Игры олигархов

И что таить от себя — лестно. Ни разу за Славой так не бегали, а тем более мужчина взрослый, состоявшийся, устоявшийся.

Но якорь то ли себя во спасения, то ли ему, оставить надо:

— Инна, подождешь меня? Я быстро.

— Ага. Судя по его виду — лет примерно пятьдесят — раньше не отпустит. Замуж выйдешь? — покосилась с восторгом, завистью и долей испуга.

— Тяпун тебе на язык. Мне Гриша нравится.

— А этот нет?

— И Алекс нравится, но мы разные с ним, а с Гришей одинаковые.

— Фигню городишь.

Ярослава вздохнула и откинула сигаретку:

— Да, не в этом дело.

— В чем тогда?

— В чутье, наверное, — плечами пожала. — Не то что-то внутри.

— Опасения?

— Что-то в этом роде. Не лежит к нему душа. Просто дружили — все хорошо было, а как пошло — поехало в сторону амуров, тысяча "не" возникло. И как шлагбаум — не хо-чу.

— Значит, точно вам вместе не быть — расстанетесь. Бросит. Вот гад.

— Лучше сейчас точку ставить.

— Потом больнее будет.

— Не будет, потому что ничего не будет. Подождешь?

— А ты со мной потом до ремонта обуви дойдешь?

— Это через сквер?

— За мостом сразу.

— Круг такой давать... Ладно, жди.

— Я на скамейке посижу, ты недолго только.

— Постараюсь. Тем более говорить вроде нечего, вчера все сказала, — и вздохнула: неуютно на душе от того, что опять и более доходчиво человеку понятное, элементарное объяснять придется. Что же он упрямый такой? Вот, мужики! Одного не зазовешь, другого не отринешь! Понять что к чему, можно не мечтать. Интересно, они хоть сами себя понимают?

Алекс занял вчерашнее место и приготовился ждать. На этот раз будет другой разговор. Ярослава дрогнет и сдастся. Она не глупа и понимает, что Григорий ее ноль и ничего кроме проблем дать не сможет. Сложит это с экипировкой Лешего, корзиной роз и безделушкой с изумрудами, и станет милее, нежнее, добрее.

Но чем больше смотрел на девушку, что не спешила подойти, тем меньше в это верил.

Злиться начал. И подумал — ни с одной женщиной проблем не возникало, правда шел он к понравившимся дорогой торной — через шикарные презенты и показательные акции своего могущества, а здесь впервые пошел как среднестатистический человечек и сразу "фейсом оф тейбл"! Выходит что как мужчине и человеку ему грош цена, задаром никому не нужен? Как от таких мыслей не разозлиться?

Ярослава откинула сигаретку, пошла к нему наконец-то.

— Здравствуй.

— Привет, — улыбнулся, как ни в чем не бывало. — Чудесно выглядишь.

"Может взять ее, затолкать в машину, отвести к себе и больше не отпускать. Поистерит — перестанет... Нет... Хотя почему нет?... А все же — нет, не так", — смотрел на нее и все ждал чего-то. Она взглядом носки сапожек своих протирала. Глянет на Алекса, опять вниз взгляд уйдет, глянет, опять взгляд отведет.

— Так и будем молчать?

— Вчера все сказали, — посмотрела ему в глаза. — Зачем ты приехал?

— Тебя увидеть захотел. Подарок привез, — отдвинулся, давая девушке возможность узреть розы на заднем сиденье.

Цветы были удивительными, их количество потрясало. Никогда Ярославе не дарили столько цветов, тем более роз, да еще в корзине с какими-то бантиками, фантиками, золотистой сеточкой, локонами мишуры.

— Мне? — не поверила. Глаза огромные, улыбка до ушей.

— Тебе, — невольно и Алекс заулыбался. — И это, — достал из внутреннего кармана пиджака тисненный футляр с браслетом, открыл и подал девушке. По его плану подарок должен был окончательно сразить Ярославу, отдать ему на милость. Купить — да, но в тот момент он не думал об этом. Он хотел ее и цена вопроса была уже неважна, как забылось и начальное желание просто развеять скуку. И вот он финал — она видит сверкающие изумрудики на милой безделушке, выказывает радость и отправляется вместе с ним пообедать, потом остается ужинать. Они проводят вместе неделю, он насытиться ею и они спокойно расстаются. Потом он поскучает, опять найдет объект охоты и начнет другую партию.

Гладкий план, и сбылся бы не было б "задоринки" — Ярославы. Благодаря ей план перекосило на начальной стадии.

Вместо ожидаемого восторга Леший увидел, как вытянулось лицо девушки, взгляд стал растерянным, подозрительным и вот, жалким и жалеющим:

— Ты с ум сошел, — головой качнула. — Алекс, милый, ну зачем? Сейчас же верни, если есть возможность. Наверняка это стоит кучу денег.

— Какая разница?

Он искренне недоумевал: "в чем дело?" Она хотела знать, что он может ей дать — он дает, открыто заявляет — могу что угодно. Так отчего столь странная реакция?

— Ой, блииин, — закрутилась. — Ну, куда мне это, — умоляюще уставилась на него. — Посмотри на меня? Куда я это одену, к чему? Да и зачем? Хотел потрясти своей щедростью? Потряс, спасибо. Но это ничего не меняет.

— Я хочу быть с тобой.

— Я не хочу! — и сникла, сообразив, что грубит и кричит. — Извини. Я просто расстроилась из-за тебя.

Алекс ничего не понимал, поэтому молчал. Впервые он чувствовал себя болваном. Полным и абсолютно тупым. И из-за кого, из-за чего?

Бог мой, как они живут? Это же мозг сломается понять их!

Ничего себе к настоящей жизни прикоснулся — как психлечебницу попал. Сплошной колорит. Одни тупят, другие грубят, кто-то чего-то хочет и куда-то рвется, но не знает куда, не знает чего. Какая-то вина, какая-то война, любовь, слезы, смех и все это на пустом месте и вперемешку.

Захлопнул футляр, протянул:

— Бери.

— Нет.

Мужчина не сдержался — глянул "ласково", кинул коробку на заднее сиденье машины, как фантик от конфеты.

— Алекс, ну, не мой ты, а я не твоя, — скривилась от жалости девушка. — Неужели неясно? Ты же взрослый мужчина, должен это понять.

Мужчина даже отпрянул — она его жалеет? Это убогое, абсолютно ничего не имеющее и ничего не могущее создание, слабое настолько, что чихни — от нее и памяти не останется — жалеет его?! Она что, не понимает, что она никто? Не понимает, что ей шанс дают если не стать кем-то, то прислониться на время к сильному плечу и получить за это обеспечение и тем защиту?! Не понимает, что ей дается возможность возвыситься и пожить как человеку?!

— Ну, что ты так смотришь? Я же не виновата, что так получилось.

— Как? — каркнул, понимая не больше вороны.

— Ну, что запал ты на меня, а я уже с Гришей.

— Где?

— Вообще.

— Стоп, — качнул головой Леший. — Причем тут грейдеры в бандане? Здесь я и ты — больше никого.

— Нет. Визуально — да, а на деле — нет. Мы с ним, он мой парень.

— Который приходит раз в неделю, чтобы покричать на тебя? Хорррошие отношения.

— Ты не понимаешь...

— Боюсь и не пойму. Объясни, — понял, что сейчас точно взъяриться, сунет ее в машину. Нет, пусть лучше болтает, вздор всякий городит, а он чуть остынет.

— Есть мы, то есть он и я, и пока есть мы, не может быть отдельно он и я. То есть другого быть не может. И другой. Когда закончится — тогда, а пока вместе — нет. Иначе неправильно, ерунда получится.

"Уже", — заверил взглядом. Речь она сказала — "логичнее" не слышал.

— У меня парень был в школе. Расстались тупо. Бросил он меня и я долго думала, что во мне дело, комплексом обзавелась, а парнем нет. Знакомилась, но только раз в кино сходить и все — испарялись. А тут Ромка понравился...

"Ромка? Какой еще Ромка?" — нахмурился Алекс, пытаясь найти зерно истины в нагромождении словесных шлаков.

— ... Ты его не знаешь...

"Слава Богу. И не огорчен, знаешь ли".

— ... Он меня и не замечал, да и сейчас не замечает. А потом как обвал. Лариса с Димой друга привели — тоже Роман...

"Еще один?!" — Алекса перекосило, глаза как-то странно сошлись на переносице. Он даже головой качнул, ставя глаза на место.

— ... Мы с ним совсем не подходим. Потом Лариса исчезла, а я с Гришей ближе познакомилась, вместе стали. Потом ты. И все сразу: вы, с Ларисой беда, Димка ее с набегами и обвинениями, Гриша. Это что получается — я с тобой и с ним?...

"Если ты с ним, как со мной — пусть живет".

— ... Не хочу я так. Получиться я одного обманываю, себя обманываю и всех мучаю. Я сама через такое прошла и другим не хочу. Издевательство это. Мой первый парень так же со мной и с другой встречался...

Девушка уже сама с собой разговаривала, вслух рассуждала, втолковывая одно ей ведомое асфальту под ногами.

Алекс давно перестал вникать в ее лепет и смотрел по сторонам, как чувствовал. В глубине аллейки замаячила знакомая фигура в косухе и мужчина, глянув на Ярославу, мысленно усмехнулся: с Гришей? Две минуты — и его не будет в твоей жизни.

Взял девушку за плечи, прижал легонько к себе.

— Ярослава, я все понял. Могу я оставить память о тебе?

— В смысле?

— Поцеловать. Возможно, это что-то решит, возможно, ты не понимаешь разницы между юнцом и мужчиной, привязалась к нему, надумала потому что давно никого не было. Один поцелуй. Если скажешь после этого "Гриша лучше", я уйду.

Пока девушка соображала что ответить, Григорий заметил их и начал тормозить. Алекс обнял девушку сильнее, коснулся губ и начал целовать. Суздалева уже хотела сказать — нет, но, почувствовав на своих губах жар губ мужчины, влажных, нежных и властных — замерла.

Действительно было с чем сравнить — Ярослава даже зажмурилась. Леший целовал, как соблазнял. Нет — голова не кружилась, только трепет внутри, и отодвинуться сил не было, и хотелось, чтобы длилось и длилось это мгновение.

Алекс целовал девушку и смотрел в глаза Гриши: "что скажешь, щенок?" Он смеялся, он положил того на лопатки и парень это понимал.

В какой-то миг Ярослава открыла глаза, увидела, что Александр смотрит куда-то за ее плечо и, отодвинулась, обернулась. Напротив, метрах в десяти от них стоял Гриша, смотрел не зло, а скорее брезгливо, обвиняюще и презирающее. Постоял, глядя на нее, сплюнул демонстративно в сторону, развернулся и пошел обратно.

Ярослава за ним ринулась, сообразив, что он себе напридумывал.

Алекс же улыбнулся им вслед и спокойно сел в машину — смысла оставаться он не видел. Толчок он дал — остальное само собой сложится. Завтра приедет, как раз все уже решено будет.

Парень горячий — не поймет, не простит.

Девушка по расстраивается, попереживает и пристанет к "берегу" Лешего. Куда теперь денется?

— Гриша?! Гриша постой!! — нагнала его Ярослава, развернула к себе, за рукав потянув. — Ты не правильно понял!

— Да ты что?! — расплылся в едкой, злобной ухмылке. — А что не так понял?! Может я слепой?! Нет, ты скажи, скажи! Убеди меня!

— Он хотел убедить меня, что лучше тебя!...

— Класс!! И как, убедил?! А трахнуть для убеждения не хотел?!

— Гриш, ну перестань, пожалуйста! Выслушай меня, — девушка с трудом сдерживала слезы. Она чувствовала себя виноватой настолько, что хотелось удавиться. — Ты был прав...

— Я в курсе! — дернулся, стряхивая ее руку со своей.

— Гриша! Мы больше с ним не встретимся! Он мне не нужен! Это был прощальный поцелуй...

— Прощальный поцелуй?!

— Да!!

Парень развернулся, постоял, глядя куда— то вверх смиряя ярость, обиду до слез, и выдал глухо:

— Как вам бабам верить? Я ж к тебе, Славка, всей душой, как дурак. Я ж завис на тебе, как комп глюкануло. А ты?

— Гриша...

— Пошла ты! — бросил презрительно и быстрым шагом двинулся прочь.

— Гриша! — рванула за ним.

— К нему иди, мне чужие подстилки не нужны! — сказал, как по лицу ударил. Девушка отшатнулась. Стояла и смотрела сквозь слезы, как сутулясь удаляется Григорий, и понимала — конец отношениям.

Осела у оградки скверика, сжалась: Гриша? Гришка!

Ну, почему, почему у других все гладко, а у нее через пень колоду?! Почему она невезучая такая? Что за напасть, что за полоса невезения?!

Почему она к Алексу подошла, зачем не сбежала?!

Мефистофель! Он виноват! Он это специально! А она его жалела, объясняла что-то!...

"Сама дура, сама! Он-то причем — она виновата.

Гришка?... Вернись, а? Вернись, пожалуйста?"

Плакала навзрыд Ярослава.

— Ооо, плач Ярославы, — склонилась над ней Инна. — Я думаю, куда ты провалилась, потом смотрю, байкер твой пролетел, как озверина принял. Ну, думаю, все, застукал любимую на свидании с другим. Крындец и ласты в сторону, — вздохнула.

— Он не вернется, — всхлипнула Слава.

— Н-дааа, — вздохнула подруга. — Пошли на скамейке посидим, чего на земле? Люди смотрят.

Слава встала и поплелась с Иной в обнимку к скамейке. Села и достав сигареты, закурила, скрючившись от горя:

— Это я виновата, я какая-то ненормальная. Все не так у меня, — слезы ладошкой вытерла, а они опять капают.

Инна хмурилась, вздыхала, но чем помочь не знала. Ситуация патовая, ничего не скажешь. И знала бы выход, лазейку хоть маленькую — подсказала бы, да сама неопытная, в личной жизни одни фантазии и никакой реальности — какие советы она может дать?

И чуть сам не заревела уже от жалости к себе. Двадцать лет, а никого нет!

— Я тебя задерживаю, извини, — всхлипнула Суздалева. Замятина вспомнила про сапоги в мастерской и вскинулась.

— Они же до четырех работают! Время сколько?! — вытащила телефон из кармана, глянула — без десяти четыре. — Ёёо! Славка, ты посиди, а? Я быстро сбегаю, сапоги из починки заберу и сюда, ага?

— Давай, — равнодушно кивнула.

— Десять минут и я здесь! — заверила уже на бегу и понеслась по дорожке вглубь сквера, к мостику и виднеющемуся за деревьями краю красной девятиэтажки.

Ярослава выплакалась, высморкалась и сидела в прострации, тупо куря одну сигарету за другой. Зачем — не знала, зачем сидит здесь, зачем живет — тоже. Как не смотрела, не вспоминала, выходило, что недоразумение она какое-то, никчемность беспросветная. Одни неприятности у нее и от нее. И ничего она толком не может и никому не нужна, даже себе.

Очнулась, когда полезла в пачку за очередной сигареткой и поняла, что она пуста. Шмыгнула носом, огляделась, опухшие глаза потерла — где Инна? И поежилась — холодно. Еще минут пять посидела, мобильный из сумочки вытащила, глянула и глазам не поверила — без пятнадцати пять. И опять чуть не расплакалась — даже Инна ее бросила. Сказала вернется и не пришла. Правильно, очень надо слушать, как слезливая уродина жалится, время на нее тратить.

Подумала и решила позвонить подруге, убедиться, что сапоги хоть успела забрать, не опоздала из-за нее. Но трубка выдавала лишь гудки, потом высказалась — corry.

Ярослава поморщилась — как это понимать? Точно, наверное, не успела Инна и на нее обиделась, решила не брать трубку.

Набрала еще раз на удачу, поднимаясь со скамейки. Ноль.

Побрела в сторону остановки, потом вернулась — если Инна придет, а ее нет? Походила, камешки попинала, набрала еще раз номер Замятиной. Тот же эффект. Значит, точно бросила?

Ярослава задумчиво уставилась в сторону мостика, прислушиваясь к себе — что-то не так. А что?