— Хе-хе, ничего-то ты не понимаешь, — плотоядно промурлыкала Полина. — Нет, я тебя точно съем, и ты всё узнаешь сам, на своём опыте. Лучше один раз почувствовать, чем выслушивать сотни объяснений.
— Не-не-не! — запричитал Слава. — Ты лучше объясни словами. Пожалуйста!
— Ох, ну хорошо, хотя это скучно. Дорин научил нас есть человека так, чтобы ему было приятно. Нужно лишь создать в нём "райскую печать жертвы", которая все болевые ощущения изменяет на приятные. И даже очень приятные. Многие люди кончают, пока перевариваются, некоторые испытывают оргазм не один раз. В этот момент они особенно вкусные! Такие сладкие, м-м-м! И вообще кайфующий человек очень приятен внутри. Переваривать его суперкруто! Я умею делать "райскую печать", мне только нужно будет один раз наполнить тебя своей спермой перед тем, как проглотить. Ну что, хочешь попробовать?
— Не-не-не-не-не! Подожди! Я не всё ещё выяснил. А с удушьем как быть? В желудке ведь дышать нечем. Задыхаться очень неприятно, и удушье — это не боль, чтобы превращаться в удовольствие.
— Удушья просто нет, — улыбнулась Полина. — Его может снимать любая печать чистокровной футки, хоть райская, хоть щадящая, хоть просто супружеская. И придумал это Дорин, объяснив футкам, как их обычную печать модифицировать. Я не учёная и не знаю, что происходит в человеческом организме, вроде бы кислород в крови начинает циркулировать по кругу, когда заканчивается его поступление извне. А может быть, и не по кругу. Наверное, даже отдельно в каждом органе. Даже прямо в мозге. Скорее всего, именно так. Были случаи, которые это прямо подтверждали. Например, пару лет назад у Ании Стасии, подруги моей матери, — (Слава услышал перевод имени как "Смертельный Удар"), — мужа съел саблезуб. Ания не успела вовремя его защитить, и до того, как убила зверя, тот откусил и проглотил тело мужчины от ног до самой груди. Но голова его осталась цела и продолжала жить, представляешь?! Рэд моргал, всё видел и слышал, но не мог говорить, потому что повреждены были лёгкие. Его жена, готовая уже впасть в отчаяние, обрела надежду и бросилась за помощью к Дорину, прихватив с собой голову Рэда. Маг положил пострадавшего в свой Саркофаг, и вскоре из второй части появился невредимый Рэд. Все просто ахнули, когда это произошло. У мужчины только брачной печати не было, но Ания Стасия устранила этот изъян в тот же день на супружеском ложе. Все футки были в восторге и заново сыграли свадьбу. Многие только тогда поняли, насколько ценна модификация, предложенная Дорином. И те футанари, которые раньше его не послушались, стали исправлять свои супружеские печати по рецепту мага, чтобы защитить мужей и жён. Правда, Дорин всех предупредил, что печать способна поддерживать жизнь биологических тканей минут сорок, максимум шестьдесят, и вернуть человека можно, только если мозг его не повреждён, а иначе из саркофага выйдет лишь кукла. Само клонирование тоже занимает около десяти минут, поэтому поспеть с пострадавшим лучше в течение получаса с момента остановки сердца. И тем не менее Дорин за два года своим саркофагом сумел спасти от смерти больше сотни членов клана: как футанари, так и людей. Вот такие дела! А ты говоришь, удушье. Все соплеменницы мои искренне обожают и почитают Дорина. С тех пор как он появился у нас, сделал много разных даров нашему народу. Великих даров. Причём я имею в виду не только клан змей, но и все остальные.
Слава сообразил, что разговор стал уходить от опасной темы поедания людей, и только обрадовался этому.
— А откуда у Дорина взялось устройство клонирования? — поинтересовался он, испытывая лёгкий озноб от мысли, какой сильный союзник появился у чистых футок. — Ну этот саркофаг. Маг прямо с ним к вам попал?
— Да не, как и все, он появился в той одежде и с тем набором вещей, с которым его застали врата спасения. У него лишь книга с личными записями была и немного магических кристаллов, с которыми он от кого-то убегал. И ситуация у него сложилась, видать, столь безвыходная, что он поверил в неотвратимость смерти.
С прибытием Дорина на Саю у нас чуть трагедия не случилась, потому что маг приготовился дать смертный бой футкам, устроившим на него брачную охоту. И с его-то силами он вполне мог их всех поубивать. Но, к счастью, глава нашего клана, Вейро Ника, — Слава услышал перевод этого имени как "Мудрая Мать", — моментально приказала футкам остановить игру и убежать. Она интуитивно почувствовала потенциал серьёзной угрозы, едва Дорин стал метать молнии и лес поджигать. Вейро Ника рассмотрела мага издалека, определила по одежде, что он с планеты монстров, и, прихватив с собой переводчика, отправилась на переговоры с опасным гостем.
— А откуда в клане взялся переводчик? — спросил Вячеслав.
— Так Дорин был не первым попаданцем с той планеты, — ответила Полина. — До него в наш клан попала ещё пара десятков его соплеменников и соплеменниц. Так что общий язык легко удалось найти. Дорину предложили безопасность и защиту, если он согласится на брак с одной из футок клана. Он думал не очень долго и в итоге, приняв это условие, последовал за Матерью в наше селение.
Вейро Ника разрешила магу самому́ выбрать себе супругу из числа незамужних. Молодых футок, заинтересовавшихся экзотическим гостем, набралось немало. Хе-хе, мне тогда ещё было пятнадцать, так что попытать счастье не удалось, годочками не вышла, но поприсутствовать на смотринах — это пожалуйста, так что я своими глазами увидела Дорина тогда. Не скажу, что он произвёл на меня сильное впечатление. Худенький, невысокий, светлоглазый дядечка лет тридцати в длинном тёмно-синем с золотистой вышивкой одеянии наподобие халата. У него была небольшая бородка и средней длины каштановые волосы, скреплённые в коротенький хвост на затылке. Это сейчас он стал крепким аппетитным красавцем с яркими стальными глазами и просто очаровательной улыбкой, от которой щемит в груди, а три года назад казался совсем обычным.
И тем не менее благодаря своей магии он очень многих девушек заинтриговал. Все невесты как на подбор блистали своей красотой и привлекательностью, но для Дорина они были непривычно мощными и рослыми, кто на голову, кто даже на полторы возвышались над ним. И при том они буквально ели мага глазами, "пуская слюнки" от похоти, потому что у всех у них бурлили гормоны в крови. Так что основной мыслью молодых футок было "кому бы скорее присунуть и дурную энергию слить". Собственно, в такие годы молодняк обычно бо́льшую часть времени на охоте проводил и если ловил какого-нибудь бармаглота, то первым делом трахал его, а пото́м уже съедал. Погоди! — Полина вдруг остановила свой рассказ и задумалась. — Мы же с тобой о поедании людей говорили, а ты меня отвлёк. Ну и хитрец!
— Да нет же, Полиночка, мне реально интересно про Дорина слушать, так что продолжай рассказывать, пожалуйста.
— Эдак мы с тобой до утра проболтаем, и я не успею толком с Матвеем потешиться. Давай лучше отложим разговор на другой раз. Следующей ночкой я снова тебя вызову, тогда и поговорим про Дорина.
— Расскажи хоть, откуда саркофаг этот взялся, — взмолился Слава.
— Только коротко, — предупредила Полина. — Дорин как женился на младшей дочери Вейро Ники, которая, между прочим, всего на год старше меня была и получила своё имя буквально перед свадьбой, так и дорвался до лаборатории Создателей и конкретно в ней завис. Вот в этой са́мой лаборатории, изучая древние технологии, он и собрал волшебный саркофаг примерно год спустя после своего появления на Сае. Рассказ окончен. Всё.
— Но ты ещё про съедание не пояснила. Как получилось, что футки стали людей есть? Это Дорин Вам посоветовал?
Полина помолчала, испытывающе сверля Славу своим колючим взглядом, но пото́м вздохнула и ответила:
— В общем да. Примерно полтора года назад Дорин раскрыл назревающий заговор в клане, и смутьянами оказалась группа мужчин. Вы же сами шлёте к нам разных преступников, и некоторые из них ведут себя очень плохо. Грубиянов и разного рода придурков мало кто любит, и они остаются практически ничьи. А когда печать распадается, контроль становится минимальный. Вот они и начинают планировать всякие пакости. В общем, Дорин предотвратил большой заговор и всех говнюков жёстко отымели. С одной стороны, это стало для них своеобразным наказанием, а с другой — посадило на крепкий поводок. Однако, как выяснилось позже, часть заговорщиков осталась нераскрытой. Они совершили покушение на жизнь Дорина, и маг на них сильно осерчал. В общем, он предложил смертную казнь через съедание и ему удалось Вейро Нику убедить в необходимости этого шага. Тем более что многие сёстры были просто в бешенстве, потому что Дорин представлял собой столь огромную ценность для клана, что даже всего лишь попытка лишить его жизни воспринималась футками как вопиющее преступление. В общем, были отобраны несколько самых безжалостных и хищных футанари, у которых глотки чесались на этих мужчин. Ну и... съели они преступников при большом стечении зрителей.
— Без обезболивания? — осторожно уточнил Вячеслав.
— Ага. Какое уж тут обезболивание, это же казнь. Несостоявшиеся заговорщики орали так, что даже сквозь толщу плоти их хорошо было слышно. Правда, не очень долго, минутки две-три. А пото́м они побулькали ещё немного и затихли совсем.
— Умерли?
— Не, куда там! С той живучестью, что даровала человеку модифицированная печать футок, жертва оставалась живой, пока её мозг был цел, а тот неплохо черепной коробкой защищался. Просто кричать стало нечем: горлышко-то растворилось. Да и боли уже почти не было. Она исчезла вместе с нервными окончаниями.
Услышав такие страсти, Слава притих и выглядел испуганным. Вернее, испуганным выглядел Александр, в теле которого парень находился. Сам охранник, конечно, не знал, какая угроза над ним нависла, но юноша реально за него переживал.
— А за какое время человек в вашем желудке растворяется полностью? — тихо спросил он.
— Минут через тридцать пять-сорок от него не остаётся даже костей. Но всё самое вкусное и нежное, его мягкие ткани уже через десять минут становятся густым питательным химусом, в котором к тому времени плавает полностью очищенный от плоти и местами подъеденный голый скелет. Тогда же примерно пищеварительные соки и до мозга добираются. Так что где-то через четверть часа жертва уходит в небытие.
"Господи! Какой кошмар!" — ужаснулся Слава.
— Но почему так быстро?! — поразился он вслух.
— Ну, сам посуди. Нам приходится есть всяких костлявых, жилистых и жёстких тварей, и те из них, у кого нет хитинового покрова, имеют упрочнённую толстую кожу. Причём усваивать эту сложную пищу желательно побыстрее, а иначе какая-нибудь глупая хищная хрень всё равно попытается напасть. И придётся отрыгивать то, что не переварилось, чтобы отбиться от неё. Поэтому люди по сравнению с нашим повседневным рационом воспринимаются как вкуснейший деликатес и тают в желудке подобно перезревшим фруктам во рту. Такие же нежные и сладкие, особенно когда балдеют.
Страх и отчаянье тоже приятны, но по-своему. Они имеют солоновато-кислый, мясной вкус. А вот боль человека — горькая и вкусом своим портит трапезу. Чем она сильнее, тем горче. Поэтому мало кто из моих сестёр является любителем этого специфического вкуса. И даже при наказании преступников сейчас применяется щадящая печать, которая снижает уровень боли до приемлемого вкусового порога. У нас, кстати, теперь нет смертной казни. Вейро Ника отменила её уже через месяц после случая с теми заговорщиками, потому что на людей клана казнь произвела гнетущее впечатление, и Дорин не пытался её отговорить. Все преступники теперь перевариваются в телах своих копий, и благодаря этому можно ещё строже их наказать, назначив несколько болезненных перевариваний. Обычно этого с лихвой хватает, чтобы человек больше законы клана не нарушал. За последний год у нас от силы пара десятков наказаний была. Да и то, совершались они в основном над самыми безбашенными новенькими, которые не осознали ещё до конца, что́ им грозит. А вот поощрений съеданием было хоть отбавляй, больше четырёх сотен, да и то лишь потому, что саркофаг пока один и на всех желающих его не хватает.
Поощряются у нас в клане в основном футки по решению Вейро Ники. Если какой-нибудь человек захочет быть съеденным, его желание исполнится просто так, сто́ит только саркофагу освободиться. Поэтому все любительницы деликатесов неустанно оттачивают свои желудочные навыки в доставлении удовольствия жертвам. Тут уж и само́й приятнее, и вкусняшки чаще выбирают тебя, если хотят кайфануть.
— А как часто вам приходится охотиться, чтобы не чувствовать голод?
— По-разному, — пожала плечами Полина. — Это зависит от того, сколько времени проводишь в форме зверя. Например, если совсем в человека не превращаться, то достаточно, наверное, есть раз в пару суток. А если всё время в человеческой форме находиться, то и обычной человеческой пищи достаточно. Можно вообще на охоту не выходить. Но тогда будет часто хотеться секса, да и скучно совсем без охоты. Так что мы выбираем компромисс, при котором раз в недельку съедаем добычу в половину своего размера.
Правда, живьём есть можно только людей. Ни с одним зверем Саи такое не прокатит. Любой из них все внутренности футке раскурочит, ко́ли у неё хватит глупости живьём его заглотить. Кроме того, если как следует разомнёшь добычу, поломав ей все косточки и панцирь, скатаешь в сосиску, то и чувствуется она гораздо нежнее, и переваривается быстрее.
Футка заметила кислое выражение на лице у своего собеседника и замолкла, с беспокойством глядя на него.
— Ты чего такой грустный? — спросила она. — Не бойся, тебе будет очень приятно, я обещаю.
— А я не за себя боюсь, — вздохнул Слава, — мне Сашу жалко.
— Почему? Вы же с ним не знакомы. Чего его жалеть?
— Блин! Ну как ты не понимаешь?! — воскликнул парень. — Он же человек живой и разумный. Он молод ещё, и у него вся жизнь впереди. А жизнь — это ведь очень ценная штука, нельзя насильственно её отнимать.
— Ой, да ладно! — небрежно отмахнулась Полина. — Вот на Сае люди да, действительно ценность. Там мужей и жён не хватает на всех. А у вас, на Земле, их миллиарды! Я даже представить себе эту численность не могу. Ещё немного, и вам на планете своей будет не протолкнуться. Вас даже специально подъедать надо, чтобы перенаселения избежать.
— Да что ж ты говоришь-то такое?! — рассердился Вячеслав.
— Знаешь что, не ной, ладно? Не поможет всё равно. Мне этого твоего Саню совершенно не жалко. Так что можешь даже и не стараться.
"Она права́, — услышал Живцов внутренний голос. — К морали взывать бесполезно. Эта футка — меркантильное существо. Нужно оперировать целесообразностями, чтобы её в чём-то убедить".
Слава вздохнул и крепко задумался, пытаясь в этой аховой ситуации найти хоть какой-то выход.
"У-у-у! Чёртова стрела! Теперь понятно, почему тебя назвали прожорливой! — мысленно выругался он и крепко до боли сжал зубы. — Но я должен спасти этого парня! Просто обязан это сделать!"
