— Нет.
— А что ж тогда сюда пришел? — капризно надула губки юная прелестница, будто вход в этот лес был закрыт для всех, кроме принца.
— Я друга ищу, — принялся оправдываться парень, — бесенка...
— А, — не дослушала девушка, — такого маленького, мяконького, нежного бесенка с забавной рожицей?
"Мяконького? Нежного? Она его съела, что ли?" — перепугался Антон за судьбу Птаха.
— Мне его русалки поиграть притащили, он так забавно верещит, когда они его щекочут, обхохочешься. Голосок тоненький, тоненький...
— А ты кто такая? — наконец догадался спросить парень.
— Дочь Царя Водяного, — удивленная тем, как можно не знать таких простых вещей, округлила глаза девушка. — Я каждый вечер выхожу на берег встречать своего суженого. И меньше чем на королевича я не согласна.
— А где бесенок? — хриплым от волнения голосом спросил Антон.
— Смешной ты... Да на острове, — указала девушка рукой на нечто, маячившее посреди озера. — В чертогах наших...
— А как туда добраться? — продолжил игру в "вопросы-ответы" парень, поражаясь наивности царевны. То ли так доверяет первому встречному, то ли ей и впрямь бояться нечего...
— Вплавь! — расхохоталась она недогадливости парня и побежала к воде, предлагая тому отправиться с ней. — Догоняй!
— Лодка хоть есть? — крикнул вслед, хотя откуда здесь лодка...
— Плыви сам! — донеслось издалека.
Антон проводил взглядом девушку, с разбегу вошедшую в воду. Погрузившись без единого всплеска, обратно она не вынырнула.
Пожав плечами, парень подошел к Тимофею. Тот по-прежнему грезил наяву, и ничто земное его не волновало.
Вдруг Антона осенило — он снял с его руки браслет-трансформер. Насколько он помнил из сумбурного рассказа Тимофея, браслет имел четыре переключения — волк, сокол, блоха и сом. Вот превратиться в рыбу и было бы наилучшим выходом из создавшегося положения.
Теперь бы разобраться, как же работает эта хитрая штуковина. Повертел в руках, осмотрел, разве что на зуб не попробовал, затем надел на руку. Браслет плотно обхватил запястье, даже как будто частично врос в кожу, но особого неудобства это не причинило и показалось вполне естественным.
Антон присмотрелся и заметил, что некоторые участки трансформера стали слабо светиться изнутри. Дотронулся до браслета другой рукой — тот на ощупь ничем не отличался от живого человеческого тела.
"Рискну, пожалуй, — подумал Антон, — вытащу Птаха, а там вдвоем проблему с Тимофеем попробуем решить...". Нажал один сегмент и напрягся в ожидании.
ХЛОП! Вокруг внезапно потемнело, точно парень оказался в густых сумерках. Мир внезапно потерял четкие очертания, зато ноздри затрепетали, ощутив сотни разнообразных запахов. Человек даже не всем им смог бы дать название...
Ошарашенный Антон не сразу сообразил, что изменился не мир вокруг, а он сам. На берегу стоял мощный зверь, покачиваясь из стороны в сторону, как впервые вставший на ноги волчонок. Шерсть на загривке привстала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив крупные клыки, зверь недовольно порыкивал, злясь на свою беспомощность. Инстинкт волка и разум человека с трудом уживались в одном теле.
"Мгновенная трансформация, без боли, с полным сохранением личности, — удивленно думал Антон, вспомнив, как тяжело перекидывалась сестра, — то-то резвился хрупкий Тимофей, ощутив в себе такую силу.... Но как же обратно?"
Он неловко ткнул носом в следующий переключатель.
ХЛОП! Антон опять стал человеком. На всякий случай зашел по колено в воду и нажал еще один сегмент.
ХЛОП! Большой сокол забил крыльями, стараясь взлететь. Перья мгновенно напитались водой, короткие ноги тщетно искали опору....
Кое-как взлетев, кренясь на один бок, сокол выбрался на берег, где нахохлился в ожидании того момента, когда ветер подсушит перья. Когда можно будет взмыть в небо, откуда земные хлопоты кажутся суетой сует, а мир становится похож на большое лоскутное покрывало, и не надо ничего, кроме попутного ветра, солнца, простора и возможности гордо мчаться сквозь пространство и время, ощущая себя повелителем воздушного океана....
И тут Антон понял, что его понесло, и, сердито клекотнув, поскорей ткнул клювом переключатель, пока он не улетел отсюда к чертовой бабушке, променяв тяжелую землю на будоражащую радость полета...
ХЛОП! Опять человек... Парень подумал, что если сейчас он превратится в блоху, то на этом месте можно будет ставить памятник неизвестному герою. В голову ядовитой змеей вползла первая здравая мыслишка: — "Риск — благородное дело, но не всегда надежное". Он поспешно отогнал ее прочь и, не мешкая, чтоб не передумать, нажал новый сегмент трансформера.
ХЛОП! Горло перехватил мучительный спазм и в воду тяжело плюхнулся громадный сом, раздул жабры, зашевелил плавниками, прогоняя воду через жаберные щели, стремясь поскорее насытить кровь кислородом. Потом лениво взмахнул хвостом, привыкая к новым ощущениям, и поплыл вперед, легко рассекая воду лобастой головой.
"А быть рыбой не так уж и плохо. Вес уменьшился почти вдвое, мышцы стали упруги и сильны, а..." — Антон настолько задумался, что забыл, в чьем теле он находится, но инстинкт хищника среагировал на мелкую рыбешку, плывущую мимо.
Сильным рывком сом ушел в сторону.
— Ты не голоден, ты не голоден, ты уже поел, — мысленно уговаривал рыбу Антон-человек, стараясь не потерять власть над новым телом, — но если мало, то плывем к острову, там много большой и вкусной рыбки.
Сом оказался послушным, а, может, и впрямь не нуждался в пище, так что вскоре Антон оказался на мелководье, покрутился там немного, играя плавниками и шлепая хвостом. Рыбья мелочь, оглушенная ударами мощного хвоста, всплыла на поверхность воды.
Сом развернулся, разинул рот, готовясь проглотить обещанную ему вкусную еду, но тут Антон, наконец, увидел чертоги Водяного и ринулся к ним.
Обиталище озерного владыки очень походило на город, который затонул во времена оные: резные башенки, ажурные лесенки, высокие стрельчатые окна, только в отличие от легендарного деревянного Китежа, под водой все было сделано из камня, изначально белого, а теперь изрядно позеленевшего от тины и водорослей. И даже кое-где разрушенные постройки не портили красоту подводного замка.
Проплывая вдоль подводного замка, Антон заглядывал в некоторые окна, затянутые длинными плетями водорослей, извивающимися, точно змеи. В просторных залах стояла изящная мебель на тонких гнутых ножках, а стены украшали картины, сделанные из разноцветных камней и ракушек. На неискушенный взгляд Антона выглядели чертоги весьма привлекательно. Все было так нарядно и празднично, будто хозяева приготовились к приему гостей, но парень не обнаружил ни одной живой души. Вымерли они, что ли все? Да какое это имеет значение! Нет никого и ладно... Все равно, спросить он никак не сможет, разве что плавниками изобразит, чего он хочет. Птаха-то, где здесь искать?
Время шло, ничего в подводном царстве не менялось. Антон, как заведенный, кружил вокруг него, любовался уже набившим оскому великолепием, когда, наконец, очередной пируэт вынес его к полуразрушенному теремку. Без особой надежды сом заглянул в пролом в стене, а потом заплескался и забил хвостом от избытка чувств, радуясь находке.
Потерянный бесенок, скрючившись, как зародыш, сидел в воздушном пузыре и горевал.
Заметив сома, он поднял голову, равнодушно посмотрел на чересчур любопытную рыбу. Она заглядывала в его тюрьму, раскрывала беззвучно рот, точно пыталась что-то сказать, но бесенок лишь вздохнул и отвернулся. Антон заметил на его мордочке непросохшие дорожки слез. Сердце парня глухо стукнуло и заныло от жалости. Мелкий ведь ещё, за что ему это уже во второй раз? Карма, что ли, такая?
Сом повернулся к пузырю боком, примерился, подтолкнул его слегка хвостом, проверяя на устойчивость. Воздушная тюрьма вздрогнула и отплыла от рыбы. Птах забеспокоился, уперся лапами в стенки пузыря, а Антон мысленно возликовал: — "Ура! Не закреплен! Можно буксировать, только бы никого не встретить...".
Ему повезло — пузырь легко прошел в пролом стены, хорошо подчинялся любым его маневрам, и даже Птах не сильно буянил, видно, совсем смирился со своей участью.
По каким причинам замок стоял пустой, Антон выяснять не стал. Улизнуть бы побыстрее отсюда, пока никто не появился, да опять стать человеком.
Несмотря на легкость транспортировки Птаха, противоположного берега человек-рыба достиг, устав до невозможности. Освободив из заточения бесенка — вот и пригодился меч — Антон не стал расспрашивать страдальца ни о чем. Тот с таким блаженным видом сидел на берегу и не мог поверить в свалившееся на него счастье, что Антон решил пока не докучать ему. Наконец, Птах отмер:
— А я ведь уже и не надеялся ступить на землю... — взгляд его постепенно обретал осмысленность. — Мы что, уже на месте? — спросил, оглядываясь по сторонам.
— Нет... Тут... — он замялся, не зная, как объяснить бесенку суть вопроса, не вдаваясь в технические подробности. — Это... У нас другая заморочка. С оборотнем беда...
Спасатель и спасенный на дрожащих по разным причинам ногах добрались до Тимофея. Тот полулежал там же, где оставил его Антон и взгляд его (о радость!) был более-менее осмысленным. Но первая фраза страдальца окончательно выбила парня из колеи.
— Нуте-с, батенька, какие у нас успехи на этот час? — хитренько прищурив глазки, спросил Тимофей, и в его неуловимо изменившемся лице промелькнуло что-то очень знакомое. — Архиважно иметь всю информацию, и в этом залог любой революции.
— Владимир Ильич? Здесь? За каким чертом? — заорал парень, не ожидавший такого подвоха.
— А вы правы, товарищ, нам он не нужен. Нет человека — нет проблем, — с грузинским акцентом вкрадчиво произнес Тимофей, усаживаясь и нащупывая в траве отсутствующую трубку.
— О, только не этот! — театрально хватаясь за голову, опять заорал Антон. — Культа личности мне здесь только не хватало.
В ответ на реплику Тимофей всхлипнул и затянул в духе деревенских страданий:
Раз пошел я прогуляться во сне,
Странный ежик повстречался вдруг мне —
Он сопел, он потел, он зубами скрипел,
Видно, шубку наизнанку надел.
Пожав плечами, Антон застыл в позе роденовского мыслителя. Свихнулся мальчонка, стопроцентно свихнулся...
А тот без всякого перерыва, сидя, попытался изобразить два притопа, три прихлопа и бодро исполнил:
Если хочешь быть богатым,
А удача не идет —
Ты попей воды волшебной,
И желание пройдет.
Антон тяжело вздохнул и повернулся к Птаху, но бесенка рядом уже не было, только треск кустов доносился издалека.
— Предатель! — крикнул парень вслед. А что еще думать? Бес он и есть бес, даже молодой, а он его ещё спасал, жизнью рисковал... Затем опять уселся рядом с Тимофеем и приготовился слушать дальше, даже не пытаясь угадать, чем тот его еще удивит.
Но парнишка замолк и опять впал в забытье.
Только Антон недолго горевал в одиночестве. Возвратившийся Птах держал в лапах обломок коры, в котором плескалось немного воды. Склонившись над лежащим оборотнем, принялся брызгать на него воду и приговаривать:
— Чистая вода, студеная вода, изгони хворь из тела белого, да в сыру мать-землю, да верни душу светлую, память долгую, да отгони воронов, на чужое тело слетавшихся, да защити Тимофея от силы злобной...
Парень удивился, он и не подозревал, что все так запущено, но до конца заговора стойко хранил молчание, не веря в эффективность Птахова действа.
Однако едва бесенок проговорил последние слова и выплеснул остатки воды на Тимофея, тот открыл глаза и воскликнул:
— Птах! Ты нашелся! Где ты был?
Но Антон не дал друзьям поделиться новостями:
— Все потом. Темнеет уже... Выбираться поскорее надо отсюда, да ночлег искать. — Озадаченно глянул вверх. — На деревья, что ли влезть?
— Зачем? — удивился Птах. — Отойдем подальше от берега озера да заночуем прямо в лесу, рядом с живой водой никакая нечисть не тронет.
— С живой водой? — в один голос воскликнули Антон и Тимофей.
— А вы что, не чуете?
— Нет, — помотали головами оба.
— А чем ты думаешь, я вот его оживлял? — кивнул Птах на парня. — Когда душа в заоблачные выси стремится, тело свободным остается, вот и кидаются на него тати неприкаянные, в Навь не попавшие и духами бесплотными навечно в Яви застрявшие.
— Ясно вроде, но кое-кому из этих, гм... "татей" просто не время ещё здесь обретаться. Они, как бы это сказать... ещё не скоро родятся.
— Да наши это духи, тутошние, — усмехнулся бесенок, — просто они из твоего бессознательного лепят то, чем можно больше всего страху нагнать.. А испуганный человек более всего открыт для чужого воздействия. Хорошо, что мы вовремя подоспели.
— Ага... понятно... вопрос закрыт... — однако решил Антон присмотреться к нему внимательнее: "Ишь, как шпарит, прямо Зигмунд Фрейд... Бессознательное... Воздействие... Непрост ты, Птах, оказывается, ох как непрост...".
— Слабый ты, — недоброжелательно глянул бесенок на Тимофея. — Алконост тебя чуть до смерти не запел, а ты и не подумал сопротивляться... Повезло ещё, что рядом ручеек с живой водой отыскался.
— Где? — опять в один голос закричали друзья, лишь теоретически предполагавшие, что живая вода существует. Даже Тимофей, проживший тут не один лень, не подозревал, что предания о чудесном воскрешении — не вымысел.
— Да вон же он течет, — и Птах повел своих спутников к давно знакомому им ручейку, по берегу которого было так легко и весело идти, и всю дорогу не переставал удивляться, как это они живую воду не услышали.
ГЛАВА 7
Разбудил Антона дружный перепев птиц, приветствующих наступление нового дня. Ночь и вправду прошла спокойно. Уже в темноте они вдоволь наплескались в тихой заводи, к которой привел их Птах, и заснули прямо на берегу, из последних сил наломав сосновых лап для подстилки и забыв про ужин. Парень потянулся, легонько пощекотал голую пятку Тимофея, на что тот только взбрыкнул ногой и почмокал губами, просыпаться не спеша.
