, предсмертный удар? Хммм... Кстати, да! Я же некромант! Даже дипломированный. Лорд Руфус отшатывается от меня, выплетая защитный полог... А я, не обращая на него внимания, призываю силу свою. Ту, что приказывает мёртвым. И зелёно-голубые крылья накрывают поле битвы... И встают уничтоженные твари, чтобы вцепиться в глотки своих собратьев. Тех, что ещё сражаются. Вам доводилось воевать с некромантом? Это не просто. Вокруг моих мужчин образуется пустое пространство... Слышу рычание лорда Руфуса:

— Дверррь... Открой им дверь, курица безголовая!

Очень вежливо! Но, впрочем, дверь надо открыть. Лорд Руфус отдёргивает меня от неё. Вовремя, надо сказать. Потому что в дверном проёме замирают атакующие клинки возлюбленных Повелителей.

— Вовремя, сладкая.

Несколько шагов, и я оказываюсь в объятьях Мессинга, прячу лицо у него на груди. И... не удержавшись, смотрю на Гуру, пожирающего меня глазами. Становится жарко. Оххх, влетит мне сейчас! От обоих! Закрываю глаза, и вцепляюсь в возлюбленного Повелителя всей собой. Всем своим существом, в смысле.

— Располагайтесь, лорды. Сладкая, для Лаки здесь безопасно? Или?

— Дом не возражает против моих мужчин.

Говорю важно. С достоинством. Потом, фыркаю от смеха, глядя в смеющиеся зелёные глаза. Тону в них... Движение воздуха от распахнувшейся двери... В спальню, естественно. Гости подождут. Пусть весь мир подождёт... Всё-таки великая вещь реклама. Для не умеющих связно сформулировать свои мысли...

Когда я, наконец, вернулась на землю, после близкого общения с возлюбленным Повелителем... Интересно, почему я не могу ничего запомнить? Улетаю, и всё... А Мессинг? Помнит? Или где?

— Сладкая... разве это важно?..

Прикусывает мочку уха, я опять пытаюсь упасть с кровати, и меня ловят за задн... кхм, филейную часть. Это уже входит в привычку... Полёт возобновляется... Пристегните ремни, леди энд джентльмены. Мессинг хохочет, уложив меня на себя:

— Ты забавная. Дядюшка не обижал тебя?

— Здесь, в доме моих предков? Нет. Не обижал. Сейчас мы с ним будем вас обижать.

— Я испуган...

Подхватывается рывком с кровати, хватает меня в охапку и тащит в ванную. Если бассейн с горячей минеральной водой, наполненной пузырьками кислорода, можно назвать ванной. Тело расслабляется... Каждая косточка, каждая жилочка тает в истоме...

— Мммм... Чудесно... Сладкая, не злись. Тебе не идёт суровый вид.

Хлопает в ладоши, вода стремительно уходит, подскочившие рабыни промокают льняными простынями влагу с наших тел. Таки я что? Солёная должна ходить? Можно себе что-нибудь натереть... И волосы! Гррр! Щелчок пальцами, и я визжу под действием бесконтактной мойки. А когда включается обдув ароматным воздухом, в мыльню влетает Гуру. Лорд Руфус на заднем плане, рассмотрев нас, вежливо отворачивается, вбирая в пальцы боевую магию. Подобно тому, как крупный хищник кошачьей породы втягивает когти. Он меня пугает в своём истинном облике больше, чем в образе отца Иакова.

Интересно, что на уме у дома? Почему он впустил к нам Гуру? И дядюшку Руфуса? Ответ дома заставляет меня покраснеть. Надеюсь, возлюбленные Повелители и высокий лорд Бездны не слышали эти непристойности. Миллион лет назад нравы были ну о-о-очень свободные! Я ещё не готова вернуться к брачным играм моих предков. Несмотря на то, что мне, как и Гуру, надо восстанавливать клан. Ужас тихий. Хотя, я это кушала на Семинаре. Когда мы с Тёмным и Светлым лордами осваивали психологический прессинг... Но! Я не готова! Тем более при участии лорда Руфуса!

— Дитя моё. Позволь Лаки привести себя в порядок, и мы поговорим. Вчетвером.

Ага, что-то мне уже не хочется разговаривать... С наидобрейшим лордом Руфусом. Настраиваюсь на дом. Я беспокоюсь за Гуру, хотя дом обещал мне... Успокаивающие волны окутывают меня теплом. Дом, милый дом... Не превратиться бы в растение. Ага, в белую розу. Хотя, мне, пожалуй, это не светит. Я совсем не белая. И пахну сиренью... Опять дурацкие мысли плавают поверх меня... А что делать? Общение с тремя телепатами аттракцион не для слабонервных.

Дождались Гуру. Сел в кресло, на меня не смотрит. Обиделся. На что, спрашивается? Я только сейчас заметила, что гостиная перестроена. Я, конечно, уже слегка привыкла к ложам, но кресла в гостиной мне всё-таки более по нраву... Огромные, в которых можно свернуться клубком и мурлыкать... Мысленно благодарю дом, получая в ответ... мурлыканье маула, вскарабкавшегося на моё кресло, предварительно поточив о его обивку когти всех шести лап. Дядюшка, ой, то есть лорд Руфус, выжидательно смотрит на меня. А почему, сразу, я? Он, значит, хороший, наидобрейший, то есть, а я, — гадкая злая девчонка, только и ждущая повода для скандала! Гррр! Ну и ладно! "Вы хочете песен? — Их есть у меня!" ( из репертуара А. Северного)

— Могу я узнать, что мы с лордом Руфусом имели видеть? Шо это было за "...мы спина к спине у мачты, против тысячи, — вдвоём..." ( Джордж Стерлинг "Старая пиратская песня")? Отработка взаимодействия в условиях реального боя? Или где?

Мурзик шипит на возлюбленных Повелителей. И многозначительно скалится на лорда Руфуса. Нндаа... Зря он это... На лорда Руфуса... Беру котика на руки. От греха подальше.

— Сладкая, не шипи. Немного не рассчитали. Ничего страшного не произошло.

Всё-таки я его убью! Ничего страшного... Возле моего кресла возникает буфет с посудой. Очень кстати! Чтобы далеко не ходить...

Мессинг, внезапно, оказывается сидящим в моём (!) кресле, держащим меня на коленях, и фиксирующим мои руки, уворачиваясь от маникюра. От когтей, в смысле. Прижал губы к моей шее, вампир недоделанный, и шепчет:

— Сладкая, не скандаль. Накажу.

Заглядываю ему в глаза снизу вверх. Взгляд серьёзный. И предупреждающий. Нндаа, это не лорд Сэ. Действительно накажет. Не хочу даже спрашивать, как. От Гуру расходятся волны ярости. Молчал бы лучше! Чуть не оставил моих детёнышей без отца! И Мессинг, тоже, хорош гусь! Прибили бы их там, а мне с кем детей воспитывать? С лордом Руфусом? Он, пожалуй, воспитает! Мало не покажется!

Булькаю от негодования, как чайник. А маул начал присматриваться к лорду Руфусу. Да что же это такое?! Я подумать не успеваю! Мысли прячу, а этот зверёныш всё выдаёт! Гррр!

Возлюбленные Повелители переключили своё высокое внимание на лорда Руфуса. Смотрят с упрёком, получая в ответ издевательскую улыбку из разряда: "а ведь я предупреждал!" А мне вспомнилась наша встреча на Семинаре. Когда доброжелательная улыбка отца Иакова скрывала холодный интерес: выживут, или где? Вот и сейчас... Причём, вся эта благодать направлена на меня! За что?! Хочу сбежать... Мессинг прижимает к себе, защищая. Прячусь в его обьятиях. Дядя Руфус злой. И Гуру тоже! Не буду с ними разговаривать. Вот!

— Устала, сладкая?

Смотрю на Мессинга с благодарностью. Хорошо, когда тебя понимают! Слышу фырканье лорда Руфуса, и потяжелевшее молчание Гуру. Ну и ладно! А я спать пошла.

— Дитя моё. Хотелось бы побеседовать с пленными. Они ведь живы? Я правильно понял?

— Да, отец Иак... Ой, то есть, лорд Руфус. Они живы.

Соединяюсь с домом, прошу его предоставить лорду Руфусу доступ к захваченным чёрными розами пленникам. Интересно, а почему розы — чёрные?

— Боевые, дитя моё. Чёрные — не стражи. Чёрные — боевые.

Чёрные береты, это у нас — морпехи. Вот и у меня появились спецвойска!

Мессинг уносит меня, в комнату с жарко натопленной русской печью. Смотрю на него вопросительно.

— Ты вся дрожишь, сладкая. Это пугает. Можешь бить посуду, если тебе от этого легче. Сладкая... Не надо плакать. Тебе положено думать о весёлых, радостных вещах. А то дети будут капризничать...

Целует, целует, целует меня... Баюкает, держа на руках, и опять целует. А я плачу, вцепившись в его плечи, и не могу остановиться. Так страшно, потерять своих мужчин, едва обретя!

Глава двадцать пятая. Возвращение в поместье, или "Ловля на живца..."

Пленных допросили. Это не попытка переворота, — бунт фанатиков против возвращения в Бездну клана меняющих. Сочли, что Повелители по молодости не убереглись и попали под влияние коварной меняющей. Меня, то есть. Молодцы, ребята. Очень элегантно провернули покушение. Меня и Мессинга — в расход. Пока Гуру не в адеквате, его тоже можно списать. Что и попытались сделать. Если бы Мессинга не было рядом, то им бы всё удалось. Играли наверняка, с большим запасом сил. Двум лордам высокой крови только-только удалось продержаться до нашего появления.

Соединилась с домом и попросила его наблюдать за безопасностью моих мужчин. Вовремя открытая дверь... Больше ничего не требуется. Даже не обязательно в дом, ко мне. Мало ли какие у нас будут заморочки. В безопасное место, где мои мужчины смогут перевести дух. Дом улыбается, ему весело. Наверное, все эти тысячелетия он скучал без дела. А у меня столько просьб... Как бы ему не запросить пощады...

Лорд Руфус потирает лапы, предчувствуя репрессии. Подарила ему линованную тетрадь и ручку.

— Дитя моё... чем обязан?

— Для составления проскрипционных списков.

От сиропа в своём голосе самой хочется плеваться. Да, я недобрая. Потому что испугана. Покушение на меня в доме Гуру так и не раскрыто. И диверсионное заклинание на Мессинга повесить не могли, он бы почувствовал, — телепат, всё-таки. Значит, спусковой крючок вешали на рубашку. Мессинг объяснил, что это могло быть всё что угодно. Даже крахмал, если рубашка полотняная. В случае с шёлком... Могли сбрызнуть чем-то не оставляющим пятен и не имеющим запаха. И сочетание факторов для диверсионного заклинания необязательно. Могли заложить условием моё нахождение рядом, и задать время отсрочки запуска. Но это всё зола. Важно то, что это кто-то находящийся рядом, в доме. Пока здесь только мы четверо, и рабыни.

Рабыни — новые, куплены на невольничьем рынке. Надеюсь, что с этой стороны всё в порядке. А вот целитель и мастер-йог... А мне нужно наблюдение целителя. То есть, мне оно не нужно. Но мои мужчины считают иначе. Дядюшка Руфус от споров устранился. Спросила, почему за мной не может понаблюдать леди Роза, получила в ответ выразительный взгляд, и постукивание пальцем по голове. Хорошо, не по моей. Откусила бы пальцы. Они что? Леди Розе тоже не доверяют?!

Придётся покинуть дом. Вернуться в поместье. Не хочу. Мне здесь хорошо. Впервые у меня появился истинно мой дом. Получаю в ответ тёплую волну, и улыбку. Дом намерен присоединить к себе поместье, созданное для меня Мессингом. Не афишируя. Но стражи будут готовы вмешаться в любой момент. И воины, — тоже.

Мне стало интересно: белые розы — стражи, чёрные — воины; а красные, розовые, жёлтые, наконец? Они тоже есть? И выполняют определённые функции? Какие?

Дом смеётся. Показал мне тёмно-красные розы, оплетающие стены беседки, в которой, кроме огромного траходрома, ой, простите, ложа и низкого столика ничего нет. И? Получаю ответ, что сейчас мне оно не пригодится. Подумав, решила, что данные розы заменяют артефакт, способствующий зачатию. Вероятно, ярко-алые, способствуют подавлению сопротивления чарам меняющих? Дом хохочет. У меня от него крыша съедет, когда-нибудь!

А розовые? Розовые — в детской части дома. Оттенки их разнообразны, а запах ненавязчив. Зато, дом может уложить детей спать без помощи нянек и мамок. Розы сами усыпят, и уложат в постель. Ага, ещё бы они их и купали. Но с сонными детёнышами мороки меньше. С содроганием вспоминаю свою единственную попытку уложить детей спать. Если бы не вмешался дражайший супруг, прибила бы. Всех троих! Как там с ними в Академии управляются? Хотя, там, по словам Наидобрейшего, не забалуешь. Нагрузка такая, что детёныши, сделав домашнее задание и отработав необходимые упражнения, падают в койки и отключаются.

Мессинг выразил пожелание, чтобы лорд Руфус проводил дни в поместье. Вместе с Гуру. Ревнует к Гуру? Я от них обалдею когда-нибудь! Понравится ли леди Розе присутствие дражайшего свободного спутника? Хотелось бы мне посмотреть на кузенов Мессинга. Детей леди Розы от лорда Руфуса.

— Дитя моё, можешь не уточнять происхождение. Других детей у Розы нет.

— Это надо понимать, как упрёк в неразборчивости?

— Упаси Бездна, дитя моё! Как тебе вообще такое могло прийти в голову?! То, что ты плодовита, это счастье для Бездны. Лаки надо восстанавливать клан. А свежая кровь, это великое благо. Особенно, кровь Повелителей. Я изучал архивы... С уходом двух кланов, мы начали терять силу. Постепенно. Незаметно. Капля по капле. Конечно, если сравнивать с высшими демонами, или тёмными лордами высокой крови, — мы всё ещё сильны. Но весь трагизм ситуации состоит в том, что в те времена, когда кланов было четыре, ни у кого даже мысли такой не возникло бы, — сравнивать. Я отправил лорду Авагду просьбу согласовывать связи твоих потомков, дитя моё.

— Просьбу?

— Настоятельную просьбу. Требование. Понимай, как хочешь. В твоих детях течет высокая кровь Бездны. Это слишком важно, чтобы пускать вопросы продолжения рода на самотёк. Но Бездна не будет возражать против брака леди Аманды Авагду и сына лорда Риса Тарена. Как, кстати, его имя?

— Откуда же мне знать? Разборки с юным представителем семейства Тарен проходили без моего участия. Я оказалась недостаточно аристократична для этого.

— Знаешь, дитя моё, твоё стремление воспитывать детей при помощи плётки, лорды не одобряют. Хотя, лично у меня они вызывают ностальгические воспоминания о леди Луизии. Прапрабабушка воспитывала нас со второго совершеннолетия исключительно плетью.

Оййй... А, может, действительно, порка — не метод? А то воспитаю таких вот "лордов Руфусов"... Хотя, меня бабуля секла, и ничего, всё нормально. И что значит "второе совершеннолетие"?

— Первое совершеннолетие наступает в пятьдесят лет. Юные лорды и леди отправляются в Школу Разума, где обучаются контролю и прогнозированию двести лет. Потом от года до десяти лет отдыхают в клане, воспитавшем их, и отправляются в Универмаг. Те, кто принадлежит к высокой крови, обязаны закончить все факультеты. Очерёдность, — на усмотрение каждого. Причём, экзаменов — нет. Знания должны быть всеобъемлющими. Как правило, это занимает около тысячи лет. К полуторатысячелетнему возрасту доучиваются все.

— Ужас какой! Тысяча двести лет учёбы!

— Дитя моё... Ну что ты, как ребёнок! Есть каникулы. И после каждого диплома предоставляется свободный год, — на отдых и развлечения. Второе совершеннолетие наступает в тысячу пятьсот лет. Лорды и леди возвращаются в родной клан. И с этого момента они могут заключать брак, и так далее.

— А до этого момента? Как они общаются с противоположным полом?

— Есть рабыни и рабы для удовольствий. Верёвочкой никто не подвязывает.

Ехидная улыбка. А я всё ещё в шоке! Это я хотела закончить Универмаг! Запереть себя на тысячу двести лет! Хотя, у меня же нет магии. Кроме некромантии. Ага. Похоже, что у меня другая перспектива маячит перед глазами. Буду работать инкубатором для воспроизводства лордов Бездны высокой крови. Дом уже и беседку подготовил. Зачаточную. Гррр!

— Твой дом, — мудр, дитя моё. Но подгонять тебя никто не собирается. Если для тебя оптимальный срок — шесть лет, то так тому и быть. Если понадобится больше времени, значит будем ждать дольше. А что за разборки с семейством Тарен?

— Да ну, ерунда! Юный лорд Тарен увидел Мэнди в парке столичного особняка Таренов, куда она явилась без разрешения, вслед за своим отцом; принял её за мальчишку, потому что она требовала одевать её как братьев, а когда ей отказывали, сама одевалась. Но, поскольку, братья на четвёртом году жизни были уже более рослыми, чем крошка Аманда, то ей пришлось закатать рукава и подвернуть штанины. В общем, выглядела, как Гекльберри Финн. Ну и получила в глаз за свой острый язык. А тут братья подоспели. В общем драка с применением магии собрала не только стражу и службу безопасности, но и семью Тарен в полном составе. И Солли пришлось выступать миротворцем. В своей особенной манере. Поинтересовавшись у лорда Риса Тарена, с какого возраста юным Таренам объясняют, чем девочка от мальчика отличается. А мальчишка и так был в шоке от того, что посмел ударить юную леди. Хотя, Мэнди прошлась ему по физиономии всеми десятью коготками. Не знаю, как они будут общаться. Братья обещали руки оторвать лордёнышу...

— Твоя дочь очень красива, дитя моё. Похожа на своего отца. Холодная возвышенная красота.

— Ага. Не то, что я, грешная. Конечно, я ещё не обрела истинный облик, так что неизвестно, что вылезет из кокона. Радуйтесь тому, что видите, мой лорд.

— Не обижайся, дитя моё. Тебе грех обижаться. Два Повелителя Бездны мечтающих заполучить тебя в единоличное пользование...

— И вовсе нет! Лорд Мара согласился уступить ночь лорду Лаки!

Не знаю, почему, но я до сих пор обижена на Мессинга за эту уступку.

— Но тебе же нравится Лаки? О любви не говорю. Любовь, — не для женщин. Это привилегия мужчин.

— Ой-ой-ой! Какие мы... с привилегиями! Лаки мне нравится, но у всего есть своё время.

— Я собираюсь присутствовать при твоём общении с мастером йоги и с целителем. А так же со всеми прочими, находящимися в поместье.

— Кхм?

— Я тебя видел во всех видах, дитя моё. Стесняться ни к чему. Твоя безопасность важнее всего. Особенно, когда ты не сможешь себя защитить, став слишком грузной.

— Мой лорд добьётся того, что меня убьют в удобствах, пырнув снизу копьём.

— Мы постараемся этого избежать.

К счастью, появление Мессинга закончило нашу весьма содержательную беседу с его дядюшкой. Бедный лордёныш... Если Мэнди объявят о "желательном браке", она в сторону представителя семейства Тарен даже не посмотрит. Придётся её за кузенов Мессинга замуж выдавать.

— Хорошая идея, кстати. Сладкая, ты готова? Рабыни останутся здесь. Ни к чему им смешиваться.

— Ага. Готова, то есть. То есть смешиваться им, действительно, ни к чему.

— Не хочешь возвращаться? Сладкая? Я с кем разговариваю?

— Гррр!

Взял меня на руки, сел в появившееся кресло, поцеловал, прижимая к себе:

— Ты не хочешь покидать свой дом. Я понимаю. Но для нас важно твоё нахождение в поместье, сладкая. Дядя Руфус настоятельно советует вернуть тебя туда. Он обещал лично обеспечить твою безопасность. При его отношении к Лаки, можешь не сомневаться, что он подойдёт к этому со всей серьёзностью. Дядя был потрясён реакцией Лаки на нашу мнимую гибель.

— Я заметила. Он сказал мне...

— Он всю свою жизнь вылавливал меняющих, и ему трудно перестроиться. Но его отношение к тебе лично, не повлияет на качество обеспечения твоей безопасности.

— Не сомневаюсь. Но что будет потом? Когда родятся дети? Позволит ли он мне их хотя бы выкормить, или решит, что я уже достаточно оскорбляю Бездну своим присутствием? Мне страшно, мин херц.

— Сладкая, у тебя... как это? Mania persecutionis (бред преследования).

— Ага, и ещё Delirium tremens (белая горячка)... Ладно, тащите мня в поместье... не говори потом, что я тебя не предупреждала...

— Ты собираешься убить лорда Руфуса?

— Ик! Крыша съехала?!!

— Так... показалось...

— Когда кажется, креститься надо! Ты пойдёшь со мной на Мессу?

— Если ты хочешь... Но ты же некрещёная?

— Ага, и вообще — богомерзость. Но мне в храме спокойно.

— Не смей называть себя так, сладкая! Ты не человек, и твои способности — врождённые. Они присущи твоему народу. И если Бог создал вас такими, то называть вас богомерзостью — кощунство перед Ним.

— Меньше всего я ожидала услышать от тебя проповедь, мин херц! Ты меня удивляешь!..

— Я счастлив удивлять тебя, сладкая!

Слышен лёгкий скрип открывшейся двери. Скрип — чтобы обратили внимание. Дом открывает дверь в спальню. Я уже не возмущаюсь всеведением Дома. Это же мой дом! Почему я не сказала Мессингу, что дом будет со мной? Потому что я не настолько доверяю отцу Иакову. То есть лорду Руфусу. За эти несколько бесед с ним и возлюбленными Повелителями я поняла кто на самом деле правит Бездной, позволяя детям играть в их игрушки. И мне нужны дополнительные гарантии безопасности. О которых подозревают, но не знают доподлинно.

* * *

Возвращение в поместье прошло буднично. Дом открыл нам с Мессингом дверь на плато, где нас подобрали н'гессы. Спустились на площадку перед особняком, Мессинг снял меня с Тающего тумана, и н'гессы отправились по парковой дорожке, расправляя крылья на закат. Такая красота... сердце замирает. Пожалела, что я не художник...

Выдержала очередной медосмотр, на этот раз в присутствии Мессинга, отказавшегося оставить меня наедине с леди-целителем; получила резолюцию "годен к строевой", погуляла по саду, и отправилась в койку. С возлюбленным Повелителем, а как же! Опять ночной полёт с полным отключением от реальности. А перед рассветом этот гад меня будить не стал. Как обычно. Проснулась уже "в процессе". Фраза "я опять летаю во сне" превращается в моём случае в "modus vivendi". Прижимал к себе, пока не успокоилось бешено колотящееся сердце, потом быстро поцеловал и, отстранившись, встал и пошёл умываться. Молча. Вот что это такое, спрашивается?! Вышел, застёгивая рубашку, увидел, что я не сплю, сел на край кровати, подёргал меня за мочку уха. Улыбается, гад! Я возмущённо шиплю:

— Почему ты меня не будишь?!

— Сладкая! Как ты можешь такое говорить?! Я тебя буду! Хоть даже прямо сейчас!

Наглый котовий прищур, и белозубая улыбка... Гррр... Убью! Тянусь маникюром к лицу возлюбленного Повелителя. Но у него руки длиннее, и он легко удерживает меня на расстоянии, пыхтящую от злости и смеха одновременно. И не только удерживает, но и тормошит и щекочет, пока я не начинаю просить пощады. Тогда, куснув за многострадальную мочку уха, и привычно пресекая падение с кровати, укладывает меня обратно, жадно целует и... прощается до вечера. Подонок, однозначно! Поворочавшись в огромной постели, засыпаю, обняв подушку Мессинга, сохранившую его запах. До рассвета ещё минимум час времени...

Я не особенно злюсь на Мессинга. Дом пробудил меня самым первым нашим утром и я включила эмпатическое поле. Лёгкий флер, чтобы Мессинг не заметил. Потому что было тревожно — сегодня он не считается с моим сном, а завтра нацепит ошейник и заклеймит, как рабыню? Опасаться, как оказалось, было незачем. Я ощущала только нежность и охотничий азарт. Для Месиинга было важным не встревожить меня, чтобы я не успела проснуться. Как мальчишка! Каждое утро он охотится на меня "из засады".

И вернулся уже привычный уклад жизни. Йога, пранаяма, медитация, плавание, метание ножей, пешие прогулки с Гуру. Регулярные медосмотры, проводимые леди-магистром Гильдии целителей. Лорд Руфус живёт в поместье. Завтракаем и обедаем мы по-семейному, — втроём: я, Гуру и лорд Руфус. А вот ужинать Мессинг никого из них не приглашает. Ужинаем мы с ним вдвоём. Иногда улетаем на н'гессах куда-нибудь погулять. В воскресенье посещаем вечернюю Мессу. Здесь это пятница, но зачем забивать себе голову календарём? Вот если Мессинг действительно выполнит своё намерение о создании в Бездне католической миссии... Ик! Слов нет! А как звучит: католическая миссия в Бездне!

Время идёт, живот растёт, меня безотлучно сопровождают две валькирии, чтобы подхватить, если что. В обмороки я не падаю. Потому что не волнуюсь. А что волноваться? Я усиленно занимаюсь своим здоровьем, набираюсь сил. Если дети родятся в боевой ипостаси, и будут прогрызать себе дорогу, мне надо будет сразу менять облик, чтобы исцелиться. Мессинг говорит, что они с Лаки будут со мной, и обо всём позаботятся. Но я точно знаю, что если я сама о себе позабочусь, то всё будет нормально, а что может случиться, — то никому не ведомо. Покушение, едва не уничтожившее нас с Мессингом, — яркий тому пример.

Кстати о покушениях. Пока — тишина. Я не расслабляюсь, конечно, но угрозы рядом нет. Во всяком случае, — я её не ощущаю.

Приближается день рождения моих детей. И как бы они не совпали. То есть, — появление на свет нового выводка и шесть лет моим детям от лорда Авагду. Меня не хотят отпускать поздравить детей. Все в один голос, хотя и разными словами:

— Да-же не ду-май, слад-ка-я. — от Мессинга.

— Кошка, это неразумно. — от Гуру.

— Я не смогу гарантировать твою безопасность, дитя моё. — от лорда Руфуса.

Молча ушла к себе в комнату. Мурзик вздыхает, совсем как человек. Обняла его и легла. Слёзы катятся, не останавливаясь. Мы всегда праздновали день рождения детей. А завтра я даже не смогу их поздравить. Меня просто не выпустят. А сбежать... Как бежать, когда ног своих не видишь? Интересно, могут ли н'гессы перемещаться вне Бездны? Л'риссы могут. Ну ладно, я возьму пример со Скарлетт О'Хара, и подумаю об этом завтра.

Рабыни принесли прохладной воды, чтобы я умылась. Потом пришёл Мессинг, и отправил их вон из спальни. Обнял меня, и баюкал, целуя мои глаза, лицо, легко прикасаясь к губам... Наши ночи уже давно "безгрешны". Леди-магистр вообще потребовала, чтобы мы спали раздельно, но Мессинг сказал ей, чтобы не лезла не в своё дело. И я сплю в его объятьях. Мне так спокойнее. Как ему, — не знаю.

— Сладкая, не надо плакать. Можно отпраздновать день рождения детей здесь, в поместье. Пойми: ты сейчас уязвима, а через тебя — уязвима Бездна.

— Я не хочу обсуждать свою уязвимость. Спать хочу.

— Спи, сладкая, спи...

И я провалилась в лёгкий сон, без сновидений. Утром Мессинг, как обычно, куснул меня за ухо, придерживая, чтобы я не рухнула с кровати, и отбыл "на службу". Я встала на рассвете, проделала все утренние процедуры, и воззвала к дому. Попросила его открыть дверь к моим детям. Дом открыл. Я вошла в детскую спальню... своего дома. Точнее, не своего, а городского дома лорда Авагду. В Академии каникулы? Мальчики спят, комната Мэнди рядом. Заглянула туда — тоже спит. Положила подарки с поздравительными записками им под подушки. Поцеловала каждого детёныша, они заворочались недовольно. Время — раннее... И ушла, чтобы не сталкиваться с мужем. Мы ведь с ним так и не развелись. Забавно... По законам империи выводок, который родится сегодня, так же будет считаться детьми лорда Авагду.

Вышла из своей спальни, поздоровалась с Гуру, и отправилась завтракать на террасу. Лорд Руфус уже там. Улыбается, гад. Наверное отследил моё отсутствие. Всего-то пара минут!

— Не пара, а семь минут, дитя моё. И не думай, что мне было легко блокировать защитные и сигнальные заклинания твоего мужа.

— О чём речь?

Мягким голосом задан вопрос. Вот только перила покрылись инеем, и листья съёжились. Я тоже поёжилась от холода, только тогда Гуру опомнился, щёлкнул пальцами, закутывая меня в пуховый халат.

— Лаки, не сердись, я только зашла посмотреть на детей и отнесла им подарки.

— Киса моя, я не сержусь на тебя. Не надо волноваться.

Взял мою руку, целует пальцы. А я, между прочим, есть хочу! Слава Богу, улыбнулся. Но внутри такое же стылое бешенство. Порадовалась, что у Гуру железное самообладание. Какое счастье, что все мои мужчины приучены сдерживать эмоции. Мне только скандала не хватало. Устроенного не мной. Сижу, грею руки о чашку с чаем, и думаю, как отправиться в Бездну... Время подходит. Осталось несколько часов. А мне надо подобрать место и подготовиться. Но мысли плавают поверх меня... Не хочу суеты вокруг.

— Я замёрзла, пойду прилягу.

От Гуру волной идёт чувство вины, размывающее бешенство. И правильно! Пусть ему будет стыдно! Лорд Руфус твёрдо взял меня за локоть, и повёл в мою комнату. Молча. Уж лучше бы ругался! Переваливаюсь, как утка, но иду бодро. Потому что время пришло.

— Лорд Руфус, мне пора в Бездну.

— Не спеши, дитя моё, ещё успеешь.

— Я неточно выразилась, мой лорд. Моё время пришло.

— Ты не понимаешь, дитя моё. Бездне лучше знать. Она сама откроется для тебя...

Понятно, разговаривать не о чем. Лорд Руфус слышать меня не желает.

— Я хочу отдохнуть. Я устала.

— Отдыхай, дитя моё.

Мурзик шипит на лорда Руфуса. Маленький, испуганный зверёныш. Я раньше думала, что он не боится никого. Даже диверсионное заклинание его больше разозлило, чем напугало. А лорда Руфуса маул боится. Но шипит, и даже рычит. А лорд с интересом рассматривает моего защитника.

— Мой лорд, прошу вас, не пугайте маула. Он ещё маленький.

— Одна ты не останешься, дитя моё. После утренней эскапады... Не надейся.

— А если мне понадобится воспользоваться удобствами?

— Воспользуешься. Я не намерен тебе мешать.

— Да. Вы просто не намерены оставить меня одну, мой лорд.

— Довольно разговоров. Ты хотела отдохнуть? Ложись и отдыхай.

Ложусь, отворачиваюсь от лорда, закутавшись в пуховый халат. Мне надо ходить. Встаю. Лорд тут же оказывается рядом, поддерживает меня.

— Позовите леди Розу, мой лорд. Пожалуйста.

— Ещё рано.

И я понимаю, что никого звать лорд Руфус не намерен. Мне становится страшно. За моих, готовых родиться детей. Что он задумал? Проверить, нет ли среди них меняющих облик? И уничтожить их? Он столько тысячелетий уничтожал моих родичей. Мне нужна помощь. Подхожу к кровати, собираясь сесть. Сейчас откроется Бездна, и войти в неё я должна одна. Лорд усаживает меня. Делает шаг в сторону. Вот теперь действительно пора. И Бездна открывается. Между мной и лордом. Я тоже открываюсь ей навстречу. Все свои мысли, страхи, надежды... Свою любовь... Маул вьётся вокруг ног, но я знаю, что не споткнусь о него. Один очень маленький шаг... И невероятное небо Бездны распахивается надо мной. И внутри себя я снова слышу "моё дитя". А где-то сзади — крик лорда Руфуса:

— Курица безголовая, пропадёшь одна! Стой на месте!

Глава двадцать шестая. Новый выводок и не только, или "В нашем полку прибыло..."

Ага, вот прямо вся стою и жду. И я не одна, со мной Бездна. Горное плато прогретое солнцами Бездны. Скалы тёплые. Я иду босиком. Ровная площадка, на которую сами собой укладываются свежесрезанные сосновые веточки. Или похожие на сосновые. Родильная перекладина. Пружинящий матрац из веточек накрываю халатом. Я так и не выучила очищающее заклинание. Но это сейчас не важно. Время пришло. Бездна вокруг меня ободряет, чтобы я не боялась. А чего бояться? Сейчас мне не до страха. Родить — некогда годить.

В этот раз всё прошло легче. Второй выводок появился практически как альпинисты в горах, когда пуржит, то есть цепью. Я принимала их сама у себя, и откладывала сбоку на халат... Но сил я потеряла много. И вымыть детёнышей надо, и кормить... Ибн Хоттабн. От Бездны идут успокаивающие волны, и я вспоминаю, что накормить всех троих одновременно вполне по силам тигрице. И вымыть тоже.

Перетекаю в тигрицу. Дети не меняются вместе со мной. Так и остаются человечками. Беру по одному детёнышу, вылизываю. Они протестующе мяучат, рыкнула на них, чтобы не мешали матери их умывать. Когда все чистенькие, укладываюсь на бок, подтолкнув их к себе. Детёныши явно не человеческие, потому что умудряются подползти к соскам. Кормятся все трое. Ну и слава Богу. Бездна излучает довольство. Детёныши уснули, мне тоже надо подремать. Мурзик на страже рубежей.

Проснулась от мурлыканья маула. Принюхалась... Мясо. Много. Муррр... Открыла глаза.

— Привет, сладкая. Лопай. Тебе нужно хорошо питаться. Дети замечательные. Я даже завидую Лаки. Кстати, где он?

— А я откуда знаю? И не видела, и не слышала.

Хорошо, что Мессинг телепат. Общаемся мысленно. Могу пока не менять облик. Мяса хочется. И побольше. А в человеческом обличье много не съешь. Мысль о том, что в человеческом облике мне столько и не понадобится отметаю, как крамольную. И вообще: мясо уже здесь, значит его надо съесть.

— Ага, ну скоро услышишь. Ты почему сбежала от дяди? Он в ярости. Обещал защитить, и не смог даже устеречь!

— Ничего не знаю. Бездна открылась и я отправилась рожать.

— Сладкая не оправдывайся, тебе не идёт.

— Гррр!

К счастью, проснувшиеся детёныши прервали разговор. Накормила их с другого бока, чтобы симметрию соблюдать. Потом ещё раз вылизала, несмотря на их протесты. Когда они уснули, приступила к трапезе. Налопалась, стала добрее. Перетекла в человеческий облик, и Мессинг втянул воздух сквозь сжавшиеся зубы. С удивлением смотрю на возлюбленного Повелителя:

— Как удачно вышло, что ты сбежала от дяди, сладкая. А я всегда считал эти рисунки поэтическим преувеличением. Подумать только!

— В чём дело, мин херц?

— Твой кокон исчез, сладкая. Ты в истинном облике. Но ты не расстраивайся. Я всё равно буду тебя любить, даже такой.

Мурзик заурчал, ему понравилось слово "любить", а я испугалась и потребовала зеркало. А потом вообще впала в истерику...

Мессинг удерживал визжащую меня за плечи, уговаривая успокоиться, и уворачиваясь от моих когтей и клыков, которыми я старалась его располосовать. Запах яда разливался в воздухе, дети приняли участие в этом бедламе голодными воплями, пришлось отвлечься, принять облик тигрицы, и накормить их. Потом опять вернулась в "свой" облик и потребовала зеркало.

— Сладкая, если ты надеялась, что тебе удастся вернуть привычный вид "перезагрузкой", то вынужден тебя огорчить.

— Не называй меня так! Это не я!

— Истерику оставь для Лаки. Ему это нравится. Мне — нет. Я стерпел первый всплеск эмоций. Продолжишь — будешь наказана.

А голос такой, что я мгновенно успокоилась. Не хочу проверять как возлюбленный Повелитель может меня наказать. Ну его нафиг! Переживём и это. Вот только целовать меня теперь, скорее всего, не будут. Обидно. Но кому охота умереть от яда...

— Сладкая, не дури. Кстати, Хроники говорят о том, что меняющие могли управлять своим ядом. То есть тебе не обязательно использовать ядовитые клыки при поцелуе.

Говоря это, Мессинг целует меня. Нежно, потом жадно... Прижимаюсь к возлюбленному Повелителю, пряча лицо у него на груди. Изменения тела ещё не очень заметны после родов, — ну за вычетом громадных, ядовитых, втягивающихся когтей, способных резать камень. А, возможно, что и металл. С камня стружка снимается легко и непринуждённо. Таки это ерунда по сравнению с лицом. Я похожа на китаянку, как их изображали на старинных гравюрах. С длинными узкими глазами, приподнятыми к вискам. Китаянки достигали такого вида соответствующим макияжем, а у меня глазные впадины прорезались в стороны. Теперь они не круглые, а овальные, причём, сильно вытянутые. Нос остался прежним, а вот линия губ и общий абрис лица изменились. Губы — из за клыков, и овал лица, вероятно из за них же, потому что строение челюсти теперь другое. У меня теперь клыки, как у Сэ, только длиннее, и ядовитые.

Волосы тоже сменили цвет. Теперь они чёрные. Но не иссиня-чёрные, как у лорда Руфуса и Мессинга, а чёрные с алым отливом. Не бронзовым, а именно алым. В сочетании с алебастрово-белой, сияющей, как у лорда Руфуса, кожей, выглядит жутко. А ещё добавить глаза, радужка которых закручена тремя спиральными полосами: цвета тени на полированном серебре, прозрачно-зеленоватая, как вода в ледниковом озере, и третья, — цвета ивовых листьев. На вертикальный зрачок внимания можно уже не обращать, — это мелочи.

Ах, да, губы у меня теперь ярко-алые, без всякой помады. Единственный плюс, — красить нет необходимости. И румяна тоже не нужны, потому что румянец свой. Румянец — сильно сказано. Лёгкий отсвет на скулах, как розовая тень на прозрачном фарфоре. Может быть, я не так уж некрасива... Но это не я. От моего облика не осталось ничего. Абсолютно. Я по-моему даже в росте уменьшилась. Надо помериться с Мессингом...

Дети опять требуют еды. Предыдущий выводок не был таким прожорливым. Или был? Я уже не помню. Тогда я была дома, лежала в постели, а детей мне приносили кормить. А сейчас я кормлю их в тигрином обличье. Зато всех одновременно. Ага, и вылизываю сама. И сколько времени я буду здесь жить? Без удобств? Гррр!

— Сладкая, вернёмся, когда скажешь. Но по обычаю, надо три дня побыть в Бездне. Бездна не только защищает тебя, она и напитывается от тебя силой материнства. Но если тебе тяжело, повторю: вернёмся, когда захочешь.

— А ты побудешь со мной, мин херц? Три дня?

— Лаки ты видеть не хочешь?

— Лаки здесь нет, мин херц. А ты, — есть.

— Точно, и ещё пить. Пить хочешь? Сладкая?

— Я тебе совсем не нравлюсь? Я теперь некрасивая, да?

— Изменения над тобой не властны.

— Это вместо "как была дурой, так и осталась"?

— Умница моя...

— Гррр!

Начинаю считать дни. Сорок дней ещё. А я... кхм, ладно. Возлюбленный Повелитель ехидно мне улыбается. В ста шагах появился ручеёк. Бездна любит своих детей. Надо йогой заняться. Приводить себя в форму. Почему-то послеродовые изменения оборотом не исцеляются. Может, потому что это не болезнь? Придётся работать над собой. Скучно-то как!

Три дня провели в Бездне с возлюбленным Повелителем и детьми. Бездна напиталась энергией жизни. Вокруг всё цветёт и одновременно плодоносит. Лопаю сырое мясо в облике тигрицы, и зелень-мелень, фрукты-ягоды в человеческом обличье. Точнее, — в нечеловеческом; учитывая изменения, произошедшие со мной. Детёныши бодры и веселы. Хотя внешне по ним это незаметно. Но кушают с аппетитом и не капризничают. Спят тоже спокойно.

Я думаю, что первый выводок капризничал, потому что я их кормила по очереди. А эти — принимают пищу совместно. Умываю я их по отдельности. Но к этому они уже привыкли и особо не вякают.

Мессинг устраивает мне каждое утро бесконтактную мойку. Вечером отказывается, говорит, что ему надо привыкнуть к моему изменившемуся запаху. Но спит рядом, держа меня в объятиях. На высказанные ему опасения по поводу яда на когтях, поцеловал меня и сказал, что мой яд ему не повредит. Непонятно. Ни Гуру, ни лорд Руфус так и не появились. Ну и Слава Богу. Я не готова к выяснению отношений.

Сглазила! Не успела порадоваться тихому отдыху в кругу семьи, как "здрасьте вам". Гррр!

Накормила детёнышей, сменила облик, валяюсь на сосновых ветках, накрытых мягким покрывалом, — пока особо не встаю... Не то, чтобы валяюсь... Выполняю Шавасану. Пока это единственная доступная мне асана. И... Явились, не запылились! Гуру и лорд Руфус. Вот мне интересно, где они целых три дня шлялись? Отмечали рождение наследников? Или где?

Мурзик зашипел, выгнув спину... Лорд Руфус отвёл глаза от детёнышей, с упрёком посмотрел на меня... и замер, подобравшись, как перед атакой. Гуру, не отвлекаясь, рассматривает детей. Он в шоке. До сих пор не может поверить в то, что стал отцом. Беспомощно оглянулся на меня и лорда Руфуса, и растерянно перевёл глаза на детей. Потом опять на меня... Мне это уже начинает надоедать!

Улыбаюсь высоким лордам Бездны, демонстрируя ядовитые клыки. И когти, — слегка царапнула скалу, на которой устроено моё ложе...

— И? Что надо сказать?

— Лаки, мальчик мой, поздравляю! Теперь ты настоящий глава клана... Дитя моё, ты обрела истинный облик меняющих. Рад за тебя. Но дети Лаки не являются меняющими... Им небезопасно находиться рядом с тобой, дитя моё...

— Я правильно поняла, лорд Руфус? Вы собираетесь забрать моих новорождённых детей?..

На моём лице вызревает ласковая улыбка лорда Авагду. В воздухе отчётливо разносится запах яда. Мой яд настраивается на лорда Руфуса, который отвечает мне благостной улыбкой отца Иакова... Не знаю, удастся ли мне с ним справиться...

— Я носила этих детей под сердцем. И намерена их выкармливать пока у меня есть молоко. Если вы думаете, что сможете отобрать у меня моих детей, то лучше вам подумать ещё раз.

Детёныши отреагировали на моё возмущение дружным ором. Лорд Руфус поморщился, и отошёл в сторону, сделав пасс рукой, — видимо приглушил звук. А Гуру наоборот подошёл ко мне, уселся рядом на скалу, потом лёг на бок, продолжая на меня смотреть. И зашептал тихо-тихо. Наидобрейшего дядюшку испугался, что ли?

— Кошка... Спасибо... У меня сейчас нет слов, достойных тебя... Ты очень красивая, в истинном облике! Даже более красивая, чем в Бездновом. Дядюшка не отберёт у тебя наших детей. Он хотел сказать, что тебе надо перебраться в мой дом...

— Лорд Руфус выразился достаточно ясно, Лаки. И за "перебраться в твой дом" речи быть не может. Я буду жить там, где скажет Мара. Если он разрешит тебе проводить дни рядом с детьми, так тому и быть. Если нет, — тебе останутся девять месяцев до их пятилетия.

— За что ты так со мной, Кошка?.. Ты причиняешь мне боль, считая меня виноватым в чём-то, или просто "точишь когти"?..

Смотрю на Гуру, и понимаю правоту Мессинга. Я стервозничаю потому, что Гуру терпит все мои выходки. Может, поэтому лорд Руфус и старается присутствовать, чтобы защитить воспитанника. А кто воспитывал детей лорда Руфуса, интересно?

— Я воспитывал. И что с того? Традиции соблюдены.

— Получается, что в традициях твоего клана воспитан только лорд Мара?

— Сладкая, ты меня восхищаешь! Какой блестящий образец поверхностного анализа!

— Ты подслушивал мою свадьбу с лордом Авагду?!

— Скажем, наблюдал... Весьма забавное получилось зрелище...

— Наглец!

Булькаю от возмущения, как чайник. Гуру встаёт, и отходит в сторону. Поближе к детям, которые встречают его возмущёнными воплями. Ага, пора опять кормить. А я ещё сама не ела! Безобразие! Трое му... кхм, ладно, мужчин не могут позаботиться об одной кормящей матери! Гррр!

— Сладкая, я о тебе забочусь, а ты так неласкова со мной... Сначала поешь? Или детей накормишь? Превосходно развитые голосовые связки. Но перенапрягать их всё же не следует.

— Предлагаешь заткнуть им глотки?

Лорд Руфус возмущённо смотрит на меня, а я обращаюсь в тигрицу, и иду кормить детёнышей. Они уже подползают сами, не приходится подпихивать к себе. В Бездне они развиваются быстрее? Или это чистота крови по обеим линиям сказывается? Лорды задумались... Телепаты хреновы. Слушать надо, когда я в их сторону думаю, а не всё подряд!

— Мы фильтруем, сладкая. От всех твоих мыслей крыша съедет. Лопай и возвращайся.

Таращусь на возлюбленного Повелителя, прежде чем до меня доходит, что слово "возвращайся" относится к моему облику. Приступаю к еде. Муррр... А обстановка накаляется. Мужчины беседуют мысленно, но похоже, скоро подерутся. Лорд Руфус и Гуру давят на Мессинга, а тот ушёл в глухую оборону. Не желает их слушать. И правильно делает. Шастали где-то три дня, поесть не принесли, а туда же! Детей отбирать! Довыделываются, — поселюсь в своём доме. Там розы, детская комната, рабыни, купленные возлюбленным Повелителем... И сам дом...

Ой, похоже, гроза надвигается... Мессинг сплюнул какую-то фразу, которую я не поняла. А вот Гуру понял, и лорд Руфус тоже. И вокруг каждого из них начала собираться магия. Мурзик прижался ко мне, и возбуждённо урурукает. Это не мурчанье, и не рычанье, это именно У-ру-ру-ру-ру. Похоже, сейчас начнут доказывать право сильного. А мне нужны эти битвы за самку? Я уже всё решила. Не совсем всё, но пока пусть будет так, как есть. И я призываю Бездну. Я — мать, и Бездна — мать. Пусть вразумит своих детей. Бездна мягко спрашивает: чего я хочу? А я знаю, что ответить? Раскрываюсь перед ней... Я хочу растить своих детей. До пяти лет, во всяком случае. Я хочу, чтобы мои мужчины не цапались. Они же сами приняли такой порядок? Вот пусть и кушают его. И я хочу, чтобы Гуру разрешено было посещать нас с детьми. И поменьше лорда Руфуса. Он меня пугает. — Бездна ехидно улыбается... — Ну, пусть не пугает. Нервирует...

И странное небо Бездны закружилось водоворотом. Количество солнц поменялось, и у каждого появился маленький спутник, описывающий вокруг них хаотичные круги. Красиво, но голова начинает кружится. Сменила облик, улеглась опять в Шавасану. А вокруг разлилась тишина. Нет, ТИШИНА! С большой буквы! И высокие лорды преклонили колено, приветствуя Мать-Бездну... А я так ничего и не услышала... Обидно! Но результат есть! Лорд Руфус посмотрел на меня косо и отбыл, Гуру беседует с Мессингом, на незнакомом мне языке. Ууу, гады! Надо потребовать у Мессинга научить меня всем языкам, которые он знает. А то непорядок. Я даже подслушивать не могу! Но беседуют мирно, хотя оба недовольны. Ага, причём недовольны мной. Объединяются против общего врага. Молодцы!

— Сладкая, мы побудем в Бездне сорок дней. Тридцать семь. Днём с тобой будет Лаки, а ночью я. Вернёмся к официальному представлению детей лордам Бездны. Набирайся сил, корми детей. В Бездне ты с ними в полной безопасности. Она сама обеспечивает твою безопасность.

Мурзик довольно урчит. Я тоже довольна. Мне в Бездне нравится.

Сорок дней в общей сложности мы с детьми пробыли в Бездне. На сороковой день, они обрели боевую ипостась. Мессинг говорит, что она у них была с момента рождения. Не знаю. Продемонстрировали они нам свой Безднов облик только сейчас. Гуру в полуобмороке от счастья, лорд Руфус, появившийся из ниоткуда, — тоже доволен. Вероятно, эта ядовитая помесь скорпиона и крокодила с летучей мышью, осьминогом и богомолом, чем-то трогает чувствительные струны их душ. Лично меня этот облик не впечатлил. Слишком много понамешано. Но лорд Руфус в трансе шепчет: "древняя кровь, истинная кровь..." Просто душа радуется на него смотреть. Ага.

Но в этом облике я их кормить отказываюсь. Молоком во всяком случае. Мессинг притащил очередного безвинного оленя, и зверёныши, ой, то есть дети с аппетитом им пообедали. Мне ничего не оставили, проглоты. Ладно, с прикормом вопрос решён. Вместо рыбьего жира можно им тюленей скармливать. Или сами пусть охотятся под присмотром родителя. Рыкнула на них, — вернулись в человеческий облик. Дрыхнут. Сытые. А я есть хочу! Гррр!

— Дитя моё. Ты пугаешь детей.

— Они сами кого хочешь напугают. Я проголодалась.

И? Я хочу сказать, — что? Никакой реакции. Мессинг развалившись дремлет, накрыв лицо шляпой, Гуру и лорд Руфус наблюдают за детёнышами. Плюнула мысленно, сменила облик, и отправилась на поиски приключений... кхм, пропитания.

Глава двадцать седьмая. И снова родственники, или "Лучше два деверя, чем одна золовка..."

Поохотилась на буйволов, погоняла их, потом поняла, что буйвола мне не съесть. В тигрином обличье, во всяком случае; и отправилась искать дичь помельче. Загнала что-то типа сайги. Муррр... Вкусно! Всё-таки, лично загнанная дичь — вкуснее. Набрела на небольшой водопад. Решила искупаться. А то бесконтактная мойка — вещь хорошая, но поплавать тоже хочется.

Сменила облик на человеческий, кхм... во всяком случае, — на околочеловеческий. Тот, который называют моим истинным обликом, и в котором меня Мессинг обещал "всё равно любить". Поплескалась под водопадом, потом нырнула в озерцо, выбитое падающей водой, поплавала, и, вылезши из воды на тёплые камни, уселась сушить волосы.

— Какие ножки у этой крошки! Зацени, брат!

— И ножки хороши, и фигурка просится в руки... И откуда здесь такая детка? Одна, без спутника... Не боишься?

Поворачиваюсь на голоса. Сначала подумала, что у меня в глазах двоится, потом поняла, что со мной пытаются заигрывать близнецы. Хммм... Дети лорда Руфуса? Мессинг сказал, что его и леди Аси кузены — близнецы. На лорда Руфуса не похожи, на леди Розу тоже. Может быть я ошибаюсь? Я разглядываю лордов Бездны, лорды Бездны разглядывают меня. Внимательно. С улыбками до ушей...

Услышала рядом знакомое шипение, и вспомнила, что сижу нагишом перед двумя мужчинами. Мурзик на своём языке высказывает им "Фэ" за манеры. На одинаковых лицах видна работа мысли... С интересом жду, чем она закончится.

— Домна Тигра?

— И?.. Мы знакомы?

— Мы не были представлены...

Меня окутал чёрный аксамитовый плащ, и лорд Руфус произнёс:

— Дитя моё, позволь представить тебе своих сыновей. Мариус и Рудольф из рода Гусс.

Кузены Мессинга синхронно поклонились, так я и не поняла кто из них кто. Интересно, а сам лорд Руфус различает своих сыновей? Лорд Руфус милостиво кивнул детям, и они отбыли в неизвестном направлении, оставив нас наедине.

— Завтра твои дети должны быть представлены лордам. Мара уже решил, где вы проведёте эту ночь?

— Если и решил, то мне не сказал. Это важно?

— Здесь, в Бездне ты с детьми в безопасности. Она не допустит, чтобы вам был причинён вред.

— Скажите это вашему племяннику лорд Руфус.

— Будет лучше, если ваши семейные проблемы вы будете решать сами.

— А есть проблема, лорд Руфус? Вы хотите, чтобы я узнала у лорда Мары, где мы проведём эту ночь?

Темнит что-то мой благородный лорд. Как наидобрейший наш отец Иаков! Ага, опять подслушивает, — фыркает на мои мысли. Хочу к возлюбленному Повелителю! Пусть решает проблему, как оградить меня с детьми от родственников. Делаю шаг, и оказываюсь рядом с Мессингом. Хорошо в Бездне!

— Ты смеёшься, сладкая. — Поцелуй. Ещё один. И ещё... — Что тебя развеселило?

— Твой дядя желает знать, где мы проведём эту ночь.

— А где ты желаешь её провести, сладкая?

— В безопасном месте. Чтобы не отвлекаться...

В изумрудных глазах заплясали смешинки. Возлюбленный Повелитель поднял меня на руки, замысловатым жестом подвесил детёнышей в воздухе, не разбудив их, и шагнул со всеми нами в... храм Матери.

— Здесь нам никто не помешает, сладкая. Можем исполнять обряды почитания пока хватит сил.

Возникший из ниоткуда Мурзик довольно замурлыкал. А служительницы храма, вышедшие из стен, подхватили накормленных и вылизанных тигрицей детёнышей и устроили их в выросшие из пола колыбели. Всё для многодетной матери!

Сменила облик и присоединилась к Возлюбленному Повелителю. Исполнять обряды почитания, ага.

И опять моя душа летает с ангелами, а счастливые крики отражаются от стен и потолка, наполняя помещение ликующим гимном...

* * *

— Сладкая?..

В глазах Возлюбленного Повелителя растерянность. Маул урчит, а я испытываю тихую удовлетворённость от ощущения трёх солнышек, засиявших во мне и согревающих мою душу своими лучами. Эти дети будут меняющими. Кровь от крови моей. Плоть от плоти лорда Мары.

— Всё хорошо, мин херц. Мать Бездна дала мне достаточно сил.

— Надо перебираться в твой дом. Дядюшка взбесится, учуяв меняющих.

— Почему ты думаешь, что он их учует? — Тревога пытается пробиться в моё сердце сквозь счастливую расслабленность.

— Ну я же учуял? А дядюшка тысячелетиями охотился за меняющими.

— Я меняющая. — Не могу ни испугаться, ни встревожиться. А это опасно. В таком состоянии я уязвима. Вспомнила слова Мары: "а через тебя уязвима Бездна". Ладно... в храме Матери я в безопасности, а потом всё-таки соберусь с силами.

— Ты не понимаешь, сладкая. Дети Лаки ощущались горящими искрами, а в тебе сейчас сияют солнышки. Сила другая, и уровень силы — другой.

— Ну я же изменилась? И дети воспринимаются иначе.

— Даже не пытайся уговаривать дядюшку, что все в порядке.

Прижал меня, испуганную, к себе и целует-целует-целует, успокаивая.

— Не надо бояться, сладкая. Тебя защищает Мать Бездна. Мать закроет храмы перед тем, кто повредит Сокровищу Бездны, вынашивающему ребёнка. Тем более, что Мать предупредила нас троих, а я передал её предупреждение Совету.

— Фанатикам это безразлично, мин херц. Они будут делать то, что считают правильным, и плевать кто при этом пострадает.

— Фанатики, сладкая, сейчас подвергаются казни за оскорбление Матери. Со всеми своими родственниками. Мать закрыла перед ними свои храмы.

— Тогда бояться нечего?

— Тебе не надо бояться, сладкая. Но и безмятежность твоя не ко времени. Наверное, так вас и уничтожили... Солнечное настроение не предполагает осторожности. Завтра держи связь со своим домом. Он помнит об уничтожении твоего клана, и вытащит тебя. Надеюсь на это.

— Завтра Лаки должен представить детей Совету.

— И ты тоже обязана присутствовать, сладкая.

— А ты? Где будешь ты, мин херц?

— На троне Повелителя. Сейчас правлю я. Дядюшка будет рядом со мной. Его атаку я блокирую, но на весь Совет меня не хватит. А есть ещё и приглашённые лендлорды. И наследники лордов-протекторов. И гости. Меняющих боятся и ненавидят, сладкая. Я не знаю, что делать!..

Заглянула снизу в потемневшие глаза Возлюбленного Повелителя, и сказала:

— Предлагаю почтить Мать Бездну обрядом плодородия и отдать будущее в её руки.

А что ещё я должна была сказать? Надеюсь, дети отвлекут от меня внимание Совета, и мне удастся сосредоточиться. А дом? Он всегда со мной. Только в изначальную Бездну ему доступа нет. Зато здесь у меня прямой доступ к Матери. Меня согрело теплом её ладоней и ласковый голос сказал "моё дитя". А Наидобрейший всегда говорит "дитя моё". Объяснить ему, что ли, что "от перестановки мест слагаемых сумма не меняется"?.. Если успею.

* * *

Мара не предусмотрел, что Наидобрейший явится вместе с Лаки "помочь" нам нести младенцев. Какое счастье, что мы были в храме Матери! Глаза лорда засветились ярчайшим светом и тут же послышался свист рассекаемого чем-то тяжёлым воздуха. Чешуйчатое щупальце обрушилось на лорда Руфуса. Наидобрейший, ловко увернувшись, преклонил колено перед обликом Матери-Защитницы. Косо посмотрев на нас с Марой, исчез в радуге, бросив на прощанье:

— Лаки, мальчик мой, встретимся во дворце.

Лаки успокоил Мессинга, сказав:

— Тигру я прикрою, Мара, не беспокойся.

Дождались, когда дети проснутся, чтобы я могла их покормить перед церемонией представления, и отправились. Думала, что детей будут переправлять по воздуху, но Мать предоставила нам своих служительниц. От стен храма отделились три закутанные в тонкие чёрные покрывала фигуры, и разобрали детей. Лаки подставил мне руку, чтобы я могла опереться, и мы шагнули... в тронный зал дворца Повелителей. А имена-то я детёнышам не придумала! Успела только шепнуть Лаки, что второй выводок надо называть на "Б", чтобы не путаться потом, как мы остановились в десяти шагах от тронного возвышения. Хорошо, что Гуру мастер-актёр! Он даже не запнулся, представляя Совету своих потомков.

— Представляю вам лордов Бела и Берта, и леди Банон из клана Ллеу.

Блин! Лучше бы сама именами озаботилась! Запоминай теперь как кого любящий папенька назвал. Зато имя клана Лаки узнала. Хоть какая-то польза. Мессинг милостиво кивнул с трона, на котором он развалился поперёк, опершись спиной на один подлокотник и свесив ноги с другого. Лорд Руфус стоит за троном с абсолютно бесстрастным лицом. По бокам трона расположились... Повелители? Аура похожа на ауру Наидобрейшего. Лорды-протекторы. Вот, значит, они какие. Лаки прошептал не поворачивая головы и не раскрывая рта:

— Кошка, я тебе позже обо всём расскажу. Продержись ещё немного.

Это вместо "веди себя прилично"? А я разве нарушаю? Потихоньку осматриваюсь, в основном разглядывая окружающих. Шипящие дамы мою внешность и манеры не оценивают. Пока не оценивают. Звучит только:

— Вот, значит, как они выглядели...

Одна группа дам не шипит. Без интереса рассматривают нас с Лаки. А я беззастенчиво рассматриваю их предводительницу. Таковой является отнюдь не самая представительная из них. Невысокая и изящная, как статуэтка. Легонько коснулась... Не статуэтка. Стальной клинок в роскошных ножнах, от этого не менее смертоносный. Мужчины рядом с нею вполне ей под стать. Эмпатия чётко отделила мужчин дамы от её... подчинённых? Зятьёв, скорее всего. Потому что родственные связи между дамами прослеживаются вполне отчётливо. И по внешности легко определить кто чья дочь. Они все похожи на своих отцов. А одна, синеглазая, — так сразу на двоих. Как такое может быть?..

— Кошка, всё потом.

Хотела пнуть Лаки, чтобы не отвлекал. Еле удержалась, продолжая рассматривать сплочённую группу во главе которой... Во главе её Семьи не лорды-протекторы, хотя их рядом с нею трое — муж и два зятя. Отец дамы, на которого она похожа, как кинжал на меч из одного комплекта, не уступает лорду Руфусу по красоте, а пожалуй и превосходит его. Во всяком случае, не демонстрирует, что окружающие пыль под его ногами, что уже большой плюс. Я вижу ещё одного Повелителя. Настоящего. Мужья дамы почти не уступают её отцу. Лорд-протектор, "настоящий полковник", гранд и лорд, похожий на одного из лордов-протекторов-зятьёв. Гранд почти так же красив, как отец дамы. Я думала, такие кавалеры только в дамских романах бывают... Невольно вздохнула, вспомнив бабулину присказку "с нашим-то счастьем...".

Черти в прекрасных синих глазах сочувственно вздыхают, прижав когтистые лапы к сердцу. В руке прекрасной леди появилась полоска стали. Сейчас метнёт. От женщины Мать меня не защитит. Мысль мелькнула и исчезла в пурпурной дымке. Все шарахнулись в стороны. Лорд-протектор, муж дамы, резко развернул её к себе лицом и прижал, чтобы она не могла повернуться ко мне, сам уткнулся лицом в её макушку. С тронного возвышения послышалос ленивое:

— Сладкая, сорвёшься, будешь наказана.

Чуть что, — сразу наказана... Меня пронзила острая обида. Я не завидую красоте и силе неведомой дамы. И её мужьям, так беззаветно любящим её. И заботливым зятьям не завидую. Я вообще не завидую, мне просто обидно! Есть же женщины, у которых заботливые и любящие мужья! И отец которых, если и пошлёт их на смерть, или замуж выдаст, то не ради эксперимента, а в интересах государства. Нас так и воспитывали с детства, даже в песнях — "прежде думай о Родине, а потом о себе". А я?.. А у меня... у меня только Повелители и наидобрейший лорд Руфус!

От смеха дрожали стены. Аристократы Бездны утратили свою сдержанность и хохотали, хлопая друг друга по спинам. Мессинг веселился, как ребёнок, лорд Руфус сохранил бесстрастно-любезное выражение лица, но внутренне смеялся со всеми. А вот лорд Лаки разозлился, но не показывая вида, улыбается. Лишь глава Семьи неведомой дамы спокойно наблюдает за бедламом, воцарившимся в тронном зале.

Наконец-то Мессинг махнул нам рукой, отпуская на волю.

— Киса моя, вызови свой дом. Я не смогу проводить тебя. Сейчас начнётся заседание Совета, и мне надо присутствовать.

Дом открыл дверь, и я шагнула в неё вместе со служительницами храма Матери, держащими уснувших детей. Мы очутились в детской, разделённой розами на три секции. Цветы бледно-розовые. Аромат лёгкий и свежий. Служительницы уложили детей в кроватки и исчезли. Надо пойти в храм, поблагодарить Мать за милость.

— Вместе поблагодарим, сладкая.

Руки Мессинга легли на плечи. Накрыла их своими. Следовало бы встревожиться, вдруг я сделала что-то не то, но... не получается. Наверное, мне лучше сидеть дома до родов. Во избежание.

— Ты продемонстрировала всем способности отнимающих душу, а потом ещё и не заэкранировала свою эмпатию. Но это к лучшему. Тебя сочли всего лишь маленькой девочкой, каковой ты по возрасту и являешься. Нам с Лаки и лордом Руфусом предписано Советом заботиться о тебе и воспитывать тебя и твоих детей. Дядюшка гневается, но не слишком. Он и так не собирался упускать тебя из вида.

Поёжилась. Вот только пристального внимания Наидобрейшего мне не хватало для полного счастья. Но испугаться всё равно не получается. Вот так и прибьют. Оставлю сиротами детей и Возлюбленного Повелителя. У Лаки в утешение гарем есть. Может предложить лорду Маре тоже обзавестись гаремом?

— Не хочу гарем, сладкая. Хочу тебя. Прямо сейчас.

Мурлычет на ушко, как маул. А где Мурзик, кстати? Что-то его давно не видно.

Возлюбленный Повелитель утащил меня в спальню, шепча "Сладкая, соскучился...". Хотела повредничать, припомнив угрозу наказать, но как обычно улетела в небеса.

— Сладкая, не обижайся. Тебе необходимо обучиться контролировать свои силы. Эмпатию ты контролируешь, а тавматургию — нет. Стоило увидеть нож и ты выпустила свою силу наружу.

— Следовало дождаться, когда нож пронзит моё серце?

— Мы с Лаки прикрыли бы тебя. А даже если нет, — у меняющих из правящей семьи имелась дублирующая кровеносная система, не зависящая от сердца.

Прислушалась к себе. Ничего не поняла. Опять погрузилась в сияние маленьких солнышек. Мессинг прижал меня к себе и счастливо вздохнул.

— Сладкая... рядом с тобой чудесно.

Потерлась, как кошка, о плечо Возлюбленного Повелителя, и вспомнила о мауле.

— Мин херц, Мурзик пропал. Я его с момента отбытия во дворец не вижу.

— Твой маул общается с родственниками.

На ставшей прозрачной стене отразилось "общение". Мурзик, такой маленький, дерётся с двумя маулами. Один крупный, а второй чуть больше самого Мурзика. Принимая во внимание рассуждения Лаки о маулах, одна из хозяек взрослая, а вторая немногим более самостоятельная, чем я. Дерутся, как обычные коты. Воют, запугивая, пользуются всеми лапами, царапая и раздавая оплеухи, и не гнушаются укусами. Мурзик более хищный, и упорный. Отлетает от оплеухи старшего маула, пошатываясь встаёт на дрожащие лапки и... бросается в бой, оскалившись подобно тигру. Прокусил лапу младшему противнику и тот с плачем сел в сторонке зализывать рану. У самого Мурзика уже располосована морда, и разорвано правое ухо. Но боевой настрой только возрастает.

— Мин херц... они же убьют котика!

— Возможно. Но вмешиваться в статусные поединки маулов я не могу, сладкая. Сейчас решается кто главнее — Фурвус или твой Мурзик. Эги выбыл в полуфинале.

— Ты их знаешь?

— Я сам добывал их для хозяек. Не смотри на меня так кровожадно, сладкая. Это были подарки-поздравления к рождению детей. Фурвус принадлежит леди Люсиль Саэльмо, а Эги — леди Аде Шауг. Ты их обеих видела во дворце. Это дочери Прекраснейшей, которую ты хотела ударить тавматургией. Прекраснейшая — официальный титул Наследницы Повелителя драконов.

— Я не хотела. Я увидела, что она собирается в меня нож бросить, и поняла, что от женщины Мать меня не защитит. А потом всё скрыла пурпурная дымка.

— Ты так видишь свою тавматургию, сладкая? Значит, тебе проще отслеживать эту свою силу.

Крупный маул повалил Мурзика и впился в его горло. Котик не сдаётся — дерёт живот противника всеми когтями. На "сцене" появились плети белых роз. Обрадоваться не успела — розы не мои. Шипы слишком маленькие. Эги и Фурвус шарахнулись в стороны, а Мурзик... полежал-полежал, откашлялся и... напал на пытающиеся опутать его шипастые плети. Грыз клыками и раздирал всеми когтями, издавая злобные вопли. Опомнившись, попросила дом открыть дверь. Любопытные стражи высунулись наружу, и местные розы отпустили Мурзика, прикрывая спешный отход двоих маулов. Мурзик гордо вошёл в дверь на негнущихся лапах, держа хвост трубой и распевая победную песнь. Как викинг, вернувшийся из похода. Мессинг хохочет:

— Кто бы мог подумать!.. Твой маул умудрился потрепать Хранителя Прекраснейшей. Оказывается, кошаки перенимают не только характер, но и особенности своих хозяек. Яд Хранителя на малыша не подействовал, а он убивает даже лордов высокой крови. Древняя кровь к яду нечувствительна. Да... пожалуй, поладить с Прекраснейшей вам не удастся.

— Нам нечего делить с ней, мин херц. — Наглаживаю Мурзика, распевающего о своих победах над стаей кровожадных маулов и зарослями чужих Хранителей. С каждым куплетом маулов становится всё больше, а заросли всё гуще.

* * *

Три месяца мы живём спокойно в поместье, созданном для меня повелителем Марой. Лорд Руфус навещает нас ежедневно, Лаки проводит в поместье дни, а Мессинг ночи, дети растут и развиваются, как уже родившиеся, так и ещё нет. Кормлю детей по прежнему в тигрином облике — очень они горластые, первый выводок таким не был. С трёх месяцев детёныши охотятся вместе с отцом в Бездне. Я не возражаю, боевой облик у них такой, что вряд ли кто на них нападёт. Скорее наоборот. Лаки свой боевой облик мне не демонстрирует, хотя Наидобрейший утверждает, что у детей он покруче, чем у Лаки. В Вестнике Бездны боевые облики повелителей тоже не печатают. Зато в новостях-поздравлениях повелителя Лаки с рождением наследников напечатали оттиск старинной гравюры, изображающей боевой облик основателя клана Ллеу — детки просто скопированы с него. В статье промелькнул ехидный вопрос о их единоутробных родственниках. Не тех, которых я сейчас ношу, а первого выводка. Корреспондент, подписывающийся буквой "Ю" (Мессинг сказал, что это имя клана), ненавязчиво поинтересовался чья тройня носит имена на первую букву алфавита, чем вызвал зубовный скрежет Лаки. Повелитель умеет сдерживаться, но меня не обманешь — я после всех треволнений с представлением детёнышей Совету, не блокирую эмпатию, просто держу её на минимальном уровне, нечувствительном для неэмпатов. В остальном статья вполне себе поздравительная.

Подарков наприсылали и мне и детям от всех лордов-протекторов. Мессинг запретил мне не то, что приближаться, даже и посмотреть не позволил, сатрап! Лаки отправил письменные благодарности от нас с детьми, извинившись за нас, что пока мы не можем оценить подарки по достоинству. Пока дети кормятся молоком матери они уязвимы, поэтому им тоже подарков не досталось. Скоро, наверное, начну борьбу против угнетателей "трудового народа". Посмотреть-то на подарки, хотя бы через зеркало Бездны, могли бы и позволить мне — интересно же! Нет, и Лаки тоже заявил "Кошка, это неразумно" — ещё один сатрап.

К трудовому народу я себя, конечно, зря причисляю. Все дела у меня отложены на потом — после того, как рожу и выкормлю детей Мары. Пока что занимаюсь только укреплением своего здоровья под руководством леди-магистра гильдии Целителей. Детей только кормлю, обихаживают их няньки — на каждого по две и третья на подхвате. А в Бездне за ними отец присматривает. Как он за тремя детёнышами может уследить я не знаю, но помощи пока не просит. Может, они в боевом облике более сознательные? При мне они боевой облик после первого раза не принимают — уловили моё неудовольствие.

Хоть глаза у меня не чёрные, но я сглазила нашу спокойную жизнь на раз. Сегодня Лаки вернулся один в расстроенных чувствах.

— Воздержись от расспросов, дитя. — Наидобрейший тут как тут.

— Я хочу узнать, где дети.

Ответили мне одновременно. Лаки шёпотом сказал

— Я не знаю. Они не слушались и я вспылил. Дети скрылись на нижних уровнях.

Лорд Руфус с неудовольствием заявил.

— Кто тебе мешает? Ты их мать, призови их.

И в самом деле. Разборки можно и потом устроить. Начинаю искать малышню, как уже дважды искала их отца. Детей найти оказалось проще — они блокируются от поиска, но не от материнского зова. Домой возвращаться не хотят, потому что дома Лаки. Приехали.

— Думай, как будешь объясняться с детьми, Лаки. Они недолго будут прятаться от тебя.

Оба высоких лорда посмотрели на меня. Наидобрейший с интересом, Лаки вопросительно. Ответила на незаданный вопрос.

— Они скрылись, увеличивая расстояние между собой и угрозой. В следующую вашу встречу они нападут. Они чувствуют себя преданными — тот, кто их учил и оберегал, оказался врагом.

Лаки умеет держать себя в руках. Что такого могли отчудить крохотные дети, что их отец озверел?

— Я запретил им самостоятельно охотиться на крупных хищников. Они не послушались.

— Поговори с Этаном. Он как-то управляется со своими близнецами. Леди Мойбел и лорд Манус с рождения охотятся в Бездне.

— А разве имя леди не Мэйдэй?

Не выдержав, рассмеялась, пояснив сузившему глаза Лаки

— "Мэй-дэй" это сигнал, обозначающий непосредственную угрозу для жизни людей.

Лорды одинаково усмехнулись.

— Ну, в общем, правильно.

Надо всё-таки выбрать время и с помощью дома ознакомиться хотя бы с великими домами Бездны. Или просто затребовать подшивку Вестника?

С детьми в результате объяснялся Мессинг, как их опекун. Заморочил малышам головёнки, так что те почувствовали себя виноватыми. Талант! Объясниться без слов, в боевом облике, в котором только два действия — нападение и защита, это надо уметь. Вышел с ними на охоту в Бездну, позволил им атаковать крупную тварь, от которой их отшвырнул Лаки, и когда они осознали опасность, эту тварь убил, а им укоризненно полупрорычал-полупрошипел что-то нелицеприятное. Дети прониклись, нашли отца и урчали ему, извиняясь. Лаки, вместо благодарности, разозлился теперь уже на Мару. Лорд Руфус смеётся — ему весело.

* * *

Сегодня я впервые "спустилась с небес на землю". Если бы меня не учили ещё когда я носила первый выводок, я потеряла бы детей — солнышки погасли бы, потому что у меня не хватило сил поддерживать их жизнь. Я разделяю свои жизненные силы на те, что необходимы детям, и остаток — на "личное потребление". Вот и начала терять сознание, потому что мои личные силы иссякли. Мессинг схватил меня в охапку и, прямо нагишом, переместился в храм Матери Бездны. Сияние из рук Матери окутало меня и я очнулась. Но силы не задерживаются — проходят сквозь меня, поддерживая жизнь, а моя собственная энергия не вырабатывается.

— Мин херц, я не могу самостоятельно поддерживать энергию. Если мы покинем храм, я потеряю детей.

Солнышки, испуганно съёжившись, прижались друг к другу, как воробышки на ветке в морозный день.

— Нас опять атакуют, сладкая. Я опасаюсь применять диагностические заклинания — не знаю схемы воздействия. В храме вы в безопасности — Мать не допустит потери детей.

— Разве в этом вашем Универмаге нет целительского факультета?

— Есть. И мы все его закончили. Но в Бездне никому в голову не придёт заклинание, прерывающее беременность — слишком драгоценны дети и кара не замедлит последовать. Против такого безумца выступят все. Его клан уничтожат за оскорбление Матери Бездны. Нас учили оказанию помощи, но я боюсь спровоцировать своей помощью ещё один сегмент заклинания.

— Надо отправляться в Школу Гильдий к целителям. Если кто и знает о таком заклинании — только они.

— Правильно мыслишь, сладкая.

Лорд Мара достал из воздуха серебряную фляжку и наполнил её светящейся радужной водой из чаши, возникшей в руках Матери. Точнее, Мать наклонила чашу и наполнила фляжку. Внутри меня прозвучало ласковое "моё дитя".

— Будешь отпивать по глоточку. Для поддержания жизненных сил.

Сделала глоточек на пробу. Это не вода. Жидкая субстанция странным образом и холодная и горячая, и сладкая и горькая, и солёная и пресная, и кислая и пряная одновременно. Один глоток наполнил меня всю. Энергетические каналы содрогнулись и... начали работать, восполняя утерянную энергию. Слава Матери!

Мессинг вернул нас домой, помог мне с омовением и одеванием. Магию не применяет, во избежание. Фляжку с эликсиром Матери держу при себе.

— Сладкая, мы не знаем, как вынашиваются меняющие. Может, дело не в заклинании...

— В предыдущие разы у меня наоборот возрастал сексуальный аппетит, мин херц. — Говорю с мягким упрёком, старательно пряча свою печаль. Мессинг, оберегая своё потомство, не будет касаться меня...

— Твои предыдущие дети не были меняющими, сладкая. Посмотрим, что нам скажут в Гильдии Целителей. Если это не заклинание, и не зелье, то мы либо временно ограничим близость, либо сделаем перерыв.

— Мы?

Мессингу-то не обязательно себя ограничивать. В конце концов, есть рабыни, которые будут счастливы служить господину. Лорд Мара посмотрел мне в глаза и твёрдо сказал "Мы". Ну да... нервировать беременную женщину ни к чему. Особенно, если она носит долгожданных потомков.

Крамольные мысли Мессинг развеял поцелуем и нежным шёпотом

— Я люблю тебя, всё будет хорошо. Не бойся.

Ой... а я? Люблю? Или...

Изумрудные глаза искрятся смехом. Опять подхватив меня на руки, возлюбленный повелитель переместился в Школу Гильдий.

* * *

— Да. Есть такое заклинание.

Мессинг, не мелочась, отправился прямо к главе гильдии Целителей. И тот выдал нам шокирующую новость. Шокирующую для Мессинга. Лично я, представив измученную мать дюжины детей, муж которой ничем другим, кроме их делания, не занимается, вполне себе уверена в нужности подобного заклинания. Единственное моё требование — женщина должна сама решать воспользоваться им, или продолжить рожать — может ей нравится, я знаю, что есть и такие. Помню супругу нашего дворника, мать восьмерых детей, которой соседки писали на стёклах "Валя, помой окна", а Валя лежала на диване с книжкой и не заморачивалась даже готовкой. Зато детки у неё получались как на подбор — здоровенькие и умные, дай им Бог здоровья. Если муж не ропщет — почему, собственно, нет?

— Как это заклинание снять, не повредив ни матери, ни детям?

— Никак, милорд. Оно входит в группу неснимаемых заклинаний. Если выдерживать определённый режим, оно не сработает.

Гррр! Это мне целибат предлагают на время беременности? Но...

— А следующая беременность? Как с нею быть?

Главный Целитель грустно посмотрел на меня. Коснулась эмпатией... Яаасненько. Следующей беременности можно не ждать.

— Я намерена отправиться в паломничество по храмам Матери. Если ты занят, пойду с Лаки.

Я даже с Наидобрейшим пойду, если Лаки тоже занят. А если и Наидобрейший откажется — пойду в одиночестве! С Мурзиком.

— Пойдём вместе, сладкая. Лаки меня заменит, а Совет согласится — ты важнее.

— Я правильно понял? Заклинание было применено без вашего ведома? Кто ваш целитель?

Гильдейский глава необычайно серьёзен. Что ж, Мессин выдал координаты леди магистра — пусть разбираются. Даже если это не её рук дело, определить наличие этого заклинания при осмотре она должна была. Главный целитель определил с первого взгляда.

— Кто вообще такое придумал? — Мессинг в ярости, хотя умело её скрывает за любезной улыбкой.

— Женщина, милорд. Одна из целителей. И на её статусе это не отразилось. Заклинание применяется только когда целитель видит, что женщина не сможет выносить ребёнка. Что беременность угрожает жизни матери. Не в вашем случае, милорд, говорю сразу.

Подумала, что раз заклинание существует, всегда найдётся тот, кто заплатит за его несанкционированное применение. Конечно, целители должны быть морально устойчивы, но... Но! Плата бывает разной.

* * *

Утром Мессинг сказал мне сидеть в своём доме, никого не впускать, и самой не высовываться, пока он разбирается с делами, пообещав, что в паломничество мы отправимся сегодня же. Детёнышей можно оставить на нянек и Лаки с Наидобрейшим — я их уже не кормлю, так что ничего страшного не случится.

— Никого не впускать, сладкая, означает никого вообще — ты это понимаешь, надеюсь?

— Понимаю, мин херц, не беспокойся.

Что хорошо в бездновых домах — можно настроить "пропускную систему". Обратившись к дому и розам, попросила не впускать никого, кроме Мессинга. Если и найдётся умелец, способный обмануть дом, то обмануть стражей ему не удастся — съедят и фамилию не спросят.

Немного поупражнялась с эмпатией. Дом высвечивает мне эпизоды из жизни меняющих, когда они применяли эмпатию — ликбез, так сказать. Только времени у меня на эти уроки мало — в одиночестве я почти не бываю. Если не Лаки, который ежедневно забирает детёнышей на охоту, так Наидобрейший "гостит". Я нуждаюсь в охране, видите ли! Мой дом, розы и Мурзик меня охранят намного надёжнее. В общем, учитывая то, что я не желаю, чтобы о моём освоении способностей меняющих знали, получается урвать не более получаса в день для занятий. Некромантию и тавматургию пока не отрабатываю — займусь, когда закончу кормить детей Мары. Ни к чему такие дисциплины беременной женщине. А вот с эмпатией стараюсь освоиться по максимуму. Хотя, иногда у меня возникает ощущение, что некоторые эмпатические умения я уже осваивала. Не зацикливаюсь на этом, ибо при попытке вспомнить начинается дикая головная боль. Память вернётся, я знаю, но эти всплески, мягко говоря, не радуют.

Через час решила заняться шпионажем. Посмотреть, чем там Мара занимается вместе с Лаки и Наидобрейшим. Можно было, пользуясь случаем, продолжить самообучение, но надо чередовать занятия. И интересно, что скажет Совет по поводу этого заклинания. Надо быть в курсе. Если что — запрусь в доме и никого не впущу, включая Мессинга. В паломничество отправлюсь при помощи дома — он откроет мне дверь в храм Матери, а далее — Мать укажет путь.

Прямое наблюдение невозможно — лорды-протекторы все телепаты — учуют. Дом транслирует мне "запись" произошедшего, отставая на одну минуту. Учуять наблюдение уже прошедших событий телепаты не способны. Наверное. Не спросишь ведь! Итак, смотрим и слушаем.

* * *

— Она хотела, чтобы ты был счастлив, Лаки. Любовь... — Наидобрейший улыбается с лёгкой брезгливостью, давая сто очков вперёд лорду Сэ. По-видимому, леди-магистра гильдии целителей он относит к категории "помесь помоечная".

— Счастлив, когда моя женщина горюет, оплакивая утрату детей?

В тёмно-синих глазах сверкнули молнии, но Лаки сделал над собой усилие и сдержал вспышку ярости. Повеяло холодом. Кто-то из высокого собрания хмыкнул и повелитель Лаки очнулся, одарив присутствующих улыбкой, больше напоминающей оскал. Лорд-опекун спокойно ответил:

— Время лечит. Ты мог бы утешить свою женщину, и лет через пять-шесть она одарила бы тебя ещё одним выводком близнецов. Общаться с Марой после утраты детей по его вине она вряд ли пожелала бы. Эта целительница неплохо изучила твою женщину.

Смотрю на Мессинга, с доброжелательным вниманием слушающего высказывания присутствующих, и у меня позвоночник скручивается от страха. Неужели они не замечают холодной ярости лорда Мары? Или им наплевать? Один из лордов задумчиво произнёс:

— Но надо ли спешить? Мы ещё не оценили возможную угрозу от одной Меняющей, нужны ли нам ещё трое? Полноценных меняющих, владеющих своими способностями с рождения? Эта девочка пока освоила только начатки своих способностей. Она нуждается в наблюдении и правильном воспитании — мы уже говорили об этом, Руфус.

Лорд Руфус хмуро посмотрел на лорда:

— Ты сам себя слышишь, Придери? Или ты опасаешься мести?

Лорд не приняв вызова Наидобрейшего, спокойно кивнул:

— Опасаюсь. Сейчас она не думает о мести, не размышляя о прошлом. Их разделяет миллион лет. Но дом Меняющих помнит. Что мы знаем о способностях дома Меняющих?

— Дом вряд ли пожелает мести. Если о Меняющих будут заботиться...

— Мы не будем обсуждать это, лорды. Я отправляюсь в паломничество со своей женщиной. Впрочем, если лорд Придери настаивает, я могу решить с ним этот вопрос здесь и сейчас.

— Ты не можешь послать вызов, Мара. Ты повелитель.

— Учишь меня традициям дядюшка? Традиции говорят о несопоставимом статусе, и только.

Ещё один лорд вежливо оскалился:

— Дети священны, и если будет на то воля Матери Бездны, они родятся и без паломничества. Лорд Ллеу вполне может сопроводить вашу общую женщину, раз уж ей захотелось прогуляться по храмам. Не разыгрывай из себя заботливого влюблённого, лорд Мара. Мы все знаем, что Мары не способны чувствовать даже привязанность, а Гуссы любят только раз в жизни.

Лорд Руфус "развеселился" — ярко голубые глаза сияют нестерпимо, хищный оскал заставил бы смутиться динозавровую акулу. Впрочем, как заметил Мессинг, здесь собрались лорды сопоставимого статуса, так что никто не испугался. Только сбавили обороты. Повелитель Мара задумчиво ответил на выпад:

— Всё верно. Я не влюблён.

Мне стало холодно и горько, как будто я захлёбываюсь в зимнем море. Успокаиваю солнышек — нам никто не нужен, мы и без них проживём. А лорд Мара спокойно продолжил:

— Я люблю. Это был только мой выбор, лорды.

— Твой, Мара? Или это выбор Меняющей?

— Меняющая пока не в состоянии формулировать свои желания, дядюшка, и ты это знаешь. Но да, я полюбил с её подачи. И что из этого? Это было моим решением.

Вынырнула из зимнего моря. Выбор, так выбор. Влюблён по собственному желанию, значит. Однако, пора заканчивать наблюдение, а то как бы по шее не получить за подглядывание. Дом открыл мне дверь в детскую, уселась на ковре в позе лотоса, отслеживаю эмоциональный фон от спящих детёнышей, попутно пытаясь вырастить лотос из пупка.

Лотос не получился — выросла, как обычно, льдисто-белая роза и показала мне длиннющий зелёный язык. Ну и пожалуйста! Обиделась и показала язык в ответ.

— Сладкая, чем ты занимаешься?

Руки Мессинга легли на плечи, запрокинул мою голову назад и целууует... наверное, между нами не чувства, а химия — иначе почему на меня так действуют его поцелуи? Химия плюс биоэнергетика и не знаю, что ещё.

— Я медитирую, а ты меня отвлекаешь.

— Медитируешь с высунутым языком? Какой-то новый способ?

Фыркала-фыркала и всё-таки рассмеялась, не забыв пожаловаться:

— Просто роза, которая выросла из моего пупка, дразнится.

Мессинг тут же начал искать розу, потом выманивал её поцелуями, потом начал меня щекотать, чтобы я не хихикала, потом...

В паломничество мы отправились на рассвете, как его понимают повелители Бездны. То есть, при лёгком просветлении неба на горизонте. Паломничество не с целью избавления от заклинания — оно "рассосалось" не оставив и следа. Солнышки бодры и веселы, я тоже, так что мы отправляемся поблагодарить Мать Бездну.

— А как в Бездне ходят в паломничество?

— Как везде, я полагаю.

Вспомнила, как мы путешествовали с Лаки — сплошной разврат. То есть, обряды плодородия. Мессинг рассмеялся

— Понятно, почему Лаки не возражал пройти с тобой ещё раз.

— Мин херц, я могу просить тебя?

— Просить можешь.

Ага, а получить желаемое — "нате вам дулю". Надулась, как мышь на крупу.

— Сладкая, просто скажи, чего ты хочешь.

— Я прошу тебя не уступать Лаки ночь до родов. Прошу тебя, мин херц.

Лорд Мара отстранил меня от себя, держа на расстоянии вытянутых рук. Взгляд... инквизиторский. Я не могу подобрать слова, чтобы объяснить причину своей тревоги. Возможно, причины и нет — Лаки берёг меня, когда я носила детей лорда Авагду. Но это было до того, как родились дети Лаки. Я не хочу рисковать, пусть даже никакого риска и нет. О заклинании, провоцирующем выкидыш, тоже никто не думал, а оно есть, и ко мне его применили. Интересно, что стало с леди магистром...

— Я понял тебя, сладкая. — Опять притянул к себе, баюкая как детёныша. — Можешь не волноваться. Что касается этой... женщины, думаю ты и сама в состоянии предсказать её судьбу.

Тигрица прижала уши и выпустила когти — я что, такая дурочка, что меня надо тренировать на загадках, чтобы мозги начали работать? Мессинг беззвучно смеётся. Вспомнила "сладкая, ты дура полная, впрочем, я это тебе уже говорил" и начала впадать в ярость.

— Все эти выходки оставь для Лаки, сладкая. Утратишь контроль...

— Буду наказана. — Бурчу недовольно, усмиряя тигрицу, хлещущую себя по бокам полосатым хвостом.

— Умница моя. — Восхитился Мессинг. Не пойду с ним в паломничество! Пойду с Мурзиком. Хотя Мурзика ещё найти надо — общается с родственниками ежедневно. Пойду одна. Прибьют меня — пусть им всем будет стыдно.

* * *

Разумеется, одну меня не отпустили. Отправились с Мессингом, босым и надевшим ритуальные одежды. Я тоже босиком. Дом открыл нам дверь в храм Матери, мы вошли и... я думала, что как всегда останусь наедине с Матерью, но мы так же рядом с Мессингом. Непривычно. А как же пошептаться о своём, о женском? Мать улыбается, и мы оказываемся на выходе из храма. От полукруглых ступеней пролегла дорожка из каменных плит. Тёплая и шероховатая. Мы идём не торопясь — опоздать невозможно — к Матери все приходят вовремя.

В третьем по счёту храме после молчаливой беседы с Матерью мы оказались в трапезной. Стол ломится от яств. Есть предлагается лёжа, чего я не умею.

— Учись, Сладкая, пока есть возможность.

Молча погрозила возлюбленному Повелителю чьей-то жареной ножкой, косточка которой обёрнута папиросной бумагой с ажурными фестонами. Вот за эту косточку взялась — очень удобно. Незачем меня отвлекать от еды. Бойся собаку сытую, а человека голодного!

— Сладкая, нас никто не гонит, спешить не нужно, утоляй свой голод не торопясь.

Вонзила зубы в сочное мясо. Муррр... слопала эту непонятного происхождения ножку, вспомнила о приличиях и, не обжираясь, сняла пробу со всех блюд. Вино Мессинг у меня отобрал, наполнив бокал соком красных ягод. Уффф... чем хорошо трапезничать на ложе — можно подремать, насытившись. Впрочем, долго разлёживаться мне не позволили, через полчаса утянули на дорогу. Пора посетить следующий храм.

За день прошли дюжину храмов. С остановками на обед и ужин. После всех переходов ощущается приятная усталость. Спросила у Мессинга, кто так точно рассчитал расстояния между храмами. Изумрудные глаза широко раскрылись:

— Сладкая, мы же идём к Матери. Дорога сама рассчитывает время.

— Хочешь сказать, что когда я совершала паломничество в обществе Лаки, он не использовал магию, меняющую время пути?

— Использовал. Но вы шли по внешним мирам. Там мало храмов и расстояния между ними велики. Паломники должны преодолевать испытание дорогой.

— А разве мы не должны?

— А разве мать подвергает своих детей испытаниям?

Опять выставил меня дурой. Надулась, как мышь на крупу.

— Сладкая, ты никак не можешь принять свой статус. От этого все твои заморочки.

— Согласно моему статусу, ты, мин херц, являешься моим консортом. Тебе это нравится?

Мессинг весело удивился:

— Кто тебе сказал такую чушь?

А глаза такие добрые... как у Наидобрейшего.

— Сама додумалась.

— Сладкая я очень ценю, что ты решила забеременеть от меня не дожидаясь представления Совету детей Лаки. Консортами и я, и Лаки являемся только для дома Меняющих. Пока что, весь твой дом состоит из единственной тебя. А для наших детей я буду отцом, а не одним из твоих консортов.

— А почему ты так ценишь мою скоропалительную беременность?

— Во первых, потому, что она доказывает, что я тебе небезразличен. Во вторых, твоя беременность избавляет меня от необходимости отвоёвывать у Совета моё право на тебя. В третьих, я уже дорос до того, чтобы стать отцом.

— Чувствуешь в себе силы? — Ехидничаю.

— Ага.

И мы принялись славить Мать обрядами плодородия. И славили до самого утра. До лёгкого просветления неба на горизонте.

* * *

Паломничество продолжалось девять дней. Мы побывали в таких местах, о которых я и не думала, что они существуют. Было очень странно идти по дороге, прорезающей ледяную пустыню, будучи в лёгкой одежде и босиком. Но камень тёплый и, хотя никакого защитного купола не видно, на дороге тепло. Экзотика! И по морскому дну прошли, как в Ребма у Желязны, дыша свободно и не замочив одежд.

— А небесный храм есть?

— Если тебе угодно — будет.

— У меня создаётся впечатление, что мы всё-таки торопимся.

— Сладкая... Я сообщил Совету, что отправляюсь с тобой в паломничество. Но задерживаться дольше необходимого я не могу себе позволить.

— Сейчас твоя очередь править — я понимаю.

— Если ты устала от впечатлений, мы можем пойти медленнее.

— Нет, конечно. С чего бы мне устать? И мы же отдыхаем. Часто.

После этого разговора раз в день мы устраивали пикник. Трапезничали на природе. Наверное, Мессинг счёл, что я всё-таки устаю от впечатлений.

Заключительный этап паломничества проходил по нижним уровням Бездны. Пламя и холод, любопытствующие фантасмагорические твари, и дорога в черноте между звёзд. И чернющая громада храма. Кажется, он создан из самой Тьмы. В мёртвой тишине только звук наших шагов. Даже дыхание и шелест одежд кажутся кощунственно громкими. Постамент пуст — изваяние Матери отсутствует. Мне становится тревожно. На Мессинга нисходит спокойствие обречённого. Мы будем делать всё, что должны. И пусть будет, что будет.

На алтарь пролилась кровь из рук, порезанных ритуальным ножом лунной формы. Кровь не смешивается и не впитывается — такое ощущение, что идёт экспресс-анализ. И тогда я беру Мессинга за руку, совмещая наши порезы. Ранки уже начали было подживать, но смешавшиеся капли крови разъедают порез и проникают внутрь, расширяя повреждение. Больно. Мессинг подхватывает пошатнувшуюся меня на руки, а алтарь, впитавший слившиеся лужицы нашей крови, опутывается плетями ярко алых роз. Тихое семейное счастье нам не светит — будем жить, как в танго. Лети, душа.

— А когда уйдёт страсть? — Спрашиваю шёпотом

— А зачем ей уходить, Сладкая?

— Возникнет привычка, а привычка расхолаживает.

Мессинг тихо смеётся и ему отвечает смех Матери, так незаметно занявшей свой постамент, что кажется — она всегда здесь была. А может и была, только не показывалась детям, пока те не определились, чего же они действительно хотят.

Мать срывает розу и в её руке та становится сгустком ярко алого пламени, который летит в мою сторону. Кольцо с алым камнем, похожим на камень в перстне Мессинга. Только ободок лишён рунной надписи — это не перстень власти. Обручальное кольцо? С безымянного пальца оно спадает, пришлось надеть на указательный, отмеченный рунами перстня Мессинга. Круг завершён. Это не моя мысль. Это моё ощущение.

Ночь провели в гостевых покоях при храме. Мара не позволил мне улететь, пока я не изнемогла от счастья под ласкающими руками и губами.

— Сила, воля, плюс характер, мин херц.

Возлюбленный повелитель не стал отвечать, ограничившись поцелуем, отправившим меня в небеса обетованные на весь остаток ночи.

— Что это было, мин херц?

— Я хотел, чтобы эта ночь запомнилась, Сладкая.

— Муррр?

— Нууу, первая брачная ночь должна всё-таки отличаться. Нне?

— Ты же сказал, что не можешь взять жену без согласия Лаки, как и он без твоего согласия?

— Если нельзя, но очень хочется, то... можно. Ты родила Лаки детей. По нашим законам, ты его жена. И то, что ты осталась со мной — для закона ничего не значит. Беременную, а впоследствии кормящую женщину не стали волновать. Лаки забрал бы тебя после Совета, если бы ты не носила уже наших детей. Но он подождал бы до дня, когда ты перестала бы их кормить. И не долее. Я не могу воевать со всей Бездной, Сладкая. Поэтому пришлось воспользоваться одним из древнейших обычаев — воззвать к Матери, отдавшись в Её руки. Всё зависело от тебя, и я очень счастлив, что ты приняла решение быть рядом со мной.

— А как же Лаки?

— Ты решишь это позже, Сладкая. В Бездне уже есть прецедент. Прекраснейшая и четверо её консортов.

— То есть мне не хватает ещё двоих мужей?

— Накажу.

Показала Мессингу язык, на каковую дерзость меня начали щекотать. Опомнившись, извинились перед Матерью за неподобающее поведение, и отправились домой, сопровождаемые её улыбкой.

* * *

Мессинг перенёс нас в свой, а точнее, в мой дом. В тот, который он для меня создал. Поторопился. Потому что, через минуту после нашего там появления, лорд Руфус официально уведомил меня (!) о своём визите. Не спросил разрешения — ничего подобного. Мой дом собрался напустить на лорда розы, но я его придержала — родственник, всё-таки.

— Сладкая, ты вправе отказать дядюшке. Это твой дом.

— Думаешь, Наидобрейший ещё недостаточно зол, и надо добавить, чтобы он дошёл до кондиции?

— Не надо. Дядюшка от спокойствия до бешенства разгоняется за полсекунды. Он это не демонстрирует, ибо умеет держать себя в руках, в отличие от Лаки.

Одно расстройство. Лаки побесится и успокоится, а лорд Руфус внесёт в чёрный список, и начнёт медленно и с удовольствием пожирать неосторожного, навлёкшего на себя его неудовольствие. В настоящем бешенстве я Наидобрейшего не видела ни разу.

— Радуйся этому, Сладкая.

— Я радуюсь. — Серьёзно кивнула, задумавшись какие семейные черты характера лорд Мара подхватил у своей маменьки. В бешенстве я и его не видела ни разу, а предпосылки были.

Меня куснули за ушко, придержав, чтобы я не упала с ложа.

— Повелитель не может себе позволить утрату контроля, Сладкая. Именно поэтому лорды Ллеу не правят в одиночку.

— А чем опекун занят?

— Контролирует подопечного, чтобы он не опозорился на всю Бездну.

— А что входит в обязанности Повелителя? Чем вы занимаетесь, помимо восседания на троне в дни приёмов?

Белоснежные зубы насмешливо вспыхнули в улыбке, изумрудно-зелёные глаза переливаются авантюрином. С усилием отвела взгляд — опять вскружит голову, и я обо всём забуду. Продолжить допрос не позволил шагнувший из радуги лорд Руфус. Интересно, что будет, если я назову милорда дядюшкой? Или реакция зависит от интонации? Мессинг произносит это слово издевательски-почтительно. Мне такое обращение не по зубам.

Ярчайше-голубые глаза сияют, сверхновыми звёздами. Улыбка благостна, как у отца Иакова. В тонких алебастрово-белых пальцах змеятся знакомые чётки, отщёлкивая мгновения, как таймер взрывного устройства. Пора в укрытие.

— Дитя моё, отправляйся к детям, побудь немного с ними. Мы с моим племянником побеседуем.

— Тет-а-тет? Или с секундантами?

Мара шевельнул пальцами, и меня унесло в гостеприимно распахнутую дверь дома. Не высовывайся, женщина, пока мужчины беседуют. Сиди кастрюлю песком отчищай, и не отсвечивай. Гррр...

Полюбовалась на спящих детей — когда спят зубами к стенке, то и подойти можно. Нянки беспокоятся, что я разбужу детёнышей, а им потом их успокаивать. Не стала будить, накрыла их эмпатическим пологом любви и тепла. Некогда мне детей тревожить — шпионить надо за мужем и его дядюшкой. Судя по настроению Наидобрейшего, мои нерождённые дети могут стать сиротами ещё в утробе.

Отправилась в свои комнаты, заблокировала чувства и эмоции, и дом открыл мне дверь в моё поместье. Дверь в небе — наивные мужчины решили прогуляться на воздухе, чтобы исключить подслушивание. Ну-ну...

— ...настраиваешь Меняющую против отца её детей!

Лорд Руфус шипит злобствующей коброй. Мессинг, не проникнувшись, рассмеялся.

— Настраиваю? Зачем? Куда мне до самого Лаки.

Наидобрейший, внезапно успокоившись, сказал:

— Поясни.

— Когда Меняющая вызвала Лаки в день своего перехода в Бездну, он не удосужился покинуть ложе, на котором развлекался с одной из своих жён. Меняющая сначала увидела процесс собственно развлечения, потом наказание женщины, ослушавшейся приказа.

Высокие лорды посмотрели друг другу в глаза — вероятно, Мара передал изображение, уцепленное им в моих мыслях, и лорд Руфус шипяще выругался на незнакомом языке.

— Лаки до сих пор старается тебе угодить, дядюшка. Это ты призывал соблюдать дистанцию. Твой любимый воспитанник не придумал ничего лучше, чем продемонстрировать Меняющей, что она не единственная женщина в его жизни. Конечно, он много раз говорил ей, что никогда не обидит, но у человеков есть поговорка "лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Вы с Лаки своего добились — Меняющая соблюдает дистанцию. И не меня вам следует в этом обвинять.

— А ты и рад был воспользоваться ситуацией.

Мара молча пожал плечами. Вероятно, ответ самоочевиден. Лорд Руфус тяжело вздохнул.

— Ладно. Что сделано, то сделано. Уступи Лаки ночь — он страдает, а ты знаешь, чем это чревато.

— Меняющая просила меня не делать этого, пока не родятся наши дети. Лаки придётся подождать — женщина была по-настоящему испугана. Успокойте его — скоро и я смогу только лежать рядом.

— Это разумно. Я скажу ему. Когда ты приступишь к обязанностям?

— Завтра, мой лорд.

— Хорошо.

И лорд Руфус исчез в радуге.

— Сладкая, хватит подслушивать, иди сюда, я соскучился.

Разгоняла скуку возлюбленного Повелителя до самого рассвета. Дважды прерывались на еду — я очень прожорлива, когда ношу детёнышей, это уже всей Бездне известно. Изучают, негодяи. Уже, наверное, факультет изучения меня создали в этом их Универмаге. Лорд Мара разулыбался моим мыслям, но молчит. Значит, точно создали.

А едва небо на горизонте чуть просветлело, мой новый муж отправился исполнять обязанности Повелителя. Так и не сказал мне чем они занимаются, помимо того, что удерживают в равновесии Совет. Подгребла к себе подушку, хранящую его запах, уткнулась в неё и уснула до нормального рассвета.

Понаблюдала за детёнышами Лаки. Малыши уже встают, и пытаются ходить, держась за бортики своих кроваток. Стараются, глядя друг на друга. Детёныши лорда Авагду тоже начали вставать около восьми месяцев. Не знаю — рано это, или нормально. Няньки не беспокоятся, значит, нормально. Кормёжкой своих отпрысков занимается Лаки. Они охотятся и тут же употребляют добычу по назначению. Охотничьи трофеи не собирают пока — всё съедается.

— Кошка...

Лаки. Лёгок на помине. Ко мне не приближается, приветствует издали. Белоснежные зубы сверкают в улыбке, а в тёмно-синих глазах тоска. Наверное, лорд Руфус уже поговорил с ним. На мгновенье устыдилась, потом вспомнила, как он оснащён по мужской части — солнышек надо беречь. Лаки расцвёл. Опять мысли читает, негодяй! Мара обидится.

— Не обидится. Он знает.

Вытаращила на милого друга глаза.

— Вы что, мерились?

Повелитель смутился.

— Ну... не то, чтобы...

Ага. Ну, не то, чтобы когда-либо что, тем более, вообще... Мужчины все одинаковы, неважно, высокий лорд Бездны это, или обычный человек.

Мара, когда я вечером вспоминала эту встречу, рассмеялся.

— Не выдумывай глупости, сладкая. Мы в одно время учились в Универмаге, у каждого студента, кроме некоторых человеков, была при себе рабыня для удовольствий, а то и не одна. Студенческие вечеринки... сама понимаешь.

— Угу-угу... Так в вашем Универмаге ещё и люди учатся?

— Иногда даже и стипендию получают. Все лорды Бездны обучение оплачивают, так что Университет может себе позволить поддержать талантливых человеков. У них иногда бывают озарения, двигающие науку вперёд.

— У вас не бывает?

— Не груби. В науку идут лорды-протекторы, уставшие от политики. Они удаляются от мира и занимаются научными изысканиями. У нас есть время, сладкая, а человеки вынуждены спешить.

Вспомнила, что и сама уже двинула вперёд некромантию, даже боевое плетение создала на её основе. Просто, стимул должен быть хороший.

— Ты невообразимо талантлива, сладкая.

Мурлычет, как кот, и щурится так же — издевается, гад!

* * *

Почти все дни провожу с детьми и Лаки. Наидобрейший заявил, что я плохая мать, ибо моим детям не хватает материнской любви. Нагрубила, пользуясь своим положением.

— Они вам об этом сказали, милорд?

— Я сам знаю.

Мысль, что лорду не надо было убивать и съедать свою маменьку, не моя — она плавает поверх меня в пространстве. Потом вспомнила, что Мара тоже... кхм... не буду думать!

— Мара не показатель, дитя. Он получал материнскую любовь от всех леди Бездны, оказавшихся рядом.

Уж не завидует ли лорд-опекун Маре? Не удивлюсь — возлюбленный Повелитель вызывает полярные чувства. Если женщины относятся к нему положительно, лишь стараясь не попасть под его обаяние, которое считают запретным, то мужчинам лорд Мара как кость в горле.

— Вы слишком красивы, милорд. Каждая женщина, бессознательно, в пику вам, стремилась одарить теплом преследуемого вами ребёнка.

Не удержавшись, рассмеялась — слишком обалделый вид был у лорда. Такая мысль ему в голову, по видимому, не приходила.

— Кхм-кхм... не уходи от темы, дитя. Тебе следует проводить с детьми больше времени.

— На нижних уровнях Бездны?

— Они будут возвращаться сразу после охоты.

— И я должна буду смотреть, как они в боевом облике пожирают свежепойманную добычу? Возможно, даже живьём?

— Не выдумывай глупости, дитя. Они вернутся разделавшись с добычей.