После проверки систем 'Меркурия' выяснилось, что переполошивший всех сигнал 'сектор 51' оказался ложным, крепление экрана и пневматического амортизатора было в полном порядке.
21 февраля Береговой перестыковал 'Союз-3' на боковой стыковочный узел. На Земле для отработки этой операции был построен специальный стенд с двумя стыковочным и узлами расположенными относительно друг друга в горизонтальной плоскости. Корабль висел на тросе, поворотные импульсы двигателей ориентации заставляли его поворачиваться, а импульсы смещения отрабатывались лебедкой и тележкой, на которой был подвешен корабль. Длительные тренировки дали результат, перестыковка прошла успешно без каких-либо нештатных ситуаций.
Первая многодневная экспедиция на орбитальную станцию подошла к завершению. 22 февраля оба корабля отстыковались от станции с интервалом в 10 минут. Перед расстыковкой Попович вновь закрепил на растяжках в стыковочном отсеке станции белого плюшевого зайца, уже ставшего своеобразным талисманом. Валерий Быковский с борта станции снимал телекамерой отстыковку 'Союза-3'. Когда корабль, оставив пристыкованным к станции свой орбитальный отсек, повис в нескольких метрах от неё, роль оператора взял на себя Властимил Давид. Теперь уже он, с борта 'Союза-3', снимал отстыковку 'Союза-2'.
Картинка и голосовой комментарий космонавтов в прямом эфире передавались на Землю. После расстыковки оба корабля и станция еще несколько витков летели вместе. Кораблям нужно было занять правильную позицию, чтобы спускаемые аппараты приземлились в заданном районе.
Совместный полёт двух кораблей позволил заснять уникальные кадры, необходимые не только пропагандистам, но разработчикам космической техники. Властимил Давид и Быковский закрепили свои телекамеры в иллюминаторах кораблей. Затем оба 'Союза' одновременно включили торможение. Телекамеры в иллюминаторах снимали оба корабля в автоматическом режиме. Для лучшего результата использовались телекамеры высокой чёткости, разрешением 1125 строк. В ЦУПе принимался сигнал полного разрешения, который потом ретранслировался в телецентр. Там его преобразовывали в стандартный сигнал SECAM, пригодный для передачи по телевидению.
Конструкторы впервые увидели собственными глазами, как происходит торможение при сходе с орбиты. До этого они могли представить себе этот процесс лишь умозрительно. Удалось заснять и процесс разделения отсеков, к сожалению, с достаточно большого расстояния. Хотя тормозной импульс был подан одновременно, корабли при этом разошлись чуть дальше, чем планировалось.
Как и в большинстве предыдущих полётов, торможение началось над Африкой, а вход в атмосферу произошёл над Восточным Средиземноморьем. Оба спускаемых аппарата приземлились в Саратовской области, при посадке их разделило приблизительно 120 км.
Как обычно, день приземления и следующий за ним день был дан экипажам для отдыха и подведения итогов полёта. Очень важно было провести обсуждение 'по горячим следам', пока впечатления от полёта и посадки ещё не стёрлись новыми.
Встреча космонавтов в Москве была организована традиционно торжественно. По этому случаю в СССР прилетели президент Чехословакии Антонин Новотный и президент Индонезии Сукарно. Вместе с Хрущёвым они встречали космонавтов в аэропорту Внуково, на помосте, покрытом красной ковровой дорожкой. Такую же дорожку проложили от трапа самолета до трибуны.
Вместе с лидерами государств на трибуне космонавтов ждали их родители и члены семей. Кортеж лимузинов и почетный эскорт мотоциклистов, доставивший космонавтов в столицу, растянулся почти на километр. По уже сложившейся традиции, на здание Исторического музея был вывешен плакат с портретами космонавтов. Портреты были не такие большие, как в случае Гагарина или Титова, зато на плакате уместились все пять членов обоих экипажей.
На Красной площади состоялся торжественный митинг. Каждому из пяти космонавтов была дана возможность выступить с коротким обращением к собравшимся. С поздравлениями к космонавтам обратились Хрущёв, Новотный и Сукарно.
Вечером был устроен традиционный прием в Кремле, с награждением участников полёта. Советские космонавты получили Золотые Звёзды Героев Советского Союза и ордена Циолковского, а Властимил Давид и Ромин Норьядин — ордена Циолковского и высшие награды Чехословакии и Индонезии. Георгию Береговому, как и несколько ранее — Амет-Хану Султану, было присвоено очередное звание — генерал-майор (АИ, в реальной истории Береговой получил звание генерала в 1968 г)
Западная пресса по-разному комментировала состоявшиеся полеты. Сеанс связи между американским астронавтом и международным экипажем космической станции предсказуемо вызвал большой интерес, хотя он продолжался всего несколько минут, прежде чем неумолимая орбитальная механика развела корабли слишком далеко друг от друга. Большинство прогрессивных изданий отмечали, что дух конфронтации и Холодной войны, царивший в отношениях между великими державами, хотя бы в космосе постепенно начинает уступать место духу сотрудничества. Острые на язык репортёры, безусловно, прошлись по поводу того, что, пока русские и их союзники летают в космосе по 12 суток, американцы сумели одолеть всего лишь 3 витка на орбите. В целом, комментарии были доброжелательные, не считая отдельных выпадов консерваторов и ультраправых. Президент Кеннеди, принимая Джона Гленна после полёта в Белом Доме, также отметил большое политическое значение состоявшегося радиосеанса между американским астронавтом и международным экипажем космической станции.
Иностранные репортеры, задавая вопросы о полёте пресс-секретарю Кремля Олегу Александровичу Трояновскому, тоже интересовались, как советское руководство оценивает перспективы будущего сотрудничества с американцами в космосе, и факт состоявшихся переговоров. Трояновский, прошедший хорошую школу политического троллинга, ответил с юмором:
— Разговор космонавтов и астронавта в космосе, конечно, факт положительный. Раньше мы с американцами могли только смотреть друг на друга через прицел, а сейчас уже начали нормально разговаривать. Это, безусловно, большой прогресс.
#Обновление 10.06.2018
Ещё до создания NASA американские ВВС вели ряд опытно-конструкторских работ по созданию воздушно-космических самолётов-ракетопланов. Наиболее известной и продолжительной была программа X-15. Его разработка началась в апреле 1952 года, когда Национальный консультативный комитет по аэронавтике (НАКА) поставил задачу изучения проблем, возникающих в полёте за пределами земной атмосферы. 23 декабря 1954 года, представители ВВС, ВМС и НАКА подписали Меморандум о сотрудничестве, в соответствии с которым был создан трёхсторонний рабочий 'Комитет Х-15', координировавший все работы по этой программе.
Победителем конкурса стала авиационная фирма 'North American', с которой в ноябре 1955 года был заключен контракт на производство трех самолетов 'Х-15'. Двигатель 'XLR-99' разрабатывала компания 'Reaction Motors Inc.' с сентября 1956 года. Первый ракетоплан 'Х-15' был построен в середине октября 1958 года и доставлен с завода на авиабазу Эдвардс в штате Калифорния. Перевозка сопровождалась громкой рекламной кампанией.
Чёрный 15-метровый самолёт с коротким (6,5 метров) трапецеидальным крылом весил без топлива 5,88 тонны, и 14 тонн (по другим данным — 16,5 т) заправленным. По очертаниям он больше напоминал ракету. Запаса топлива — жидкого аммиака и жидкого кислорода для ЖРД тягой 27 тонн хватало на 2-2,5 минуты, поэтому на высоту пуска — 13,7 км его доставлял специально переоборудованный бомбардировщик B-52. Садился X-15 на комбинированное лыжно-колёсное шасси. Основные стойки оснащались лыжами, передняя — спаренными колёсами. Планер был сделан из нержавеющей стали, сплавов никеля, титана и других жаропрочных материалов, в частности, сплава инконель-Х, сохраняющего свои прочностные характеристики до температуры 590 RC. Из него были сделаны обшивка, лонжероны крыла и переборки внутри баков, а также толстые носки крыла и оперения.
Контрольно-измерительная аппаратура ракетоплана весила около 600 килограммов, она насчитывала 650 датчиков температуры, 104 датчика аэродинамических сил и 140 датчиков давления. Показания приборов по телеметрии передавались на землю.
Второй экземпляр 'Х-15' был готов к апрелю 1959 года, а к июню 1961 года был построен третий опытный самолёт. Лётные испытания первого X-15 проводил лётчик-испытатель Скотт Кроссфилд. 10 марта 1959 г он впервые поднялся в воздух в кабине X-15, подвешенного к B-52, в этом полёте он ещё не отцеплялся от носителя. Первая отцепка, и самостоятельный полёт без включения двигателя Кроссфилд выполнил 8 июня 1959 г.
Двигатели XLR-99 запаздывали, и первый полёт с включением тяги Кроссфилд совершил 17 сентября 1959 г с двумя двигателями XLR-11 меньшей мощности. Даже с ними X-15 достиг скорости 2000 км/ч. К ноябрю 1960-го штатный двигатель был готов, и 15 ноября Кроссфилд в первом же вылете на X-15 с двигателем XLR-99 достиг скорости М=2,97 и высоты 24,75 км. После этого программа испытательных полётов пошла полным ходом. К Кроссфилду присоединились испытатели Джо Уолкер, Роберт Уайт и Нейл Армстронг, (тот самый — командир 'Аполлона-11')
До середины 1962 г испытатели на X-15 не приближались к границе космоса. Первым получил 'крылышки астронавта' Роберт Уайт, 17 июля 1962 г он поднялся до высоты 95 км (в США границей космоса тогда считали высоту 80 км). Утверждённую Международной авиационной федерацией (FAI) 100-километровую 'официальную границу' космоса — линию Кармана, первым из испытателей X-15 пересёк Джо Уолкер. 19 июля 1963 года он поднялся на высоту 106 километров.
В 1965-1968 гг. в программе участвовали Джо Энгл, Джон МакКей, Билл Дейна, Пит Найт и Майкл Адамс, они выполнили ещё ряд высотных полётов. 3 октября 1967 г. Пит Найт на X-15A-2 с абляционной теплозащитой и внешними баками достиг рекордной скорости М=6.70. При снижении прогорел нижний стабилизатор, и на этом высокоскоростные полёты были закончены. Всего первый X-15 выполнил 142 подъёма под крылом B-52, и отцеплялся 81 раз. Этот самолёт сейчас находится в Национальном аэрокосмическом музее в Вашингтоне.
Х-15-2 выполнил 52 полёта на подвеске, и отцеплялся 31 раз. 9 ноября 1962 г он сильно пострадал при аварийной посадке на озеро Муд. Пилотировал его в тот день Джон МакКей. Самолёт перевернулся, был сильно повреждён, но отремонтирован. После ремонта он получил обозначение X-15А-2 и выполнил ещё 45 подъёмов, из них 22 полёта с отцепкой. Сейчас Х-15А-2 выставлен в музее на авиабазе Райт-Паттерсон, в Огайо.
Х-15-3 поднимался на подвеске 97 раз и выполнил 65 автономных полётов. В последнем полете 15 ноября 1967 г., спускаясь с высоты 81 км, Майкл Адамс попал в гиперзвуковой штопор, а после выхода из штопора отказала система управления. Самолет разрушился на высоте 18 км, его обломки упали в пустыне Мохаве. Пилот погиб.
Программа X-15 продолжалась до декабря 1968 г., она была наиболее разрекламированной, но не единственной подобной программой. В период 50-х проектов крылатых кораблей было много. Крылатая пассажирская ракета профессора Калифорнийского университета Цзян Сюсэня, ракетный пассажирский корабль Вальтера Дорнбергера и Крафта Эрике и его военный вариант 'Bo-Mi', предложенный фирмой Bell (сокращение от 'Bomber-Missile'), его дальнейшее развитие 'Brass Bell' — высотный гиперзвуковой разведчик-бомбардировщик, и консолидированный ответ фирм 'Боинг', 'Конвейр', 'Норт Америкен', 'Рипаблик', 'Дуглас' и 'Макдоннелл' — проект 'Ro-Bo' (Rocket Bomber). Все они не вышли за пределы эскизных проработок.
Несколько подробнее был проработан проект HYWARDS — 'Программа изучения гиперзвукового оружия'. В его финальном варианте предлагалось создать ракетоплан, летающий на высоте 110 километров со скоростью М=18.
Итоги исследовательских программ 'RoBo' и 'HYWARDS' были подведены в июне 1957 года. Изучив данные экспериментов, результаты расчётов и эскизных проектов командование военно-воздушных сил констатировало, что концепция ракетоплана вполне жизнеспособна, и такие летательные аппараты могут иметь военное применение. На 1957 год оставалось ещё много нерешённых технических проблем с двигателями и системой жизнеобеспечения пилота. По оценкам специалистов ВВС, прототип военного ракетоплана мог совершить первый полет в 1965 году, а полностью готовая система 'RoBo' могла быть сделана к 1974 году.
В результате было принято решение объединить проекты 'Brass Bell', 'RoBo' и 'HYWARDS' в единую программу, насчитывающую три стадии и названную 'Дайна-Сор' ('Dyna-Soar', от 'Dynamic Soaring' — 'Разгон и Планирование', созвучно английскому произношению слова 'динозавр'). В основу новой разработки была положена концепция бомбардировщика-'антипода' Эйгена Зенгера.
21 декабря 1957 года командование ВВС выпустило директиву '464L' о начале первого этапа в разработке системы 'Dyna-Soar' — создании небольшого одноместного гиперзвукового ракетоплана.
На первом этапе планировали построить экспериментальный летательный аппарат, значительно превосходящий ракетоплан 'Х-15', для получения данных о режимах гиперзвукового полёта. Предполагалось, что будущий аппарат сможет развивать скорость до 5,5 км/с и достигнет высоты более 50 километров, используя стартовый ускоритель, отобранный для 'HYWARDS'. На этом же этапе планировалось оценить перспективы военного применения системы 'Dyna-Soar'.
На втором этапе планировалось построить ракетоплан с двухступенчатым стартовым ускорителем, способный после разгона до скорости 6,7 км/с на высоте 106,8 километра планировать на дальность 9250 километров. При этом система должна была уметь производить высококачественное фотографирование и радиолокационную разведку, а в случае необходимости и бомбардировку.
Технические предложения по проекту представили 9 фирм. 1 января 1958 года ВВС опубликовали программу исследований и план дальнейших работ, а 16 июня 1958 г были подписаны контракты с фирмами 'Боинг' — на разработку орбитального самолёта, и с 'Мартин' — на разработку носителя.
Согласно первоначальным требованиям, 'Dyna Soar' должен был представлять собой пилотируемый планер с большой стреловидностью крыла по передней кромке, массой от 3000 до 6000 килограммов, и развивать скорость — не менее 7,6 км/с на высоте 90 километров. В качестве стартового ускорителя планировалось использовать связку твердотопливных баллистических ракет 'Минитмен'. Разработчики 'Боинга' также предложили использовать ракетоплан в качестве орбитального командного пункта в случае глобальной ядерной войны.
По ходу работ требования к системе неоднократно менялись. В технике это часто становится причиной общей неудачи программы. Так, в качестве носителя, вместо связки 'Минитменов', предложили сначала МБР 'Титан-1', затем, по мере появления новых разработок, 13 января 1961 г носителем 'Dyna Soar' 'назначили' новую МБР 'Титан-2' — она могла разогнать аппарат до скорости 6,1-6,4 км/с. 28 декабря 1961 г состав системы опять 'переиграли', заменив носитель на более мощную ракету 'Титан-3С', способную вывести ракетоплан на низкую орбиту.
