Бран разворошил ногой вчерашние угли, взял с маленькой поленницы в углу несколько деревяшек и бросил в очаг. Опустившись на корточки, снял с шеи прозрачный камень на цепочке, зажал между ладонями и поднес к поленьям. Вспыхнувший через мгновенье яркий свет Бран скорее угадал сквозь сомкнутые веки. Ощутил жаркое дуновение, словно кто-то пронес раскаленный прут совсем рядом, вблизи лица. Весело затрещало дерево, и Бран открыл глаза.
В сердце камня светился ослепительно белый, быстро потухающий огонь. Бран стиснул пальцы и стал смотреть на пламя, взбирающееся по поленьям.
Лишь когда камень перестал отдавать тепло ладони, Бран разжал руку. Надел цепочку на шею. Огонь потрескивал у ног, темнота отступила в углы, поэтому и без того небольшое пространство кузницы сузилось, стало еще меньше.
Бран со вздохом растянулся на старой медвежьей шкуре. По потолку, колеблясь, ходили причудливые тени. Он думал обо всем сразу — и ни о чем. Стена валежника. Медведь, его бурый бок, плывущий перед глазами. Если бы он нас учуял, мы бы... Вспомнилось помертвелое лицо Грани, потом глаза Хилдира. Я не должен был тащить их с собой. Ведь если бы учуял, он бы нас разорвал. Не уверен, что я смог бы и в этот раз с ним справиться, он теперь, наверное, злой. Эта кровь на снегу... видно, после нашей стычки. Ведь его же некому лечить, у него ведь нету Уллы.
Улла. В сердце будто плеснула теплая волна, темнота взглянула на него Уллиными темными глазами. Сволочь этот Хилдир, такие гадости про нее несет. Небось, и брат его был такой же, вот она его и послала — и правильно сделала.
Незаметно для себя Бран задремал.
Его разбудил стук в дверь. Он сел и, машинально нащупав на соломе меч, за рукоять подтащил к себе. Стук повторился
— Кто там? — спросил Бран. — Кто это?
— Бу-бу-бу, — забубнили за дверью. — Бу-бу-гу!
— Чего? — крикнул Бран. — Ничего не понимаю. Да кто там?
Снаружи послышалась возня.
— Это я, Харалд! — рявкнул бас. — Помнишь меня, аль нет? Отвори, сделай милость!
Бран вскочил. Похоже, что-то случилось. Тревога, как проснувшаяся змея, вдруг шевельнулась в глубине сердца.
Отбросив подпиравшее дверь бревно, Бран ступил на порог. Морозная ночь дохнула в лицо. На тропе перед кузницей стояли двое. Харалд со своими богатырскими плечами и громадным ростом смахивал на выходца из Етунхейма. Подле Бран увидал раба, державшего факел и корзинку.
— Здравствуй, уважаемый, — Бран снизу вверх взглянул на Харалда. — Случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось, колдун, — пророкотал великан. — Просто конунг меня к тебе послал. Дозволишь войти?
— Конечно, входи, — Бран посторонился.
Харалд, протиснувшись в сарай, осторожно распрямился. Кузница была мала ему, как нора барсука была бы мала медведю.
— Садись к огню, — пригласил Бран.
— Благодарствую, — воин сел на полено возле очага. Раб остался стоять у двери.
— Да-а, — протянул Харалд, озираясь. — Однако и холодно у тебя тута, парень. И как ты не мерзнешь?
— Привык, — ответил Бран. — Так с чем ты пришел, уважаемый? Ты вроде говорил, что тебя конунг сюда послал.
— А-а, ну да, ну да, — подтвердил воин. — Знамо дело. Эй, Серый! — окликнул он раба. — Поди сюды! Живо!
Раб подошел, и Харалд взял из его рук корзину.
— Вот, парень, — прогудел Харалд. — Это конунг, значится, тебе велел передать. Да еще приказал кланяться и сказать, штоб ты зла за давешнее не держал. Горяч он больно, да и выпил тогда лишку, вот и раскочетился. Он, слышь, пока ты лежал, приходил на тебя поглядеть, Улла его позвала. Ну, и получил он, это, значится, доказательства-то свои.
Харалд улыбнулся, блеснув зубами. Поставил корзину на пол, вынул кувшин и протянул Брану.
— Ну, что же, — ответил тот, — спасибо. Можешь конунгу передать, что я не сержусь.
"И что он козел". Но этого, конечно, Бран вслух не сказал.
Воцарилась молчание. Бран стоял, держа в руках кувшин, и глядел на собеседника, а Харалд глядел в огонь. Золотые блики освещали его широкое лицо, золотили густую темно-русую бороду. Ну и громадина. Если захочет, он, пожалуй, сможет меня закинуть на крышу одной левой!
— Если ты не против, уважаемый, — сказал Бран, — то оставайся, поужинай со мной, пива выпей вот. — Бран встряхнул кувшин. Изнутри донесся глухой булькающий звук, и воин оживился.
— Отчего ж, — он погладил бороду. — Когда хороший человек просит, чего же не остаться.
И, обернувшись, приказал рабу:
— Ты, Серый, ступай себе, ты мне, слышь-ка, боле не нужон.
Раб поклонился и скользнул в темноту. Харалд подбросил в огонь полено, языки пламени взметнулись, сыпанув оранжевыми искрами. Бран сел на солому и протянул гостю кувшин:
— Пей, уважаемый.
— Благодарствую, — тот принял посудину. Сделав большой глоток, вытер усы ладонью.
— Теперь ты, колдун, — предложил он. — Хорошее пиво.
— Нет, спасибо. Оставь у себя.
— Чего ж так?
— Не хочется. Есть будешь?
— Нет, спасибочки, колдун, я уж сыт. Не то ночью лешие приснятся.
— Ладно, как знаешь. А я, пожалуй, поем.
Харалд, усмехнувшись, отпил из кувшина. Бран развязал корзинку. Там оказались сыр, овощи, рыба и лепешки.
— Мясо, слышь-ка, кончилось, — Харалд поставил кувшин на пол, — уж не обессудь.
— Ничего, — Бран впился зубами в лепешку.
— Ишь, оголодал, — заметил Харалд. — Может, все же желаешь хлебнуть?
— Нет, пей один, я не буду.
— А што так?
— Да уж так. Сказать по правде, я это пиво терпеть не могу. Лепешку хочешь?
— Не-е. Ты кушай, кушай, молодой ишо, тебе надо есть. Сколь тебе зим минуло, коли не секрет?
— Не секрет, — Бран пожал плечами. — Мне семнадцать... будет скоро.
— Стало быть, ты мне в сыны годишься. Моему старшому, слышь, давешним летом восемнадцать стукнуло. Женить хотим, да вот Железный Лоб пока не отпускает.
— А он что, тоже здесь, твой старший сын?
— Ага, в дружине.
— Ты чего, конунгу родич?
— Не-а. Это, слышь-ка, Сигурд Ярл евонный родич, да Старый Бьорн, да Олаф Светлый, а я — нет.
Харалд помолчал, а потом с усмешкой прибавил:
— От этого, колдун, Один меня миловал.
Бран покосился на него, но решил ничего не говорить.
— Скажи, сделай милость, — обратился к нему воин, — как зовут тебя? А то я все "колдун", да "колдун", негоже как-то.
— Меня зовут Бран.
— Эк, не по-нашенски. Ты, стало быть, издалека?
— Точно.
— Ну, и как вам там при Краснобородом-то живется, а? — осведомился Харалд.
Да уж лучше, чем при вашем чокнутом, хотелось ответить Брану — но он этого не сказал, а сказал совсем другое:
— Нормально. Эйрек хороший человек. Справедливый и уравновешенный. Не то что...
— Да-а, — Харалд погладил бороду и отхлебнул из кувшина. — Наш-то, слышь, и ране был не мед, а уж теперича... — Харалд махнул рукой. — Как вся эта катавасия завертелась, да как старшого своего он потерял, озверел совсем, как есть озверел.
— Когда погиб его сын?
— Да в конце лета. Его в конце лета эта тварь прикончила, а до того, за месяц где-то, дружка евонного разорвала, Ари, Свартова сына, старшого тоже. Может, ты брата евонного знаешь, Хилдиром кличут.
— Да, — ответил Бран. — Знаю.
Он поймал любопытный взгляд Харалда.
— Разумеется, знаю, — посмотрев ему в глаза, повторил Бран. — И твоего младшего сына тоже знаю, Грани, и Сигурдова. Нынче мы с ними в лес ходили. Ты ведь, конечно, об этом уже слышал?
Харалд широко осклабился:
— Не проведешь тебя, парень. Умный, даром, что малец. Слыхал, как не слыхать. Тут же мне и доложили, как вы, стало быть, ушли. Да и Грани недавно возвернулся, такие чудеса рассказывает, аж мороз по коже. Правда, ай нет?
— Ну, я же не знаю, что он рассказывает, — отозвался Бран.
— Будто оборотня вы видели.
— Медведя? Правда, видели.
— Потом он еще сказывает, слышь, будто ты оборотню глаза отвел, он вас и не приметил.
Бран вскинул голову.
— Еще чего, — сдвинув брови, ответил он. — "Глаза отвел" — придумает тоже! Он что, старая бабка, Грани твой? Просто мы стояли за кустами и с подветренной стороны. Да ты Арнора с Хилдиром спроси, они знают.
Харалд улыбнулся.
— Ты не серчай, — его низкий голос звучал примирительно. — Мальчонка он ишо, Грани-то, испужался шибко, вот и померещилось. — Харалд встряхнул кувшин. Внутри гулко плеснула жидкость. Пока Харалд пил, была тишина, Бран снова принялся за еду.
— Ребята сказывали, он ростом с сосну, оборотень-то, — Харалд вытер губы рукавом.
— Ну, не с сосну, конечно, но очень большой, — ответил Бран. — Я ведь уже говорил.
Бран снова смолк. Он не глядел на Харалда, но знал, что тот смотрит на него.
— Экий ты молчун, парень, — Харалд покачал головой, — слова из тебя не вытянешь.
— Да ты и так все знаешь, — отозвался Бран, — тебе уже все рассказали. Чего же еще?
— Одно дело они расскажут, другое дело — ты. Ну, вот как, к примеру, ты узнал, что оборотень к вам идет? А? Как ты вообще это делаешь?
Бран перестал жевать.
— Как, да как! — воскликнул он. — Достали вы меня! Никак! Еще вопросы будут?
— Ладно тебе, белая горячка, — пророкотал Харалд. — Прям как мой Грани. Коли не хочешь, так и не будем об том.
Бран повел плечами. Минуту было тихо.
— Извини, что я так, — первым нарушил молчание Бран. — Мне просто надоели эти вопросы. Люди смотрят на меня, как на пугало. Думаешь, приятно? А я вовсе никакой не колдун, а обычный человек, только... Ну, только я умею чуть больше других, вот и все. Родился я таким, что поделать.
— Ладно, — сказал Харалд.
Они снова замолчали.
— Ну, я пойду, пожалуй, — через пару минут промолвил Харалд.
— Обиделся? Извини, что я вспылил.
— Да не, обижаться не на что. Просто поздно уж, пора и честь знать.
Они посмотрели друг на друга
Харалд говорил правду. Впитав всю гамму его чувств, обиды Бран не ощутил. Ни намека.
— Постой пока, — сказал Бран. — Не уходи. Я просто хотел... по правде говоря, мне нужна помощь.
Харалд вскинул брови:
— Изволь. Как говорится, чем могу. Што ж за помощь?
— Мне нужно... в общем, узнать кое-что.
— Што, к примеру?
— Про некоторых тутошних людей.
Брану почудилось, что он уловил иронию, мелькнувшую у Харалда во взгляде.
— Это не из любопытства, — заверил он. — Я конунгу слово дал, в смысле, что постараюсь поймать того, кто убивает.
— Оборотня-то? Ты и впрямь думаешь, будто это кто-то их наших?
— Я этого не говорил. Я вообще не верю в оборотней, и тебе не советую.
— Ну, а кого ж тогда ты ловишь-то? — удивился Харалд. — Коли не оборотня, так кого?
Бран помолчал, кусая палец.
— Если бы знать, — ответил он. — Есть у меня тут на примете, но это подозрения, не больше. Кто-то уже дважды пытался меня убить, один раз я его даже за руку держал. Но вот кто он, пока не знаю.
— Одного я не пойму, — промолвил Харалд. — А што ж медведь? Коли то не оборотень, с медведем-то как? Ведь не приснился же он нам?
— Ну, уж нет, — Бран усмехнулся. — Такое приснится, не проснешься потом. По правде говоря, я не знаю. Это, скорее всего, просто совпадение.
Харалд провел рукой по лбу, и глаза затуманились. Бран вдруг снова ощутил укол тревоги.
— Ты чего? — спросил Бран.
— Голова штой то закружилась. Перепил, должно.
— Может, воды дать?
— Да не, — воин попытался улыбнуться, но это вышло неестественно. — Все прошло.
Он поставил кувшин на пол. На скулах горели красные пятна, будто от пощечин.
— Совпаденье, говоришь? — спросил он Брана. — Ну, не знаю, чудно больно. Уж так это все, — он покрутил в воздухе рукой, — на колдовство смахивает.
И, помолчав, добавил:
— У нас тут тоже есть такие, што в оборотня не верят. Говорят, медведя сюда кто-то приманил.
— Ну и кто же? — хмуро спросил Бран.
— Говорят, што будто Улла, — Харалд пожал плечами. — То люди болтают, не я.
— Знаю я тех людей, зубы бы им пересчитать. Ты что, тоже в это веришь?
— Я-то? Не-е... Я вообще во всякое колдовство того, не шибко верю. А Улла хорошая девчушка, слышь, хоть, конечно, чудная малость, но хорошая. Она у нас лечит всех. Грани моего летом от верной смерти спасла. Пес я буду, чтоб в такое про нее поверить.
И снова он провел по лбу рукой. Снова его губы побелели, а глаза на миг утратили блеск.
— Мутит меня што-то, — признался воин. — Верно моя баба говорит, будто пьяница я.
— Надо было поесть, тогда бы не тошнило. Хочешь?
— Не-е, — отмахнулся тот. — Куда уж есть, я и без того по горло.
— Может, все-таки выпьешь воды?
— Благодарствую, потом, — Харалд тряхнул головой. На лбу блестели капли пота.
— Да-а, — промолвил он. — У нас, слышь, про всех немало сплетен идет. Скушно, вот и сочиняют.
— И про кого же?
— Да про всех, про кого ни кинь. Хоть и про меня, к примеру.
— Ну, а вот про Кнуда, скажем? — спросил Бран. — Про Кнуда у вас чего говорят?
— Про Хромого-то? — кажется, Харалд удивился. — Да разное. Ну, што до того, будто он на Гейрова сына порчу навел, брехня. Я этого Бормотуна сызмальства знаю, он всегда был такой, — Харалд постукал по лбу костяшками пальцев. — И што будто Кнуд к парням за этим за самым делом подъезжает... тьфу ты, срам! — так это тоже брехня. Я сам видал, как он с... Ладно, то неважно. Ну, а коли ты насчет Железного Лба, — Харалд понизил голос. — Это, брат ты мой, не сплетни, а чистая правда.
Харалд вытер лицо рукавом .
— Фу-у... — его грудь тяжело вздымалась. — Што-то душно. Вот ведь леший... и в глазах темно. Ну, теперича пришибет меня моя баба. Опять, скажет, напился, пьяница.
— Так что насчет Железного Лба? — поторопил Бран.
— А ты што, выходит, не слыхал? — Харалд перевел дыхание. — Ну и ну-у... неужто не разболтали... Так ведь Кнуд же — его сын.
Бран вытаращил глаза.
— К-кто? — спросил он.
— Кнуд, знамо дело.
— Как это может быть? Кнуд ведь раб.
— Ну, а то. Раб, конечно, хотя с ним у нас никто... не связывается. Кроме Видара, может быть. Поживешь тут... поболе, так увидишь. Хошь он и раб, а все ж таки... — Харалд глотнул. Его лицо было багровым.
— Но как же так? — сказал Бран. — Что, ваш Железный Лоб — совсем уже? Он, может, не знает, что Кнуд — его сын?
— Знает, знает... получше нас.
— Как же он может собственного сына в рабах держать?
— Наш Железный Лоб, братец ты мой... он все может, — Харалд покивал головой. — Вот поживешь тут с мое, так...
— Избави Господи! — вырвалось у Брана. Не ответив, Харалд закрыл глаза и перевел дыхание.
